Уголок

Уголок, или угол, он же тройка – так в начале 90-х годов назывался мой двор. Он и в правду был углом, состоящим из двух КПДшек построенных друг к другу под углом в 110 – 120 градусов, и одной красно-кирпичной девятиэтажки возвышавшейся в пространстве между ними, т.е. получалась некая точка (девятиэтажка) и два отрезка (КПДшки) составлявшие тупой угол. Подъезды всех трех домов выходили во двор, поэтому все происходящее внутри него было скрыто от посторонних глаз. Гордостью двора было старое озеро, плескавшееся за скрывавшими его гаражами и зарослями тополя, примерно в 50 метрах от самого двора. Зимой озеро было местом паломничества окрестной детворы, поскольку родители для своих детей расчищали каток, а студенты, бегающие по утрам на лыжах, прокладывали лыжню, так что было чем занять дворовую шпану. Хотя, мы были и не против просто поваляться зимним вечером в рыхлом снегу посреди озера и поглазеть на звезды, рассыпавшиеся мелким бисером на фиолетовом небе. А летом… Летом двор был сказочным местом, со своими законами, неписанными правилами и секретами…
- Ванька одевай «сандалетки»! – безуспешно пытаясь застегнуть оторвавшуюся подтяжку на шортах, во весь свой звонкий голос я трубил из маленького коридорчика – Я уже пошел.
- Подожди меня! – Ванюшка крутился, как ошпаренный поросенок, в маминых руках, вырываясь и не давая ей стереть с его подбородка остатки рисовой каши.
- Я уже открываю замок – встав на цыпочки, указательным пальцем пытался подцепить затвор, модного тогда, английского замка.
Вконец измотанная и растрепанная мама облегченно вздохнула, одев на Ваньку застиранную, бледно-желтую футболку с синим воротником и олимпийским мишкой на груди, стала смотреть, как Ваня толстыми пальчиками неуклюже застегивал синие сандалии. «Сандалетки» были сделаны из грубой кожи и покрыты дыряво-цветочным узором, который к концу прогулки коричневой пылью отпечатывался на белых носках. Из-за неудачной конструкции застежного механизма они чертовски трудно застегивались, но прекрасно расстегивались и слетали с ноги в самый неудачный момент. Мой младший брат минут пять провозился со своей обувью, после чего обратил на меня свой умоляющий взор.
- Ладно, давай сюда – застегнув братовы сандалии, я повернулся к маме – Мам, мы гулять…
- Только не долго. Папа скоро приедет, ужинать будем – зажав подмышкой пластикового динозавра, отряхивала мою попу и одновременно причесывала Ваньку, мама.
- А скоро это когда?
- Через час и тридцать минут – как можно четче сказала мама.
- Понял. Это значит палтала часа? – вспомнив недавно заученную науку о времени, спросил Ванька. Недавно у него выпали два передних, молочных зуба и он, ну ни как, не мог выговорить букву «Р» и присвистывая, немного шепелявил. Логопед недоумевал как столько могло поместиться в Ванькином рте и назвал его букетом аномалий.
- Правильно. - топнул я, проверяя на сколько хорошо застегнул свои сандалии.- Мам, это много. Мы успеем.
- Ну ладно, бегите – мама перегнулась через нас, чтоб открыть дверь.
- Я сам – останавливая, толкнул её в живот – Ванька принеси табуретку.
Мама отошла и облокотилась на дверной косяк. Скрестив руки на груди, заняла свою обычную позу наблюдателя. Весело щелкая на бегу каблуками, братишка принес из кухни табурет. Оперся коленом, подтянулся за дверную ручку и встал на шатающийся подомной предмет мебели. Дернул затвор замка, дверь медленно поддалась, обернулся и торжественно посмотрел на маму, она улыбнулась.
- Пошли – схватил Ванюшку за руку и прошмыгнул в дверь.
Мама вернулась к своим домашним хлопотам. Вприпрыжку протопав все четыре этажа, мы затворнически оглянулись и, убедившись, что ни кого рядом нет, прошмыгнули в техэтаж. Там в темной и сырой глубине, под старыми почтовыми ящиками, в трубе лежали наши рогатки. Обе рогатки я выменял у Сашки Артюхова на миниатюрную модель автомобиля «Чайка». Во дворе он был широко известен тем, что через свою маму мог достать практически любое количество каучукового жгута, так необходимого для сооружения хорошей рогатки. Запихнув поглубже за пазуху свое оружие мы вышли на подъезд.
