Три человечка в миничаще

I.

 … и неспешным шагом отправилась через пролесок. Было градусов шесть мороза – не очень холодно, но легкое из фольги платье Саврасьи, понятно, не спасало от ветра. Маска съехала набок; ее резинка колола шею. В конце дороги должна была работать палатка «Пиво Воды» - наверное, единственный круглосуточный магазин в округе. Саврасью волновало, что в столь поздний час «Пиво Воды» всё-таки окажется закрытой, что «Пиво Воды» окажется закрытой из-за праздников, что даже если заведение «Пиво Воды» и открыто – там не будет земляники. Так и оказалось. Саврасья повернула обратно. Дорога была темной. С неба крупными хлопьями падал снег. Один единственный фонарь слабо мерцал бело-зеленым светом где-то вдали. Саврасье было не по себе, и уж тем более она не думала сворачивать с дорожки, ведущей через пролесок, ан нет – свернула и углубилась в миничащу. Платье по-прежнему не согревало; резинка по-прежнему резала шею. Саврасья дышала на руки и тёрла ляжки, чтобы согреться. В ее беленькие туфельки забился снег; колготки порвались. На небольшой поляне, нет, на жалком подобии поляны, которое можно было принять за неглубокую яму, низилось сооружение, вроде шалаша из досок, пенопласта, шифера, картона и прочей индустриальной требухи (великолепный образ). Саврасья, не будь дурой, поперлась в шалаш. Саврасья направилась к шалашу. Внутри вокруг алюминиевой кастрюли, в которой голубым цветом потрескивал огонь, расположились три маленьких человечка. Все они были весьма похожи, различаясь только цветом волос – бело-рыжим, бело-черным и просто белым. У всех были вязаные шапки, фиолетовые перчатки без пальцев, джинсы и толстые кожаные куртки. Старички, не мигая, смотрели на Саврасью.
- Закрой дверь, - сказал один.
- Затвори за собой, - сказал другой.
- Что-то локоть чешется, - пробормотал третий.
Саврасья послушно подвинула на прежнее место кусок фанеры, на котором фломастером было написано «дверь». Старички довольно переглянулись.
- Мы хотим есть, - сказал один.
- Мясца бы отведать, - сказал другой.
- А локоть-то уже не чешется, - объявил третий.
- Но у меня с собой ничего нет», - виновато ответила Саврасья, раскинув дряблыми ручками.
- А ты посмотри по углам, - сказал один.
- По сусекам поскреби, - сказал другой.
- Не чешется – вот и славно, верещал третий.
Склонившись, ибо потолок был очень низкий, Саврасья осмотрела углы жилища человечков, но нашла только банку коктейля “Hooch” с лимонным вкусом. Старички радостно захлопали в ладоши. Один из них выхватил у Саврасьи из рук банку, открыл ее и выплеснул содержимое в кастрюлю. Огонь вмиг стал салатовым и заполнил всю хижину. Саврасья не успела испугаться. Пламя лизало пол, потолок и стены шалаша, не обжигая при этом его обитателей. Старички радостно смотрели вокруг себя. Внезапно огонь убрался в кастрюлю, так же быстро, как и выскочил из нее мгновенье назад. Человечки казались довольными.
- Я наелся, сказал один.
- Я насытился, сказал другой.
- Ёксель-моксель, опять зачесался, буркнул третий.
Саврасья почувствовала, что ей уже не холодно.
- Я, наверное, пойду… - робко полуспросила она.
- Иди, деточка, сказал один.
- Ступай, дитятко, сказал другой.
- Часотка? – спросил третий.
Перед тем, как задвинуть «дверь» на свое место, Саврасья в последний раз оглянулась на человечков.
- А убраться? – спросил вдруг один.
- Приберись-ка, – сказал другой.
- Вряд ли, - сказал третий.
Саврасья вернулась в шалаш, и оглянулась в поисках того, что можно было бы прибрать. На грязном земляном полу она заметила пустую банку из-под коктейля «Hooch» и подобрала её. Старички довольно закивали головами. Саврасье стало не по себе, и она поспешила уйти:
- До свидания!
Человечки заулыбались:
- Всего хорошего, сказал один.
