Бегство

 - Знаешь что, давай поедем домой. Прямо сейчас, всё бросим – и поминай, как звали.
- А как же юг? На юг ведь хотели в октябре рвануть. – Я пытаюсь сопротивляться настойчивому призыву моего друга. - Месяц осталось. Может быть, дотянем?
Уже несколько месяцев продолжается насыщенное таёжными приключениями наше знакомство с амурской тайгой. Весной мы приехали сюда в надежде увидеть первозданные леса и пожить в тайге на законных основаниях. Наша лесоустроительная партия, при которой мы состоим рабочими, базируется меж горных хребтов, довольно далеко от ближайшего посёлка. И вот мы ходим по компасу, рубим узкие просеки, отмеряя переходы «от ручья к ручью», воюем с комарами и слепнями, пьём лимонник и ожидаем встречу с тигром.
- Да, надоело всё, – продолжает свою мысль Владимир. - Или устал, - не пойму. Домой хочу. Такое дикое желание уехать – сил нет бороться! – Володя говорит убедительно. Я и сам еле держусь. - Да и кормёжка как в войну, – мой друг знает на что надавить. - Тянешь, тянешь эту горсточку риса, словно китаец из дальней тибетской деревни.
Вообще-то он, пожалуй, прав. С продуктами у нас действительно не густо, но такой поворот событий – это неожиданность! Лежим в палатке. Вечер. Сегодня работали как всегда, упорно и серьёзно, как будто ни о каком отъезде и не помышляли вовсе, и вдруг такое завершение разговора, такое решение.
Утром собрали свои вещи, упаковались тщательно и повернули назад, в базовый лагерь. Три дня выбирались из таёжного «захода». На сей раз далеко забрались, даже в одном из ручьёв песчинки золота попадались. Умываешься, зачерпываешь пригоршнями воду – а вода блёстками сверкает – хватай лоток, чего рот открыл!
- Здесь и золотоискателя встретить можно, - сказал нам инженер перед «заходом», - бродят с лотками, совсем как на Клондайке. Будьте осторожны. Всякие люди попадаются.
Люди нам так и не попались. А вот с медвежонком встретились. Он сидел на высокой, с гладким стволом, берёзе. Зачем залез туда, на самый верх – не понятно. Маленький ещё, наверное, удаль свою маме показывал или силы проверял. Может быть, любопытство заело – как там с высоты мир выглядит? Берёза стояла посреди прогалины, густо заросшей мягкой, пушистой травой. Мы вышли едва слышно, с топорами в руках. И остановились, словно вкопанные. Медведь здесь не редкость, конечно, но встреча с медведицей ничего приятного не сулит, да и в наши планы никак не входила. От неё не убежишь. И не отобьёшься. Вряд ли мёртвым прикинешься – сердце выдаст: будет колотиться о грудную клетку как птица – любой зверь услышит. В общем – остановились, замерли, озираемся по сторонам. Медведя зря неуклюжим называют. Он когда к добыче подкрадывается, как тень скользит, ни одна веточка не шелохнётся. А мы сейчас вот-вот добычей окажемся. Я никак дух не переведу – вздохнул, а о выдохе забыл. Медвежонок на нас сверху поглядывает – маму не зовёт, понимает, что трёпку нам задать пока не за что. Но взглядом напряжённым поглядывает. А мама вот она, чуть поодаль, в кустах ягоды собирает. Мы смотрим друг на друга, на медвежонка. Наш немой разговор продолжается несколько минут. Наконец косолапый начинает спускаться вниз. Кряхтит, цепляясь когтями за ствол, как верхолаз, но глаз с нас не спускает. Едва лапы коснулись земли, припустил он к медведице быстро-быстро. Но не пожаловался, а просто побежал за гряду, увлекая за собой мать. Мы вздохнули свободно, постояли, пока шелест под тяжёлыми лапами зверей не утих, и пошли дальше.
