Дом

ДОМ.

I

       Удивительно, как спокойно на душе. Лежу с закрытыми глазами и всё пытаюсь предугадать, где я? А главное кто я?
       Сколько времени здесь и что со мной случилось?
       Почему я лежу с закрытыми глазами? Слышу, какой-то шёпот, и от этого шёпота по телу разливается умиротворение.
       Почему на ум приходит одна и та же мысль:
- Ну, главное, я жива! Жива! Значит, не жив, а жива! Из этого следует, что я женщина. Уже лучше. Это шёпот моего младшего сына с кем-то!
Значит я не просто женщина, но ещё и мать двоих детей! А может троих?...
Господи, ну откуда это спокойствие, почему не переживаю о том сколько у меня детей? И с кем это шепчется мой младший?
       Понимаю - всему своё время. Надо отдаться на волю этому спокойствию. Может оно (это спокойствие), плавно покачиваясь на волнах умиротворения, прибьет, наконец, меня к берегу понимания происходящего.
       Боже, неужели это мои мозги выдали такую поэтическую мысль?!
       Да, да, берег уже виднеется, и я начинаю вспоминать!…
А вернее - чувствовать и ощущать прошлое…

- Ма – ри – на! Ма – ри – на! – этот протяжный крик заставляет меня вздрогнуть. И я пулей вылетаю на балкон. Ощущение чего-то непоправимого сжимает моё сердце. А горло сдавливает спазм, и я не могу даже крикнуть в ответ: « Чего?»
- Марин?! Ты, что с ума сошла – ещё не одета? Мы же договорились, что встречаемся у подъезда! У моего подъезда! А ты не только не пришла – ты нагло проспала, судя по твоему виду!
       Там четырьмя этажами ниже стоит моя закадычная подруга. Расфуфыренная и разодетая, а я смотрю на неё сверху растерянно и лихорадочно соображаю, почему я не одета, и почему я проспала?
       Ощущение такое, что перед моим носом память резко захлопнула дверь, и не хочет меня впускать. Но вот дверь приоткрывается и на меня, как ведро холодной воды вдруг обрушивается факт того, что я проспала свой последний экзамен!
       Я была полна энергии, чтобы воплотить свои идеи направленные на благо нашей могучей страны! Я заканчивающая восьмилетку на среднестатистические отметки и имеющая возвышенные цели! Проспала на последний экзамен!… Что же потом?...
       Нервно расхаживаем всем классом по коридору школы. Ощущение помятости и неряшливости не проходит, хотя я так мечтала встать пораньше и навести лоск по первой программе. Но, видно, моей программе не суждено воплотиться в жизнь.
       Людка, как всегда, одета скромно, но со вкусом, и на ней как всегда отпечаток какого-то шика. И почему я выбираю себе таких подруг, рядом с которыми выплывают на поверхность все мои комплексы?
       -Герасимова!- ой, это меня. Несмотря на дурную привычку думать в ответственный момент не о том, о чём надо, голова моя меня не подвела. Я не только сдала экзамены на « хорошо», но и поступила в техникум, смутно представляя себе свою будущую профессию.

       Полдня навожу марафет, перемерив, весь гардероб, наконец, нахожу то, в чём удобно телу и празднично душе. Но вот заходит Людка, и я в который раз чувствую себя рядом с ней громоздкой и неуклюжей.
Силой воли глушу в себе все комплексы и вспоминаю аутотренинг. Слащаво улыбаясь отражению в зеркале, бодро говорю:
- Я самая привлекательная, красивая, уверенная, обаятельная. Я иду со своей подругой на банкет в честь окончания техникума. И обязательно вскружу голову какому-нибудь молодому « чемодану»
       - Провинция Подмосковья, даёшь фору Москве! Пышки! Даём фору стройняшкам!- Людмила пропищала что-то на счет моего артистизма. И о том, что я совсем не толстая.
       -Да я и сама знаю, что не толстая, а просто плотного телосложения, но всё равно приятно лишний раз дать щелчок своим комплексам.

       Неужели это я могла так по идиотски напиться шампанского? Ужасно стыдно. По моему, я не очень достойно себя вела по отношению к одному из кавалеров. Вернее моё достоинство было на месте, а вот его я постоянно подвергала насмешкам.
… Звонят. Где взять силы, что бы оторвать голову от подушки и открыть дверь. Это, наверное, девчонки пришли выговаривать мне за вчерашнее.
       -Иду, иду!
       -Девчонки. Подождите! Только лягу, и тогда можете меня пилить... Неужели всё было так ужасно? А ведь так хорошо начиналось: «вызываем в Москву»…
       Ну ладно, рассказывайте. Почему-то мне после вчерашнего говорить тяжело, хочется просто лежать и стонать…
…Да, рассказ о том, что тот парень из нашего подмосковного городка поверг меня в некоторое уныние. В голове залихорадили предательские мысли, а что если встречу его на улице, как посмотрю в глаза. Хотя я не очень хорошо помню его глаза, но всё же на душе неуютно.…

