Оберточная бумага

Больше всего на свете Лисенок любил подарки. Подарки могли быть самыми разными: большими и маленькими, вкусными и вовсе несъедобными, яркими и незаметными, теплыми и холодными. Больше, конечно, было больших, ярких, теплых и вкусных — просто потому, что Лисенок был еще Лисенком, а не взрослым Лисом. Но и маленьким, незаметным, холодным и несъедобным подаркам Лисенок тоже радовался — это ведь были подарки!

А еще больше Лисенок любил нераскрытые подарки. Завернутые в яркую и блестящую оберточную бумагу, они стояли возле елки, под дверью, лежали под подушкой. Иногда подарки были обернуты в тонкую коричневую бумагу — Лисенок никогда не мог запомнить, как она называется — и перетянуты тоненькой веревочкой. Такие подарки были даже лучше, потому что коричневая бумага пахла чем-то неописуемым, непередаваемым, чужим, непохожим, но, несомненно, прекрасным. Можно было уткнуться носом в такую бумагу — а у Лисенка был очень чуткий нос — закрыть глаза, втянуть носом капельку этого чудесного запаха и мечтать, мечтать… Лисенок мечтал о море, о серебристо-зеленых волнах, о белых парусах, хлопавших на шальном ветру, словно крылья какой-то неведомой птицы — хотя, почему же неведомой? Птицей был сам парусник — небольшой, но стремительный и необычайно красивый в своем полете — держи, лови, не то как подхватит его большая волна, как взметнутся белые паруса-крылья, и улетит птица-кораблик в синее-синее небо, к яркому, слепящему солнцу. Солнце, по представлениям Лисенка, было теплым, непослушным и веселым, и от него немножечко пахло тем сладким коричневатым порошком, которым мама Лисенка всегда посыпала его любимый пирог с яблоками. Яблоки тоже были чем-то похожи на солнце — но не свежие яблоки, а печеные, мягкие, золотистые, политые медом и посыпанные все тем же сладким порошком…

В другое время Лисенок мечтал о том, как он станет большим и будет каждый день получать подарки. Взрослые ведь все могут, думал Лисенок, а мне же почти ничего и не надо — только один неразвернутый подарок. Только он обязательно должен быть неразвернутым — иначе какой же смысл? Когда подарок открыт, все уже ясно и понятно — это книжка или теплые шерстяные носки, или длинный вязаный шарф, или… А вот если подарок еще завернут — тогда да, тогда можно мечтать и придумывать, и гадать, и угадывать или не угадывать, и нюхать вкусную коричневую обертку, которая так замечательно пахнет солью, солнцем, ветром и печеными яблоками, и воображать, что ты вовсе не дома под теплым шерстяным пледом, а на палубе маленького кораблика с белыми крыльями, который несется куда-то вдаль; и ты еще ничего не замечаешь, а он уже оторвался от воды и летит, летит — к солнцу, к ветру, в теплое синее небо…

Потом Лисенок вырос. Ему, конечно, по-прежнему дарили подарки — на Новый год и на день рождения, и по разным другим праздникам — но почему-то эти подарки были без обертки. Они, конечно же, были полезными и нужными, но Лисенок — а он уже стал большим Лисом — уже не так радовался этим подаркам. Лису казалось, что они были какими-то ненастоящими, «понарошку» — будто бы и не подарками вовсе. Были подарки и в обертке, но они ничем не пахли — совсем ничем. И Лису каждый раз становилось немножечко грустно.

А в магазинах всего-навсего перестали продавать старую оберточную бумагу.