Жить хорошо

ЖИТЬ – ХОРОШО
(Ассоциативный опыт размышлений на вольную тему)

Жить – хорошо. Кто сказал? Николай Островский? Или Артур Шопенгауэр? Нет, старый сквалыга так говорить не мог. Он говорил, кажется, что только воля может определить всё сущее… «Волю» старый безбожник писал с маленькой буквы, и ему не было мучительно больно за бесцельно прожитые годы. Может быть, он и жил хорошо. Но «хорошесть» того времени не чета «хорошести» нынешнего. Нынешнее гламурное – это ж знак небес. Гуляй, рванина! Человек человеку кто? А кто хошь! Друг, волк, товарищ и брат, портянка и пушечное мясо. Главное, что жить хорошо! Всюду всё есть. Выкладывай только евры, латы, юани и рубли. Доллары не надо. Пусть янки ими расплачиваются. Багамы, Бали, Бермуды, Богема, Бог подаст. Мы всеядны. Нам, армянам (в скобках можете поставить свою национальность), всё равно – что кол на голове чесать, что без ведра по воду ходить. Главное себя не потерять. А потеряешь, пиши – пропало, ищи ветра в поле. Скажут, велика, мол, пропажа, да не наша. Ты, вот, маленький человечек, что-то сказать всем хочешь, всё стремишься обозначить себя во времени, отметиться на скрижалях вечности. А кому это надо? Японскому императору это надо? Анатолию Борисовичу Чубайсу? Питерской элите первого поколения? А если им не надо, тогда зачем?... Зачем затевать немыслимый вираж из слов, букв и знаков препинания? Одно мимическое выражение лица может сказать гораздо больше, чем роман со сложным сюжетом и многоуровневым смыслом. А какое у Вас сейчас мимическое выражение? Напряжённое. Скорбное. Зависимое. (От кого, если не секрет?) Понурое. Как будто Вы из понурого стада. Из Панургова? Пусть будет так. А должно ведь быть каким? Выражение. Весёлым. Радостным. Беспечным. Даже, не побоюсь этого избитого слова, расслабленным и умиротворённым. Вместо одного назвал два слова! Ну, да Бог простит. А почему выражение должно быть таким? Потому что – жить хорошо! Выражение определяет сознание. А не наоборот. Вам надоел комфорт? Вам остоездило ездить в трамвае? Вам обременительно оплачивать растущие тарифы на всевозможные подключения вплоть до отдельной пивной ветки от завода «Алдарис»? Берите путёвку на остров Тасмания! Это на краю света. Ближе к южному суперматерику. И жить опять станет хорошо. Там Вы встретитесь взглядом с экзотической птицей киви и поймёте, что вообще жизнь не заканчивается на бесхозном аэродроме Спилве. Что за ним есть ещё и Усть-Двинск, и Дания с Борнхольмом, а далее и Северный полюс, покрытый Ледовитым океаном, куда ещё совсем недавно спускался в современном батискафе бывший комсомолец Артур Чилингаров. (Привет ему с нашей колокольни! Вернее, из нашего болота). А если пуститься дальше по пути легендарного лётчика В.Чкалова, можно попасть и в Ванкувер, а пролетев на бреющем полёте суетные Соединённые Штаты и помахав ручкой толстосумам из бесовского Лас-Вегаса, и уронив случайно шелуху потребляемых вами семечек на сомбреро беспечного мексиканца, приземлиться (а вернее было бы сказать – припесчиться) на Копакабану. Копакабана, Копакабана… Повторите это слово хотя бы десять раз. И Вам уже станет хорошо. Разве это не так? Ленивый и крутой атлантический прибой. Девушки-мулатки. Растущие в насыщенном южными флюидами воздухе фикусы, которые не надо поливать. Пляжный футбол. Пляжный волейбол. Пляжный флирт. Ферромоны, как пряности карнавальной тусни. Фуникулёр на Сахарную голову и вид – вид на роскошь земной жизни, которую в своё время предопределил Педро Альварес Кабрал, открывший эти места на стыке веков. (Если читатель захочет знать каких, можно заглянуть в энциклопедию Брокгауза и Эфрона). Жить уже хорошо? Но это ещё не всё. Вас ждёт Магелланов пролив, Огненная Земля, резвящиеся на поверхности Тихого океана плотоядные касатки, продувная труба Южных морей – пролив Дрейка. Призраки погибших парусников иногда носятся над этими водами, а старые моряки с серьгою в ухе – знаке о прохождении вероломного пролива, сидят в тавернах Ушуайи или Пунта-Аренас и тянут свой дармовой ром. Почему дармовый? А Вы пройдите Дрейком