       Совершенно неожиданно, мама помогла мне и Людке устроиться на работу. Конечно, пока не по специальности, но с дальнейшей перспективой роста. Не надо больше каждый день таскаться в Москву. За годы учёбы, дорога уже в печенках сидит. С подругой, правда, в разные смены. Но будем как-то выкручиваться. Главное рядом с домом, и престижно, у нас ведь полгорода в аэропорту работает. Одно слово портовый город…

       Едем с Людмилой в Москву. Обмывать первую получку, а вернее скромно отметить это событие в какой-нибудь «Шоколаднице», а потом рвануть по магазинам. К трём часам дня я уже вся вымотанная, и весь лоск, что так тщательно наводила, – слинял, как и моё настроение. И зачем мы попёрлись на край Москвы, и вот уже второй час торчим в «Лейпциге», в очереди за сапогами.
       Всё это время моя подруга зудит над ухом о своей предстоящей свадьбе. А я благодарна только случаю, что её обожаемый жених не поехал с нами. У нас с ним полная антипатия. И с самого начала их знакомства, мы ведём необъявленную холодную войну. Бедная Людка! Неужели она не видит всей отвратительности его характера.
Хватит молоть чепуху! Я до конца выполню долг закадычной подруги, и буду у тебя на свадьбе свидетельницей! А мои пожелания к этой свадьбе могу высказать прямо сейчас: «Любовь зла - полюбишь и козла»!- от этой реплики мне стало лучше, даже настроение слегка поднялось.
…… - В ответ сердитое молчание.
Ну, хорошо, пусть для тебя он пока будет козликом.
       Ужасно длинный день, но он не прошел даром, мы отхватили себе по паре сапог и туфель. Самое время плюхнутся в электричку, и отдаться приятному занятию- обсуждению покупок.
Что за фамильярное толкание меня в бок!?
       -Маринка! Ты не поверишь! Сейчас к нам протискивается тот парень, на которого ты орала в ресторане - на выпускном!
       -О, Господи!
       -Да ладно, не делай такого выражения лица. Может, проскочит, и не узнает нас, ты ведь к нему спиной сидишь.
       -Привет! - от этого голоса внутри у меня всё холодеет, и я готова провалиться от стыда сквозь землю, вернее сквозь лавку электрички. В голове чисто женские мысли о том, почему мы его не встретили с утра, когда были свежие, и не такие помятые очередями и вокзальной давкой.
       -Невежливо не отвечать на приветствие. Ведь мы, кажется, немного знакомы?
Я застопорилась и ничего не могу из себя выдавить. Людка что-то промямлила про усталость и поздний час. Да, час действительно поздний. Подумала, что нам с Людмилкой от станции идти совершенно в разные стороны. Наконец, отрываюсь от окна электропоезда и мелькавших за окном огней. Хочу мягко и решительно сказать ему, чтобы он катился колбаской …
Моё представление о его внешности было весьма смутное и если бы не сердобольная подруга, ни за что не узнала бы его.
Меня, между прочим, Сашей зовут. Если забыли, как ко мне обратиться, чтобы извиниться за тот вечер, когда накричали на меня за то, что я вас танцевать пригласил.
…… - Упорно молчу в ответ, может, отвяжется.
       -Вы что, с того вечера потеряли голос?
       -Нет.… А что, я тогда очень громко разговаривала?
       -Ну, разговаривали, это мягко сказано. Вы орали на меня, как разъяренная тигрица. Как я посмел пригласить вас на танец, когда вас мутит от шампанского. А когда в фойе услышал, как объясняли водителю адрес, то удивился тому, что не слышал вас раньше.
       Мне очень стыдно. Извините.
       -Если вы всё же согласитесь станцевать со мной, ну скажем в эти выходные, то извинения будут приняты.
       -Я не могу. В эти выходные работаю.
       -Уже оправдываете полученную специальность? И где же, если не секрет?
Так и подмывает сказать: « Секрет».
       -Марин, мы выходим! Или ваш дуэт решил до конечной остановки проехать?!
       -Нет! Что ты, пошли.
       Шепчу ей на ухо, чтобы шла ко мне ночевать, чувствуя, что от этого Саши одной не отделаться. Но судьба мне не бросила даже эту соломинку. На станции Людку встречал её козё.... , вернее жених. И сразу стал отчитывать ее за то, что не сказала точно во сколько приедет. «Его светлость» очень переживал задержку. Захотелось подойти и спошлить о том, что задержки бывают только…
       -Вижу, Марина, вы исключаете меня сегодня из ваших провожатых. Но так просто от меня не отделаетесь.
       Корчу ему рожицу, и высовываю язык.
       -У вас очень выразительная мимика. Я всё понял, до встречи.
       Не верю, что мне так легко удалось его отшить, и он так легко сдался! Но факт на лицо, мой « провожатый» пошёл в другую сторону. Первый час ночи, народу никого…
       Подхожу к дому, света в подъезде, как всегда нет. Смутная тревога охватывает прохладой сначала ноги, потом всё тело. Стараясь не скрипеть дверью, тихонечко захожу в подъезд.
       Теперь самое главное добраться до ступенек. Вытягивая руки с коробками вперёд, двинулась в темноту. Ага, вот и ступеньки. Теперь самое главное не слишком высоко и не слишком низко поднимать ноги, чтобы не рухнуть вниз по лестнице. Кажется третий этаж. Что это?! На верху кто-то чиркнул спичкой. Сердце от страха забилось, как молот по наковальне. Ужасно не люблю упоминать чёрта, но…
       -Чёрт! – кровь резко отхлынула от всех конечностей.
       -Ой!
       -Я же сказал, Марина, что вы так просто от меня не отделаетесь.
       -Придурок!!!
       -Стой! Я, что напугал тебя? Ну, извини! У меня и в мыслях не было тебя напугать. Просто очень захотелось забежать вперёд и осветить тебе путь вот этой свечой. Ты такая бледная…ну же… расслабься…
И он, разогнув мои пальцы, взял коробки с обновками, поставил их рядом со свечой, и нежно притянул меня к себе, что-то щекотно шепча мне на ухо. Он высокий, я чувствую, как он сильно наклонился, чтобы прикоснуться к моим губам, шее, плечам, щекам… Напряжённость спадает. Меня из всех моих знакомых ещё никто не избавлял так приятно от страхов.
       -Спасибо. Всё, я уже не боюсь.
       -Можно, я приду завтра?.. Пожалуйста.
       -Зачем?
       -Чтобы осветить дорогу к дому.
       -Я устала, расслабилась и поэтому согласилась.

