Призрак капитана Германа

Лика проснулась в подземелье, грязная и замёрзшая. Только маленькая свеча, горящая рядом с её лицом, давала ей понять, где она находится. Вокруг были серые шершавые стены пещеры, неровности которых вздрагивали при колеблющемся пламени. «Где я?» - в ужасе подумала Лика.
«Welcome!» - пронеслось у неё в голове. Кто-то ответил на её вопрос...

Капитан выглядел ужасно. Лицо его было расквашено в мясной фарш, вместо руки свисал обрубок. Наверное, так он выглядел в момент смерти, только было не понятно, почему и его призрак настолько же изуродован. С обрубка падали прозрачные капли крови, растворяясь в воздухе, но Лика успела заметить, что при жизни он, скорее всего, был красавчиком. Светлые волосы, спадающие на глаза, благородные черты лица, да и старинная офицерская форма говорили о его аристократическом происхождении. Лика даже испугаться не успела, как услышала у себя в голове приятный баритон: «Рад приветствовать вас в своей обители, прекрасная леди!». Лика была уверена, что всё это – сон, наделённый излишней яркостью и реалистичностью. «Разрешите представиться, - продолжил капитан, - Герман фон Дитрих, капитан. Можно просто Герман!». Он обворожительно улыбнулся тем, что осталось от его лица. «Лика!» - смущённо произнесла девушка. Не каждый же день приходится знакомиться с призраками... Потом в её голове закружились воспоминания о недавно просмотренной передаче про призраков. В ней говорилось о том, что когда призраки являются живым людям, они просят помощи. Бестелесность не позволяет им выполнить какие-либо действия, необходимые для успокоения их душ... и они просят об этом живых.
-А что я вообще здесь делаю? – спросила Лика.
-Ну, это один Господь знает, Лика. Я не видел здесь ни одной живой души уже лет двести...
Лика недоверчиво поджала губы.
-А кто же зажёг свечу? – сощурив глаза, спросила она.
-Это мираж! – ответил капитан, сотворив тьму. Затем снова вернул свечу-галлюцинацию на место.
-А вы что здесь делаете?
-Это долгая история... – ответил Герман, и Лика заметила, что глаза призрака заблестели.
-Нам спешить некуда!
-Я был убит.
-?
-Двести лет назад.
-Расскажите, как это произошло?
-У меня была прекрасная дама, которую я любил всей душой и телом. Она была чем-то похожа на вас, Лика. У неё были такие же ямочки на щеках, когда она улыбалась... – прозрачные слёзы текли по прозрачным щекам капитана. – Но меня предали. Мой подчинённый тоже заметил необычайную красоту моей Амелии... А она... Она нашла что-то в этом жалком безродном солдате...
Лике очень хотелось погладить его по разбитой голове, похлопать по плечу... Но она понимала, что её рука не погладит ничего, кроме воздуха...
-И однажды... – всхлипнул Герман. – Однажды я увидел их целующимися... Они прятались в кустах в саду Амелии. Прятались, потому что отец Амелии убил бы её за связь с человеком из другого класса. Но я увидел их. Долго смотрел, как они не могли налюбоваться друг на друга. А потом взялся за шпагу и побежал к этому подонку. И тут услышал крик Амелии: «Нет, Герман, пожалуйста! Пожалуйста, не надо!». Я взглянул на неё, на её испуганные серые глаза, на её прекрасный ротик, приоткрывшийся в ожидании худшего. И я не смог. Не смог убить его! Лишь потому, что ОНА просила меня об этом... Она попыталась помирить нас, но я не мог простить этого двойного предательства. А потом она стала умолять не говорить ничего её отцу. Я поклялся ей, что не пророню ни слова, и, сглатывая обиду, развернулся, чтобы удалиться. И тут этот мерзавец бросился на меня! Когда я уже был к нему спиной... И надо же! Надо же быть настолько плохим бойцом, чтобы не суметь проткнуть меня насквозь! Его умений хватило лишь на то, чтобы отсечь мне руку... Меня скорчило от боли, я упал на траву, и помню, как надо мной носились голоса. «Что ты наделал?» - кричала Амелия. «Он рассказал бы всё твоему отцу!» - оправдывался этот «Иуда». И они решили