Не начатая книга

Тук тук тук тук, тук тук тук тук...

До чего же медленно последний поезд ползет по просторному черному тоннелю! Да, этот чер... чертов тоннель уже начинает казаться просторным. Привык?

Я легонько встряхиваю головой.

Тук тук тук тук, тук тук тук тук...

Встряхиваю головой и понимаю, что на самом деле поезд движется довольно-таки быстро. Просто перегон очень длинен. Или, может быть, кажется длинным оттого, что я вторые сутки кряду страдаю от легкого опьянения и тяжелого недосыпа... Непонятно.

Тук тук тук тук, тук тук тук тук...

И главное, как назло нет с собой ни книжки, ни плеера... Заснуть? Нет, на такой стадии депривации сна в метро уже не засыпают... Впрочем, может быть, это только моя личная особенность.

От нечего делать начинаю разглядывать попутчиков. Худенькая девушка напротив, кажется, дремлет, уткнувшись взглядом в какой-то яркий журнал. Ее острые коленки до смешного напряженно стискиваются, из последних сил пересиливая безразличную к правилам приличия усталость; синевато-бледное личико покрыто какими-то жалкими следами веснушек, похожими на старческие пятна...

Тук тук тук тук, тук тук тук тук...

Ничего интересного.

Я смотрю на часы и хмурюсь. По всей видимости, тогда, в переходе, я что-то перепутал. Было около часа, я еще подумал, что еле успел... Теперь же выходит, что мне не просто повезло, а сказочно повезло: сейчас без пяти два, соответственно, десять или пятнадцать минут назад я каким-то образом проскользнул через переход, когда он по всем правилам уже должен был быть закрытым!

Но до чего же длинный перегон.

Тук тук тук тук, тук тук тук тук...

По идее уже должна быть станция. Я встал и подошел к самым дверям, хотя вообще-то выходить мне нужно будет через три... Да, через три... Я горько вздохнул. Опять не высплюсь.

На дверях вагона висит какая-то дурацкая реклама. Из тех, что делятся на две смысловых половинки, и каждая половинка лепится на одну из дверных створок. Несколько минут я упорно силюсь понять, что имел в виду рекламодатель, и одновременно злюсь на себя за то, что настолько послушно выполняю волю дизайнера (или как они там называются?)... Ведь к гадалке не ходи, он как раз и хотел, чтобы я смотрел и раздумывал... Но плевать. В данный конкретный момент я не желаю сопротивляться.

Но вот нехитрый ребус разгадан, и почти одновременно я вздрагиваю, почувствовав спиной чей-то взгляд. Я оборачиваюсь. Прямо в мои глаза как-то очумело смотрит та самая, худенькая... Наш безмолвный контакт продолжается примерно секунду, после чего она опускает взгляд и смущенно мнет в гадких цыплячьих пальчиках ремешок сумки... Я тоже отвожу глаза.

Тук тук тук тук, тук тук тук тук...

Я неожиданно догадываюсь, что мой взгляд сейчас тоже, должно быть, выглядит несколько очумелым. Что ж это, в самом деле...

Я наконец решаюсь сделать хоть что-то «необычное», что-то «разрывающее шаблон»... Я нервно прохаживаюсь по вагону туда и обратно. По пути спотыкаюсь о ноги другого своего попутчика - дородного мужчины лет пятидесяти, который, не обратив внимания на мои телодвижения, задумчиво смотрит на экран мобильного телефона.

Тук тук тук тук, тук тук тук тук...

Да что же это за!..

Тук тук тук тук, тук тук тук тук...
Тук тук тук тук, тук тук тук тук...
Тук тук тук тук, тук тук тук тук...
Тук тук тук тук, тук тук тук тук...

Я дико кричу, буквально выворачиваясь наружу этим своим криком. И, естественно, просыпаюсь.

Кричал ли я на самом деле? Не знаю. И спросить некого. Я здесь один. Совершенно один... Вполне вероятно, что не только в доме, но и во всем поселке. В принципе, именно этого я и хотел. У меня отпуск.

Оставив столь же безуспешные, сколь и вялые попытки определиться с реальностью своего крика, я влезаю в джинсы и, потягиваясь, прохожу на пахнущую деревом новенькую террасу старенькой съемной дачи. Прямо вот так прохожу, с голым торсом. Хотя на улице уже холодно, а сейчас, рано утром, так и вообще изморозь лежит на гроздьях рябины в палисаднике... Холодный сентябрь.

Я глубоко затягиваюсь сигаретой...

Да нет, нет, вру. Все вру. На самом деле я даже не курю, не говоря уж обо всем остальном... Хотя я действительно очень хотел бы уехать куда-нибудь... Снять маленький домик с палисадником, и чтобы в палисаднике – рябина... И выходить поутру на улицу с голым торсом...

