Одна история г. Наркбана

       
Наркотики поделили людей на три категории – тех, кто их принимает, тех, кто их продаёт, и тех, кто принимает в жизни этих людей прямое или косвенное участие. Лично я отношусь к последним.
В маленьком городке я случайно познакомилась с блондинистой девицей. Как потом оказалось, её пышные формы и легкомысленный характер приглянулись одному местному авторитету. Я так и не поняла, как оказалось, что мы с ней познакомились, – она была полной противоположностью мне. Разговаривать с ней было не о чем, то, что она выдавала из своих ярко накрашенных уст со скоростью автомата Калашникова, меня абсолютно не трогало, а иногда раздражало. Но из-за того, что она ко мне доброжелательно относилась, я потихоньку её терпела, впрочем, без особого раздражения.
– Ой, ну ты знаешь… – доносилось до меня, – он, конечно, гад и сволочь, но я знаю к нему подход…
«Ага, один-единственный», – вяло пронеслось в голове.
– Вот сейчас он подъедет – попьём шампусика и посмотришь на моего пусика.
– Нет, я, пожалуй, пас – попытаюсь выбраться из этого города.
– Да выберешься ты из него – днём раньше или позже, больше ведь не вернёшься, – её глаза внезапно погрустнели.
Не ожидала от неё такого…
– Нет, не вернусь, – и так не пойму, как здесь очутилась. Но зато с тобой познакомилась, – я ободряюще ей подмигнула.
– И то верно, – лицо Ляли просветлело.
Но желания видеть её «пусика» не было, я стала собираться уходить из кафе.
– Ну… подожди немного, – Ляля надула губки.
– Не могу, потом опять не куплю билет, – я встала и хотела было уходить, но опоздала. К летнему кафе пластикового типа подъехали две иномарки, и так как для этого города машины были редкостью, было ясно, что это приехал «пусик».
Ляля радостно вскочила с места и побежала к серебристой машине, из которой вяло вывалился «пусик». Толстенький, коротенький, в пальто и белой рубашке – всё как полагается, бандит с намёком на бизнесмена.
Я присела. Уходить сразу будет крайне невежливо, придётся посидеть какое-то время.
«Пусик» с Лялей на шее подошёл к столику.
– Здравствуйте, – сказала я ему серьёзно, не вставая.
– Здрасьте, здрасьте, – нарочито беззаботно ответил он, заваливаясь на стул. – Мне Лялька все уши про тебя прожужжала.
– Да сама не знаю, как так глупо получилось. Сесть не на тот автобус, который сломался в вашем городе, и третий день не получается выбраться отсюда. О, я, кстати, как раз собиралась за билетом.
– Да не волнуйся, мы тебя отвезём.
«Вот это «прекрасно», – мрачно подумала про себя.
Почему люди не могут понять, что подобными «услугами» они отягощают человека?
Не сказав ни слова, я отпила только что принесённого шампанского.
Ляля что-то щебетала, а узенькие глазки «пусика» меня изучали.
– Ладно, поехали, – донеслось до моего уха, – только сначала заедем в одно место, а потом на автовокзал.
Мы неслись по серенькому маленькому местечку. Оно ничем не отличалось от других подобных городков. Одна центральная улица, неухоженные деревья, безвкусные светящиеся вывески каких-то злачных мест. Уже темнело, голова кружилась от шампанского, желудок ныл от голода, а аппетит упорно отсутствовал. Мои мысли где-то летали, мне было безразлично, о чём щебечут Пусик с Лялей и куда едем. Я поняла, что сегодня опять останусь в этом городе, только ночь пройдёт не в обшарпанной гостинце. Интуиция чем-то грозила.
Машина остановилась.
– Вы, девочки, посидите в кафе, а я скоро вернусь.
Мы с Лялей спустились в какой-то полуподвал. Там было грязно и жутко накурено, но посетителей было мало. Казалось, что они накурили и ушли перед самым нашим приходом. Мы сели за стол с зелёной бархатной скатертью, она была вся в дырках от сигарет.
– Ты что-то будешь? – услышала я Лялю.
– Да нет…
– Бутылку шампанского, – заказала она у официанта.
«Что за манера пить столько шампанского?» – пронеслось в голове.
Из-за соседнего стола поднялась девушка и подошла к нам.
– Привет, – она тихо села за наш столик.
– Привет, – поздоровалась я с ней.
Ляля насторожилась. Сделала вид, что не услышала её, и накричала на официанта:
– Что ты мне тёплое шампанское притащил?
– Ляля, успокойся, – оборвала я её, – откуда здесь холодное?
– И то правда, – она раскатисто захохотала.
– Мой отец… – вдруг начала девушка – ... я его ненавижу... – глаза засверкали, а в тихом голосе появились жёсткие нотки. – Он...
– Да хватит про твоего отца, – вмешалась Ляля, – всё, забудь про него. Идём в туалет, – обратилась она ко мне, – мне нужно подкрасить губы.
Мы встали и пошли по тёмному узкому коридору, девушка шла за мной. Ляля, чувствовалось, была недовольна этим фактом, но сказать ничего не могла.
– Он просто скотина, – продолжала девушка.
