Врата Земли. Глава 4

Перед городом стоял контрольно-пропускной пункт с военными. Около него поперек дороги лежала длинная деревянная доска с набитыми металлическими гвоздями. Гвозди криво смотрели в небо и блестели острыми концами. Солдаты лежали в тени большого дерева и спали с автоматами. При звуках машины один встал и подошел к нам, а другие просто открыли глаза.
Водитель засуетился и зашарил рукой по карманам. Достал две смятые бумаги и незаметно сунул солдату. Солдат сначала бросал на меня жадные взгляды, но водитель что-то шепнул ему и они засмеялись.
Доску с гвоздями убрали с дороги и грузовик опять медленно пополз по ровной дороге.
- Это мой родственник, - кивнул водитель на уходящего солдата, мы с его отцом вместе служили.
Я промолчал. У африканцев нет друзей. Есть только родственники. Если ты с кем-то учился, работал или служил, то становишься родственником, почти братом. Пусть не кровным, но это все равно накладывает взаимную ответственность. И если ты, став таким родственником, сделаешь что-нибудь плохое для брата, знать будут все. И осуждать тебя будет вся его родня. Такие тут обычаи. Поэтому иметь друзей среди местных жителей я не хотел. Хотя мне встречалось очень много открытых и чистых душой людей. Но за деньги люди здесь способны на многое. Нищета и безысходность часто стирают все человеческие качества.
Грузовик сильно тряхнуло. Бараны в кузове первый раз за всю дорогу заблеяли. А мы подъезжали к растрескавшемуся зданию почты. Водитель решил избавиться от меня пораньше. Он улыбался мне, заглядывал в глаза и смотрел на часы.
       - Здание регионального Суда – также улыбаясь, сказал я ему и расстегнул наручные часы.
Через двадцать минут мы остановились около красивого белого здания Суда с колоннами. Здесь работала родственница одних моих знакомых. Правда, я её никогда не видел, но решил, что она мне сможет помочь. Мне всего-то надо было, что позвонить.
Я отдал счастливому водителю часы.
- Они стоят не меньше ста евро, - сказал я ему, - десять мешков с рисом.
Он благодарил меня искренне и даже заплакал. Он сказал, что должен денег хозяину машины, что его жена болеет и семья голодает целую неделю. Я знал, что это правда. И искренне пожалел его. А он не скрывая слез, все благодарил меня.
Я утешительно похлопал его по плечу, думая, что у меня ситуация ещё хуже, и вышел из машины.
На ступенях перед судом спал нищий, закутавшийся в рванный мешок. На голове его была красная шапка, какую носит Санта-клаус. Впрочем, для здешних мест, наряд вполне обычный.
 Но когда я шагнул на первую ступеньку, нищий оглянулся на меня и у меня опять все похолодело. Это был тот самый старик, которого я спас ночью и из-за которого, по моему мнению, взорвали машину. А теперь он опять около меня.
«И как он тут очутился, - подумал я, - нас не обгоняла ни одна машина. Тут все не просто так. Кому-то я помешал. Или взлез в чужие дела. Вот и разыгрывают спектакль.»
Я молча и не оглядываясь поднялся по ступенькам и зашел в здание суда. Но родственницу знакомых я не нашел, она уехала в другой город. Единственный проводной телефон не работал, а на сотовых телефонах африканцев всегда нет денег. Связь для них очень дорогое удовольствие. И никто просто так позвонить не даст. Особенно белому человеку. А у меня сейчас вообще ничего не было. Только серые шорты, рванная красная майка и дешевые сланцы на ногах. Моя квартира и офис, в котором я работал, были в другом городе. А до него почти пятьсот километров. А в этом городе, куда я попал, знакомых у меня не было. Оставалось только найти каких-нибудь европейцев и попросить денег.
С такими мыслями я вышел на крыльцо. Знакомого старика около ступеней не было.
«Танатон, - вспомнил я его имя, - почти как египетский бог или фараон. Может, у него есть здесь родственники, которые помогут. Если он так быстро добрался сюда, значит кто-то ему помог.»
Танатон сам позвал меня. Он сидел недалеко под огромным баобабом в густой траве. Я только увидел красную шапочку.
- Мне надо вернуться в столицу, - подходя к Танатону, строго сказал я.
