***

РАЗНОЦВЕТНЫЙ ГОРОД

Меня разбудил телефонный звонок.
--Я становлюсь моложе. Приезжай! – сказала мне без всяких приветствий моя бабушка и больше не прибавила ни слова. Перечить, расспрашивать, интересоваться несуразностью причины для того, чтобы увидеться, было поздно. Я растерялась. Своих дел хватало по горло, и списывать их со счетов из-за сказанного старым человеком, который, быть может, впал в детство, я не собиралась.
Телефон зазвонил снова.
--Приезжай, - повторила бабушка. – Хоть камни с неба.… В твоих жилах течет и моя кровь…


Ехать к бабушке часа полтора. День и так расписан по минутам: в институте уфологии, где я работала, ожидало задание по одному очень важному проекту – пускай и выходной. «Невероятное - рядом, а я не могу в него ввязаться!» - с горечью подумала я, быстро собираясь.
Улица издевательски напомнила: для поездки я выбрала час пик. Этого еще не хватало! Ввязывайся в обыденность! Она – мои контакты! Видно, навек…
На пешеходном переходе меня окликнул инвалид-колясочник.
--Вы что-то хотели сказать? – резко произнесла я.
Он повернул коляску в мою сторону. При этом колыхнулись обрубки ног, упакованные в черные штаны, подрезанные и прошитые где нужно грубым швом. На заросшем щетиною и перечеркнутом морщинами лице инвалида нарисовалась улыбка.
--Смотри, девушка! – крикнул инвалид. – Вон он! Повернул направо!
--Кто – он?
На пешеходном переходе не особенно поговоришь. Даже, если на проспекте. Да я и спешила: мой троллейбус подъезжал к остановке.
--Первый раз за всю жизнь я встретил человека, который сказал мне все без прикрас и выкрутасов.
--Что все?
--Правду!
--Какую правду? – поинтересовалась я, отдаляясь.
--Девушка! Он просто спросил, где в этом городе находится дурдом…

Было ясное осеннее утро. Вчерашний дождь смог соблазнить траву призрачной теплотой - трава зеленела. А тротуары стали скользкими от ночного морозца. Грязь разносилась по них подошвами. Сама улица от самого пешеходного перехода до остановки блестела будто отполированная. И по ней подплывал синий троллейбус – недавно подкрашенный, расписанный желтыми буквами рекламы, теперь грязной и неброской. Зато синие заплатки новой краски на троллейбусных боках смотрелись настоящими шрамами…
Людей на остановке собралось много. Меня внесло в салон толпой. По старой привычке я вжалась в угол на площадке перед средней дверью троллейбуса и вздохнула с облегчением: не опоздаю!
Пассажиры быстро рассредоточились в прямоугольной металлической коробке на колесах. Через мгновение дверца троллейбуса захлопнулись. Водитель объявил:
--Следующая остановка… Будущее…
Я молча улыбнулась его чудной промашке, хоть другие никак не отреагировали. Мы дружно начали раскачиваться взад-вперед в ритме движения троллейбуса. Те пассажиры, что сидели на сиденьях, а не стояли, ухватившись за перила, известное дело, чувствовали себя лучше. Во всяком случае, им никто не заслонял спиной окно как мне! Я рассердилась. И тогда, может впервые за много лет, подняла глаза на своих попутчиков. Ого! Оказывается, пассажир объединяет в своей особе человека и его копию. Как человек, он живой. Как копия, он повторяется в отражениях, благодаря которым картины теряют свою уникальность. Я потеряла дар речи, осознавая простую истину: пассажиры отличаются от обыкновенных людей! Чем? Да тем, что они ничего не жаждут, ничего не требуют. Просто ожидают остановку. И еще… Синий троллейбус каждому человеку давал возможность побыть самим собой. Без биографий, справок, разных там бумаг и печатей к ним. Одним словом, хочешь познать себя – пользуйся общественным транспортом!
Мои философские размышления перебил пожилой мужчина с рябым лицом. Он бесцветным голосом спросил:
--Вы не выходите на следующей остановке?
--Нет! – ответила я.
--Тогда поменяемся местами.
Я уступила ему место, прижавшись ближе к окну. Мужчина стал двигаться вперед, рассовывая народ плечами. Его лицо при этом не намного поменялось. Живая мумия выходила изведать новые испытания! И еще за окном троллейбуса очертился и растаял в небе, ей-богу, летучий парусник! То представлялось невероятным. В удивлении я перевела взгляд на пассажиров троллейбуса. Может, кто видит, бросит какое-то замечание.… Но никто и головы не повернул, будто и не происходило под носом необычайное!
Прямо передо мной теперь сидела женщина с синими кругами вместо глаз, с желтой плиссированной кожей под килограммами пудры, в какой-то яркой короткой юбке. Вначале женщина внимательно рассматривала парня, добро, он стоял рядом с ней. Потом разнеслось:
--Ты можешь дать мне сколько-нибудь денег? Тебя спрашиваю! О, какое совершенство молчать!
Парень всматривался в женщину. Превратился во внимательность. Показалось, слушал всем существом. И когда прозвучало последнее слово нахальной попутчицы, стыдливо улыбнулся и начал показывать на пальцах:
--Ничего не понимаю.
--Так ты глухонемой? – спросила женщина.
Снова в ответ начали показываться знаки на пальцах. Означали они одно:
--Я – глухонемой. Не понимаю, о чем вы меня просите…
--О, лихо! – скривилась женщина. – Ну, дай тогда хоть сигарету.
Женщина сложила два пальца правой руки и поднесла их к губам, будто затягивалась дымом.
Парень поковырялся в кармане кожаной куртки и протянул сигарету с белым фильтром.
--Мог бы и пачку дать, чтоб тебя черт уволок!
Глухонемой с величайшим спокойствием уставился в окно троллейбуса. Достойный изобретательности дикаря, парень отключился от окружающего мира и спрятался внутри собственных проблем под серое мелькание зданий. А многоэтажки, как одна, были похожими. Я подумала: «Этот пейзаж глухонемой видел сто тысяч раз, если не больше. Дни начинаются восходами и заканчиваются заходами солнца. Разное несут, лишь бы как наполняются и порхают. То притормозят, то разгон наберут. Что и говорить, дни…»
Мужчина и женщина, что стояли неподалеку от меня, смотрели друг другу в глаза. Они изобрели такой способ разговаривать в троллейбусе. И невозможно было не догадаться, о чем молвят эти двое. Их глаза сияли.
Пожилая женщина долго смотрела на влюбленных. Не сдержалась, обратилась с надеждой на взаимопонимание к молодой соседке:
--Вы видите? А? Какой же стыд, ой-ой! В годах, кажется, люди, а ничего не бояться.… Перевернулся мир, драгоценная! В наше время все было прилично. Мы умели прятать свои чувства, про другое думали. Здесь же…
Соседка горько улыбнулась. Произнесла с расстановкой:
--Да! Обманщики они. Распустились.… На людях любовь какую-то выдумали…. Не представляют даже, что себя обманывают.…Ей-богу, в наше время такого не позволял себе ни один человек. И к труду мы ставились иначе. Знаете, у моей знакомой сын – ему сорок лет – и нигде не работает…
Вот-вот! Перевернулся мир. Можете не сомневаться! – заметила пожилая. – Я от своих суждений не отступлюсь. Вон… Что еще сотворится? Но.… Послушайте, да это же моя остановка! – и, взвизгнув, она поспешила к выходу.
В троллейбус набилось новых пассажиров. Вязанками веток, будто связанные, люди тесно примкнули один к одному в проходе. Кому-то повезло бухнуться на свободное место. Я же держалась своего, заслоненного чьми-то плечами, окна. Рассматривала сонные людские лица. Пожилые мои попутчики казались измученными. Молодежь светилась своеобразным светом, но и в ее поведении чувствовалась усталость. А то прямое недоверие жестокой реальности, желание не реагировать, не обращать внимания. Мол, подумаешь, встречные-поперечные! Город большой. Никто никого не знает…
--Я говорю ему, типа, я тебя люблю, типа, - рассказывала на весь троллейбус своей подружке девочка-подросток. – А он, типа, корчит из себя.… А я, типа, так рада! Пронесла бы его на плечах целый километр!
--Будь, милый, наготове, так?!
--Нет! Он сильно, типа, смутился. Понимаешь?
--Ну-у?! Я такого оскорбления не простила бы…
--А любовь? Типа, он бросит меня и будет встречаться с другой… Типа, мне умереть, но ни в чем не признаваться? Так, ты считаешь правильно?
Девчушка разволновалась. Она не из тех, кто не умеет постоять за свои интересы!
Некоторые пассажиры троллейбуса заулыбались. Они так же проходили подобное. А большинство раскачивалось взад-вперед. Люди были заняты своими мыслями. Дед на первом сидении дремал. Его соседка читала детектив в яркой обложке. Рыжий парень слушал плеер. Минуты медленно тянулись и растворялись как звезды в воде…
Наконец в троллейбусе стало намного свободнее. Вот уже несколько остановок около меня стоял седой человек в темных очках. Ему приходилось наблюдать за мной, и делал он это с нескрываемым интересом и добродушием. Я ничего не заметила бы, если б он не заговорил?
--Признаться, и я имею привычку наблюдать за пассажирами общественного транспорта. Вникнуть, что называется, в самую суть!
--Ваша внимательность заслуживает аплодисментов, - ответила я.
-- Согласен. Не терплю рутинного сознания. А вам бы посоветовал сигануть за пределы воображения или хотя бы провести аналогию «троллейбус – жизнь».
--Зачем?
--Позднее узнаете. Стоит запомнить: при необходимости лишние предостережения напоминают высокие каменные стены.
Я попыталась посмотреть в глаза моего случайного попутчика. А он только хитро улыбнулся?
--Это самое… Прошу.… Извините, у меня темные очки.… Попытаюсь в нескольких словах ответить на ваш вопрос. Позже. Вначале давайте несколько остановок попытаемся держать в поле зрения детей. За старыми, больными, утомленными наблюдать не станем.
Я кивнула. А чего? Что-то получится! В конце концов, найду неоспоримый аргумент, чтобы доказать чудаку в очках: аналогии «троллейбус – жизнь» затасканы фантастами, как детьми плюшевые мишки. А, песню ему напомню! Песне больше веры, потому что она ни о чем. Как же там? Моя бабушка напевает: «Вези меня, троллейбус…». И всё. И никаких других требований! Расскажу бабушке о сегодняшней поездке. С юмором молодухи и практичностью умудренной опытом матроны, она хоть посмеется под мои повествования о жизни от остановки до остановки.
--Вы любите наблюдать за детьми? – поинтересовался попутчик.
--Мне одинаково.
--И даже теплых чувств не возникает?
--Не люблю маленьких дьяволяток.
Я нахмурилась, вспоминая гадкого соседского Игоря, который всегда «доставал» меня своей бесцеремонностью и совсем не детской жестокостью.
--Конечно, - додала я, - милые дети греют душу. С ними хочется забавляться.
--На этот раз отбросим всякие эмоции, - сказал попутчик, пропуская к выходу невысокого кряжистого молодца. Пола его клетчатой куртки зацепилась в тесноте, будто толпа и в самом деле не хотела с парнем распрощаться.
--Ну, простите! Раздевать себя я не заказывал! - со злостью бросил кряжистый, вываливаясь на улицу.
--А вам не кажется, что люди в троллейбусе не могут знать всех настроений своих соседей? – неожиданно для себя поинтересовалась я у попутчика.
--Хотя бы и так. Обратите внимание вон на ту девушку с длинными каштановыми волосами. Она ожидает свою остановку, как мужа с работы.
--А муж задерживается?
--Э! Ожидать и догонять – неблагодарное дело. Например, тот мужчина в шляпе, как охотник в засаде!
--Он просто сосредоточился на собственных мыслях, - заявила я.
--Однако за плечами у этого человека нелегкие дни. По его выправке, пусть он и в «гражданке», видно – военный пенсионер. К родственникам выбрался, или едет восстановить мир в семье детей.
Я засмеялась.
--Вы шутите. Он выбрался, скорее всего, в магазин «Стройматериалы».
-Ого! Это вы шутите.… На пять баллов. Ремонт напоминает поле военных действий.
--Один-один! – подыграла я попутчику. Но доказывать, что ремонт радостное событие.… В быт вносятся кардинальные изменения, «гнездышко» становится уютным.… Нет! Ни один мужчина не поймет, что такое ремонт на самом деле!
--У женщин другое отношение к квартирным вопросам, - осторожно заметила я. – Неужели вы не видите: у хозяйки торчит из пакета банка краски. А озабоченность на лице приобрела оттенок ликования, подчеркнув самодовольство.
Попутчик захохотал, звонко, по-детски искренне. Пассажиры троллейбуса начали поворачивать головы в нашу сторону.
--В транспорте – каждый сам по себе. Да… - человек в очках смешно причмокнул, - да, как звезды в небе. Хм.… А женщины для меня – загадка. Давайте я вам расскажу историю о пакете, свидетелем которой стал буквально вчера.
--Рассказывайте.
--Возможно, один я заметил, что у девушки из пакета торчит аккуратно запакованный в целлофановый мешочек, медицинский халатик.
-- Ну и что?
--А то! Люди из-за собственной невнимательности иногда превращаются в пугливых воронят. Вот и тогда случилось, что та девушка осталась почти одна в троллейбусе.
--Странно как-то.
--Ничего странного. Девушка забыла, как называется ее конечная остановка. Может, на медицинскую практику ехала. Вот и поинтересовалась у своих соседей, где находится венерологический диспансер. Молодой парень, который держался за один с ней поручень, вмиг отдернул свою руку. Люди стали рассовываться в стороны. А девчушка решила, будто ее вопрос не поняли, и давай объяснять, что венерологический диспансер – это такая больница, где лечат сифилис, СПИД…
--Рассказ из серии анекдотов, - улыбнулась я. И вдруг призналась, краснея: - Я и сама пересела бы в другой троллейбус, заимев такую соседку.
--Зачем?
--На всякий случай.
Мужчина поправил свои очки, несколько мгновений помолчал, а потом вымолвил строго и серьёзно:
--У каждого человека в жизни своя остановка. И нередко мы не знаем хорошо тех людей, которые оказываются с нами рядом. Что мешает нам видеть и знать? Уже ради того, чтобы найти ответ на этот вопрос, нужно понаблюдать за пассажирами в общественном транспорте. Простите, моя прекрасная незнакомка, но нам пора расстаться. Возможно, еще когда-нибудь встретимся, кто знает.… Не забудьте, вы пообещали мне в эту поездку заметить детей! Правда, вы попробуете сосредоточиться на их мыслях и заботах?
Мой странноватый попутчик соскочил со ступеньки троллейбуса, чтобы раствориться в огромном городе.
Еще несколько остановок я специально всматривалась в детские лица. Мне не везло. Дети в троллейбусе почти не появлялись. Два мальчика и одна девочка… «Но троллейбус – не детский сад», - утешила я себя, послушную и внимательную.
 Все та же тройка малышей поразила до глубины души. Дети несли жизнь и были живыми в этом паноптикуме на колесах. Взрослые – погасшие свечи – утратили для меня всякую притягательность. И что-то перевернулось во мне! Каждой клеткой я ощущала перемены. Может, потому так захотелось на свежий воздух. И я рванула с троллейбуса!
Остановка оглушила меня непривычной тишиной. Не я же превратилась в мумию! Синий, в заплатках свежей краски, троллейбус удалялся по давно знакомому маршруту. И здесь зазвонил мой мобильный телефон. Отозвался ледяным мужским голосом.
--Алло! – услышала я. – Деточка! Предполагаем, ты случайно открыла коммуникационный канал восприятия действительности? Что же, не бойся смотреть ей в лицо под новым ракурсом! Первее всего, это касается восприятий. Они – основные коммуникационные каналы, которые связывают людей с ограниченным миром. Не претендуй, деточка, на большее. Такой совет…
Голос сменили гудки. Я растерянно продолжала слушать монотонные их повторы. Наконец, нажала кнопку телефона, оглянулась и невольно вскрикнула: я стояла не на своей остановке! Перед моими глазами простиралась незнакомая улица…


Когда Макс открыл дверь в кабинет Начальника, то в который раз содрогнулся: разноцветная мебель напоминала портреты гадюк со светоэффектом очень способного инженера-шоумена. Во взгляде Начальника промелькнули заинтересованность и удовлетворение.
Вот он – Макс – высокий, стройный, возраст не определишь сразу. Одет по моде. С шиком, со вкусом. Прическа аккуратная. У него серые глаза, ухоженная кожа, офицерская выправка. И во всем образе – мужественность и решительность, что притягивают посильнее идеальной мужской красоты.
Макс сел, сложил руки на коленях.
--Очень трудно смириться? – ласково поинтересовался Начальник.
--Что вы предлагаете?
Голос у Макса был тихий, но приятный.
--Ты, Макс, вечно волнуешься за себя. С того времени, как ты прошел зомбирование, ты живешь. Хоть это ты понимаешь?
--Известно, Начальник. Только я представлял свое существование немножко другим.
--Ты никак его не представлял. И что будет дальше, не знаешь. Так?
Макс опустил голову, вогнул плечи.
Начальник ласково продолжал:
--Мне нет нужды объяснять тебе что-то. Объяснение твое – тут, - и Начальник постучал пальцем по лысой голове. – Вот тут заложена специальным методом в капсулу твоя программа.
--Я знаю, - буркнул Макс. Спокойно, вдруг с оттенком металла в голосе, добавил: - Аналайзер, обновленный программами УН УЧР для спецзаданий.
--Однако, правильно! – воскликнул Начальник, с интересом всматриваясь в своего гостя.
Макс выпрямился в кресле.
--Мой программист, недавно погибший в авиакатастрофе, добавил новые спецкарты в эти программы. Теперь я не робот.
Начальник проглотил слюну.
--Герович? Кажется, что-то припоминаю. Ты не мог бы мне помочь и объяснить более точно про те нововведения?
--Я – не конструктор.
--Гениально. Просто молодец! В нескольких поколениях ты – гора роботоматериалов. Этот Герович доставил нам немало забот, взявшись оживлять мертвых роботов одновременно архаической техникой зомбирования и современными технологиями.
--Я могу раскрыть свои карты лишь при введении в мой капсулированный ум определенных кодовых слов.
--Кто их знает? – быстро вымолвил Начальник.
--Герович, - равнодушно ответил Макс.
Разговор перебил тембровый суперприм. Женский голос сообщил:
--Подвальные архивы пересмотрены. Вскрыт сейф на квартире Геровича, занятой сейчас его сыном с семьей. Сын и его жена работают в сфере экологии. Робототехникой не занимаются. После смерти Геровича его компьютерные системы подвергнуты утилизации. Информация уничтожена, обновить ее невозможно…
Начальник нажал кнопку «запись» и улыбнулся:
--Конфидициальность гарантируется. То, что тебе необходимо было услышать, ты, Макс, услышал. Думаю, теперь понимаешь, что впереди у нас Большой Эксперимент.
--Я понимаю это все очень хорошо. Не могу понять только одно: что вы от меня требуете?
--Неужели? Убийца Человека Разумного! Универсальный, прошу не прикидываться!
--Дело в том, что Герович заблокировал мои основные программы…
--Макс, Герович не тронул капсулу с ними. Конечно, мы не в состоянии предсказать твои действия при введении кода. Но надеемся, что никто и никогда не сможет его обновить. – Начальник тянул слова. – Мысли покойников уходят в небытие вместе с ними. Остается только космическая сущность, которая парит в воздухе. Твоя, Макс, сущность в том, что ты – первый с очеловеченных роботов!
--А может, все-таки – человек из роботопоколений?
--Штучки Геровича! Его фишка! – разъяренно вскрикнул Начальник и тут же затих. На самом деле, что можно доказать тупой железке, мозги которой выверены схемой. И для райского благоденствия!
--Макс, именно так, друг! Ты – из роботопоколений. Презумпция невиновности. А сейчас запоминай: Высший Планетарный Совет поручил нам с тобой маленькое дело. Только мы не можем приступить к нему без подтверждения того, что твои программы УН УЧР ныне действуют в полной гармонии.
--Так… Я готов… Мне повезло, что я помню их, - ответил Макс после минутного молчания.
--У тебя завидная память! – радостно потер руки Начальник. – Согласен сделать скидку на твой творческий темперамент. Хоть и придерживаюсь чисто логических постулатов, не любитель неожиданностей и всяческого экстрима.
--Не понимаю.
--Пускай себе. Скажу так, - Начальник потер лысину пятерней, - твоя деятельность заимела высокую цену.
--Я не работал по программам УН УЧР два столетия и пять столетий они не раскрывались в целом.
Начальник поморщился. Но вымолвил очень добродушно:
--Эта информация не может быть удалена из твоей памяти. Возвращение назад при помощи воображения для тебя невозможно. Макс, оно так! Автоматический поглотитель важных сообщений С-грамма всажен в твой мозг, как гвоздь в доску.
--Мой мозг – доска?
--Конечно, нет. Считай, я пошутил.
--Шуток вообще не воспринимаю, - ответил роботочеловек и направился к дверям.
--Куда? – заорал огорошенный Начальник.
Не удалось бы ему вернуть обиженного Макса, если б не пригрозил самым простым способом перегрузки. И потом разговор долго не клеился. Начальнику пришлось использовать всю свою эрудицию. Наконец удалось вывести Макса из состояния упорного молчания. Робот произнес:
--Я не собираюсь терять с вами время на обсуждение моих способностей! Для этого существуют специалисты программного обеспечения. Если собираетесь дать мне работу – давайте!
Начальник даже подскочил от радости. Проверка проведена удачно. Макс сам запрограммировал себя на действия по программам, коды к которым, утеряны в глубине столетий. Теперь предстоит совсем немного: дать роботу задание…
--Ее зовут Лена. С прошлого тысячелетия Лена попала в наше время. Твоя задача – дать ей вернуться обратно, при этом уничтожив все ее неординарные способности восприятия реальности.
Начальник на мгновение задумался. Перед ним стояла сложная задача довести до ума, непригодной и, по сущности, устаревшей, машины простейшую человеческую истину…


…Мое путешествие непонятно закончилось. Растерянная и остолбеневшая, я не двигалась с места. Значит, перепутала номер троллейбуса.… Но и в этом не было уверенности, потому что остановка никак на себя не походила: ни вывески, ни лавочек, ни людей! Желтый козырек беседки оказался обрисовкой прозрачного строения, которое прятало тротуар от улицы. А может, и не улицы… Стена с его стороны напоминала огромный проектор. Возможно, передо мной демонстрируются кадры какой-то рекламы? Нет, стопроцентно! – отсюда срочно нужно выбираться. Я так взволновалась, что даже глаза защипало от сожаления и обиды. Достала с сумки зеркало. И еще больше расстроилась: моя тушь расплылась, будто я провела час под дождем! Ресницы нарисовались до самых бровей, черные дорожки украсили щеки. Забыв обо всем на свете, я начала срочное перевоплощение из грустного арлекина в обычную, теперь уже без дневного макияжа, Лену.
И тут… Кто-то осторожно дотронулся до моего локтя. Это был высокий, статный мужчина. Я чуть зеркало из рук не выронила.
--Неважная косметика, а? – вопрос прозвучал некорректно.
--Косметика шикарная и убирается прекрасно, - грозно рявкнула я, отпихивая его холодную руку.
--Да-да, известно.… Поздравляю!
--С чем это? Подскажите посредственности, которая заблудилась в знакомом городском районе!
Серые глаза мужчины, на удивление, приобрели серебристый оттенок.
--Я готов вам помочь. Но вначале посоветую: не подрисовывайте ресницы. У нас это не принято.
--Конечно! Мужчины не делают макияж. А где, скажите, - «у нас» - женщины отказались от парфюмерии и косметики?
Незнакомец ласково объяснил:
--В параллельном мире Альфа-зэт.
--Ну, у вас и шуточки, уважаемый! Не знаете о чем поговорить с незнакомой женщиной? Угадала?
Он нахмурился. Секунд сколько я красила глаза в полной тишине. Потом мужчина начал серьёзно, как перед боем:
--Меня зовут Макс УН УЧР…
--Редкая фамилия! – перебила я. И замолчала, осознавая: именно он сможет помочь мне выбраться из истории, в которую я вляпалась!
--Слушайте, - сказала я. – Чрезвычайно редкая у вас фамилия! Она свидетельствует об аристократизме? – Быстренько запаковала зеркало в сумочку и без паузы ответила самой себе: - Не интересуют меня аристократы! В каком районе я нахожусь?
Но ни слова не услышала. Нас окружила людская толпа. Люди обходили нас и исчезали в стенах тротуарного здания! Картина улицы при этом абсолютно не менялась и никаким звуковым сопровождением не дополнялась. Я в полной прострации всматривалась в растворение реальности в прозрачных стенах. Реальное путалось с нереальным. Ей-богу, мой ум отказывался меня понимать!
Макс потянул меня за руку:
--Идемте! Нам больше нельзя находиться в этом месте.
--Вы станете моей каменной стеной?
--Стеной я быть не могу. Но помогу вам. И не обижу. Мой автомобиль находиться недалеко. Поедем ко мне. Выпьем чашечку кофе. Когда вы пожелаете, я отвезу вас на остановку. В любой момент вы можете отказаться от помощи и покинуть меня…
Не знаю, почему я согласилась на его предложение. Подкупила какая-то искренность, чистота, теплота его слов…
В машине Макс неожиданно спросил, сколько мне лет.
--Восемьсот шестьдесят пять, - смехом ответила я. И застеснялась, заметив его осторожный взгляд…
Трехкомнатная квартира Макса находилась на седьмом этаже стандартного блочника. Я сидела в зале на диване, пока Макс хозяйничал на кухне.
--Лена, не скучайте! – раздался его голос. – Можете без меня посмотреть квартиру.
Тихонько ступая, я подошла к секционному шкафу, полностью заставленному книгами. Справочники, энциклопедии, научно-популярная и познавательная литература, географические карты, учебники – все на неизвестных мне языках. Дух захватило от разнообразия изданий, их художественного оформления. Особенно поразили брошюры, заполненные какими-то знаками и числами. «Скажи мне, что ты читаешь – и я скажу, кто ты!» - подумала я. И тут же вспомнилось: «Не судите да не судимы будите…». На книжных полках, на телевизоре, под мебелью лежал толстенный слой пыли! В одной из комнат приткнулось фортепиано, так и его полированная поверхность высматривала асфальтным заводом!
Я провела пальцем по крышке фортепиано. Получилась светлая полоска. Захотелось нарисовать танцующих человечков-уборщиков чуть ли не шифром, разгаданным Шерлоком Холмсом. За этим непристойным для уважающей себя леди занятием меня и застал Макс. Он никак не прокомментировал мои действия. Попросить извинения за беспорядок, ну, хотя бы из вежливости, тоже не посчитал нужным. Я приняла это за смущение и тактичность. Решила не задавать лишних вопросов, а сосредоточиться на кофе, который, кстати, был подан в чайной чашке.
Макс нес полную туфту о законе «Сейчас на сейчас». Волновался, краснел, торопясь выговаривая:
--Это до того элементарно и занудно даже. И вот, чтобы не нагружать человечество лишней информацией, некоторые ученые прошлого уничтожили свои разработки. Оставили кое-что для потомков, потому что засыпали от скуки при описаниях, путались при расчетах. Вообще, в человеке заложено стремление к прекрасному, необычному. Обыденностью, а закон «Сейчас на сейчас» как раз ее прерогатива, предназначено заниматься машинам. Уже эти создания человеческого ума никогда не станут пасовать перед цифрами, выведением формул и заключений! Понимаешь, Лена, закон «Сейчас на сейчас» вступает в силу при перемещении в пространстве согласно принципов категорий времени…
Договорить Макс не успел. В соседней комнате громко зазвонил телефон.
--Извини, одну минуточку…
Макс вышел из кухни, и я вздохнула вольнее. Правильно заметил Макс! Нет ничего интересного в том законе! Чистая абстракция! А какого сорта? В школе я вот ненавидела физику, увлекалась литературой. И смело заявляла, что мне для приобретения жизненного опыта достаточно книг моего любимого автора. Пускай всё оказалось неправдой. Пусть осознала это с болью, но все же… Удивительное давно грустит обо мне. Это чувствуется. А формулы.… Да ну их! Как-нибудь в следующий раз. Не о формулах теперь речь. Если честно, я чувствовала себя неудобно в квартире Макса. Почему? Глупый вопрос! Меня волновал Макс. Он не походил на знакомых мне мужчин тем, что с ним было очень интересно беседовать, он – симпатичный.… Ой, оттенок последнего слова моих глубоких рассуждений, кажется, поглотил черный кофе, который вдобавок еще и ожег мне губы!
Макс возвратился после телефонного разговора какой-то сосредоточенный и абсолютно спокойный. Я ощущала, что он меня притягивает, как магнит. Поле притяжения составляло несколько шагов. Окажись у меня в руках маркер, я могла бы то поле заштриховать, обозначив прямо в воздухе. Чтобы спастись от непрошенных восприятий, мне оставалось лишь выйти из комнаты. И я чуть не закричала, требовательно и отчаянно:
--Мне нужно позвонить! Я должна сегодня увидеться с бабушкой! Обещала приехать, ясно тебе?!
Неожиданный переход на «ты» удивил меня больше, чем Макса. Я замолчала от собственной смелости, увидев его взгляд исподлобья. Тихо, отделяя одно слово от другого, Макс сообщил:
--Лена! На дворе – ночь. Полночь миновала два часа тому назад. Транспорт не ходит. Ты можешь звонить, кому желаешь. Только зачем будить старого человека? Отложи свои дела на завтрашний день.
--А как же закон порядка «Сейчас на сейчас»? – с издевкой поинтересовалась я, мотнув волосами.
--Какие у тебя красивые глаза! Не нужно за прической прятать такую красоту!
Непонятная тревога охватила меня с головы до ног, навернулась настоящим цунами. Я снова уселась на свое место за кухонным столом. Рассержено помешивала чайной ложечкой ароматный напиток и следила за гостеприимным хозяином, который выкладывал на стол розовый зефир. Наконец выдавила из себя первое, что пришло в голову:
--Макс, так размешивают сахар невоспитанные люди…
--Делай все, что тебе нравится.
--А мне нужно позвонить!
Он не ввязался в спор, как я того добивалась. Просто поднялся из-за стола и вышел из кухни. Через мгновение в зале зазвучала прелестная музыка. А я брошенною гостьей торчала за столом! Нет, так дела не пойдут! Мне надоело сидеть одной на кухне. И я решительно направилась в зал. Да так и застыла в дверном проеме…
Комната напоминала маленький ботанический сад. На полу, на подоконниках, на полках секции размещались цветы! Прямо около расстеленного дивана возвышалось два лимонных деревца. Мое приключение приобретало экстравагантный оттенок…


--Так вы приняли это за шуточки? А после расхлебываться за вашу глупость человечеству? Вы постигли, что такое ответственность? – Начальник грохнул кулаком по расписному столу. Люди, находящиеся в кабинете, втиснули головы в плечи.
--Вы знаете, что такое тайна? Кто разрешил показать этой акселератке из двадцать первого столетия наш мир? Как вы могли разрешить ей увидеть людей?
--Она сама… - прошептал русый парень в костюме цвета хаки.
--Сама?! – голос Начальника сорвался на верхней ноте. «А» превратилось в «ах». Он схватился рукой за сердце и прохрипел:
--Вон! Выйдете все! Остаться тройке верных!
В кабинете остались Аронин, Сильчинский и Ягур. Остальные подчиненные исчезли, как того требовал служебный этикет.
--Обстановка держится под контролем, - докладывал Аронин.- Девушка доставлена в музейный район. Он полностью возобновляет быт людей двадцать первого столетия. Имитирован городской пейзаж при помощи специального оконного стекла. Девушке никогда не догадаться, на какой продолжительный киносеанс она попала! Кроме всего, установлена специальная шкала времени. Робот УН УЧР может изменять ее, исходя из собственных задач…
Лицо Начальника перекривилось:
--Вы доверяете машине?! Зная, что инструкции к ней утеряны во мраке столетий?
--Доверяю, как себе самому!
--Однако…
Начальник снова начал нервничать:
--Он – робот! Он не может и никогда не сможет сконструировать человека. Даже самый разумный робот, похожий внешне, очеловеченный! Он не может. Ясно тебе?
Аронин молча опустился в кресло. Тут же Сильчинский взял инициативу на себя. Торопясь, немного заикаясь, начал уверять Начальника:
--Ситуация поддается коррекции. Выигрышный момент: девушке неизвестно про ее открывшиеся способности. Она не умеет ими пользоваться. Есть надежда, что робот сделает все для того, чтобы, как говорят, навечно закапать в землю этот неожиданный дар. Ведь в инструкциях указывается: мало иметь талант, нужно приложить определенные усилия, чтобы он раскрылся.
--Не раскрылся! – строго поправил Начальник.
--Это я и хотел сказать… Девушка… Э-э… Ее легко обдурить. Я полагаю, условия содействуют. В лаборатории Далекого Вчера мне объяснили особенности женской психологии…
Как по команде, головы четырех мужчин повернулись к дверям. Стройная секретарша сказочной тенью промелькнула перед мужскими глазами, чтобы положить на стол бумаги, и исчезнуть также неожиданно, как появилась.
Сильчинский даже рот раскрыл от удивления. Заметил строгий взгляд Начальника и виновато промурлыкал:
--Простите, господин Начальник. Я знаю, что нельзя отвлекаться во время доклада. Учитывая некоторые аспекты нашего дела, я провел анализ феминистского движения. Готов доложить причины возникновения и развития феминизма, начиная с девятнадцатого столетия…
Начальник любил точность, но ненавидел всякие доклады. Он слушал и так морщился, что верный подчиненный стал заикаться по-настоящему. Слова буквально наскакивали одно на другое. Но Начальник не перебивал Сильчинского. Он и ценил его за многословье, которое полностью компенсировалось живой речью Ягура. А пока можно заглянуть в бумаги.… Ого! На самом верху лежала инструкция к неотложному реагированию…
--Благодарю за труд, господин Сильчинский, - сказал Начальник. – Я получил такие сведения, какие хотел. Вы и господин Аронин с этой минуты становитесь наблюдателями. Один выступит в роли соседа-милиционера, второй – в роли инспектора пожарной охраны. Подготовиться, учитывая исторические нюансы того времени! Можете идти, коллеги! Удачи!
Начальник не улыбнулся. Жертвенный вздох и жалость в голосе отпугнули бы любую надежду на хороший исход дела. Но двое верных учились эмоциональному холоду на специальных курсах и не обращали внимания на настроения Начальника.
--Ягур, что ты можешь сказать мне? – обратился Начальник к человеку, который казался совсем мелким на фоне кресла с высокой спинкой. Ладонь Начальника была больше его лица. Рост и комплекция придавали Ягуру вид вечно обиженного подростка, утаивающего злость и отчужденность.
--Ягур! – будто нарочно тихо промолвил Начальник, - держи себя в руках, не то взорвешься. В сравнении с тем, что ты уже натворил, остальное – пустота.
--Если бы предки и наши друзья с параллельного мира приняли это за правило, я с вами мог бы согласиться.
--И в чем проблема?
 Начальник по привычке потер свою лысину. Глаза собеседника вдруг вспыхнули зеленым огнем. Вслед прозвучал вопрос:
--У вас в молодости были красивые волосы, так? Почему вы не воспользуетесь методом генной памяти, чтобы вернуть прежнюю красоту?
--А почему ты отказался стать великаном?
--Всему свое время.
--Вот-вот. Разумно рассуждаешь. И для меня твой имидж приятней каких-то атрибутов далекой юности.
Ягур довольно ухмыльнулся:
--Она – стриптизерша
--Кто – она?
--Лена… Стриптизерша, которая потеряла работу в ночном клубе.
--Говори!
--Нет, я хочу спросить.
--Спрашивай!
--Почему вокруг этой соплячки, что не нашла в жизни достойного применения своему уму и рискнула зарабатывать деньги на жизнь демонстрацией своего тела, поднялось столько шума и гама? Ладно, была бы она Афродитой, передовиком производства, научным работником…
--Ты изумительно развиваешь сценарий! У большинства людей, на самом деле, возникнут эти вопросы. Будет множество мнений. Из пустоты родится подобие образа. С такими предположениями…
Начальник задумался.
--Это сценарий для робота, - произнес Ягур. – Неважно информацией, какого рода забивать ему мозги. Машиной все принимается. Но есть вопрос, какими возможностями наделил робота разработчик?
--Я понимаю тебя, - сказал Начальник. – Робот капсулирован специальной программой, нацеленной на уничтожение в человеке Личности. Именно то, что нам подходит! Конечно, такой необходимости не возникало уже многие столетия. Мы не представляем, как все будет. Но ведь недаром когда-то создали такую компьютерную систему…
--И перепрограммировали! Под видом декодировки!
--Что ты, Ягур! А-а… Тебе не лень перебирать профессии прошлого и все-таки ты не перестаешь сомневаться? Считаешь, Лена рассказала Максу о своей настоящей профессии уфолога и он ее боится?
--Нет! Ничего она не рассказала! Сомнений насчет этого не возникает. Я позвонил нашему роботу. Программа его капсулированности теперь запущена в действие на основе резкой антипатии к профессионалкам-стриптизершам. Стань девушка хоть воспитательницей детского сада, хоть всемогущей африканской принцессой, робот ей не поверит. Машины не умеют верить, мечтать.… Да что я рассказываю? Не вы ли когда-то возглавляли Ведомство Туманных?
Начальник не ответил на вопрос. Он похвалил Ягура за находчивость и ядовитость, которая, мол, охранный щит. Между прочим, заметил:
--Ты много знаешь.
--Работа такая, - ответил самодовольный Ягур. – Все же имеются ли способы избежать возможной неудачи?
--Я не располагаю информацией, - грустно признался Начальник. – Но мы не должны допустить ошибку. Приказ есть приказ! Ты молодец со своей придумкой. Программы робота надежней будут работать, исходя из такого сценария. Если бы я возглавлял Ведомство Туманных, я взял бы тебя своим первым заместителем. Хотя воспитание не то. А находчивость, честно признаюсь, на уровне! Я так же не уважаю стриптизерш любого исторического периода, но придумать воспользоваться собственной неприязнью для решения рабочей задачи…. Ты – сплетник высшей марки!
--Мне изменили! – весело констатировал Ягур. – Для полной эйфории не забудьте напомнить еще постулаты холода эмоций.
--Возможно, я и включил тебя в тройку верных за то, что ты учил-учил те залихватские постулаты и ничего не выучил!
Настроение Начальника выровнялось. Теперь можно было браться за дело. Проверять коммуникационные каналы между теми мирами, которых, не осознавая, коснулась Лена. А повезло, однако, акселератке! Что ни скажи, не каждому становится доступно за один раз увидеть представителей разных параллельных цивилизаций! Интересно, догадался ли Ягур составить ей компанию. И Начальник осторожно задал наводящий вопрос:
--Ягур, признайся, ты любишь песню о синем троллейбусе?
--Я никаких песен не изучал.
--И на троллейбусах не разъезжаешь?
--Господин Начальник, не понимаю. Вас интересуют средства перемещения, от которых человечество отказалось много веков тому назад?
Начальник отпустил Ягура, договорившись поддерживать постоянную связь. Механически схватился за бумаги. Перебирал белые листы и шептал себе под нос:
--Ясно…
Ясно было одно: дело запуталось с самого начала и представало теперь абсолютно неясным.
Начальник вышел из-за стола, вступил в светлую полосу солнечного света на полу, и начал растаивать в воздухе. Через мгновение никто и не сказал бы, что в этой комнате находился человек. Ничего особенного. Энергия света давала возможность жителям мира Альфа-зэт перемещаться со скоростью мысли, куда ни пожелаешь. Путешествия по параллельным просторам, а тем более круизы в прошлое и будущее планеты Земля позволялись редким людям. Начальник находился в их числе. Но и ему позволялось далеко не все. Пользуясь своим служебным положением, Начальник вначале окружил себя охранным полем, чего не делал уже полстолетия. Охранное поле обладало определенными качествами, незаменимыми в работе представителей Агентства Планетарного Порядка, значащейся в списках Высшего Совета, как 2-П. Кроме того, поле не препятствовало перемещению в пространстве, делало его незаметным для глаз Ведомства Туманных. Это необходимо сейчас, когда есть надежда, что прошлое, пускай и в параллельном мире, поможет справиться с заданием. Как сказать…


