Первых и последних не предлагать

 Первых и последних не предлагать...Так пишут в объявлениях по обмену или покупке квартир – не хотят жить на первом или последнем этаже многоэтажного дома. На первом этаже часто нет балкона, подвалы не в порядке, а на последних этажах, хотя есть балконы или лоджии, но нередко текут крыши. Если бы, однако, не было первых этажей, то на чем бы держалась середина дома без опоры фундамента – на паутине, как у паука? А как обойтись без крыши? Итак, в жизни не обойтись без фундамента и крыши, но парадокс в том, что первым и последним этажам не придают значения в обиходе и даже презирают жильцов этих этажей. Глупо, конечно. Ведь у человека есть ноги (тот же фундамент) и голова (та же крыша и даже больше, чем просто покров). Не бывает туловища без того или другого, если это - не инвалид или криминальный труп. Много все же находится персон, кто хотел бы жить фигурально между, без фундамента и крыши. По их мнению, только в такой ситуации комфортно их туловищу.
- Почему Вы не уехали за рубеж? – спрашивали одну способную женщину. – Прозябаете ведь без денежной поддержки, да и должности повыше все заняты.
Она парировала из библии: “И станут первые последними.”И продолжала: - Но если серьезно. Здесь - своя оригинальная тема работы, свое дело, а там никакие деньги не оплатят необходимость терпеть хозяйский окрик и бесправное существование. А должности равно раскуплены и здесь и там.
       Размышляя о первых и последних и прикидывая, как все-таки оказаться вне тех и других, эта вечная труженица повстречала товарища по Вузу, где когда-то вместе учились.
- Привет, Татьяна! Все - такая же. Ничуть не изменилась. Ну, как у всех – дети, муж? А на работе как? Небось, уже зав. отделом? - Приятель первому этажу предпочитал комфорт высоких этажей.
- Да, - усмехнулась Татьяна. – Выше крыши - только небо. (У нее не было детей, мужа. Да и на работе ее не продвигали много лет. Она была обречена первому этажу, не вскарабкавшись выше устоявшейся лестницы Жизни).
       Приятель не особенно интересовался Татьяниной жизнью и не был склонен к ностальгии. Его не интересовали ее ответы. В его жизни существовала семья, двое детей, прекрасная квартира, дача и верхнее положение на служебном канате (долез до потолка). Он с восторгом говорил только о себе, своих поездках в другие страны, встречах и презентациях. Более того, человек не представлял себе, что может быть и другая жизнь.
       Через полгода после этой встречи Татьяна спустилась в переход и чуть не сбила с ног старика, застрявшего в углу на лестнице. Он выронил палку. Торопливо извиняясь, женщина подняла ее и… вдруг увидела знакомые глаза:- Боря, это – ты? – пролепетала она. Они же как только вчера расстались, а перед ней, вместо удачливого, моложавого мужчины, стоял седой, как лунь, инвалид. Это был совсем другой человек.
- Ты еще меня узнала. А другие уже и не узнают. В аварию попал. Миг … - и все пропало! Здоровье, работа, все! Как мы близко к краю! А ведь я думал, что меня не коснется, что я не буду из последних. Думал, что к первым я ближе, все вверх хотел.
       Татьяна не знала, что сказать. В этой ситуации у первоэтажных было преимущество фундамента – некуда падать. А взлетать вверх, ох, как опасно! Лучше бы не падать. Она ввела Борю в метро и там посадила на скамью.
- Ты, Таня, меня прости. – Борис был рад поговорить. – Женщине в нашем мире трудно пробиться. Я знал, что у тебя не все получилось в жизни. Ты была такая яркая в Институте! Я вроде бы тебя обогнал, соревнуясь. Погордиться хотелось. А сейчас все бы отдал, чтобы быть обычным, рядовым, и чтобы меня любили…
       Борис шарил поврежденной рукой в кармане куртки, ища зажигалку. Не нашел и продолжил: - Я женился на очень красивой женщине. Думал, что завоевал, отвоевал у соперников. А она? Она не любила. Сейчас совсем чужая стала. Я целый день дома, а она придет с работы и молчит… Ребята еще ничего, поговорят. Но у них своя жизнь, свои проблемы. То я их подпирал, теперь без опоры. За них волнуюсь.
       Таня слушала, немного пошутила, вспомнив институтское время, потом помолчала и спросила: - Тебе куда?
- В Измайлово, к матери.
- Я тебя провожу.
- Не надо, спасибо. Доеду.
- Держись, - она наклонилась и поцеловала на прощанье небритую щетину.
       Под впечатлением встречи с философскими мыслями Татьяна доехала до нужной станции, вышла из метро и пошла к троллейбусной остановке. Под пластиковой крышей остановочного сооружения на солнце блестела паутина, столь ровно круглая, что конца и начала не было видно. Где первый этаж, где последний? Где же опора? Паутинные нити радиально цеплялись за все, что попадется на их пути.

  *Опубликовано также в книге "Школа Счастья" (2012)