Вспышка из прошлого

ВСПЫШКА ИЗ ПРОШЛОГО

-Виталик! – крикнула Лялька. Она стояла на трамвайной остановке, закутываясь в легкую курточку. Шел мелкий дождик, характерный для этой местности в любое время года. Он обернулся. Пристальный взгляд уперся в сереющие вместе с небом Лялькины глаза. – «Не узнает» - подумала она.
-Привет… - нерешительно произнес он.
-Ну! Узнал? – Лялька заулыбалась. – Узнал, спрашиваю?
-Лялька? – Виталик стоял в полной растерянности, не знал, куда девать руки, в итоге сунул их в карманы джинсов.
-Вот не ожидала тебя встретить! – она радостно улыбалась, разбрасывая по сторонам лучики искреннего счастья.
-Когда ты последний раз меня отшила, ты была блондинкой…
Лялька лишь звонко засмеялась и одарила его кокетливым взмахом ресниц.
-А ты куда это идешь в такую погоду? – спросила она.
-Домой… - Виталик как-то сразу погрустнел. – Домой…
-А, да, я слышала, ты теперь недалеко от меня живешь. С Асей. – Ляля многозначительно подняла бровь, что означало: «звезда в шоке!».
-Даже ты знаешь… А ты к нам надолго? – перевел тему Виталик, чтобы не вдаваться в, по-видимому, нежелательные подробности.
-На пару недель. Тетке надо помочь. Так какие ляды дернули тебя связаться с Аськой?
-Вот именно, что дернули…
Они брели по смеркающемуся городу. Мелкий дождик то заканчивался, то начинался снова. Столько лет их разделяли сотни километров, реже – пара кварталов. Их, когда-то безумно влюбленных. Их, когда-то оторванных друг от друга чьей-то глупой прихотью. Деревья нервно вздрагивали от дуновений невнятного ветерка, роняя на их головы крупные капли холодной воды. Парк был почти безмолвен. На этой лавочке они когда-то пили пиво. А под тем жасминовым кустом Ляля сидела у Виталика на коленях, а он целовал ее в подбородок и изредка чуть ощутимо касался губами шеи.
-А помнишь, как ты проводил меня домой и пошел пешком через парк в три часа ночи? – ее голос звучал, как струйки ручейка где-то неподалеку – ласково и задорно.
-Ага. А потом мне надоело идти, и я лег тут спать.
-Ты вообще феномен! А вокруг тебя скакала белка. – Ляля громко засмеялась, располосовав в клочья ночную тишину и прохладу. Он тоже улыбнулся. Чувствовалось, что душа неспокойна, тяжесть чего-то неподъемного и необъятного давила на плечи. И Лялька это ощущала, как никто.
-Заглянешь в гости? – нерешительно спросил он после недолгой паузы.
-Там же Ася… - искренне удивленно и ничуть не кокетливо произнесла Ляля.
-Ненавижу ее… - еле слышно произнес Виталик. - Она на Лихванского. Вещи собирает. А я уже неделю живу у мамы.
-У мамы… - констатировала Ляля.
-Мама в Турции. Потом поедет в Рим. Ее еще месяца полтора не будет.
-А, ну тогда понятно. – Ляля снова залучилась улыбками. – Так, а как же, загляну.
-Мы еще можем успеть на последний троллейбус. Если, конечно, ты не хочешь чапать пешочком до утра.
-Нисколечко не хочу.
Узкие парковые тропинки вывели их на широкую освещенную дорогу. Вокруг не было ни души. Где-то за поворотом пыхтел старенький рогатый троллейбус, высвечивая себе путь круглыми фарами и силясь взобраться на крутую гору по мокрой скользкой дороге. Полусонная кондукторша продала им билеты по льготной цене и сунула вырученные копейки себе в карман. Они сели, как влюбленная пара: Виталик держал Лялю за руку. Он всегда это делал с особым трепетом и необъяснимой нежностью. Его умиротворение начинало постепенно соскабливать слои непосильной тяжести на душе. И от этого становилось теплее и проще. Поток воспоминаний и картинок из прошлой жизни каскадом выливался из Лялиных глаз и губ, окутывая его хорошо забытыми приятными ощущениями.