«Кто не помнит прошлого, тому надлежит пережить его еще раз» - это высказывание американского философа Джорджа Сантаяны всерьез начало волновать Дарью Сергеевну Вышинскую. Нет, в свои семьдесят четыре года она не интересовалась философией. И своим подружкам-пенсионеркам доказывала: мало, что кто, когда сказал и насчет чего – смысл жизни наиболее раскрывается в маленькой травинке. Немудрено! Травинка платит человеку благодарностью. Цветы цветут для людей безвозмездно, фрукты и овощи за уход благодарят щедростью, не сравнимой с людской. Словом, собственная философия, подкрепленная жизненным опытом, нравилась Дарье Сергеевне и представлялась единственно правильной. А тот Сантаяна… Натурально, сбил с толку. Фраза сама собой повторялась в мыслях и приобретала особенное значение, когда Дарья Сергеевна подходила к зеркалу. Вот и сегодня… Ее землистое лицо расплылось в улыбке: отражению в зеркале соответствовал снимок пятидесятилетней давности. Там юная девушка улыбалась ясноглазому парню; здесь, в зеркале, та же юная Дарья Сергеевна.… Та сегодняшняя Дарья… Волшебный обман зрения! Разве больше месяца не узнают соседи.… Разгладились морщинки на лбу и под глазами.… Как раз перестал мучить суставы артрит – это хорошо. Но многое завернулось не так!
Дарья Сергеевна провела рукой по волосам. Русое море без намеков на седину! Получается коса, как в далекой молодости.… О, молодость! Как неуместно твое возвращение в жизнь, где теперь ни знакомых, ни привычных представлений, ни устоявшегося быта, ни любимой работы! К полному отчаянию какой-то случай настойчиво вызывал о себе припомнить и днем, и ночью.… В уме проносились события последних лет. Но все было не то, раздражало, заставляло снова и снова ворошить память. Дарья Сергеевна перестала выходить на улицу. Она не знала, чего ожидать дальше и не могла вспомнить что-то важное. Подсознание, что ли, создавало странные барьеры? При этом Дарью Сергеевну не покидало предчувствие беды, неизвестно какой и откуда. Поэтому так стремилась вспомнить забытое. Но как ни старалась, удивительно, электрическим светом вспыхивали в памяти различные мелочи, а неимоверно нужное пряталось в темноте. Более дикой ситуации не существовало!
Дарья Сергеевна в одну из минут великого отчаяния позвонила самому близкому на земле человеку – своей внучке Лене. Та пообещала приехать и должна была появиться вот-вот.
«Узнает ли меня Леночка?» - думала помолодевшая бабушка, глядя на себя в зеркало в прихожей. – Вот жизнь у меня пошла! Бегаю от зеркала к зеркалу, как девчонка на выданьи!»
Она грустно улыбнулась своей шутке. И вдруг показалось, что океанская волна заколыхала стену. На стекле появились разводы, будто амальгама всплыла с обратной стороны. Через мгновение зеркало затянуло черным, а потом на пол посыпались куски стекла правильной треугольной формы. В ужасе Дарья Сергеевна отпрянула в сторону.
--Что творится, мой Бог! – выдохнула она и онемела: в зале, в кресле, сидел молодой человек, с которым она когда-то фотографировалась!
--Теодор, ты?!
--Я! Не волнуйся, Даша, я – живой и здоровый. Начальник.… Как же долго ты вспоминала мое имя!
--Прости, Теодор! Я обещала тебе, что выброшу с памяти все с нами связанное.
--Тебе это удалось. Но осталась фотография. Ты же смотрела на нее.… На себя и на меня…
--Возраст…
Теодор скептически добавил:
--Склероз. Между прочим, Дашенька, у тебя разбилось зеркало!
--Ах, - взмахнула руками Дарья Сергеевна, - Теодор! Я сейчас соберу осколки…
--Не нужно, моя хорошая. Я уже навел порядок.
И в самом деле. На стене в прихожей красовалось зеркало. Будто не разбивалось! И верилось бы в то, безусловно, если бы один край не имел треугольный надлом!
Значит, ничего не почудилось. А было! И Теодор… Молодая Дарья Сергеевна удивленно уставилась на свое отражение. Почему-то согревало сердце, что на этот момент она выглядела такой, как много лет назад.
--А ты, оказывается, все такой же фокусник, а? Теодор?
--Шутница! Достаточно любоваться собой. Я больше, чем полстолетия знаю, что ты самая красивая в мире.
Дарья Сергеевна устроилась на диване напротив своего необычного гостя. Некоторое время молча смотрела на него, раздумывала как, с чего начать разговор. И не выдержала:
--Мы не молодые, Теодор!
--Дашенька, кто тебе такое сказал? И вообще, с какой такой поры ты не веришь собственным глазам? Не поверила, что зеркало само разбилось.… Воображаешь, что я тебе снюсь. Даже придумала, что давно на том свете находишься, мол, на этом по-другому выглядишь.… Не так оно, в самом деле. Неужели существует надобность убеждать тебя в существовании великого множества параллельных миров – «тех» светов? Ты же когда-то сама смеялась: параллели не сходятся, а люди…
--Что, люди? Теодор?
--Конечно, у людей свои орбиты. Спорить не стану, Даша. Однако ты не пожелала выйти за меня замуж.
--Были причины.
--Какие?
--С тобой тем, я не буду никогда.
--Это не ответ на вопрос, - сказал Теодор и погрустнел.
Дарья Сергеевна опустила глаза. Ведь не могла же она через полстолетия сообщить своему бывшему кавалеру, что родила от него дочку Нику! Время распорядилось жестоко: дочка выросла, стала ликвидатором аварии на одной с атомных станций. Там проводились научные исследования, в которых ее любимая Ника участвовала. Вот и Леночка родилась в «зоне»… А Ника не выжила при родах, как потом объяснили – виновата ее экстремальная профессия. Причин доискиваться Дарья Сергеевна не стала. Она вырастила внучку и приложила максимум усилий для того, чтобы Лена во взрослой жизни занялась изучением цивилизаций других планет. Бабушке совсем не хотелось для внучки земных профессий. Она никогда не признается, что и Теодор имеет к этому косвенное отношение. Кому, как не Даше, было помнить альфа-зэтовский закон: мир – для человека, а не человек – для мира!
Теодор смотрел, и насмотреться не мог на свою любимую. Наконец вымолвил:
--Дашенька, я не буду добиваться ответа на свой вопрос. Конечно, я тогда был не такой, - ясные глаза Теодора потемнели, - я и теперь с другого измерения… Ты вспоминаешь наши путешествия по просторам Альфа-зэт?
--Я этого не хочу.
--Ты снова не даешь прямого ответа!
Дарья Сергеевна кивнула, скептически улыбнулась и тут же попросила у Теодора извинения эту улыбку.
--Что у нас с тобой теперь есть? Мир перевернулся…
--Действительно так. Иначе бы я здесь не находился.
--Ну вот! А ты еще спрашиваешь, почему я не вышла за тебя замуж! Я – поклонница земного порядка и на небесный не претендую.
 Теодор засмеялся:
--Ты нисколько не поменялась. Однако видишь, вновь умудрилась оказаться в гуще событий…
На кухне стукнула форточка. Холодный осенний ветер начинал свою свистопляску.
--Я сейчас возвращусь, - сказала Дарья Сергеевна. – Извини! Только форточку прикрою, а то прохладно как-то.
Не прошло и одной минутки, как хозяйка возвратилась в зал к своему гостю. Только его уже не было. На кресле лежал зеркальный треугольник…
Задумчиво рассматривала Дарья Сергеевна отбитый кусочек стекла. Он с одной стороны был покрыт амальгамой, а с другой – стекло утратило свою прозрачность, приобрело стальной цвет!
«Представь тень большого дерева, где тебе будет хорошо…» - Вспомнила Дарья. Так любил повторять когда-то Теодор, и… Она расстегнула верхнюю пуговицу на халатике. Взяла цепочку с кулоном, что раскрывался половинками сердца. Внутри кулона находился такой же окраски миниатюрный треугольник – подарок любимого в день их последней встречи. Этот Теодор! Теперь геометрия не увязывается с логикой. А тогда Дарья и вообще не придала никакого значения сувениру.
«А может…» - мысль не оформилась. Промелькнула невозможным и исчезла. Зато Дарья Сергеевна вдруг поняла: нельзя, чтобы сегодня приехала к ней в гости внучка. Ненужно. Если сама толком не разобралась, что творится вокруг, то зачем втягивать в подобные истории самую дорогую на свете кровиночку?
Но мобильник Лены не отзывался. «Набранного вами номера не существует» - раз за разом повторялось в трубке.
Опечаленная Дарья Сергеевна подошла к креслу, взяла в руки свой новый «сувенир». От безысходности даже слезы навернулись на глаза. Что произойдет, если Лена приедет? И как не сдержалась? Видно, не пришло еще время рассказывать девочке всю правду.… А тут ко всему метаморфоза. В старости вспоминать о молодости приятно. Но заиметь ее, скорее, граничит с полной отключкой. Или все-таки смерть по-разному приближается? И некому задать вопросы… Теодор мог бы что-нибудь объяснить. А вот не посчитал нужным. Появился на секунду и вмиг исчез. Даром, что ли ждала всю жизнь встречи…
Слезы капали прямо на зеркальное стекло. И не замечала того Дарья Сергеевна, что, касаясь поверхности, превращались они в синие искорки.
Резкий звонок телефона перебил грустные размышления. Дрожащей рукой бабушка схватила трубку. Почему-то возникла уверенность: это звонит Лена.
--Алло! Алло! – кричала Дарья Сергеевна в трубку. Непонятный шум не давал пробиться голосу. Это была Лена. Наконец, как из-под земли, донеслось:
--Бабушка, родная! Я не смогу приехать!
--Не приезжай, Леночка! Не приезжай ко мне ни сегодня, ни завтра. Ты слышишь, не приезжай!
--Я никогда ни…
Шум заглушил сказанное. Разговор оборвался прерывистыми короткими гудками. Дарья Сергеевна все не могла отойти от телефона. Взволнованная, набирала номер мобильного, с которого только что звонили.
Приятный женский голос повторял, официально, буднично:
--Набранного вами номера не существует…
Сама бесконечность слала отказ и заставляла согласиться!


--Я никогда никаких твоих отговорок не приму. Что случилось? – промолвила я. И телефон отключился. Ну и связь! Так и не удалось толком поговорить с бабушкой. Хорошо, что хоть ехать к ней не нужно.
--Макс, ты представляешь, бабушка попросила меня не приезжать! – сообщила я. – Но теперь ехать нужно обязательно. У бабушки что-то случилось. Тревожится…
--Откуда ты взяла? Не стоит так преувеличивать.
И я поверила Максу. С ним было уютно и спокойно! Мне никуда не хотелось ехать, а только слушать его, любоваться его ясными глазами, статной фигурой. Я честно забеспокоилась, когда он задержался в ванной комнате и стыдливо попросил меня не смотреть, как он накладывает на лицо крем.
--Это специальный крем, - ввел меня в курс Макс. – Моя оболочка.… О, прости, кожа.… Требует постоянного ухода.
Я засмеялась:
--А кто считает использование косметических средств необязательным?
--Да, это не то, - серьезно сказал Макс.
--Аллергия? – не отставала я.
--Наподобие…
И он ловко перевел разговор на другую тему. Я и сама так умела. Особенно, когда чем-то не хотелось делиться со своими подругами или коллегами по работе. Кстати, насчет работы… Заведующий моим отделом по наведению контактов с другими цивилизациями Евгений Доминикович Василевич сегодня утром прислал сообщение на мой мобильный телефон: «Проект отменяется. Отдыхай. Когда понадобишься – позову!». Я так удивилась! Сразу попыталась дозвониться до начальника. Но мой телефон разрядился. Подзарядного приспособления у Макса не оказалось. Ай! И отлично! Я же сама просилась в отпуск!
Макс наблюдал за моими треволнениями молча. Однако я сама видела, как засветились его глаза, когда я похвалилась:
--А у меня с сегодняшнего дня отпуск начался!
--Поздравляю! Ты же можешь остаться у меня, правда?
Я желала остаться у Макса всей душой! Будто перестала существовать Земля, будто и не возникала она никогда, а я не была с нею связана! Натурально, во мне говорило какое-то чувство. Я не верила ему и при этом не могла не понимать, что подвластна великой его силе.
--Ты о чем думаешь? – поинтересовался Макс.
--Такое чувство, будто я знала тебя всю жизнь.
--Безусловно, мы встречались.
 И ни капли сомнения! Странный Макс! Мой подростковый лепет воспринимался, как подзабытая, но возобновленная информация.
--Когда? – переспросила я.
--Мы знакомы с тобой. Твоя работа содействовала.
Я не могла согласиться с тем, что уфология содействовала нашему знакомству. Поэтому о ней даже словце не произнесла. Да и рассказывать про свою работу я не имела права. Разработки нашего отдела до поры находились под грифом «секретно». Другое дело, если бы Макс имел к ним отношение. А без этого…
--Интересно, а ты где работаешь? – спросила я, вдруг осознав, что про него ничего конкретного не знаю.
--Сейчас я выполняю задание Агентства 2-П.
--Неординарное название у твоего агентства.
--Скажу тебе, Лена, согласен.
А мне было одинаково! Я наслаждалась тембром его голоса. О чем бы ни велся разговор. Мало того, молчание тешило также. Я просто околдовано смотрела на Макса и не могла отвести глаз.
--Послушай, Макс, ты околдовал меня! Расколдуй обратно!
--Леночка, некогда. Я должен спешить на работу…
Милые шутки! Они закончились, как только за Максом захлопнулась дверь. Я хотела выбежать в подъезд, чтобы проводить его, и – шок! – дверь оказалась закрытой. Ключа нигде не было! Почему меня закрыли в квартире? Я не могла этого понять. Хотя бы предупредил… Любимый!
Весь остаток дня я проспала. Спокойно восприняла то, что Макс не явился домой ночевать. Его не было и назавтра. Я бродила по квартире туда-сюда. Ждала телефонных звонков. Все без успеха. Еще одну ночь проспала одна в окружении лимонных деревцев, листва которых по форме почему-то напоминала слезы. Но я не чувствовала себя чужой в незнакомой квартире, мне не хотелось домой. Временами думалось: хорошо, что Макс закрыл меня на ключ. Значит, он беспокоился обо мне и желал, чтобы я его дождалась. Может, предприятие путешествий (так расшифровала я аббревиатуру 2-П) направило Макса в далекий рейс? Через два дня я сама поверила в эту выдумку. Чтобы не сидеть без дела, навела в квартире идеальный порядок. Даже загорелась навсегда остаться у Макса домашней хозяйкой.… Готовить ему завтраки.… Хотя, если, правда, для меня сложно проснуться в шесть-семь часов утра. Но я обязательно готовила бы Максу макароны, стирала и гладила бы белье. Мне никогда в жизни не приходили в голову такие сумасбродные идеи! Хотя врядли я отказалась бы от своих научных занятий. Только воплощение в роль домашней хозяйки происходило независимо от меня. Как видно, мне это нравилось, потому что очень хотелось сделать Максу что-то приятное. С женской старательностью и вкусом. Для начала.… Ну, что ли, показать насколько уютной и красивой может выглядеть его запущенная квартира! Я не решилась взяться наводить порядок в шкафчиках. Как без хозяина? А вот большое овальное зеркало в прихожей решила протереть до блеска. Пыль покрывала его поверхность толстым слоем. И что там видит хозяин? Стоп! Странные очертания городского пейзажа обрисовались неожиданно среди разводов черной грязи!
Тряпочка машинально скользнула по поверхности раз, два, три и шлепнулась на пол. Мои руки мягко проникли через стекло, будто его не существовало никогда. Не задумываясь, я сделала шаг и почувствовала – я проникаю сквозь стекло, как через дверной проем! Это было чудесное ощущение. Добровольная пленница прошла через стены буквально по сказочному сценарию и оказалась на земле! Зеленая ветка лимонного деревца плакала в окне седьмого этажа. Тогда я была уверена, что вернусь назад и смогу войти в квартиру: очертания зеркала фосфоресцировали на бетонной стене. Насколько долгим будет световой эффект? Я очень беспокоилась, что время моей прогулки ограничено. А впрочем…. Нужно дышать свежим воздухом, а не от него ли у меня закружилась голова, как после приема большой дозы алкоголя.
Вечерело. Солнце совсем по-осеннему светило за спиной, и я то ступала в тень, то снова оказывалась на солнцепеке. Лето! Настоящее лето, если не чудесный денек недолгого бабьего. Нужно же было столько просидеть за закрытой дверью, чтобы ставить под сомнение поры года, не знать ни месяца, ни числа! Это мелочь на самом деле.
Я круто повернула влево и ахнула: улица была разноцветной! Даже глаза протерла - на всякий случай. Не зрение же меня подводит. Желтые, синие, оранжевые здания раскинулись вокруг, будто художник расплескал палитру, а архитекторы изощрялись в своих фантазиях, как могли. Дома очаровывали смелостью форм и откровенно пугали громадностью и высотой. Теперь понятно… Я – в каком-то новом районе города. Ха-ха-ха! Сама себе не верю! Скорее, это новый город! Но почему на улицах нет ни одного человека? Почему дорога пустая, без привычной реки автомобилей?
Я приостановилась. Присела на лавочку около розово-мраморного дома. Возвращаться в квартиру Макса той же дорогой не хотелось. Его дома отсюда не видно. Но я теперь убедилась: архитектура обделила его вычурностью, и я легко найду мое пристанище по серому цвету, потому что в округе не существует другого такого блочника!
Надо мной возвышались выкрутасы этажей-кубиков, отвесная стена казалась скалой: невысокой – метров двести! Удерживалась скала на карнизе салатного цвета, всего шагах в пяти от меня! Ниже карниза в стену были вмонтированы какие-то камни. Когда на них падал солнечный свет, они переливались и придавали стене мраморный оттенок. Неизвестно кому пришло в голову такое архитектурное решение. И факт, пройдись однажды этой улицей и не заблудишься никогда. Каждый дом, как отдельный человек, имел свое лицо и стильное убранство. Можно было не заблудиться. Но я и в трех соснах могу, нет проблем…
Я почувствовала, что нужно возвращаться. Не стоит путешествовать. Одно – выходить на улицу в своем родном городском районе, второе – попасть в незнакомое место, больше смахивавшее на выставочную площадку. Но я уже проходила мимо разноцветных домов. И с чего я взяла, что мне должно быть страшно? Я считала бы себя счастливой: Макс живет среди красок. Только тишина мучила нереальным присутствием. Не переставала вводить в транс архитектура. Внезапно показалось: желтая стена, около которой я проходила, мармеладною массой начала выгибаться в мою сторону! Изо всех сил я бросилась назад.
Быстро опускалась темень. Я, задыхаясь, добежала до серого здания. На его стене чуть заметно отсвечивал зеленый прямоугольник. Уперлась в него руками и… каким-то образом упала на пол, больно ударившись. Кто заявил, будто я не должна бояться? Я первый раз в жизни оказалась в обстоятельствах, не поддающихся никакому анализу и ко всему…
До этого времени я была уверена, что на свете не существует никакой любви, меня не интересовали мужчины. Сколько же туфелек было необходимо стоптать прежде, чем встретился этот Макс! А живи я, как мои знакомые – смеялась бы со своих приключений. Точно знала бы, как себя вести. Во всяком случае, не пробиралась бы, не выходила на прогулку через зеркало! И было бы мне спокойно. А то натворила! Чувство времени потеряла, поры года не знаю, дозвониться никому не могу, сторожу чью-то квартиру и при этом…. Я покосилась на зеркало. Оно было абсолютно целым! В прихожей разлита вода, и валяется тряпка…. Нет! Я не собиралась продолжать уборку. Больше всего я опасалась дотронуться до стекла руками…
Пора ликвидировать следы своего путешествия! Не обращая внимания на боль от падения, я вымыла пол по всей квартире. Почему мне казалось, что Макс придет домой через минуту? Я приложила руки к голове. Горячая! Ну, что же, еще не хватало заболеть.
Жалеть себя и хныкать – последнее. Я себе не позволю!
--Эй, дорогая моя, что ты там делаешь? – спросил Макс с порога. – Извини, я немного опоздал. Сегодня был сложный день.
--Ничего себе – немного! Ты отсутствовал почти неделю.
--Шутишь? – он спокойно направился мыть руки в ванную и смазать лицо специальным кремом.
Я сидела в зале в полюбившемся мне широком фиолетовом кресле. Сжалась в комок, подтиснула под себя ноги, переплела руки. Не отпускала одна единственная мысль: это у меня время растянулось в ожидании Макса, ибо Макс так занят работой, что не замечает дней?
--Милая, ужин на столе, - услышала я.
С кухни донеслось звяканье тарелок. Я бросила взгляд на часы. Стрелка стояла на двенадцати. В удивлении я подбежала к окну. Ровный дневной свет лился в комнату. Солнца на небе не было, но голову на отсечение – на улице полдень, только не полночь!
--Макс, который час? – крикнула я с отчаянием в голосе.
--Полдесятого, - ответил он из кухни.
--А на дворе, почему так светло?
--Лето, моя хорошая…. Иди скорее, еда стынет!
Я почувствовала, что запуталась до «не могу». Осень – это факт. Возможно, Макс имеет в виду «бабье лето»?
--На твоих часах – двенадцать. Плохо! – я не видела смысла прикидываться.
--Шкала времени не установлена. Давай кушай!
--А ты?
--Я не хочу.
«Интересно, какая такая шкала времени?» - подумала я, уплетая картошку с салатом. И тут затревожилась: Макс при мне ничего не ел, даже не перекусывал. Он налил себе кофе, но не дотронулся до чашки. Так было во все наши посиделки.
--Послушай, - сказала я, опираясь руками о стол. – А мне же нужно домой…
--Мама волнуется?
--Нет, не мама. Шеф, - выпалила я и сама поразилась сказанному.
Я так никогда не называла Евгения Доминиковича. Но почему-то перед Максом назвала так своего непосредственного начальника. Лучше бы я ничего не говорила! Лицо моего радушного хозяина вмиг покраснело, на виске взбухла синяя жилка. Его светлые глаза, показалось, стали больше и побелели. Макс быстро встал и вышел в другую комнату.
--Вот! – сказал он и протянул мне мобильный телефон.
Я с удивлением прочитала на экране новое сообщение: «Лена, отдыхай с размахом. На работу разрешается не ходить. При необходимости сообщим».
Неужели Евгений Доминикович для своих сообщений использует новый, неизвестный мне способ передачи? Переговоры с инопланетянами на любых волнах я считала обыденным делом. Хирургического вмешательства в работу земной связи я не то, чтобы не представляла. Это недопустимо при любых обстоятельствах!
--Что случилось, Лена? Ты где так? – Макс ухватил меня за руку со свежим кровоподтеком, который появился после пикирования с зеркала. – К тебе кто-нибудь приходил? С кем ты была в мое отсутствие?
--У меня никого не было!
--Ты ходила гулять? Сегодня, вчера?
Я не знала что сказать. Правду? Макс никогда в нее не поверит, потому что мы жили в разных измерениях времени. Как специалист-уфолог, я смогла бы объяснить подобный феномен. Однако поймет ли меня Макс? Имело право на существование и еще одно объяснение: от одиночества, растерянности и безнадежности я увидела во сне или выдумала Разноцветный город, оказавшийся наяву совсем пустым.… Показать перед Максом лоховскую запредельную фантазию? Нет, я не хотела опечалить его! Он не виновен в моей оторванности от людей. Я сама так захотела!
--Почему ты молчишь, Лена?
Моя серьезность еще сильнее взволновала Макса. Он, однако, смеялся и приводил мне совсем дикие версии моего отсутствия, стоя передо мной на коленях. Мне вдруг сделалось невыносимо горько и обидно. Ручьем потекли слезы. Вот – я отдала ему душу с первой встречи, бросила ради нескольких минут с ним все на свете – и что я вспомню? Город, рожденный одиночеством?
--Макс, ты закрыл меня в квартире и не оставил ключи от входной двери, - произнесла я и опустила голову.
--Ты уверена?
Макс ухватил меня за руку и потянул в прихожую. Там, на самом видном месте, прямо на полочке для обуви, лежали ключи. Свои ключи он молча достал из барсетки…
Я сама верила сейчас: Разноцветного города не существует!


Начальник утомленно вытянул ноги на диване в своем кабинете. Вытер пот с лысины. Ох, и тяжелое это дело, быть молодым! Он и забыл уже, что его звали Теодором. Где тут с проклятой работой не забыть! Сбежать бы отсюда вместе с Дашей. А еще лучше, чтоб она сама пожелала встречи. Следили б вместе за планетарным порядком…
Однако теряется бесценное время. Начальник встал с дивана. И лицо приобрело другое выражение – начальственное. Он открыл видеопапку особого назначения. Так, и есть, наблюдатели намудрили без него – у робота, «бескровного киллера», не переведена шкала времени на время его жертвы. Мало того, что их рознят миры, еще и живут в неодинаковом ритме!
Через мгновение в кабинет вбежал Ягур.
--Поздно, - сказал он. Наклонил голову, виновато посмотрел на Начальника. – Измерение времени не поддается регулировке.
--Так он же робот! – не выдержал Начальник. – Попрошу не церемониться с машинами.
--Даже с теми, к которым утеряны инструкции?
--Это – недосмотр не нашей организации. Для нас важно довести дело до толку!
--Значит, теперь снова по воле судьбы! О, нет! По самовольству какой-то тупой машины, которая владеет разнообразной информацией, но не способна выбирать для своей деятельности определенное столетие со всеми его атрибутами. Зачем тогда было создавать для девушки дом, привычную обстановку, имитировать пейзаж за окном? Наконец, выдумывать дикий имидж…
--Ты наглеешь, Ягур! А вообще…. Хватит! Приказываю отменить спектакль!..
--А что будет?
--То и будет! Мой рабочий день окончен.
Растерянный Ягур проводил Начальника глазами. Развитие событий по самовольству тупой машины недопустимо! А что ожидать?


…Разноцветный город вечером. Начальник любил бесцельно бродить по его улицам. Когда тихо и незаметно краски, высвеченные глазницами окон, цветниками фонарей уплывают в небо, притянутые Вселенной. Когда остаешься один на один со своими мыслями…. Он шел, не обращая внимания на прохожих. Его не интересовала улица. Думы Начальника кружились вокруг единственной проблемы.
«Царствуй, Теодор! – думал он. – Ты бесповоротно запутался! Порядок превращается в беспорядок. А когда-то предупреждал человек, многое познавший: не доживись до того, чтобы, отходя на работу, целовать самого себя в зеркале. Не путай собственное «хочу» с «могу»! Нельзя и возразить. Но хотелось как лучше. Предполагалось. Только зачем девушке с двадцать первого столетия, землянке, возможности параллельных миров? Параллели не пересекаются!»
И тут неожиданно для самого себя Начальник послал Лене телепатический зов:
--Ты хочешь говорить со мной? – прокричал внутри, с напряжением концентрируясь.
Он представил, как растерянная Лена бежит к Максу.
--Макс, ты звал меня? – спрашивает она.
--Нет, - спокойно отвечает робот.
 Начальник хорошо знал, что земляне Центра и теперь относятся к телепатии со скептицизмом. Герович, кибермеханик, мистик, собиратель всяких преданий, едва ли наделил Макса таким качеством. Человеческие мысли – полная чушь для машины.
--Лена, Теодор просит тебя завтра в двенадцать часов дня выйти из дома.
--Кто ты? – услышал Начальник.
--Я – твой друг!
--У меня нет друзей с таким именем…
Сеанс телепатической связи оборвался.
--Ха-ха-ха! – звенело над головой Начальника. Земля под ногами проваливалась. Все слилось в один пронзительный звук, от мелькания красок сами собой зажмурились глаза, прыгнуло вверх кровяное давление, количество ударов пульса в минуту достигло критической отметки, как при огромной физической нагрузке.
--От, Фед…. Спаситель! – только и смог выдавить из себя Начальник. Теперь он находился за столом, в помещении, залитом ровным голубоватым светом.
--Докладывай! – презрительно бросил худощавый усатый мужчина, немного сощурив близорукие глаза. – От чего я спасаю? Ведь каждый может дознаться…
--Нет, молодцы, люди! Люблю юмор!..
--Слушай, телепат! В мире миллионы пользователей этого вида связи. Когда ты, спотыкаясь, доходишь до входных ворот сервератэла, то вспомни хотя бы о том, что к твоей линии могут легко подключиться другие!
--Провались я сквозь землю…
--В чем проблема? Ты провалился, но, имей в виду, свой умственный потенциал от этого не увеличил еще ни один человек!
--Я… - Начальник начал оправдываться, потому что и ему самому было хорошо известно про «пиратские» выходы на чужие каналы связи. Но, чтобы лично попасть в подобную ситуацию! В голову ничего толкового не приходило. И тогда Начальник вспомнил первую строчку Кодекса охранников планетарного порядка:
--Я должен следить за порядком, подчиняясь одному закону: «Всему свое время!».
--Ха-ха-ха! – снова не смог сдержаться Фед. Отсмеявшись, вытер пот со лба и произнес:
--Прогресс наступает тогда, когда ставятся вопросы, а не повторяются цитаты и мысли минувшего. Как раз Время вышло из-под вашего контроля и работает против вас. На Временном траке обстоятельства развиваются независимо от ваших усилий. Кстати, конкретно, чего вы хотите добиться от этой несчастной свидетельницы настоящего обустройства реальности? Настоящая ее практика только подтверждает многочисленные гипотезы. Ее очередной рабочий проект, как специалиста-уфолога, заслуживает большого внимания.
--Вот мы внимание и проявили. Рано землянам Центра иметь подобную информацию даже на стадии гипотез. Знания об использовании жизненной силы для каждого землянина должны оставаться недостижимыми. Иначе в реалиях времени существующего эти знания начнут действовать против людей. Человечество натворит беды, что и нам аукнется преобразованиями. Я против любых перемен.
--И за счет уничтожения личности невиноватого человека?
Начальник задумался. Он не мог ответить на вопрос сразу.
Фед ожидал. Киберы модели УН УЧР уже несколько столетий сняты с производства как запрещенное вооружение.
--Подло, Начальник. Специально уничтожать лучшие качества, способности, чувства…. Им нужно радоваться и беречь их!
--Разрешите не согласиться, - сказал Начальник. – У людей роскошь восприятий исчезает с годами. При помощи робота УН УЧР мы закапсулируем знания и стремления Лены навсегда. Ей без боли покажется это полным разочарованием в жизни и апатией. Ее знания сохранятся на будущее, на то время, когда настанет пора вскрыть капсулы. В конце концов, мы не такие жестокие. Краски весен и зим, красота рассветов, ну и тому подобную бытовуху оставим.
--Что же… - Фед смотрел на Начальника как-то странновато и недоверчиво. – Теодор, а ты сам уверен, что ни разу в жизни не ошибся?
Начальник поднялся из-за стола, вышел на середину голубого помещения. Этими действиями он как бы желал подчеркнуть, что не услышал последнего двусмысленного вопроса. Очень уж досужий этот Фед! Мало того, не может без фокусов.
А Фед внимательно следил за своим подчиненным: неужели самостоятельно не догадается, что в подземной резиденции отсутствует и свет солнца, и луны, и звезд?
Нет, Начальник не догадался. Взволнованный, он ожидал привычного эффекта. Перемещение не могло совершиться! И тогда Фед глубокомысленно заметил:
--Не шути с эмоциями, Теодор! Они и ввели тебя в заблуждение. Что тогда сказать про девушку, которая не понимает жизни. Оставим девчонку на волю судьбы!
Сейчас совещание на самом деле было закончено. Фед вежливо улыбнулся своему подчиненному и дополнил:
--Сегодня, уважаемый, призываю вас отдохнуть от дел земных. Конечно, Подземный район не отличается яркостью красок. Все же цвет присутствует в другом воплощении. Смотрите…
Растерянный Начальник очутился на городской улице, которая, казалось, переливается всеми оттенками сине-фиолетового цвета. Холодным спокойствием веяло от нее и отчуждением всяческих забот. Дома расплывались в сиреневом сне и терялись вместе со своими жителями, ничем не запоминаясь. Раскидистые деревья с серебристой листвой были похожими одно на одно. Цветы мило выхвалялись голубыми глазами. Это не могло долго развлекать. Начальник знал. Известно ему было и то, что Подземный район Разноцветного города – отличный курорт. Здесь сбываются любые желания. Конечно, при условии абсолютной искренности отдыхающего. А он не мог себе такое позволить! Там где-то Даша всматривается в фотоснимок молодого светловолосого парня…. Здесь тот же светловолосый парень, однажды познавший любовь, выбрал именно любовь способом убийства и уничтожения в человеке всего святого!
«Зря Фед решил, что я смогу обмануть самого себя и нарушить порядок, - подумал Начальник. – Как раз сейчас не время для отдыха!»
--Скажи лучше – для того, чтоб стать честным человеком! Теодор, ты хочешь говорить со мной?
Фед применил телепатию. Вернее, они находились по-прежнему на канале телепатической связи. Будто один перед одним.
--Фед, я хочу домой…
--Понял, но мы еще увидимся.
--Разноцветный город большой…
--Как для кого…
--Теодор, ты забыл одну старую истину: человек не может жить в одиночку!
--Я не стою на страже истин.
--Отлично! Просто молодец! Ты…
И голос Феда заглушил гром. Прямо над головой перерезала небо молния. Наконец Начальник мог вздохнуть легко и свободно. Негласный контроль над ним был снят, пусть в отместку и довелось попасть под сильный дождь. Ай да ну! На поверхности другие расчеты…. И задачи, и методы решений!
…Дом Макса под дождем выглядел ядовито-серым. Разноцветки посвежели и напоминали яркие обертки от конфет. Необычная архитектура этих строений создавала атмосферу неуемного детского праздника. Под дождем высвобождалась своенравная энергия тонов, которая полностью овладевала человеком. Терапия от серости и бессилия…
Начальник сердито поджал губы. Да, сейчас его никто не узнал бы, как ни старайся: у Теодора в Разноцветном городе знакомых не было! Однако почему из дома не выходит Лена? Возможно, он и мог бы послать ей еще один телепатический зов. Внеслась бы какая-то ясность. К сожалению, пользоваться телепатией пока невозможно. На сегодняшний день и так счастье, что удалось ускользнуть из-под пристальных Федовых глаз, проникающих, казалось, везде…
Лена задерживалась. Она могла вообще не придти. Тот светловолосый парень, ожидающий ее под дождем, прохаживался взад-вперед около подъезда. Сидел на лавочке. Снова начинал мерить шагами дорожку. Он промок, но ожидал, уверенный, что она обязательно выйдет.
«Я и в самом деле кажусь себе молодым Теодором, - подумал Начальник. – Сколько дождей прошло с той поры в Разноцветном городе! Сколько цветов завяло в том городе, где произошло мое первое свидание! Буду ждать, как тогда! Да к чему себя убеждать в несуществующем…»
Он повернулся и обомлел: прямо перед ним в комнатных тапках и в клетчатой мужской сорочке, накинутой вместо халатика, стояла… его Даша!
--Ты откуда? – прошептал он чуть слышно.
--Я – со стены, - ответила она и показала на зеленый прямоугольник на стене. - А вы – Теодор?
--Дашенька, ты меня не узнала?
--Меня зовут Лена.
--Можешь выдумать себе любое имя, но для меня ты – Даша!
--Хорошо, - сказала она и засмеялась.
--А я здесь на самом деле прозываюсь Начальником и только для тебя – Теодор.
--Вот как!
Обстоятельства явно складывались не на пользу Начальника. Сам не представляя того и не осознавая собственной ошибки, он рискнул впутаться в новую головоломку. Тем более что всем сердцем желал обмануться, а за всю жизнь так и не пригласил свою Дарью Сергеевну Вышинскую остаться в Разноцветном городе…