       Господи! Как быстро летит время!… Пышная свадьба в «Славянском базаре», голубой зал, эйфория, полёт души!
       В первый год совместной жизни было только два огорчения: первое это, то, что я ходила, как пузатый самовар на последних месяцах своей беременности; и то, что очень болело горло после того, как я кричала, рожая Митьку. Моя подруга – Людка отстрелялась полугодом раньше, девочкой Алёнкой. Время не стоит на месте. Задул ветер перемен.

… Всё валится, рушится, перестраивается, переделывается. А меня угораздило в такой ответственный момент идти в декретный отпуск. У Саши сокращение на работе, а Митьку только устроили в сад. Как жить дальше, ума не приложу?…
       Ума не прилагала, но как-то всё устроилось худо-бедно: вот уже второй час трясу кричащий свёрток у себя на руках и никакого результата, Митька дергает за халат и что-то спрашивает, в коридоре сползает по стенке пьяный муж! Господи, помоги!…
Помог. Пришла мама: Мите дала то, что просил, Алёшик-ёжик затих в кроватке зыбким сном, ну а я уложила мужа в кровать.
       Проблема номер один! Где люди берут деньги, если не работают?!
       Сашка не может устроиться на работу уже полгода, но на выпивку где-то деньги находит. Давно уже пришло время для серьёзного разговора. Но Алёшке девять месяцев, а он так и не спит ночами, мама живёт с нами, так как после бессонной ночи я валюсь с ног. Она отводит Диму в сад, а муж мой в это время сбегает из дома, чтобы придти поздно вечером или рано утром, что я считаю одно и тоже. И всё наше общение сводится к тому, что мы по очереди передаём из рук в руки гукающего Алёшку, пока он не заснёт под утро.

       Всё. Силы мои кончились! Лежу, болею ангиной, температура 39. На другом конце нашего городка мама пестуется с моими пацанами, а я в её коммуналке отлёживаюсь. По правде сказать, даже рада, что заболела, может, состоится с мужем долгожданный разговор о наших непонятных отношениях, и лучшим лекарством будет он сам.
       Хорошо, что взяла с собой таблетки, время первый час ночи, а его всё нет. Голова трещит, я глотаю всё подряд, что притащила с собой, температура не падает, а, по-моему, уже зашкаливает, в ушах звенит… нет, это в дверь звонят, соседей нет, придется мне. Это муж - трезвый, глаза сияют, он устроился на работу! Ура!…

… Что же дальше? Я, кажется, плыла по волнам воспоминаний, пытаясь прибиться к берегу понимания происходящего…

       Как жаль, что я уже не та беззаботная девочка, которой была раньше. Время, как поезд, спущенный под откос. Промчалось почти половина жизни…
Ага, вот туман рассеивается…

