Подстёпка

Благодатный край! Думается, мне посчастливилось оказаться здесь и прожить большую часть жизни на юге России, в низовьях Волги. Сколь разнообразна здесь палитра природы, сколь противоречивы порой её сочетания, будто она представляет собой огромных размеров полотно, отдельные фрагменты на котором рисовали мастера разных школ, эпох и пристрастий.
Единственная магистральная дорога, тянущаяся вдоль левого берега Волги, то приближаясь к ней, то удаляясь от неё на многие десятки километров, делит все пространство на две части, так разительно непохожие одна на другую, но, тем не менее, они объединёны общим небом. Рядом, параллельно шоссе, бегут рельсы железнодорожного полотна.
К Востоку распласталась огромных размеров полупустыня, всё чаще местными жителями называемая степью. Происходит это, видимо, оттого, что изредка, после дождей, с неё будто смывается монотонный, пыльно-пепельный цвет, в который обычно здесь окрашено всё вокруг: извилистые просёлочные дороги, трава и редко встречающиеся корявые низкорослые деревца. И даже само палящее солнце нередко окутано серой дымкой, словно фильтром, через который струится на землю испепеляющий всё жар. В серое окрашены верблюды и овцы - неизменные спутники одиноких кошар, разбросанных на огромном пространстве в десятках километров друг от друга.. Но вот прошёл долгожданный поилец-дождь, и на безбрежных просторах рассыпаются мириадами алые тюльпаны, которые язычками пламени колышутся на ветру, радуя глаз и веселя душу. В зарослях колючек, опьяненных водой настолько, что их невзрачные листья вдруг начинают пронзительно зеленеть, у самых корней начинают проклёвываться из волглой земли белоснежные головки шампиньонов, коих, в урожайный год можно насобирать так много, что они едва умещаются в багажник легкового автомобиля. А грибной дурманный запах держится потом даже в салоне несколько месяцев.
Но стоит вернуться назад, перейти железную дорогу, спуститься с насыпи, вдоль которой то и дело бегут полупрозрачными шарами верблюжье колючки, уносимые ветром, и ты опять у шоссе, ведущего вглубь Астраханской области через город Ахтубинск, мимо озера Баскунчак, город Харабали, всё дальше к дельте Волги, всё ближе к Каспию.
Но путь нашего следования значительно ближе – нужно лишь пересечь асфальт дороги, немного спуститься вниз и оказаться в поистине сказочном мире, где царит буйство красок и запахов. Речку с красивым названием Подстёпка сразу увидеть сложно, так вся она заросла камышом.
Нигде и никогда прежде не доводилось мне видеть подобного разнотравья. Правда, цветы у здешних растений мелкие, не такие, как, например, на лугах средней полосы, но зато обильные. А уж сколь разнообразна их палитра – от белого до тёмно-фиолетового или почти чёрного. Диву даёшься, глядя на это великолепие и, в который уж раз, восторгаешься художественными способностями госпожи Природы.
До этих мест вода из Волги во время половодья не доходит, однако благодаря многочисленным ерикам и протокам, избороздившим вдоль и поперёк всю Волго-Ахтубинскую пойму, через специальные трубы, соединённые с речами Подстёпка и Солянка, вода и здесь выходит из берегов, нередко заливая лужки и скрывая отмели.
Камыш же, стражем стоящий по всему руслу реки бывает таких исполинских размеров и стоит такой плотной стеной, что через неё, как ни старайся, не разглядеть не то что противоположный, но даже и этот берег. Чтобы добраться до воды, приходится облачаться в резиновый костюм, вооружиться острым ножом, а ещё лучше – серпом или косой. Начать нужно еще с берега, проделывая узкую прогалину сквозь зеленую массу, из которой, шурша листьями и стволами камыша, уплывают потревоженные утки, небольшие водяные крысы и ондатры, хатки которых легко можно заметить по-над берегом. Иногда, стоя по грудь в воде, чувствуешь, как бьют по ногам рыбы или черепахи, которым, явно, не по нраву твоё вмешательство в их спокойную и размеренную жизнь. Порой случается, что выбранное тобой место оказывается неподходящим, так как до открытой воды ещё далеко, а глубина, на которой ты находишься такова, что дальше ступать становится невозможным – иначе зачерпнёшь внутрь костюма воду, а тогда возникнут проблемы выбраться на берег. Тогда ищешь другое, более подходяще место, где камыш не так далеко уходит в реку, и начинаешь всё с самого начала, предварительно передохнув на берегу.
Вот, наконец, просека вырублена, и ты стоишь у открытой воды. На обратном пути устраняешь огрехи своей работы, подрезая всё ещё торчащие слишком высоко над водой срезанные камышины, освобождая место для будущей ловли рыбы. Ведь всё это и проделывалось с единственной целью – подготовить водное пространство, чтобы было куда забрасывать удочку. На обратном пути ступаешь особенно аккуратно, стараясь ненароком не наткнуться на острые, словно кинжалы, тобой же срезанные камыши, способные прорезать любой, даже толстый резиновый сапог. И, не дай Бог, попробовать проделать этот путь босиком, хотя на подобную смелость порой отваживаются мужики, особенно, если они перед тем приняли, что называется, на грудь. Однако надо заметить, раны от порезов местным древесным камышом бывают мучительно болезненны и долго заживают – так что удовольствия от хождения босиком по свежесрезанному камышу, на самом деле, мало, да и геройство такое тоже не оправдано ничем.