А я теперь нисколько не сомневалась: в городе живут Иллюзии! Заведующий нашим отделом по наведению контактов с другими цивилизациями Евгений Доминикович Василевич, непосредственный руководитель проекта, увлекся этой, не имеющей отношения к работе, темой. Изучал ее в свете философии, геронтологии, психосоматики и космографии. Честно, меня раздражал подобный коктейль! Я приходила на работу, с головой ныряла в свои разработки гипотез многогранности Вселенной. Стремилась протолкнуться через глыбы выводов, предсказаний, случайных совпадений, чтобы однажды заявить: «Когда я была на Меркурии…». Можно было увидеть во сне звезду Тидщери и написать о ней оду…. Меня поняли бы. Но никто мне пока не объяснил, как попасть в параллельный мир, что он за такое. Мне без надобности остров в Тихом океане…. Это мечта отдыхающих и подростков на каникулах! Пусть! Но странные предположения Евгения Васильевича подтверждались действительностью! Диво дивное: я смотрела через кухонное окно на улицу и не могла унять свои профессиональные амбиции…
Дворовый пейзаж изменился неузнаваемо! Максов блочник, оказывается, имеет форму буквы «П». Из окна хорошо видно разноцветное здание большого торгового центра – ветром вихрятся флаги с его названием. Солнечный свет переливается на разноцветных приспособлениях детской площадки. Где-то жмется ближе к земле хилое деревце, как вопросительный знак в тексте. И завершают всю эту роскошь машины. Целое стадо машин разных модификаций и лет выпуска. Как на демонстрации безмозглости и несуразицы.… А что? Такая шикарная автомобильная стоянка мертвым кольцом окружает не самую благоустроенную детскую площадку. Символ…
Вчера я не видела всего этого! Искренне! Я не замечала, что на многих этажах Максова дома балконы и окна укреплены решетками, а балюстрада щерится белыми бетонными зубами. И окно Макс наполовину закрыл специальной сеткой!
Дрожащими пальцами я схватилась за карандаш, чтобы неизвестно для какой цели составить реестр пережитого за последние дни. Стержень сломался. Со злостью я разорвала бумажку на мелкие кусочки. Ситуация требовала далеко неординарного восприятия. И что дальше? Себе-то я верю? Зато теперь могу подтвердить дикий вывод Евгения Васильевича: когда человек попадает в полосу Иллюзий, он живет в другой реальности. Прошлым живет. Как тот Теодор, который вчера добрый час вспоминал свои свидания с какой-то Дашей и даже не засомневался!
«Да, - подумала я, - там воспоминания незабытой любви. А тут – смеяться и смеяться…». Пейзаж за окном изменился до того, что стоило б задуматься: может, я путешествую ночами, как лунатик, и нахожусь не у Макса дома? На всякий случай я убедилась, что солнце проходит по небосводу свой привычный маршрут.
--Плохой план лучше полной бездеятельности! – громко подытожила я свои «аналитические» рассуждения впрямь на манер солдата американской пехоты. И спиной почувствовала присутствие Макса, но не обернулась.
--Рано просыпаешься, Лена? – спросил он. – Почему ты вышла в другую комнату, не дождавшись, пока проснусь я?
Во мне закипала буря.
--Закамуфлированный приказ не ходить по квартире? – вымолвила я, всматриваясь в его светлые глаза.
 Еще мгновение и взорвусь! А нужно пропустить странную формулировку мимо ушей! Придать значение словам о любви, которые никак не увязывались со строгим и серьезным вопросом. Я не представляла, как это соотнести, поэтому растерялась:
--Макс…. Я берегла твой сон…. На цыпочках вышла в кухню, чтобы не разбудить. Даже кофе не приготовила.
--Не люблю кофе кем-то приготовленный.
--А-а…. Не понимаю. Почему?
--Здорово придумано. Как это звучит, пожалуйста, повтори!
Мне показалось: он не хотел оставаться в одиночестве. Долго был одиноким. И боится обычных проявлений заботы и внимания! Я прощебетала что-то нежное, ласковое, о том, что, между прочим, переживала с ним. Только когда Макс ушел на работу, в мою душу закралось первое сомнение. Вот уж этот кофе! Мы разговаривали о нем. И все! Остальное – моя собственная иллюзия, от которой я ни за что на свете не согласилась бы отказаться. А так… Макс не мог слышать моего боевого лозунга. Скорее всего, я сама его лозунгом и разбудила…
Мой ты Бог! Знать бы мне тогда про иллюзорный Максов сон! Но это впереди….
Как примерная домашняя хозяйка, я принялась за уборку квартиры. Хотелось убедиться: изменения за окном никак не отбились на существовании. Я специально занимала себя бытовыми проблемами. Их набралось с лихвой. Обман, что домашние хозяйки имеют уйму свободного времени. Дома работы выше головы! Только возьмешься за плиту, как начинает хотеться отдраить до блеска кастрюли. Потом замечаешь, что необходимо навести порядок в шкафчиках, потом.… Одним словом, я ползала по квартире с тряпкой, протирая каждый сантиметр, пока…
Я нечаянно открыла полочку тумбочки в спальне. И сразу же мое внимание приковала красная папка с металлическими уголками. На ней большими буквами было выведено: МАКС УН УЧР. Конечно, меня заинтересовало, какие бумаги мой милый хранит в такой папке. Та папка оказалась …паспортом! От неожиданности я уселась прямо на мокрый пол и впилась глазами в печатные буквы. Написанному не верилось. Я перечитывала снова и снова: «МАКС УН УЧР (Максимально обновленная компьютерная система «Универсальный убийца человека разумного», год выпуска 5053, Разноцветный город, параллель Альфа-зэт). Применяется для специальных заданий, связанных с эмоциональным воздействием электронно-волновым методом…».
Я читала и не понимала: что?! – Патент выдан кибермеханику М. К. Геровичу…. Максимально обновленная компьютерная система снята с употребления с принятием Закона на запрещение психического оружия»…
Слезы закапали на красную папку. В голове звоном отдавалось: Макс, Макс, Макс…. О, было от чего разреветься! Мой Макс! Я выла и не могла успокоиться. Что делать? Документы – подлинные! Чья-то милая шутка? Я не знаю Разноцветного города с его иллюзорностью, не дающей мне покоя.
Мои нервы сдали. Я топала ногами и кричала:
--Герович! За что?! Герович, я не хочу жить! Я не хочу знать!
Боль разрывала меня на части.
И тут я услышала мягкий и тихий голос:
--Я же говорил, Лена, что мы еще увидимся.
Прямо передо мной в кресле сидел седой человек в темных очках. Случайный знакомый по синему троллейбусу!
--Как…вы…здесь…как… - бесполезно пробовала я связать слова в предложение, быстренько пряча за спиной красную папку с металлическими уголками.
Не обращая внимания на мою растерянность, гость промолвил абсолютно спокойно:
--Будем знакомы, Михаил Константинович Герович – кибермеханик, главный конструктор, можно сказать, отец бескровного киллера…
--Нет! – закричала я так, что даже стены задрожали.
Герович подождал с минутку, пока я успокоюсь. А потом подошел ко мне, забрал папку.
--Это, - показал он, - паспорт Макса, я принес его сюда, когда ты ходила на свидание с Теодором.
--Зачем? – я постепенно осознавала реальность событий, разворачивающихся передо мной. – Вы, Михаил Константинович…
--Я считаю своей обязанностью помочь тебе!
--Вы звонили мне?
--Когда? – Геровича явно удивил вопрос. Он сказал:
В мире Альфа-зэт мобильная телефонная связь используется только в экстренных случаях определенным ведомством. Здесь принято пользоваться телепатией. И давно!
 Я не поверила бы, но сама же шла на встречу с Теодором, движимая каким-то внутренним чувством…
Нужно во всем разобраться по порядку.
--Я сама звала вас? – спросила я с надеждой на отрицательный ответ. С недоверием подняла глаза на Геровича. Тот открыто улыбался без всякого старания ввести меня в заблуждение. Снова снял свои темные очки. Его большие, голубого цвета глаза успокаивали неподкупной искренностью.
Мы прошли на кухню. Михаил Константинович, как дома, налил воды в электрочайник. Приготовил кофе, насыпал в мою чашку две ложки сахара и ни одной – себе.
--Откуда вам известно, что я сыплю в кофе две ложки сахара? – не удержалась я.
--Слава Богу! Девушка начала рассуждать! – радостно воскликнул Герович. – С мелочей завязывается любая беседа. Я про тебя, Леночка, знаю много чего. И то, что ты, как уфолог, решила самостоятельно проверить свое гениальное предположение возможности путешествовать по траку Времени.
--Действительно, я занимаюсь такой проблемой, - ответила я. – Только, как вы отметили, проверка задерживается по причинам моего отсутствия на рабочем месте.
Герович засмеялся. Как будто мог знать о моих чувствах к Максу. Я обиженно вздернула плечом. Вот еще!
--Моралистом не был и не собираюсь, - он осторожно подбирался к больной теме. – Лена, я создал Макса в эпоху Эмоций. Именно эмоции приобрели тогда пристальное внимание науки. Они передаются электро- и другими энергетическими волнами, во многих мирах досель неизвестными. Например, люди Центра используют энергию земли, солнечных лучей, воды. Ты случайно открыла источник энергии Времени.
--Это как?
--Открытия бывают случайными, не единожды проводятся опыты.
--Но… - я перебивала Геровича, однако тот не собирался отвечать на мои вопросы.
Он упорно продолжал:
--Для того чтобы перенестись с прошлого в будущее, с одной реальности в другую, человеку на самом деле не нужно никаких усилий, кроме нового канала воображений. В пространстве существует множество параллельных миров. Об этом издревле знали люди. Недаром говорили: «тот свет». Какой – другой вопрос.
--Угу, - бездумно кивнула я.
--Ну, так вот, - будто Герович добрался до самого главного. – Твое воображение «подсунуло» тебе синий троллейбус. Ты смогла увидеть представителей других миров.
--Что-то они очень похожи на нас!
Михаил Константинович пропустил мое замечание мимо ушей.
--Лена, Время сжалось до того, что ты ни в чем не разобралась и просто вынуждена была оказаться в мире Альфа-зэт!
Здесь уже от моей выдержанности не осталось и названия.
--Попрошу вас, не дурите мне голову! – повысила я голос. – Окружающая обстановка свидетельствует, что я нахожусь в незнакомом районе родного города.
Герович внимательно посмотрел на меня и выложил на стол…красную папку с металлическими уголками. В том шквале слов, которые свалились на меня горным обвалом, я совсем забыла о Максе!
--Он явится с минуты на минуту! – закричала я. – Как мне объяснить ваше присутствие в его квартире?
--Во-первых, это не его квартира, а музей земной цивилизации, точнее, ее Центра на данном этапе Времени. В разных районах Разноцветного города есть уголки-музеи многих известных нам параллельных миров. Во-вторых, я сделал все ради того, чтобы никто не смог переустановить шкалу Времени жизнедеятельности Макса. Ваша неделя для него – это два дня.
Я охнула от неожиданности. Вот почему Макс сутками не появлялся дома!
--Видишь, Леночка, ты и теперь не можешь сдержать эмоций. Ты помимо воли увлеклась Максом. Верю, более романтической, возвышенной платонической любви не существует во Вселенной. Макс создан с целью - вызывать именно такие чувства. Он – идеал!
--И универсальный убийца?
--Не пугайтесь. Он - самый лучший убийца, который бескровно и методично вершит свое дело. Предполагаю, кое-что тебе довелось испытать?
Я не стала отвечать Геровичу.
--Через восемь месяцев я не гарантировал бы нашей встречи.
--Простите, а… сколько? – я, заикаясь, пыталась узнать и боялась спросить.
Герович с пониманием отнесся к невысказанному.
--Семь!
--Дней?
--По-вашему, Лена, ты находишься с Максом в Разноцветном городе мира Альфа-зэт семь месяцев?!
Смешно! И снова нестыковки!
--А почему мне кажется, что…
--Год пролетел, как один день? Привычное для землян Центра ощущение.
Я задумалась. Рассказывать Михаилу Константиновичу, что я пережила с Максом, не имело смысла. Как конструктор, а может, психоаналитик, он знал это со всей полнотой. И дикие всплески необъяснимой ревности на голом месте, и меланхолические сцены, замаскированные под легкое непонимание, и целые спектакли-мелодрамы с невероятными мыслями…
--Лена, раньше за окнами квартиры Макса ты не видела Разноцветного города. Ты жила среди иллюзий. Я узнал об отмене зрительного обмана. Поэтому возникла необходимость нашей встречи.
--Макс… - невольно вырвалось стоном.
--Лена, Макс с виду человек. Твое счастье, что ты видела его внутренность: чипы, плато, блоки. Считаю, нет необходимости объяснять.
--Михаил Константинович, родненький, лучше бы он убил меня!
Герович нахмурился.
--Макс и так хорошо постарался. Одно: тебя спасло твое же эмоциональное поле. Я не могу остановить ход событий, не могу повлиять на ситуацию, хотя бы по такой причине – Макс не на работе. А где ты думаешь? В центре программирования. Там считывается старая и закладывается новая программа, кстати, с анализом твоих мыслей. Макс имеет специальный алавэр, приспособленный для этого. Так что, не надейся, Леночка, на тайну, хозяевам роботочеловек известен не только каждый твой шаг, но и каждая мысль.
Я растерялась. Мои глаза не нарочно впились в красную папку с металлическими уголками. Краснота стала расплываться по поверхности папки, будто пятна воды. И вдруг вскинулась, вспыхнула языками пламени. Папка горела! Через секунду от нее не осталось и следа. Но удивиться я не успела.
В дверном замке повернулся ключ. Герович вскочил:
--Нам нужно идти, Лена! – с отчаянием прошептал он. И тогда я решительно взяла Михаила Константиновича за руку, вывела его, как маленького мальчика, в прихожую и, волоча за собой, устремилась прямо на зеркало…
Через мгновение нас обдал свежий ветер. За спиной фосфоресцировали ясные очертания прямоугольника. Мои комнатные тапочки и клетчатая мужская рубашка были не лучшим нарядом для прогулок по Разноцветному городу. Но, стоп! Кажется, прогулка на этот раз отменялась. Вокруг нас завыли сирены. Фиолетовые полосы света стали прорезать землю мазками художника-абстракциониста.
--Они включили Систему Поиска! – вскрикнул Герович. – Однако Макс не смог сообщить им нашего точного местонахождения. Не становись на свет!
--Машины?
--Какие машины, Лена?! В мире Альфа-зэт единственный способ передвижения – световой поток!
--Фиолетовые лучи рассчитаны на поиск в замкнутом пространстве?
--Тот, кто разрабатывал Систему Поиска, не рассчитывал на экстремалов клаустрофобии. Где ты слышала, чтоб поиски велись на площади метр на метр? В таких условиях разве в домино играть!
--Надеюсь, домино нас и выручит!
Я решительно рванула дверцу автомобиля, около которого мы как раз и очутились. Машина, на счастье, во дворе музейного района не закрывалась ни на какие замки, не стояла на сигнализации. В соответствии со всеми правилами она была заправлена и подготовлена к поездке.
Михаил Константинович уселся на пассажирское, я – на место водителя. Круто вырулила с общей стоянки и начала наращивать скорость. В зеркале заднего вида обрисовались людские силуэты. Люди в фиолетовой форме стояли по обеим сторонам дороги.
--Роботы! – промолвил Герович.
Он умел владеть собой. Ни одна мышца не выдала его тревоги. У меня дрожали руки, я изо всех сил вцепилась в руль. Чувствовала, как раскраснелись мои щеки. Но сдаваться я не собиралась!
Машина мчалась по каким-то колдобинам и карчам. В надоедливом мельтешении фиолетовых полос.
--От чистого сердца признаюсь, в мою честь еще никогда не устраивали подобной иллюминации! – нервно засмеялась я и еще прибавила скорость. – О! Таких гадких дорог я тоже никогда не встречала!
--Леночка, в мире Альфа-зэт не существует дорог, как и дорожных пробок, - просветил меня Герович. – Дороги тут не нужны. Для передвижения достаточно солнечного света. Зато имеется возможность строить Разноцветные города!
--И попадать в подобные переделки!
--Не преувеличивай! Фиолетовый цвет разбавляется зеленым. Для нас – это хороший знак.
Я заметила, что и горизонт приобретает зеленоватый оттенок. Во всяком случае, мы выбрались с города и застрахованы от его на вид безобидной и торжественной палитры!
Озеро, заросшее белыми лилиями, встретило нас тишиной. Мы вышли из машины и усталые бухнули на траву. После угрожающего, выворачивающего нутро воя сирен Системы Поиска, не хотелось даже словом радости нарушить безграничность спокойствия. Меня все же тянуло окунуться в воду. Но, как только я наклонилась к водной поверхности, Герович ловко перехватил мои руки.
--Лена, вода передает информацию, - услышала я. – Вода подготовит очередное наше испытание, если ты дотронешься до нее.
--Да как жить в вашей разноцветности?! Как? Вокруг, везде опасность, вместо людей – роботы! Чувства сведены до уровня смертоносного оружия! Жилища напоминают тюрьмы! Собственные мысли заменяются общественной телепатией.… А солнце…возит!
Мои бедные нервы сдали: я расплакалась горько и безнадежно. Герович не успокаивал меня. Он знал: любое его слово вызовет бурю эмоций, потому что он лишил меня сказки о Максе. Хоть он и создал ее и вынужден был спасать меня от той сказки, хоть я сама больше не выдержала…. Мое истерзанное сердце неимоверно болело. И боль, непростительная до обиды и непонимания, называлась Макс УН УЧР…


--Ох, этот Макс! – упрекал Фед Начальника. – Металлолом! Ошибка конструктора, примитивная до «не могу». А сам? Даже ошибиться с гордыней не можешь, а еще поддерживаешь Планетарный Порядок?! Да, Начальник? Попал под влияние Иллюзий. Ну, смелее! Признавайся!
Начальник молчал. С Федом нужно продумывать каждое слово. Тем удивительней, что при путешествии в центральный мир отказало охранное поле. Видно, пришло в негодность за годы и требует дефрагментации…
Кто бы представил, что планы могут рухнуть за один день! Логично выстроенные, подкрепленные вековым опытом. Макс сообщил: объект растворился в воздухе. Моментально сработала Система Поиска. И – ничего! Будто та Лена, на самом деле, растворилась. О, если бы я был в воздухе! В таком случае ее ничего не спасло б – поисковые фильтры действуют на уровне фантастики. Значит, девочка вышла на Линию Жизни и, возможно, ее спас земной прагматизм – она стала первой, кто смог уберечься от чар Макса. Ибо Макс – идеал, которым бредят женщины в мечтах. Тот идеал, чьи черты и качества характера случайно открываются во многих мужчинах, но не могут принадлежать одному человеку. Конструктор создал в единственном и единичном воплощении чудо и вместе смерть!
--Алавэр Макса даст полную информацию о делах и мыслях объекта, - ответил Начальник. – Сотрудники Агентства Планетарного Порядка постараются добыть ее как можно скорее.
Фед удовлетворенно хмыкнул, поджал губы. Начальник знал, что теперь-то ему не избежать провокационного замечания.
--Теодор, смотри! – Фед помолчал, будто предостерегал дитя от ошибки. – Твоя личная Иллюзия может назваться Дашей…
Как ошпаренный, выбирался Начальник из Подземного района. Никак не мог успокоиться, даже выругался со злости. Мол, им, живым мертвецам, зачем лезть в его сердечные иллюзии? Сменили бы лучше освещение на желтый цвет. Хоть бы не угнетала холодная синева…
«В-общем, кто такой Фед, чтобы из-за него портить настроение?» - подумал Начальник. Эта мысль придала уверенности в себе. Иначе и сунуться не стоит к секретчикам-программистам.
Комнатенка, где размещались программисты, напоминала вокзал. За день сюда сходилось множество роботов и людей-охранников. Маленькие коробочки – алавэры – сдавались в «кассы», около которых создавались очереди в ожидании возвращения драгоценных аппаратов. Владельцы информации получали ее в другом помещении. Макса в алавэр-зале не оказалось. Начальник просто онемел, когда ему сообщили, что полтора часа тому назад робот предъявил оператору его разрешение на расшифровку алавэра. Сотрудники попытались выйти на Начальника Агентства 2-П при помощи экстренной телепатии. Никто не отозвался. И тогда было решено выполнить просьбу робота.
--Я же был под землей, у Шефа! – чуть не закричал Начальник, но сдержался, схватившись за сердце. На самом деле – вот, прямо перед глазами, махонькая карточка с его личным номером…
Начальник лучше других знал, что информация выдается владельцам роботов в единственном экземпляре и табло с ней сразу уничтожается. Сейчас действия Макса предсказать трудно.
--Вооружен, значит – опасен! – задумчиво промолвил Ягур, когда услышал о новом повороте событий. – Может, как раз теперь и начинаются трудности.
--Слушай, не накаркай…. А, между прочим, проводилась ли раньше алавэр-проверка?
Начальник нажал кнопку на своем рабочем столе. В кабинет тут же вплыла секретарша. От восхищения красивой фигурой у Ягура даже дыхание перехватило. Ему давно нравилась Стелла, и для Начальника это секретом не являлось. Почему не пошутить?
--Стелла, чем отличатся Ягур от робота?
Секретарша ни нашлась что ответить.
--Вот, не знаешь, - хитро прищурился Начальник. – Ягур любит тебя и ничего не волокет в любви. Робот осведомлен во всех ее мелочах, а любить не может, ибо не имеет сердца.
--Я запомню, господин Начальник. У вас еще имеются ко мне вопросы?
--Да, есть! Как часто робот Макс проходил алавэр-проверку?
--Регулярно. Господин Начальник, вы же сами назначили ему срок считывания информации и позволили ту информацию забирать для выработки плана дальнейших действий.
Во второй раз за день Начальник чуть ли не потерял сознание. Его лицо пошло белыми пятнами. Дрожащими руками он удерживал стакан воды, быстро поданный Стеллой. Холодная вода помогла справиться с эмоциями.
--Спасибо, Стелла, - виновато улыбнувшись, сказал Начальник. – Прости старика…. Желаю тебе выйти замуж за робота!
Когда секретарша тише, чем обычно, выскользнула из кабинета, в ее защиту очень тактично бросился взволнованный Ягур. Он промолвил:
--Понимаю, дрянь дело. Только Стелла невиновна. Вы, возможно, забыли. Сами дали разрешение Максу анализировать информацию с алавэра на одной из ваших первых встреч.
Несколько минут в кабинете царила тишина. Начальник вспомнил: в тот день он встречался с Дашей в ее уютной квартирке на окраине мегаполиса Центра! Возвращение в молодость, оживление эмоций его самого – Теодора…Треугольный талисман для любимой, живущей в другом пространстве и измерении Времени. Неожиданное появление Даши в мире Альфа-зэт…
«Конечно, Фед прав! Сам я попал в герои выдуманного для специалиста-уфолога спектакля, - громоподобное открытие совсем выбило Начальника из колеи. – Воздействие иллюзорной реальности в музейном уголке Разноцветного города непреодолимое! Подпав под ее воздействие, я и принял Лену за Дашу. Моя память при этом утратила часть информации…».
Ягур решился оборвать молчаливые рассуждения.
--Получается, Макс действовал по самостоятельно разработанному плану.
Начальник вздрогнул от неожиданности.
--Железка вышла из-под контроля, - тихо говорил Ягур. – Раз алавэр считывал размышления Лены…. Она – одержимый работник. Нельзя отклонить допущение, что роботу в данный момент известен коммуникационный канал восприятия реальности и…
--Продолжай, - приказал Начальник, заметив Ягурову осторожность.
--Этот робот становится объектом угрозы номер один. Мы не имеем инструкции к его мозгу. Очень мало веры тому, что неизвестно. Мало веры, что убийца-универсал начнет беспокоиться о порядке во Вселенной. А он на Вселенную очень ловко вышел. Повезло!
--Макс повторял, что он человекоробот, - сказал Начальник. – Повезло…. Подозреваю, мой верный помощник…. Не придется ли нам с тобой спасать ту Лену, ради которой мы организовали весь бедлам?
--А наблюдатели?
--Молодец! Именно наблюдатели могут внести хоть какую-то ясность в эту историю…
Музейный район параллели Центра встретил сотрудников Агентства Планетарного порядка серостью высоких стен неуклюжего строения в форме буквы «П» и стадом машин во дворе, который пришлось обойти, чтобы попасть в нужный подъезд. Набрали по домофону код срочного вызова. Хорошо, договорились заранее. Аронина и Сильчинского довелось по меркам мира Альфа-зэт ожидать чуть ли не год. И как это земляне Центра не экономят свое время!
--Попал в волчью стаю – вой по-волчьи! – заметил Начальник нетерпеливому Ягуру.
--И откуда вы только знаете подобные мудрогелки? – поинтересовался тот.
--А что? Во-первых, мы в музейном районе, где мысли Центра всегда в воздухе. Во-вторых, я многое изведал.
--Ну, не желал бы я провести хотя бы час среди волков. Даже в музейной обстановке…
Распространиться о себе и о своих желаниях Ягур не успел. Запыхавшиеся наблюдатели обрушили на них тысячу новостей. Робот использовал наличие соседей, как возможность приревновать Лену. Его не волновало кто они, чем занимаются, как выглядят…
--Лена, ни разу нас не видела, - докладывал Сильчинский. – Но ей неслабо доставалось за то, что мы есть и пока – живые. Рисуемый соперник робота мог быть пауком, иметь вид машины, – какая разница! Наконец девушка стала проклинать себя и свою жизнь!
--Она находилась под сильнейшим воздействием эмоционального поля Макса, - вставил Аронин. – Наверное, в древности так умирали от радиации!
--Оставь выводы статистам! – перебил Начальник.
Теперь закономерным показалось то, что Лена исчезла. Причем, наблюдатели проворонили, как это происходило.
--Можно дополнить: во дворе насчитывается одной машиной меньше, на стене дома какой-то шутник нарисовал зеленый прямоугольник в человеческий рост. А еще…
Сильчинский будто раздумывал сказать ли:
 – Вы, господин Начальник, встречались с Леной.
Начальник хмуро кивнул.
--Мы подумали, дело приобрело новое направление, - вмешался Аронин.
--Направление меняется кардинально! Без помощи Офиса Систем Поиска мы естественно не обойдемся…
Сотрудники Агентства 2-П не особенно приязненно относились к поисковикам. Одно – задания часто пересекались. Но неодинаковые методы вносили противоречие в работу двух по сути родственных организаций: поисковики не признавали архаических способов упорядочения, отрицали опыт других параллелей, который просто вынуждены были учитывать охранники планетарного порядка. Наконец, они никогда не использовали бы для выполнения любого задания робота, замшелого от старости, с неизвестными характеристиками. Так и было заявлено Начальнику. Это же возмутительно, тот робот еще осмелился дослать сигнал тревоги на системный пульт! А никакого нарушителя общественного спокойствия не нашли!
--У вашего металломаразматика – тараканы в голове! – вот и все, что сообщили вежливые коллеги. – И Разноцветность им…
Начальник не представлял, что сказать «тройке верных». Поэтому задержался на пороге радужного Офиса. Измаянный, присел прямо на ступеньки. Неожиданно пришло в голову: Фед! Остается только Фед – инструктор Высшего Совета, к которому обращался только в редких случаях.
--Ты хочешь говорить со мной? – услышал Начальник.
Это был Фед. Он вырос на пороге мгновенно, только мелькнул и тут же исчез голубой луч…
--Не очень часто ты, Фед, радуешь вольное пространство своим появлением, - без всякой живинки в голосе промолвил Начальник.
Фед не мог удержаться от смеха. Отсмеявшись, присел на ступеньку рядом с Начальником и серьезно произнес:
--Извини, Теодор! После прелестной архитектуры нашего подземелья приветствовать ваш Разноцветный город и твою растерянность иначе не могу. А мое появление…. Когда в голове металломаразматика появляются тараканы, а лучший мой работник дарит талисман-пропуск в будущее, когда коммуникационный канал восприятий реальности открыт между мирами, а кто-то намеревается поспать – я не могу не появиться.
Начальник уныло посмотрел на Феда.
--Перестань паниковать! – сказал Фед. – Пока ничего страшного не произошло. Ты же и сам понимаешь, что мы не могли устеречь девочку от реальности и не предполагали о том, что может вытворить Макс.
--Мы знали.
--Ты запутался, Теодор. Основной аналитический принцип робота-убийцы трактуется двумя словами: «Выживай сам».
--Его «выживай» закончится с отключением аналайзера!
--Согласен. И все же…. Герович мог бы с тобой поспорить.
--Подземные суеверия?
--Когда-нибудь обязательно организуем. Только не сейчас. Теодор, главная наша задача и твоих подчиненных найти Лену и спасти ее от Макса. Он вышел на тропу войны. Дубляж важной научной информации делает его еще более упрямым и жестоким. Ну, ему надлежит сделать выбор между жизнью и смертью. Макс спасет себя в результате уничтожения Лены. Предполагаю, Макс обязательно вернется в музейный район, чтобы получить подтверждение неудачного воздействия эмоционального поля. Машина должна провести проверку собственной промашки.
--Герович вам поаплодировал бы.
--Может, и станцевал. Напрасно. Прошу обратить внимание: Герович не проходил по спискам Подземного Неба. Прощай, печальный герой!
Фед протянул вперед руку, перстнем блеснул голубой луч. И Начальник остался один на один со своими проблемами. Зато теперь ему было ясно: начинать нужно, как и при первом ознакомлении с этим делом, с максимально обновленной компьютерной системы – комом в горле проклятый Макс!
 Буквально через пять часов сотрудники Агентства 2-П вышли на след робота.
--Он считает в шкафу рубашки, - сообщили Начальнику.
--Странное для робота занятие, - телепотировал тот.
Никакой логики в действиях Макса не наблюдалось. Как примерная домашняя хозяйка, он просматривал швы, карманы, прощупывал ткань, всматривался в ее рисунок. Чтобы это означало, не придумал никто.