       Ночь. Мы лежим и шепчемся о том, как первый раз встретились, какими были молодыми. Хихикаем в подушку, боясь разбудить детей и маму. Недавно перевезли её к себе. Она совсем старенькая стала. Через три дня первое сентября! Алешка пойдёт в первый класс, а Дима уже в пятый. Одному внове хождение из кабинета в кабинет, разные учителя. А другому всё впервые. Удивительно, когда успели вырасти.
       Нашептавшись о детях, шепчу мужу в самое ухо о том, что в первую нашу встречу я попирала его достоинство и чувствую в темноте, как он улыбается, стараясь прижаться своим достоинством к моему…
       Утро! Последние летние деньки, тепло я жмурюсь от солнца на кухне, а все мои мужчины трутся около меня, как котята, каждый со своими желаниями:
       -Мам, ну, мам. Ты мне так и не купила новые фломастеры и точилку машинкой! – это младший.
       -Мам, а ты знаешь, что к первому сентября надо костюм для танцев. Я ведь танцую на праздничном концерте, а костюм весь мятый, и рубашка мне белая мала, я её вчера вечером мерил. Она теперь только Алёшке как раз будет. – Это старший.
       -Мамуля, а мне только полчаса вашего драгоценного послеобеденного времени или на худой конец один час перед сном. – Это шепчет на ухо муж.
       -Мариночка, к чаю я сама встану, не носи мне… я сама. – Это мама.
       Но моё душевное спокойствие было не долгим. Маме всё хуже, она лежит, не встаёт. Саша без конца в командировках, то на 2-3 дня, то на неделю. Меня повысили, я старшая смены, теперь работа отнимает больше сил и времени. Опять давит безысходность. После работы бегом домой, чтобы убрать за мамой. Постоянный запах, который меня преследует даже после того, как я выливаю на себя флакон французских духов. Ребята выбегают из дома, как только бросят портфели в свою комнату. А я периодически читаю записи в дневнике с просьбой придти в школу. Не могу, не придти в школу, не написать ответную записку. С порога закручиваю рукава и начинаю мыть, драить, проветривать эти запахи, которые сопровождают больных, лежачих, старых. В шоке от того, как страшна немощь.
       … Ночью вызывала скорую помощь, то о чём за заботами даже не думала, мне объявили спокойным и тихим голосом: « Осталось день- два, готовьтесь».
 Саша приехал из командировки раньше положенного срока, как чувствовал. На всё, что происходило дальше я, смотрела, как через стекло…

       Что - то изменилось, но что никак не могу понять. В душе так и не тает холод… Через неделю у меня день рождения, муж приглашает в ресторан после семейного чаепития. Я так рада, мне не хватает понимания, участия, мне не хватает моего любимого. Как давно я не называла его так… Дети большие, могут остаться одни.
       Музыка, свечи, вино, пожатие рук, взгляды. Я растрогана до слёз. Глупо улыбаюсь и всё прислушиваюсь к себе, когда же, когда растает этот лёд внутри меня.
Ну, говори, по глазам же вижу, что хочешь что - то сказать.
       -Марина!
       -Угу.
       -Марина! Даже не знаю, как сказать…
       -Говори, как знаешь. Говори, что поздравляешь с днём рождения, что любишь.
Люблю.… И поэтому выбрал именно этот день, но надо было сказать тебе всё дома.…Но боялся.… Запутался.…Ведь мы с тобой почти девять лет вместе, ты же чувствуешь, что всё не так, как должно быть … Я это вижу.
       Подожди, ты, как - то странно говоришь о любви. В чём ты запутался?
Холод внутри меня растёт, как снежный ком, в ушах начинает звенеть от напряжения.
… Я ухожу… - Его слова прозвучали глухо, как удары пульса били в виски.
- Куда?
К ней.
       -Что это?
       -Это её фотография…
       Когда от подруги или знакомой уходит муж, думаешь, что тебя это не касается. О себе и своих отношениях думаешь совсем по-другому. Разве их переживания могут сравниться со своими - собственными.
       -Ты шутишь?… Ты шутишь? А дети? А… - мне хотелось крикнуть, а как же я? И когда это он успел? Всё, всё теряло смысл, реальность…
       И тут меня прорвало!
       -Ничего себе подарочек. - Я схватила фужер с вином и выплеснула ему в лицо.
       -Не надо?.. Не надо?.. Что не надо? Трахаться у меня за спиной вот, что не надо! Я девять лет ходила за тобой, как за ребёнком, стирала твои вонючие носки, боролась с твоими пьянками, рожала детей… Ты!… Ты!... Козёл!
       Плохо помню, чем меня успокоил мой благоверный в состоянии аффекта, но то, что я добралась до его головы бутылкой шампанского – это точно. Мои мысли, желания, чувства – замёрзли, и я говорила слова похожие на кубики льда. Как выжила? Не знаю…

