Чаще, чем никогда

ЧАСТЬ 1. ОКНО
Он любил смотреть в темное небо, на черные деревья и их серые тени в ее окне. Старательно выведенные акварелью красно-желтые цветы и зеленые листья оплели стекла и рамы. Слышать через приоткрытую ставню похожий на дождь стук колес и мерный как бой часов гудок ночной электрички. Голоса поздних прохожих искали спасения в его голове, луна облетала спящий город на серой мгле, по проводам и антеннам струился поток электрических осадков. А он здесь, в тепле и покое. В ванной шумит вода, в коридоре горит желток света и своим рассеянным мерцанием облизывает стены кухни. Еще несколько песен, которые так необычно ложатся на все происходящее с ним в последние дни, и если бы у него не отнимался язык, и связки в горле звучали, он бы подпел, но неопытность играла с ним злую шутку. Эти цветы уже давно стоят на ее столе, они успели завянуть; внутренний голос не может не уколоть за это, и он чувствует себя недостойным любви, но ласковый голос из ванной, мурлычет об обратном. Он был бы слеп, если бы не доверял своим чувствам и инстинктам, но кто из вас будет бдителен и трезв, вдруг найдя кров после долгого пути? Он нашел здесь любовь и вино, он отказывался верить своим глазам и ушам.
Дверь дома напротив открыта, как магнит она притягивает взгляд своим таинственным светом. Он знает, что рано утром, еще до того, как запотеют стекла их спальни, к двери подъедет небольшой фургон из которого выйдут двое человек, одетых в белые халаты, и будут выгружать из кузова лотки с еще теплыми и немного сырыми буханками хлеба. Это займет ровно шесть минут, но за это время запах тепла, дома и родной земли, который вобрало в себя зерно, достигнет его носа. А затем внезапно захочется спать, и, собрав в этот вечер все, чем можно приблизить себя к спокойствию и гармонии в себе, он отправится по коридору в спальню получить последнее на сегодняшний день удовольствие, потому что нет ничего прекраснее, чем засыпать вдвоем.


ЧАСТЬ 2. ГРИША И АЛИСА
Гриша всегда был задумчив, и молчалив. Он был сосредоточен на созерцании мира и еще только учился отдавать накопленное в себе другим. Дороги потерь и разочарований укрепили и закалили его, но не сделали черствым, за что небо дарило ему возможность донести свой опыт и переживания до других. С тех пор острая грань раз и навсегда разделила людей вокруг него. День ото дня, для многих он становился серым и непонятным. Когда он давал им свое творчество, они не понимали его, еще сильнее ощущая дистанцию, разделявшую их. Они знали его совсем другим. Но их общество уже не могло согреть Гришу, который хорошо знал, как легко и быстро самые яркие воспоминания обрастают мхом и пеленаются в саван, как от костров остаются огни размером с зажженную спичку.
Гриша быстро вырос из серой тени в героя-романтика, идущего своей тропой, а потому вписаться в то, что считалось нормальной жизнью, он не мог. Он жил по сердцу, отвергая все законы, сковывавшие его, вместе с ними отвергал светские блага, за что многие сочли его неудачником, сочли, что у него нет цели в жизни. На самое дно его гнала тоска времени, которому некуда течь, и он это чувствовал острее тех, кто слепо бежал вперед в погоне за успехом и удовлетворенностью собой, равноценным морщинам на лице. Он брал мел и писал свой манифест на закрытой двери - там он видел свою цель и путь. Гриша не боялся перемен и твердо шел вперед, согретый любовью тех, тех, кто ценил его таким, какой он был сейчас.
Сидя на одной из вечеринок он наблюдал, как интересным образом между людьми завязывается симпатия и отношения. Между людьми, которые с первого взгляда такие разные, но, время, по каплям дозируя их шаги навстречу друг другу, неумолимо ведет к сближению, расставляя все на свои места. С первого взгляда, с первого раза проходит невидимая нить, которая соединяет людей, стоящих на одном и том же духовном, интеллектуальном, эмоциональном уровне, людей, имеющих схожие ценности и цели в жизни. С этой точки зрения, Гриша и Алиса вряд ли могли пройти мимо друг друга, потому что с первых минут их первой и довольно далекой встречи стало ясно, что у них много общего, они соединены одной нитью.