- Скатертью дорожка, сказал другой.
- Это было временное явление, бросил третий.
Эта странная троица была явно довольна незваной гостьей. Она вернулась на дорожку и пошла домой.
После сего происшествия жизнь Саврасьи изменилась. Она заметила, что начала полнеть, причем, очень быстро. За два дня она набрала пять килограмм. Каждое утро, смотря в зеркало, Саврасья замечала, что второй подбородок виден невооруженным глазом, что губы - полнеют и становятся красными как кровь, кожа – белее снега, брови - чернее вороньего крыла, волосы перестают виться и густыми прядями спадают на плечи. В шкафу у себя Саврасья нашла штук десять парчовых и шелковых сорочек невесть откуда.
Родственники, правда, никаких изменений не замечали, кроме сорочек, которые свекровь с золовкой сразу же забрали себе. О том, что на следующий день в шкафу Саврасьи опять появилось десять сорочек, она говорить не стала.
Личность Саврасьи начала вызывать подозрения на второй день – когда с утра за завтраком у нее изо рта выпала роза. Возмущение вызвал не столько сам факт выпадения розы, сколько визг Саврасьи – иглы цветка покарябали ей губы. Свекровь начала кричать на невестку. Бедная Саврасья начала отвечать старухе, но с каждым словом из ее рта выпадало по цветку, и она взвизгивала от боли. Муж с сестрой и матерью перестали верещать и удивленно смотрели на свою сожительницу. Обескураженные, они быстро доели завтрак и пошли по своим делам.
Саврасья осталась одна. Нужно было прибраться в комнатах. Во время уборки раздался телефонный звонок. Саврасья взяла трубку. Звонила глава домоуправления по поводу новых оконных ручек. Разговор надолго не затянулся – с каждым словом Саврасья слегка взвизгивала, и из её рта выпадало по розе. Главу домоуправления сбил с толку с толку шелест и взвизгивания на другом конце провода, и она решила обсудить важнейший вопрос оконных ручек позже, когда вернуться другие члены семьи. Повесив трубку, Саврасья облизала кровоточащие из-за шипов губы и принялась собирать с пола цветы. Розы были свежие и красивые – восемь штук. Саврасья произнесла слово «алебастра» и поставила в вазу девять великолепных цветков.
Закончив уборку, она решила выпить чаю. Доставая чашку из буфета, Саврасья услышала, как во дворе кто-то кличет ее по имени. Она выглянула на улицу. Под окном стоял человек лет сорока. Этот человек – мужчина – надо признать, не столько стоял, сколько сидел на белом коне в пурпурной попоне. Мужчине было лет сорок, он был немного полноват, на голове у него красовалась маленькая корона, одет он был в голубые бархатные обтягивающие ритузы, белую рубашку и голубой пиджак с рюшечками.
- Чего вам надо? – спросила Саврасья, сбросив на принца (а мужик на коне был именно им) три цветка.
- Выходи за меня, прекрасная девица! – крикнул принц, вынимая розу из кровоточащего глаза.
Саврасья испугалась и закрыла окно. «Боже мой», - быстро прошептала она, взвизгнув, и со злостью отпихнула ногой два цветка. На улице тем временем послышались истошные крики серенады. «Что же это такое», - шептала Саврасья, шагая из комнаты в комнату, уже не обращая внимания на падающие розы и вкус крови на губах. Скоро должны были вернуться родные. Саврасья, стараясь не обращать внимания на крики за окном, стала собирать цветы с пола. На лестничной площадке послышались быстрые, нервные шаги. Возвращался с работы супруг Саврасьи. Он отпер дверь ключом. Не раздеваясь, с порога, он начал возмущенно допытываться у Саврасьи, что это за тип стоит под окном. Саврасья молчала, потупив голову. Муж ее напряг губы, кинул шляпу на пол и выбежал на улицу. Саврасья кинулась к окну. Она увидела, как ее супруг выскочил на улицу, что-то прокричал в сторону принца. Тот возмущенно ответил. Муж Саврасьи, не переставая кричать, начал медленно красться к противнику. Тот соскочил с лошади. Тогда Саврасьин супруг сжал кулаки и кинулся на принца. Тот растерялся, но успел-таки выхватит шпагу и воткнуть ее в нападающего. Саврасья вскрикнула. Муж Саврасьи не вскрикнул, а захрипел и повалился на землю. Принц элегантно вынул шпагу из умирающего, поднял ее вверх и крикнул:
- Враг повержен, о, прекраснейшая из прекраснейших, и я у ваших ног! - и встал на одно колено.
