Крылья в рюкзаке...

Сегодня я проснулась рано-рано... Если вообще спала.
За окном ещё темно, на моих чудных золотистых часах - словно из сказки о Кривых Зеркалах - ровно четыре часа. Потягиваясь, поднимаюсь. Ведь вчера я уснула, даже не раздеваясь, и на мне были мои любимые чёрные брюки - до колена в облипку, а от колена - клёш. И футболка, чёрная, с золотистым драконом. Взгляд в окно - пора идти. Темнота, ты не соврёшь. Сейчас раннее-раннее утро.
Одеваю хулиганскую чёрно-красно-белую кепку на рыжие волосы, собранные в длинный хвост. Накидываю на одно плечо старый фиолетовый рюкзак. Мне было лениво чинить молнии, и потому он закрыт с помощью булавок, на которых болтаются всевозможные фенечки и брелки. Взгляд в зеркало, улыбка, телефон и ключи - по карманам, узкие ноги - в такие же узенькие алые кроссовки. У меня странные ступни - длинные и узкие.
Хлопок дверью, четыре оборота по часовой, блеск на металлическом брелке. Потом - мимо лифтов, вниз по лестнице на два пролёта, короткий коридор, тяжёлая дверь с домофоном. Я иду тихо-тихо, и закрываю все двери, кроме квартирной, совершенно бесшумно, чтобы не спугнуть...
Не смотря на раннее утро, асфальт тёплый. А я иду, и в серых сумерках ловлю чужие движения. Иногда попадаются рыбаки, или те, кому далеко ехать на работу. А я улыбаюсь им украдкой, пряча взгляд под козырьком, и только сильнее вцепляюсь в лямку рюкзака длинными, гибкими пальцами.
А в городе весна... Он пропитан ею, упоён. Наш город любит весну... Позднюю... Как и я...
Город дышит тёплым ветром. Город слышит мои шаги. И я их тоже слышу. Только я и город...
На меня удивлённо смотрят глупые окна-глазницы многоэтажных монстров, передавая друг другу по нервам-проводам мысли о странной девчонке, поднявшейся в такую рань, и идущей мимо, мимо, мимо...
И только погасшие фонари знают, что к чему... и сам город...
Я всё иду, не оглядываясь, дыша в унисон с городом. И только у подъезда оглядеться по сторонам, юркнуть к лифтам и подняться на самый последний этаж. Потом - лестница, сломанный замок, и - простор крыши. И шестнадцать этажей пустоты внизу. А я стою, и смотрю вдаль, за горизонт, за натянутую струну. Ветер треплет волосы, пытаясь сорвать кепку.
Город ещё спал. И слышалось биение его сердца... В пульсации ветра...
Мне подмигнула звезда Люцифера... Она всегда гаснет последней. Пускай, другие знают, что это не так. Но для меня по-другому быть не может. И не будет.
Улыбаюсь в ответ, вздохнув полной грудью, скидываю с плеча рюкзак. Осторожно, чтобы не растерять, расстёгиваю булавочки, и высвобождаю крылья. Лямки на плечах и под грудью, тихо шуршат перья из боа и целлофана. Раскидываю их в стороны - метра два, не меньше, и трепещут, словно живые. Сажусь на край крыши, свесив ноги, а ветер начинает биться в агонии, пытаясь сорвать с меня крылья, которых не может, ну не может быть у меня здесь. Я вновь только виновато и чуть горько улыбаюсь.
У меня есть крылья...
Их плохо видно...
Под смертной пылью.
Я умею летать.
Вот так вот, ветер. И не подхватывай меня под руки, этот мир не удержит меня...
Наверное, странно выглядит чёрная фигурка на краю крыши с белыми, белее городского снега, крыльями. Почему городского? В городе серый снег. А вечером - чуть синеватый. В городе нет белого снега... Странные мысли весной о зиме. Другой бы и не вспомнил. Но мне так даже нравится...
Но никто не увидит белокрылой фигуры. Потому что люди смотрят всегда и только под ноги.
Однажды, когда я шла в школу, я видела радугу. Не было дождя, только чистое, светлеющее небо. А потом, когда я спросила об этом в классе, то оказалось, что видела семицветье только я...
Люди боятся упасть. Потому среди них нет героев. Потому что люди не падают. Идут себе ровной полосой, и всё...
Ведь герой не тот, кто не падает, а тот, кто после каждого падения смог подняться. Не помню, кто это сказал. Но мне нравится эта мысль.
Ветер улёгся мне на колени, встопорщив серебристую шёрстку на загривке, потёрся мохнатой мордочкой о руки. Ну, бродяга, понял, что я никому не отдам свои крылья?
А город пробуждался, и струна горизонта наливалась алой кровью рассвета. Я улыбнулась, поболтала ногами в воздухе, словно непокорное, и совсем молодое крылатое божество. Ветер недовольно заворчал, поднялся, увидев рассвет, радостно лизнул меня в лицо прохладой и помчался навстречу. Крылья затрепетали, словно собираясь поднять меня в небо.
Рассвет потягивался, разливая по городу свет, почему-то пахнущий малиновым сиропом и мармеладом. Галантно поцеловав мне тонкую руку, рассвет отправился по своим малярным делам, слепя глаза домам и мне своей сиятельнейшей красотой.
Я улыбнулась: сейчас я чувствовала себя, в самом деле, молодым божеством...
Город тихо пробуждался под ногами...
Звезда Люцифера подмигнула мне на прощанье, и укуталась в плед света, исчезнув с глаз до заката...
А я улыбалась...

В миниатюре использовался текст песни Тэм - "Врата Готики".