14. Неуместный разговор

Всё было именно так, как и должно было быть. И пока спасатели, вскрывшие шлюзы Арвадорского телескопа, разбирали немыслимые завалы из человеческих тел, я стоял в этой каюте, фантастически ярко освещённой неизвестным мне источником, и смотрел на спокойную хладнокровную девушку, живую и невредимую.

- Ты жива? – мой шёпот показался мне громом. – Ты жива? Ты не снишься мне?

- А ты? – её голос был полон сарказма и усталости. Ты то зачем здесь? Ты то зачем мне снишься?..

Мир внезапно потемнел и перестал быть реальным.

***
- И как тебе история Драгоценной, Мас? Возможно, я когда-нибудь напишу её.

- Хотелось бы почитать. И что там в конце?

- Мас, мне просто хотелось иметь собеседника. Для этого я и вошла в этот довольно дискомфортный мир. Ты же не считаешь его своим.

- Мне это и не нужно, моя нежная. История Драгоценной пусть развивается сама по себе, а я сам по себе. У истории свои цели, у меня свои.

- Я была участником почти всех событий, которые повлияли на историю Драгоценной. Твоё присутствие несколько раз изменило ход моих мыслей. Помнишь, тогда, на лайнере – ты шокировал меня своим поведением, я не знала, что предпринять.

- Теперь я понимаю, где мне следовало тебя искать. Я понимаю. Я натыкался на тебя случайно, хотя мог бы распознать тебя ещё в самом начале. Но знаешь, я должен тебе сказать, что в твоей истории есть события, которые ты не видела, не описывала, и даже, возможно, не понимала.

- Я знаю всё, Мас. Всё, что мне было нужно. Ты мне нравился, но иногда раздражал. Я выкинула тебя из истории. Прощай, Мас. Последняя просьба: поиски Таны, пожалуйста, прекрати. Я тебе сказала, я не считаю, что я из этого мира, и мы не можем быть вместе. Я скоро уйду, а ты останешься здесь.

Я огляделся. Чувство реальности вернулось ко мне. Её объяснения многое упрощали, при этом накладывая дополнительные ограничения. Много загадок решалось само собой, но некоторые вещи всё равно казались необъяснимыми.

- Но ведь я же останусь в твоей памяти: и таким, каким ты хотела меня видеть, и таким, какой я на самом деле. Мне кажется, что моя реальность реальнее любой другой.

- Я уже устала. Я устала, Мас. Давай закончим этот неуместный разговор. Я не жалею, что встретила тебя, не знаю только, стоит ли, нужно ли просить у тебя прощения за это, мой наивный, мой драгоценный, мой любящий и доверчивый Мас.

- Как же так, Тана, я не понимаю!

Я кое-что вспомнил. Я сам однажды был таким же как Тана, в той истории, Под Дождём.

- Тана... Тана, а ты уверена, что это ты сама приходила в мой мир? Тебе известно, кто такой Мортингер?

- Мортингер? Профессор Мортингер? Юрий Мортингер? Ты думаешь... Ты думаешь, что...

Она явно что-то знала об этом человеке.

- Я думаю, что, войдя в этот мир, ты стала его неотделимой частью. И он повлиял на тебя сильнее, чем тебе кажется.

Я воспользовался моментом и взял её за руку. И она не убрала своей руки.

– Дело в том, что сейчас мы оба являемся частью одного мира. Мы и есть этот мир.

- Оставь, Мас. Это пустой разговор. Я прекрасно знаю, что происходит на самом деле, - она неожиданно запнулась. – Или почти все знаю.

- Почти? Да ты просто ничего не поняла, моя нежная. Сегодня нам можно всё. Ты такая же, как я, не обольщайся. Ничем не лучше.

- Знаешь, Мас, я не всегда понимаю, о чём ты говоришь, ты всё выдумал, и я тоже приложила к этому усилия, но давай сейчас предположим, что тот мир, в котором мы с тобой живём, существует на самом деле. Мас, давай закончим эту историю так, именно так и только так, как хотелось бы тебе. Возьми карандаш и напиши их, последние строчки. Напиши их такими, какими ожидаешь видеть. Это единственное, что я могу сейчас для тебя сделать, мой милый Мас...

И тут откуда-то из тьмы моей памяти возник неясный и волнующий образ. Я изо всех сил попытался воплотить его в словах, но у меня это не получалось, и я смог произнести только одно слово:
-Умбра?

Она удивилась и вдруг стала ужасно серьёзной:
- Что? Кобальт? Ты? Здесь? Да ты сумасшедший! А это - опять твоя Галерея? Теперь я всё поняла...

- Ты попалась, - рассмеялся я, почувствовав подозрительно знакомый жар в ладонях и предвкушая конец ещё одной моей попытки, ещё одной моей жизни, ещё одной моей сказки. Я огляделся, с сожалением посмотрел вокруг: мне нравилась моя непредсказуемая акварельная история, и мне не хотелось уходить отсюда, я не хотел возвращаться. А она... А она сама хотела стать одной из них, оказаться в одной из моих историй, среди моих героев. Пусть она останется здесь.

И пришедшее вдруг понимание своего всемогущества, граничащего с отчаянием, осознание конструкции мира вместе с его бессмысленностью, абсолютной свободы и непреодолимого одиночества вернуло всё на свои места. Руки! Я посмотрел на свои пылающие ладони. Как же всё это выдержать? Как же это всё пережить и понять?


***
А когда я пришёл в себя, первое, что я увидел, - глаза, бесконечно глубокие карие глаза, те самые глаза, невероятно близкие и родные, которые можно рассматривать вечно.

И, не веря в свою удачу, не веря тому, что вижу и слышу, я протянул руки, коснулся пальцами её губ, ощутив, как заволновалось сердце.

Это она. Это была она, моя единственная, моя нежная Тана, и, кажется, теперь она была со мной навсегда