- Ты так торопишься умереть? – тихо спросил он в ответ.
- С чего ты взял, что я умру?
- Это написано около тебя.
- Где около меня?
- Над твоей головой.
- У меня над головой ничего нет.
- Поэтому ты ничего и не видишь, - Танатон отвечал спокойно и даже с какой-то грустью, словно ему было жалко меня, как глупого ребенка.
 - А что ты видишь у меня над головой? – мне вдруг стало опять интересно, потому что в силу своей профессии и любознательности я любил докапываться до сути вещей и объяснять их с рациональной и всем понятной точки зрения. Даже моя профессия исследователя аномальных зон на земле постепенно доказывала, что нет ничего необъяснимого. Есть только пока не исследованное или не понятое. И этот прилипчивый старик для меня стал теперь аномальной зоной, которую надо исследовать, изучить и объяснить. Чтобы раз и навсегда избавиться от нежелательных последствий.
А Танатон, смешно поглядывая на меня из-под красной шапочки, которая скрывала золотой обруч на его голове, улыбнулся и сказал:
- Я вижу у тебя над головой что-то, похожее на ослиные уши, - он засмеялся.
Я всегда стараюсь снисходительно относится к людям и их поступкам, объясняя для себя это тем, что так устроен наш мир. И в нем обязательно должны жить разные люди. Но оскорблять себя я не позволяю. Тем более африканцу. Они признают только власть. Или ты их хозяин, или они презирают тебя.
- Почему ты оскорбляешь меня? - обратился я к смеющемуся старику. – За такое оскорбление ты должен будешь сидеть в тюрьме. Если ты повторишь это еще раз, я сделаю это.
На самом деле я не собирался этого делать. Да и обижать старика мне не хотелось. Все-таки он спас меня сегодня утром. Но зачем он ходит за мной и запугивает? И даже смеётся на до мной. Может, он на самом деле что-то знает? Я решил успокоится и потихоньку все узнать.
- Не смей больше так со мной разговаривать, слышишь? – обратился я к нему еще раз. – И объясни мне подробно, почему ты ходишь за мной.
Танатон улыбнулся седой кучерявой бородой и жестом пригласил сесть рядом. Я сел и почувствовал спиной жесткий ствол дерева. А от Танатона исходил непонятный жар. Словно от огня. Но мне было комфортно. Мы сидели молча довольно долго. У меня в голове не было ни одной мысли. А скоро я успокоился окончательно. Сделал глубокий вдох и стал замечать мир вокруг меня. Радостно покачивающуюся траву, двух больших красивых бабочек, пересекавших голубой небосвод, шум от кроны баобаба и даже далекий шум океана через два квартала.
- Сейчас ты готов слушать, - не глядя на меня, сказал Танатон, и у меня в нутрии все запрыгало, как от таинственного открытия. Как в детстве смотришь на закрытую подаренную коробку и гадаешь, что там внутри. – Люди очень сложные существа и мир вокруг совсем не такой, каким тебе кажется. Ты видишь только то, что тебе показывают. И другого ты признать не сможешь. Потому что ты находишься под контролем. Но контролируешь ты себя сам. И иногда в тебя помещают новые программы для исполнения новых действий. Те, кто помещают в тебя программы, сами являются проводниками программ и отвечают за их правильную работу. Есть те, кто пишет программы. Эти истины простые и известны многим людям. Но как ты не способен увидеть результаты своих поступков через сто лет, так ты и не способен увидеть себя. Ты исполняешь чужую волю, думая, что исполняешь свою. И тебе никогда не дадут понять, что у тебя есть право быть свободным. Как не может птица улететь из клетки без посторонней помощи, так и не сможет человек в одиночку стать свободным. Страх – это первое, что контролирует нас. Преодолев страх, иллюзия власти и вседозволенности заставляет совершать нас роковые ошибки. Это наше эго. Осознание нашей сущности и глубокая печаль от великого знания останавливают многих. Но только за пределами всезнания и безграничных возможностей обретается истинная свобода. Немногие люди ушли в тот мир. Но всем это дано. Даже тебе.
Танатон замолчал. Молчал и я. Ничего необычного не было в его словах. Я все это знал. Но он рассказывал, как человек, который посетил непостижимые для человеческого понимания места и в глубокой печали повествует об этом, не в силах передать свои знания.