У Гриши был отличный вкус в том, что касается женщин, и потому в современном обществе ему было крайне непросто найти подходящую для себя особу. Алиса стала всем для него, поскольку не просто удовлетворяла требованиям его вкуса, интеллекта, и других особенностей, но и сильно «задела» его сердце. Алиса была весною в его календаре после холодной и суровой зимы. «Любовь!», - думал Гриша, и Алиса, кажется, тоже была в него влюблена. В эти дни Гриша был необыкновенно счастлив и сиял как начищенный медный пятак. Он был еще максималист и не очень опытен в отношениях, но это то и было прекрасно, потому как все, что он делал, было искренним и шло от сердца, а не от сплавленного в тяжелый крест опыта.
Алиса тоже была максималисткой, хотя не любила этого в других. Она была из тех, кто не хотел и не умел ждать. Как и все женщины, Алиса хотела «все и сразу», «здесь и сейчас», но в отличие от многих не знала в этом меры и сожаления. Она ценила уют и комфорт, стабильность, развлечения, подаренные современной культурой, и еще ряд незначительных заморочек, которые делали ее в глазах Гриши очень милой и загадочной, но не настолько, чтобы безропотно и во всем потакать ее вкусам. Он, вероятно, еще только присматривался, был сдержан и осторожен в оценках, когда она уже четко решила для себя, что у них совсем разные интересы и ценности в жизни. И даже тогда, когда Гриша стал постепенно меняться, потому что со многим ему пришлось столкнуться впервые, Алиса не захотела ждать, пока он «распробует» все то, что составляло ее повседневную жизнь.
Алиса была человеком весьма творческим и одаренным, но, несмотря на это, она предпочитала идти проторенной тропой, с заранее расписанными шагами и известным финалом. Она хорошо знала, чего хочет в жизни и как этого добиться. Незначительные помехи, такие как чьи-то влияния или минутные прихоти едва ли были способны сбить ее с выбранного пути. Алиса хотела как можно быстрее и как можно лучше обустроить свою жизнь, но ее большой ошибкой было то, что она начала с материального.
Что-то быстро поменять вокруг себя, не идя на компромисс под силу только волевым людям, а она была очень сильной, волевой женщиной. Для нее ничего не стоило резать по живому, вид чужой боли ее не смущал. Точнее, когда-то смущал, но со временем она привыкла, и сочувствие притупилось. А главное она никогда не могла долго кого-то любить. От каждого мужчины она брала по крупице, чтобы выстроить из этих крупиц свою крепость. Затем она навсегда уходила, то ли из-за того, что считала, что взяла все, что могла и даже больше, то ли из-за горького опыта в ранней юности, который отложил на ней свой отпечаток. В любом случае, время Гриши быстро вышло, и, вся надежда была лишь на то, что Алиса сама что-то в себе поменяет. Но она не готова была идти на уступки. Это также касалось их интересов и мироощущения. Гриша же в этот момент мало работал над собой, а порою и вовсе был слеп и глух. Все это рано или поздно должно было привести к необратимым последствиям, и когда все уже катилось к черту, он лишь молча смотрел на происходящее, не решаясь на отчаянный шаг. Алиса не устраивала сцен, она просто ушла. А он стоял как вкопанный и молча смотрел, как тает вдалеке ее силуэт, как крадущаяся по крышам и закоулкам ночь отбирает у него ее очертания. Ночь снова сильней, он снова остался один против всего мира.


ЧАСТЬ 3. РАССТАВАНИЕ
Расставание прошло буднично, но отнюдь не безболезненно. Он сидел на набережной и смотрел, как отражаются мосты и огни в черной воде. Пахло влажностью, тянуло прохладой. Где-то неподалеку прозвенел ночной трамвай, нарушив мертвую тишину. «Наверное, это ночная развозка или ремонтники спешат проверить пути к открытию движения», - думал Гриша. Время шло, а он не чувствовал ни холода, ни желания спать. Как человек творческий и весьма впечатлительный, он долго переживал все произошедшее с ним.
