Одиннадцатый с половиной этаж

Считают, что наркомания – болезнь человеческой души… нет, болезнь (да и болезнь ли? Может, наоборот, лекарство?) тех, у кого её нет. У кого вместо неё одна огромная зияющая дыра, всасывающая разрушители с жадностью «последней возможности», распределяющая их по своим местам, словно конструктор. Или деструктор. Ещё считают, что жить иллюзиями или прошлым – бесполезно, безответно любить кого-то – глупо, играть на чувствах других – жестоко, а вести нездоровый образ жизни – недальновидно. Много чего считают, много чего придерживаются, много о чём думают, а ещё больше того, о чём – нет.

Часто вы твердите мне, что жить надо, получая кайф от каждого мгновения. Меня уже воротит от этой бездоказательной, тупой догмы, как от слишком сладкого эклера с жирным кремом утром натощак. Дерзайте же! Покажите мне нечто, что могло бы удивить и капельку осчастливить, и тогда я, возможно, задумаюсь и не стану плевать вам в лица и блевать в души. Пока же я продолжу носиться по лестничным пролётам, трепеща и сжимаясь всем телом, минуя одиннадцатый с половиной этаж в небоскрёбе, где не работает лифт.

Помню, некоторое время назад, вконец обессилев, с пеной на высохших губах я случайно наткнулась на него. Это было ошеломляющее открытие, ведь мне так долго казалось, что этот этаж давно пройден и давно в прошлом. В тот момент сотни вопросов штурмовали мой мозг, заставляя его сокращаться и пульсировать, перед глазами проносились картинки, казалось бы забытые много лет назад, а по телу пробегали волны непонятных и очень сильных ощущений. Меня «ломало» перед единственной дверью. Я узнала её, вспомнила, кто за ней живёт, и почему мне туда не нужно, хотя так тянет. Я прижималась губами к замочной скважине, лбом – к входному коврику, облизывала в исступлении дверную ручку; в отчаянии скребла ногтями стены, как в бреду, что-то жарко шепча, а напоследок вычертила рядом с кнопкой звонка все свои восемь (8) лет, знак проклятой бесконечности в эрегированном состоянии.

Потом я навсегда забыла туда дорогу. Я металась и искала другие этажи. Выше и дробнее. Но каждый раз, проносясь мимо одиннадцатого с половиной, странное ощущение щемящей боли под рёбрами наводило на смутные, расплывающиеся, как моя жизнь под кислотой, воспоминания. Было множество дверей, в некоторые из них я входила, какие-то просто приоткрывала, но ни за одной из них не оставалась надолго. Было бесчисленное количество захарканных лестничных пролётов вверх, на них я встречала совершенно разных людей, которым улыбалась, которым врала; каждому по-своему. Всё это было…

Чем выше я поднимаюсь, тем сильнее тянет вниз. Чем большего числа дверных звонков касаются мои пальцы, тем сильнее желание убраться поскорей из этого небоскрёба. Но вот уже все лестницы вниз сняты. Тупик? Пока нет, ведь открыты окна. Из тех, что находятся на моём сегодняшнем этаже, уже сложно разглядеть людей на улицах, а верхушки даже самых высоких деревьев далеко внизу; кажется, я начинаю терять чувство гравитации и связь с землёй.

Только с одиннадцатым с половиной она неизменно остаётся. Он постоянно попадается на пути, хотя я взбираюсь вверх, а может, мне лишь кажется, что вверх. В любом случае, мне приходится через него проходить, и тогда… Что же это за субстанция, от которой накрывает агрессивными «приходами», заставляя сердце биться в бешеном темпе, лёгкие - сжиматься, а ладони – холодеть. Я собираю все силы и стараюсь быстрее проскочить этот заколдованный этаж, но меня непреодолимо что-то держит. Тоска, страх и нежность одновременно атакуют стенки моей защитной капсулы, тело пронизывают тысячи тонких иголок, будто кто-то содрал мою ежовую шкурку, вывернул её наизнанку и заставил надеть. Мозг стекает в середину черепной коробки, потом тянется по шее сзади и по позвоночнику. Я будто растекаюсь по частям. Забываю своё имя, возраст, адрес… Болезненное, несколько приятное и пугающее состояние одновременно, у меня не получается его контролировать, я могу лишь ждать, когда отпустит.

Всё же надеюсь, что когда-нибудь это закончится, и я смогу подниматься по лестницам, не глядя с тайным сожалением вниз на одиннадцатый с половиной этаж, и не содрогаться, если он попадётся. Я либо забуду все терзающие меня чувства, или стану воспринимать их, скажем, как процесс дыхания – незаметный и безболезненный. Я назову всё происходящее просто затяжным «бэд трипом» и буду вспоминать, как очередную нелепость. Вопрос лишь в том, насколько быстро организм привыкнет к этому нечто, что вызывает подобные ощущения, и потребует чего-нибудь посильнее. Что ж, остаётся только догадываться чего.