- Пошел на…, гнида! – крикнула раскрасневшаяся Саврасья.
Розы упали к ногам принца. Саврасья, кажется, только сейчас заметила кровоточащего мужа. Она всплеснула руками и кинулась во двор. Когда Саврасья склонилась над супругом, тот был уже мертв. Она заплакала. Принц был тут как тут.
- Оставьте слёзы, прекрасная девица! Пришла любовь – нам должно веселиться! – пропел он.
Саврасья со злостью взглянула на принца, она не знала даже, что и сказать ему. Послышались гудки сирен. Во двор въехали машины милиции и скорой. На улице уже собралась толпа зевак, старушки причитали, мужчины недоуменно молчали, несколько женщин-соседок плакали. Сквозь толпу протиснулось два стража закона и несколько санитаров. Последние положили на носилки покойника и поспешили в машину. Один из милиционеров взял под руку Саврасью и попросил пройти с ним. Новоиспеченная вдова начала лепетать ненужные оправдания. При каждом слове у нее изо рта выпадала роза. Люди удивленно ахали. Милиционер на несколько секунд удивленно замер, но, опомнившись, поспешил посадить Саврасью в милицейский газик.
Второй милиционер подошел к принцу, взглянул на него с недоумением и тоже взял за руку и попросил пройти. Принц вырвал руку:
- Как ты смеешь! Да ты знаешь кто я?
- Знаю, знаю, - ухмыльнулся милиционер и снова взял принца за руку, на этот раз сильнее.
Принц выхватил шпагу. Милиционер (снова с недоумением) посмотрел на принца и крикнул:
- Эй, Толян, тут у меня проблема.
Толпа зашумела. Толян, ведущий Саврасью к машине, достал пистолет и пошел на зов товарища. Тот, стараясь быть спокойным, пятился назад, медленно протягивая руку к кобуре. Принц принял боевую стойку. Толян направил на него пистолет.
- Не делай глупостей, парень, - вспомнил он фразу из любимого сериала.
Судя по всему, принц этот сериал не смотрел.
- Я буду защищать даму своего сердца любой ценой, судари! Вам не остановить меня!
Толян с напарником не знали что делать. Дула их пистолетов смотрели в левую ляжку принца.
- Положи нож на землю, и поехали с нами. Не делай глупостей! – Толян вспомнил еще несколько сериальных фраз.
Принц продолжал стоять со шпагой наперевес.
- Если ты не положишь оружие, мы выстрелим на счет три.
- Да, вали ты его! – крикнул наконец кто-то из толпы.
Не будем растягивать и драматизировать момент. Толян посчитал вслух до трёх и выстрелил в ногу принца. Тот упал, но шпаги не выронил. Он заплакал и бросился на милиционеров, собрав последние силы. Они выстрелили еще раз. Целились в ногу. Попали в живот. Скорая к тому времени уже успела уехать. Пришлось вызывать новую машину. Саврасью повезли в отделение.

II.

Пришла пора познакомиться со свекровью и золовкой Саврасьи – Анисья Василисовна и Афродита. Им позвонили на работу из домоуправления по поводу новых оконных ручек и Саврасьи, что лошадь ее «любовника» ест газон у подъезда. Потом позвонили из милиции. Потом из морга. Анисья Василисовна и Афродита вернулись домой и начали выть - оплакивать покойника. Они выли три дня. Потом прошли похороны. Саврасья тем временем находилась в тюрьме – ждала суда – ее обвиняли в покушении на убийство, подстрекательстве и ещё в чем-то, в халатном бездействии, что ли… Анисья Василисовна и Афродита решили вычеркнуть Саврасью из своей жизни. Это оказалось совсем несложно.