… Сегодня мой третий день рождения без мужа. Выходной, вылезать из кровати не хочется, холодно, за окном валит снег, а ребята, что-то шуруют на кухне.
       -Эй, у нас случайно не пожар?
       -Ну, мам, ты должна сделать вид, что ещё спишь, а то сюрприза не получится.
       -Ага, значит, сюрприз будет.
Так, старшего не слышно, значит, чем-то занят, но запах горелого усиливается.
       -Ребята! Вы явно, что-то сожгли!
       Дверь на кухню распахивается, и два моих сына под песню: « Happy birthday to you»! Выплывают с подносом в руках.
       -Мам, ты была права, коржи от торта немного подгорели.
       -Ну, ты ведь любишь горелое.
       -Люблю!
       -Тогда с днём рождения!
       После чаепития ноги сами понесли меня на улицу. Сначала в церковь - там вечерняя служба, а потом на кладбище…
       -Мама.…Как мне не хватает тебя.… Как хочется почувствовать себя снова маленькой девочкой.… Не матерью, не брошенной женой, а твоей дочкой.…Твой любимый зять исправно посылает деньги детям, а я исправно перевожу в валюту и складываю им в свой «чулок», но самого так и не видела.…Уже три года… Ребята с ним видятся, мне не говорят, боятся, буду расстраиваться.
       -Я знаю, ты всегда болезненно воспринимала, когда я плачу.…Но не могу.… Пришла к тебе поплакать, сил нет, хочется выть вместе с ветром…
Всё, всё вот сейчас умоюсь снегом и успокоюсь…
       Дорога домой кажется длиннее, чем на кладбище. Дома пусто, ребята гуляют, а у меня просто раскалывается голова. И откуда эти строчки:
       « Волной отчаянья накрыло,
       Закрутив, на дно,
       Ударив больно било
       Сознание моё…
       Захлёбываясь страхом
       Не слыша, чуть дыша,
       Рассыпаясь прахом,
       Воскреснуть не могла…»
       Ну, вот я и доплыла до берега понимания происходящего.
В углу больничной палаты, Алёша шепчется с бывшим мужем, рассказывая о том, как нашли меня вчера без сознания, как вызвали скорую, и как испугались, когда меня погрузили на носилки. Алёшка хлюпает носом и изо всех сил старается сдержать слёзы, но ещё через мгновение бросается на шею к отцу и ревет в голос. Прибегает Митя и начинает громким шепотом выговаривать младшему брату.
       -Хватит реветь, ведь врач сказал инсульт, но кризис миновал, и всё обойдется. Через неделю маму выпишут, ведь, правда, пап? Скажи ему, правда?
       -Правда.