Теперь, прежде чем переодеться, следует приманить, заставить распуганную рыбу вернуться к тому месту, которое ты выбрал для рыбалки. Это можно сделать распаренной крупой – лучше перловкой, или ржаным хлебом, вымоченным в домашнем подсолнечном масле, на душистый запах которого и собираются, как правило, обитатели здешних водоёмов. Теперь можно спокойно переодеться, потому что предстоит, порой весьма долгое, ожидание. Проходит немало времени, прежде чем на дурманящую прикормку, словно приглашённые на пир, соберутся золотисто-коричневые, скользкие лини, шустрые караси или осторожные сазаны. Их приближение можно услышать по специфическому чавканью и причмокиванию или увидеть по движению из стороны в сторону камыша по мере того, как здоровенное тело рыбины протискивается между толстыми стеблями, подобными стволам годовалых деревьев – так направляются они к вожделенной кормёжке. Помнится, вот точно так же, наблюдая за лосями, я всегда поражалась тому, как они, такие крупные пробирались сквозь чащу, где и человеку-то нелегко пролезть между близко растущими липами или берёзами в рощах Литвы и Белоруссии.
В конце апреля – начале мая на Подстёпке, как правило, карповые ловятся на весьма хитрую приманку, которая готовится загодя. Нужно замешать мякиш ржаного хлеба с измельчёнными жареными семечками подсолнечника, и из полученной массы сформировать катышки, внутрь которых следует поместить крючок, поводок которого, выполненный из прочной лески должен торчать наружу. Наживку нужно высушить до состояния сухаря, и уже на рыбалке или непосредственно перед ней, привязываешь заготовку к основной леске, которая закрепляется на толстом удилище. Крючок с наживкой опускаешь на самое дно водоёма, чтобы поплавок не стоял над водой, как обычно, а полулежал. Поклёвка, если повезёт, и рыба, не испугавшись или не почувствовав твоего присутствия, подойдёт к наживке, начинается едва заметно, так как карповые обычно не хватают лакомый кусочек слёту, а медленно сосут его, словно смакуют или жуют жвачку. В это время поплавок, будто оправдывая своё название, плавает, едва покачиваясь, по ограниченному участку освобождённой от камыша акватории.
И вот, долгожданный момент: рыба заглатывает остаток обсосанной наживки и делает резкое движение в сторону зарослей камыша, увлекая за собой и поплавок, который обычно красится в яркий цвет, чтобы не потерять его из виду в густой зелени. Если попалась крупная рыбина, то она сметает на своём пути всё, что мешает ей выбраться подальше от коварного места, намереваясь избавиться от ненавистного крючка, похоже, вонзившегося в мягкие ткани. Но не тут-то было, ты попалась, красавица. Разве мыслимо упускать такую добычу? Теперь всё зависит от умения и терпения рыбака. Начинается настоящий поединок между человеком и рыбиной. Каждый раз, во время подобных дуэлей, на память приходит старик Хемингуэя, боровшийся с морской громадиной. Вы наверняка сочтёте, что это не очень-то скромно сравнивать моего пятикилограммового сазана с тем морским великаном, о котором поведал нам писатель. Но, поверьте, азарт и пыл, страстное желание, во что бы то ни стало, выиграть схватку, всё напряжение мускулов и нервов, напрочь отметают всяческую скромность.
Ура! Мне удаётся подтащить сазана к самому берегу – только бы не вывернулся, пока я левой рукой дотягиваюсь до внушительных размеров подсака. Ещё мгновение – и сазан мой! Я его одолела!
 Если особо не жадничать, то можно со спокойной совестью и приличным не только для женщины-рыбака уловом возвращаться домой. Но тот не рыбак, кто не мечтает о повторения успеха, причём на этой же рыбалке. Да, знать бы, где упадёшь, как говорится, соломки бы подстелил – до чего же мудрыми были наши предки, выдумавшие такое.
Теперь пробую ловить на червя, так как пока я занималась вываживанием сазана, мышки-камышовки, хотя, кажется, по-научному они называются иначе, умудрились залезть в рюкзак, где и сгрызли мою хитрую наживку. Видимо, она и им по вкусу пришлась. Вон одна из них, малюсенькая, жёлтая и очень юркая, словно на крылышках, выпорхнула из мешка и, будто на прощание, вильнув хвостиком, исчезла в камышах, утаскивая наживку вместе с крючком и поводком.
Парочка некрупных линей и окунь – вот и всё, с чем я уехала в это раз с рыбалки… А как же сазан, спросите вы, уж не очередная ли это рыбацкая байка? Увы и ах! Нужно было после зимы проверить садок на прочность, видимо, в нём все-таки нитки поистлели, пока он с прошлой осени висел в гараже.
Убедившись, что на червя клюёт плохо, засобиралась домой: сложила удилище, запаковав его в чехол и привязав к раме велосипеда. Пошла за уловом. Предвкушала радость от созерцания своего сазана-красавца, которым думала похвастаться не только перед домочадцами, но и перед соседями, а вместо рыбины в руках оказался рваный садок. Хорошо ещё, что остальных рыбёшек сразу помещала в корзину, перекладывая их травой.
Правда, дней, так, через восемь, сразу же после проливного первомайского дождя, мне удалось-таки поймать сазана, причём, на этом же самом месте, но был он уже не таким красивым, не таким крупным, хотя и не менее желанным. А ведь верно говорят заядлые рыбаки: «Рыба, которую не сумел выловить, а тем более, та, что с крючка сошла, всегда кажется крупнее, притом в разы, той, которую поймал». Сама заядлая рыбачка, а поэтому знаю, что есть в этой присказке доля истины, если и не общечеловеческой, то уж, рыбацкой – это факт.