Черта с два. Я жутко боюсь холода.

И вообще я изнеженный горожанин от плоти костей. То есть до плоти. То есть до мозга... Тьфу. Ладно, неважно. Ничего, что я так?.. Я просто немножко волнуюсь, ну вы же понимаете...

Вот... Да нет, нет, ничего.

Спрашиваете, чем я занимаюсь? Последние пять или семь лет – работаю в газете... Ничего особенного, но на жизнь хватает. В остальное время... Ну, книги, друзья. Тоже ничего особенного.

Ха, подождите, а вы заметили, как я это сказал? Заметили? Так учтите: эта фраза, «работаю в газете», свидетельствует о том, что я воспринимаю свою работу адекватно. Поверьте, я хорошо изучил своих коллег (да и себя тоже) за эти самые «пять или семь лет» и знаю, о чем говорю... Сейчас объясню. Будь я дураком, ненормальным фанатиком своего дела, в жизни которого нет ничего, кроме работы, – я бы, раздуваясь от гордости, с напускным презрением произнес: «пописываю в одну газетенку». А если бы, напротив, был недоволен своей должностью, мечтал бы, знаете ли, «о большем»... Я тоже сказал бы – «пописываю в одну газетенку». И понадеялся бы, что меня примут за фанатика.

В общем и целом, как вы видите... Все хорошо. Для полного счастья, конечно, неплохо бы еще...

Нет, нет, вы не подумайте, конечно же у меня есть... Одна...

Мы с ней познакомились в интернете. Сначала мне казалось, что она такая же, как все, и я не думал, что мы будем долгое время, гм, общаться. Взять хотя бы ее имя, или, как это называется, ник. Вишенка! Правда, я не шучу, именно так. Вы себе это представляете? Нет, ну что, спрашиваю я вас, может быть пошлее? Разве что Клубничка... Хи.

Однако на деле она оказалась...

...Я делаю неопределенный жест руками – какой-то обширный, но в то же время сдержанный. Сильный и резкий такой, можете себе представить? Ах, я действительно не знаю, как объяснить. Вы, конечно же, не понимаете... Но вот доктор – он, кажется, понял. Хотя хрен его разберет... У него профессия такая.

Я делаю неопределенный жест - и продолжаю. Теперь я говорю почему-то гораздо тише, чем за десять секунд до этого.

Она оказалась действительно Вишенкой – такой румяной, крепкой, здоровой... Умненькой. Такую ничем нельзя опошлить, теперь-то я понял, что дурацкий ник призван был просто-напросто подчернуть данный факт. Ничем нельзя опошлить...

Именно таким был образ моих мыслей тогда, поначалу. А теперь, когда мы встречаемся уже год, мне почему-то все чаще хочется называть ее Вешенкой. На самом деле это тоже вполне романтичное и довольно-таки ласковое имя, по крайней мере ей самой нравится... Она видит в этом какую-то оригинальность, внимательность – или что там женщинам хочется видеть в каждом нашем телодвижении?..

Что? Что такое вешенка? Доктор, а это грибок. Беленький такой. Крепкий... Безглазый. Безносый! Страшный! Похожий на застывшего опарыша!..

Нет-нет, ничего. Это сейчас пройдет. Просто... Мне еще в детстве не нравились грибы, которые растут на деревьях (или на чем-то еще) колониями. Ну, знаете, все эти опята, лисички, или вот...

Всегда казалось, что они похожи на плесень – развившуюся до беспрецедентного для себя уровня, но от этого лишь более отвратительную.

...Теперь я говорю совсем тихо.

А совсем иногда... Да, совсем, знаете ли, иногда...

...Я нервно кручу что-то в руках, съежившись под внимательным взглядом психотерапевта. Что именно кручу – не понимаю.

«Совсем иногда» мне кажется, что это слово является каким-то не очень распространенным, но вполне естественным наименованием висельника. Диалектным...

...Я не выдерживаю и начинаю смеяться. Затем осекаюсь. В самом деле сойдешь за сумасшедшего, если будешь выдумывать по пути всякую ерунду и затем сам же над ней ржать.

На самом деле это у меня с детства. Я не знаю, как другие дети (не говоря уж о других взрослых), а я всегда любил, гуляя, выдумывать какие-нибудь истории. Не обязательно героические или (это уже попозже, конечно же) эротические – хотя, естественно, и без них не обходилось. Нет, я умею развлекать себя и такими вот вроде бы совершенно бессмысленными историями, как «разговор с психологом». Продумать все до мельчайших деталей, ну и прочувствовать тоже... Иногда я так увлекаюсь этим занятием, что, кажется, впадаю в какой-то транс.