в любое время года под парусом, тогда поймёте почему. Тогда поймёте, почему жизнь чертовски хороша. Божески хороша. Ангельски хороша. Перешагнув порог цивилизации, Вы в праве очутиться над местами безлюдными, простирающимися нескончаемым ледяным щитом к югу, где познал восторг победы неутомимый Амудсен, а Роберт Скотт со спутниками положили свои жизни на алтарь ледяной пустыни. Все Ваши мнимые невзгоды и болячки пустяк с этой великой скорбью и прекраснодушием первопроходцев. Жизнь хороша, говорили они, пускаясь в плавание. И Вы вторите им. Иначе быть не может. Жить – хорошо, говорите Вы, пролетая над Южным полюсом, над маковкой Земли, куда сходятся все меридианы, и где, как ни странно есть человеческое жильё. Вы не одни в этом безбрежном океане молчания. Вот, появился чёрным вкраплением, как первенец на блеклом полотне современной литературы, Витя Боярский – пассионарный проходимец нехоженых мест. Витя, сколько тобою пройдено? На лыжах. На санных упряжках. От полюса к полюсу. Сколько месяцев бесконечности ты оттопал на своих двоих? Тебя путают с Федей Конюховым? Ну, так народ всё путает. Трусы с парусами, а яйца с гландами. И письма уже не пишут мелким почерком, и азбуку Морзе забыли. А спроси кого-нибудь из новой генерации, что такое кальсоны или эпоксидно-тиоколовый компаунд. Они отродясь этого не видели. И не увидят. Зато они знают, кто такой кислотник или что такое кастинг. А когда Вы слышите: «Даю бан за загаживание топиков», и не понимаете о чём речь, то Вы находитесь не в состоянии соматического психосинтеза, а в вербально-логической форме категоризации, и жизнь для Вас вроде бы и хороша, но уже не так. Вы говорите: «Жить – хорошо…» Но уже чего-то не хватает. Уже какой-то лукавый змей ужалил Вас в пятку, и яд его проникает в Ваше сознание. Как будто Вы не выучили заданный Марьей Семёновной урок и Вас приговорили к помилованию через колесование. Однако полёт над континентами и морями продолжается до тех пор, пока Вы опять не замкнёте круг на далёкой Тасмании нос к носу с реликтовой птицей киви. Здравствуй, птица! Реликтовая! Почему реликтовая? А Вы найдите такую в других местах. Причём, это говорящая птица. Она всё время что-то говорит на своём языке, и понять её очень трудно. Так может только депутат верхнего, а иногда и нижнего парламента. Но в отличие от них она всё-таки умеет изрекать истины, например, что правды нет, а истина далёка. Или: на хрена козе баян? Вот, в эпоху Возрождения так не говорили и таких вопросов не задавали. Или задавали? Нет, в те времена, услаждая себя звуками виолы, Леонардо рисовал Мадонну из Пизы и конструировал летательные аппараты, чтобы уподобиться ангелам. Маленький Мишель Нострадамус только ещё чесал репу, чтобы написать свой первый катрен, а великий мастер изрёк на века: «Не оборачивается тот, кто устремлён к звезде». Это уже потом Сведенборг опустится в невидимые миры духов и опишет нам устройство того мира, а зрелый Маяковский на сломе эпох прочтёт нам, багряно краснея лицом, свои стихи о советском паспорте. «Я волком бы выгрыз бюрократизм!» Каково? И кто его, в конце концов, выгрыз? Это он (бюрократизм) вгрызся нам в глотки и не даёт мирно дышать и свободно пить. Я, конечно, не имею ввиду спиртоводочные изделия. Я имею ввиду свободу в её истинном понимании. Когда нет преград свободному полёту мысли, духа и тела. Что я понимаю под свободой тела? Это некое эфемерное парение при помощи крыл… «Чому мени, Боже, ти крылець не дав? Я б землю покынув и в нэбо злитав». А птице дал! Вот, она и парит. Учитесь летать у птиц, а ползать у крокодила. Кстати, хорошо жить крокодилу, или нет? В его шкуру не залезешь. А у него спросишь, вряд ли ответит. А если и ответит, то только ценою Вашей жизни. Потом его накажут за неразборчивость в еде и сделают из него дамскую сумку. Но Вам от этого легче не станет. Быть может, только легкомысленной дамочке тяжёлого поведения, узнавшей биографию рептилии, коя съела дееспособного мужчину, польстит обладание экзотической сумочкой. И она скажет, закатив глаза в лазурное небо: «Жизнь – хороша!» Разве может быть она нехороша, когда Вы употребили за поздним ужином две порции жареных в золе трюфелей, порцию пармской ветчины в вяленых помидорах с сыром Пормезан, заели стейком из шотландского лосося под соусом Вьерж с гарниром из дикого риса. И тут была бы уместна бутылочка французского Шабли 61-го года разлива. Но Вам навязывают апельсиновый ликёр Куантро и кофе по-мексикански с текилой. В конце трапезы Вас уже воротит от поданных к десерту миндальных пирожных Розенталь со сливочным кремом Дариоль, а на бисквитные шанты и на желе из флер-де-оранж Вы уже смотреть не можете. И Вы говорите: «Жизнь чертовски хороша, но я уже не могу… уже через поры, блин!, ваше бланманже лезет». Бланманже? – удивляется обслуживающий Вас ресторатор, – у нас его отродясь не было. Бланманже подают только в дешёвых студенческих столовках. С голодухи чего только не съешь. Изобилие. Изобылие. Изобразительное бытие. Всюду всё есть. Как в Греции. Нет только драхм, крузейров, пенёнзов, пиастров, бабок, качественной долларовой зелени, которая тухнет и скукоживается прямо на глазах. Все эти знаки сублимации мужской энергии ушли к еврейцам. Есть такая народность. Они всё гребут под себя. Так говорят в народе. А народ, он всё видит. А сделать ничего не может. Народ обобрали, а он большой кукиш в кармане покажет. Мировому правительству. Или Великому Магистру белого капитула ордена иллюминатов. Знай наших! А наши знают, что фигу в кармане может показать только член Бильдербергского клуба. И то только с разрешения Верховного Патриарха всемирного масонства. А народ без разрешения. Вот вам! Потому что допекли! Будет совсем плохо – в прорубь головой. Закалка-тренировка. По системе моржового бога Порфирия Иванова. (Или божьего моржа?) Помните песню? «Закаляйся, если хочешь быть здоров, постарайся, обойтись без докторов, водой холодной обливайся, если хочешь быть здоров!» Ведь здоровье главное богатство. Когда есть здоровье, деньги не нужны. Деньги вещь проходящая. Вчера были рубли, потом репшики, латы, юани. Завтра за всё будем расплачиваться юанями. Видели сто юаней с портретом Мао? Сталин и Мао смотрят на нас. И в упор не видят. Москва – Пекин, идут, идут народы под знаменем свободы. Русский с китайцем братья на век. Век прошёл, родство кончилось. Началась вакханалия суверенитетов и торжество плюрализма: от каждого всё, каждому ничего. А некоторым – мятный пряник. Некоторых немного, всего миллиард. Золотой миллиард. Слышали? Говорят, что его сократят до миллиона. Пряников не хватает. Но жизнь-то всё равно – хороша! И с пряником и без пряника. Надо понять только одно – всё в этой жизни делается помимо нашей воли, поскольку наша воля по сравнению с Волей Божьей есть пустяк и недоразумение. Конечно, не дано нам много понять: откуда, почему и зачем. Но жизнь-то идёт. Всё в ней движется по кругу, или по спирали. А, может, как и по другому. Поскольку пути неисповедимы. Божьи. А человеческие? Человеческие чаще хаотичны. В поисках человек пребывает. В неустанных походах за истиной и смыслом. Неразрешимая дилемма жизни заключается в том, что в поисках этих и хождениях за три моря (а некоторые и за семь морей ходят) мы всегда пребываем в одиночестве, так как наша вторая половина утеряна навсегда со времён Адама. Польстились на яблоко, потеряли всё. Одинокими мы входим в этот мир и одинокими уходим из него. Лишь иногда мы соединяемся в забвении, чтобы наплодить себе подобных – одиноких озирающихся существ, вобравших в себя всю Вселенную. Тщета всё, государи мои и государыни. И в тщете этой берегите только то, что от Бога. Остальное всё пыль. Бог и сделал человека, чтобы он восхитился плодами труда Его. Что я тут написал? Скорее всего, это чистое словоблудие относительно свободного мыслеизъявления. Есть такое слово в справочнике? Может быть, «мыслеизъязвление»? Тоже нет! Тогда на этом и закончим. Поскольку читатель понимает, что так писать, ассоциативно, можно без конца. Но жить всё-таки – хорошо. Но не без конца. А вот хорошо это или плохо, не без конца (не поймите превратно), никто не знает.