…Нам так хорошо молчалось! Я лежала на траве рядом с Михаилом Константиновичем, получая наслаждение от свободы. Именно! Нет больше Максовой тюрьмы (или как правильно? – музейной квартиры). За нами никто не гонится! Ощущение – класс! Озеро в лилиях. Жаль, до воды не дотронуться. В небе – плывут в неизвестную страну розоватые облака. Вот дожилась: семь месяцев, правев в мире Альфа-зэт, ни разу не видела облака.… Признаться, как-то попросила Макса погулять со мной по улице, хотя бы обойти вокруг дома. Тут же нашлась у него отговорка. Что-то вроде: «Мне нужно заняться цветоведеньем…». Теперь неважно.
Михаил Константинович, мой спаситель, дремал. Устал. Что и говорить, поездка по бездорожью никому не прибавляла энергии. Разве…
Плавное течение моих мыслей сбилось. Как резкая боль в сердце, перехватила дыхание тоска по Максу. Я с нежностью погладила свою клетчатую рубашку.
--Михаил Константинович, вы не спите? – спросила я в надежде поделиться с ним мыслью. Без надежды на ответ промолвила:
--Хорошо, что на мне одета Максова рубашка. Пусть и не лучший наряд для прогулок по Разноцветному городу…. Но в рубашке я меньше печалюсь по Максу. Мне кажется, мы скоро увидимся.
--А? Что ты сказала?!
 Герович подскочил, как ужаленный. Содрал с себя свитер и протянул его мне:
--Переодевайся! Быстро!
--Я не хочу переодеваться. В Максовой рубашке не так тоскливо.
--Ты давно придумала такое?
--Только что! – разозлено, призналась я и отвернулась.
Герович сменил тактику. Я несколько минут слушала его и не понимала, как это в мире Альфа-зэт мысли не бывают случайностью.
--Макс должен произвести идентификацию своего гардероба. Иначе быть не может! И такой процесс для кибера сочетается с множеством задач, хотя бы по той причине, что я приобретал для него одежду полстолетия тому назад. Ты не видишь, в какой ты рубашке?
--Нет, Михаил Константинович! Макса долго не было дома. Я сама взяла из шкафа его рубашку – нужно же во что-то одеться, пока моя одежда сохнет!
--Именно – «во что-то»! Давай сюда, упрямая девушка, свой наряд. Покажу тебе чип, вживленный в тебя самую!
Теперь настала моя очередь испугаться. Герович разорвал рубашку по швам…. С одного вылетела черная жемчужинка и с грохотом брякнулась на землю.
--Гремит… - промолвила я, неосознанно воспринимая происходящее.
Жалость, какой обиженной и растерянной я смотрелась в синем широком свитере, со слезами на глазах! Кажется, я прощалась с еще одной сказкой…
А Михаил Константинович сорвал широкий лист высокорослого растения, взял им (пальцами не дотронулся) черную жемчужину, понес и выбросил ее в озеро. Та же участь постигла и клетчатое тряпье. Потом Герович схватил меня за руку и потянул прочь от прекрасного озера и его целебной тишины.
--Куда вы меня тащите, как тряпочную куклу?
Мой протест остался неуслышенным. Только, когда я увидела перед собой разноцветные здания вычурной формы, Герович, наконец, заговорил. Он сказал:
--Мы идем в магазин, чтобы одеть безмозглую куклу.
--Ну, и не этакая уж безмозглая, как вам кажется. Вы создали этого Макса, видите его насквозь. Поэтому я слушаюсь вас и считаю это правильным.
Михаил Константинович не ответил ничего. Умерил походку. А я не могла отвести глаз от городской улицы! Будто картинки из книжки…. Яркая! Все переливается…
--Зачем этот фейерверк? – спросила я. – С какой целью люди раскрашивают здания?
Надо думать, опасность нам не угрожала. Герович спокойно начал объяснять, что цвет, как ни удивительно – величина постоянная во всех народов, в разных параллельных мирах обозначат в принципе одно и то же. Линия Жизни имеет цветной стержень в сочетании черного, белого и красного. Это три самых главных цвета. Такой триколор сам по себе имеет особенное значение. В Разноцветном городе невозможно его увидеть. Зато по настроению и собственному желанию можно выбрать дом определенной расцветки. В оформлении жилищ и служебных помещений предусмотреть ошибки.
--Ты, Лена, родом из серого мира. На первый взгляд, тебе многое кажется удивительным, - говорил Герович. – Но не лишним будет знать: фиолетовый цвет угнетает, синий – близок по эмоциональному воздействию к фиолетовому.
Я потрогала синий свитер Михаила Константиновича. Но задать прямой вопрос не решилась. Герович не посчитал мой жест достойным внимания. Он продолжал дальше:
--Зеленый цвет несет жизнерадостность. Красный – моральную возбужденность, голубой – успокоение.
--Ага, Михаил Константинович, мой любимый желтый цвет считается цветом тепла…
--Правильно-правильно, не сомневайся. Я же сказал, что в мире Альфа-зэт, как и на Земле, язык цвета не поменялся и не поменяется. Вот белый – чистота, справедливость. Коричневый – не очень хороший цвет. Черный – цвет почвы…. Я тебе и так много рассказал. Всматриваясь в фейерверк на улицах, ты постигнешь затаенные людские мечты.
--Может, в Разноцветном городе на самом деле исполняются желания?
--А что ты желаешь сейчас?
Абсолютная неожиданность! И я с видом капризули заявила:
--Хочу мандаринов и холодненького мороженого с настоящими черными ягодами.
Герович рассмеялся от моей находчивости.
--Возможно, в мире Альфа-зэт не растут мандарины? – спросила я.
--Ну, скажем, они есть, но не оранжевые. Сейчас – не уже. Вот проходи, садись за столик и немного подожди. Хорошо, Леночка?
Что мне оставалось? Мы уже находились в каком-то магазине. Один отдел напоминал мини-кафе. Два зеленых столика, обычные деревянные кресла…. Я устроилась в одном из них, как в надувной бассейн окунулась. Приятным холодком и покоем веяло от этого кафе. Но кроме меня во всем помещении никого не было.
Вскоре прибежал радостный Герович.
-Я купил тебе мандарины! – сообщил он. – Почти задаром!
Честно, я не люблю, чтобы за меня рассчитывались мужчины! Имею честь платить за себя сама. Самолюбие взыграло.
--Сколько я вам виновата, Михаил Константинович?
--Ай… - махнул тот рукой, и, положив на столик (оранжевые!) мандарины, кинулся к стойке бара.
Я видела: прямо на поверхности столика высветилось миниатюрное табло. Тут же появилось две тарелочки. Два ряда прилавков с красивой выкладкой разнообразных товаров перечеркнулись огнями. Огни вспыхнули новогодней гирляндой и погасли.
К оранжевой вкусноте прибавилось белое мороженое с черникой! Этот обед на зеленом фоне столика выглядел очень аппетитным. Меня охватил настоящий голод.
--Как вкусно! – накинулась я на мороженое.
Герович лениво помешивал ложечкой в своей тарелке. Мой сладкий Монблан уменьшался на глазах. Наконец я вспомнила правила этикета и ради вежливости поинтересовалась первым, что пришло на ум:
--Вы долго учились, чтобы стать кибермехаником?
--В Центре принято при анализе любого процесса высчитывать коэффициент полезного действия. Ты помнишь об этом?
Я кивнула.
--Учеба имеет пятнадцать процентов полезного действия. Остальное – в песок, какие бы ученые степени не имел человек. Например, учеба используется при запуске вот этого компьютера, - Герович постучал пальцем по седой голове. – Все, в конце концов, зависит от самого человека с той небольшой поправкой, что любая учеба – ход вперед, вбок, но ни в каком случае, ни назад.
--Стараюсь научиться себя вести в новой реальности. Не могу свыкнуться со многим и понять…
--Что ты хочешь понять?
--Почему я не вижу людей?
Герович протянул мне темные очки:
--Прости, я не подумал про необходимость такой учебы. И совсем не учебы даже. В мире, где ты очутилась, свои законы восприятия реальности. Одевай очки. Мне они не нужны.
Я удивилась: магазин был наполнен людьми, как обыкновенный районный супермаркет! А к нашему столику подходила женщина – толстая, старая, маленького росточка, в перепачканной черной юбке, в цветастой зеленой блузке.
--Детки, можно я с вами присяду? Ненадолго?
--Конечно, - ответила я.
Женщина отодвинула от столика кресло, села, вытянув вперед ноги в стоптанных ботинках. Потом сморгнула замком огромной сумки и достала грязный стакан.
Я быстренько схватила со стола и затиснула в кулак последний оранжевый мандаринчик. Почему-то мне не хотелось, чтобы он, пусть и случайно, очутился рядом с прибором неприятной компаньонки.
Старуха достала из сумки бутылку с красной жидкостью и налила ее в стакан. Выпила. Через стол протянула руку к тарелке Геровича с мороженым.
--Сынок, дай…
--Вы хотите мороженого? Забирайте! – сказал Герович.
--Нет, забирать не буду, ты дай…
--Может, она просит денег? – спросила я.
Женщина посмотрела на меня с удивлением. Михаил Константинович набычился.
--Дай, сынок! Моя рука чистая…. И ты, внучка, не бойся. Я всю жизнь отработала в Корпорации приготовления деликатесных блюд. Угощала пришельцев со всей Галактики.
Я слушала и поглощала холодное мороженое так быстро, как никогда в жизни. Михаил Константинович смотрел на старуху. Он пробовал ее уговорить – забрать его тарелочку. Женщина упиралась, руку не убирала. И тогда я с ужасом схватила ложку Геровича, набрала мороженого и шлепнула холодный ком в коричневую ладонь незнакомки.
--Спасибо, - промолвила старуха. Слизнула языком мороженое, затем облизнула руку и сплюнула на мозаичный пол мини-кафе.
--Я вас знаю, - сказал ей Герович. – Вы всю жизнь учились делать добро.
--Теперь я предпочитаю зло. Давно…. С той поры, как осталась одна. Вы понимаете, дети, нет на свете страшнее беды, чем остаться одной…
Мне стало так жутко, что я буквально вскочила из-за столика. Герович догнал меня только на улице.
--Лена, подожди, - слова звучали взволнованно. Видно, запомнится наш обед! – Лена, нам нужно приобрести тебе туфли, платье. Мы сюда пришли с этой целью! Возврати мне, пожалуйста, очки. Лучше любуйся пустым городом и архитектурными выкрутасами, чем получать нервные стрессы. Рано тебе смотреть на Жизнь, а, еще не сходя с ее Линии.
Ни слова не поняла! Только про платье и туфли. Очки послушно отдала. Не хотелось новых напоминаний об одиночестве даже из царских уст…. И я смело вошла в пустой магазин. Села, теперь уже, за другой столик.
Герович сам выбрал мне платье без всяких примерок. Беленькое, с черненьким ремешком, оно сразу пришлось мне по вкусу. Элегантное, легкое, как на меня пошитое! Черные туфельки по земным меркам полностью соответствовали цветовой гамме.
--Если бы я не наслушалась о ваших патентах, я заявила бы, что вы – модельер.
--Леночка, не нужно долгих разговоров. Нам важно быстрее покинуть это место!
Уже на улице Михаил Константинович объяснил мне, что он заметил в магазине Ножницы Афураджи. Оказалось, это что-то наподобие наших телекамер. Только Ножницы Афураджи призваны «записывать» незнакомые лица и выяснять данные, имеющиеся о тех людях в службах обеспечения общественного спокойствия.
--Видишь, Леночка, на самом деле, Разноцветный город не любит чужих. Его гостеприимность и материальные блага распространяются на постоянных жителей.
--А как же та одинокая старуха?
--Долго объяснять. Помнишь ее удивление, когда ты спросила о деньгах. В Разноцветном городе отсутствуют деньги.
--Да ну! А зачем тогда магазины? За что вы купили мне вещи?
--За четыре радости и шесть удивлений.
--Как?
--Совсем элементарно. Я отдал продавцу свои собственные радости и удивления. Известно, на эмоциональном уровне. Сделал для него доброе дело. Человек стал более счастлив.
--А вы?
--Я найду свое, создав что-нибудь.
--Еще одного Макса?
--Нет! На том этапе денежные единицы существовали! Другое было время. Да и Макс…. Я никогда не предполагал, что в результате получится универсальный убийца. Лена, я стремился создать женский идеал – привидение, за которым гоняется прекрасная половина человечества. Всю земную мудрость, порывистость, нежность я заложил в его программы. Ну, учебное пособие для мужчин, инструкция для Донжуанов и покинутых влюбленных…
--Сохранилось пятнадцать процентов полезного действия?
--Конечно. Я готов отдать все до одной радости, никогда не улыбнуться, лишь бы уничтожить обновленную компьютерную программу. Я не обновлял ее, Лена! Но я дал ей жизнь с завышенной самооценкой человекоробота…. Полезно понять, что зло рождается и множится из добрых побуждений. Дико, когда разворачивается спекуляция на базе научного эксперимента.
Я едва успевала за Геровичем. После комнатных тапок туфли на каблуках не являлись удобной обувью. Как-то в голове не укладывалось, что кибермеханик имел в виду Макса и его собирался уничтожить…. Вот же вляпалась кукла в шоколад!
--Лена, мы сегодня можем спокойно чувствовать себя только в лесу.
--Отлично, будем ночевать в лесу, лишь бы там была какая тропинка.
--Тропинки есть, - ответил Герович. – Там - тень, свет проникает слабо, ограничены возможности перемещений сотрудников поиска из-за прерывистой световой «морзянки».
--А если дождь?
--В дождь мы выбрались бы из Разноцветного города в миллион раз быстрее. Но в этом месяце дождей не бывает никогда.
Я расстроилась. Шла молча. Герович не вмешивался в мои мысли. У него хватало проблем. Кто-кто, а он представлял, как отчаянно кричит у меня душа, и как сложно будет избавлять человека от беды, когда он считает беду иллюзорным счастьем…
Верхушки деревьев над нашими головами закрыли небо. Первая ночь в Разноцветном городе собиралась пройти под ним, однако, без него!



…Дарья Сергеевна ожидала внучку. Казалось, ожидание превратилось в самое главное занятие. Семь долгих месяцев внучка не отзывалась. Что поделаешь, работа! Дарья Сергеевна однажды позвонила в ее отдел. Там ответили, что специалист-уфолог по контактам с иноземными цивилизациями Вышинская Елена находится в служебной командировке. Сама попросилась, написала заявление без указания сроков. Уставом отдела такое позволялось при условии разработки новой темы…. Кто-кто, а Дарья Сергеевна знала на собственном опыте, как захватывает новое открытие или намек на взаимопонимание с обитателями Галактики. Когда-то и сама не могла отвлечься от работы. Пор года, не то, что дней, не замечала…. А теперь весна. Какая красота на улице! Только-только расцвел жасмин. Вослед зажгут свои белые свечи каштаны…
--Дарья Сергеевна! Ну, сколько можно пялиться в окно! Время и на меня бросить взгляд. Разве допустимо, я ожидаю гостеприимную хозяюшку, а она посылает приветы птицам!
--Ой, ты снова в своем амплуа!
--Неповторимый, однако!
--Как гром среди ясного неба.
Теодор, как всегда появился неожиданно. К таким визитам привыкнуть сложно. Да они настолько редкие!
--Никакой я не гром. Свет! Дашенька…
И тут Теодор грохнулся с табуретки. У нее давно шаталась ножка, которую необходимо было постоянно поправлять для устойчивости. Хозяйка моментально притащила на кухню кресло из зала. А Теодор…. Вот чудак! Достал из антресоли молоток, гвозди и придал колченогой табуретке нормальный вид.
--Нет хозяина в доме, сразу видно! – сказал Теодор.
--Разве? Ты ошибаешься. Вот хозяин – с молотком в руках!
Даша, любуясь, смотрела на Теодора. Ей было очень приятно чувствовать заботу о себе.
Теодор заметил:
--Дашенька, у нас все сложилось бы. Ты тогда сама превратила Линию нашей Жизни в точку. Я не смог помешать. А сейчас при встречах с тобой молодею. Видишь? На самом деле, я совсем не так выгляжу…
Дарья Сергеевна игриво махнула рукой.
--Ай, любимый мой, белесый парень! Как хорошо! Личико бабушки изменено до неузнаваемости. Я вспомнила: процесс моего омоложения начался перед первым твоим появлением в моей одинокой берлоге! Помнишь…
И они, как молодая пара, занялись обсуждением событий того дня. Ни одну мелочь не пропустили.
--Я выгляжу на свои двадцать четыре, когда с тобой познакомилась.
--Дашенька, промолчу про свой возраст. Не тебе рассказывать, что в мире Альфа-зэт по-иному идет Время, и люди кое-как научились им управлять. Так что, любимая моя сторонница небесного порядка, разный он, как обычный беспорядок. И понял это я совсем недавно. Оказывается…
Теодор замолчал. На его лице отразилось сомнение. Имеет ли он моральное право выносить на суд самого дорого человека в Галактике свои домыслы?
Но Даша сама высказала его затаенную мысль:
--Теодор, жизнь, прожитая в одиночестве – без пользы прожита. Пусть была работа, достижения…
--Да! Осознание этой мрачной истины приходит поздно.
В комнате потемнело. По окнам забарабанил животворный весенний дождь.
--Ох, и люблю я ваши дожди, - невесело выдохнул Теодор. – Под их мелодии хочется вспоминать самое доброе, чистое, светлое…
--А я так и делаю! – улыбнулась Даша. Ей вдруг захотелось показать Теодору альбом с фотоснимками. Никогда она их никому не показывала. Хотя сама часто смотрела.
--Я не уверена, что действую правильно. – Ее голос звучал взволнованно. – Но мое сердце подсказывает мне, что должно…
Даша подошла к книжному шкафу, встала на цыпочки и достала с верхней полки тяжелый альбом в велюровом переплете. В руках не удержала: не наклеенные, просто вложенные в альбом фотографии, веером разлетелись по ковру. Около самых ног Теодора шлепнулся фотоснимок девушки с темно-русыми волосами и большими зелеными глазами. Девушка показалась похожей на…
--Это Леночка, внучка моя! – объясняла Даша, собирая разбросанные по полу фотоснимки. – А вот я в ее годы…
И Теодору на колени легла еще одна фотография.
--Знакомые считают, что мы с Леной очень похожи. Так не бывает. Пускай, она выбрала мою специальность и такая же старательная.
--Ага, - выдавил Теодор.
Сейчас было ясно! Неслучайно Лена наткнулась на коммуникационный канал восприятия реальности и попала на Линию Жизни. Кто знает, может, и сам Теодор посодействовал развитию событий именно таким образом. Это же он сигал в прошлое, чтобы увидаться со своей далекой возлюбленной. Он пользовался и раньше для встреч с Дашей, тогда – в молодости, каналом связи между Землей Центра и параллельным миром Альфа-зэт! Однако почему Лена обладает способностями обитателей его родины? Может, это выдумка?
--Даша, я хочу познакомиться с твоей внучкой.
--Это невозможно.
--Почему?
--Она в служебной командировке. Возможно, в другом измерении. Даже боюсь признаться, что мы не виделись семь долгих месяцев. Как я живая до этой минуты? Сгорело сердце от тревоги…. Будто семь кругов ада прошла. А ты не мог бы мне помочь узнать, где Леночка находиться? Теодор! Ты можешь!
Дарья Сергеевна смахнула с глаз неожиданно нахлынувшие слезы и тихо-тихо промолвила:
--Не чужая тебе моя девочка! Твоя и моя внучка…. А это…дочка наша Ника, кровиночка твоя, Теодор. Мать Лены…
Белесая девочка смотрела на Теодора с фотоснимка. Она была похожа на него! Вот хлопает в ладошки и радостно смеется.… Пробует ползти…. Делает первый неуверенный шаг, опираясь на чьи-то подставленные руки. Вопросительно поглядывает большими глазами в пушистых ресницах, будто хочет и не может спросить: отчего знакомство с отцом случилось так поздно!
--Отчего? Почему? Зачем ты молчала?!
И посыпались вопросы. И полились слезы. И подступала жалость. И не было ответов…
Самыми близкими людьми во Вселенной почувствовали себя, наконец, Теодор и Даша. Меж ими теперь не существовало секретов, не происходило мелодрам. Жизнь намного талантливее любых мелодрам. Она расставляет точки…
--Да, мы превратили Линию Жизни в точку, - сказал на прощание Теодор. – Я обязательно отыщу Лену, где бы она ни была. И помогу ей вернуться домой. Это я тебе не просто обещаю – считаю за обязанность. И не стану отсылать тебя, Даша, в другую комнату, чтобы в мгновение ока исчезнуть!
На полу обрисовалась полоска солнечного света.
«Он не вернется», - подумала вдруг Даша.
Но она ошибалась. Теодор обязательно должен был возвратиться. Отбитый кусочек зеркала – талисман-пропуск в любой мир остался в том месте, куда спрятала его Дарья Сергеевна. А его нужно было вернуть в мир Альфа-зэт.
Теодор из-за оглушительных новостей забыл спросить про талисман. Зато Фед имел возможность сделать своему подчиненному очередное замечание. Он ворвался в горькие размышления Теодора, как только тот попал в Разноцветный город.
--Начальник, мне известно, что ты пережил. В некотором смысле я даже тебе сочувствую, - телепотировал Фед. – Нужно поседеть, чтобы дознаться, что у тебя была дочь и что ты – случайно - едва не довел до самоубийства собственную внучку! А ты молодец, друг, если разобраться.
--Не нужно, Фед! Знаю я твою похвалу. Сейчас буду у тебя, и тогда выскажешь все, что про меня думаешь.
Подземный район Разноцветного города на этот раз показался Начальнику особенно мрачным. Спасибо Феду – он дал возможность сначала пройтись по улицам, а потом предстать перед его насмешливыми глазами. Вынужденная прогулка среди синевы успокоила. И когда Начальник, наконец, уселся напротив Феда, он нисколько не волновался.
--Отлично! Молодец! Быстро появился! – промолвил Фед. И улыбнувшись, додал: - Не будем мучиться. Поиграем в детскую игру.
Это только так называлось – «детская игра». На самом деле, в мире Альфа-зэт с детства приучали людей говорить правду и только правду. В редких случаях игры использовались взрослыми.
--Пересядь, пожалуйста, на кресло «правды»!
Начальник подошел к белым креслам, которые стояли одно против другого. Выбрал левый ряд. Фед садиться не торопился. Он выбрал себе место только тогда, когда в кабинет один за другим начали входить представители Высшего Совета. Многих Начальник видел впервые, поэтому сидел перед ними абсолютно спокойно. Каждый из опрашивающих имел право задать только один вопрос.
И вот прозвучал первый:
--Вы могли бы поменять свою родину?
--Нет! – убежденно ответил Начальник. – Я жертвую многим в жизни, однако мир Альфа-зэт нравится мне больше других. Не потому, что тут мне лучше. Просто, так правильно.
--Вы любите путешествия?
--Я вначале сам думал, что по натуре странник и не смогу жить без дорог. Затем пришло понимание: от самого себя не убежишь. А я пробовал…
--Ваш любимый цвет?
--Желтый. Думаю, мне не хватает в жизни душевной теплоты близкого человека.
Тут же задал свой вопрос Фед. Без укора.
--Что такое жизнь?
--Жизнь – это любовь! Теперь я не признаю других истин. Хотя было…. Обманывал самого себя, утверждая: жизнь – карьера, работа, благоустройство. Что угодно. А любовь, оказывается, придает смысл всему существующему. Без любви не существует жизни.
--Вы уважаете самого себя?
Начальник сморщился. Ему не хотелось отвечать на этот вопрос. Игра не позволяла хитрить, давать неточные ответы.
--Я…. Не могу разобраться со своими жизненными проблемами. Это отбивается на самочувствии, на работе, на отношениях с друзьями, трудовой деятельности. Я…стыд…не могу уважать себя, хотя и хочу.
Одни вопросы вызвали у Начальника трудности, затронули за живое, другие - вообразились плевыми. Все же игра утомила. Фед видел это, но и после «правды» не отпустил своих сотрудников. Он сказал:
--Играем в «стоп-предст»!
Правила этой игры позволяли фантазии разгуляться, как гостям на свадьбе. Каждый из участников предлагал другому экстремальную ситуацию. Из нее требовалось найти выход. Надо же, дошла очередь до Феда и Начальника! Фед начал:
--Твой отдых в Подземном районе закончился. Ты с радостью прогуливаешься по проспекту Разноцветного города. Но торопишься решить неотложную проблему, беспокоящую тебя. Пользоваться каналом телепатической связи не можешь. Ты становишься на полоску солнечного света, чтобы переместиться в нужное место. И…ничегошеньки не выходит! Полоска превращается в пику – древнее оружие воинствующих землян Центра. Шокированный, поднимаешь пику с земли. Она светится в твоих руках, ибо это совсем не пика из глубины тысячелетий, а новейшее смертоносное оружие, которое дотла разнесет мир Альфа-зэт, если его бросить. Ты…
--Я выхожу из игры! – закричал Начальник. И решительно направился к дверям, хотя ни разу не позволял себе так покидать кабинет Феда и заседания Высшего Совета.
---Иди, Начальник! Теодор, не нужно сомнений!
Слова Феда звучали спокойно. Ни слишком ли? Уже за дверью послышался телепатический зов:
--Твои мысли для меня не составляют секретов. Не обижайся напрасно! А в Разноцветном городе мы еще догуляем. Сам увидишь…
В принципе, Начальник был не против «догулять» на любом эмоциональном уровне. Только не теперь! Реальный ход событий требовал срочных действий службы 2-П…. Робот Макс продолжает искать землянку Лену через Систему Поиска. А вот – Начальник задумчиво отложил на край стола небольшую оранжевую открытку – наиважнейшая информация с Центра Дактилологии. Макс, используя язык жестов, пробует перенять мудрость жителей параллельного мира номер один. Значит, вышел на канал связи. Просчитал по алавэру Лены способы проникновения в другую реальность. Путем умозаключений вывел способ возвращения в мир Альфа-зэт. Чего жаждет машина?
--Фед, ты хочешь говорить со мной? – телепатические позывные Начальника были сейчас очень настойчивыми. – Скажи мне, что планирует машина?
--Мы люди с тобой пока… - тоном университетского профессора ответил Фед. – Но есть предчувствие…
--Всегда ты веришь предчувствиям! Предсказать действия робота невозможно из-за отсутствия его кибер-характеристик. Ясно одно: неслучайно он выбрал параллель номер один, самую наиближайшую к Центру. С этого и начнем.
--Все зависит от памяти!
--Ну, не скажи! Земля заражается воинственностью от параллели номер один. Паразиты с генами войны возвращены в то прошлое, когда жестовый язык предшествовал звуковому. Они не могут передать свой апломб словами, но не имеют никаких препятствий сделать это жестами.
--Макс – не воин!
Фед терял терпение. Последняя фраза прозвучала со злостью.
--Твой Макс – любовник! Так в любви не обязательны слова! Он знает язык жестов, спроси об этом у Геровича. И когда хватит памяти…. Начальник, я не шучу, откопанная тобой железка нарушит равновесие между Параллелями!
--Фед! – позвал Начальник.
Впустую растрачивать энергию! Фед упрямо отмалчивался. Решать проблему дальше необходимо одному. Да и беды сам натворил: сначала использовал коммуникационный канал и надеялся, что никто его не откроет. Потом выдумал способ уничтожения информации при помощи любви…
А любовь? Ее сокрушающая сила…. А может, созидающая?
Начальник, измученный, расстроенный, обхватил голову руками. Да так и уснул – прямо в кресле, за своим рабочим столом.
Наступающий день грозился новыми проблемами. И предчувствий никаких не требовалось. Естественно, не спасала и темнота.


Герович, любуясь, смотрел на Лену. Поджав ноги, скрутившись калачиком, она спала. Сбоку валялись туфельки…
«Леночка, девочка моя незнакомая, сколько же тебе привелось выдержать из-за моей гордыни! Как же стремился когда-то воплотить женскую мечту, создать этого Макса…. На прощание что-то хотел доказать любимой женщине! Вот жизнь – ни женщины, ни удовлетворенности изобретательством, ни веры в идеалы. А девочка страдает…».
« Долго не могла заснуть, - снова возвращался в мыслях к своей попутчице Герович. – Нет! Женщины – непонятные существа. На всех параллелях, в любых мирах. Недостижимый идеал – цель. И он же – без надобности, когда женщина находится рядом со своим идеалом. Недаром же Леночка рвалась на улицу через стены. Она и с седьмого этажа через окно сиганула бы – до того невыносимой стала жизнь с Максом! Вишь, полагают женщины, идеал – беспредельность.… И верят выдумке. А в жизни так не бывает! О, Лена хотела научиться видеть Разноцветный город! Это ей пока не удается, а то-другое, что поможет справиться с чувствами к киберу, я ей покажу. В конце концов, не по книжкам знакомятся с жизнью!»
--Мне не хочется знакомиться с жизнью, - сказала я, подняв глаза на Геровича.
--Так я вслух рассуждаю? – спросил встревоженный Герович.
--Зачем вслух, а, Михаил Константинович? В мире Альфа-зэт имеется телепатическая связь. И боюсь, что люди могут приходить во сны.
--Тебе что снилось?
--Возможно, лес…
--Как?
--Мне снилось: пришли утопленники. Много утопленников и среди них Макс. Они вели себя очень культурно, с детской непосредственностью. Я сдерживала себя, чтобы не пожалеть его. А им так хотелось проявления нежности! Поцелуев, объятий. Я откуда-то знала, поцелую Макса – сама превращусь в покойницу, и так же буду выпрашивать ласки.
--А при чем тут лес?
--Подсознание подбросило какие-то ужасы, потому что мы ночевали в лесу. Смотрите, ветви деревьев поднимаются в небо ступеньками. Во сне я оказалась на самом верху. Меня заставляли сойти на землю. Это было страшно: сделать шаг на ступеньку ниже. А Макс…. Он стоял на земле и звал меня. Я плакала и кричала от ужаса. Сердце разрывалось на части, потому что я осознавала, насколько мне хочется к нему, и насколько я боюсь своего желания. И тут вы, Михаил Константинович, вздумали познакомить меня с жизнью.
Герович с облегчением вздохнул. Лена услышала только последние слова его долгих рассуждений о женских бесцельных поисках несуществующих идеалов!
--Лена, - сказал он, - беда в том, что эмоциональное поле не распадается. Человек, сколько бы лет ему ни было, способен восстановить в памяти события, связанные с любовью. Земляне Центра (а мы так зовем твою родину) не сомневаются, что существует интуиция. А оно – и первое, и второе – называется воздействием эмоционального поля.
--Зачем мне урок?
--Скорее, истина.
Герович на секунду задумался. Я же протянула руку за его очками, которые лежали на траве:
--Хочу увидеть разноцветный лес!
--Не торопись. У нас другие планы.
--Какие? И неужели не вы сами объяснили мне вчера вечером, что слово «план» камуфляжное? Прячет бездеятельность, обозначает мечту!
--А ты хорошая ученица! – улыбнулся Михаил Константинович. – Пора приготовить тебе завтрак.
Я удивилась. Завтрак в темном лесу, где снятся недобрые сны? Но Герович не собирался потчевать меня ягодами и съедобной травой. Он заявил:
--Завтракать будем в кафе «Спайдер».
--Вы не поверите, но я изучала английский язык.
--Я рад, что для тебя не существует неожиданностей!
Как же Герович ошибался! Я никогда не представила бы даже, что он приведет меня в место, кишащее пауками! Мало того, я там чувствовала себя свободно и легко. И еще…. Я не сразу увидела, что происходит вокруг. Сначала – резкая боль в глазах. До крика! Закрыла лицо руками, закусила губы – и почувствовала: горячие слезы хлынули из глаз! Я растворялась с ними! И Герович мог бы решить, что меня не существует, если бы…. Мне вспомнилось, как горел под моим взглядом паспорт Макса! То же самое ощущение помогло не удивиться, не растрогаться от собственной непохожести на других, а внутренне собраться. Усилием воли я остановила вулканическую лаву своих слез. Может, тем самым спасла саму себя и…приобрела зрение! Вообще, сколько можно жить в Разноцветном городе и не видеть его жителей!
Только пауков врядли назовешь жителями…. Там, у нас. Тут же…. Все правильно, с людей в кофе присутствовали одни мы!
--Михаил Константинович, хозяева «Спайдера» организовали специальное обслуживание?
--Ничего такого, Леночка. Просто это кафе – наиближайшее. Его посещение станет для тебя полезным.
--Конечно! Я останусь голодной, и вынужденный день диеты откорректирует мою талию. Во всяком случае, пауки не подают гостям салаты с кукурузой.
--Ты сказала «пауки»?!
Герович не мог поверить, что я вижу реальность своими глазами!
--Мне сейчас без надобности ваши очки. Но я никогда не слышала, чтобы пауки обладали кулинарными способностями.
Я могла иронизировать сколько угодно. Салат с кукурузы оказался – за уши не оттянешь. На десерт были подана клубника со сливками и приятный, наподобие ананасового, сок. Тарелочки овальной формы, высокие узкие стаканы доставлялись на наш стол (кстати, коричневый - я стала обращать внимание на цвет) настоящим пауком, который вдруг показался мне особенно печальным.
Голос скрипки всего лишь оттенял эту печаль. И меня никак не интересовали пауки-музыканты, игравшие для посетителей на маленькой эстраде – паучьей сети.
--Михаил Константинович, тихо спросила я, показывая рукой на нашего официанта, - у него что-то случилось?
--А ты у него спроси.
--Как спросить?
Честно говоря, Герович в очередной раз поставил меня в тупик. Потому что с пауками я еще никогда в жизни не разговаривала! Вот и сказала:
--У нас такое не принято!
--Да ну! И в Центре, где многое не так, как в мире Альфа-зэт, считается, что пауки поддаются дрессировке. Врядли встретишь подобных меломанов. Как видишь, скрипкой они просто зачарованы.
Я не нашлась, что ответить на это Михаилу Константиновичу. Белая паутина волнами раскачивалась на коричневых блестящих стенах. Музыка касалась в душе каких-то струнок одиночества, заброшенности, безнадежности.
--Вы снова рассчитаетесь своими радостями и удивлениями?
--Нет! На этот раз ты рассчиталась с официантом «Спайдера» сама. Неужели не заметила?
Я растерялась, да так, что Герович пожалел меня:
--Хочешь, я…
И голос Михаила Константиновича …пропал! В моих глазах колыхнулись белые волны. Вдруг потолок начал обрушиваться на голову под пронзительный скрипичный речитатив. Плавно покачнулись стены и исчезли, будто их и не было.
--Меня не интересует паучье бытие! – крикнула я.
Но протестовать в условиях безнадежности – последнее дело. Никто не спрашивал, что меня интересует. Грустный официант с кафе «Спайдер» перебирал лапками рядом со мной, и в его взгляде не читалось сочувствия.
--Где я? – выдохнулось стоном в пространство.
Ответ прозвучал неожиданно. Меня поразил приятный мужской тембр. Как сразу принять, что с тобой разговаривает паук? Да не была бы я уфологом! Внешний вид свидетельствует о разнообразии жизни. Паук только подтвердил этот известнейший факт, какому, известно, в повседневной жизни не придается внимания.
--Вы отдали мне свои радости и удивления в тот момент, когда они мне не нужны, - сказал он. – Я теперь работаю бесплатно. Поймите…. Никто не решался платить мне в последнее время. Поэтому я должен или вернуть вам плату, или помочь вам спасти меня. Может, нахальство просить об этом?
--Вы попали в беду? – я не соображала что говорить.
--Наоборот, - уверенно промолвил паук, я попал в счастье!
--Как это?
Бессмысленный вопрос! За мной такое водится. И далеко не сразу до меня дошло: паук торопится на встречу с самкой (простите, со своей любимой!). Поиметь с ней минуту счастья у домовых пауков – то же самое, что ступить на заминированное поле. Хотя «поле» то – обустроенное заботливой хозяйкой жилище.
--Моя Аллерия – отличная мастерица, - рассказывал паук, пока мы шли по каким-то коридорам, под арками и через переходы. – Я не умею быть таким старательным и терпеливым. Она же талантливая, самая красивая, самая большая!
И снова я не сдержалась, чтобы не вставить бессмыслицу:
--Она выше тебя ростом?
--Конечно, - ответил паук, осчастливленный таким интересом к Аллерии. - Все паучихи большие, а моя самая-самая!
Тут он немного помолчал. А потом со стоном вырвалось:
--Она – каннибалка. И по закону Всемирного Существования обязана съесть меня, чтобы я не мешал воспитывать детей…
--Но как же без отцовской помощи?
--Чем я ей помогу? Лишними заботами, тревогой?
--Ну… - я сама сомневалась, - возможно, это и называется полностью посвятить себя детям. Мы, женщины, созданы для того, чтобы исполнить свой материнский долг. Однако съесть любимого?!
--Так лучше! Не остается никакой возможности возвратиться назад и можно достигнуть полного слияния…
--Ага! Нирваны! – засмеялась я. – Зачем же тогда тебе спасение?
Паук ответил очень серьезно:
--Я не могу стать покойником при наличии радостей и удивлений. Этот мир не отпустит меня даже при ловкости Аллерии.
--Чем же я помогу тебе, чудак? – разговор начинал смахивать на проявление параноидальной мании страхов.
--Чем хочешь, - бросил на ходу паук и вдруг, неожиданно для меня, вскочил на огромную сеть паутины. Его лапки очень осторожненько коснулись дворца Великой каннибалки Аллерии. И тут же, как ручеек, зажурчали слова:
--Милый, почему ты так долго заставляешь меня ждать?
Я не представляла, свидетельницей чего стану, как буду действовать в условиях опасности. Печальный официант мог обмануть меня, тем более, я не чувствовала необходимости вернуть назад неизвестные мне радости и удивления. Подумаешь…
Паутина, перед которой я стояла, начала расшатываться, как батут в дырах. Будто на батуте кто-то прыгал, стараясь не провалиться! Мое сердце затрепетало от ужаса: паук готовится стать жертвой в головокружительном ритме любви. Вспомнит ли он в объятиях своей Аллерии, что бегство - есть возможность спасения жизни?
Минута. Еще минута…. «Это нахальство, но прошу, помоги!! – я услышала дикий зов, абсолютно невероятный и безнадежный. Голос из гроба! И тогда, не думая, я ударила рукой по паутине. Она разлезлась так же легко, как и дома, при уборке. Черная тень молнией пронеслась передо мной и исчезла в глубине коридора. Я и обернуться не успела, а на меня уставились притягательные глаза огромного монстра в обличии паука. Мои движения замедлились, сила пропадала, я чувствовала, что слабею и слабею.
--Ты не убежишь, пока не скажешь, зачем ты разрушила мой дом? – голос и правда напоминал журчание ручья.
--Ты – Аллерия?
--Да! А ты – нарушительница закона Всемирного Существования.
Ее наглость достала меня окончательно! Я спасаю жизнь, а меня записывают в злоумышленники?! Нет, я не согласна и сама могу затронуть за живое.
--По вашему закону получается: в мире всему цена – одиночество! Вы выбрали его для себя и ваших детей.
--Правильно, - ответила Аллерия. – Только не одиночество, а полный покой. Мне без нужды любовь, когда есть дети. Того, кому ты помогла теперь, будет любить другая паучиха. Он отдастся ей полностью. У вас так не принято. И та паучиха уже не останется без угощения и дома…. Пускай мне предстоит большая работа по воссозданию хором для моих малышей, а ты…. Мою паутину разодрала. А попробуй-ка сейчас выпутаться со своей! Вот-вот! Попробуй, да не со скользкой, а с иллюзорной. С так называемой любви выпутайся! Тьфу, на тебя, пропащую!
Аллерия засмеялась так, что ее огромное тело заходило волнами, и плюнула на меня, как делают бабули от сглаза. Я только успела закрыть лицо руками…
--Лена, просыпайся! – послышался голос Геровича.
--Михаил Константинович, я не спала. И с официантом поговорила…
Герович внимательно слушал меня. И ни слова против!
У меня мимо воли мелькнуло предположение, что ему мое приключение известно от и до. Он не задал ни одного вопроса, не бросил никакого замечания. Музыка кафе «Спайдер» вообще никак не содействовала разговору, наводя на тяжелые размышления.
--Пойдем? – спросила я.
Герович оглянулся. Официант-паук нес к нашему столику букет пышных белых цветов. Их иголкообразные лепестки напоминали паутину!
--Это, конечно, кафе из некоторых, - зашептала я. – Но погуляем лучше по нашему темному лесу.
--Зачем по лесу, Лена? Глянь, как обаятельно улыбается тебе наш паук. Он обидится, если ты не примешь от него подарок.
Я взяла те паутиновые «хризантемы». По-моему, так, заговорщицкая улыбка официанта улучшила настроение, и – было чему удивляться!
--Он вернул тебе плату за завтрак, - безразлично промолвил Герович.
Чего стыдиться?! Зато Аллерия задала мне непростую задачку. Мне нужно было подумать про все в полной тишине. Теперь я долго не буду делать свои выводы под чужестранную восторженность обманщицы-скрипки!



