сомнительные корни

Надежда Филатова

Сомнительные корни

 (опубликовано в 1 за 2008 год)



Часто слышу: «в воскресенье на кладбище поеду». А я не езжу… Ни в воскресенье, ни в какие-либо другие дни недели… И не потому, что не к кому. И даже не потому, что не хочу. Просто не понимаю, что мне там делать. Как себя вести. А главное – ЗАЧЕМ. Нет, я все понимаю - о покойниках или хорошо или … Хорошо наверное никогда не получится. А вот «никак» очень даже ... А все оттого, что простить не могу. Рада бы, да не могу… Мне было лет восемь, когда войдя в комнату я увидела, как отец держит левой рукой мамино лицо испачканное кровью, а его правая рука готова к очередному удару… при этом он задавал вопрос «еще хочешь?» Не думаю, что бы она хотела... И я этого не хотела. Одна фанатично верующая дама мне как-то сказала, что обязательно нужно простить. Даже объяснила как:
-Вот если я тебе подарю карандаш… я же не смогу у тебя его забрать! И ты так поступи – прости и не возвращайся больше к этому.
Очень может быть, что карандаш нельзя забрать обратно, хотя спорно… Но мамино-то лицо в крови – не карандаш! Его не подаришь и не забудешь!
Дед (по материнской линии) всю жизнь гордился своей причастностью к партии. Страстно выступал на собраниях, всегда ходил на демонстрации, а по ночам писал письма в КГБ… писал о том, что его брат расстрелянный в 37-ом, был невиновен… Когда мне было десять-одиннадцать лет, он поднимал меня в пять утра, выдавал сумку с пятью-шестью килограммами земли или торфа, и мы ехали к бабушке на кладбище. Сам он тоже тащил сумки с землей, но гораздо тяжелее. Приехав, он первым делом вешал пиджак и привезенные сумки на соседские кресты. Что б не пачкать… Дальше мы копали, поливали (из привезенной с собой лейки), пропалывали… Мы ездили на кладбище по два раза в неделю. И всегда дед вешал пиджак и сумки на соседские кресты… И всегда все было без эмоций… Мы приезжали туда, что бы копать, поливать и пропалывать… И только за этим. И ни за чем больше. Правда иногда, после того, как мы заканчивали свою работу на могиле бабушки, он водил меня по всему кладбищу. Его интересовало качество памятников, как покрашены ограды, какие цветы в этом году чаще высаживают на могилах. Особенно дед любил заострять мое внимание на детских могилах. Они всегда бросались в глаза изобилием оставленных там игрушек. Завидев такую могилу, дед меня спрашивал:
-Как ты думаешь это могила девочки или мальчика?
Я всегда терялась… Мне было жутко. А дед всегда знал чья могила. И объяснялось это очень просто: если на могилке куклы – похоронена девочка, если машинки – мальчик… В общем, деда интересовала механика кладбищенской жизни.
Деда уже нет в живых. И отца тоже. Я не езжу на их могилы… Скорее всего, я поступаю не правильно…