- Я больше не волен распоряжаться своей судьбой, - тихо сказал он. – Я тот самый проводник, кто сможет показать тебе многое. Но заставить тебя я не в силах. Я могу убеждением или хитростью заставить тебя сделать что-то. Но когда придет твой срок, все будет зависеть от тебя. И я ничем не смогу помочь.
Я понимал и не понимал Танатона. Все, что он говорил о людях и нашей жизни, мне казалось понятным. Но когда он говорил обо мне, у меня появлялось столько вопросов, что я даже не знал, с какого начать.
- А когда придет срок? – спросил я, - и как я узнаю, что это тот самый момент? И момент чего?
- Как только ты будешь готов. Как только сосуд готов, в него наливают воду. И эту воду ты узнаешь. Как всегда узнаешь лица любимых людей из миллиарда лиц и свой родной дом из миллиардов домов. Это очень просто.
- Скажи мне, Танатон, - я впервые обратился к нему по имени, - а какую воду в меня нальют. И что это за вода, я не понимаю.
- Знание. Великое и непостижимое знание. И тогда для тебя станут ясными поступки всех живущих людей, и даже деревья и камни заговорят с тобой. Но знание принесет глубокую печаль, ибо разрушаться все твои иллюзии. И чем больше у тебя иллюзий, тем больнее тебе будет.
Сейчас я понимал Танатона. Понимал каждой клеткой своего организма. Мне казалось, что я начал понимать и его, и баобаб, и даже мелькнули образы знакомых мне людей. Я четко видел, что они делают, слышал их голоса и чувствовал их настроение. Но все оборвалось. Быстро и внезапно. Стало очень неуютно и появилось чувство растерянности и легкой грусти.
- Я дал тебе прикоснуться к знанию, - сказал Танатон, - но ты пока не умеешь с ним обращаться, и в твоих руках оно погубит тебя.
- Как может знание погубить? Ведь это просто информация, - важно сказал я, считая, что разбираюсь в этом вопросе.
- Чистое знание – это энергия, которая пронизывает всю вселенную и соединяет всё, что существует в ней. И если твоя воля недостаточно сильна, найдется тот, кто завладеет тобой и сделает своим рабом, каким ты являешься сейчас.
- Я не раб, - возразил я, - я свободный человек.
- Границы твоей свободы устанавливает общество. И они не дальше, чем размер твоего банковского счета. Ты всецело зависишь от окружающего мира. Только с помощью денег ты сможешь покупать свою свободу. Но ваши деньги - просто способ контроля. Банки контролируют деньги. А банки контролирует единая организация на Земле. В ней всего двести человек. Но они никогда не позволят людям быть свободными. Потому что они не люди. Они проводники другой силы и всецело зависят от неё. Их разум усыплен.
- Кем? – переспросил я.
- Ты сам сможешь это понять. Но пока у тебя не хватит сил даже увидеть.
- Танатон, а почему тебя хотели убить?
- Я искал тебя. И нашел. Но они шли по моему следу и догнали меня. Я не всесилен.
Танатон закрыл глаза и замер. Я тоже сидел молча. Вопросов в моей голове стало только больше, и я пытался привести их в какой-нибудь порядок. Но от этого все запутывалось еще сильнее.
«Кто такой Танатон? Зачем он искал меня? Что он хочет мне объяснить? И что должен делать я в подобной ситуации? И почему он прямо мне не скажет, что происходит? – проносилось у меня в голове.»
Меня затошнило. Захотелось пить.
Танатон вдруг очнулся. Он подошел ко мне и заглянул в мои глаза. Сжал мою голову ладонями и легко потянул. Тошнота прошла. Жажда тоже. Но в голове появилась тупость. Мне показалось, что я даже не могу вспомнить, как меня зовут. Я изумленно оглядывался по сторонам.
- Смотри внимательно, - зашептал Танатон в самое ухо, - сегодня силы благосклонны к тебе. Запоминай все, что увидишь, это очень важно.
Мне показалось, я засыпаю. Веки стали тяжелыми и сомкнулись сами собой.
- Не спать, - шептал Танатон, - смотри, смотри.
И я увидел.