Макс внимательно прослушивал информацию, записанную с алавэра Лены. Информация переводилась в слова специальным приспособлением робота и сразу расформировывалась по его программным блокам.
--Отлично! – шептал робот. – По схеме!.. Соответствует стандартам…. Сбой! Несовмещаемо! Неправильно!
Он не выполнил поставленную задачу при всех выверенных условиях. Бросил на то все ресурсы, а результат – нулевой! Пока! Макс отметил это в своей голове, и решительно вышел с…синего троллейбуса на знакомой Лене остановке Разноцветного города. Путешествие в параллельный мир номер один оставило после себя алавэр, информация с которого не может быть расшифрована вообще, а значит, никогда не попадет в память. Пусто…. Хотя! При введении кода! Ага! Имеет смысл обратиться к разработчику. И тогда получится другая раскладка. Задание будет выполнено! Машины не имеют право оставить что-то!
И Макс круто повернул в музейный район. Ему просто необходимо было вернуться на старую квартиру, чтобы убедиться объект исчез, нужно начинать с нуля…
Развалившись в фиолетовом кресле, Макса ожидал Начальник. Он знал: чтобы не случилось, робот явится на место своего поражения, прежде чем сделать шаг к новым действиям. Все его действия теперь будут брать начало с музейной квартиры!
--Заходи, Макс! Докладывай! – сказал Начальник вместо приветствия.
Робот нисколько не удивился неожиданному гостю. Поздоровался, переобулся, заглянул на минутку в ванную.
Начальник ожидал. Робота не оспоришь, он будет, с пунктуальностью съехавшей с ума бабки, автоматически выполнять необходимое, не поступаясь ничем. Наконец, Макс подал Начальнику чашку горячего кофе и молча уселся напротив.
«А неплохо!» - подумал Начальник, попробовав ароматный, приготовленный по всем правилам напиток. И заметил:
--Из тебя получилась бы отличная домашняя хозяйка, при условии, что ты не подсыплешь в кофе приворотное зелье.
--Зелья тут нет, - сурово промолвил Макс. – Без необходимости.
--Ага! Зелья не применяем и Лена отсутствует! Докладывать также не о чем? Говори правду, путешественник!
--Я не могу ничего сказать.
--Хорошо, принимается! Тогда начнем иначе. Что такое «жестуна»?
Скорее всего, Макс незаметно включил свои программные блоки. Отличный ход!
--Язык жестов – жестуна. Напоминает эсперанто. Однако в отличие от эсперанто для жестуна не создана отдельная грамматика. Разработано около полторы тысячи жестов, разгруппированных по темам: люди, межличностные отношения, юстиция, природа. Жестуна входит в межпланетарный лексический фонд. Люди предполагают, - здесь робот сделал паузу, - жестовый язык предшествовал звуковому. У каждого из них есть жесты-приказы, самостоятельные реплики, акценты, удивления, сигналы, указания. Роботам не дается жестуна, только предостережение: иногда жесты противоречат словам человека!
--Неужто фразы, которыми мы обмениваемся, ничего не означают?
--Чаще всего! – Макс улыбнулся привлекательной улыбкой киногероя. – По вашим рукам, Начальник, я читаю, что совсем не язык вас интересует. Методам аналайзерного сопоставления, каким способны пользоваться роботы, я прихожу к выводу: вы желаете заставить меня рассказать о стране Жестунии с параллельного мира номер один. Да?
Начальник сощурился, глотнул еще кофе. Как же говорить с этим железным психоаналитиком, чтобы он сам себя выдал?
Макс был, явно, не в настроении. Он насмехался:
--Сделайте выводы, Начальник, вот с той информации, что я вам подарил. Вы найдете в ней ответ на тревожащий вас вопрос.
--Это все?
--Да. Других сведений не имею.
--Макс, ты – роботочеловек. В твоей памяти сохраняется жестовый лексический запас?
Робот не думал ни секунды:
--Для моего предопределения достаточно знаний! – И вышел на кухню, ожидая следующего вопроса.
Начальника неприятно резануло по душе безразличие Макса. Его отсутствие начинало раздражать. Телепатический зов Феда ворвался в мысли неожиданно, да еще бесцеремонно.
--Ты кого из себя строишь, а? – спросил Фед.
--Начальника.
--У-у! Тебе нельзя отказать в оригинальности.
--Я – злой, - ответил Начальник.
--Тогда давай попросим у Макса мир-чая.
--Я не хочу.
--А зел-чая?
Фед уже стоял в комнате музейной квартиры прямо напротив Начальника, и нагло щерился ему в лицо желтоватыми зубами.
--Ты без меня не теряешь бдительность. И вообще…
--Фед, пожалуйста, не насмехайся над моими неудачами. Если честно, я готов убить этого неуемного путешественника.
--Ого!
Фед покосил глаза в сторону кухни. Его очки, как у профессора, съехали на самый кончик носа. Привычно подтолкнул оправу вверх и совсем серьезно сказал:
--Поднимайся, двоечник! Нам пора.
Понять, что до чего времени не хватило. Фед натурально выхватил более объемного Начальника с кресла. Поставил его на полосу света, обрисовавшуюся на полу. Через пару минут над головами давних друзей и коллег по работе шумели березы и клены. Земля! Голубое небо закрывало лицо облаками. Земному небу было все ровно, что под ним происходит.
--Земля. Центр… - растерянно выдохнул Начальник.
--Ну! Живого не воспринимаешь! Заимел привычку сквозь землю проваливаться. Претендовать на таланты друзей с твоей стороны – абсолютно безмозгло.
       Фед продолжал шутить в своей гадкой манере. Начальник никак не мог придти в себя.
--Слушай, не имею желания возиться с тобой, как с младенцем! А еще нацеливался на убийство. – Фед резко остановился посередине парковой аллеи. Ты что, в самом деле, собираешься стать молотобойцем или утилизатором?
--Я…
--Ты не киллер, Начальник. И в киллерах нет нужды, когда разговор заходит о роботах. Они не умирают, а сдаются на утилизацию. Теодор, проснись, наконец! Мне надоела психоаналитика!
Они уселись на лавочку и начали обсуждать ситуацию. Как выяснилось, Фед знал, что робот, использовав коммуникационный канал восприятия действительности, посетил Жестунию.
--Это проще простого. Сам понял, а, Теодор? И у меня не возникло никаких проблем, когда я решил пройти твой путь, тот – одному тебе известный.
--А Лена…
--Что Лена? Она – твоя внучка. Гены, братишка, гениальная кавер-версия. Может, тебя нужно расстрелять первым, а не Макса?
--Все же Макс намеревался замахнуться на мировой покой. Жестуния – закрытая параллель, галактическая тайна.
--Начальник, Макс шикарно сохранит тайну. И спасибо за это Геровичу.
--Причем здесь Герович?
--А ты помнишь: робот подчеркнул, что язык жестуна не имеем собственной грамматики в привычном для нас виде. Жесты не озвучиваются. А значит, не могут быть восприняты компьютерной системой, как полноценная информация..
--Но роботы имеют свой язык!
--Не спорь со мной, Начальник. С тем небольшим запасом жестуна, имеющимся у Макса, он смог воспринять примерно…
Фед раскинул в стороны руки. Два провода протянулись вдруг откуда-то с высоты. Их концы, будто наушники малюсенького плеера, легли на Федовы ладони.
--Возьми, - промолвил Фед и протянул «наушники» Начальнику. – Вставляй в уши!
Приказ! Начальник не мог отказаться от фокуса Феда. Но и выдержать такое под силу далеко не каждому! Дикая какофония пронизывала мозг. В одном ухе слышались одни слова и звуки, другое – раздиралось какой-то плавной мелодией вперемешку с имитацией взрывов. Все вместе оглушало, не давало сосредоточиться, вызывало желание быстрее спастись от удовольствия слышать…
--Не хочу! – закричал Начальник с перекошенным от боли лицом.
Фед неторопливо освободил своего подчиненного с музыкальных тисков – материализированных звуковых волн. Проводами они потрепетали в воздухе и растаяли.
--Какими это концертами вздумал ты меня потешить? – Начальник больше не собирался придерживаться субординации. – Разговор идет о войне, а не о каком-то вокале дикарей!
--Ну, разошелся! Кто бы мог подумать…
       Энтузиазма у Феда хватило бы унять и не такой накал страстей. Как ведро холодной воды вылил на голову Начальника:
--Тише с эмоциями! За подверженность им можешь получить пожизненную ссылку из Разноцветного города! Ты завалил дело! Мало того, по твоей вине открыт доступ ко всем параллелям Галактики! При решении любых задач используется интеллект и только! Кто дал тебе право забыть этот пункт Правил охраны Планетарного Порядка? Эпоха Эмоций исчезла безвозвратно! Им нет места в сердцах граждан мира Альфа-зэт.
Начальник все же начал обороняться:
--Неужели не те же самые эмоции нагнетаются твоей агрессивной музычкой? Или это не ты кричишь от интеллектуальных перехлестов?
--Я дал тебе послушать два мира. Также Макс воспринимал реальность на Жестунии. Твоя память осталась глухой! Зато выплеснулись эмоции. Роботу недостижимо последнее. Понимаешь, Теодор, Макс рассказал тебе правду. Посещение параллели номер один оказалось для него пустой тратой времени. Насколько пустой, ты сам смог почувствовать. Но для этого мне понадобилось… - Фед поддел ногой желтую опавшую листву. – Центр, знаешь, имеет свои особенности. В Разноцветном городе я не смог бы ничего тебе объяснить. У тебя не возникает никаких вопросов?
--Я не готов думать.
--Вот тебе и на! Прахом все мои старания! Хорошо, выручу! – сказал Фед. – Проанализируем обстановку….
Они шли уже по многолюдной улице, когда Начальник произнес:
--Робот не мог случайно попасть на Жестунию. Перед ним была поставлена какая-то задача. Врядли мог он и самостоятельно затребовать абсолютно новую информацию.
--Продолжай!
--Боюсь, снова фишка Геровича. Он же убедил своего металломаразматика в принадлежности к высшей касте людей.
Фед снял очки, внимательно окинул близорукими глазами подчиненного. И будто черту подвел:
--Разберись, Теодор, с этой головоломкой, прежде чем действовать. Может, и Макса воспримешь, как надлежит. А то…. На тебе, Начальник – убийца! Ну, раз я тебя не уволил за крамолу, давай отдыхать, пока мы здесь, а работа там. Хочешь, загляни к Даше. Хочешь, вернемся назад в Разноцветный город.
--Нет, Фед! Я люблю головоломки.
--Любишь? И в самом деле, горишь желанием пройтись по лабиринту, созданному Геровичем? Без ключей откроешь, на ощупь будешь пересовываться шаг за шагом вперед? И ни разу не нарушишь правила?
--Да!
--Теодор, я тебе не завидую!
--Вот чего не ожидал от тебя, Фед, так зависти. Слушай, а не с нее ли все и берет начало?! Ты не знаешь, зачем Геровичу нужно было создавать Макса?
--Толковый вопрос. К сожалению, без ответа…
На этом закончилось импровизированное совещание двух сотрудников большой планетарной структуры. Фед спешил в свой Подземный район. Начальнику захотелось побродить одному по улицам, где царила осень. Ему требовалось сам-насам обмозговать увиденное, услышанное, недодуманное.
В далеком Дашином окне горел свет. Он звал своей теплотой. А холодный ветер срывал последнюю листву с каштанов. Эх, осень, осень, знала бы ты, какое головокружительное в Разноцветном городе лето…


--Извини, Лена, у меня есть к тебе просьба, - тон Геровича был довольно официальным. – Мне необходимо отлучиться на часок-другой. Ты будешь ожидать меня на опушке. На этом самом месте. Чтобы ни случилось…. Не выходи в город!
Кажется, я не совсем представляла, чего хочет от меня Герович. Спросила:
--Михаил Константинович, а что я буду делать, стоя на одном месте? Если жить настоящим – будущее не вырисовывается…
--Отбрось философию! События развиваются должным образом.
Его брови сошлись в дугу. Лицо стало сосредоточенным. Меня, как током ударило: я же совсем ничего не знаю о Геровиче! Приняла его помощь, не рассуждая!
Незнакомец исчез также неожиданно, как и появился. Передо мной снова стоял внимательный, доброжелательный Михаил Константинович…
--Леночка, - сказал он, - девочка моя! Исполни мою просьбу. Погуляй в лесу. Но вернись на опушку. Я буду тебя ожидать. И думаю, ты не станешь нарываться на неприятности. Их в Разноцветном городе для тебя предостаточно.
--Ну, что вы со мной как с ребенком? Я дождусь вас.
--Отлично! – довольно промолвил Герович.
Я никак не могла привыкнуть к способу перемещения в Разноцветном городе. Хоть Михаил Константинович и приложил максимум усилий для того, чтобы объяснить мне, что нет в этом ничего удивительного. Наоборот, скоро, и в других мирах откроют подобный способ использования солнечной энергии. Я представила, как разозлится мой начальник, когда засижусь на работе до ночи и засну прямо за своим рабочим столом. А то еще лучше, опоздаю утром на работу из-за пасмурного неба, полностью затянутого облаками! Что делают жители Разноцветного города ночью? Ведь далеко не всегда хватает дня, чтобы везде успеть. Да, а вдруг захочется посидеть в ночном ресторане?
Спросить что-нибудь у Геровича я, задумчивая, не успела. А когда, наконец, до меня дошло, что одна стою на опушке, смотрю в одну точку…. Я подняла голову на небо и в очередной раз поразилась: ни одного облачка! Даже воспоминаний о них! Я и раньше не замечала в небе облаков, но ведь с окон Максовой квартиры…
Чуть переставляя ноги по какой-то тропинке, я шла – лишь бы идти, всерьез озабоченная одним вопросом: неужели сама такая невнимательная, или…
Мои мысли перебили людские голоса. Встречаться с людьми мне как раз и не хотелось. Кто бы мог допустить, что я не одна в этом лесу? Только отступать назад уже было поздно. Тропинка вывела меня до самой стоянки или лагеря туристов. Мне навстречу торопился мужчина, одетый во все черное. Я подумала: «На разноцветном фоне его черное убранство смотрится экстравагантно!». Не менее экстравагантно прозвучало и приветствие:
--День – безразличие! Ты наша?
--Здравствуйте, - прошептала я.
--Не будем спорить, - ответил мужчина. – Я – Встречающий.… К нам приходят те, кто знает, в чем настоящее счастье.
--Я не знаю…
--Все неважно, - его ответ звучал спокойно, как абзац из книги на пороге снов.
Вдруг вдалеке послышалось: «Зачем нам эти звезды? Мы в них не нуждаемся…»
Ко мне начали по очереди подходить люди. Они держали в руках фосфоресцирующие звезды, прикрепленные, будто игрушки, на длинные ножки.
Я удивленно расширила глаза.
--Если ты думаешь, что это все для тебя, грустно ошибаешься, - сказал Встречающий.
А я ничего не могла произнести в ответ, потому что люди скидывали мне на руки свои звездные жезла. Как охапку дров, держала я на вытянутых руках блестящие звезды и уже прогибалась под их тяжестью.
--Я не могу больше!
Встречающий строго взглянул на меня:
--Сможешь! Скоро все закончится.
Он внимательно изучал мое лицо, видно, намеревался прочитать мысли.
--Кажется, на меня взвалили небо! – разозлено прошипела я, когда последний «шутник» подскочил и вскинул свою «планету» (а он так и сказал!) на самый верх горы неожиданных подарков.
--Пошли… - как-то неуверенно промолвил Встречающий.
И мы, не разбирая дороги, двинули назад в лес. Чаща расступилась. Перед нами была круглая полянка в окружении молодых елей.
--Куда мне можно вывалить это богатство?
Мой утомленный голос, в котором хорошо слышалось отчаянье, поразил Встречающего.
--Нет, ты – не наша! – вдруг воскликнул он. А потом второпях додал: - Бросай звезды под ель. Их найдут те, кому они нужны…. Смелее, не бойся! Бросай! Вот так…. Я теперь твердо осознаю, что ты не была нашей и никогда ею не станешь. Просто многие люди, не зная в чем настоящее счастье, способны гоняться за идеалами.
--За какими идеалами? – заинтересовалась я.
И тут Встречающий резко схватил меня за руку и закричал, что было сил:
--Убегаем! Быстрей! Тебя настигает Образ Пустого Пространства! Побежали!
Он тянул меня так, что я чуть не моталась в воздухе, кукла из тряпок, и все ровно не успевала, сбивалась с шага, обдирала ноги и руки об сучья кустарника. Одна из елочек совсем не ласково проехалась лапой мне по лицу. О, жуть! – так мчаться по лесу…
Наконец смолкли все звуки. Вокруг установилась оглушительная тишина. На каком-то лесном пригорке мы рухнули под елью прямо на землю. И сколько еще не могли отдышаться!
--Прости, - Встречающий чувствовал себя передо мной виноватым.
--Да, что вы, не нужно, - сказала я. – Объясните только, от какой беды мы убегали?
       --А-а! Это связано с жизненным укладом людей, с которыми вы познакомились, и их звездами.
--А где живут эти люди? Они пришли из Разноцветного города?
--Может и так. Но живут они по-за Добром и Злом, и поэтому любой город Вселенной могут называть своей родиной, однако не иметь ее.
--Я не понимаю вас.
--Неважно. Человек по собственному желанию отворачивается от жизни. При помощи специальных напитков, наркотических средств, да мало ли каких занятий. Ему кажется, что он достиг цели и избавился от щемящей боли. Постепенно очерчивается Образ Пустого Пространства, который принимается за счастье. Но это очередной обман! Образ! Он очерчивается, зарисовывается, заполняется. Понимаешь ли, Пустого Пространства во Вселенной не существует!
--А звезды? Зачем они поотдавали мне свои звезды?
Я абсолютно растерянно смотрела на Встречающего. Выражение его лица менялось на глазах. На лбу, около губ появились глубокие морщины, кожа сделалась бледно-желтой, будто он много дней провел за решеткой. Жестокий взгляд с наплывом черной неизбывной грусти блеснул и спрятался за маской равнодушия и безразличия.
--Эти чудаки вручили тебе свои судьбы, чтобы ты не платила страданиями за несуществующую жизнь. И не гналась за идеалами.
--Какими идеалами? – повторила я прежний вопрос.
Но Встречающий только упрямо поджал губы.
--У тебя есть цель в жизни. Значит, не транжирь время попусту, занимайся порученным тебе судьбой делом. Только не выбирай бездорожье и не отказывайся от звезд. Когда почувствуешь желание заняться обрисовкой Пустых Образов, приходи к нам – поможем! Мы умеем быть счастливыми, не наша!
В задумчивости плелась я по лесу, ничего не замечая вокруг. Ни одного хорошего слова не сказал мне Встречающий на прощание, не указал дороги, которая вывела б на опушку леса. Там я обещала ожидать Геровича и никуда не отлучаться. Сама не представила б, что влипну в такую историю и хоть кто, хоть на мгновение признает во мне свою! Упаси Боже, от такой радости! Менее всего я желала бы теперь увидеться с избранниками земного счастья. Максова тюрьма в сравнении с их отчужденностью выглядела теперь мелочью…
Геровича на опушке не оказалось. Ну, и отлично! Я сняла с себя свитер, разослала его по земле, скрутилась калачиком и вмиг уснула, так, будто «сели батарейки». Я не хотела, а сон сверкал звездами, раскачивающимися по небу, цепляющимися за него тонкими ножками. Когда я раскрыла глаза, меня окутывала густая, черная, как тушь, ночь. Герович не отозвался…. И тогда я, сонная и измученная, решительно направилась в сторону Разноцветного города. Так, моя цель не могла и не позволяла ожидать мне ни минуты! Более того, кажется, до меня дошло, насколько просто скатиться в Пустое Пространство. Лично мной там уже было начерчено золотыми буквами имя – Макс. Оставалось совсем немного: переждать ночь!
Теперь я не собиралась медлить. А и почему скажите, я, уфолог, должна пасовать перед трудностями? Новый мир простирался передо мной непознанным освобождением из самой, что ни есть, черной черноты.



--Ты не стер в памяти информацию о том, что натворил? Знаешь, что натворил?!- Герович не мог спрятать своего раздражения, глядя на эту тупую машину.
--Я – человекоподобный робот, - спокойно ответил Макс. – Знаю свое предназначение, задачи, храню информацию. Последнюю задачу выполнить не удалось по причине ошибок, допущенных разработчиком.
Широкое кресло стало тесным для Геровича. Еще секунда – и он бы побежал по комнате, огрызаясь и нервничая. Почти так, как бегал много лет назад, перед самым разводом с женой. Как раз тогда ему и пришло в голову создать Макса УН УЧР. Очень уж умно говорила Виктория, рекламировала свою личность, будто на трибуне, утверждала и подчеркивала свое достоинство. А он…что? Несчастный инженер? Ох…. Человеколюбивый завистник? Малорослый Геракл? Затурканный Нарцисс?! Виктория ловко подбирала сравнения. Умело! Но и она не могла догадаться, что под эпитеты, хлесткие метафоры и гадкие слова, когда муж молчит в его воображении изобретателя-рационализатора рождается киллер. Необычайно гуманный, человеколюбивый – такой, каким приходил к Виктории в мечтах сказочный принц!
«Я постараюсь смастерить для нее такого «принца», - думал Герович. – Чтобы в одном «принце» собрать притягательность всей мужской половины человечества. Чтобы ни одна женщина мира не устояла перед ним! Чтобы все женщины плакали…».
Но хватит лирики! Это машина сказала: разработчик – безумец?!
--Слушай, Макс, - спокойным, как у солдата, голосом начал Михаил Константинович, - я точно знаю кто ты и что. Вспомни, чье высказывание: «Если ищешь памятник – осмотрись вокруг»?
--Латинское, - не медля, ответил робот.
--Ну, так вот, Макс УН УЧР, оно тебя касается.
--Я не…
--Молчи! Ты же выполнил задание. Простенькую задачку!
--Задайте ваш вопрос в понятной форме. Если я не смогу на него ответить, переспросите меня.
--О, да ты ко всему не понимаешь, о чем я спрашиваю? – Герович жестко чеканил каждое слово. – И еще утверждаешь, что виновен разработчик?
Серо-стальные глаза Макса потемнели. Он внимательно следил за жестами Михаила Константиновича. Жесты – одни! – заложенные в память на экстренный случай, вызывали полное отключение жизнедеятельности до возобновления кода. Робот начал медленно отклоняться назад и упал бы на пол, если бы разработчик не подхватил его вдруг обмякшее тело…
--Надо же, как похож на человека! – довольно промолвил Герович. – Хлынула бы кровь, так бы и подумал, что плохо стало…. Но что у тебя, милок, вместо крови? Сейчас посмотрим, поинтересуемся, какой заразой тебя подкосило в мое отсутствие!
Михаил Константинович положил робота на диван и начал быстро его разбирать. Нужно было еще просмотреть автоматический поглотитель важных известий. – С-грамму, вогнанную в мозг. Иначе дело теряло всякий смысл. Но…. Герович даже вздрогнул: капсула в голове Макса приобрела другую форму. Теперь ее стенки расплылись, затронув основную кибернетическую начинку!
Это Лена вмешалась в умственный процесс кибера со своим эмоциональным полем! Предполагал же, что нельзя ни на шаг подпускать их друг к другу…. Любовь! Любящи! Контакты плавятся. И как Макс смог самостоятельно возобновить отключенные программы?! Ведь после того, как он очаровал Викторию, а Герович смог над ней вволю поиздеваться – программы УН УЧР стали не нужны. Когда Виктория отошла навсегда, все стало ненужным. С горя Михаил Константинович колдовал над роботом – конструкция требовала серьезной переработки и доработки! В результате заблокировал даже выходы на смертоносные программы, съехал с этой квартиры, разыграл свою смерть, начал путешествовать по разным планетам. Эх, жизнь! Сколько может быть в ней разных неожиданностей…. Одно время Герович еще верил, что сделанные в жизни ошибки, можно исправить. Мол, не достоин внимания закон «Сейчас на сейчас», человеку одному легко выбраться из любой катавасии. Так нет! В жизни за глаза хватает разных нелепостей.
Теперь одно: перенастроить эту железку, попробовать достигнуть поставленной цели. Последней! Тогда никакая «Виктория» не будет победой на самом деле.
Размышляя так, Михаил Константинович копался в шкафчиках, открывал тумбочки и ящики. Ему просто позарез были необходимы инструменты, детали для «лечения» Макса, а первее всего – для правильной постановки диагноза.
Облака пыли вздымались в воздух, груды ненужного хлама мешали поискам. Если бы Макс был человеком, он никаким образом не спасся бы от аллергии. Геровича уже мутило от запаха старья, замшелости давно отслуживших свое вещей. Бесили битые кружки, бумажные полоски чьих-то кардиограмм, какие-то пакетики, баночки, коробки из-под тортов, чая, сложенные полиэтиленовые мешочки из-под…сметаны.
О, Боже, сколько, барахла! Такое чувство, что время остановилось, забыв свои визитки в названиях использованных продуктов и ценниках изношенных вещей. Огромная мусорница открыла Геровичу прошлое. Да в таких мелочах, до которых не додумался бы ни один музейный работник! Металлические номера квартир, где Герович когда-то жил, согнутые гвозди и крючки – на них висели пальто, картины, шторы. Кнопками обивались двери, гайками, болтами скреплялись установленные конструкции, куски резины служили для определенных целей. Водопроводные трубы, не новые и новые, краны, каких хватило бы на множество подобных квартир…. Запасные колеса и запчасти для автомобилей, давно не существующих…
О-ох! Пыль не давала продохнуть, забивала легкие. А сердце само угрожало остановиться от этого «аккуратненького», распаковано-систематезированного безумства!
--Да я же не стремился создать санитара! – вырвалось как оправдание у Геровича. – Я добивался от Макса…. А чего я добивался? Мой универсальный убийца превзошел параноика, но потешил мое самолюбие, потешил! Хоть на самом деле не оправдал моих надежд.
Герович исподлобья осмотрел зал, превращенный в мусорницу, с брезгливостью передернул губами. И снова, вслух, с отчаянием продолжил:
--И никогда Макс не оправдает моих надежд, если я не найду нужного лекарства от…
Мусорница свидетельствовала о напрасных надеждах искателя. Герович перебежал от одной стены к другой, рванул дверцу очередного шкафчика.
--Боже, за что такое мучение! В конце концов, моя квартира…. Могу активно вести поиски. А это…. Ну…
От резкого движения незадачливого изобретателя на пол посыпались ватманы, какие-то шнуры, электронные плато. Герович попробовал приостановить бумажно-экстремальную лавину. Так и стоял с поднятыми руками. А со шкафчика сыпались фотоснимки…
И нужно: снова прошлое, благодаря Максу! Этакое выдержать выше человеческих сил!
--Ну! Я тебя создал, я тебя и прикончу! – закричал Михаил Константинович.
С ненавистью зыркнул он на недвижимого кибера. Смахнул со злостью пот со лба и решительно направился в другую комнату.
Макс на диване, похоже, зашевелился! Причем, его развороченная, теперь с разноцветной внутренностью, серебристым блеском, голова повернулась вослед создателю.
Герович приостановился. Но на миг. Кому лучше известно, что Макс – робот!
--Ты – железка! Я ненавижу тебя!
Собственный крик успокоил Геровича. Теперь он уверенным шагом направился на кухню. Поставил на плиту чайник. Через три минуты уже потягивал с чашки почти холодный кофе.
«Так, - думал он. - Отбросим свидетельства, подсунутые подсознанием. Эксперимент не удался! Потому что с самого начала вмешались Фед с Начальником. Мол, дай им, поднеси прямо на синенькой тарелочке коммуникационный канал восприятия реальности! А может еще тайну гениальности разложить по ДНК-формуле? Оно известно: Лена…. А что Лена? Именно Герович первый предупредил ее об опасности, подстерегающей в мире Альфа-зэт на каждом шагу. А как старался, играл роль в троллейбусе! Не каждому под силу такой спектакль – правдивый, философско-обаятельный. Даже исконное предопределение женщины обыграл в сказочке о милых деточках! Надеялся: одумается, вернется к земным заботам. Так нет, потянуло девочку на подвиги! О, с этими женщинами всегда нужно держать ухо востро. И поучения, приказы, просьбы, выговоры для Леночки – пустой звук. Она, несчастная попала в руки убийцы! Кто бы знал, что Герович на самом деле спасал убийцу с рук этого ангела в юбке! И убийца потерпел от Леночки. Еще как потерпел! Все мозги в кучу съехали…. Работенки, зараза, прибавила! Только за что взяться, с чего начать?
Михаил Константинович к любому делу подходил очень серьёзно. И сейчас хорошо знал, что повозиться с Максом придется с недельку, если не больше. Обновления потребовали все основные программы. Но это мелочь. Тянуло разобраться, что же натворила со своим термоядерным эмоциональным воздействием эта наивная девчонка. Если даже кибер, железка какая-то, не выдержал напряжения…. А при разработке, между прочим, предусматривались защитные функции от разных напастей! В то же время просчитывалось и разрушительное воздействие человеческих эмоций. Казалось…. Нет, существовала уверенность – полная! – машине такой беды от Лены даже вирусом не занесется. А вот же! Будто эта Лена чем-то от других людей отличается!
Герович и сам не подозревал насколько близко подошел он в своих рассуждениях к истине: Лена была только наполовину землянкой…
Пустая чашка грохнулась об стол, будто человек о землю. Ужасом присутствия привидений из прошлого ляпнула форточка. Ну-у-у.… Стоит только дать волю нервишкам и расплакаться от невезения! Пора браться за работу! Михаил Константинович сосредоточился на этом последнем. Если с прикидкой, то потребуется неделя-другая, чтобы довести до толка собственное изобретение и не уронить достоинство. Валяется теперь достоинство посреди мусора. И ничего…. Ничего!
Макс больше не был похож на робота. Гора деталей! Гору не обойти и не объехать, ее необходимо пересыпать по дробинке и не так, чтобы…. Герович посмеивался над собой. А еще смеялся с Лены. Несчастная девочка! Вырвалась с лап Агентства 2-П, а попадет одна в Разноцветный город – заклятое место во всей Галактике!
Герович набрал номер телефона, как-то не задумываясь над тем, что делает. И аж вздрогнул, услышав в трубке голос Начальника.
--Алло! Я слушаю, говорите, Макс!
Герович молчал.
--Говори, чертов кибер! – наверное, всегда вежливый Начальник не отличался терпением. – Говори, приказываю, если без приказов не живешь!
--Это… - Михаил Константинович расслабился всего на секунду. Разговор имел для него определяющий характер.
А Начальник, видно, не разобрался кто с ним на связи:
--Макс, не медли. Начинай с окончания, потому что пропустил начало.
--Начальник, ты сам не разобрался в существующем! Я, Герович, заявляю тебе это с уверенностью. Твою Лену проглотит Разноцветный город. Она соблазнится романтикой, несчастная путешественница!
И Герович положил трубку. Ему было все ровно, что чувствует сейчас Начальник. Пускай хоть локти кусает. Зачем вмешиваться в чужие планы? Не нужно было трогать Макса!
О, Михаил Константинович, если б мог, убил бы недотепу-Начальника, а вместе с ним и того аристократа Феда. Под землей легко строить из себя удачливого, самодостаточного. А тут…. Разочек повезло бы, а!
Макс лежал на диване беспомощный.
--Железная рухлядь! – промолвил Герович, - я поставлю тебя на ноги.
Потом склонился над кибером и начал нудный, ничего не сулящий труд на удачу…



Разноцветный город встретил меня переливами огней. Здания на улицах меняли цвета, как новогодняя елка в гирляндах. Вдруг показалось, что огнями выписывается и реет над городом какое-то имя.
--Ошибаться никому не запрещено, - услышала я.
Но рядом никого не было. Ни одного человека.
--Ага, так ты еще и слепая?
--Почему? – закричала я. – Это ваш город слепой и надоедливый!
--Ого! Она, оказывается, умеет ругаться. Отличное качество! Особенно ближе к полудню. У многих человекоподобных проявляется только тогда, когда им наступают головой на горло.
--Что вам нужно? Где вы?
--Не кричи, слепая! Ты любишь красный цвет? А может, всем другим предпочитаешь серый цвет? Тебе нравится зеленый?
Шквал вопросов, какой-то камнепад засыпал меня с такой скоростью, что я перестала осматриваться по сторонам и буквально застыла на месте. Растерянная, злая, поникшая, со слезами на глазах…
И здесь он стал смеяться. Да, это был стройный белоголовый парень, с ясными голубыми глазами, одетый в элегантный костюм с галстуком-бабочкой.
--Вы…м-м…невоспитанный. Э-э…недобрый…
Я не знала, что ему сказать: до того не совпадали в его облике хамство и изысканность, стильность в убранстве.
--Пан Викунья совсем не такой! – женщина, похожая на множество женщин в зрелом возрасте, осторожно дотронулась до моей руки. Откуда только появилась? Как из воздуха материализовалась…. А уважаемый пан? Он появился таким же образом. И стал спорить со своей заступницей:
--Вы не осведомлены! Эта девушка еще не определилась со своим цветом!
--Как не определилась? Ей угрожает Образ Пустого Пространства.
Я развернулась и рванула от них сколько силы.
--Подожди! – закричала вслед женщина. – Ты оступишься на первом перекрестке.
--Хорошо! – я вымолвила это тихо-тихо. В конце концов, не имею никакого права отказываться от благотворительной помощи в незнакомом городе. Здесь на каждом шагу неожиданности. Можно с ума сойти от местных шутников.
А потом мы втроем направились в городской парк. Мои случайные встречные не без удовольствия провели для меня экскурсию по пяти материкам земного мира, собранных на пятнадцати-двадцати метрах альфа-зэтовского пространства.
Между прочим, женщина заметила еще в начале нашего путешествия:
--Не обижайся на пана Викунью. Его отец был настоящим деспотом. Как только заметил, что сын может обходиться без материнской помощи самостоятельно, выгнал его не только из дома, но и из родных окраин.
--И без всякого сопротивления?! – я представить себе такое не могла.
А женщина произнесла спокойно:
--Их право! Дите находиться под материнской опекой семь-восемь недель. Потом домом становиться белый свет.
Кажется, тоска по дому не проходит никогда. Я подумала: это не случайно. Также хорошо знакома с жизнью без дома, без отца, без матери. Но…
Пан Викунья таким же таинственным образом исчез, как и появился. Зацепившись за куст, висел его галстук-бабочка.
--Ну, выдумщик! – засмеялась женщина. – Можешь не сомневаться, бродит где-то рядом и ожидает, чтобы мы его пожалели.
--А что тогда будет?
--То и будет. Больше ничего!
Я с сомнением покрутила головой. Женщина и сама чувствовала, что получается не очень: мне явно не хватало феерического настроения и элементарного понимания того, что происходит.
--Вообще-то, мы привели тебя в парк не за этим, - заметила незнакомка.
--Догадываюсь, - усмехнулась я. – Затяните в вечную мерзлоту, скажете, мол, мы – криохирургии. Там я получу «светлое будущее» и вечную молодость, потому что криотехнология достигла неимоверных высот.
--Сама ты – неимоверная! – обиженная женщина даже губы поджала. – Мы с тобой, кстати, находимся в Долине Роз, куда ты мечтала попасть в юности.
--Какая разница – зачем? Жизнь, как и окружающее, усеяна скорее шипами, а не розами, - глубокомысленно заметила я.
Женщина приблизилась ко мне. Я наблюдала с таким неподдельным ужасом, что и у нее изменилось лицо. Она быстренько подняла подол своей длинной юбки и вытерла меня им, как сопливую девчушку.
--Ну что, претендентка на пустой образ, прояснилось в голове?
Я только ресницами хлопала.
Потом женщина разослала на траве свой цветастый платок и предложила мне садиться. Правда, почему-то мои ноги дальше идти отказывались. Я растянулась на платке, как на надувном матрасе. Моя благодетельница осторожно присела рядом.
--Я не кусаюсь, - хмыкнула я.
--О, отжила! – засияла женщина. – Теперь рассказывай, что ты видела в Разноцветном городе?
--Вода несет информацию, дома проглатывают людей.
--И…и…. Продолжай.
--Я влюбилась в робота…
Женщина засмеялась. А я плакала, уткнувшись в ее колени.
Эта незнакомка гладила меня рукой по голове, и я успокаивалась. Слава Господу, я почти ничего не видела в Разноцветном городе! Хотя кто-то делился со мной своими радостями и угощал меня мороженым…
--Стоп! – сказала женщина. – Для меня каждая твоя мысль стереоозвучена. – В Разноцветном городе люди без нужды не пропадают. Легче захлебнуться разноцветьем, чем пропасть.
Увещевание старой ведьмы в Долине Роз выглядело уроком. В память врезывалось каждое слово. Может, еще раскрашенная окрестность помогала?
--Так что, если я люблю серый, то жажду духовного возрождения?
--Иногда выбор серого цвета свидетельствует о тревожности, - пан Викунья неожиданно вмешался в наш разговор, не дав ни словечка промолвить известной наставнице. И снова я проворонила, откуда Викунья появился.
 --А когда ты выбираешь светло-серый, то это разнесет на весь мир тайну про твою готовность идти на контакт с другими людьми…
На его юном лице отбилось такое желание поделиться со мной знаниями, что я поинтересовалась из вежливости:
--А если мне нравится желтый?
--Отлично! – Викунья аж засветился от моего любопытства. – Ты стремишься к независимости, к чему-то новому в жизни. Пестуешь надежду на великое счастье, свободу и уважение окружающих.
--А что означает пристрастие к фиолетовому?
 Пан Викунья, нисколько не заботясь о своем шикарном убранстве, развалился на траве рядом с нами. Заложил нога на ногу и профессорским тоном заявил:
--Ну, ты склонная к внушениям, легко соглашаешься с тем, с чем не согласна в душе. Однако при этом требуешь и понимания.
--Вот Макс любил коричневый цвет, - ни с того, ни с сего вдруг вырвалось у меня.
Незнакомая до этой поры собеседница поднялась на локти и заглянула мне в лицо.
--Твой кибер стремился избавиться от дискомфорта. Ты это чувствовала?
--Неужели от меня?
Странноватый взгляд Викуньи вмиг вернул мне сообразительность. А женщина выговаривала раздельно, с паузами, каждое словечко:
--Дискомфорт мог быть вызван самыми разными причинами: болезнью, отсутствием воли самостоятельно принимать решения и другими причинами…
Признаться, меня не покидала уверенность, что мои попутчики далеко неслучайно возникли на моей дороге. Иначе не вели бы они со мной эти идиотские разговоры. Да и вообще, не смотрели б на меня, как на последнюю идиотку! И я гордо заявила:
--Я заметила, что вы, уважаемые, живете, как во сне. Но я же не сплю. Вот откуда вам, женщина, известно, что в юности я мечтала побывать в Долине Роз. Почему я должна вам верить, если здесь розы лишь на вашем платке, мадам? При чем цветовая гамма и мои жизненные сложности?
--Пора! В добрый час! – вдруг промолвил Викунья.
…И земля закружилась у меня перед глазами уплывающей радугой, за какую я пыталась ухватиться руками.
--Как ее звать? – услышала я, проваливаясь в пропасть.
Как? Неужели мне суждено пропасть безымянной? Такое недопустимо. И я закричала:
--Лена! Меня зовут Лена!
Радуга начала разваливаться на разноцветные кусочки. Главное, ухватиться за оранжевую полоску. Я была уверена, что все у меня получится. Потому что оранжевый цвет создает веселость, наделяет чувством устроенности, дарит радость и веселье.
Посреди миропредставления, развивающегося по полной программе, я мучилась переживаниями и все же жаждала активной жизни, непохожей на мое прошлое.
--Ну и вытворяет девочка! – ясно донесся до меня голос пана Викуньи.
--С чем тебя и поздравляю, - язвительно промолвил кто-то. – Сколько лет ты живешь уже в Разноцветном городе, а, Ягур?
--Восемь лет где-то. А может, семь? Вы не помните?
--Естественно, меня это не волнует. Наина, девушка выпутается самостоятельно? Или снова применишь свою терапию?
Вот оно что! Я – подопытный кролик, какому пудрят мозги! Ту ведьму, выудившую у меня признание в любви к Максу, оказывается, зовут Наина!
--Не настолько все страшно, - довольно хихикнула Наина.
--Настолько, насколько мне трудно, - кто-то явно не соглашался считать себя оптимистом и шутил над другими.
--Так что будем делать? – пан Викунья, а может, и не он, искренне беспокоился за мое здоровье, и я стала уважать этого человека, как друга в стане врагов.
Возможно, я не оправдала их надежд? Мне не желалось спуститься в неизвестность из моего спектрально-радужного тура. Сейчас я в восхищении летала среди переливов зелени. И нисколько не тянуло меня так отчаянно отвоевывать свои взгляды и убеждения. Никогда не желалось так всеобщего признания. Пусть бы они все согласились: молодец, Леночка! Поискать еще таких терпеливых страдалиц, завидных хозяек, способных отстаивать свои позиции и ни на секунду не усомнится в собственном достоинстве!
--Нет, - сказала Наина. – Я признаю свою ошибку. Скромность в ее характере заметна. Словом, эту девочку разноцветьем не обманешь.
Я начала прислушиваться к каждому слову людей, находящихся все время со мной. Только где, в каком месте Вселенной я имею честь так шикарно отдохнуть в их присутствии? Зеленый цвет сменился синим. Мне не повредит покой, эмоциональный отдых, возможность расслабиться и обновить силы. Не успела подумать, как белый цвет закрыл от меня радугу. Ну что же, начнем жизнь с чистого листа! Все заново!
--Фед. Ты слышал, что она сказала?
--За голову схватиться! Начнем с чистого листа, заново? Горе мое, это моя шикарная идея, вы не считаете?
--Так в чем дело, Фед?
Полная решимости разобраться в происходящем, я широко открыла глаза и засмеялась…