       II

       Дом был старый. Потемневший от времени сосновый сруб, под большой шиферной крышей. Но стоял он добротно, крепко, в глубине заброшенного садового участка. Хотя сейчас торчавшие из талых сугробов корявые стволы и ветки с трудом можно было представить цветущим садом. Но когда, буксуя по проселочной дороге, машина все-таки доехала, и остановилась у полуразвалившегося забора и бывший муж со старшим сыном, молча, не сговариваясь, сцепили крестом руки, чтобы донести её до стеклянных дверей террасы, дом ей понравился сразу. Даже замок, открыл быстро, без усилий. Дом, как будто радовался, распахивая двери, что хоть кто- то зашел в его холодную обитель.
Терраса была большая, светлая, с разделенными на множество квадратиков и треугольничков рамами, с почти не заметной краской на полах.
       Её посадили на большой деревянный табурет, привалив к стенке, и пошли открывать следующую дверь. Алёша остался с мамой. Дима с отцом гремели ключами, потом стульями, потом пробовали растопить печь, покрытую всю серебристым налетом инея. Заполнив все пространство дымом, оставили эту затею.
       Она слышала, как завелась машина, и Митя сказал: «Пап, ты только побыстрей. Ладно?» В голосе слышался страх, вдруг папа не приедет, и так и оставит их, двух сыновей с матерью, за которой надо ухаживать, как за маленькой, которая три недели назад перенесла инсульт. И только вчера была выписана из городской больницы на домашнее выхаживание.
       Но младший не почувствовал ни страха брата, не обременительности матери. Он исследовал новую территорию и кричал из комнат, чтобы его было слышно всем. С детской беспечностью, забывая о том, что мама может его вообще не слышит, так как за три недели она не проронила не слова. Хотя врачи уверяли ребят, что мама выздоровеет, и что она все слышит и понимает.
       -Мам, смотри - здесь столы такие большие, мы с Димычем будем здесь уроки делать!
       -О, мам! Дим! Смотрите здесь столько книг старых! Целый шкаф завален!
       -Дим, а печка уже не дымит!
       -Мам, смотри здесь кровать железная, на ней прыгать можно! Ух, ты!
       Дима стоял возле матери, смотрел, как неуклюже она сидит. Вглядывался в её закрытые глаза и боролся с комом, подкатившем к горлу. Сильно зажмурился, не пуская наружу слезы, и думал о том, как они будут ездить на электричке в школу, так как автобусы от дачного поселка до школы ходят очень редко. Но в школу пешком не пойдешь, придется на электричке. Еще жалко, что телевизора здесь нет, и компьютер дома остался, и что учиться еще три месяца до летних каникул, и еще целый год в 9 классе. Открыв глаза, увидел, что мама смотрит на него, и ему даже показалось, что улыбается. И на душе сразу стало легко, все показалось не сложно и выполнимо.
       -Мам, сейчас папа приедет, обогреватель привезет, приемник, магнитофон, а я сейчас газ попробую зажечь, чайник поставлю. Мам, тебе здесь понравится, здесь хорошо. Врач же сказал больше воздуха, смотри какой здесь хороший воздух, и дым от печки совсем рассеивается.
       -Мить, а мы здесь на долго? А туалет здесь есть?
       -А тебе, что уже разонравилось? А туалет на улице, наверное. – И он подумал с неприятным холодком внутри, как же мама ему скажет, что захотела в туалет, и сможет ли он отвести её на улицу один?
       Часа через два стало смеркаться. Ребята притихли, смотрели во все глаза в окно террасы на соседний дом и чувствовали, как тепло от выпитого чая быстро тает. Прислушивались к каждому звуку, ожидая отца, и когда хлопнула дверца машины, даже не поверили сначала, что это он. Пока не услышали бодрый возглас:
       -Эй, есть кто дома!?…
Оба рванулись на улицу, на перебой тараторя, что очень заждались. Димка испытывал в душе совершенно два разных чувства – холод и неприязнь старого дома, новой обстановки, и колоссальную радость, что они будут не одни с мамой. Из-за спины отца выступила Катя - мамина сослуживица. Ребята понимали, а скорее чувствовали, что если бы не она, всем пришлось бы туго. Алешкина память была еще по- детски короткой, но вот старший помнил, как округлились глаза отца, когда он приехал к ним в больницу три недели назад, как стал звонить маме на работу, сообщая о её болезни, прося помощи, искал сиделку, испуганно выслушивал врачей, томясь у кабинетов. Но где-то через два, три дня все как-то образовалось, с работы пришли, навестили, оказали материальную помощь, посочувствовали братьям и ушли. А потом тихо и незаметно вошла Катя, сидела с мамой, приходила к ребятам, стирала, готовила, отправляла мальчишек в школу, не обращая внимания на все их доводы остаться в больнице или дома. И поэтому Митя еще резче почувствовал холод этого вечера, чужого дома и тепло близких людей.
       -Ребята, по-моему, вы заморозили свою маму. - Катя решительно вышла из-за спины их отца и поспешила к Марине Анатольевне.
       -Господи, она, по-моему, превратилась в снегурочку. Александр Петрович, давайте её в комнату на кровать отведём. Ребята, а вы разгружайте машину, она открыта. Александр Петрович, скажите мне, как вы додумались привезти больного человека, в это разорившееся гнездо? Сегодня у меня решительное настроение, три недели ухаживания за вашей бывшей женой и моей непосредственной начальницей, мне, кажется, дают право высказать свое мнение по этому поводу. Вы, что действительно думаете оставить их всех здесь? Что это? Железная кровать без матрасов?… Так, какие еще сюрпризы готовит нам эта морозильная камера?!
       - Матрасы в машине. Давайте пока ее положим так, сейчас ребята принесут все…. И может быть цивилизация, благодаря нашим усилиям коснется этого дома. Если честно, Катя, то когда врачи по несколько раз в день говорят, что её выздоровление пойдет быстрее на свежем воздухе, на природе; я не о чем не мог думать кроме загородного дома, дачи. И поэтому я с понедельника по среду обзванивал всех друзей и знакомых в поисках чего-нибудь подходящего и совсем не думал, чтобы привезти её в квартиру. Главное отсюда не так сложно добираться до школы пацанам. Конечно, это не лучший вариант, но что можно найти за три дня!?
 -Пап, обогреватели включать?!
       -Пап, там еще коробка большая, тащить?!
Мальчишки, коробка это моя, и все свертки на заднем сиденье тоже! Все тащите! – Катя пошла обследовать остальную территорию дома, вздыхая и ворча.
       Минут через 15 она произнесла речь о достоинствах и недостатках этого дома. Достоинство оказалось одно, что летом за заросшим садом не будет виден повалившейся забор и соседний дом, смотрящий окнами на террасу. А так же речь была продолжена тем, что она, Катя, предусмотрела многие нюансы, ну в частности захватила био туалет, дабы не таскаться на улицу, так как на улице не май месяц, а только начало марта. А так же привезла с собой надувную мебель, коей еще ни разу не пользовалась. Все же она не собирается оставаться здесь, но ввиду того, что Александру Петровичу надо уезжать к молодой жене и маленькой дочке, она, Катя, чисто из человеческого сострадания останется до завтра с бывшей его семьей. Благо сегодня она с ночи, и завтра у неё большой выходной.
       Саша с благодарностью сжал её руку.
       -Спасибо, Катя. Завтра пятница, я могу за вами часам к пяти приехать. Ребята конечно в школу не пойдут.
       -Ладно, будут у меня на посылках.
       -Ну, мне пора, спасибо еще раз. – И не прощаясь с Мариной и сыновьями, ушел.
Часам к трем ночи дом прогрелся. Обитатели разделились на два лагеря: мужской и женский. Мальчишки спали в одной комнате, а за бревенчатой стеной обосновалась женская половина.
       