спрятать моё тело, не зная, что я ещё жив. Они сбросили меня в эту подземную пещеру, беспомощного, безрукого, но всё ещё способного чувствовать боль от предательства и от удара лицом о камень... И тогда я взмолился. Богу, чёрту, не знаю кому. Я умолял высшие силы не дать мне умереть просто так. Я умолял их вернуть мне руку. И я услышал голос – не знаю, было ли это агонией, или действительно кто-то свыше говорил со мной... Он говорил, что у меня будет шанс снова стать живым... Но для этого мне понадобится человек, добровольно готовый пожертвовать для меня руку... Я обрадовался тогда. Я обрадовался хоть какой-то надежде. Но оказалось, что всё совсем не просто. Во-первых, я не могу никуда выбраться отсюда. А сюда никто не заходит. Вы первая за двести лет! А во-вторых... Во-вторых, кому я нужен, чтобы отдавать мне руку? Кто-то должен очень любить меня, чтобы сделать это. Тогда бы я ожил. Тогда бы я смог быть человеком. Двадцатипятилетним человеком с душой, прожившей больше двух веков. Но за это время я совсем потерял надежду. Я не верю в спасение. Я так удивился, когда увидел вас, Лика. Я с трепетом смотрел, как вы спите, боясь и слово проронить. Боясь вспугнуть вас, как мираж. Я так соскучился по людям. Вы себе не представляете... – Герман протянул единственную руку и попытался коснуться лица Лики. Она почувствовала лишь мягкий холодок у себя на щеке. Она смотрела в тёплые глаза Германа и думала. Думала, чего бы она лишилась, если б у неё не было руки. Думала, чего ради ей терять руку? А потом в её голове пронеслась мысль: «Господи, да ведь сейчас двадцать первый век! Мне могут сделать классный протез, так, что никто ничего и не заметит! А человеку это жизни стоит... Если не я – то кто? Если тут двести лет никто не появлялся, то вряд ли появится ещё столько же... А ведь он мучается здесь... Совсем один, один-одинёшенек... Ему даже заглушить свою боль нечем, ведь у него НИЧЕГО не происходит. Может, если он оживёт, мы будем вместе...»
-Я готова! – уверенно произнесла Лика.
Капитан робко поднял голову, не веря своему счастью.
-Что вы сказали?
-Я готова подарить вам руку!
Раздался гром, их лица озарила яркая вспышка, а потом стало темно, очень-очень темно, ни лучинки, ни свечи-миража. Наверное, потому что Герман больше не призрак. Он не может поддерживать эту галлюцинацию. Лика вспомнила, что у неё в кармане есть спички, и решила их достать. И только сейчас поняла, что у неё НЕТ левой руки. Она ощупала обрубок пальцами правой.... и очень обрадовалась, что он не болит, не кровоточит. Просто нет руки – и всё. Как будто и не было никогда. Правой рукой она достала спички, отдала их Герману. В пещере стало чуть светлее. И тут она увидела его... Герман был ещё красивее, чем она его представляла... Она просто утонула в его глазах...
-Спасибо! Я вам очень благодарен, Лика, вы даже представить себе не можете КАК!
Он погладил её по щеке, и коснулся прохладными губами её губ.
-Надо идти! – робко произнесла Лика, думая о том, что спички могут закончиться до того, как они найдут выход отсюда.
-Ну ещё один поцелуй, о, прекрасная леди...


Лика проснулась в своей кровати. В своей комнате. Со своими тикающими часами. И поняла, что не чувствует руки. Левой руки, которую она подарила Герману... А потом она поняла, что ни фига она никому не дарила, просто отлежала руку, и всё... Ей стало очень обидно, что всё это было сном, что не было никакого Германа, никакой сказки и никакой симпатии. Она поняла, что никогда не встретит здесь, в этом чертовски разрекламированном двадцать первом веке, такого человека, как он. Человека, умеющего любить. Человека, с понятиями о чести. Человека, который будет ждать её двести лет. Человека, которого она сможет спасти. Ей стало невыразимо жалко, что ничего этого не было. Что не было Германа, и не будет. И она до утра плакала. А потом пошла на работу с красными глазами и ужасным разочарованием.