Хлопотливый денечек выдался для Начальника. Одно, что сам, по собственному желанию, согласился разгадывать головоломки вездесущего Феда. А другое…. История с Максом начинает наполняться мистикой. Надо же, покойник Герович подал голос! Предупредил даже, что Лену ожидает опасность в Разноцветном городе. Рассказать кому про эту головоломку? А может, промолчать? Наконец, какое значительное событие – ожил гений робототехники, с того мира посылает предостережения!
Не успел Начальник так подумать, как тембровый суперприм в его кабинете заворковал голосом Феда:
--Если ты, мой дорогой, через три часа не сообщишь, где теперь находиться Макс, я обещаю специально для тебя подготовить самую возвышенную волчью арию. И честно обещаю, что следующий месяц ты будешь заниматься изучением снов домашней кошки.
--Что вы имеете в виду?
--Ну, Теодор, как можно опуститься так низко!
--Вот что я не понял: вы даете мне новое задание или отчитываете за невыполненное, а может, это еще одно задание?
--Десять, - Фед промолвил ровно, без намеков на шутки.
--Могу отправиться на Жестунию. Но вы мне так и не сказали…
--И не скажу! Но пока нам неизвестно, куда исчез Макс, лучше отказаться от излишней самоуверенности и предложений.
--Грустно это, - вздохнул Начальник. – Кстати, мне позвонили, что Лена…
--Можешь не продолжать. Лена отдыхает в моей резиденции после Разноцветного тура.
--Не может быть…
--Хорошо, я тебя ожидаю через десять минут в своей «пещере». Наше соглашение насчет Макса не меняется. Ария и кошачие сны для тебя гарантируются. И не нужно ввязываться со мной в спор!
Потом Начальник выяснил, что Фед не шутил. Раз уж получилось так, что Лена попала к нему, то можно было устроить маленький праздник. Только Фед сделал серьезное лицо и заявил:
--Зачем благодарность? Мои подчиненные рады пообщаться с привлекательной женщиной. А у нас с тобой есть более важные дела. Неотложные, которыми позарез необходимо заняться. И ты, Теодор, мог бы сам догадаться, что Дарья Сергеевна не меньше волнуется за Лену. Поэтому отправляйся на Землю. Принеси хоть однажды своей неизменно любимой радостную весть!
--Ага, можно сделать вид, что я тебе поверил? – Начальник с элементарной вежливости опустил вниз глаза, сияющие от счастья…
--Между прочим, то, что ты слышал – это просто так, мелочь. – Фед как будто просил прощения за свой широкий, совсем не начальницкий жест. – Я кланяюсь ее милости и прошу принять мое приглашение навестить Разноцветный город. Ты, Теодор, назначаешься моим почетным послом.
--Как раз – язвительно подтвердил Начальник.
--Верю, - Фед не обращал внимания на провокации, особенно, когда разговор касался дела. – Не могу сказать, что доверю тебе вести долгие переговоры и тратить драгоценное время на всякую антикварную лирику…. Можешь себе представить?
Начальник внутренне подготовился к сюрпризу. И не ошибся. Фед театральным жестом высокородного героя протянул ему голубой конверт.
--Оказывается, мне поручается роль почтальона!
--Да не огорчайся ты так! Не все великие почтальоны, как кажется на первый взгляд. Ты же не станешь искать в моем послании орфографические ошибки, чтобы потом звенело от смеха все подземелье?
--Это было бы смешно, но, скорее, наоборот.
Фед довольно хмыкнул.
--А ты молодец, - сказал он Начальнику. – Другой поинтересовался бы, с чего я такой добренький…
--Потом сами расскажете.
--О, чуть не подзабыл: единственное уточнение – для тебя лучше на этот раз с Дарьей не видеться.
--Это почему?
--Ну, тебе дается возможность убедиться…. Господин, на почтальонов также нужно учиться!
--Не думаю, что почтальону под силу заменить меня – неученого.
-Кажется, Начальник, ты забываешься: я сказал – не трать время впустую! Фед снял с пальца свой перстень с огромным голубым камнем.
--Видишь, какой я сегодня добрый!
Начальник одел перстень и вместо благодарности тихо промолвил:
--А может, в знак вашей доброты я на секундочку загляну к Даше? Почтальон должен убедиться, что адресат получил послание…. Так?
--Очень мило! Экзамен, считай, сдал. – И уже совсем серьезно шеф додал, - Когда выяснилось, что ты не собираешься бросать службу прямо сейчас, разрешаю пошушукаться. Но не долго!
Федов перстень давал возможность без солнечной, или какой другой энергии перемещаться в пространстве, преодолевать любые преграды.
…Через несколько минут Теодор сидел у Даши на кухне, как ни в чем не бывало. Хозяйка в это время принимала ванну. Появление гостя в квартире – тем более неожиданный для хозяйки сюрприз.
«Хоть и привыкла к моим фокусам, но они же отличаются, - подумал Теодор. И взялся мыть посуду. – Пускай Дашенька порадуется крупинке внимания!».
Вода лилась с крана с характерным шумом. Конечно, знатный конспиратор, сам того не ведая, вмиг себя рассекретил. Он и не слышал, как за его спиной появилась женщина в розовом махровом халатике, с полотенцем, закрученном чалмой на голове.
--Ой, Теодор! – ойкнула Даша. И тут же, любуясь, произнесла: - Жить бы в таком ладу вечно, наблюдать просто, как ты моешь посуду – и ничего на свете больше не нужно. Всем пожеланиям – утоление!
--Вот-вот, милая, если бы…. Однако, когда дело доходит до судьбоносных вопросов, к женщинам не прислушиваются.
--Неужели?
--Дашенька, не шути. Поражаюсь, на меня сегодня так и сыпятся шуточки, как снег с неба. А я уполномочен заняться более важными делами.
--Что же привело вас ко мне, милостивый пан?
--Никакой я, Дашенька, не пан, а самый настоящий почтальон…
Дарья Сергеевна не сдержалась от такого мальчишества и, хлипая от смеха, сказала:
--Один?
--Один?! – удивился Теодор. – Однако я, на самом деле, имею для тебя послание и должен вручить его тебе из рук в руки.
--Может, тарелку?
В руках у Теодора, правда, была тарелка.
--Никогда не читала посланий судьбоносного значения на тарелках!
--Какой ужас! – почти искренне получилось у Теодора. – Вообще, для человечества лучшим вариантом было бы записывать свои выводы по самому ободку посуды.
--Ага, тогда на глупости не хватило бы места. А теперь спасай человечество, раз имеешь такое намерение, почтальон. Я постараюсь посодействовать тебе в этом, - хмуро сказала Даша. И пошла в спальню переодеться, привести в порядок прическу.
Однако Теодор не дал ни минутки. Он протянул Даше голубой конверт, чувствуя тихую ненависть к Феду, который сунет свой нос куда нужно и куда не нужно.
--Читай!
В комнате установилось угрожающее молчание. Теодор весь напрягся, наблюдая за тем, как Дашино лицо приобретает серьезность. Подсмотреть написанное? Все же лучше, чем маяться неизвестностью. Но не тут-то было!
--Ты меня успокоил, - неожиданно жизнерадостно заявила Даша. – Через пять минут я буду готова к путешествию. Подожди меня в зале. И давай мне перстень!
Теодор молча стянул с пальца Федов перстень. Ну, шеф! Ну, подземельщик! Вопреки давней установке Агентства 2-П при любых обстоятельствах держаться правды, Фед сумел без шуточек разгуляться в «секретчиков»! Можно ошалеть от такого грандиозного доверия и бесцеремонности. Он же знает, понимает, даже высокородными поступками кичился…
--Теодор, кажется, ты чем-то озадачен. Ладно уже, порадую тебя: тебе досталась честь переквалифицироваться из почтальона в экскурсовода.
--Изредка и мне выпадает неожиданное лечебное счастье.
--А как же! Только счастье, как лекарство не действует.
--Ну и денек! – вздохнул Теодор. – Валом юмора, мне, дикарю, недоступного. И поучения, которые мое существо отказывается воспринимать…
--Да ты еще заплачь, молодожен! – фыркнула Даша.
И тут до Теодора дошло: в Разноцветном городе к нему снова вернется настоящий возраст! Даша увидит его лысым, морщинистым, сутуловатым, без блеска в глазах. Она перестанет улыбаться улыбкой, за какую отдал бы Галактику!
--Я не могу быть экскурсоводом. Не имею права без разрешения шефа, - слова вырвались сами собой, неожиданно.
--Ты меня успокоил, Теодор, - Дашу не тронуло его заявление. – Сейчас можешь исчезать. Через час и сорок пять минут мы так и так увидимся у твоего шефа.
«Видно, Фед решил меня доконать» - подумал Теодор, бросив взгляд в сторону. А когда повернул голову – Даши в комнате не было! Исчезла, использовав силу перстня. Эх, экстремалка! Куда влипнет со своей безрассудностью?
Теодор бесцельно блуждал по квартире. Наконец, прилег на диван и уснул. Тяжелый сон навалился немочью. Снилось: больной ребенок на руках у женщины. Теодор кормил того младенца каким-то печевом, а женщина в это время просила ее спасти. От какой беды? Дознаться не удалось. И чувство собственной разбитости, возможно, болезни увеличилось в миллион раз.
«А может, старость я принял за болезнь?» - мысль мелькнула и исчезла. Но требовалось срочно проверить. Что? Толком Теодор не ответил бы. Он резко вскочил с дивана и побежал в прихожую, к зеркалу. С прозрачного стекла смотрел пожилой человек, житель Разноцветного города, сотрудник Агентства 2-П, какой-то невзрачный и застенчивый…
И тут, как гром ударил, как бомба взорвалась: «Да я же молодею только рядом с Дашей!». Догадка явилась для Теодора полной неожиданностью. Потешиться ею не удалось. Стекло вдруг начало темнеть, и на нем проявились бардовые буквы. Будто помадой кто намарал! Буквы сложились в надпись: «Лирика в жизни – вещь абсолютно не нужная!». Ясно, чьи это выводы, кто за воспитание взялся. Милый Шеф беспокоиться! Мало ему под землей не давать своим подчиненным покоя, мало вечно в дела лезть!
--Фед, я не интересуюсь твоими афоризмами! – закричал со злости Теодор, и его голос эхом разнесся по пустой квартире.
--Зачем волнуешься? – послышалось вдруг.
А может, Теодор сам себя вслух успокаивать начал?
Так или нет, а волноваться не стоит! Временами невозможное превращается в реальность. И какая разница ценою чего? Разноцветный город всегда жаждал и жаждет продолжения событий по закону «Сейчас на сейчас».



--Что ты хочешь для себя? – Герович в который раз задавал один и тот же вопрос. Перебивал однообразный ответ Макса другими вопросами. Нужно было убедиться: программа больше не даст сбоев, чтобы не случилось. Памяти про Лену не осталось ни в «заданиях», ни в «дополнительной информации», словом, нигде!
Как и не существовало маньячки, поверившей в Идеал! О, Максик мог бы стать идеалом любой женщины – Герович даром не растрачивает талант, изобретение еще то! Теперь Макс должен добыть ему славу, подкрепленную властью над этими гадкими червяками-человечиками. Главное, докопаться до тайны Жестунии. Главное, не остановиться в самом начале пути. Возвратиться в мир настоящим победителем, а не испорченным мелкой удачей везунчиком.
--Что ты хочешь для себя?
Макс сидел, понурив голову.
--Ничего, - ответ металлический, пресный, без оттенков.
--Ты понимаешь, что такое «ничего»?
--Это означает - все. И ничего.
--Макс, а ты кто?
--Я человекоробот.
--Нет, ты роботочеловек, представитель нового поколения киберов.
Макс заупрямился. Он поднял голову. Неприкрытая злость слышалась в его голосе.
--Я – человекоробот! Ты знаешь об этом лучше других.
Герович с ненавистью окинул взглядом свое творение и без комментариев направился на кухню. Единственное место, где приходят светлые мысли!
Получается, Макс во многом рассуждает, а значит при необходимости, будет действовать, как раньше. Только по каким направлениям? Что удалось нейтрализовать в ходе переработки основных программ? Что тащит за собой хвост прошлого? Представим, кибер способен теперь записать в памяти жестовый язык. И тогда он добудет необходимую информацию на Жестунии!
Мысли потеряли контроль. Подумаешь, создал изобретатель Женский Идеал всех времен и народов! Какая мелочь! Еще ни один за всю историю Земли человек не замахнулся на управление воинственными настроениями. Не умеет сдерживать войны и без них подчинять себе мужчин и женщин. А сколько могут жесты – заложенная в подсознание бомба. Они поджигают эмоции, ставят на головы толпу, заставляют вытворять невообразимое, освобождают горячие чувства…
Герович вспомнил ревущие стадионы во время концертов шоу-звезд. Люди жестикулировали, смеялись и плакали, заражаясь один от одного. Дикая реакция раскручивалась по спирали. А точкой ее отсчета был обычный жест певца на фоне огненных вспышек…. Жители Жестунии давно сделали свою планету аккумулятором воинственности. Они имеют определенное влияние на землян. За глаза хватит и тысячной доли их знаний, чтобы тут, на месте, распорядиться ими с толком для…
--Что ты хочешь для себя? – Макс перебил размышления Геровича его же вопросом на самой мрачной ноте.
--Заклинила, железка? Чего на кухню приперся, гора микрочипов? – Михаил Константинович совсем не собирался церемониться с этим экспонатом.
--Я – человекоробот, - в который раз повторил Макс.
--Ты еще учить меня собрался?
--Как скажете – так и будет!
--Тогда запоминай: по траку Времени ты добираешься до Жестунии. В храме Подсознания, который находится на горе Аэол, всю свободную память ты потратишь на фиксацию элементов дактилологической мудрости на одну тему – война.
--На одну тему, - повторил Макс.
Михаилу Константиновичу было совсем не до внимательного отслеживания Максовых интонаций. Как-то с головы выскочило, что именно на интонациях кибер в прошлом выстраивал свою деятельность.
--Ты ничего не пропустишь! Мне нужна полная картина, фигурально…
Макс не дал Геровичу договорить, снова перебил. И снова разработчик не обратил внимания на особенности поведения кибера и эту важную деталь разговора.
--Но, - сказал Макс, люди не есть шахматные фигуры! Люди даже горе переживают по-разному, они по-разному любят.
--Ну, про любовь ты знаешь в совершенстве! – Герович аж позеленел от нахальства, созданного им же существа. Невольно сорвался на крик. – Ты не имеешь права на размышления!
Некоторое время на кухне стояла тишина. Человек пытался подавить в себе раздражение. Только, видно, сегодня был не его день. Первым отозвался робот. Он будто пытался помочь своему создателю и потому тише обычного заметил:
--Без причин итог недостижим.
Ага! Спокойствие Макса являлось не единственным превосходным достижением разработчика. Последний всплеск раздражения вылился в издевательский тон:
--Так или, достигай! Тупоголовик архаического поколения! Я даю тебе новое, совсем новое задание и объясняю те причины (а ты станешь создавать их по своей схеме), чтобы я, ты слышишь, я! – смог подвести итоги!
--Понимаю.
И все завертелось сначала.
--Что ты хочешь для себя?
--Ничего. Я собираю для вас нужную информацию на Жестунии.
--Кто такая Лена?
Михаил Константинович сберег этот вопрос на самый последний этап языкового тестирования кибера. В домашних условиях невозможно глубокое исследование, как испорченного, так и исправленного, дополненного. О, одному Господу известно, сколько довелось помудрить над конструкцией! Герович окинул Макса потеплевшим внимательным взглядом. Робот молчал.
--Лена – это… - подсказка была ошибочна! Даже в такой форме!
--Пробел, - молвил Макс.
Герович с облегчением вздохнул: наконец ликвидированы недостатки. И радостно повторил (не Максово – свое!):
--Лена – это пробел! Максик, ты гений! Человекоробот! И ты, и я – мы умеем выбрасывать из головы женщин. Есть в этом мире более важные дела. Значит, удачи! Ты будешь иметь возможность придти на эту квартиру через неделю. Напоминаю, ты имеешь право направиться сюда сразу же после выполнения задания и будешь ожидать меня здесь. В голове ты должен иметь память с сохранением жестунской информации и алавэравозможностью. Это мое достояние!
Робот кивнул. Их дороги расходились навсегда. Яснее не бывает.
Как только за Геровичем захлопнулась дверь, Макс уверенным шагом направился к одной из книжных полок в зале, отодвинул в сторону книги и достал малюсенький чип…
--Что это? – Герович возник в комнате неожиданно, как привидение.
--Моя разработка, - ответил Макс так, будто у него интересовались прогнозом погоды назавтра.
Удивление, ярость, недоразумение отразились на лице Геровича. Макс покрутил чипом в воздухе, разжал пальцы. Казалось бы, по-правильному чип свалиться на пол. Так нет! Он поднялся в воздух, покружил над головой кибера и…исчез.
--Макс, я применю код!
--Вы забыли: по новой программе с применением кода я превращусь в железку, в гору чипов. Все сообщения, инфограммы, логи, задания и - полностью сама память исчезнут.
--Я не просил тебя заниматься творчеством.
--Никого не просят. Творчество – это способ самоутверждения в мире.
--Ты читал мои книги?!
--А оставалось что-то другое? Можете поставить крест на своем изобретении, - спокойно заметил Макс, - нет в мире штуки более бесполезной, судя по вашему состоянию. Да и по какой причине вы так нервничаете, мой создатель? Если вы дали мне задание, я выполню его – на здоровье! Кстати, это не означает, что я допущу просчеты, и вы уничтожите меня. Все обойдется хорошо – я позаботился о собственном охранном элементе.
--Ладно, пускай, - Герович решил изменить тактику, и сейчас в его голосе звучал энтузиазм. – Вместе мы сможем добиться позитивных результатов. Но…. Мне очень интересно.
--Имеете надежду, я вернусь?
--Не сомневаюсь!
Михаил Константинович подошел к Максу и тихо погладил его по руке. Странная ласка!
--Советую вам отдых на берегу моря, промолвил Макс. – Считаю, Разноцветный город высосал с вас жизненную силу.
--Спасибо, доктор. Все же на моей памяти я не записывался в пациенты.
--Вы записались в воители…. Ну вот, а я хочу просто жить.
--Прекрасно! Жить и правильно исполнять мои задания.
Макс улыбнулся. Взаимопонимание между человеком и человекороботом было достигнуто за исключением каких-то досадных слов, которые воспринимались каждым по-разному, а значит, имели разное смысловое наполнение.
--Теперь ты вернешься, я знаю, - Герович достал из кармана темные очки и почему-то одел их. – Возможно, я на самом деле наведаюсь в гости к морю, пока ты будешь постигать тайны жестунских аборигенов. Иди, Макс! Я не сомневаюсь, ты первый имеешь право открыть дверь и ступить за порог нашего дома!
…Наконец в музейной квартире установилась тишина. Этот факт был официально зафиксирован в Офисе Систем Поиска по просьбе сотрудников Агентства 2-П Аронина и Сильчинского. Они же подписались под словами уведомления:
«16.00. Подозреваемых объектов в зоне наблюдения не отмечается. Есть версия: означенные объекты в данном районе не появлялись. Рекомендуется отменить поиск».
Кто бы подумал, что творчество существует и в такой форме, претендуя на элитность и новизну?


Полная отчаянного желания перемен, я открыла глаза. И засмеялась. Искренне, звонко, как в детстве. Я находилась совсем одна в комнате. Вокруг меня не было ни одного человека, никто не вел разговоров и не пробовал обсуждать мои действия и моральные качества. Я лежала на кровати в голубой, да-да, в голубой комнате. Потолок, пол, стены, даже мебель – все одного цвета. Точнее, оттенка, потому что врядли встречал кто в жизни прохладу такой чистоты и нежности. Я с наслаждением повернулась под своим легеньким и теплым одеяльцем. И тут заметила: рядом со мной лежал белый…пушистый кот! Не игрушка, конечно, нет! А именно живой котик с волшебными голубыми глазками и хитренькой такой мордочкой, будто намеревался весело заявить мне:
--Ну, не навыдумывала ты историй, Леночка! Успокойся!
В который раз уже ловлю себя на мысли, что возможность телепатических переговоров – одно из самых чудесных достижений мира Альфа-зэт. Но разговоры с животными…
--Леночка, чтобы ты знала, в условиях вашенских земных порядков женщину не так давно присоединили к числу людей.
--Белянка моя, как тебе не стыдно! Умеешь слышать, о чем думаю, а не понимаешь ничего. Я не о животных вообще.
--Известное дело! И все же позволь напомнить, в 585 году во Франции в городе Макона был созван собор, чтобы решить вопрос, можно ли присоединить женщину к человеческому роду.
--Фу, как грубо! Вспоминаешь какие-то стародавние суеверия.
Я быстренько вскочила с кровати. Кот переместился на кресло легким прыжком спортсмена, который одерживал победы по слалому. Как удержаться от похвалы:
--Ого, насколько лучше! Я восхищаюсь твоей грацией и ловкостью, Белянка.
--Во-первых, не Белянка, а Ром. Во-вторых, чем бы я тебя выманил из постели, как не напоминанием о старинных казусах твоей далекой родины.
--Почему – далекой?
--А как же, Леночка? Разноцветный город не станет с тобой цацкаться. Тем более шкала времени разнится у вас и у нас.
--Разъясни.
--Нечего разъяснять. У каждого свое ощущение времени. Во многом сходимся, кое-где расходимся. Радуйся, что попала не в юрский период, а в свое столетие. И не сомневайся в реальности того, что с тобой происходит.
--Так я не сплю?
--Ого! – тут настало время удивиться Рому. Его шерсть даже приподнялась на спинке. – Спасайте, Боги всех времен и народов! Она не слышала, что я специально для нее сказал! Раскрыла глаза и смеялась, а больше – ничего! Где твоя мудрость, Елена? Где твое желание начать новую жизнь?
--Да – не с разговора с кошками.
--Я и говорю: растворилась мудрость, увлеклась девушка иллюзиями, снами, идеалами, призрачной разноцветностью.
Тратит жизненные силы, бьется, сама того не зная, над созданием Образа Пустого Пространства, выдумывает, паясничает…
Но тут сентенции милого с вида котика перебил высокий худощавый человек, заглянувший в мое голубое царство.
--Мышку желаете, уважаемый господин Ром? – спросил сразу, посмеиваясь.
--Завязал! – хмуро бросил кот и нырнул под кровать.
Он обиделся! Кажется, я была готова кинуться в бой, чтобы помочь моему случайному знакомому, имевшему такие оригинальные познания в женском вопросе.
--Вы не представляете… - начала я.
--Представляю, Лена. Ты имела честь говорить с мудрым Ромом. Сейчас я кажусь тебе наглецом, который врывается во сны настоящей бурей.
--Ну-у… - я искала слова. - Если так, то вы полагаю, сумеете сказать мне правду, пусть и жестокую, где я? Куда попала? Кто такой Фед?
--Отвечаю вначале на последний вопрос. Фед – это я.
Мужчина вольно раскинулся в кресле, загадочно улыбнулся. Потом угрожающе помахал пальцем Рому, который неосторожно высунул из-под кровати блестящий носик. Белая мордочка тут же исчезла. И тогда я услышала:
--А находишься ты, милая, в Подземном районе Разноцветного города, куда никто просто так не попадает. И никто просто так отсюда не возвращается.
Улыбка на лице Феда и слезы, неожиданно хлынувшие у меня из глаз, сложили полный контраст. Чего я расплакалась и сама не понимаю. Только прорвало. «Макс, Макс…», - повторяла, будто одним этим именем могла объяснить, что со мной произошло, что я жажду знать теперь.
Фед молчал. Зато Ром вылез из-под кровати, как бы специально полюбоваться на мою слабость. Между прочим, глубокомысленно заметил:
--Счастье всех во Вселенной влюбленных похоже на счастье народов, не помнящих своей истории.
--Уйди по-хорошему, Ром, - промолвил Фед.
И обратился ко мне:
--Лена! Я позволю провести тебе день с этим голубоглазым сердцеедом. Но сначала ты пообещаешь мне ответить на мои вопросы.
--И почему это людям так нравиться задавать вопросы? – Ром вильнул пушистым хвостом и исчез в облюбованном тайнике.
Мне показалось: попрощался друг. Хоть Фед и улыбнулся, но я почему-то не чувствовала к нему доверия. Поэтому и обещать ничего не могла, смотрела в одну точку и упрямо молчала. Слезы капали, не переставая.
--Перестань, - прозвучало серьезно и с какой-то затаенной грустью, будто сам Фед когда-то переживал подобную любовь к бессердечной женщине-роботу.… А может, в самом деле, хотел посочувствовать мне? Понимал лучше меня что происходит?
--Я подумаю, - мои вымученные слова невпопад, однако начать отвечать на любые вопросы – издевательство!
А Фед неожиданно согласился оставить меня в покое. Молча поднялся с кресла. Подошел к самым дверям и сказал:
--Ром, ты выиграл первый раунд. Даю тебе задание: действуй согласно полученным указаниям. Обстановку докладывать через два часа господину Викунье. При возникновении сложностей держать связь с Наиной. Лично я буду отсутствовать несколько суток. Но с тобой, Леночка, мы обязательно встретимся, чтоб ни произошло. Тогда и пообщаемся. До встречи, так? – и Фед снова широко улыбнулся. Будто начальницкие приказы сделались комплиментами…
--До встречи, - прошептала я.
--Удачи, - мяукнул Ром сладко и радостно.
Я вытерла подолом платья заплаканные глаза и поинтересовалась у пушистого историка:
--Так что ты говорил о юрском периоде?
Кот, кажется, не имел желания продолжать и без того не короткий разговор. Он сиганул за дверь, а мне… Что? Ничего не оставалось, как потянуться следом. В конце концов, каждого человека однажды интересует, насколько далеко простирается его тюрьма.
--Насколько человеку пожелается. И на такую высоту, как получилось построить, - сказал Ром, продолжая мои рассуждения.
«Вот же система! Даже мысли не спрячешь!» - на мой внутренний крик не последовало никакой реакции. Я даже немного обиделась: мог бы чем-нибудь успокоить! Все же вместе на прогулке. На это кот неожиданно заявил:
--Хорошо, если так. Не отдаляйся от меня в мыслях. В Подземном районе быстрее, чем в Разноцветном городе, исполняются желания по-настоящему искренние.
--А не для того ли, чтобы совсем ничего не пожелалось, окрестность такая голубая? – спросила я и не получила ответа. Что и говорить, общение – высший класс! Лучше запомнить, где мы находимся. Но как раз это оказалось самым сложным.
Мы шагали с Ромом по улице совсем непохожей на земную. Очертания зданий расплывались и терялись в высоте. Они пропадали, стоило оглянуться назад или отвести глаза в сторону. Под ногами переливались оттенки голубого цвета. Целый океан! Словно облака проплывали, меняя свое обличие. Синие цветы приветствовали нас, строго и равнодушно, своими изысканными лепестками и в тот же миг превращались во взмах крыльев синей птицы…
Поразительно: бесцельное путешествие навеяло безмятежность. Чувства остывали. На душе стало легко, будто камень упал, грехи простились. Показалось, прошлое кануло в лету и никогда не вернется!
Я заметила: Ром внимательно следил за переменами в моем мировосприятии. Теперь он шел медленнее, почти крадучись. И ничего не говорил! Ничего не думал – ну не могла же я утратить свои телепатические способности за такой кратковременный отрезок нашего путешествия. Наконец я не выдержала:
--Сэр, мы играем в «молчанку»?
--Мы жертвуем песнями.
--Э, Ром! Скорее нам это все сниться.
--Леночка, ученые пришли к выводу, что время, которое коты уделяют снам, имеет для них очень большое значение.
--Даже, если детали снов малопонятны?
--Не интереснее ли не во снах разбираться, а в…, - тут Ром сощурился до того, что глаза, почти закрылись, - коты, они, понимаешь, отлично разбираются в людях. Мелочь – мягкий прыжок, раз – и скрутиться на коленях чужого человека, совсем незнакомого, который ничем не приманивал. А с некоторыми я упрямо держу дистанцию. Мое шестое чувство подсказывает мне, чью приверженность я могу использовать.
--Кот, если его разбудить, начинает вести себя, скажем, странновато?
--И ты веришь этим сказкам? Котам, чтобы ты знала, у тебя на родине ставятся памятники!
--Тебя не назовешь скромным.
--Извини. Скромность на службе – причина для увольнения.
Начал крапать дождь. Вообще вся окрестность окрасилась в более яркий цвет. Но здания, деревья оставались такими же размытыми, поднятыми в небо. Только разве есть надо мной небо?
--Ром, в подземелье бывает небо?
Он остановился. Внимательно посмотрел мне в лицо. Вместо ответа через несколько минут обратился совсем не ко мне в мыслях. Телепатический зов Рома выглядел чрезвычайно официально:
--Наина! Твое время настало. У меня есть более важные дела.
Я растерялась. Распрощаться с другом посреди призрачных исчезающих улиц?! Что я сказала не так? Чем обидела белого красавца?
--Спасибо за комплимент, Леночка, тут же отозвался Ром. – Ты меня не обидела. С тобой интересно рассуждать и любоваться природными пейзажами. Однако извини, с детства брезгую дождями. И ничего не могу с собой поделать!
Я увидела, как белая шерсть Рома приобретает фиолетовый оттенок.
--Забудь обо мне! – крикнул Ром на прощание. – Думай что я рисунок из твоей школьной тетради.
--Нет! Ты - настоящий! – запротестовала я в синюю пустоту. – Я также не люблю дождь.
--Мне кажется, ты преувеличиваешь, - услышала я голос за спиной.
За мной стояла женщина, похожая на всех женщин в сорокалетнем возрасте, Наина! Снова она появилась, как из-под земли. Фу ты! Под землею, однако! Трудно…
--А может быть, и не так трудно, - сказала Наина. – Когда проходит сеанс психотерапии на основе задания Шефа, мне приходиться раскрывать свои способности. По этой причине наблюдается этакое противоречие в восприятии моей личности. Когда я предстану перед тобой слишком экстравагантной, ты не сумеешь преодолеть себя, сосредоточившись на моей неординарности и опыте, потому что каждая из нас – актриса мелодрамы.
Точно: никогда я так не обижалась! Наина, скорее всего, специально разыгрывала роль.
--Однако…, - я пыталась спорить. – Опыт, имеющийся у человека, не передается. Передать можно только знания, пожелания, приветствия. И я – другая!
--Отлично, - устало промолвила Наина. – Позволь взять тебя за руку.
Прогулки с котами под дождем - продолжение выдающихся снов.
Снов…Снов…
Снова я сплю! Моя голубая комната и мягкая кровать вернули мне ощущение реальности.
--Так Ром – выдумка? – спросила я у Наины, которая сидела рядом со мной.
--Вы думаете? – она засмеялась. – Думайте, но не забывайте, миленькая девочка, что-то важное.
Я даже приподнялась на подушке.
--Хочу правду!
--Правда, в том, что тебя закружил Разноцветный город. Ты полюбила Макса и захотела у него остаться.
Наина говорила так тихо и проникновенно, как в гадком кинофильме про несчастную любовь. Думаю, она получила огромное удовольствие от моей внимательности и невозможности оправдаться.
И я попросила:
--Отведи меня в лес, туда, где вместо «здравствуйте» говорят «день – безразличие». Пусть Встречающий проведет меня к своим. Я хочу не знать ничего! И жить по-за Добром и Злом.…Потому, что все смешалось. Я запуталась.
Она вздохнула.
Мне хотелось добиться. Чего? Не знаю. И я начала издалека:
--Вы не понимаете, я обещала Геровичу ожидать его на опушке…
И прорвалось! Долго рассказывала Наине о Михаиле Константиновиче, о наших приключениях, о звездах на длинных ножках, которые свалила в кучу в лесной чаще под ель. Рассказывала о фосфоресцирующем прямоугольнике на стене серого дома и о красной папке с металлическими уголками, и о синем троллейбусе, и о своем невыполненном обещании проведать бабушку, которая, быть может, заболела...
--Все, горе мое, хватит! – решительно произнесла Наина. – А то чего доброго пожалует пан Викунья. А мы секретничаем, и даже о бутербродах не позаботились.
 Мы таинственно переглянулись. И вдруг…рассмеялись сами с себя.
Я выговорилась. И была благодарна Наине, что она во время моей исповеди не задала ни одного вопроса. Да и что мне оставалось? Даже на вопросы к себе у меня ответов не существовало.