Летний двор. Жара уже спала, солнце скрылось за девятиэтажкой, и её тень неслышно накрыла наш дворик своим прозрачным крылом. Из окна 12 квартиры торчала семидесяти ватная стерео колонка – Модерн Толкинг с БониЭм напевно и мелодично, наперебой друг другу вещали английские песни на весь двор. Бабушки-старушки выползли из своих тесных квартирок подышать свежим ветерком с озера, играющим в листве тополей. Примостившись на скамейках, облокотившись на свои тросточки, они неспешно обсуждали последние сплетни, новых соседей и делились сомнительными новостями. Пацаны что были старше нас, вымазанные в солидоле и грязи, сосредоточенно копошились в своих велосипедах у гаражей. Среди них был наш кумир, король двора – Вовка «Каштан». Он был большой и сильный, всегда с собой носил, саморучно выплавленный, свинцовый кастет и постоянно ругался непонятными, подчас даже самому ему, словами, которые он слышал от вечно пьяной мамы. Знакомые кеды на бегу свернули за угол в конце дома.
- Ванька побежали. Смотри, «Пешка» куда-то рванул. - перескакивая через ступеньки, я слетел по подъездовой лестнице, волоча за собой падающего и запинающегося брата. – Наверное, что-то интересное.
Я отчаянно не хотел пропускать ни одного события в своем дворе и желал быть постоянно в курсе дел, поэтому-то и сломя голову, во всю прыть бежал за исчезающими кедами Петьки Неустроева («Пешка»). Завернув за угол, я заметил кучу ребятни на старом свайном поле, встав кругом, они, топчась рассматривали что-то под своими ногами. Растолкал зевак. На бетонном покрытии, как сумасшедшая юла, крутился воробей с перебитым крылом, безуспешно пытавшийся взлететь.
- Ванька смотри-ка… - дернул руку брата и указал на птенца. – А откуда он?
- Его Маркиз поймал. – гордо сказала Маша из 35 квартиры, поглаживая за ухом жирного черного кота.
После этого утверждения, ребятня всей толпой стала хвалить и приглаживать Марика, а Ванька в свою очередь схватил птенца и стал носиться по свайному полю, то, размахивая им, то подкидывая его – пытался заставить взлететь. Подкинув его в очередной раз, он не смог поймать и тот рухнул на жесткий бетон. Медленно поджав крыло, он перестал двигаться.
- Юлка! Юлка!– дергая за шорты, вытянул меня из обсуждения охотничьих инстинктов Маркиза, брат. - Он, кажется, умел – шмыгнув носом, рукой вытер сопливую губу. Все, как по команде, замолкли.
Я взял птенца из пухлых ручонок, перекатил пару раз на ладони – он не шелохнулся.
- Умер.
- Его надо похоронить. – забрав воробья, выдвинула предложение всеми ненавистная Ленка-Пенка.
Ленку ненавидели за её правильность и навязчивость. Если следовать её логике вещей, то получалось, что по гаражам прыгать небезопасно, в собак камнями кидаться нельзя, драться вообще находилось за гранью разумного – так что же нам оставалось делать? Тупо кататься на единственной карусели?
– А брат твой убийца. – продолжила она.
- Я не убийца. – оправдывался Ваня – Я нечаяванно.
- Убийца, убийца. Ты убил воробья. – все ни как не могла она угомониться.
- Юлка я нечаяванно – почти на изрыдании обратился ко мне брат.
- Он не убийца – с яростной злобой влепил кулаком в Ленкин живот – Перестать его так называть.
- Я не хотел! Ты дулка!! – запущенный из братовых рук камень, метко прилетел в бровь маленькой девочки.
Она закрыла лицо ладонями и присела на корточки, сквозь её пальцы сочились кровь и слезы. Интересно, изменил бы я, что ни будь тогда, если бы знал, что Лена станет самой красивой девчонкой во дворе и единственным изъяном её безупречного лица будет тот самый шрам над бровью?
- Пошли отсюда – твердо сказал я и выкинул труп воробья в канаву, думая, что скрыл следы преступления. – Пешка ты с нами? – в ответ Петька осуждающе покачал головой мол: так нельзя - Если что, то мы на гаражах.
На берегу озера мы набрали камней и забрались на гаражи, на их жестяных стенках вода играла солнечными зайчиками. Распластавшись на горячей, покатой крыше мы смотрели на береговых чаек, изредка постреливая из рогаток в проходящих мимо дворовых собак - «двортерьеров».
- Ох, Смотли Юлка самавалет – открыв рот, как загипнотизированный, смотрел на пролетающий самолет Ванька. Он не обронил ни слова, до тех пор пора летающий аппарат не скрылся из виду. - Юлка, а кто бы победил, если бы дрались Телминатол и Лобокоп?