Гриша пытался найти оправдание для себя, пытался посмотреть на ситуацию глазами Алисы, это обычно помогало, но только не в этот раз. Слишком многое не сходилось в его голове. К тому же, несмотря на разрыв, они еще продолжали общаться, то ли по инерции, то ли Алиса тем самым оставляла приоткрытой дверь и допускала возможность их дальнейших отношений. Кому-то эти обстоятельства покажутся странными, кто-то не увидит здесь ничего кроме потерянного времени и бессмысленных самоистязаний. Но Гриша, никогда не имевший слепой инфантильной привязанности к тем, кто был ему дорог, хорошо знал цену и этим людям, и отношениям, а посему был готов до последнего бороться за право вернуть потерянную симпатию и доверие. Ему было легче унять ненужную гордость, чем разрывать узы, соединяющие его с человеком, в котором он нуждался. Безусловно, Грише пришлось бы искать компромисс и менять что-то в себе, а если бы ему это показалось неестественным и бесцельным занятием, он бы даже не сделал и шагу. Но здесь, несмотря ни на что, у него с Алисой оставалось очень много общего, и Гриша был готов зайти далеко, дальше, чем мог дать его возраст и опыт.
Но это все будет завтра. А сейчас, сидя на спуске, у самой воды, он решил уйти на самое дно, чтобы там переродиться заново. Он болел, и болезнью этой была его прошлая жизнь и сущность, вмещавшая неприемлемые в первую очередь для него же самого недочеты в характере и поведении, приведшие к роковым ошибкам. Он должен был вскоре излечиться, но ему, как и любому больному нужен был полный покой, отрешенность и силы для колоссальной внутренней работы над собой. Силы он черпал в стремлении вернуть утерянный смысл жизни, в стремлении в солнечные дни быть светом, а не тенью; в стремлении хоть как-то понравится себе самому после случившегося. Гриша ушел в тень, уединившись в пустующей комнате, где стены покрыты не мутнеющими зеркалами, дающими время и полное представление о ходе перерождения. Гриша знал, что там он ненадолго пропадет из существующего мира, но никто так и не заметит его потери, никто сразу же не увидит и не поймет перемен в нем; знал, что для настоящей реинкарнации он должен был сперва избавиться от переживаний и ощущения потери, чтобы затем, с холодным рассудком, снова прийти к тому, что Алиса «не одна из» в его жизни, что она значит для него больше, чем все, с кем и с чем ему приходилось сталкиваться раньше.
Небо уже становилось светлее громады домов и постепенно стало от них отделяться, пока окончательно не превратилось из плоских черных кулис в мутную серую кашу, которая в свою очередь вскоре должна была превратиться в высокий ядерно-синий выжженный купол. Загудели первые машины, по телу разливалось тепло и от усталости - ощущение спокойствия. Близился рассвет.


ЧАСТЬ 4. ДОРОГА
Через весь город при свете заката и уже зажигавшихся фонарей, под гул автомобилей, под этот вечный вечерний прибой, он возвращался домой. Полностью погрузившись в свои впечатления, он размышлял о происходящем с ним в последнее время, о переменах, которые заставили его по-другому относиться к пройденным шагам. Дорога всегда помогала ему в этом.
Он вспомнил историю случившуюся накануне. Он звонил Алисе и просил о встрече. К его неописуемому восторгу она ответила «да», но когда он перезвонил ей на следующий день и хотел договориться, где и во сколько встретиться, она ответила, что не может, поскольку встречается с друзьями и вечер проведет с ними. Кинув в трубку несколько обиженных фраз, он прощался, и, как казалось, решил больше никогда ей звонить. Он был зол и ничего не хотел. Однако сегодня он почувствовал, что начал колебаться, стал думать о том, позвонить или нет, что и как сказать. «Любовь – слепое желание», - с горечью отметил про себя Гриша. К тому же собственные обиды никак не поспособствовали бы достижению поставленной цели по возвращению отношений на прежний уровень. Он хорошо понимал, что помимо копания в себе, необходимо ненавязчиво, но постоянно намекать Алисе о своем существовании. Иногда, конечно, ему было легче не звонить ей, но он день изо дня упрямо набирал один и тот же номер, в надежде добиться желанной встречи, в надежде что-то изменить внутри нее.