А утром вчера косулю видели. Лёгкую, как пёрышко. Тонким ножками - ф-ух, ф-ух через бурелом, словно по ровненькой тропиночке, только её и видели. Красиво до немоты чувств!
       Но сейчас возвращаемся. Решили. Устали, наверное, не хочется ждать окончания сезона.
       Спустя три дня сидим в хибаре инженера. Он уговаривает нас остаться, разливая по кружкам горячий чай. Вскрывает банку икры – рыба шла на нерест пока мы были в тайге, а начальник наш даром время не терял, сеть работала исправно.
- Нет, Михалыч, решено. Уходим. На одних сухарях - ноги протянешь. Что за подвиги такие? Чай, не война.
- Так вот, всё есть, на «чёрный» день берёг! - Он суетится, раздвигает забитые икрой ящики, лезет в дальний угол. Выставляет на стол сгущёнку, сухое молоко, конфеты, печенье. - Мы с помощником всё сюда занесли, чтобы в целости сохранить.
- Женьшень? – Володя показывает на висящие в углу полусухие корешки.
- Он самый, родимый, - инженер прищуривается единственным глазом, - места знаю. Женьшень нынче дорогой.
- Как и икра. - Володя отставляет в сторону кружку с недопитым чаем и встаёт из-за стола. - Нам пора, Михалыч. Успеть собраться нужно.
- Значит, не останетесь? - Улыбка сползает с его лица, глаз становится жёстким и колючим.
- Нет, решено, - мы ещё раз окидываем взглядом его сторожку.
- Неволить не могу, - сухо отрезает наш начальник, - дело ваше.
       С утра, ещё солнце не взошло, мы уже готовы отправиться в путь. Нам нужно выйти на лесовозную дорогу.
- Сегодня суббота, - напоминает нам помощник инженера на прощанье, - лесовозов будет только два, пойдут из делянки назад на станцию часов в двенадцать. Не провороньте! А то пилить пешком до станции больше ста километров. Часы заведите – в мир возвращаетесь.
- Сколько отсюда до лесовозной дороги?
- Километров тридцать. Может, чуть больше. По тропе идите вон на ту гору, - он показывает рукой направление, - тропа выведет вас. Не промахнётесь, выйдите на накатанную лесовозами дорогу – это и есть то, что вам нужно. Не во время собрались. По рации передали – муссон надвигается. И вообще, - оставались бы.
- Нет, уходим, решено.
- Ну, что ж, удачи вам. Будьте осторожны!
- Спасибо!
Рюкзаки привычной тяжестью легли на плечи, силы есть, настрой хороший – как никак домой возвращаемся! Покидаем лагерь. Тропа не обманывает и через несколько часов довольно быстрой ходьбы выводит нас к лесной дороге укатанной тяжёлыми машинами. Кое-где – колеи и большие лужи, но в основном поверхность её довольно ровная. Глина, песок. Дождь пройдёт – не выйти. Но сегодня, слава Богу, сухо. Поворачиваем по направлению к станции. Рюкзаки изрядно поднадоели – тяжёлые. Да и есть хочется. Часов шесть мы в пути.
- Давай перекусим, - предлагает Владимир. Я с радостью соглашаюсь – тридцать километров позади, аппетит нагулял волчий. Мы садимся у обочины, Володя развязывает рюкзак. Шум двигателя заставляет прекратить начатое было занятие. Вскакиваем на ноги, смотрим по направлению шума. Точно! Так и есть! Лесовоз идёт.
- Я думал – опоздали, - глаза моего друга сияют, - потом перекусим.
Я тоже боялся, что мы пропустили лесовозы, но нет, успели. Тяжело гружёная машина останавливается. Помогаю Владимиру вскарабкаться в кабину, прилаживаем с внешней стороны кабины рюкзак, затем – на всякий случай – второй.
- Двоих возьмёшь? – спрашиваю водителя.
- Чего жаться зря, следом второй лесовоз идёт, он тебя подхватит. Втроём запаримся.
