Всему своё время

Всему в жизни своё время. Говорят, не вовремя влюбился, женился, заболел, умер. Нет. Всему своё время. Как механические часы с сюрпризом. Секундная стрелка приближается к определённой цифре, и окошко открывается. Высовывается механический человечек или животное. Стрелка переходит к другой заранее установленной мастером цифре, и открывается другое окошко или кричит птица или играет музыка, издаваемая маленькими механизмами. И так по кругу. Мастер установил, запрограммировал и всему своё время в этих часах.
       Вы понимаете к чему я? В жизни всему своё время. И рассказывать о чём-то лучше в своё положенное время. И признаваться в сделанном или несделанном тоже лучше в своё время. На худой конец лучше поздно, чем никогда. Как почувствовать, что время стало положенным?Никак. Просто чувствовать. Это чувство что-то вроде внутреннего зуда. Где-то глубоко в душе. Сначала терпимо, а потом так хочется «почесать» зудящую душу, что терпеть невозможно. И вот когда душевный зуд стал нестерпимым, тогда время стало положенным. Сейчас я чувствую, что время пришло. Хотя нет. Время на самом деле потерянно. Но лучше ведь поздно, чем никогда. И сознаюсь, что делаю и рассказываю всё это я лишь для себя. Не из эгоизма, а потому что слишком тяжело это носить в себе. Поэтому, чтобы облегчить груз, нужно его развеять по бумаге. Станет легче.
       Да. Давно пора. И как жаль, что ты уже не услышишь, что я люблю тебя. Что я ужасно, невыносимо, безумно, яростно скучаю по тебе. Я всегда любила тебя, просто раньше не задумывалась об этом. Но мы же часто осознаём что-то, когда уже позднее некуда. Но я люблю тебя. И сейчас мои короткие отрывки воспоминаний о тебе кажутся самыми счастливыми моментами в жизни. Как пафосно. Но можно проще. Всё, что связанно с детством связанно с тобой. С тем городом. С летом. Обязательно с летом.
Лето. Балкон на втором этаже, заваленный домашним хламом. Высокий стул. Огромное полотенце, и я после ванны в нём как младенец. Пельмени. Горячие со сметаной. И вечер. И огромный чёрный пудель в ногах. И ты сидишь рядом со мной и заворачиваешь меня в одеяло. Ты помнишь? Ты конечно помнишь.
       А ещё ты вязала. Вязала много и красиво. Корзинка разноцветных клубков, а потом целый ворох разноцветных носков и варежек. Носки до сих пор лежат у меня в комоде. С варежками сложнее. Время и моль. Наверное их больше нет. Но я билась за них до конца. Да к тому же кто сейчас носит варежки кроме детей.
       Летний день. Маленький город в Сибири. А где такой? А как называется? Не слышал не слышал. Маленький город. Из окон твоего дома видно тайгу. А в городе много душистой зелени. Город просто утопает в ней. А солнце нагревает её и аромат усиливается. И так жарко и хорошо, потому что сейчас будет озеро недалеко от треснувшего дома. Он треснул пополам, и в одной части всё ещё живут люди, а во второй, завалившейся набок, уже никто не живёт. И так страшно по вечерам смотреть на этот дом с тёмными окнами. Теперь я понимаю аллегорию, моя дорогая. Я так же покосилась. Одна часть меня всё ещё живёт и светится, но другая совсем тёмная и безжизненная. Вот так, моя дорогая. А я и не думала тогда.
       Было. Было много всего. И мороженое в кружке, и кино с бутербродами, и бассейн-лягушатник, и празднование дня молодёжи. И новые друзья. И азы дворовой жизни. И откуда берутся дети. И вообще как их делают то. Хотя до сих пор открываю для себя что-нибудь новое. Было. Было. Каждое лето. А потом я уехала. Надолго. Я стала другим человеком. Всё изменилось. Я конечно приезжала раз в два года. Но всё уже было не так. И я не так, и ты не так.
       А потом самое страшное. Хотя нет. Одно из самых страшных. Дедушка. И так неожиданно. Звонок рано-рано утром по телефону. Ему плохо. Он без сознания. Срочно нужно ехать. Сначала самолётом, потом поездом. Город маленький, и аэродрома нет. С тех пор я боюсь до боли в груди, до бешенного стука в висках ранних телефонных звонков. Да и поздних тоже.
       И Дедушка в больнице. Никого не узнаёт. Пришёл с работы утром, лёг на кровать и всё. Удар. Несколько дней бреда. Дедушка умер, не приходя в сознание. Две дочери всё организовали. Две дочери выбрали гроб. Две дочери стояли у этого гроба и понимали, что они уже не маленькие девочки, даже несмотря на своих детей. Только сейчас они стали взрослее. Ты конечно переживала. Очень переживала. И постоянно говорила, что должна быть первой. Ты оказалась сильнее на год.
       А потом перелом шейки бедра. Неправильно наступила. Теперь постоянно лежать и лежать. Но нога начала синеть и опухать. Отвезли в больницу, но оказалось, что слишком поздно. Я не могу смотреть фильмы, где кому-нибудь отрезают част тела. Я не могу. Не потому что неприятно. А потому что я вспоминаю тебя. Оказывается, слёзы могу душить.
       Ещё несколько дней. Беспамятство и бред. По дороге в операционную ты кричишь «Заберите меня отсюда! Где Юра? Пусть он меня заберёт!». И всё. Ты так и не очнулась от наркоза.
Я увидела тебя уже на похоронах. Печальный траурный зал. Немного людей. Красные и белые цветы. Я не вижу никого вокруг. Я смотрю на тебя. Я не рыдаю. Тихо так подвываю.
       Уже поздно. Боже! как же поздно. Но я спешу хотя бы сейчас сказать тебе, что я люблю тебя. Я ужасно и невыносимо скучаю по тебе. Прости меня. Опоздала. Я так спешила по жизни, что опоздала сказать тебе самое главное, что я люблю тебя, Бабушка.