Гриша уже перешел два моста, прошел отрезок по набережной и теперь шагал по тихому району по серой улице, с удивлением смотря на шедших ему навстречу людей. Судя по лицам, у них у всех тоже были свои заботы, которые делали их в некоторой степени несчастными, но что это были за заботы? Проходя мимо, он мельком слышал их разговоры. Несколько алкоголиков матерились из-за того, что им не хватает мелочи на «маленькую», что дома опять нечего есть, а жены стал просто невыносимы. Двое подростков лет пятнадцати, держа в руке по бутылке пива, обсуждали, где лучше сделать татуировку и как бы этим летом впервые с кем-нибудь переспать. Следом за молодыми прошла пара пенсионного возраста. Иссушенные временем старик с женой, несмотря на потенциальную возможность достичь духовных и материальных высот, тоже, по-видимому, были не очень то довольны своей жизнью. Судя по долетевшим клочкам фраз, они ругали свою страну и власть, которая не додала им пенсию и допустила рост цен на продукты. Досталось и молодому поколению, которое, «распустилось просто донельзя».
Эта мелочность, меркантильность и тупость начинали утомлять и раздражать Гришу. Ему становилось удивительно, как эти же самые люди не способны думать о других вещах, нежели как просто о существовании. С другой стороны, однажды, стоя на остановке, он видел человека с обожженной кожей на лице, выглядело это, прямо скажем, жутковато. «Какое будущее у парня, полюбит ли его кто-нибудь таким?», - думал Гриша. Или, к примеру, люди, которые ходят в метро по вагонам и просят милостыни, без ног, без рук. «Что их ждет в этой жизни? Какова их участь, чем они живут? Может это вообще неуместно мечтать и размышлять о призвании, любви и смысле жизни в их положении?», - продолжал рассуждать Гриша. Он оглядел себя: руки и ноги целы, голова на месте. «Жив и здоров! Еда и крыша есть, есть даже Дело и друзья! И все же нет самого существенного, чтобы быть удовлетворенным жизнью. Значит, я тоньше и острее остальных чувствую и переживаю действительность. Но на кой черт мне это надо, если это не делает меня счастливей, не делает меня лучше? – с нескрываемым раздражением вопрошал себя Гриша.


ЧАСТЬ 5. ГОСТИ
И вот наступило воскресенье. Почему «и вот», он не знал сам. Может, потому что сегодня выходной и ему удастся встретиться с Алисой, может, потому что сегодня по ящику покажут футбол. Размышляя над этим, он ощутил потребность в общении с понимающими его людьми, посему вечером, исчерпав лимит дел и обязательных мероприятий, а также, не дозвонившись до Алисы, пошел в гости. На небольшой кухне они сидели втроем: Гриша и Андрей с Лерой, которые уже довольно давно и успешно были вместе. Время летело незаметно, за окнами быстро стемнело и в квартире стало прохладно. Гриша попросил у хозяев свитер, хотя его и без того согревали флюиды, вызванные хорошим настроением, времяпрепровождением и общением. Так бы сидеть часами, однако, по мере приближения ночи накопившаяся за день усталость давала о себе знать. Андрей и Лера уже больше интересовались друг другом, чем своим гостем, хотя и не показывали этого из приличия. Гриша смотрел на их сдержанные ласки, вспоминая как это было у них с Алисой. Ему показалось, что если сейчас он позволит воспоминаниям захлестнуть его, он расклеится, а это было бы очень не вовремя: все-таки у него работа, на которой он каждый день должен доказывать свою незаменимость, если хочет, чтоб его повысили в должности. Кроме того, ему на днях предстояло еще несколько важных встреч с людьми, от которых зависела судьба его творчества. Нужно было быть в форме, быть готовым к бою и к любым обстоятельствам. Он до боли в висках зажмурил глаза, пытаясь прогнать из головы эти мысли, затем встал, и чтобы никому ничего не показалось, взял себе чашку, подлил дымящегося чаю и с притворным удовольствием стал цедить его маленькими глотками. Радио и голоса за окном стихли, над кухней на несколько секунд повисла тяжелая тишина.
- Пора спать! - решившись порвать тягучку, сказал Андрей.
- Да, мы пойдем. – Зевая, сказала Лера. - Завтра на работу вставать.
- Спокойной ночи. - Ответил им Гриша.
- Спокойной ночи! - Хором ответили они ему.
