В старую чашку

Она налила кофе в старую, с трещинкой, чашку. Не в новую, как последние полгода. Старая чашка была надёжна. Вкус кофе привычен. Клавиши. Они тоже были надежны и привычны. Они редко подводили. Они надежно делали свою работу и исполняли любой каприз. Крупно, мелко, жирно или курсивом... Они безжалостно позволяли удалять то, что негодно, и охотно восстанавливать всё обратно. Киллеры и сестры милосердия. Кофе, чашка, клавиши... что еще? Еще рюмка. Вот по новому, по хорошему, нужно было поддаться чарующей силе гомеопатических крупинок. Но... Всё новое – зыбко. Оно может подвести в любой момент, несмотря на доверительный вид и чувства. Новые знакомства, новый диван, новый журнал...
Новый диван был широк. Она легла на него первый раз, правда, пристроив в уголок старую подушку, и укрывшись старым пледом. Было удобно. Конечно, не так просторно, чтобы развалиться её широкому телу. Правая рука прижималась к высокой спинке, руке было тесно. И она завела ее за голову, согнула в локте, кисть пристроила на лбу. Настенные часы бежали так торопливо, что колотящее сердце всё равно за ними не успевало. Клонило в сон. Крепкий дневной сон, которого так хотелось последний год. Что еще нужно? Свободный час. Широкий новый диван, тишина, уютный плед... Все условия к исполнению мечты...Но тяжелые веки никак не успокаивались, всё норовили приоткрыться. На нерезкой от близости кисти в такт биению сердца часто дергалась вена. Глаза словили это биение, и теперь заворожено следили за ним, уже совсем не желая закрываться. Она повернулась на бок, лицом к спинке. Она вообще любила спать, забившись в уголок, натянув одеяло на голову, оставляя маленькую щелочку для дыхания. Последнее время подводил возраст. Только пристроишься уютно и привычно – кидало в жар, прямо невозможный. От пят до головы. И приходилось рушить домик, норку, скидывать одеяло. Но бывали ночи, когда всё тело пронзалось таким холодом, что невозможно было согреться даже под двумя одеялами. Богатая фантазия хорошо представляла себя изнутри, почему-то вспоминалось, как приходилось разделывать только что зарубленную, горячую внутри, курицу, и потому таким нереальным казалось ощущение пронзающего насквозь холода. Но так казалось. И тогда, сжавшись в комок, подоткнув под себя эти два одеяла, она с нетерпением, переходящим в негодование, ждала этого возрастного жара. И вот она повернулась на бок, лицом к спинке нового дивана. Желанного уюта не было, от этого стало ещё неустойчивее, потому что именно в этой позе, в этом географическом месте, только на старом диване, наверное, с таким же сердцебиением, проваливался в сон человек. В вечный сон, упокой, Господи, душу его. Новый диван был здесь не причем, но она встала с него. Новый журнал она тоже начала читать на новом диване. Тоже мечта – лег на диванчик, открыл журнальчик, полистал, почитал и заснул. Но сегодня - не весь журнал - вроде как от нечего делать, для отдыха. Нет, одну, конкретную статью. Про конкретного, относительно нового знакомого человека. Тоже достаточно зыбкого. Тоже, совершенно не по своей вине, ненадежного. И этот журнал, и эта статья... Они тоже подвели, раскачали до головокружения, разогнали мечты, замутили кучу коричнево-серых эмоций - обиды, жалости, даже гнева, и снова обиды... От одной, завершающей статью, фразы, хотелось плакать и рвать рубаху. Или кусать губы. Или с обидой смотреть в окно, за которым так кстати полил ливень. И от всей полноты ощущений захотелось, как уже стало привычно, писать. В данный момент прозу. Вот этот рассказец. Может, потом, придут стихи. Сами придут. Они тоже ненадежны, своенравны, противоречивы, подводят и вставляют палки в колеса. Но она так странно и больно привязана к этим зыбкостям – стихам, новым знакомствам, новой чашке. Она пересилит себя и вернется к ним. Потом, позже, через трудноизмеримый промежуток времени. А пока она откинула крышку ноутбука и налила кофе в старую, с трещинкой, чашку.
11 июля 2008