- Не знаю, наверное Терминатор…
- А если бы Тиланнозавл и Телминатол? – Ванька взглянул на прорезиненного динозавра в руках.
- Точно, Тираннозавр. Он бы просто наступил на Шварцнегера и все.
- Эй, вы че здесь лежите? Там под домом, Каштан со Славяном собираются драться. – размахивая руками кричал с низу Пешка.
По дороге к месту действия мы узнали от Пешки, что Вовка обвинил Славу (Слава был цыганом из соседнего двора и вечно что-то воровал, то газеты из ящиков, то рубероид со стройки) в том, что тот украл у него ниппель от колеса с колпачком. Ниппель был необычный, а дефицитный, от велосипеда «Кама» - мечты всех парнишек того времени. Дерутся они по честному, то есть без камней, кастетов, ножей, палок и не бьют по яйцам. Под домом пахло сыростью и ржавчиной, чесались руки от стекловаты.
- Эй, ребята! Лёлик и Болик пришли. – указав на нас, вспомнил старых персонажей польского мультипликационного сериала, Каштан и рассмеялся. – Ванька или сюда, пока подержи мой кастет. – Ваня с нескрываемой гордостью и благоговением принял на хранение оружие. Как рыцарь принявший тевтонский меч, он разглядывал потертый, видавший виды и от того более ценный свинцовый кастет.
Народу под домом становилось все больше. Некоторые просили не начинать без них и просили повременить, пока они не поужинают. Я устроился на канализационной трубе, стал ждать, когда начнется драка. Бой не оправдал моих радужных ожиданий, он был короткий. После пары нанесенных ударов Каштан повалил Славяна за землю, тот в свою очередь вынул из заднего кармана штанов тонкий, как листок бумаги, обломок бритвы и пару раз полоснул наотмашь. Все в остолбенении замерли.
- Это нечестно… - пропятился в дальний угол, ошарашенный Каштан, вытирая проступившую на плече кровь.
Кто бы знал, что через десяток лет Каштан и Слава станут лучшими друзьями, на пару будут ухаживать за Ленкой-Пенкой, будут вместе строить мотоцикл и пить водку. А чуток попозже Славян зарежет Каштана в пьяной ссоре, Вовка еще час будет тихо стонать в подъезде под собственной дверью, истекая кровью и отчаянно пытаясь разбудить пьяную мать. Кто бы тогда знал..?
С большими от страха глазами, Славян стал размахивать бритвой, отгоняя нас от себя. Убедившись, что ни кто не будет его преследовать, он по-пластунски прополз под теплотрассой и выбежал на улицу. Порез был не большой, но очень глубокий, было очень трудно остановиться кровь. Каштан отказался появляться в таком виде дома, и мы отправляли его в месте с Машкой к её бабушке – «Бабе Кате» жившей тогда под нами в 57 квартире. Толпа рассосалась, а мы с братом вернули к своему обычному делу – к гаражам.
Вечерело. Прохладный и сырой ветер обдувал наши волосы, а над нами на восходящих потоках, как подвешенный за неведомую нить, недвижимо парил коршун.
- Юлка, а в нашем озеле были динозавлы, давным-давно, а?
- Не знаю. Наверное, были.
- А кости тогда остались, да?
- Наверное, остались. Хочешь раскопать?
- Ага. Папка ласказывал, что если был водопой то туда собилаются все звери. И динозавлы тоже, должны были собилатца. А озело – водопой?
- Да, тут воды всем хватит, даже динозаврам. Наверное, тут костей целая туча
- Да!!! – Ванькины глаза загорелись, как у ковбоя при золотой лихорадке.
- Слушай, Ванька, а пошли на пляж? Там может, что найдем из костей?
- Пошли – охотливо согласился братишка.