Ляля перед зеркалом тщательно наводила красные губы. Я стояла и молча слушала девушку, она хотела что-то рассказать, но создавалось впечатление, будто она думает, что я знаю историю, связанную с её отцом, или просто высказывала какие-то мысли вслух, не понимая, кому и для чего она это говорит. Чем больше она говорила со мной, тем больше я понимала, что она меня не видит.
– Ладно, всё, пошли, – нетерпеливо сказала Ляля.
Мы вышли в зал, в дверях появился Пусик. Он был явно чем-то озабочен. Ляля быстро это поняла и шепнула мне на ухо:
– Ничего не говори, веди себя тихо, проблемы…
Потом, подумав, решила меня предупредить: «Он очень серьёзный человек. На нём вся наркота города».
Не могу сказать, что меня это удивило, но не обрадовало точно.
Мы вышли из кафе, было уже темно, сели быстро в машину и куда-то поехали. Через некоторое время мы оказались на какой-то окраине, было темно и пусто, кроме нескольких домов и деревьев, напоминавших скелеты, ничего не было. Мы вышли из машины и пошли в какой-то подвал. Ещё не войдя туда, я вдруг поняла, что это наркопритон. Я напряглась и внутренне собралась, посмотрела на Лялю. Та как-то сникла и шла молча за Пусиком.
Он позвонил в железную дверь, видно, с шифрованным звонком, она тяжело открылась.
Мы зашли в тёмное помещение. По нему были разбросаны грязные матрацы, на них сидели или полулежали взрослые мужчины. Я всмотрелась в одного, на него больше всех падал свет. Он в полусознательном состоянии полулежал на матраце, его бритая голова периодически скатывалась на грязную тельняшку, вдруг на мои глаза попалась его рука – в ней торчал шприц, он его даже не вытащил после принятия дозы.
Я быстро отвернулась, но на глаза попалась та же картина, только с другим человеком, через минуту я увидела, что эта картина выглядывала из каждого матраца. Какой-то приступ подкатил к моему горлу, стало трудно дышать, из глаз покатились громадные слёзы. Это был не страх, не паника – а какое-то безмерное непонимание. «Господи, – звучало в голове, – зачем? Взрослые, здоровые мужчины… И как можно жить, осознавая, что ты зарабатываешь на этой картине?!»
– Идём-идём… – потянула меня Ляля в другую комнату.
Там лежали калеки. Люди без ног, рук. Они не выглядели потерянными, для них наркотик остался единственным существованием в этом мире. По их лицам было видно, что они находились в своём мире, где они были, наверное, сильными и здоровыми, и там их никто не трогал. Я немного успокоилась, вытерла слёзы, тональный крем размазался, а тушь на глазах – нет. Это было удивительно. Мы прошли дальше. Впереди был узкий коридор, а в конце виднелась комната, откуда лился свет. Подойдя ближе, я увидела санитаров, которые копошились над каким-то телом, они вкалывали ему что-то в одну руку, а в другой торчала игла от капельницы. Я пригляделась к этому человеку и внезапно увидела, что это было всего лишь полчеловека. Он вдруг очнулся и стал кричать. Санитары засуетились, и во главе я увидела Пусика. Тут я уже не выдержала и кинулась к выходу, Ляля поспешила за мной. Не помню, как я открыла дверь, но пришла в себя где-то за углом. Ляля схватила меня за руки и трясла всё это время.
– Кто это, – срывающимся голосом я спрашиваю у неё, – кто это лежал?..
– Это отец той девушки, которую мы видели в кафе.
Она хотела было продолжить рассказ, но послышались выстрелы. Их звуки стали нарастать и превратились в единую мелодию. Нужно было выбираться, но как? Мы стояли за углом, я не могла сообразить, что делать. Выстрелы меня как-то не волновали, я просто стояла. Когда пришла в себя, то увидела, что Ляля куда-то исчезла, выстрелы прекратились.
Я выглянула из-за угла и увидела много свежих трупов. Это были молодые ребята. Из подвала показалась девушка с двумя парнями, они несли носилки с её отцом, вернее, его половиной. Девушка была счастлива, хотя и называла его скотиной. Они быстро погрузили его в зелёный «бобик» и уехали.
«Как в американских фильмах, – спокойно пронеслось в голове, – они убили кучу молодого народа ради одного калеки. Хотя, может, в этом и есть какой-то смысл».
Я долго шла к автовокзалу, медленно и спокойно, уже рассвело. Возле него толпились тётки с овощами и другой всячиной.
– Девушка, купите рыбки, у меня осталось четыре штучки по пятьдесят копеек.
Я невольно улыбнулась, давно не слышала про товар за пятьдесят копеек. Было холодно и рыбы не хотелось, но тётка так вцепилась в меня, что пришлось сдаться и купить эту мелкую рыбёшку, странную на вид.
– А она костлявая? – спросила я, улыбаясь, понимая, что, скорее всего, так и есть.
Тётка замялась, но деньги были уже у неё, поэтому она смело мне ответила.
– Вкусная.
«Ну вкусная так вкусная, будет, что съесть за бутылкой пива, – сказала я себе, довольно потирая в кармане билет на автобус.