Набросок

В Александровском саду не растут шампиньоны. Зато еще бегают ежи по коротко стриженному газону. Утро.

Достоевский облеплен голубями, как марками. Бело-зелеными следами покрыт его сюртук и сам классик не кажется вещим гласом, а выглядит сфинксом близь здания имени не его.

Труженики библиотек, словно жрецы, приносящие хлеба просящим крошат тот. Толстые птицы взлетаю нехотя, не опускаются, а падают с полу небес на полу землю, бредут исполнять долг мучеников.

Чешуя церквей блестит сусальным золотом, и перочинным ножиком в небо – осенение крестом с глазами в купол: «Санька, сука твоя мать, а ты ублюдина…»..

Пиво в ирисах – праздник утренней души с молчанием - образом.

Жукова лошадь под дождем отличается группой забившихся под арку туристов.
Встречи, встречи… Вы похожи на карту метро, где память – станция. Тянутся «ветки» и прирастают новыми, и «кольцевая», что запасной путь для возвращения.

Центробежная сила встреч на набережных и площадях, высматривание горизонтов с изучением брусчатки под ногой. То тонешь в объятиях, то машешь во след.

Под впечатлением прожитого чуда не удивляешься, что тебя провезли почти по всем городам Золотого кольца хотя ты не просил, просто водитель, как паровозик из Ромашково считает, - «если вы этого не увидите, вы опоздаете на…» Думается, на жизнь.
Пивной голос с селедочным духом: «Святыня, бля, помолись, брат» должны бы раздражать, но даже в мелькающих вывесках «Магазин» видишь только «Маг ».