Эти двое счастливые, обнимаясь, целуясь и хихикая, пошли в спальню. Он еще допивал свой остывший чай, вертел в руках пачку сигарет. За это время Андрей и Лера успели сделать все приготовления ко сну, и через пять минут за стенкой все стихло. Свет был погашен. Последним большим глотком он вогнал в себя остатки чая, сполоснул кружку, поставил ее сушиться. «Пора спать, ни о чем не думай», – сказал сам себе Гриша, отправляясь раскладывать кровать. И все-таки вид у него был неважный. Грустная маска облепила лицо. Он уже лежал в темноте, охотясь на комаров, которые своим нестерпимым писком мешали засыпать. «Только не думать об этом», – говорил он сам себе, - «не отступать ни на шаг. Все уже пройдено, все уже выстрадано».
Прошли пять минут, и он поймал себя на том, что мысли его странным образом все время возвращаются к одному и тому же. Все было хорошо, удовольствие от вечера и общения было получено, но чего-то не хватало, что-то щемило в груди, нудно и неискоренимо. Он теперь знал, что это, и вспоминал, что когда он был с Алисой, у него даже не могло возникнуть такого ощущения и таких мыслей, поскольку он был счастлив и упоен открытием нового этапа в своей жизни. Никакой пустоты, никакой черной дыры, - как он ее называл - которая высасывала из него энергию и силы, отнимала смысл жизни, но дарила время для размышлений, тогда в груди не было. Он считал, что больше никогда не вернется к мыслям, что ему не хватает самого близкого человека, который станет стеной и высоким небом одновременно. Значит, он снова ошибался. Там где щемило, в районе левого соска, вместе звезды уже образовалась черная дырочка, которая постоянно росла. Дышать становилось все труднее и больнее, в голове стучало, холодный пот выступил на ладонях и лодыжках. Черная дыра выкачивала из груди все, что подарил ему этот вечер, все положительные эмоции вылетали неизвестно куда, уступая место холоду и сжатости. Он сходил на кухню, выпил стакан воды, постоял пару минут у окна и через черное стекло смотрел во двор, но ничего не помогало. Он вернулся в кровать и крепко укутался в тонкую материю одеяла. Прошел наверное час, а может два, прежде чем он провалился в глухую бездну сна, которая на время вылечит его, и утром, потягиваясь после сна и рассматривая себя в ванной в зеркало, он не обнаружит на груди ни дыр, ни даже пятен. И так, до вечера, до тех пор, пока он не останется наедине со своими мыслями и эмоциями. До тех пор, пока он снова не перестанет ощущать нехватку любви.


ЧАСТЬ 6. ПЕРЕМЕНЫ
Гриша долго ходил по магазину, особо он задержался в отделе, где продавалось пиво. «Что душа желает?», - спросил Гришу продавец азербайджанец. «Перемен!», - с иронией ответил Гриша.
Вместо рваных кед на нем были чистенькие новенькие, далее следовали проверенные временем удобные потертые джинсы, и стильная черная рубашка. А вообще его все чаще стали замечать одетым в брюки и рубашку, гладко выбритым и ухоженным, что порою с ног на голову переворачивало представление окружающих о нем.
Вот уже как две недели он не появлялся на своей старой работе. Сидя в пустующей комнате, он много раз пересматривал свое мироощущение и отношение к некоторым жизненным ценностям, а точнее начинал собирать урожай и давал дозреть тому, что уже давно зарождалось в нем, но проявилось лишь вследствие общения с Алисой. Ему посчастливилось довольно быстро найти новую интересную и перспективную работу. Помимо своих прямых обязанностей он будет там искать связи и средства для продвижения своего творчества. И кто сказал, что он ни к чему не стремится?
Первые шаги были сделаны, а, значит, теперь все должно завертеться еще быстрее. Он уже не вернулся жить туда, где раньше был его дом. Ощущая постоянное внутреннее напряжение и дискомфорт в тех стенах, он решил сменить свою временную прописку. Его новый дом был на углу всех улиц, в центре всех городов, точь-в-точь так, как он видел когда-то в кино. Отдельное жилье было удобно всем, разве что приходилось самому покупать палочки для чистки ушей, зубную пасту, порошок и прочую ерунду. «Все-таки жить вдвоем проще», – отметил Гриша.