Пляж был дальше по берегу, у старой канализационно-напорной станции и самый короткий путь к нему был только по теплотрассе возвышавшейся на четыре метра над землей. Теплотрасса была выполнена в двухтрубном исполнении, эта парочка железных конструкций, вихляя и извиваясь, опоясывала практически все озеро. Обсуждая прелести «Парка юрского периода» Стивена Спилберга, мы топали по, утрамбованной до нас многими путешественниками, теплотрассе. Хвастаясь перед братом, я перепрыгивал через дыру с одной трубы теплотрассы на другую. В очередной раз, прыгнув, сандалия предала меня и ускользнула он равновесия, ударившись спиной о жестяное покрытие трубы я проскользнул между труб и, пролетев пару тройку метров, я упал на наклонный песочный вал под трубой. Прокатившись вниз по склону, почти до самой воды, мое тело перестало хаотично болтаться и начало болеть. С ориентировавшись на местности, я посмотрел на возвышающуюся надомной железную конструкцию - понял, что со мной произошло. Толи от боли, толи от нахлынувшего на меня запоздалого страха к горлу подступил ком, а на глаза навернулись слезы – щаз заплачу. Ванька с испуганным лицом не находил себе места шарахаясь то в одну сторону то в другую – искал место где бы можно было спуститься вниз. Не нашел. Через мгновение, я увидел как мой брат, разбежавшись по трубе, оторвался от её поверхности и полетел на землю – мое сердце сжалось и перестало биться. Пролетев метра три, он приземлился на ноги, но с амортизировав удар он упал на спину и кубарем скатился по склону. Ванюшка остановился примерно там же где сидел я. Он лежал неподвижно с закрытыми глазами, раскинув свои руки и ноги в виде пятиконечной звезды. Опасаясь самого страшного, я проковылял к нему. Ванька открыл глаза и несколько секунд соображал, что происходит вокруг.
- Юлка я тоже как ты могу. – мое сердце начало биться снова.
- Больно? – спросил я, поднимая и отряхивая его
- Ага. Коленкам больно. – колени были прилично разодраны – А у тебя кловь носом идет.
Провел ладошкой под носом, размазав красную жидкость по щекам. Оказывается, я ударился носом о свою же коленку и разбил его.
- А у тебя ухо красное – высмаркивая кровь, сказал я брату. – Оно у тебя опухло. Пошли помоемся.
Мы спустились к озерной воде, где стали отмывать кровь и грязь с полученных ссадин. Окончательно приведя себя в относительный порядок, мы принялись за одежду.
- Ой, Юлка смотли. Смотли! – прыгая в одной сандалии (вторую он мыл в воде) и указывая, куда то в камыши кричал Ванька. – Кто это?
Из камышей по направлению к канализационной станции неспешно проплывала старая, облезлая выдра.
- Это выдра
- Откуда ты знаешь?
- А, я её прошлый раз здесь видел, когда с «Вальтовскими» пацанами рыбу ловил. Они мне и сказали что это выдра.
- На крысу похожа. Как Сплинтер из черепашек ниндзя?
Не зная, что еще сказать мы в немом молчании провожали плавающую крысу, мирно рассекающую водную гладь зеленого озера.
- Эй, Юрка, тама вас тетя Лика искала – осведомил нас Тимка из 46 квартиры.
- Ванька пошли. Мама звала, значит, Папка уже приехал.
Прихрамывая, ковыляя, подскакивая на одной ноге, время, от времени переходя на неуклюжий бег, мы пошли домой. У подъезда стоял отцовский «москвичок» песочного света, проходя мимо него, Ваня как всегда любовно погладил капот. Мама суетливо и громко отперла замок, дверь открылась… На кухне за столом, доедая огромную плошку супа, сидел наш батя –огромный, почти под метр девяносто, бородатый, как и любой полярник, в тельняшке и спортивных домашних штанах. Он отодвинулся от стола и распростер свои объятья.
- Эй пострелы и идите-ка сюда кушать. – отец позвал нас за стол.
Мы с криками и воплями понесли к отцу, однако нас перехватила мама, заметив наши раны и ссадины. Она, причитая и раздавая нам подзатыльники, отовсюду вытаскивала марли, йод, зеленку, пластыри, разного рода мази, антисептики и еще целую кучу медикаментов. Так что ужинать мы сели только через тридцать минут. Поев, мы пристроились у отца на коленях.
- Ну, рассказывайте, что нового произошло? – с тревогой разглядывая наши раны, как обычно спросил нас отец - С кем опять подрались?
И мы начали взахлеб, на перебой рассказывать все, что произошло с нами за день: о том, как нашли воробья и как он умер, о том, как Каштан дрался со Славкой, о том, как много костей динозавров у нас в озере и что скоро мы соберем команду и начнем раскопки, о том, как я упал с теплотрассы. Конечно же, переглядываясь с братом, мы упускали некоторые подробности, которые могли вызвать неодобрительную реакцию родителей. Слушая нас, отец, грохоча своим басом, от души смеялся и временами успокаивал не на шутку разволновавшуюся маму. Все было хорошо, все было по-детски. Там за окном вишневый закат редел далеко за горой, там на улице чьи-то мамы в форточку все строже зовут домой своих детей. И перед сном я точно знал, что завтра опять будет вечное лето, и день полный света, и мы ни когда не умрем...
"Машина времени"