       Марина лежала, закрыв глаза, в темноте ночи, но прекрасно видела себя, как будто со стороны. Будто душа еще не вернулась в свое тело после того, как хотела покинуть этот мир навсегда. Но усилиями врачей, или какой-то другой силы тело было спасено, а вот душа еще не вернулась, летала рядом и видела всю суетность этого мира. Видела неподвижно лежащую женщину, опавшую после болезни, а рядом на надувном диване, красиво разметав руки, спала молодая девушка. Пролетев по длинному коридору, в соседней комнате чувствовала родное дыхание сыновей, чувствовала холодную приветливость старого дома, ощущала просыпающуюся природу под оплывшими сугробами, неумолимость проходящей ночи и зарождение нового дня. Пропустив через себя таинство жизни и смерти, еще была в сомнении, куда же вернутся. Остаться ли здесь в этом мире, ожидая своего часа или же пройти черным коридором смерти и вознестись к неописуемому свету?!?…. Но вдруг на мгновение, окунувшись в беспокойный сон младшего сына, пережив его отчаяние, от своей собственной беспомощности, четко услышала удары своего сердца. И сразу глухо застонала от головной боли, от онемевших рук и ног, забывая чудесные мгновения легкости и невесомости.
       Катя давно понимала, что надо вставать. В маленькие окошки бил утренний свет и даже через закрытые глаза она чувствовала, что на улице солнце. За стенкой тишина, значит, после сумасшедшей ночи ребята еще спят. В комнате тепло, значит, электропроводка выдерживает нагрузку масляных радиаторов. Сладко потянувшись, Катя наконец-то открыла глаза. От яркого солнечного света зажмурилась, и вдруг увидела, что на кровати сидит Марина….
       -Марина Анатольевна, вы сами сели?! Вот это да! Значит, свежий воздух действительно творит чудеса, да еще за такой короткий срок! Я вас почти месяц не видела самостоятельно сидящей, как вы себя чувствуете?
Марина несколько раз пошевелила губами и тихо, шепотом сказала:
       -Голова болит.
       -Ура! Вы и говорить стали! Ребята просто с ума сойдут от радости. Давайте займемся утренними процедурами, а потом сварганим завтрак.
Давай, если ты поможешь мне спустится с этой высокой кровати.
       Голос Марины был тихим и шуршал, как осенняя листва. В горле у нее как будто что-то клокотало в любой момент готовое замолчать навсегда.
       Катя подставила свое плечо, обхватила Марину за талию, и осторожно стала стягивать её на пол. Но уже через мгновение поняла, что сейчас они рухнут. После трех недель бездействия тело у Марины стало, как у спящего человека тяжелое и безвольное. И удерживая её на краю кровати, она закричала громко и отчаянно.
       -Митя-я-я!
В соседней комнате что-то глухо грохнуло, и Дима испуганный и заспанный подлетел к Кате. Подхватив маму, они осторожно подсадили её на рядом стоящий стул. Катя после глубокого вздоха, потрепав по голове Митю, сказала:
       -Извини, что напугала тебя, но я просто не рассчитала свои силы.
А Дима, молча, посмотрев на мать в каком-то отчаянном порыве радости, рванулся к ней, крепко обнял за шею. Все трое сглотнули тугой комок и счастливо смотрели друг на друга влажными глазами.
       -Пойду, Алёшку разбужу, - Дима вытер мокрые глаза.
       -Пусть пока отдыхает. – Прошелестела Марина.
Но Алешка не заставил долго себя ждать.
       -Мам, а мне приснилось, что ты приехала из кругосветного путешествия и подарила мне компас, знаешь такой большой с красной стрелкой!
       -Ты прав, твоя мама действительно вернулась из кругосветного путешествия. – Сказала Катя.
       -Доброе утро. – Марина взяла за руку младшего сына.
       -Вот это да! А я не верил папе, что ты на свежем воздухе быстро поправишься. – Воскликнул Алеша.
       -Мам, по-моему, стучат. – Дима стал прислушиваться, напрягая слух.
       -Ага, слух у тебя нормальный. Пойду, посмотрю, кто к нам с утра пораньше. Ребята, а вы пока кровать застелите и сверните мою постель. - Катя направилась к выходу, накинув куртку.
       Через стеклянные двери террасы Катя увидела какого-то мужчину. Сердце у нее ёкнуло, и подумалось: « Что это еще за мужик?». На мгновение задержалась, не решаясь открыть, но передумала. Если очень захотеть, от хорошего пинка ногой, две половинки стеклянных дверей распахнутся, как крылья бабочки. Открыла. Мужчина среднего роста, в кожаной куртке поверх спортивного костюма, внимательно смотрел на неё серыми глазами. Изучая друг друга взглядом, молчание затягивалось. Но тут, как-то серьезно улыбнувшись, или просто растянув губы в дежурном режиме приветливости, мужчина заговорил:
- Знаете, боялся, что мне откроет какой-нибудь подвыпивший юнец и не ответит мне на мои вопросы.
Брови у Кати поползли вверх, как вопросительные знаки, но она ничего не сказала.
Короче говоря, - продолжал мужчина – Я ваш дачный сосед, мои окна выходят как раз на двери вашей террасы. Хозяйка этой дачи, старенькая бабушка, была моей дальней родственницей. Ну и соответственно я присматривал последние шесть лет за её хозяйством, так как живу здесь постоянно. Вот и решил узнать, кто поселился в столь не курортное время года на вверенной мне территории. Итак, с кем имею честь беседовать?