--Я очень рад, сударыня, что вы откликнулись на мое приглашение!
Фед старался быть галантным кавалером. Он поцеловал протянутую Дарьей Сергеевной руку, попросил извинения за рабочую обстановку своего кабинета.
На самом деле не кабинет поразил Дарью Сергеевну. На тех, кто впервые попадал в Подземный район Разноцветного города, неизменное впечатление производил цвет голубизны и то, перевернутое подземное небо – спокойное, прохладное, захватывающее.
--Фед, здесь здорово!
--И это не единственное мое достижение!
--О, ты, как был хвалько в школе, так им и остался. Только разве прилично полстолетия не вспоминать свою одноклассницу?
--Прости, Даша! Извините, милая Дарья Сергеевна. Нас когда-то объединяло одно увлечение астрономией, а потом дороги разошлись, каждый был занят своим делом. Я многое переосмыслил в жизни. Временами допускаю ошибки…
Фед минуточку помолчал. Ну не рассказывать же ему, в какую историю по его вине попала Дашина внучка?!
--Стечение обстоятельств заставляет выглядеть не совсем привлекательно…
--Не мудри, а, Фед? – Дарья Сергеевна бросила дружелюбный взгляд на него – высокого худощавого, с черными усами, с аккуратной прической. Хорошо отглаженный, по фигуре костюм. Галстук… Очки в тонкой оправе. А за стеклышками, в глазах прыгают хитренькие чертенята!
--Мы, Фед, никогда не собирались просто так. Теперь же ты использовал давний прием – уже и забытый мной пароль экстренной помощи. Так что случилось в твоем царстве? Рассказывай!
--Нет! Я лучше покажу!
Фед подошел к стене, и она раздвинулась, покинув проход. Как только Даша переступила вслед за хозяином желтую линию на голубом полу, стена неслышно стала на место. И тут же небольшое помещение кануло в темноту.
--Это моя лаборатория, - сказал Фед. – Прежде чем включить свет, попрошу тебя не удивляться, не интересоваться непонятным. Все, что нужно, я объясню тебе сам.
--Так и должно быть, фокусник! Я давно не интересуюсь в этой жизни ничем, кроме телесериалов.
--А за что они тебе нравятся?
--Фед, ты же сам когда-то утверждал, что самое интересное занятие для землян – подсматривать за чужой жизнью. Через замочную скважину, ящик телевизора, телеэкран, монитор, окно. Твоя акция борьбы с этим явлением не имела успеха.
--Как для кого… Ты, конечно, шутишь. А вообще…
И Фед поднял руку вверх. Комната в миг озарилась ярким светом. Тем более шокировали черные стены с непонятными рисунками не то ступенек, поднимающихся вверх, не то полос в правильном геометрическом порядке. На полу отсвечивал, поделенный на сегменты, круг. Какие-то буквы, фигуры людей, ряд пробирок, коллекция извилистых кореньев неизвестных растений.… Все это придавало помещению сумрачность и никак не сочеталось с теми красками, что господствовали за тонкой перегородкой.
Дарья Сергеевна, пораженная увиденным, застыла на одном месте.
--Теперь смотри! – промолвил Фед, махнув рукой.
Черная стена превратилась в огромный экран.
Между красных камней пробирался человек. Он с упорством поднимался в гору, зажав в руке (на всякий случай) нож. Продираясь через какие-то колючие кусты, не срезая веток – прижимался к каменной поверхности и полз. Пробитый телом коридор, тут же запахивался растениями: они, как стражники, с великой неохотой пропускали человека, но отступали перед его настойчивостью.
--Мне только кажется, что это невозможно.… Есть только один способ спасения – начать! – пробормотал отчаянный путешественник-скалолаз. – Силы обязательно найдутся. Следующий шаг – моя настойчивость! Клянусь довести задуманное до конца! Они все будут знать, кто такой Герович…
--Герович?! – ахнул Фед.
Дарья Сергеевна с удивлением повернулась к своему бывшему однокласснику. Она сочувствовала человеку, которому приходилось так пробивать себе дорогу к неизвестной цели. И не знала Геровича. Однако его слова западали в память и тревожили.
--Пока раздумываешь, возможности представляются равнозначными, - доказывал тем временем красным камням бедный Герович. – Я падаю, но продолжаю восхождение!
Его лицо покрывали и пот, и кровь. Ослепленный, он врезался в острые выступы неровной, укрытой колючками, поверхности. Каждый шаг сопровождался болью и добавлял ран.
--Нельзя просто желать – нужно делать…
--Он сам себе режиссер, - прокомментировал Фед. – Я за него боюсь!
Однако картина на стене изменилась. Строение, скрытое колоннами и полуколоннами оказалось перед подчистую вымотанным бродягой, столько прошедшим и, странно, нож из руки не выпустившим…
Фед внимательно всмотрелся в Дашины глаза. И оборвал кино, совсем, как щелкнув пультом телевизора.
--Планета Жестуния. Параллельный мир номер один. Даша, я увидел новое. Для себя… Нужно подождать развития событий. А для тебя у меня приготовлены еще две коротенькие серии фильма под неоригинальным названием «Жизнь и деятельность». Ты не против?
--Если хоть одна серия наведет меня на мысль, как тебе помочь и в чем, я не осмелюсь спорить. Я хочу избавить тебя…
--Дашенька, если бы меня…
--Вот в этом весь ты, Фед. Ни за что не признаешься!
Стена засветилась, не дав договорить. Даша охнула от неожиданности: демонстрировалась…ее квартира!
Что за кино? Теодор спал в зале на диване, вольно раскинувшись. Даша глаз не могла оторвать от этой сцены семейного покоя, ее неизведанного. Нежность охватила сердце. Как хорошо, когда квартира не пустая, даже в отсутствие хозяйки и полниться дыханием любимого человека!
--Чудеса! – умиленно прошептала Даша. Она вспоминала, не оставался ли когда-нибудь Теодор ожидать ее в квартире. Да так и не вспомнила.
«Может им лучше жить вместе в Разноцветном городе? – думал Фед. – Стоит подсказать эту идею заработанному Начальнику. В конце концов, достаточно лирики!».
Картины на стене снова пропали, чтобы на этот раз «кинозал» оказался залитым голубым светом. Экран превратился в легкий флер. За занавесом Лена, устроившись среди больших и маленьких подушек, сидела на широкой кровати, потягивала с чашки горячий напиток и объясняла пожилой женщине:
--Понимаешь, Наина, я не могу пить чай вот так с чашек. Горячий, он жжет мне губы. Поэтому обычно я пью чай с блюдечка. А как-то в мире Альфа-зэт…
--Где?! – побелела Дарья Сергеевна.
Фед быстренько прервал сеанс. Подхватил на руки подружку, готовую рухнуть на пол, и вынес из лаборатории. Стены спрятали тайну ясновидения Председателя Планетарного Совета. Приближалась минута наибольшего волнения и развязки запутанных событий.
И не обращая внимания на многочисленные вопросы Даши, почувствовавшей себя лучше после принятого эликсира, Фед молча стоял около окна. Он пробивался в сон Начальника. Надо же, работничек, запамятовал о своих обязанностях. Непростительно – договориться о свидании с любимой женщиной и забыться в сладком сне. Старость какую-то выдумал на задании! Нет, лирика никому не идет на пользу, как и самосожаление.
--Теодор! – телепатический зов, наконец, достиг адресата. Фед с облегчением вздохнул. – Мы с Дашей ждем тебя в моей резиденции. Поторопись, иначе твоя жизнь перемениться без тебя!
Фед нарисовал пальцем на запотевшем от дыхания стекле остроконечную звезду. Вмиг звезда начала расплываться и исчезла.
--Недолговечная, - саркастически промолвил Фед. – Закон «Теперь на Теперь» приобретает очертания прошедших времен. Как не вертись, эмоции не отменяются.
Дверь отрылась, и Теодор бросился к Даше. Но Фед первее, чем он смог опомниться, молнией сиганул от окна и встал между двумя влюбленными.
Пораженная невероятным появлением человека, который должен быть на другой планете, Дарья Сергеевна не могла произнести ни слова. Потом сняла с пальца перстень.… Но ведь! С помощью волшебного украшения, небось, сама попала в мир Альфа-зэт. Не раз наблюдала появление и исчезновение Теодора. Чему же изумляться?
Наверное, ни Теодор, ни Фед не ожидали такого звонкого смеха. Даша видела их растерянность и хохотала еще звонче. Перстень протянула Феду и сказала уже совсем серьезно:
--Приветствую! Собрались шутники. Теодор, ты не знаешь, мы с Федом учились в одном классе. Фед нахально списывал у меня диктанты и контрольные работы. А когда я отвечала урок с места, препятствовал, нашептывая: «Попроси «неудовлетворительно»! Попроси, ты же умеешь!» Ну, я научилась. Прошу говорить прямо и открыто, ничего не скрывая и не откладывая.
--Подождите, мне также нужно сказать… - Фед посмотрел на Теодора. – Даша, я недавно узнал, что Лена твоя и его внучка.
--Я узнал про это еще позже, - буркнул Теодор
А Фед продолжал:
--У вас талантливая девочка, что и говорить. От рождения она владеет способностями жителей двух параллельных миров. Легко открыла коммуникационный канал восприятия действительности и перемещения в пространстве. Легко входит в контакт с обитателями других планет, понимает язык живого мира. Отлично ведет себя на Траке Времени, неизменно возвращаясь в свое измерение. Эти способности в мире Альфа-зэт можно переписывать как обычную информацию для запоминания. Мало того, информацию можно использовать в любых целях – на добро, на зло. Я понятно говорю?
Даша кивнула.
--Лена открывала свои способности постепенно. Однажды это все ровно случилось бы. Может, не так, но… Вы иначе считаете? Да не в том главное! Сегодня нельзя допустить, чтобы кто-то использовал этот талант, на какие бы там ни было цели. В жизни всему свое время. Иначе нарушится равновесие между мирами…
--Стойте! – крикнула Даша. – Что имел в виду Герович, когда говорил, мол, главное – начать?
Теодор обхватил руками голову. Сказал:
--Я догадываюсь. Только вначале признаюсь: я звонил Максу, а разговаривал с Геровичем.
Фед аж завертелся в своем кресле, низко-низко склонился к Теодору. Он сидел рядом (Даша сидела дальше и не могла слышать всех слов, высказанных шепотом).
--Шансов почти не осталось…
Фед заговорил для всех, покинув признание Теодора без комментариев.
--Лена в полной безопасности. Она у меня в гостях. Даша, ты не против?
--Я…
--Увидеться? Пожалуйста, не теперь, Дарья Сергеевна! Дашенька, тебе, золотце, надлежит выполнить архиважную задачу. Кстати, вместо Лены.
--Леночка не справиться?
--Справилась бы. Только у безнадежно влюбленных нет интереса к человечеству, потому что…
--Лена влюбилась в робота, - перебил Теодор долгие рассуждения.
--Как? В робота.… Такого не может быть…
--Вот и я думаю также, - Фед улыбнулся одной из своих самых привлекательных улыбок и пригласил друзей обсудить план первоочередных действий. – Мы используем силу любви в основе нашего авантюрного плана. Кто не согласен, прошу вначале выслушать…


Что касается количества людей, с которыми встречался по жизни Макс, то их было много. Память принимала и стирала имена, качества, поступки. Насколько роботу известно это имя Лена…пробел…Лена, ее необходимо уничтожить! Тогда Герович не набрался терпения дослушать фразу до конца. Обрадовался. Чему? Перебил. Зачем? Будто забыл, что машина устроена по более качественной и правильной, не однажды проверенной и перепроверенной модели! Сбоев в памяти при выдаче информации не допускается. Это предусмотрено программой. А Герович, хоть и разработчик, действовал обычным способом… Возбужденный, нервный, переутомленный, напуганный…
Полноценного человека не существует! Факт, в котором Макса убедила его железная логика. Но существуют люди, обладающие могуществом, недоступным киберам. И Лена…
--Мне известны ее секреты, повторял Макс, шагая по улице Разноцветного города. – Информации одинаковой, под одинаковым заглавием не может существовать в двух экземплярах. Я уничтожу Лену, а сам получу право на вечность, возможность побывать в любом месте Вселенной и выполнить следующее задание. Тогда я направлюсь на Жестунию. Мая чистая память без перенапряжения, значит, без опасности для центров моей жизнедеятельности, сумеет полно и качественно принять новый объем информации на любую тему.
Конечно, во всемогуществе Макса существовал недостаток. Если бы он был живым человеком, то врядли усваивал бы пунктуальность и последовательность собственных действий с таким старанием…
Вдруг дорогу киберу заступил пан Викунья. Голубоглазый, стройный, с волнистой гривой светлых волос, он смотрелся рядом с кибером очень эффектно.
--Белиберда, мальчик! – Викунья не собирался приветствовать робота. – Ну вот, из чего ты взял манеру задумываться по любому поводу? И повторять в памяти какую-то мерзость? Где радость, где удивление? На ночной улице ты встретил человека, относящегося к тебе с любовью и уважением.
--Иначе не бывает, - равнодушно ответил Макс.
--Еще как бывает! Ты же сам, вот признайся, не на танцы собрался.
--А тебе дело?
--Дело, коль задаю вопросы. Вместо того, что б загромождать свою голову планами убийства, в конце концов, подумал бы о себе. Не быстро ты развиваешься со своим кибер-прошлым!
--Считаешь, трагедия?
--Не трагедия, все одно – мерзость!
Макс внимательно следил за каждым жестом, каждым словом незнакомого ему человека и убеждался: что-то тут не так. Чем-то отличается случайный встречный от других людей. Только чем?
--Неужели твоя жизнь такая даровщина, что ты на всю улицу обзываешь меня злоумышленником и убийцей да нисколько за себя не боишься? – наконец с издевкой поинтересовался Макс.
Ответить пану Викуньи не удалось, потому что в этот момент началось настоящее сумасшествие. Волшебный, сияющий, блестящий свет, среди разноцветья которого они прогуливались, вдруг вспыхнул как порох. Пламя было фиолетовым, и оно не обжигало, а распадалось в высоте на мелкие снежинки и падало снегом. Лицо Макса побелело от ужаса. Его внутренние системники били тревогу.
--Что это такое? – закричал Макс.
--Жители Разноцветного города переосмысливают реальность!
--Как? На это есть руководитель, царь.
--Именно! У каждого жителя Разноцветного города свой царь в голове.
--Схема?
--Если хочешь… Тебе так удобней. Нет, на самом деле, никакого царя. Цари, они также люди, незащищенные от зависти, болезней, стремления к наживе любым способом. Их власть называется – работа. А люди в воображении создают Образ. Затем выбирают краски, размалевывая реальность. И суждения каждого – единственно достоверны.
--Мы, роботы, наилучшей конструкции. Умеем все делать правильно, по программам. Никаких отклонений и самодеятельности! Человекороботы не могут допустить переосмысления реальности, а значит, сбоев в программе. Видно, руководитель не позаботился об установке, достойной его личности, защитной системы?
Пан Викунья, верно, не собирался ввязываться в подробности.
--Иди за мной, Макс! Шанса на спасение у тебя больше не будет. Смена расцветок меняет устоявшийся ритм жизни. Кто знает, имеют ли возможность выжить в такой ситуации типы наподобие тебя?
Вокруг вспыхивали костры. Здания тонули в фиолетовом, выглядывая нежными полевыми цветами среди роскоши огромных языков – щупальцев. Богатырские лепестки сжимались в бутон, поглощая разноцветье вычурных архитектурных усилий, не обращая внимания ни на оригинальность форм, ни на неповторимость расцветки. Буквально за минуту за спинами наших героев оказались снежные заносы. Не глядя на полное отсутствие ветра, фиолетовые сугробы не переставали волноваться. И тут один из них полностью накрыл Макса. Он выстоял на ногах, не упав, когда фиолетовая лавина помчалась дальше, оставив на одежде обоих путешественников огромные пятна, как от воды. Макс уставился в землю своими серо-серебристыми глазами, и они…светились! В зрачках блеснула ртуть.
Нужно было принимать срочное решение. «Подземный район, Фед!» - мгновенно решил Викунья.
--Закрой глаза! – крикнул роботу. И потянул за собой его онемелое тело.
Макс послушно выполнил приказ. Еще через минуту он почувствовал внутри себя небывалую тишину. Абсолютное безмолвие! Не тревожила никакая задача, не сигнализировали об опасности стражники охранного приспособления, им же для себя недавно разработанного! Такая прелесть! Такое отсутствие звуков, стремлений, даже намеков на их существование…
--Нет ничего! – твердо промолвил Макс. – Мгновения превратились в вечность. И меня никогда не было. Но я не полностью искренен, потому что я есть.… И хочу быть!
Понятно, пан Викунья знал, как устроены киберы. Временной сбой в системе машинного мышления не ввел его в заблуждение. Наоборот, нужно было торопиться. Пока к Максу не вернулась память. Пока он, как послушное дитя, держится за руку и не пытается вырваться. Конечно, с роботом не все в порядке. Тем более, какая ему разница, где оказаться теперь, после воздействия стихии? Хотя Макс, на самом деле, отличный механизм. Его жизнедеятельность продолжается. Пусть даже снежный пожар постарался, и то-другое в кибер-программах повреждено…
Однако в Разноцветном городе им – и роботу, и человеку – встречным на темной улице, обоим, нужно было выбирать: сгореть или изменить установки. Викунья был почти уверен в том, что у Макса новое мировосприятие. Не являлось секретом для голубоглазого помощника Феда и то, что совсем недавно кибер прошел профилактику. Может и перепрофилактику.… Недаром же Макс бредил сумасшедшими идеями! Кто разберется теперь в его настройках и сумеет определить направленность будущих действий?
--Открой глаза, Макс! – Викунья произнес это устало и безнадежно.
Лучше новый механизм, чем испорченный старый. А тут, если, что-то и совсем полная неизвестность! Но перемещение завершилось без приключений. Самое обычное!
Викунья переживал напрасно. Робот открыл глаза и зажмурился: окрестность залита ярким голубым светом. Кое-где плывут в воздухе, развеваются разные оттенки синего, будто вуальки. И… Что это? Выцветший фиолетовый! – отзвук жажды духовных перемен, когда очень хочется привлечь и оказывать влияние на других…
Робот вздрогнул, вдруг ясно почувствовав и восприняв этот колор красок и желаний. Таращился на строгие строения, возникающие в высоте, пялился на каждый камушек под ногами. Не мог спокойно пройти по тротуарной плитке и не оглянуться десять раз назад. Пан Викунья буквально извелся, но не сделал ни одного замечания своему спутнику. Наконец у робота прорезалась речь:
--Такое чувство, что я вернулся домой!
--Макс! – угрожающе помахал кулаком Викунья. И прибавил шагу.
--Но… Я здесь когда-то был!
Слова канули в молчание.
Не обращая внимания на душеизлияния и открытия до «не могу» устаревшей компьютерной «светлости», Викунья быстро приближался к Резиденции Высшего Планетарного Совета. Сомнений не возникало: киберу, который едва успевал вслед, ничего объяснять не обязательно. Разве…
--Макс, ты находишься в Подземном районе Разноцветного города!
--Под землею?! Так я утилизирован? – робот остановился, оглушенный первой четко воспринятой им информацией.
--До утилизации еще не дошло! – засмеялся обрадованный такой реакций Викунья. – Не волнуйся, Макс! Ну, чего ты? Нет же никакой опасности для твоей жизни. Ты, на самом деле, однажды побывал здесь. Я желаю, чтобы твоя память оживила тот отрезок времени. Вот и вожусь тут с тобой, как с расстроенным кибертенком. Ты же хочешь продолжать свое существование, так? Каждый механизм при этом знает свое предназначение. Не представляю, как машина может не знать! Ты чувствуешь, что наступает пара знать?
Как же хорошо чувствовал себя Макс в незнании! Как жаль расставаться с моментом тишины и чистого спокойствия! Приятно открывать в себе память дома.… О! А это.… Это далекий сигнал тревоги ноет с самой центральной С-грамы!
--Я боюсь, - сказал Макс.
--Чего ты боишься? – вскинулся Викунья.
--Бездействия, - промолвил Макс.
--Не терзай себя излишними рассуждениями. Что, по-твоему – бездействие?
Они поднимались уже на третий этаж по голубой лестнице здания Резиденции Высшего Планетарного Совета.
--А может, это – покой? – вопросом на вопрос ответил Макс.
Викунья решительно открыл дверь. Складывалась совсем не та ситуация, когда требовалась просьба о назначении встречи с высокопоставленными лицами. Вспотевший Викунья, с растрепанными волосами, с какими-то фиолетовыми пятнами на элегантном костюме для официальных приемов, с отчаянием на лице, показывал рукой на, казалось бы, равнодушного и безразличного ко всему Макса.
 Объяснения потребовались разве для одной Даши. По этикету ей было неудобно присутствовать при разговоре. Даша, оценив ситуацию, крутнулась на каблуках и ушла в противоположном направлении в самый дальний угол большого, на весь этаж, зала. Нет, лишней себя не чувствовала. Просто остановилась около открытого окна, и так вышло, не нарочно, ее закрыла штора.
Кто бы мог подумать, что сама судьба решила внести поправки в служебный этикет? Поразительно… Дарья Сергеевна повернулась – и глаза в глаза столкнулась с Максам. Растерянно и с какой-то надеждой, он смотрел на нее и молчал…



Герович добрался! Строение, окруженное колоннами и полуколоннами – храм Мудрости жестунцев – рядом, шаг ступить! Михаил Константинович осознавал: ровно шаг отделяет его от излюбленной мечты, единственной идеи, достойной его ума, возможностей. Еще шаг – и жизнь изменится неузнаваемо, пусть сердце и сжимается перед новым этапом…
Обессиленный Герович распластался на земле, в восхищении от торжественности будущей минуты. Слезы радости стекали по щекам, что справился, добрался. И они, те слезы, смывали позор изобретателя. Какому еще изобретателю на свете довелось услышать, что он изобрел абсолютную ненужность? Мало того, ненужность превзошла в знаниях своего создателя.… О! Собранный Макс! Он сумел своим умом спасти себя от неоспоримой, даже во сне не допускающей прекословий, самой полной на свете, власти.… Надо же, доморощенный изобретатель! Ему – только представьте! Кибер-механизму! – понадобилась охрана. А как выдержать проявление заботы? Создателю машинного системакапсулированного ума требуется отдых на морских пляжах.… Вот где ошибся внимательный металломаразматик!
 Герович из тех, кто умеет признавать свою ошибку. Даже, если провозился с ней – ошибкой – добрую половину жизни!
--Я справлюсь! Смогу на этот раз без просчетов! А ты…
Михаил Константинович Герович от жгучей обиды аж привстал, оперся на окровавленные руки. И тут только заметил, что так и не выпустил из пальцев кухонный нож.
--Вот как… - вырвалось у Геровича. – Я, оказывается, не соображая, собрался обороняться!
Тут же оправдал себя:
--Я – не робот. У меня – инстинкт, а не заложенная в глубь подсознания необходимость.
Резко поднялся с земли и инстинктивно оглянулся назад. Чудесный пейзаж с петляющей и плавной рекой простирался перед глазами. Вымотанный до последних сил человек невольно залюбовался, появившейся из неизвестности панорамой – красочными деревеньками и городками. Они тонули в зелени, показавшейся, видно, после недавних ливней. Почему-то Герович это отметил и пытался найти что-то занимательное в каждом повороте реки, когда разнесся дикий крик. Так могло кричать испуганное дитя…. Герович вздрогнул, побледнел и в ужасе сделал шаг назад. Молниеносная догадка выстрелила своей простотой и неимоверной искренностью в самое сердце: «Я выбрал не тот путь для восхождения! Сам сделал его таким нелегким!». Что теперь кричать и кусать локти от собственной глупости и бессилия?
Герович мгновенно повернулся лицом к храму, схватил нож, который валялся под ногами, железной хваткой. Сквозь зубы вытиснул в пространство:
--Что задумаю – сделаю!
Никто не видел бешенства и решительности Геровича. Он, единственный человек, на вершине горы Аэол мог бы без сожаления столкнуть вниз любого другого, возникни тот рядом. Презрительная гримаса искривила лицо Михаила Константиновича. Никто не узнал бы в нем теперь вежливого соседа по троллейбусу, увлекающегося детской непосредственностью или друга, что не побоится неожиданностей в кафе. Однако…
Этот храм был самым внушительным из всех, построенных в Галактике. Когда-то он принимал и вмещал сразу до восьми тысяч представителей разных параллелей. Каждый из получивших приглашение на Жестунию брал с собой как можно больше сопровождающих, чтобы не выглядеть одиноким.
Одних влекло сюда обычное любопытство, другие желали показать свое величие, третьи рассчитывали встретиться с друзьями и поговорить о делах. Здесь разрабатывались захватнические планы, выгодные договоры, ученые делились своими наработками. Собирались на Жестунии и просто авантюристы. Однажды кто-то из уважаемых гостей позволил себе охарактеризовать местных обитателей, как людей с ограниченными возможностями. И с той поры гора Аэол надежно оберегала свою недоступность, а храм – тайны.
Герович с трудом потянул на себя массивные металлические двери и ступил на порог, чтобы тут же остановиться. Но не растерялся…
 Храм был наполнен людьми. Они обступили большой костер посередине храма. Огонь сигал до самого потолка, который терялся где-то в высоте. Но пламя было ровным, высоким, каким-то ненатурально жутким.
       Нужно было сконцентрироваться, сосредоточиться на телепатическом восприятии того, что происходило. Услышать! Геровичу это удалось не сразу. Он покраснел, обливался потом, смирился с тем, что ничего не получается. И вдруг в голове резануло:
--Проклятые переувеличители! – внушительным голосом читал человек в белой одежде. – Удалось перетянуть заразу на соседние планеты. Ими написано множество книг, умножающих эту эпидемию. Против существует только одно средство: жечь! Бросать в огонь книги и тех, кто виноват в их распространении. Высокородные лорды, паны, господа, борцы за лучшую Галактику! В мире не должен нарушаться покой из-за всплесков эмоций. Сжигать! Книги, которые волнуют и заставляют думать. Книги, вызывающие энтузиазм владеть и добиваться бездумного поклонения, воспитывать непомерные амбиции и ненависть к жизни. Бросайте написанное в огонь! Мудрость сохранится в жестах! И жесты умеют усмирять эмоции. Я проклинаю и заклинаю огнем переувелечителей!
Как только прозвучало проклятие жестунца, книги начали лететь в костер. Их обложки крыльями раскрывались в полете, легкими перьями опадали закладки – свидетели того, что книгу когда-то берег читатель и помечал для себя наиболее важную и интересную информацию. Показалось или подвело воображение, но Герович заметил в бумажном множестве свой последний, незаконченный труд «Роль личности в истории и неограниченная власть». Он не мог больше смотреть на это издевательство. Не мог слышать! Телепатические способности теперь казались карой небесной.
«Я спрячусь за колоннами и арками храма! – подумал Герович. – Тут должны быть альковы. И алтарь.… А когда закончится их инквизиторское мероприятие, я подойду к тому жестунцу в белом. Я выскажу свои ощущения…
--И ненависть, - услышалось со стороны.
Другой, не тот жестунец, также в белой одежде, но с треугольным медальоном на шее, стоял рядом с Михаилом Константиновичем.
--Ко…когда в…вы появились? – вопрос Геровича никак не стыковался с добродушной и по-детски открытой улыбкой жестунца.
--Вы позвали меня. Я и пришел. Вы же согласны с тем, что во Вселенной гостеприимство не отменялось?
--Да.
--Хоть вы к нам и не совсем в гости, однако без нашей помощи вам не обойтись.
--Почему вы так думаете?
--В самом деле, я думаю, а не произношу. Мы разговариваем с вами методом телепатии. И поэтому ни одно ваше стремление не останется для меня секретом. Кстати, отдайте мне нож. Пусть и предназначенный для нарезки салатов. Никаких предметов, вещей не могут иметь при себе те, кто входит в наш храм. И без них каждый человек владеет непомерным богатством – самосознанием, умом, собственной честью и моральным законом.
Михаил Константинович протянул свой кухонный нож жестунцу. Тот взял этот странный предмет обороны от неизвестных врагов. Нож, как коснулся ладони, тут же вспыхнул бенгальским огнем. Жестунец с улыбкой потряс рукой, избавляясь от невидимой пыли.
--Ну вот, дорогой Михаил Константинович Герович, человек, который сумел подчинить эмоции в сфере женской любви, человек, который замахнулся владеть народами с помощью кровавой силы и инстинктов, милости просим! Пожалуйста, на экскурсию!
И они двинулись в глубь огромного жестунского строения. На ходу добровольный экскурсовод заметил:
--Мы не сомневались, что однажды вы навестите нас. Тем более что ваш Макс…
--А вы знаете Макса? – не смог сдержаться Герович.
--О-о! – засветился жестунец, - Макс по своей конституции – передовое изобретение. Этот кибер – разработка будущего.
--Да, спасибо за понимание! – изобретателя очень обрадовала похвала с уст жителя обособленной планеты, - Правда, Макс не совсем то, что мне хотелось бы.
--А мы немного помогли Максу. Обидно, когда кто-то настолько не способен думать сам, что при случае и погибнет по схеме.
Герович вдохнул, а выдохнуть не смог. Несколько мгновений при попытке хватануть воздух острая боль пронзала сердце. Наконец боль прошла. Михаил Константинович смахнул холодный пот со лба и твердо заявил:
--Не возражайте мне, это вы натворили беды с Максом. Вы превратили его в развалину, которая поддалась воздействию эмоционального поля какой-то девчушки. Вы помогли ему смастерить оборонительное приспособление для его систем.
--Вот видите, Михаил Константинович, вам ничего не нужно объяснять. Вы сами все знаете.
--Все да не все! Макс придет на Жестунию, чтобы выполнить мое новое задание. Кибер перенастроен. Ваши старания пошли прахом!
Жестунец улыбнулся, очень спокойно наблюдая за Геровичем. А тот и скрывать не собирался крайнего нервного возбуждения: выкрикивал что-то непонятное, брызгал слюной, взмахивал руками, пробовал доказывать.
--Макс никогда не появится на Жестунии, - отпарировал, наконец, человек в белой одежде. – У кибера заблокирована память о нашей планете.
--Как? Почему он не сообщил мне об этом? Кто смог?!
--Михаил Константинович, успокойтесь. Тем более, мы пришли на святое место в храме. Робот не может владеть информацией, подобной нашей. Роботам одинаково как ей распорядиться. Макс вернулся с Жестунии только потому, что ему одинаково, о чем запоминать и как использовать. Лучше – ничего не запоминать.
Герович не понял последних слов. Оцепеневший, он застыл перед высоким алтарем. Строгость и простота вводили в состояние онемения. За тонким прозрачным стеклом высокой чаши пузырями переливался…огонь. Он вскипал и опадал, поднимался и вылизывал стенки чаши, и лопался, и разлетался.
Минута онемения длилась. Служитель храма нарушил молчание первой фразой:
--Если ваша заповедь – свет и благотворительность, вы можете сделать первый шаг к восхождению…
--Я преодолел восхождение, - зло огрызнулся Герович. – Так близко к цели – и снова условия! Я преодолел собственное поражение со своей научной компетенцией… Он, Макс, изобретатель Макс…с вашими доработками потребуется разве в Ботаническом саду. Еще увидите! Чтобы мечты ботаника расцветали и распространялись черепашьими темпами!
И такая обида захлестнула Геровича, что он завыл звериным голосом. Прямо перед алтарем, где разбукечивался огонь Знаний…
--Я – самый несчастный! Понимаете, она не оценила моего таланта. Виктория! Смогла радоваться! Забыла, что на чужой беде счастья не построишь. Я вернусь…
--Зависть закрывает вам глаза! – заметил служитель. – А самоедство сжигает душу. Вы не чувствуете, как корчиться на огне самоедства ваша душа? Зачем выступать в роли инквизитора для самого себя? Как тогда сделать мир вокруг хорошим и спокойным? Как видеть незамутненными и правильными общечеловеческие истины?
Убедившись в том, что нет смысла в объяснениях и помощи, служитель попробовал применить силу и оттянуть Геровича от алтаря. Ничего не получилось! Герович не слушал. Он перебирал грехи – свои, чужие. Он оправдывал и наговаривал. Грозился отомстить силой знаний и просил ее. Помилуйте, Знания так близко! Так просто! Ну, хоть одну капельку!
И тут огонь вздыбился, малюсенькой росинкой выскользнул за край чаши. Красиво и совсем неслышно опустился на сложенные в мольбе человеческие ладони. Фигура Геровича начала таять с поднятых ладоней. Она пропадала все быстрее и быстрее, бесследно исчезала и растворялась в воздухе. Через минуту на том месте, где стоял Михаил Константинович, остались черные солнечные очки. Бывает так, что всегда не хватает черных очков в жаркую погоду…
--Его уничтожили зависть, самоедство, а еще непомерные амбиции, - сказал большой белый кот, который неожиданно выскользнул из-за спины служителя.
--Не будем судить, а, Ром? – грустно произнес служитель. – Ты, как всегда, опоздал придти в нужную минуту, возможно, тебе удалось бы переубедить этого несчастного.… Возьми очки, передай их Феду.
--Феду?! – Ром прищурил свои голубые глаза. – Астах! Председателю Высшего Планетарного Совета не нужна вещь на вечную память. Разве Максу?
--Максу? Кибер не помнит больше своего создателя. Создателем станет тот, кто найдет с ним контакт на основании обрывков той информации, что сохранилась.
--Ты не смог до конца разрядить капсулу С-граммы?
--Если бы я сделал это, вашего Макса уже не существовало бы, как и его, что говорить, на самом деле гениального разработчика!
--Прости, Астах, - попросил Ром извинения. – Снова я лезу не в свои дела. Мне поручено передать, что через три дня состоится Планетарный Совет. Ваше присутствие, Магистр Знаний киберсистемоисности Вселенной, обязательно!
       Служитель храма и кот, заинтересованно разговаривая, покинули алтарь. Перед огнем Знаний черным пятном остались лежать солнечные очки – последнее жертвоприношение великого кибермеханика Михаила Константиновича Геровича.




…Дарья Сергеевна была глубоко шокирована, когда повернулась от распахнутого окна и увидела внимательный, по-детски растерянный, полный доверия и надежды, взгляд.
--Вы…Лена? – наконец спросил Макс.
Она покрутила головой.
--Да не так, чтобы Лена, - вмешался в разговор Фед. – Просто ты пробуешь вспомнить одного человека, и вынужден напрягать память, как всякий старательный кибер. Да не хмурься ты так! – насмешливо дополнил Фед. – Можно подумать, что я пытаюсь тебя запутать.
--Именно это вы и сделали, - тихо, по одному слову проговорил Макс. – А я посчитал, что она – Лена…
Викунья подошел к Максу взял его под руку.
--Друг! Мы с тобой только что пережили в Разноцветном городе Великий Пленер. Ты выдержал его, как настоящий человек. Тебе повезло!
И Фед, и Теодор насторожились. От следующих слов робота станет ясно, насколько полно Астаху удалось выполнить задачу, насколько Разноцветный город повредил Максову голову.
Но робот молчал, старательно переставляя ноги вслед за своим доброжелательным спасителем. Викунья усадил его за стол. Фед устроился напротив. Теодор в это время около окна объяснял Даше на ухо:
--Не такой он уж и злодей! А я сам, кстати, однажды принял Лену за тебя. До сегодняшнего дня не уверен: была ты тогда в Разноцветном городе или нет?
--Ай, - отмахнулась Даша, - я вот убедилась, что вы, дорогие, вовлекаете меня в какую-то историю, а какую – не знаю. Фед, начальник, так и задание мне определил!
--Дашенька! – отозвался Фед. – Мне всегда доставало мудрости соединять полезное с приятным. У тебя есть чудесная возможность пообщаться с Максом – нашей гордостью и надеждой.
Макс никак не отреагировал даже на такую похвалу. Он настырно отмалчивался. И все!
Что касается Теодора, то он решил не подвергать Дашу опасности. Мало, какой «план» вымолчит больной Максик. Мало, по каким параметрам роботы определяют сходство, может, вообще не по принципу зрения?
--Поскольку Макс раздумывает, - сказал Теодор, - я предлагаю заняться конкретными делами: пересмотреть списки приглашенных на Планетарный Совет, подытожить числа, выверить факты. Результативность нашей работы зависит от порядка. Несправедливо уделять столько внимания уважаемому гостю, который отмалчивается, как обиженная дама.
Никакой реакции! Макс смотрел в одну точку, и его зрачки отражали убранство кабинета Феда. Больше ничего.
--Так! Знакомая песня Начальника агентства 2-П, - приятно улыбнулся Фед и процедил скороговоркой сквозь зубы: - Отличное предложение, между прочим!
Потом достал со стола бумаги с мелкими цифрами и бухнул целую кипу прямо перед Максом.
--Как бы ты ни опустошил себя, - услышали присутствующие, - можешь не сомневаться: информации на твой век хватит, было бы желание.
--Задание! – поправила Даша.
--Правильно! – отсек Фед. – Теодору и Викуньи надлежит отдохнуть. Погуляйте, уважаемые, на свежем воздухе, если не придумаете стать сторонниками закона «Теперь на теперь» и вернуться со своевременными предложениями. Выйдите из кабинета!
Опустив головы, подчиненные скрылись за дверью. Фед провел их внимательным взглядом. И уже совсем серьезно заметил:
--Даша! Мне нужно также отлучиться на некоторое время. Твоя задача – не дать грустить Максу.
Дарья Сергеевна не успела вымолвить и полслова, как Феда спрятали стены его лаборатории. Теперь настал час разговорить робота. Как-то грустно и жалко было наблюдать за его попытками восстановить в памяти события. «Что восстанавливать, если память, как чистый лист?!» - мысль мелькнула, материализовавшись тяжелым вздохом.
--Мне самой страшно становится, - сказала Даша Максу. – Вот вы приняли меня за мою внучку Лену… Стыдно, конечно, выглядеть такой молодой, чувствовать себя абсолютно никому ненужной, умирать от бездействия…
--Я боюсь бездействия, - откликнулся неожиданно Макс. – Бездействие – это смерть. Смерть – утилизация.
--Макс, - Лена осторожно подбирала слова. – Жизнь, любая жизнь на определенных этапах не исключает подобные определения. Но подойдем к окну, давай?
Робот поднялся со своего кресла и послушно пошел за Дашей к раскрытому окну.
--Смотри, Макс, за окном простирается целая Вселенная. Есть память в цветах, в деревьях, в небе. Она возвращается к тебе строкой любви. Нужно принять эту память и память иных миров, где царствуют улыбки и разноцветье.
--А Лена? – к Максу вернулся его бредовый взгляд.
--Что ты о ней знаешь? – пошла в наступление Даша.
--Это – угроза моей жизни. Дальше – пробел.
--А что ты знаешь обо мне?
--Рассказанное вами. И еще я чувствую энергию, мощную, двойную, которая вас охраняет.
--Все же я неприкосновенная особа! – пошутила Даша и застеснялась. В растерянности дотронулась до щеки, провела рукой по шее. Механически раскрыла свой медальон в форме сердца. И сказала первое, что пришло на ум:
--Если бы здесь был Теодор, он обязательно рассказал бы нам про мой медальон.
--Зачем ожидать Теодора? – вмешался в разговор Фед, за спиной которого приобрели свой обычный вид кабинетные стены. – Я расскажу Максу про медальон.
--Макс, треугольник – символ любви к миру. И Даша, - она забыла! – намеревалась вручить тебе такой треугольник. Она специально доставила для тебя такой подарок с Земли. Чтобы и ты имел двойную охрану. Ты же разработал и ввел для своих системников специальную охранную функцию. Автоматическую. Но не лишней будет дополнительная энергия, основным источником, каковой является элемент кристально чистой любви, своеобразная жизненная сила.
Робот исподлобья глянул на Феда. Оно и без слов понятно, кто же откажется? А Фед бросил взгляд на Дашу, набрал полную грудь воздуха и, волнуясь, продолжал:
--А Лена – не угроза! Лена – любовь, свет мира. Чтобы чувствовать мир, человеку нужно его сначала принять в сердце, как любовь. Тебе проще, Макс! Память заполняется любовью ко всему сущему, ко всему живому. Если тебе объяснить, то бездействие позаботилось лишить всех, кто его ощущает, самосознания.
Кибер ловил каждое слово. Даша в удивлении посматривала на Феда. Ну, экспериментатор, фантазер, кто бы придумал: она «позаботилась» заранее о награде для робота, потерявшего в каких-то переплетах память. И тут.… Среди проповеди или специального урока у нее родилась идея. Даша сама не ожидала от себя подобного:
--Макс, я знаю! Предназначение и назначение твое такое: ты был, есть и будешь космическим статистом! – сказала так твердо и уверенно, что энергичное лицо Дашиного одноклассника при этом вытянулось.
--Федька, ты снова похож на шакаленка с мультфильма про Маугли! – засмеялась Даша.
Макс, между тем, больше молчать не собирался. Для него наступал необычайно важный момент.
--Это есть! Я – статист! – отметил Макс.
Дарья Сергеевна аж в ладошки захлопала. И началось! Ее песня Статистике могла бы стать памятником для будущего, если бы не Фед с его вечным юмором. Надо же, в такой жизнеопределяющий момент, как и в школе, разыграть целую клоунаду!
На самом деле, Фед ничего и не отчебучил. Просто поправил на носу очки, чтобы лучше видеть свою разговорчивую помощницу и потерпевшего от неожиданностей кибера.
--Ого! – только и вырвалось у Феда.
А Даша продолжала «вспоминать»:
--Макс, тебе за столом говорил про твою работу Теодор. Перед тобой положили документы, ты делал по ним отчеты, сопоставлял цифры, факты, результаты, подводил итоги…
--А по какой причине я тогда посетил Разноцветный город? – перебил Макс.
--А-а… - флегматично протянула Даша, - в причинах повезло разобраться твоему непосредственному руководителю – Феду. Он ради тебя не побоялся выдворить своих верных подчиненных за дверь, пройти сквозь стены и вернуться с иного мира сентиментальным и возвышенным. Ты же объяснишь Максу, а, Фед?
--Низко склоняю голову перед вами, высокородная пани! Я не имею права отказать женщине в ее просьбе. Но никто не отменял последовательность при исполнении важных дел. Сначала разберемся в бумагах с цифрами, потом – в путешествиях с экстримом.
       --Фед, перестань шутить. Сейчас не до сантиментов. И ты сам это отлично понимаешь.
--Максу не кажется шуткой наш разговор. Правильно я сказал, Макс?
Макс кивнул. Кажется, он всерьез воспринял роль космического статиста, благодаря находчивости Дарьи Сергеевны. А Фед еще подлил масла в огонь:
--Макс, знания – они создатели пространства существования любой жизни. И сами – охранное поле.
Робот уселся за стол, чтобы заняться изучением поданной в виде таблиц и графиков информации. Но Фед тут же остановил его. Забрал бумаги, нажал кнопку, и не одну, сбоку стола. Нужно же должным образом организовать рабочее место для нового сотрудника! Мониторы засветились зеленовато-синим светом, замелькали цифры и буквы на экранах.
--Ты справишься, Макс? – спросил Фед.
Тихо и ласково звучал его голос на фоне характерного шума приборов, который напоминал Даше шум морского прибоя. Она и представить не могла, что почти пустой кабинет может превратиться, таким образом, в современнейшую лабораторию. Вот бы на Земле условия! И уютность, и продуманное освещение! Но врядли заметил все это Макс. Такое впечатление, что он слился с техникой в один организм!
--Мы тебя покидаем, - Фед не собирался больше тратить время на восстановление памяти кибера. На самом деле, в аналайзерах, которые им заинтересованно изучались в этот момент, удерживалась новая киберпрограмма, разработанная Астахом, Магистром Наук киберсистемоисности с планеты Жестуния.
Погруженный в запоминание робот, занятый делом самосоздания, не произнес ни словечка. А лучшего и пожелать невозможно!
Улица Подземного района встретила Дашу и Феда небывалой тишиной и спокойствием.
--Ну вот, Дашенька, - сказал Фед. – Спасибо тебе за помощь. Никто не смог бы выручить меня в этой ситуации, кроме тебя.
--Почему?
--Вечные твои «почемучки»! А секрет в том, что из нас одна ты имела двойную охрану космического поля энергии отзывчивости и внутреннего света. Этакую необходимость для переустановки роботов и предотвращения неожиданностей… Теодор, он, сама знаешь, когда-то в порыве чувств отдал тебе свой жизненно-необходимый талисман. Я позаботился о замене. Так снова Теодор оставил тебе свой охранный знак, оберегая твою молодость, что наступила так отчаянно! У тебя, поземному скажу, существовало два ангела-охранника.
--Зато теперь один. Большой треугольник ты сам предложил отдать роботу. А это – подарок!
--Оружие! Только благодаря тому, что ты имела два талисмана, Макс утратил способность сначала – действовать, потом – разговаривать. Ничего, оказывается, не происходит просто так. И не нужно сантиментов, Дашенька! Я и сам подарил бы тебе всю Вселенную, если бы не путешественник Теодор. Однако талисманы на Альфа-зэт нельзя раздаривать. Я столько раз спасал Теодора от смерти. Работа у него опасная. Сколько раз грезилась ему простая плита на кладбище. Особенно теперь, в нашем возрасте, когда кладбище превратилось в проспект, где встречаешь множество своих знакомых.… Такова жизнь! Умеет переставлять местами привычное, смеяться над нашей порывистостью и неверием. Вот ты, о чем думала, когда позволила себе влюбиться в Начальника агентства 2-П?
Дарья Сергеевна покраснела. Закрыла лицо руками.
--Фед, робот более тактичен.
--Несомненно! Заложенные первым разработчиком качества не уничтожились. Им придана новая огранка. Кстати, ты сама хорошо потрудилась. Начала с бессмертной любви и вечных ценностей. И прекратил существование былой Макс. Но осталась сказочка, выпущенная в мир Геровичем.
--Какая сказочка?
--Не умеют, Дашенька, люди жить без сказочек. Однако это произведение было создано специально для женщин. Каждая из них имеет в воображении свой идеал мужчины. Макс представлял собой оживленное воображение. Идеал, за которым гоняются, который ищут всю жизнь!
--Макс – робот, и у него нет сердца.
--Как ты любишь не к месту вставлять фразочки! Сказочка все же осталась, и будет существовать. Даже без Макса.
--Думаю, не все женщины соблазнятся на ее сладость.
--Понятно, не все. Ты же избрала своим идеалом Теодора.
--Фед, до чего ты упрямый! Я могу рассказать знакомым, что на самом деле идеал – злая выдумка.
--Ну, и кому ты это расскажешь? Неужели сумеешь организовать кружок по отмене женского идеала на каждой параллели, планете, куда добрался со своей простотой и Лениной помощью гениальный человекоробот-убийца?
Даша побледнела и приостановилась от неожиданности.
--Моя Леночка полюбила Макса?
--Ну, не меня же.… Хотя каюсь, я считал: Лена полюбит Макса, поймет бессмысленность и абсурдность своей любви. Отправиться на Землю. Никогда не вернется на параллель Альфа-зэт. Забудет сюда дорогу. Понимаешь, Леночка знает дороги! С нашими возможностями пользоваться информацией, с людской завистью и корыстью – мы стережемся. Я вижу, ты понимаешь: всему свое время. Так заведено испокон веков! Может, когда-нибудь для человека не останется секретов во Вселенной…
Фед волновался как никогда. Каждое слово давалось ему с трудом. Наконец Дарья Сергеевна решила остановить это страдание однажды намудрившего начальника.
--Ты выполнил свою задачу, Фед. Умеешь исправлять ошибки. А вообще, я сама во всем виновата: замолодилась! Это же ко мне ехала в тот день Лена. И Герович, а не ты организовал первую встречу с Максом!
--Что там Герович! Я же, дурак, мог сразу догадаться, что не оживают просто так роботы, к которым утеряны инструкции. Мог бы я подумать, что и люди в Разноцветном городе пропадают только по определенной причине.
--Твое похвальное желание, Фед, найти, в чем покаяться. Не нужно! Первое Ленино увлечение переросло бы в страсть, займись она статистикой. Но Леночка – уфолог. Так что, никакой тревоги. И не будем вмешиваться.