Жму руку Володе: – До встречи на станции! - Спрыгиваю с подножки машины на дорогу. Уходит лесовоз. Провожаю его взглядом. Иду в сторону станции потихоньку. Минут через пять появляется вторая машина. Вздыхаю с облегчением, останавливаюсь, поднимаю руку вверх. Водитель один, место есть. Лесовоз не сбавляя скорости, проносится мимо. Машу руками, кричу – мои усилия тщетны.
- Чёрт возьми! – ору что есть мочи, хватаю палку, бью, сколько силы есть о землю до тех пор, пока в руках не остаётся ничего, кроме маленького осколка. Швыряю его в сторону. Меня разбирает смех. Глупейшая ситуация! Володя – уехал. Рюкзак – уехал. Ни еды, ни одежды, ни палатки. Перекусить не успели. Сто километров до станции. Сегодня суббота, завтра лесовозы не ходят. Хоть садись и вой от отчаяния!
Ну, ладно. Пора оценить ситуацию трезво, не напрягаясь. Итак. Что мы имеем? Спортивный костюм, кроссовки – переоделся сегодня утром в лагере, чтоб полегче было двигаться. Дистанция, которую нужно преодолеть – сто километров. Всё. Выход один - вперёд. Как там звучит совет тем, кто хочет похудеть? Физические упражнения уменьшают желание поесть на какое-то время? Проверим на практике. Худеть мне некуда, но и поесть нечего. Побежали. Руки почти максимально согнуты в локтях, нога после толчка расслабляется максимально и в расслабленном состоянии выносится вперёд, центр тяжести находится на одном уровне, ни в коем случае не выпрыгивать вверх – энергию беречь. Использовать её только для продвижения вперёд. Дыхание равномерное, обращать внимание, прежде всего, на выдох. И, главное, не нервничать. Бегу. Дорога тянется вдоль реки, то выходя к самому берегу её, то убегая далеко в сторону, поднимаясь в горы. Вот ползёт всё выше и выше. Справа стеной уходит склон, поросший лесом, слева склон исчезает вниз обрывом, открывая бескрайние дали. Тайга, горы, небо… Приостанавливаюсь на миг, - дух захватило. Красота!
Бегу. Сорок минут в пути, час. Солнце всё выше поднимается, палит, жарит вовсю. Неожиданно лес обрывается. Голый песок на километры вперёд. Тяжёлые трактора - трелёвочники, по самую крышу увязшие в мягкой, податливой почве, уныло стоят под палящим солнцем. Не слышно птиц, не слышно привычного потрескивания деревьев – обычного лесного разговора. Трактора не наши, скорее всего японские или корейские – на жёлтых боках иероглифы. Края делянки не видать. Как есть пустыня! Бегу, не видеть бы! Большая делянка, большая. Лишь минут через двадцать я оставляю её позади. Дорога сбегает вниз, к ручью. Ручей небольшой в реку впадает. Водица чистая. Попил с удовольствием. Сколько отмахал? Километров двенадцать? Что там с желанием поесть? Дудки! Не работает система. Есть хочу, как из ружья! Скоро колики начнутся! Интересно, что такое «колики»? Колики, не колики, а энергия заканчивается!
  Мотор? Или почудилось? Да нет, точно звук мотора. Так и есть. От реки поднимаются на мотоциклах люди. Рыбаки, видать. Трое. Поднимаю руку, не может быть, чтобы мимо проехали. Останавливаются. «Минск», «Восход» и «ИЖ» с люлькой.
- До станции возьмёте?
- Ты откуда такой спортсмен. И одет что-то не по форме.
- Да из экспедиции я. В город возвращаюсь. Друг на лесовозе уехал, вещи увёз, а я остался случайно. Не взяли на второй лесовоз, а на станцию надо бы попасть, - понимаю, что в мои объяснения трудно поверить, но продолжаю говорить. – Захватите меня до станции.
