Экран

А ты близкая. Как картинка телевизора, рядом, вот - руку протянуть. И я наивно тянусь, натыкаюсь на толстое, холодное стекло экрана. И бьюсь в него, не верю в твою жестокость. Всё кажется-вот разобьется стеклышко, и будешь ты мягонькая, как моллюск, будешь ты со мной и моя. А ты смеешься, и даришь мне ради каприза чуть-чуть небо. Красивое, зеленоватое на горизонте, с черным яблочком луны в светящемся ободке. Так похоже на твои глаза. Водянисто-голубые, светящиеся, с вечно расширенными зрачками - как всегда, ты под кайфом. Прижимаешь к себе маленькими белыми руками, заставляешь обнимать. А потом ведешь ими по моим волосам вниз, шепчешь, что красивые. Лжешь, как всегда. Ради тебя одной не стригу. Они тоненькие, но чувствительные, как нервы, мне больно и зябко, когда ты до них дотрагиваешься. "Пожалуйста..." - шепчу я, не понимая сама, чего прошу. Зато ты понимаешь, улыбаешься, и касаешься выступающего позвонка, там, где кончается шея. Меня бьет током ровно до второй любимой тобой точки, когда ты ещё любила со мной играть.
Мы разные. Это твоя фраза. И раньше я в неё не верила. Бредила твоими губами, бледными, потресканными, невыносимо нежными. Теперь знаю, что ты права. Но всё равно тянусь к белым рукам без маникюра, к мягким густым волосам, безбожно коротко стриженым, к ногам, без которых не могла когда-то спать. И губы. Дрожащие. Не увернешься, всё равно поймаю.
Вот так оно-тебя целовать. Не отстраняешься, но губы сжимаешь. Хотя и отвечаешь, целуешь тоже, но целуешь больно.
Сжимаешь плечи мне, я обиженно тяну "сломаешь", и заставляю себя отвернуться. Берешь на руки котенка, черного, блестящего и нервного, похожего на тебя до безобразия.
Излечи меня от себя, я устала болеть статуэткой священного существа. Ты же идол. Красивая - не для мужчин, не для женщин - только для таких, как мы. Ты влюбляешь в себя весь мир, но только лишь девочки с провинциальных окраин знают тебя настоящую. Я просто одна из многих. Вредная привычка, вроде сигарет или кокаина.
А ты - единственная такая. Не моя. Вообще ничья. Свободная, но зависимая. Твоё тело выламывают конвульсии, болезненные судороги, ты кривишь губы в адской ухмылке. Пропитываешься страданием, безумием, но всё равно ты - гордая.
Я же пришла к тебе поэтому. Ты набрала мой номер, и прошептала: "Приходи посмотреть, как я сдохну." И я нашла тебе дозу, потому что это слишком истрепано - смотреть, как тебя ломает, держать тебя изо всех сил, чтобы ты не изодралась в кровь. Ты просто вдыхаешь белый порошок-и ничего этого нет. Приходишь в себя, глядишь неясными зрачками. То, из-за чего я ушла. То, из-за чего всегда возвращаюсь.
..."Детка, хватит. Я насквозь тебя вижу." Ты гладишь котенка, и говоришь мне в спину.
"Что ты видишь?" Усмехаюсь с привкусом тоски. "Любишь, детка. Мучаю." Нет повода отвечать - не спрашиваешь, говоришь уверенно. "Ну так прекрати мучить."
И ты вдруг осыпаешься, как желтые листья. Отпускаешь котенка, хватаешь меня, рвешься, как волосок. Жалобно, тоненько - в ухо. "Спаси меня. Вылечи. Спаси, детка..."
И я понимаю, что экран разбился. Раковина разрушена, ты отдала мягкое тельце в мои руки.
А потом врачи - ты хрупкая, известковая, но уже моя, и почти свободная...
****
Я забираю тебя из больницы. Обнимаешь сама. Целуешь-впитываешь, но всё равно больно, как раньше. Потому, что ты.
"Вот теперь я могу позволить себе тебя любить, детка. А ты позволишь мне?"
Я тихо улыбаюсь, и беру твою руку.

Хэппи энд? Только не с тобой, mon ami.