3

Плюнуть... В кастрюлю с недоваренным супом и наблюдать, как слюна смешивается с бульоном, чтобы потом все вылить за ненадобностью, потому что не хватит духу накормить этим варевом того, кто увел в утренний туман.
Голоса весь день не смолкают, до выходных еще два дня. Сомневаешься, выдержишь ли. Стены держат, то безжалостно откидывая своим оранжевым назад, то вытягивая из реальности в еще не существующее.
- И не держит себя в руках, целует, будто наказывает... - Проигрываешь в голове и ловишь себя на мысли, что воздуху в комнате то ли три, то ли четыре года. Непонятно темно для сочетания этого времени года с предполагаемым временем суток. Режешь какой-то салат, непривычное щекочащее чувство праздника, предвкушение чего-то приятного. Вечность впереди, позади мгновения, мало что стоящие и практически ничего не значащие. Стол, накрытый на пятерых, люди, тосты, собака, которая с утра - ты это знаешь наверняка - должна стащить носки. Улица и снег, валяешься, опрокидываешь кого-то, мерзнешь и дышишь в ладони. Комната. Протираешь лицо, оставляя его на ладонях, чувствешь, как его кожа, расплавленная и напоминающая растекшийся по пицце сыр, растягивается местами в паутинку. Вытираешь испачканные руки от собственного облика, хватаясь без разбору за мебель, стены, скатерти и полотенца, неожиданно понимаешь, что и одежда прилипает к телу как к чему-то сладкому, стягиваешь все с себя, оставляешь расплавленной кожей отпечатки на обоях и паркете. Внутри - мелькающие огни фонарей и скорость автомобиля по федеральной трассе в дождливую ночь. Свежесть, дорога в направлении "от". От точки отсчета, от стен, переваривающих тебя своим желудочным соком, от поставленного на repeat удара третьей капли (а может, это просто течет кран), кричащего о том, что никак не может отпустить из своих властных лап. Берешь лист, торопливо режешь его поверхность острой плохо пишущей ручкой, описывая все это. Звон в ушах мешает сосредоточиться, шум нарастает, картинка перед глазами начинает смазываться. Комкаешь бумагу, оставляя на ней отпечатки расплавленного пластилина кожи и кровавые следы, нервными движениями пытаешься чиркнуть спичку о коробок, поджигаешь над раковиной исписанный лист, включаешь воду. Бумага вспыхивает, плюется широкими лоскутами пепла в раковину, ты плюешь кровавой слюной, запечатывая прах прошлого. Шум потихоньку стихает, проваливаешься в рыхлый диван, отдавшись усталости и набегающим откуда-то звукам:
- Не придуман еще мой мир,
оттого голова легка,
нет звезды еще в небе и...
нет закона пока...