Шло время. Как-то раз Афродита загуляла. В последнее время подобные загулы случались довольно часто – брат умер, невестка – невесть где, вечерами сидеть с матерью дома - скучно.
Афродита возвращалась привычным маршрутом. Допивая NNую бутылку Жигулевского пива она благополучно миновала палатку «Пиво Воды», ориентируясь по тусклому бледно-зелёному свету фонаря в конце дорожки, идущей через пролесок.
Никогда мы не узнаем, что заставило её свернуть с тропинки в миничащу, никогда! Как бы то ни было, она оказалась перед тремя маленькими человечками.
- Закрой дверь, - сказал один.
- Затвори за собой, - сказал другой.
- Опять дует, - пробормотал третий.
Афродита оглянулась. Увидела только кусок фанеры.
- Здесь нет никакой двери, - уверенно сказала она, обращаясь преимущественно ко второму человечку.
Человечки нахмурились.
- Мы хотим есть, - сказал один.
- Похлебочки бы отведать, - сказал другой.
- Дует, да еще как! - воскликнул третий.
Афродита причмокнула губами и помычала несколько секунд, как делают многие люди, когда не знают, что сказать. Афродита замерзла, и ей хотелось в туалет.
Человечки переглянулись и покачали головами.
- Ты посмотри по углам, - сказал один.
- По сусекам поскреби, - сказал другой.
- Чёрт тебя дери, дует же, - возмущался третий.
Афродита потерла одну ладонь о другую.
- В общем, отцы, я пошла. Советую не сидеть на одном месте всю ночь. Там у палатки помойка горит – можете сходить погреться.
- А убраться? – спросил вдруг один человечек.
- Приберись-ка, – сказал другой.
- Ужас, - сказал третий.
Афродита усмехнулась.
- Ну, вы, деды, даете. Чтоб в этом сральнике еще и убираться. Я лучше сама отсюда уберусь, - архиудачно скаламбурила Афродита. И ушла.
Человечки ничего не сказали.
Вернувшись домой, Афродита, не слушая возмущенных причитаний матери, сразу завалилась спать. Спала она плохо – снилась всякая дрянь – то Анисья Василисовна, то покойный муж её Аристарх Клюкович. Наутро у Афродиты болела голова. В шкафу она не досчиталась трёх кофт. Умываясь, она заметила, что у нее выпало за ночь много волос, на носу вскочили прыщи и зуб шатается. Когда она вошла на кухню, Анисья Василисовна уже заканчивала свой завтрак.
- Явилась не запылилась!
Афродита молчала.
- Чай будешь?
Афродита кивнула.
- Сколько ложек?
-Три. Афродита ощутила комок в горле. Прикрыла рот рукой и тут же ее отдернула, почувствовав, что кто-то укусил её за палец. Из Афродитиного рта выпрыгнула жаба. Она плюхнулась на стол потом на пол и скрылась в коридоре. Анисья Василисовна с дочерью замерли. Афродита чувствовала на губах вкус гнили. Ее стало мутить.
Завтрак они закончили молча. Анисья Василисовна стала одеваться на работу. Афродита сказала, что плохо себя чувствует и останется дома. При каждом слове у нее изо рта с хлюпаньем выпрыгивало по жабе. Мать с вытаращенными от ужаса глазами выбежала стремглав из квартиры. Смущенная, Афродита осталась одна. В комнатах то тут, то там слышалось кваканье жаб. Афродита решила их поймать, она взяла ведро для мытья полов и начала охоту. Через некоторое время жабы были пойманы, они копошились в ведре, без конца квакая и издавая пренеприятные звуки – не самое очаровательное зрелище.
 Раздался телефонный звонок. Афродита решила не подходить – не хотелось ловить очередную партию жаб. Она, не зная, чем себя занять, решила пойти на прогулку. Надев лиловый берет и взяв в левую руку ведро с жабами, Афродита вышла во двор. Следы крови после инцидента с Саврасьей, ее мужем, принцем и лошадью ярко выделялись на неровном асфальте.
 - Куда смотрит домоуправление, - подумала Афродита.