Виталик открыл дверь, и из квартиры пахнуло до щипоты в груди знакомым запахом: смесь подгоревшей пищи, дезодоранта и стирального порошка. Из подъезда в прихожую падал клочок тусклого света. И Виталик тут же вспомнил, как однажды в новогоднюю ночь открыл дверь, на пороге стояла Ляля, а на ее волосах серебрились бусинки подтаивающего снега. Нестерпимо захотелось в прошлое, захотелось обнять ее, вдохнуть запах ее шампуня и мороза с волос. Ляля тем временем уже сидела на пуфике и снимала босоножки.
-Вот тапки, в маминых походишь? – спросил он, подталкивая тапки ногой.
-В любых похожу. – улыбнулась она и прошла на кухню. Все такая же маленькая, с потертым уголком и миниатюрной плитой. Дорогое памяти место. – А помнишь, как мы со Светкой в Новый год обсыпали вас всех мукой и рисом?
-Помню, потом замучился выгребать ваш рис из всех ботинок.
Виталик взялся суетиться: поставил чайник, начал делать какие-то бутерброды. Никогда за ним такого не наблюдалось. Обычно следовало что-то вроде «там, на сковородке, погрей, если хочешь».
-У тебя курить можно? – спросила Ляля, доставая из сумки сигареты.
-Можно, а ты куришь?
-Угу.
-Когда мы виделись последний раз, ты не курила. – он сказал это, казалось, с укоризной и удивлением вперемешку.
-Курила! Давидофф я тогда курила. А ты – склеротик. – Ляля смеялась, наполняя квартиру звоном горного хрусталя, ее переливчатый смех прилипал к стенам, пробирался в щели, забивался под стол, прятался за веником, уютно устраиваясь на постоянное проживание.
Пока Виталик возился с мягким свежим хлебом и непослушным тупым ножом, Ляля смотрела в окно, на синеватые пятна фонарей и слушала, как стукаются о подоконник капли августовского дождика.
-Але, привет, тетя. Не спишь еще? – Виталик обернулся, увидев, что она разговаривает по телефону, продолжил издеваться уже над колбасой. – Да, представляешь. Сегодня будет интересная дискотека… А после едем к подруге… Ты ее не знаешь… Буду! Обязательно. Только завтра. Спокойной ночи, милая тетушка. – и Ляля повесила трубку.
-Она живет в своем времени. Нечего шокировать старушку правдой. – ответила Ляля на его вопросительный взгляд.
Она посмотрела на него снизу вверх широко распахнутыми глазами, выдувая струйку дыма в сторону. Виталик присел перед ней на корточки и обхватил руками Лялины колени.
-Я не представлял, как попросить тебя остаться… - он улыбнулся, а из уголков его рта хлынули струи липкой серой грусти. Той, что вечно будет бороться с радостным смехом.
-Это было очевидно… - произнесла Ляля, шелохнув его роскошные черные волосы кончиками пальцев.

-Я мечтал о тебе… - шептал Виталик, отрываясь от поцелуя, задыхаясь в ритме страстного любовного танго через коридор до постели.
Секунды раздевания прошли, как в тумане. Виски заливало кровью, в глаза влетели неугасаемые искры, слепящие, полыхающие. Он покрывал ее тело рваной мозаикой поцелуев, глох от громогласного дуэта двух сердец. Не замечая времени, не помня пространства, она лишь повторяла его имя, каждой клеткой отвечая на его ласки и страсть. Губы пересыхали, а тела пылали смертоносным пожаром. Комнату заволакивала липкая, вязкая красноватая пелена. Все, как во сне, как в замедленном кино…
-Так не бывает… - беззвучно произносила Ляля.
-Бывает… - так же беззвучно отвечал он.
-Да… - срывалось чуть слышно с ее губ.

Многими часами позже они сидели на кухне, чуть живые, измотанные и счастливые. За окном начинался рассвет. Тучи рассеялись, где-то далеко, между домами, виднелась грязно-розовая полоска зари.
-Ты когда-то выбрасывала мои сигареты…
-А ты бесился, потому что у тебя не было денег. – улыбалась она. - А помнишь, нам было по шестнадцать… Ты сказал, что мне еще рано? – Ляля хитро, по-лисьи, глянула на него.
-А сам тогда стоял и думал, какой же я придурок.
-Я бы тебе доверилась. – глядя куда-то в стену, с легкой грустинкой сказала она.
-Знаешь, я всегда верил, что мы еще встретимся. Не знал, к чему это приведет. Был больше, чем уверен, что ты не подпустишь меня и близко…
-Виталь, не начинай про клубочки и рваные нити. Это слишком тяжело слушать. Я тоже о многом жалела. Теперь это ни к чему.
-Ну хотя бы прости меня за то, что я был таким идиотом…
-По-моему, мы квиты. Годы все нам уже простили…
Когда за Лялей закрылась дверь, в квартире снова стало пусто. Но ее тепло осталось. Ее фотографии, даже самые откровенные и дорогие, основательно поселились у него на полках сознания. Теперь можно жить дальше, потому что вера снова проснулась. Вера в себя.
На столе лежал клочок бумаги с телефоном. Виталик переписал его в мобильник, а листочек на всякий случай запихнул в обложку паспорта.

Ляля сидела в кресле, поджав ноги, работал телевизор без звука. Шел противный мелкий дождик, совершенно не свойственный той местности. Она смотрела в мутную рябь стекла, за которым, казалось, текла жизнь… чужая. На столе запищал телефон. Смска от Виталика: «Мы с Асей расстались. Forever…» - «Многоточие означает «твой» - подумала Ляля, не представляя, насколько она права.



13.08.08