Лёва Графоман продолжение

Пришёл в себя Лев только наутро следующего дня. Вернее, он оказался в комнате, где не было ни кресла, ни музы. Зато был шкаф. Шкаф украшали корешки разноцветных книг. Поскольку Лев пришёл в комнату, нельзя сказать, что он пришёл в себя, ведь он не является комнатой, а комната не является львом, в пасть которого погрузилась искажённая гримасой отсутствия страха голова ЛГ.
Дверей в комнате не было кроме дверцы шкафа. ЛГ, ещё раз оглядевшись, как будто не доверяя собственным глазам, в поисках выхода, понял, что отсутствует также и окно, на полу распластался лохматый коврик с разноцветной каёмкой, изображающей долгую упряжь со множеством лошадей или собак, убегающих далеко на север, на восток, на юг, на запад, и снова на север. ЛГ порывисто схватился за ручку, дёрнул, оказался лицом к лицу с одной из многочисленных муз, когда-либо посещавших его за работой, захлопнул дверцу, ещё раз осмотрел комнату, и наконец содрал с пола услужливый коврик, позволяющий смиреннейшим образом каждому топтать себя ногами, причём в буквальном смысле этого слова. Под ковриком ровным слоем лежал холодного цвета гладкий линолеум. Ничего, что бы говорило о каком-нибудь подходящем люке, ведущем вниз, не было.
ЛГ собрался с духом и снова полез в шкаф. Не то, чтобы дух ЛГ витал где-нибудь отдельно от него, скорее, он существовал независимо, своей, духовной жизнью, о какой ЛГ ни разу не догадывался. Да и беспутные музы из соображения подхалимажа даже не тщились ему сообщить: а вот он, дух ЛГ, несвободный, но независимый, подобно как страна есть такая, Россия, празднующая день независимости ежегодно, но свободной не являющаяся, зато стабильно.
И вот в этот самый знаменательный момент, ЛГ собрался с духом и, сделавшись с ним единым целым, полез в картонный коробок, претендующий на звание шкафа лишь фигурально, только потому, что ЛГ не имел такого количества времени, чтобы раздумывать, а что это за коробок такой, и что значит дверца на этом коробке. Естественно, что не мог он оставить дух витать здесь, среди стен и коврика, а был ли потолок в этой комнате, никто не знал, потому, что никто не смотрел наверх, да и некому было, так как кроме ЛГ никого в комнате не было. Поэтому условно можно назвать место пребывания ЛГ комнатой, ибо иных свидетелей того, что это именно комната не было.
Лёва вышел в сад. На ухоженных старательными руками клумбах цвели розы. На протоптанных лёгкими ножками дорожках гуляли музы в цветастых платьицах. У одних из них были томные взгляды и плавные жесты. Другие надрывно хохотали, ухватившись за маленькие дамские животики, такие, какие бывают у очень стройных девушек, не сдержавшихся и покушавших на природе шашлыки. Третьи плакали, созерцая прекрасные розы, их злющие шипы, восклицали: ах, как это может быть, чтобы столь изящные цветы были вооружены такими неприглядными и агрессивными шипами! В самом деле, люди выращивают розы за их цветы, их аромат, а не из-за колючек. И по краешку сада буйно плодоносили апельсиновые деревья. Были и ещё музы. На каждого графомана полагался целый отряд муз, и только поэты оставались верны одной, но не выпускали её из своей квартиры под страхом брака на производстве.