Прохожие, слыша необычайно громкое кваканье, недоуменно оглядывались по сторонам в поисках болотца. Никому и в голову не могло придти, что этот звук доносился из ведра женщины в лиловом берете. Около магазина стояла лавочка., С самого утра чувствовуя тяжесть в ногах, Афродита присела. Надо сказать, что вид у неё был весьма экзотический – лицо покрывал нездоровый румянец, редкие волосы спутались, выглядывая из под лилового берета, да еще вдобавок у ног стояло ведро с жабами. Кто-то из прохожих подумал, что это сидит нищенка, и не глядя кинул ей в ведро несколько рублей. Афродита, не будь дурой, достала монеты и засунула их за щеку. Посидев так какое-то время, она собралась идти домой. Афродита встала с лавки и внезапно почувствовала, что ноги перестали ее слушаться; она споткнулась об ведро и растянулась на асфальте. Жабы с радостным кваканьем запрыгали в разные стороны. Никто не пытался помочь Афродите встать, наоборот – люди сокрушенно, возмущенно, недовольно качали головами.
- Пьянь, - бормотал кто-то.
К Афродите подошел охранник магазина. Что-то крикнул ей, мол, проваливай. Афродита поднялась на локтях. Ее лицо было в крови. Шатавшийся зуб вывалился. Она грубо отвечала охраннику. С каждым словом у нее изо рта выпрыгивало по окровавленной жабе. Охранник сплюнул. Ушёл обратно в магазин. Вернулся он с толстым высоким красным парнем с волосатыми руками в белом фартуке и синих штанах. Они взяли Афродиту под руки и понесли прочь от магазина. Она ругалась, плюясь кровью и жабами. Большой парень и охранник под одобрительные взгляды прохожих приволокли Афродиту в полузаброшенный двор и бросили около помойки, кинув в нее ведром из под жаб. Афродите было больно и стыдно. Она чувствовала злость на людей, которые обидели её. Про себя она стала ругать их, потом перешла на шепот, потом ругательства звучали все громче и громче. Прохожие опять стали обращать на нее внимание. Люди выглядывали из окон домов. Кто-то набирал телефон милиции.
Приехав на место, Толян с напарником, прорвавшись сквозь толпу зевак увидели у помойки женщину с окровавленным лицом, вокруг которой кишмя кишели огромные окровавленные жабы.

III.

Саврасью выпустили из тюрьмы через несколько месяцев за неимением доказательств. Когда она вернулась домой, Анисья Василисовна её не узнала, а если бы и узнала, то убила бы на месте, считая невестку виновной в потере близких. Саврасью действительно было не узнать. Она сильно пополнела, побледнела, у нее изменился цвет и структура волос, черты лица – всё изменилось. Розы по-прежнему падали изо рта при каждом слове. Чтобы шипы не карябали губы, Саврасья научилась при произношении слов широко раскрывать рот, употребляя в основном звуки «о» и «а». От этого ее речь стала напоминать оперное пение. Саврасья уехала жить к подруге в другой город. Говорят, там она устроила маленький цветочный магазин и сейчас живет относительно неплохо, зарабатывая продажей цветов.
Афродиту отвезли в обезьянник. Никто не мог разобрать ни слова, что она говорит – у нее выпало еще два зуба, она все время давилась жабами, которые лезли изо рта при каждом слове. В милиции ждали, когда за ней кто-нибудь явиться. В этот же день вечером пришла мать. Афродита спала в своей камере. Анисью Василисовну подвели к ней, но мать ее не узнала. Через несколько дней Афродиту выпустили. Она пришла домой, но Анисья Василисовна ее не пустила, отказавшись признать в этой «бомжихе» свою дочь. Афродита, сопровождаемая своими жабами, пошла куда глаза глядят – в разные стороны. Переночевать она решила в городском парке №478а. Ей приснился кошмар, как три человечка жгут ее на костре и кричат, что надо быть вежливой. Лежа на траве, Афродита ворочалась с боку на бок и кричала: «Нет, нет, нет!». За ночь она произнесла слово «нет» триста сорок семь раз. На триста сорок восьмой - из неё начала выползать такая большая жаба, что рот Афродиты не выдержал и порвался. Вот что значит быть невежливым.