- Ты, может быть, из тюрьмы сбежал, вон и стрижка у тебя короткая. Может быть, шпион какой, граница рядом, - говорит тот, которого рыбаки называют Мишей. Он – водитель «Минска». Очки снял, в глазах нескрываемое презрение и недоверие. - Поехали, мужики. Пошёл он к чёрту!
- У нас рыба в люльке, - говорит тот, что за рулём мотоцикла «ИЖ», - полная люлька. Нет места, - в глазах извинение и сомнение.
- Нечего из-за него страдать, у самих проблем полон рот, - говорит третий.
- Я понимаю, «Минск» не вывезет, но твой «Восход», - машина покрепче. Рискнём? – Я стараюсь уговорить этого третьего, водителя «Восхода». Девяносто километров не шутка.
- Чего ещё выдумал. Не работает движок. Каждые двадцать километров приходится останавливаться, в моторе ковыряться. Не довезёт, смотри - он показывает мне кисти рук, вымазанные солидолом.
- Извини, друг, - опять говорит водитель «ИЖа», - выбирайся как-то сам.
- Ну, ладно, удачи.
Поехали рыбаки. Я иду вслед за ними. Иду шагом – отдохнуть надо после бега. Мотоциклисты уезжают всё дальше и дальше. Почти скрылись из глаз. «ИЖ» остановился, тяжело развернулся, поехал назад. Поравнялся со мной.
- Не могу тебя бросить. Как доберёшься? Муссон идёт. У Мишки приёмник, сводку передали. Успеть бы ноги унести. Тебя брошу – не прощу себе никогда. – Глаза у парня хорошие, добрые, не зря он мне как-то сразу пришёлся по душе.
- Ты что опять задумал? Бросай его, поехали, - кричит Михаил, подъехав на своём «Минске». - Нам самим до себя!
- С горы будем ехать, в гору будешь спрыгивать с мотоцикла, и бежать, за багажник держаться. А ты Миш, не шуми, муссон идёт, сам знаешь.
- У Витьки мотоцикл встанет, что делать будешь?
- Встанет – решим. Вперёд.
Нисколько не пытаясь сдерживать охватившую радость, торопливо сажусь на заднее сидение. Поехали. С горки – на мотоцикле, в гору, стараясь не отстать и силы сэкономить, я бегу, держась за багажник. Тягуны длинные, выматывающие. Считаю шаги, и в такт счёту стараюсь менять ноги левую на правую. «Раз, два, три, четыре», - бормочу почти вслух, страшась сбиться со счёта. - «Сейчас споткнусь, упаду, лишившись последних сил, и больше не смогу встать», - сверлит мозг заразная мысль, ноги деревенеют, но автоматически продолжают бежать и бежать. На вершине очередного подъёма я, выдавливая из себя предельное усилие, наддаю и впрыгиваю в седло. Сердце стучит гулко и шумно – оно продолжает бежать. Я же стараюсь удержаться и не свалиться с мотоцикла. Теперь и это нелегко. От бешеной нагрузки дрожат мелкой нервной дрожью мышцы ног и рук, пальцы вот-вот разожмутся, и я полечу кубарем назад. Перевожу дух.
Мой водитель всё чаще оглядывается и смотрит куда-то поверх верхушек гор, с тревогой и ожиданием. Я посмотрю в том же направлении – ничего не вижу. А он всё губы покусывает и крутит ручку газа, где рельеф позволяет. Два раза ждём Виктора. Тот громко и безобразно ругается то, меняя свечу, то судорожно откручивая колпак двигателя.
- Вот, дождались..., - Михаил бросил взгляд назад, а затем злобно посмотрел в мою сторону с таким видом, будто я с собой приволок эту тучу. Из-за гор взбесившейся небесной лавиной, выкатывает чёрный воздушный вал, наделённый безграничной природной силой, способной смести всё на своём пути. Словно чёрного вестника, гонит он впереди зловещую тишину, готовую в любую секунду лопнуть и разорваться на куски, обрушиться грохотом и воем.