Теперь ничто уже не могло сбить его с этого пути. Выпутавшись из клубка чужих проблем, выбросив все, что могло мешать, отвернувшись от чужих навязчивых, но бессмысленных слов и суеты, он с новыми силами рвался вперед, уже ничего не замечая позади. Вместе с Гришей также быстро стало меняться и общество вокруг. Его всегда тянуло к тем, кто старше и опытнее его, у кого он мог многое взять, кто понимал его лучше остальных. Те, кто был с ним раньше, но кто его мало интересовал, навсегда исчезли из его жизни. Те, кто не смог мириться с переменами в нем, кто не успел вскарабкаться с ним на одну ступень, были на грани.
И все же, чувствуя в руках свободу и силу, он не мог похвастаться ощущением устроенности жизни. Когда они с Алисой были вместе, он на миг поймал это ощущение и упоенно застыл на месте в надежде превратить этот миг в вечность, вместо того, чтобы изо всех сил рвануть вверх, перепрыгивая ненужные ступени, и получить возможность ощущать мир шире. Неопытность играла с ним злую шутку, и он довольно быстро серьезно отстал от Алисы. Ему удалось сократить это отставание, но их по-прежнему разделяло несколько ступеней. Тогда ему предстояло сделать три шага, в то время, как ей нужен всего один. Но он твердо верил, что один его день может вместить три, должен вмещать больше, если он хочет снова встать с ней в один ряд.
Сколько ему быть тем, кого в нем хотят видеть? Грише было невыносимо так жить, создавая внутри себя новый мир, и ходить при этом в старой одежке, память о которой так крепко въелась в сознание окружающих. Судя по разговорам, они думали, что все перемены в нем малозначительны или неестественны: все, о чем он сейчас начинает думать всерьез – похвально, но не глубоко, интересы, которые начинает считать своими - надуманные, все к чему начинает идти – он идет не по своей тропе, а оборачиваясь на того, кому уже совсем не дорог.
Но цели в жизни и интересы у них с Алисой были очень близкими, поэтому Гриша без всякого страха и риска стремился иметь в себе то, к чему она в свое время стремилась и хотела видеть в близком человеке. Он делал это не для нее, но именно она подтолкнула его к действиям, к более решительной работе над собой.
Сегодня он проснулся рано утром и, сидя за чаем, прокручивал в голове все то, что ему уже удалось сделать и что предстоит в ближайшем будущем. Он вспоминал о том, что победы и поражения не больше чем вопросы, вспоминал ответы, которые были найдены им в пустующей комнате. Это его новые вестницы, первые ласточки произошедшего перерождения. «Сегодня предстоит две очень важные встречи с серьезными людьми, от которых во многом будет зависеть судьба моего творчества. Если все пройдет удачно, и я получу шанс донести его до публики, то можно считать, что я еще на один шаг приблизился к заветной цели, а заодно и сделал все от меня зависевшее, чтобы вновь привлечь к себе симпатию и интерес Алисы. Изменил в себе все то, что мешало не только нашим с ней отношениям, но и, в первую очередь, мне самому», - думал про себя Гриша.


ЧАСТЬ 7. БЕСПЛОДНЫЕ УСИЛИЯ
Дела постепенно шли в гору, и Гриша ждал реакции Алисы на происходящее с ним. Он ждал, как ждет в стволе патрон. Но все чаще ответом в трубке становились длинные гудки, все чаще он стал забывать, когда они виделись. Алиса заставляла его стрелять, стрелять по своим же мишеням. В такие минуты он становился весь полон желания превратиться в кого-то другого, циничного и жестокого, а разбуженная воспоминаниями о высоком небе звезда начинала метаться по клетке груди. Он считал это проявлением своей слабости и стыдился ее, но ничего поделать с собой не мог: что-то в нем было сильнее его желания спокойно относиться к этой потере. К счастью, он вообще еще не научился мириться с потерями, не научился прощать их своей дороге, и в особенности, ее первым шагам. Идя по жизни, он выставлял цену вещам, но что ему было делать, когда он встретил вещи на тот момент для себя незнакомые?! Алиса дала ему возможность переоценки, но как только Гриша почувствовал себя привязанным настолько, что это можно было назвать зависимостью, она равнодушно и цинично бросила его, кинув на последок глупые и смешные оправдания. Вот так, человек, открывший ему новую жизнь, вместе с любовью надолго отнял у него смысл и ощущение ценности такой жизни, поскольку раны, наносимые потерями, обычно не проходят быстро.