Катя расслабилась, почесала затылок и произнесла:
       -Вы знаете, вы беседуете с молодым сотрудником одной из фирм, которых предостаточно в нашем Международном аэропорту. Ну а другая исчерпывающая вас информация может быть предоставлена только около пяти часов вечера. Надеюсь, что мы легально находимся на вверенной вам территории.
       -Хорошо, я зайду около восемнадцати часов, до свидания.
Катя, закрыв дверь, отправилась докладывать о приходившем посетителе.
       За завтраком, на табуретках, импровизирующих стол, все обсуждали вопрос: оставаться ли на даче, без цивилизации (под цивилизацией подразумевался телевизор, компьютер, ванна и туалет) или переехать сегодня домой, когда приедет папа. Катя говорила, что это просто сумасшествие оставаться в этом, продуваемом всеми ветрами доме, на отшибе. Ребята, то соглашались с ней, то говорили, что не прочь бы остаться.
       Марина изо всех сил пыталась включиться в разговор, но все как бы разделилось на две половинки. Одна её половина была заинтересована происходящим: переживала за детей, как они будут добираться до школы, сможет ли она готовить еду в походных условиях дачи. Да и вообще бессилие оттого, что она не в состоянии делать самые простые вещи, заставляли её сердце тоскливо сжиматься. Но другая половина была блаженно спокойна, не воспринимая хрупкую скорлупу жизни. Все, все виделось совершенно под другим углом: казалось мелким, надуманным, не главным, проходящим, временным. И где-то ещё глубже она понимала, что от этого никуда не деться до конца жизни – полная переоценка ценностей. Стоило пережить инсульт, что бы задуматься о смысле жизни. Что все, чем мы живем – в р е м е н н о. От этой безысходности холодела душа, не воспринимая происходящее.
       -Мам, как ты себя чувствуешь? – тихо спросил Дима.
Марина Анатольевна, вам надо отдохнуть. Все ребята, заканчивайте балаган. Дима моет посуду, Алеша вытирает, и вместе идете на разведку. Чтобы узнали, где ближайший магазин, купили хлеба, запомнили местность – действуйте!
После утренней суеты дом показался огромным и пустым. Ребята убежали на улицу, захватив с собой какую-то внутреннюю наполненость. Даже тихо разговаривая, теперь казалось, эхо откликается из пустоты, отталкиваясь от голых стен.
       Марина лежала, смотрела в маленькое грязное окошко, как брызжет весеннее, мартовское солнце. Захотелось на улицу вдохнуть весенней радости, свежести, ликования. Захотелось посмотреть на солнце, сощурив глаза, чтоб слезы струились из-под ресниц, словно от лука, не давая раскрыться векам. Как подснежники после долгой зимы, распускались удивительные мысли и чувства. Думалось о том, что жизнь - состояние проходящее, а мы забываем об этом. Сетуем на нехватку денег, на болезни, на бытовые условия. Но оказывается все это временно, как на даче: надо греть воду, надо растопить печь или что-нибудь еще, в общем, временно отказываться от привычных вещей, заранее зная, что через какой-то период вернемся домой. От такой проведенной параллели стало грустно и спокойно.
И она решила – решила остаться здесь, на этой арендованной даче на всю молодую весну и на жаркое долгое лето. Отсюда она будет провожать своих сыновей в школу, встречать тех, кто придет её навестить. Здесь она, наконец, переживет разлуку с мужем и простит его. Обрастет связями, заведет новых знакомых, пройдет курс реабилитации в тени заросшего сада, слушая гомон птиц и, вдыхая пряный запах трав. А потом…. Потом вернётся домой к привычной жизни и к привычным для нас условиям. Потому что, не смотря ни на что – жизнь продолжается.
       Она еще издалека, с улицы услышала гомон сыновей. Влетели оба румяные, радостные, с кучей новостей наперебой сообщая, все матери.
       -Мам, я пацана знакомого встретил, он сюда ездит на тренировки по футболу, я тоже запишусь. В три часа пойду в спортклуб. Буду тренироваться, играть в футбол, и завоюю какой-нибудь здоровенный кубок. - Младший, выпалив все, плюхнулся на стул.
       -А на восьмое марта будете в этот кубок ставить цветы для мамы. – Подсказала Катя.
       -Мам, с нами тут мужик разговаривал, который напротив нашей дачи живет, это он сказал, что к нам с утра заходил. У него компьютер есть, мы сейчас к нему в гости пойдем. У него интернет-кафе дома, кофе, чай свои приносишь, а выход в интернет его. Ты не против? Он нас приглашал, к нему много ребят ходят. – Дима вопросительно посмотрел на мать.
Младший, перебивая брата, снова вклинился в разговор:
       -Мам, знаешь его, как зовут? Ни за что не отгадаешь! Серафим Владимирович! Вот это да!
 -Да?
       -Да.
       -И автобусная остановка недалеко, только нас этот Серафим обещал каждый день подвозить. Представляешь, ему по пути!
       -Да, Марина Анатольевна, слышала, что Серафимы бывают шестикрылые и обычно здорово помогают тем, кто попал в беду….- Катя подмигнула Марине Анатольевне.
У каждого из сыновей была одна и та же мысль – остаться здесь, потому что маме здесь лучше. Здесь она после трех недель болезни разговаривает с ними и оживает прямо на глазах. А без нее страшно и тоскливо, сосет под ложечкой, и поэтому они одновременно спросили:
       -Ну, что? Остаемся?!
       -Да. Остаемся.