К счастью, взревел мотор «Восхода», Виктор вскочил в седло и мы помчались вперёд. Горы встают стенами вдоль дороги, но нам везёт – крутые подъёмы остались позади. Лишь изредка я спрыгиваю с мотоцикла и, напрягая остатки сил, помогаю своему спасителю перебросить люльку через ручей или песчаный участок.
- Смотри! – он показывает мне на реку. Спокойная ещё минут пятнадцать назад, река вздулась, грозя вот-вот выйти из берегов. Поток подхватывает ветки и небольшие обрубки деревьев и тащит за собой. Мы не оборачиваемся больше, страшась увидеть нечто ужасное у себя за спиной.
- Если муссон нас накроет – труба! – обернувшись, кричит мне мой водитель. «Почему он кричит?» До сознания доходит, что тишина ушла. Треск деревьев, ломающихся веток, грохот бьющихся друг о друга стволов, раскаты грома и шум вышедшей из берегов реки перекрывает рёв мотора. Муссон настигает нас, я уже чувствую его приближение кожей, телом.
- Вон она, станция впереди! – кричит водитель, и я смотрю вперёд. Действительно, километрах в десяти вижу строения, вижу идущий по рельсам поезд. Дорога бежит вниз, словно желая помочь нам на последнем участке пути, и больше не пытаясь выставлять преград. - Теперь можно жать на всю катушку, держись!
Малейшая ошибка может стоить нам падения, а тогда точно – труба. Оборачиваюсь. Ого! Зрелище завораживает. Туча вырвалась из объятий гор, за нами по пятам несётся сплошная стена воды. Река разлилась и затопила дорогу там, где мы проехали всего лишь пять минут назад. Кто успеет быстрее: мы или ливень? Мотоцикл подбрасывает на кочках, я подскакиваю вместе с ним, вылетаю из седла то вперёд – в люльку, то назад, успевая судорожно вцепиться за багажник в последний момент. Влетаем на улицу посёлка.
- Давай, будь здоров! - Кричит мне мой спаситель, слегка притормаживая на повороте, - мы влево уходим, тебе, на станцию – прямо. Добежишь!
- Спасибо огромное! Конечно, добегу! - спрыгиваю на ходу, оборачиваюсь, и кричу ему вслед, стараясь изо всех сил перекричать грохот подступающего дождя: - Имя-то! Как тебя звать?
- Юрием! Удачи!
- Удачи! - кричит Михаил. Я не сержусь на него и машу ему рукой в ответ. Дождь накрывает первые дома, я, рискуя споткнуться, что есть силы бегу через железнодорожные пути, к зданию маленького местного вокзала. Володя стоит под козырьком и улыбается. Прыгаю под навес, и тот час небо падает вниз, накрывая посёлок водяным шквалом. Володя хватает меня в объятья и тащит в зал ожидания.
- Я места себе не нахожу. Лесовоз пришёл – тебя нет. Водителю чуть голову не оторвал. Как так – бросил тебя одного! Нас в столовой ждут, я предупредил, что без тебя ужинать не буду. Уже полчаса, как рабочий день закончился, но они согласились подождать, не уходить с работы пока. Не пробиться нам – смотри, что творится! - За окном темно, стихия свирепствует. С рёвом и гулом ветер разбивается о стены. Само здание стонет, и, кажется, готово вот-вот рухнуть и рассыпаться на мелкие части. Редкие пассажиры сгрудились около окон и вздрагивают поминутно от ярких вспышек молний.
Через час, перепрыгивая через текущие по улицам ручьи, мы завалились в столовую. Нам оставили по две порции макарон и чайник чаю. А ещё через сорок минут пришёл поезд на Москву, на который Володя днём взял билеты.
- Ну, а если бы я не приехал, не успел?
- Ты?! Другому скажи. Я тебя знаю. Ты не мог не успеть.