Изгой

       Нет, он не побежит. Чего бы это ни стоило, но он НЕ ПОБЕЖИТ!
       - Эй, шпень! – унизительно раздалось за спиной. – Тебе говорят!
       Злой, насмешливый смех, словно обжигал. Он въедался в плоть Вадима и словно грыз его внутренности. Желудок сводила резкая боль предчувствия. Мальчик уже понимал, что произойдет за этим.
       Он ненавидел их насмешки. Он ненавидел их самих. Он ненавидел себя. Всякий раз в любом обществе, непостижимым образом, Вадим, неминуемо становился им – ничтожеством. Его презирали, за то каким он был… А каким он был? Он не помнил. Не мог этого объяснить, но, сколько себя знал, за ним, постоянным попутчиком, тянулся этот шлейф страха, презрения, издевательств и отчаяния. А ведь он просто хотел быть один. Он никого не трогал и желал лишь, что бы его тоже оставили в покое.
       «Может сегодня», - думал он, «мне удастся побыть одному или хотя бы уйти домой с миром». Иногда ему удавалось проскользнуть незамеченным, и тогда Вадим почти верил, что завтра всё будет иначе. Он не знал как, но представлял, что завоюет их уважение. Нет, он не стремится быть в центре их внимания. С такими он никогда не сможет дружить. Всё, на что он надеялся, это то, что его оставят в покое.
       Нет, не оставят. Мимо шла девочка из параллельного класса и насмешки только стали громче. Мальчишки, стараясь привлечь внимание симпатичной школьницы, наперебой соревновались в издевательствах. Он шел, не поднимая головы, и шептал одними губами, как молитву: «Не побегу, чего бы это ни стоило. Не побегу».
       Сзади раздались быстрые шаги. Он ощутил удар еще до того как тот был нанесен. Пинок был слабым, видно задира позорно промахнулся, но унижение от этого не менее сильным. Потом последовал еще один, на этот раз более сильный. И еще. Удар в спину, заставил его поморщиться. Вадим не хотел плакать, но слезы сами налезли на глаза. Не всхлипывая, не вздрагивая, он понуро продолжал идти. Полураскрытый рот шипел рыдания, слезы текли по щекам и он чувствовал соленую горечь обид и несправедливостей, которые они несли с собой.
       - Прекратите сейчас же! – это был негодующий вскрик той самой девочки, которая невольно стала причиной этой экзекуции. – Как вам не стыдно впятером на одного!
       Она ринулась в самую гущу мальчишек и яростно взмахнула портфелем. Те со смехом разлетелись в стороны, как куча голубей на площади. Они смеялись и подтрунивали над ней, но ударить никто не решался.
       - Да, пусть один на один с любым из нас! - они кружили хороводом вокруг нее и, дразнясь, убегали, не давая ей зацепить их портфелем. – Только у него очко играет! Снова трусы стирать!
       Наконец ей удалось зацепить одного. Вреда ноль, только новый взрыв смеха, когда раскрылась застежка портфеля и на дорогу вывалились учебники и тетрадки. Покатились ручки из разбитого пенала. Насмешки теперь перенеслись и на девочку. Пока она собирала свои вещи, пацаны кружили вокруг нее и, как сороки, выхватывали книжки прямо у нее из рук. Она заплакала. Так же тихо, как и Вадим. Оглянулась, ища его поддержки. Он знал, что она смотрит ему в след, но продолжал затравлено идти. Вот он его шанс. Сейчас он дойдет до поворота и тогда…
       Она закричала:
       - Вади-и-им!

       - Сынок!
       Он задрал голову. Исчезли задиры, девочка, улицы и даже город. Он видел лишь деревья и небо. Ветви уже наполовину скинули желто-красную, успокаивающе шелестящую листву. Они легко пропускали глазуревую синеву, и Вадим смотрел сквозь них, пока у него не закружилась голова от плывущих облаков.
       - Сынок! Вадим!
       - Мама? – он обернулся. Никого. - Мама!!!
       - Сыночек, ты ни в чем не виноват, - голос такой ласковый, что он не выдержал и снова заплакал. - Прости меня, мой любимый. Ты ведь пытался! Спасибо тебе за это! Я так тобой горжусь! Не, кори себя.
       - МАМА, ГДЕ ТЫ???!! – он кружился в отчаянии, не находя своей матери.
       Вадим зарыдал, завыл, упал на колени, глотая рыдания и захлебываясь слезами.
       - МААМААААА!!!!!

       - Ваш паренек, пытался ей помочь, но она всё же сорвалась. Да и где ему было её удержать, - сочувственно сказал следователь в штатском, от которого пахло сигаретами и пивом.
       - Психологическая травма, - объяснил врач с умным, металлическим голосом. – Он боится принимать решения. Он боится вообще, что-то сделать. Ведь его действия не смогли ей помочь. Вы меня понимаете? Он корит себя в её смерти.
       - Вашему мальчику, придется остаться на второй год, - осудительно, сказала учительница. – Он отстает по всем предметам.

       Вадим открыл глаза и сразу же узнал улицу и дома. Он сидел на коленях, по щекам текли хвостики слез, но взгляд уже был другим. Обернулся. Пацаны и девочка в удивлении смотрели на него. Видимо он кричал и выл вслух. Паренек уверенно поднялся с колен и пошел обратно. Выражение лица, осанка. Это уже не был прежний Вадим. Что-то в нем изменилось от ее крика. Он подошел к девочке и протянул ей руку, помогая подняться с колен. Притихшие мальчишки не произнесли ни слова. Они просто стояли и смотрели. Когда девочка была на ногах, он, почти не поворачиваясь, коротким сильным ударом влепил старшему в зубы. Тот упал на спину и схватился за окровавленный рот. В широко распахнутых глазах явно виделся страх. Никто не сдвинулся с места, чтобы ему помочь. Неожиданно они вспомнили, что Вадим на целый год старше. Что он высок даже для своих лет. Видимо, маленьких негодяев привлекала возможность безнаказанно поиздеваться над сильным и здоровым парнем. Вот только теперь все они со страхом ожидали его мести. В том, на чьей стороне будет победа, не сомневался никто.
       - Как тебя зовут? - спросил он девочку.
       - Вика.
       - Я, Вадим, - он смотрел прямо на нее, первым взглядом вечной любви. – Спасибо тебе, Вика.
       От теплоты его голоса и горящего взгляда по ее плечам пробежал холодок.
       - Можно я тебя провожу?
       Она с улыбкой, молча, протянула ему свой портфель.