Каждый ищет анестезию, чтобы не сойти с ума. Каждый находит ее в чем-то своем, чаще всего в лице новых свершений и времени, но взамен навсегда притупляется ощущение ценности тех вещей, которые человек начинает ценить, впервые соприкасаясь с ними. А потом, когда внутри все окончательно умирает, тогда становится все очень легко. «Становишься мертвый, такой, как большинство людей всю жизнь. Наверное, таким и нужно быть. Что ж, у меня хорошее начало, я ушел дальше всех», - думал в одну из бессонных ночей Гриша.
Обычно ему многое давалось легко, когда он брался за дело всерьез. Разумеется, в том случае если дело касалось и зависело лишь от него одного. Но всегда оставался на щите, когда что-то было в руках тех сил, что никогда не были к нему благосклонны, тех, чьи правила и законы он пока не мог разгадать, а посему только чудо могло помочь ему в таких делах. Чудо зачастую становится тем кирпичом, который упав на голову, заставляет тебя пересмотреть свое мироощущение и по-иному воспринимать свой опыт. Лишь чудо было способно вернуть утраченную полноту гармонии и глубину горизонтов на пути восстановления взаимодействия «кто любит – тот любим». Чудеса в его жизни случались не намного чаще, чем никогда, но, несмотря на это, сейчас он был уверен и решителен в намерении впервые сломать эту традицию, в желании наконец заменить «никогда» на своих ладонях на «все в моих руках» и ощущение собственного всесилия.
«Чудо равно безумию», - считала Алиса. Она просто не видела в себе сил и тем более смысла в том, чтобы попытаться вернуть отношения, наоборот, она делала все, чтобы расстояние между ними увеличивалось и стало непреодолимым даже для чуда.
«Жить без чуда – вот истинное безумие», - думал Гриша, - «Это значит уйти от сердца, загнать свои непростые и творческие натуры в клетку односложных и тесных законов. Это значит, что все хорошее, что было между нами, умрет в прошлом, а все, что могло быть так и не родится». Гриша так не мог. Он долго думал, может ли она, но так и не пришел к определенному выводу.
Встречи прошли в целом неплохо, вечер был свободен, и Гриша решил позвонить Алисе, в надежде провести время вместе и поделиться своими успехами. Алиса была хорошо осведомлена, что сегодня он должен был встречаться с какими-то важными людьми, что сегодня во многом решается судьба его творчества. В трубке были слышны голоса и завывания музыки.
- Ты в клубе что-ли? - Спросил Гриша.
- Да, мы с подругой в клубе, отдыхаем. – ответила она.
Предложение проводить ее до дому было грамотным образом отклонено. Алисе, видимо, больше было нечего ему сказать. А он ждал, пока она наконец спросит, «как успехи?» или что-то в таком духе, но так ничего и не услышал. Он хотел было сам начать рассказ, но вместо этого из горла вместе с горькой слюной вырвались слова: «Ладно, давай прощаться. Ты сейчас с друзьями, тебе весело и совсем не до меня».
- Ну не надо так, не прибедняйся. – Сдержанно ответила Алиса.
И тут его прорвало. Короткими фразами он выпалил все, что накопилось в нем, сжигаемое ее равнодушием.
- А ты попробуй посмотреть на все происходящее между нами моими глазами и поймешь, как непросто так жить. Неужели ты думаешь, я не замечаю твое безразличие? Но, несмотря на это, я стремлюсь все изменить, стремлюсь вернуть твое доверие и симпатию, взяв все лучшее от себя прежнего, взяв все от ситуации, которая привела к нашему расставанию!
Гриша долго уверял ее, что теперь не стоит сразу же говорить «нет», даже не попытавшись изменить свое отношение к нему.
- Давай попробуем начать все сначала! Знаю, это не просто забыть все что произошло, преодолеть время и волну неприятия, подступающую к самому горлу, когда я прошу тебя посмотреть на меня сердцем, а не старыми воспоминаниями. Когда прошу, чтобы ты тоже пошла мне навстречу, потому что даже титаническими усилиями одного человека, без хотя бы одной капли усилий другого ничего не изменить. – С пылкостью и красноречием древнеримского оратора говорил Гриша.
- Я подумаю. – Как всегда ответила Алиса.