4исла
Усевшись в одно из кресел, я приготовился ждать. Предстояло испытание моего терпения. Немногочисленные официанты усердно создавали видимость бурной деятельности: поправляли салфетки и пепельницы на столиках, за которыми никто не сидел, подходили к кассе, с озабоченным видом направлялись в служебные помещения. Взгляд то одного, то другого порой скользил чуть поверх моей головы, но в ответ на попытки привлечь внимание я лишь получал неопределенный кивок.
Ничего, испытание того стоило, ведь в награду я мне достанется чашка горячего ароматного кофе. Такого, который умеют варить только здесь. Тем более что я никуда не спешил. В ближайшей перспективе маячила вечность.
Я закрыл глаза и... стал невольным слушателем разговора, что велся двумя парнями за столиком около моего.
- А ты читал его последний, сто сорок третий роман? Очень рекомендую. Тонкая проработка психологии персонажей, удивительное внимание к деталям.
- Да. Говорят, это роман, завершающий седьмой цикл его произведений. Но, что касается меня, то лучшим произведением восемьдесят третьего писателя я считаю его девяносто восьмой роман. Это вершина его творчества. Ведь даже над той сценой на двести тридцать четвертой странице работали тридцать три человека. В том числе пять психологов и один депутат парламента. К сожалению, депутат пожелал, чтобы его номер остался неизвестен.
Я приоткрыл один глаз. Парни - два интеллектуала из протестующих. Протестующих легко можно было узнать по знаку протеста, расположившемуся у них на лице - очкам. Сейчас уже всем желающим бесплатно корректировали зрение. Но, как это принято у людей, образовалась группа, принципам которой претило это благое намерение.
- В целом, я с тобой согласен. После девяносто восьмого романа он шел либо ровненько, либо сдавал позиции. Но он живой классик, и с этим приходится считаться.
- Да уж, ладно! Новые авторы наступают на пятки засидевшимся мастодонтам литературы. Две тысячи тридцать девятый! Свежо, и без принятой сейчас пошлости. Две тысячи девятьсот первый - очаровательно и с юмором. А ведь не скажешь, что над его романами и рассказами работает обычно не более двадцати человек.
- Правда? Откуда ты знаешь? Ни за что не поверю.
- Точно тебе говорю. Мне рассказал об этом гражданин два миллиона триста пять тысяч семьсот семьдесят семь, мой очень хороший друг. Он знаком с пятьсот двадцать пятым режиссером, а тот как раз большой приятель две тысячи девятьсот первого автора.
Я слушал. По-прежнему беззвучно семьдесят шестой музыкальный канал показывал двести десятый клип тысяча четыреста восемьдесят четвертой певицы. По ресторанчику шестьсот двенадцать туда-сюда сновали бездельники-официанты. На первый город страны под цифрой семь опускался вечер. Мчалась по своей орбите, приютившая эту страну, планета номер... У планеты тоже был номер. Только я еще помнил ее прежнее название. Земля.
- Пожалуйста, Ваше меню.
Свидетельство о публикации №208081300489