Да что долго рассказывать? Просто я так отдыхаю.

Может быть, это небольшое нервное расстройство, а может - талант... Не знаю.

То есть это вполне может быть талант, но...

Я действительно несколько раз пробовал начать писать, однако все упиралось в выбор главного героя. Дело в том, что я не могу писать про людей... Потому что я их презираю. А чтобы писать про себя... Про ту свою составляющую, которая не является человеком... До этого я пока не дорос.

Ничего, что я так откровенно? Впрочем, о чем это я. Ведь я разговариваю сам с собой. Где уж можно быть откровеннее...

Я ухмыляюсь и останавливаюсь посреди дороги.

А на улице сейчас хорошо... Кажется, каждая клеточка моего тела впитывает в себя ночь. Я закрываю глаза и чувствую, как на мое лицо падает серебряный свет луны...

Да-да, я знаю, что «на самом деле» в данный конкретный момент на мою потрепанную жизнью морду падает свет, источником которого является вовсе не гигантское каменное зеркало с небес, а город. Этот огромный город со всеми своими лампами, лампочками, лампищами...

Неважно. Я все равно чувствую... Что-то такое.

Глупец?

Я делаю глубокий вдох, тру переносицу и как всегда быстрым шагом продолжаю прогулку.

Честно говоря, дорогой дневник, одно время меня пугали эти постоянные внутренние диалоги, эти фантазии... Мне казалось, что они свидетельствуют о сумасшествии или о чем-то типа...

Так было в юности. А теперь я стал взрослым и скучным, и сумасшествие уже не кажется мне чем-то красивым, чем-то необычным... Оно насквозь пропитано затхлыми запахами больницы, только и всего. Поэтому теперь я предпочитаю воспринимать свои странности как нечто обратное сумасшествию. Они кажутся мне - игрой здорового ума... Сейчас попробую объяснить.

Известно, что физически здоровые и крепкие люди любят иногда поиграть с возможностями своего тела. Они употребляют большие количества спиртного, не высыпааются, мучают себя экстремальными спортивными нагрузками... Кому что по нраву. Точно так же до скучного здоровый разум любит иногда побродить по грани, за которой начинается безумие... Тот самый механизм.

К слову, только «до скучного здоровый разум» может «гулять по грани» без каких-либо неприятных для себя последствий.

Поскольку у меня, несмотря на мою явно чрезмерную любовь к подобным прогулкам, никаких негативных последствий до сих пор не наблюдается; поскольку я по-прежнему умен, счастлив и даже в каком-то смысле успешен... Я имею все основания считать, что мой разум здоров.

Вот так-то.

Но я не окончил описание своей ночной прогулки, дневник. А эта прогулка безусловно заслуживает описания.

Уже подходя к дому, я снова на секунду остановился. Только на этот раз я не стал закрывать глаза, а пристально вгляделся в окна одной из тех девятиэтажек, которые наискось лежат по обеим сторонам моей улицы, словно ребра большого доисторического животного.
 
И там...

Да ничего там не было. Желтые шторы. Такие же, как в пахнущей сыростью квартире, где я когда-то жил... Совсем недолго, проездом. Мне нравилась эта квартира, потому что там была ванная, и чайник кипел на плите... Кажется, именно тогда, находясь в неродном и незнакомом городе, я понял всю ценность этих предметов. Что бы с тобой ни случилось, как бы тебе ни было тяжело, – а все же, пока ты имеешь возможность принять душ и выпить после этого чаю, не все потеряно...

...Я в очередной раз удалил весь написанный текст и свернул окно текстового редактора. Наверное, сегодня все-таки не получится... Я перебрал кучу завязок повествования, однако ни одна из них не пожелала развиться.

Чувствую себя художником, который создает на холсте различные портреты, пейзажи и натюрморты, и тут же замазывает их, понимая, что ему вновь не удалось выразить желаемое...

Наверное, именно так божество творит чью-нибудь жизнь. Может быть, вашу! Ага... Пишет, стирает, снова пишет, стирает... А вы живете...

Я мотнул головой. Надо высыпаться.

Терраса пахнет свежим деревом, на кистях рябины серебрится изморозь... Ноутбук застыл на скромной клетчатой клеенке. Когда эту клеенку придумывали – еще не было ноутбуков...

Я прислушиваюсь. Что это?

Тук тук тук тук, тук тук тук тук...
Тук тук тук тук, тук тук тук тук...
Тук тук тук тук, тук тук тук тук...
Тук тук тук тук, тук тук тук тук...
Тук тук тук тук, тук тук тук тук...
Тук тук тук тук, тук тук тук тук...
Тук тук тук тук, тук тук тук тук...
Тук тук тук тук, тук тук тук тук...

Ну вот. Уже пошли глюки.