Тёмная

Летом вся наша плавательная секция, "Киевский Дворец пионеров", выезжала на Днепр, на все лето.
Жили в огромных армейских палатках и тренировались. Около спортивной базы «Локомотива», напротив Речного вокзала.
Пацаны-подростки! Жрать охота, а... мало! Целый день на солнце, тренировки, беготня, футбол...
Добирали хлебом! Хлеба было сколько угодно! И соль в маленьких чашечках стояла на столах в столовой целый день. Жить можно!
Счастье было, когда родители приезжали, и привозили пожрать. Но много не принесешь! И часто не принесешь! Потому что это далеко идти пешком. От Пешеходного моста по песку километра три.
Мои родители имели возможность приезжать один раз в неделю. Привозили блинчики, пирожки, колбасу... Ой, как вкусно...
Принято было весь этот "тормоз" класть на койку. Нас восемь человек в палатке. Вместе всё и съедали.
И как голодные собачки ждали следующих родителей…
Однажды, прибегает один пацан, и кричит: "Там, за сортиром, стоит Валерка, и жрёт яблоки из авоськи! Ему шерхебель привез!
Шерхебелем мы называли папу Валерки, потому что он был учителем труда…
Мы, конечно, побежали в край территории, и увидели жуткую сцену: стоит Валерка между забором и сортиром, и быстро обгрызает яблоки... А яблок видимо-невидимо - целая авоська, висящая на заборе!
Ах ты, гад! Наше-то хавал, а своё - куркулишь!
Сначала хотели врезать ему там же, на месте, но потом кто-то предложил сделать ему тёмную. Тёмная – интереснее.
Ушли мы оттуда незаметно для него, и спланировали месть!
Вечером, когда пришла пора танцев, мы все "заболели"... Один Валерка пошел на танцы.
Оставшись одни, мы взяли из-под его кровати бутылочку с желтеньким раствором (кажется, «фурацилин» называется), он полоскал этим горло, и написяли туда...
Затаились, и стали злорадно ждать! Гад! Не поделился яблоками!
И он не заставил себя ждать: пришел с танцев, разделся, и пополоскал горло...
А мы блаженствуем от радости возмездия!
Отплевался, назвал нас всякими словами, и лег спать. Кто-то сказал ему: "Яблочками закусил бы! Сходи за сортир, там много огрызков"!
Не спим!
Еще не всё!
Возмездие не окончено!
Когда он заснул, мы накинулись на него, и каждый из пацанов еще и сверху на него написял!
Таким образом, мы были отомщены, и остаток ночи прошел триумфально!
А Валерка, записянный и униженный ушел из палатки до утра.
Утром - линейка. Под флагом.
Весь лагерь построился. Перед строем вожатые, тренеры… Директор.
Вызывает из строя... меня!
И объявляет решение: «За организацию травли своего товарища, выразившееся в подмене лекарства, и издевательстве, отчислить из лагеря»…
Я понял: наши койки стояли рядом, и Валерка точно слышал, что я был участником… Вот, меня и вложил!
Все хохочут и радуются: все ж знают, что и как.
А я, конечно, радуюсь, но сквозь слёзы: предвкушаю домашнюю расправу.
Проводили меня пацаны домой всем лагерем – и пловцы, и борцы, и гимнасты.
Явился! Впереди всё лето! Мама считала, что ребенок пристроен… На тебе! Борец за справедливость! Дантон Маратович Робеспьер! Отлупила меня. Авоськой. Больно, блин. Но пострадал я за справедливость!
Потом выяснилось, что у папы на работе все одобрили поступок!
Хотя, конечно, писять – это не самый высокий стиль. Но и так нормально…
А поскольку папин товарищ был мужем моей тренерши, то через неделю меня в лагере восстановили…
И все после этого считали меня героем: пострадал за рабочее дело!
А одна девочка даже предложила мне научить целоваться. Я согласился.
Но это было не так интересно.
Мне больше нравилось прыгать с вышки…
Валерка вырос, и стал профессором математики в Университете.
Видать, наша пацанская наука пошла в прок…