…Мои несбывшиеся надежды! Они причиняют зло, убивая меня. И самое обидное: я все-все понимаю!
Наина сидела рядом со мной, грустно кивала головой, сочувствуя. Она слышала мои мысли.
Дверь открылась. И в комнату вошел Фед с какой-то молодой девушкой. Чудо! Я через пару минут узнала в ней себя! Без сомнений, очередной бред. Такого быть не может! Но и я слышу мысли. Девушка кричит сердцем:
--Леночка! Солнышко мое, внученька!
--Почему – внученька? – спрашиваю я.
--Знакомься, Лена! Твоя бабушка Дарья Сергеевна Вышинская – собственной персоной, - Фед улыбается необычайно приятно и вежливо.
Мне нисколько не хотелось спорить, доказывать. Я такого тут насмотрелась, что еще одна история добавится, не добавится, какая разница?
--Ага, - пролепетала я, чтобы совсем уже не выглядеть лесной ведьмой в мегаполисе. И отвернулась к стене.
--Пускай подремлет девочка, - сказала моя добрая волшебница Наина. И прибавила, ей-богу, невероятное: - Мы пожалуем к ней в сон. Это, считаю, наилучшее решение.
Только, возможно, я выдумала и Феда, и бабушку. Сон был настолько провальный, что шахтерская шахта в сравнении с ним – вмятина на траве от падения желудя. Ясно, в той тьме я ни с кем не встретилась, а если бы и тянуло с кем-то поговорить, то слова терялись, срываясь с губ. Я не помню. Я разговаривала во сне, но ничего не помню.
Когда проснулась, задала несколько вопросов Наине. Та погладила меня по голове, как совсем маленькую девочку и успокоила:
--Сны забываются.
--Спасибо, Наина! Именно на такой ответ я и рассчитывала…
Викунья пришел под вечер. Такой же стильный, аккуратный, с галстуком-бабочкой и лавиной льняных волос.
--Чему удивляешься? – Он выглядел почти обиженным. – Ты была на моей выставке?
--Я думала, из-за перенасыщения действительности красками, никто не занимается художественным творчеством.
Мое извинение, явно, не так прозвучало, потому что Викунья обиделся. Пожал в недоумении плечами.
--Могучая сила художественного творчества – неотъемлемая часть любой культуры.
--К сожалению, я не умею рисовать.
--И то, правда! Намного проще парить среди радуг. Немало любителей острых ощущений после пробовали писать картины.
--А ты?
--Я не прикладывал никаких усилий. Лихорадочностью и волнением настоящий шедевр не сотворить.
--Естественно, полная глупость! – торжественно подтвердила я. – Однако не в Подземном районе, думаю, проводится твоя выставка?
--В самом центре Разноцветного города.
--Сказала бы я, Разноцветный город в достаточном количестве развлек меня различными ужасами. Хотелось бы поменять о нем представление. И возможно…
--Макса ты не встретишь, - Викунья опередил меня.
--Макса я не встречу! – повторила я. – А, правда, почему?
Викунья подарил мне с высоты своего роста сострадательный вопросительный взгляд. Потом улыбнулся и произнес:
--Хватит лирики! Она не стыкуется. Ты можешь спать еще полстолетия. Шикарное предложение! Но требуется приступать жить.
--Иду! – крикнула я и решительно вскочила с кровати.
Через полчаса я и Викунья выбрались на выставку. Чуть уговорили Наину меня отпустить. И что это за впечатление произвожу я на людей: то им кажется, будто я обязательно сделаю что-то не так, то меня пугает чье-то присутствие и неуверенность.… В мире тьма более интересных занятий, чем изучение моей личности. Кто-кто, а я это знаю с первоисточников.
На первой же картине альфа-зэтовского художника Викуньи, жителя Подземного района Разноцветного города, я увидела…синий троллейбус.
--Думаешь, мое восприятие твоей работы – правильное? – недоверчиво поинтересовалась я.
--Почти уверен. Видишь, этот троллейбус не похож на обычные: он привязан к пространству, а не к электрическим проводам. Понятно, воображение поражает супервозможностями. А если я до этой поры не могу нарисовать маршрут троллейбуса, значит, картину, дополнит кто-то другой. Давай и ты попробуй, а?
--Рано радуешься! Это совсем не картина.
--А то – твое суждение и твое воображение! Вот собственно и вся радость.
--Я не собиралась тебя обижать, Викунья. Но фотоснимок не может быть картиной. Как и фотограф художником.
--Но глянь на другие работы. Я совсем не ради бирок организовывал выставку.
--Все! Считай, я твоя фанатка и…
У меня отнялся язык. Перед глазами, от картины до картины, закрутились знакомые пейзажи.
--Это что? – пробуя сбросить с себя одурь, спросила я у Викуньи.
--Энцелад на фоне колец Сатурна.
--Энцелад открыл астроном Гершель в 1789 году, - прошептала я. – Диаметр спутника Сатурна - 505 километров.
 --Ты отлично разбираешься в цифрах, - похвалил меня Викунья. – А вот – фонтаны с мелких частиц льда и водяного пара.
--Они находятся в районе южного полушария Энцелада. Там тепло, есть атмосфера и вода. Энцелад – единственное известное пока земной науке космическое тело, где вода находится всего в нескольких десятках метров от поверхности, а не отделена от нее глыбами льда.
--Леночка, - Викунья остановился. – Ты скучаешь по работе!
--Нисколько! Я была на собрании энцеладцев перед тем, как они установили свой первый контакт с обитателями Европы – похожего на Энцелад, спутника гигантского Юпитера. Ой, а что за горы видим на этой картине?
--Анды, вотчина моих далеких предков. Высота - 5750 метров, - безразлично молвил Викунья, будто на картине можно отобразить высоту, а к предкам хранить равнодушие.
Дальше шли Альпы, Новая Зеландия, Африка, моя мечта – долина Роз. Город… Городские пейзажи стремительно приближались и неуверенно отдалялись – скорбные и знакомые!
--Ты пишешь свои работы с натуры? – я не могла не задать такой вопрос художнику.
Викунья гордо поднял голову.
--Это основное правило моей работы. Художественные произведения должны соответствовать жизненной правде.
Ох, уж эта, правда! Я загостилась в Разноцветном городе, я переболела им, люблю и ненавижу за то, что здесь пережила. А, в конце концов, может, я выдумала красную папку с металлическими уголками?
Я искоса взглянула на Викунью. Известно, от него свои мысли не утаишь. Как и от любого жителя этого города. А Макс… Макс не знал о чем я размышляю.
--Лена! Ты в очередной раз допускаешь ошибку. Макс знал! Только для этого ему нужно было регулярно посещать алавэр-центр.
--Что?
--Макс записывал твои мысли, как любая машина. А чтобы расшифровать их, необходимо было обратиться в специальное учреждение. Кстати, не мысли интересовали робота!
--А что? Я выпучила на Викунью глаза, будто вот теперь он мог раскрыть мне причину чувств, кипевших и бурливших внутри меня. А он абсолютно спокойно подвел черту:
--Не чувства! Твои способности. Талант читать мысли, отсутствующий у землян. Возможность проникать сквозь стены. Робот знал о твоих путешествиях!
Я страдала, я растворялась в своем отчаянье. Викунья продолжал:
--Ты открыла роботу тайну перемещения по Траку Времени и коммуникационный канал воображения, который позволяет добраться до другой планеты, параллели в считанные минуты. Макс побывал на Энцеладе, на Европе, на Марсе. Там, где бывала ты. И там, где не была – на Жестунии. Эта планета выполняет для Земли очень важную роль, вбирая, аккумулируя и перевоплощая энергию воинственности в энергию сочувствия и милосердия. Своеобразный космический охранник, оберег зелено-голубой Земли, еще неоткрытый вашими учеными. И лучше, никогда бы им его не открыть! Мы приложили максимум усилий, чтобы повернуть события на путь добра. Лена! Робот нейтрализован.
--Утилизирован?!
--Макс выполняет задачу, которую надлежит выполнять машинам. Он не помнит ничего кроме введенной программы.
--Но…
--Он не знает конкретного имени – Лена. В представлении Макса – это свет, момент понимания одной единственной истины: значит, мы живы!
--Ты супостат, Викунья!
--Нет! Я ответственный секретарь Высшего Планетарного Совета, который возглавляет Фед.
--Тот Фед, что смеялся над Ромом и привел ко мне мою собственную копию?
--Леночка, Фед – чудесный человек, землянин. Как на самом деле расценивать его поступки узнаешь позже. Ведь, согласись, ты позабыла, что не Фед представляет выставку межпланетных набросков, а Викунья. Заметь: под каждой картиной светится надпись – «Посвящается Лене!».
Я склонила голову перед художником. Все же его работы поражали не только стилевыми отличиями, а и полным соответствием событиям моей жизни. Сейчас, после потрясений перед каждой картиной, этап моей влюбленности в Макса предстал минувшим и не вызвал душевной боли.
--Спасибо, Викунья! – со всей искренностью и признательностью исстрадавшегося сердца вымолвила я.
Он засветился от радости! Однако тут же глянул на меня вопросительно и тревожно.
--Ага! – подтвердила я. – Мне нужно торопиться. Синий пространственный троллейбус заждался уже любопытную пассажирку и неаккуратную работницу. Ты же проводишь меня до остановки?
Викунья согласно кивнул головой. Он и без моих объяснений понимал, что меня не интересует больше Разноцветный город. Я так мало успела увидеть, хотя много времени прожила здесь. И опять вопрос, в какой системе измерения я переводила, тратила, истязала дни? Почему поддалась этому разноцветью?
--Викунья, позволь спросить еще…
--Последний раз, договорились?
--В Разноцветном городе живет счастье?
--Тут живут люди. И каждый человек может нарисовать себе свое счастье при желании. Счастья не существует в природе. Есть жизнь. Дело, как его обустроить…
Честно, я не поняла ничего! Только тяжело вздохнула: счастье и правда тяжко материализовать. А материализованное, оно называется понятием другого рода. И чего-то будет не хватать человеку, который заимел такое счастье. Грезы? И жаждать, и ожидать всей душой маленькую радость.… Например, остановку на большой дороге…
Наконец я вернулась в свой родной город!



Астах, низко склонившись над Максом, что-то ему рассказывал. Как только кибер успевал следить за словами учителя и цифровым фейерверкам мониторов? Сначала Фед удивлялся тому, что перед ним происходит. Потом окликнул Астаха. Учеба, в-общем, продолжалась без перерывов. Даже, если, что какое разберутся позднее!
--Как дела, уважаемый Магистр? – спросил Фед, вмешиваясь в учебный процесс.
--Отлично! Теперь отлично! Спасибо, уважаемый Управляющий, что своевременно позвали меня, а не доверились старым методам. Макс – оригинальный кибер, разработка высшей марки. С него получится трудолюбивый космический статист. Мы будем всегда знать, кто, когда, в какое время пользуется каналами межпланетной связи. Ко всему Макс станет охранять пути от проникновения недобрых сил. Он, благодаря эмоциональному наполнению былых своих программ, способен сразу распознать ростки злостных намерений, опасных устремлений.
--УН УЧР никогда не проснется в нем?
--Нет! Я думаю, вы успели и до основной перепрофилировки заметить: Макс изменился. Он действовал по-другому после посещения Жестунии. Даже при разговоре старался ничем не обидеть Геровича, своего создателя и разработчика. Конечно, Великий Пленер в Разноцветном городе внес разлад в настройки, сделал свое дело…
Астах детально разбирал самочувствие робота, разъяснял также подробно его новые возможности.
--Я считаю, нам повезло с его реконструкцией…
--Ну, Астах, если бы не ты со своей головой, на Макса давно плюнули бы все. Гореть бы ему ярким пламенем!
--Фед, посмотрите! Макс, как школьник над книгами. Нам бы с вами такое терпение! Буквально через пять дней ему можно будет доверить ответственную работу.
--Под твоим контролем, Астах!
--Понятно! Учитель радуется успехам своего ученика, и он же плачет, когда ученика настигают неудачи.
--Астах, в тебе, оказывается, пропадал педагогический талант!
--Не думаю, - засмущался жестунец. – К парламентскому собранию подготовим первый космическо-статистический отчет!
Вот так! Жизнь Макса при помощи жителя далекой Жестунии началась снова. С чистого листа. Как говорила Лена…
О самой Лене – особый разговор. Тогда Феду довелось долго успокаивать Дарью Сергеевну. Это после того, как родная внучка отказалась ее признать. Очень разволновался Теодор, когда узнал о произошедшем. А Наина, молодец, подсказала выход! Потом еще повторяла, мол, оставайся, Дашенька, в Разноцветном городе с Теодором. А внучка все поймет – кровинка родная! Внучка поверит в сон, пусть хоть что…
Долго рассуждала Дарья Сергеевна над предложением. Даже Сантаяну и Геродота в одно сплела. Как Теодор, так и Фед, не мешали ей делать философские выводы, перелицовывать, как одежду, известные высказывания. Смирились с тем, что Даше не терпелось постареть немедленно, за одну минуту! Ясно, сочувствовали друзья. Только зеркальце да Наина посмеивались. Да уж, полюбила настолько – как и помолодела, береги теперь свое счастье!
Вообще-то, Дарья Сергеевна осталась бы в Разноцветном городе – лишь бы знать, как сложится жизнь у Лены.
--Узнаем, не горюй! – сказала Наина, разрешившая себе отреагировать на горькие мысли новой подруги. – Дашенька, ты не замечаешь: мужчины больше времени проводят в Разноцветном городе. Пора и нам выбираться из Подземного района, помочь добрым людям привести город в порядок после стихийной радости. Его теперь не узнать, так изменился после Великого Пленера.
--А что мы делать будем? – вскинулась Даша.
--Посадим цветы. Как здесь – под землей. За работой и ночь скорее наступит!
--Цветы…
Ни с того, ни с другого Даше вспомнился вдруг Герович. Его упорное восхождение, свидетельницей которого нечаянно пришлось стать в первый день в мире Альфа-зэт.
--Наина, Макс для Геровича был точкой опоры?
--Ну, дался тебе этот Макс, милая! О том, что я говорю, и слышать не хочешь.
--Один философ говорил: «Дайте мне точку опоры, и я переверну мир». А Герович…
--Геровича погубила зависть! Разрушающее чувство. Можно страдать завистью в большей или меньшей степени, но в любом случае она несет заряд отрицательной энергии. Неважно, какой силы эмоции – они сжигают человека изнутри.
Наина помолчала. И прибавила – серьезно и грустно:
--Великий кибермеханик был по-настоящему несчастен. Зависть – это злоба. Негативные эмоции заставляют чувствовать себя изгнанником, неспособным и недостойным идти, достигать, быть сильным. Человек отдаляется от людей. А человеку нельзя жить одному! Есть такой закон. Его бесконечно любит повторять Фед.
--Подожди, Наина! Зависть имеет свой цвет?
--Неужели ты не знаешь? Зависть бывает серой, черной и белой.
--Лучше не признаваться, что знаю, а взять кисти, краски и выбраться на улицы Разноцветного города.
--О, подруги собрались расцветить Разноцветный город? – Фед зашел так неожиданно, что девчонки ахнули. Загадочно переглянулись. И Наина встретила гостя укором:
--Вечно ты нарушаешь философский размах нашей беседы обыденностью своих проектов. Я решительно требую остановить эксперимент по опознаванию давно известных истин. Сейчас не рассуждать нужно, а действовать!
--Вот же разошлась! – любуясь порывистостью Наины, заметил Фед. – Так недолго дожиться до того, что станут обвинять в неправильной продолжительности суток. Девочки, как служебная особа, позволяю вам спуститься ко мне в лабораторию и убедиться, что ваше желание выполнено: на Земле воцарилась глубокая ночь. – Фед засмеялся. – Прошу подготовиться к путешествию во сны…
--Ну, я же говорила, что он не забудет! – взволнованная Наина от радости просто поцеловала «службиста», который принес невероятно важную весть. Даша побежала сразу к зеркалу (не могла же она с лохматой прической явиться к внучке).
Через две минуты примчался Теодор. И всю компанию в один момент спрятали стены Федового кабинета, где размещалась лаборатория…
…Лена спала глубоким сном. Без подушки, как приспособилась с детства. На животе, одна рука заброшена за голову. Одеяло почти съехало. Хорошо, пижама теплая. Но не помешало бы поправить одеяло…
--Иди! – промолвил Фед, обратившись к Даше. – Поступи так, как подсказывает сердце. Смелее! Стоит переступить серебристую линию на полу и…
Дарья Сергеевна не дослушала. Молнией метнулась вперед. Шаг – подняла с пола одеяло, начала укрывать внучку. Слезинка капнула с глаз на руку Лене. Лена повернулась на диване и села, уставившись сонными глазами в лицо своей бабушки. Молчание продолжалось. Дарья Сергеевна от слез не могла приступить к разговору. И тогда в комнате появился Фед. По-хозяйски отодвинул в сторону одеяло и пристроился напротив Лены.
--Когда ты собиралась ехать к бабушке, что она тебе сказала, вспомни, - голос Феда звучал очень добродушно, тихо.
--«Я молодею. Приезжай!»… И без всяких приветов, - Лена сморщила лоб. – «Приезжай, хоть камни с небес.… В твоих жилах течет и моя кровь».
--Лена, бабушка говорила правду. Однажды с человеком может произойти и такая метаморфоза, - Фед показал рукой на грустную Дарью Сергеевну. – А еще настала пора знакомства с родным дедом!
Фед позвал Теодора. Тот стал рядом с Дашей и, кажется, также не мог найти единственно правильных в данной ситуации теплых слов.
--Я знаю Теодора, промолвила Лена. – Однажды в Разноцветном городе он перепутал меня с Дашей. А я думала тогда, что город наполнен иллюзиями самого разного образца.
--Парочка иллюзий перед тобой, уважаемая. Присядьте, иллюзии, вы же не в гостях. Леночка, у тебя будет время посмотреть фотографии с альбомов твоей бабушки. О, еще одна иллюзия! – Фед показал рукой на Наину, которая без приглашения объявилась в комнате.
--Я считаю, Фед, без меня история не будет правдоподобной.
--Наина! – подхватилась Лена, - Наиночка! Так их рассказы – не выдумка?
--Конечно, нет! А вообще, сколько можно дрыхнуть, давайте пить кофе!
За столом неразговорчивые участники истории изменились неузнаваемо. Каждый стремился рассказать о своем. Фед немного потерпел это соревнование родственников в красноречии на покаянные темы и перешел к самому главному:
--Леночка! – сказал Фед. – Чтобы тебе не наговаривали люди на твою бабушку, не верь им. Дарья Сергеевна теперь будет жить в Разноцветном городе в мире Альфа-зэт. На Землю она не вернется. Ты, если захочешь, в любое время сможешь побывать у нас в гостях. Только… Даша, отдай ей свой медальон!
Дарья Сергеевна сняла с шеи медальон с кулоном в виде сердца и осторожно положила на стол, рядышком со своей чашкой.
--Бабушка, я могу приехать - синим троллейбусом, - промолвила Лена.
Ответил Теодор:
--Порядок – небесный закон номер один. Ты, как уфолог, пойми: даже, если тебе очень захочется путешествовать по Траку Времени с использованием каналов коммуникационной связи, ты сама не позволишь себе нарушить порядок. Мы всегда рады видеть тебя в Разноцветном городе. Там найдутся для тебя интересные научные темы. Наконец, хотя твое путешествие в мир Альфа-зэт и затянулось на несколько месяцев, но тебе не удалось толком познакомиться с Разноцветным городом и его жителями. Считай, ты, Леночка, не видела ничего. А то, что видела… Случайность.
--Это Макс, по-вашему, случайность? – опустив глаза, грустно прошептала Лена.
--Макс – выдумка! – как отрезал Фед. Сделал знак своим друзьям. Мол, затянулся сон. Рискует приобрести черты реального события.
Лена была вынуждена заспорить с Федом. Широко раскрыла глаза.… И – проснулась!



…Моя комната представляла собой уютное, и даже радующее место. Цветы будто жалели хозяйку-неудачницу, подмигивали мне веселыми огоньками. Без рассуждений и утешений. Кто-кто, а мои цветочки могли бы рассказать мне о том, в чем сама сомневаюсь!
Сегодняшний сон запомнился до мельчайших подробностей. Если оттолкнуть правдоподобность событий, происходивших во сне, то…
Я отбросила одеяло и побежала на кухню. На столе – одна, две, три, пять чашек из-под кофе! Щедрое вознаграждение умением попадать в невероятные истории?! И за это умение нужно платить удивлением? Но я же знаю, что нахожусь не в Разноцветном городе и… Я беру в руки медальон в виде сердца. На длинной желтой цепочке. Где-то в глубине моей памяти, откуда я черпаю воспоминания детства, хранится уверенность: это бабушкин медальон! Тысячу раз его видела. Может, пока я путешествовала, бабушка приезжала ко мне? Не засохли же цветы. Значит, их поливали? Был кто-то?
Одолеть загадку – «победить непобежденное»! Так говорит Евгений Доминикович Василевич, мой начальник…
…Я приехала на работу перед самым обедом. Сотрудники нашего отдела встретили меня оригинальными расспросами об отдыхе у моря. Моей «вины» в долгом отсутствии для них не существовало! Наоборот, я, оказывается, такой прилежный сотрудник, что заинтересовалась делами отдела еще в отпуске! Мне гулять два дня, а я уже на работе!
Сначала подумалось: вокруг путаница. Да не могла же я признаться в своих ошибках! Тем более «ошибок» не существовало на бумагах. А Евгений Доминикович рассмотрел меня с головы до ног, вздохнул и сказал:
--Нашла определение термину страдания, или согласишься, наконец, с мыслью опытного человека?
Какая такая мысль, я выяснять не стала. Улыбнулась широко и беззаботно. Мол, нормально! Все у меня ладится. Дела важные.
Начальник приказал забыть о своем существовании еще на неделю. Я думала, отлично, что ровно через неделю я зароюсь в сводки, графики, прогнозы, отчеты, как настоящий робот. И закроюсь от жизни.
--Я не специально даю тебе, Лена, дополнительные дни отдыха, - утешил меня Евгений Доминикович. – На твое имя пришла благодарность с планеты… Ее название расшифровывается. Так что, заслуженная награда! Говорю тебе это, как начальник отдела по наведению контактов с иными цивилизациями.
--А что за благодарность?
--Там написано: «За макс. терпение. Астах». Какая несуразица, ага?
Я кивнула. В свое время очень радовалась, когда меня хвалили. Теперь же было настолько одинаково, даже не больно.
С тяжелой головой, бледным лицом я вышла со двора нашего учреждения. На улице шумно. На остановках тьма людей. Проще говоря, я еле ноги переставляла по тротуару. Зато передо мной и за мной двигалась толпа. Люди куда-то спешили, о чем-то рассказывали друг другу. Маленький старичок налетел на меня – не успела уступить дорогу. Сердито зыркнул маленькими глазками. Будто спросил: «Что это такое? Почему это я должен ходить пешком?».
Я чувствовала себя виноватой перед ним. За то, что иду вот так, куда глаза глядят. И не планирую свой день хотя бы на час вперед. Человек познается в мелочах…
Старик остановился и неожиданно взял меня за руку. Я обиженно вырвалась: что я маленькая девочка, чтобы меня водили по улице за ручку?! Но он сказал необычно приятно:
--Простите! Я подумал…
--Вы подумали, что я не обойдусь без вашей помощи.
Старик опустил голову, и на его лицо легла тень.
--Я подумал, что обидел вас. И поэтому.… Извините.… Примите от меня в подарок кота.
--Зачем?
--Не знаю. Но мне так жаль этого приблудного кота. Соседи требуют отнести его в ветлечебницу и усыпить. Я злой! Что делать не представляю.
Старик поставил на тротуар свою дорожную сумку. В других условиях я не стала бы даже разговаривать на подобные темы на улице. Но в данный момент как-то расчувствовалась.
Замок сумки расстегнулся. И прямо ко мне на руки прыгнул…Ром.
--Ром! – радостно закричала я. – Откуда ты взялся?
Мой случайный встречный с удивлением смотрел, как я гладила, целовала белого сиамского красавца.
--Какая неожиданность, - заметил старик. – Думается, путешественник нашел свою хозяйку? Теперь распрощаемся. Постарайтесь, сударыня, больше не терять своего питомца.
Я в припрыжку помчалась домой. Нужно было срочно познакомить Рома с его новым жильем.
Как я узнала впоследствии, Ром не разговаривал. А может, это я не могла настроиться на одну с ним волну? То, что я рассказывала Рому каждый вечер, воспринималось одинаково внимательно. И не более. Я все еще надеялась, что какое-нибудь неожиданное событие рассекретит молчуна, и он признается. С этой мыслью я выносила кота на прогулки. Кот сидел около телефона, когда я настойчиво, снова и снова, раз за разом набирала бабушкин номер. Как-то надеялась, что мой сон про гостей из Разноцветного города не сбудется. Хотя где-то в душе вообще не сомневалась. Не сон это был, явь самая настоящая!
Бабушкин телефон онемел. Как того и следовало ожидать. Однажды мне удалось дозвониться соседям. Те сказали, что Дарья Сергеевна Вышинская со своей внучкой Леной Вышинской поехали к морю, в южный город с названием на букву «Р»!
Вот же…твою разноцветье! Ром скрутился клубком у меня на коленях. Он, оказывается, ни при чем! Но коты лечат в подобных ситуациях. Ром продолжал меня спасать безмолвным сочувствием, пониманием. Однако слушался не всегда.
Сегодня соседка Ева заглянула ко мне за экстренной помощью. Вот жизнь пошла – то я кого-то спасаю, то мне без помощи не обойтись.
--Леночка! Спасай!
--Какая беда у вас случилась, тетя Ева? – я знала, что коротко рассказывать Ева не умеет. Поэтому сразу спросила: - Йод, бинты, спирт?
--Ага! Он руку порезал ножом. Неосторожный, а Боже ж мой!
Я взяла аптечку, открыла дверь пропустить Еву. И на тебе: Ром рванул вперед. Мне показалось, не поймаю теперь своего пестуна.




--Глянь, до чего отзывчивый котик! За меня беспокоится, - с умилением заметила одинокая по жизни Ева.
А Ром, как финансовый инспектор, прошелся по квартире, пока Ева рассказывала мне в прихожей:
--Дверь на кухне у меня рассохлась. Не закрывалась никак. А к подружке племянник приехал. Добрая душа, откликнулся на просьбу старой женщины. Я и рада. Думаю, наконец, отремонтируется дверь. А тут…
Передо мной с окровавленной рукой стоял…Макс!
--Ничего страшного, тетя Ева, - промолвил он. – Подумаешь, палец затронул!
--Ага! – полная Ева от беспокойства места себе на кухне не находила. Ром пристроился в уголке и настороженно следил за происходящим. Я сначала растерялась. Буквально через минуту ко мне вернулась речь и какая-то уверенность в том, что я все делаю правильно.
--Давайте перебинтую.
Я обработала рану йодом, перепачкавшись при этом сама.
Макс виновато улыбнулся:
--Это же надо, такой потоп! Взбудоражил двух очаровательных женщин своей неосторожностью. С детства боюсь крови…
«У робота – кровь?! Так не бывает!» - мысль пронзила меня насквозь. Мне показалось, что Ром говорит мне, передает с помощью телепатии:
--Леночка, держись!
Кажется, я побледнела и была готова потерять сознание. Ева первая заметила мое состояние, подсунула кресло, дала воды. Я отрицательно покрутила головой. Макс с перевязанной рукой хотел склониться надо мной, что-то спросить. И снова вмешался Ром. Он прыгнул мне на колени, будто занял оборонительную позицию.
--Ну, рыцарь! – Ева попробовала прогнать кота. Только я не разрешила. Мне так показалось спокойней.
--А ты, почему на месте застыл, Лёня? Если твой доктор боится крови, вы чем-то похожи. Смелее, Лёнечка! Да ну ее, ту дверь. Сейчас мы с вами чая выпьем с астрагалом!
Тот чай у Евы я не забуду никогда. Я смотрела в серые глаза Лёни. Никто на свете не переубедил бы меня, что это не глаза Макса. Разве Ром… Я не могла не слышать его настойчивых фраз:
--Не увлекайся Образом Пустого Пространства! Сказки об Идеале для маленьких, жизнь вносит в сказки жестокие правки. Макс – выдумка, ученик, который не может существовать без учителя…
Невзначай, я увлеклась мудростью Рома и его тактичностью. В результате так и не смогла задать ни одного вопроса Лёне. И мы слушали Еву. Она специально для нас рассказывала о траве астрагал, укрепляющей иммунитет.
Назавтра Ром исчез с моей квартиры. Я не сомневалась, что так и будет. Он же выполнил свое задание. Помог мне перебороть черную оспу любви, вывел на новую жизненную орбиту.
Ой, Лёнечка позвонил мне через три дня! Он сказал:
--Хочешь изменить профессию? Давай охотиться за привидениями! Поехали со мной в путешествие по чешским замкам.
Я без лирики выслушала предложение. И спросила:
--Каким замкам? Привидений у меня знакомых – и без чешских – хоть отбавляй!
--А-а, я подумал, что ты не откажешься посетить самый красивый чешский замок Бовзев. Жених бросил девушку перед свадьбой, и она кинулась вниз с самой высокой башни. С того времени несчастная блуждает по залам и горько нарекает на свою судьбу.
--Лёнечка, я не собираюсь блуждать по залам…
Я первый раз произнесла имя этого человека! Сердце не затрепетало…



Высший Планетарный Совет в Разноцветном городе собирался рассмотреть один важный вопрос. Магнитное поле Солнца изменилось снова. Черные дыры и солнечные вспышки особенно воздействуют на Землю. Полночное сияние наблюдается на разных материках, меняется климат. Волнами специальной системы, разработанной в мире Альфа-зэт, можно исправить положение.
--Примерно, как художник, который правильно смешивает краски, - заметил в окончании своего доклада Фед.
Макс занимался кроме своих обязанностей, специально для заседания Планетарного Совета, регистрацией потоков плазмы. Астах, учитель кибера и сам кибер создали на Жестунии модель Солнца.
--Теперь мы способны прогнозировать не только полный цикл солнечной активности, - с гордостью заявил Астах. – Гелиасейсмалогия вышла на новый этап своего развития.
Макс радостно улыбнулся. Его тешил каждый успех, он собирал каждую пылинку в фундамент начатого дела. Эта жажда похвалы – все, что осталось от былого завоевателя женских сердец.
--Говорят, человеческий мозг мало, чем отличается от электронного мозга, - шепнула Теодору Дарья Сергеевна.
--Ну, кому об этом знать лучше личной секретарши главной особы агентства 2-П!
Теодор не собирался спорить со своей возлюбленной. Она же добавила. Причем абсолютно серьезно:
--Будущее сильнее прошлого. Макс – живой тому пример.
--Пускай себе! Но Макс – робот! – Фед, как всегда слышал всех и все. – Объявляю важную новость: землянка Елена Вышинская допускается к исполнению законотворческой миссии между обитателями Энцелада и Европы.
Лена поднялась с задних рядов кресел, ранее незамеченная ни бабушкой, ни дедушкой. Для них это явилось полной неожиданностью.
И Дарья Сергеевна не сдержалась. Она бросилась к внучке, обняла ее. И перекрестила. Желая этим защитить хрупкую на вид, милую такую, близкую и родную девочку от жизненных противоречий, которые попадали занозами в сердце…
Приветливо и нежно цвел на поверхности Разноцветный город. Сегодня главные события разворачивались под землей!