(нечто наподобие отчёта для близких и далёких друзей)
“Вот вы живёте-поживаете, без тревог и забот, в изысканно-уютном мире, и вам кажется, что это и есть жизнь. А потом вы читаете книгу или отправляетесь куда-то в путешествие, или разговариваете с Ричардом - и вдруг открываете, что эта ваша жизнь - не жизнь, что вы просто впали в зимнюю спячку. Симптомы легко узнаваемы: первый - безотчётная тревога. Второй (когда спячка затягивается и грозит перейти в смертный сон) - ничто не доставляет удовольствия. Вот и всё. А проявляется это как безобидное недомогание. Однообразие, скука, смерть. Миллионы людей живут (или умирают) таким вот образом, не сознавая, что происходит. Они ходят на службу, они ездят на автомобилях, они выезжают с семьёй за город, они растят детей. А потом - бац! По ним ударяет нечто, встреча с человеком, с книгой, с песенкой какой-нибудь - и они просыпаются, и они спасены от смерти.
А некоторые так и не просыпаются. Как замерзающие - сладко засыпают навеки под укутавшим их снегом. Но мне это не грозит: мой дом, мой сад, моя красивая жизнь не убаюкали меня. Я-то знаю, что живу в великолепной тюрьме, откуда меня вызволит только бегство в творчество”.
Анаис Нин
Часть I - от Минска до Киева
Приехали с Наташей в Минск 7 июля, были сразу же встречены радушными родственниками (Володей, Леной и дочкой Женей, неразлучно сопровождавшей нас впоследствии повсюду), погружены в машину и отвезены в Свислач (посёлок в 40 км от Минска). Были от пуза напоены, накормлены, потом Володя свозил нас на озеро Материнское, красное от железа, где при погружении происходит эффект красного оттенка кожи. Там мы купались с моими племянницами Мариной и Женей, кидались мячом и всячески дурачились. По возвращении домой, созвонившись с Артуром, выяснили, что концерт состоится 8-го, и что два-три дня, которые я планировал провести с родственниками, должны уместиться в одни сутки. Пришлось за вечер объехать родственников, благо все жили рядом, передать приветы тёте, пообщаться с сестрой Наташей, которую не видел двадцать лет (за это время, как выяснилось, у неё вырос взрослый сын).
На следующий день Володя свозил нас на курган Славы и отвёз в Минск, где мы и встретились с Артуром и Аней (нашими добрыми новосибирскими приятелями, временно проживающими в Киеве, приехавшими в Минск на своей машине). Думали ещё побывать в Хатыни, где я уже был в юном возрасте, но время поджимало и пришлось торопиться, чтобы успеть на собственный концерт.
О минском концерте у меня были смутные представления. Вроде бы обещался квартирник с неким Ареховским, о котором я до того ничего не знал, но перед отъездом был упрошен архивариусом Чепурным привезти записи оного. Квартирник должен был организовать Зигфрид, с которым познакомились через электронную переписку незадолго до отъезда. Вообще, по большому счёту, цель нашей поездки была не столько гастрольная, сколько познавательно-исследовательская. В Белоруссии и на Украине я был в середине восьмидесятых годов, и было интересно, что изменилось за это время в этих странах и людях. К Белоруси был особый интерес. Разнокалиберные слухи, доходящие до Сибири, бубнили о тоталитарном режиме, который установил диктатор Лукашенко (родственник Хуссейна и Милошевича). Сибиряки же слухам не доверяли, считая их происками прозападной прослойки белорусского общества, желающей скорее попасть в гамбургеровый рай с кокакольными реками и попкорновыми берегами. Нам же предстояло увидеть всё таким, как оно есть. На поверку всё оказалось не так уж и плохо. Были опрошены родственники, случайные и неслучайные знакомые. Недостатки есть в любом государстве, но то, что Лукашенко - национально ориентированный патриот своей страны – это факт. Воровать и вывозить наворованное за рубеж там не позволено. Вся мразь в оппозиции. В России всё с точностью до наоборот.
Ну так вот. Встретились мы с Артуром и Аней, познакомились с Зигфридом, который оказался директором группы "Красные Звёзды". О! Красные Звёзды! В 1997-ом Саня Подорожный подарил мне кассету с "Экстремизмом" Непомнящего (на одной стороне) и "Красными Звёздами" (на другой). До того я не слышал ни то, ни другое. "Звёзды" были очень похожи на "Гражданскую Оборону", только, как мне тогда показалось, гораздо хлеще и круче (по сравнению с тогдашними маловыразительными "Солнцеворотом" и "Лёгкостью небытия"). А под песню "Будет" мы и вовсе скакали в студии во время записи своего альбома "Обыкновенные слова". В общем, о "Звёздах" было этакое иронично-доброе мнение.
И тут вышел конфуз. Забыли мы дома плёнки для Зигфрида, заботливо принесённые Димкой Сафриным на запись нового альбома Звёзд, которые и не звёзды уже, а 4. Зато добрый Манагер напутствовал нас перед отъездом – что вам собираться? Палку колбасы да батон хлеба – вот и все сборы… Уже позже узнали, что папа Лесника привёз плёнки на вокзал, но опоздал на пятнадцать минут, и минская группа писала альбом без сибирской поддержки. Увы.
И вот мы в точке сбора. Подтягивается неформальный народ, мы закупаем сухое вино, Артур – водки (себе, принципиально). Выясняется, что вместо квартирника будет полянник в каком-то лесочке неподалёку. Решаем выйти пораньше, размяться, так сказать, перед концертом. В лесочке оказалось много отдыхающих, не подозревающих о наших планах, простых горожан. Жгут костры, выпивают, общаются. Мы ходим по лесным тропинкам, пугаем своим внезапным появлением какую-то пытающуюся совокупиться немолодую пару. Всё же располагаемся, пьём вино. Вскоре подтягиваются зрители, мы переходим на другую поляну. Пытаюсь сосредоточиться, настроиться на концертную волну, но излишне волнуюсь – незнакомая аудитория искоса разглядывает неизвестного исполнителя. Приносят гитару, настраивают на веточках какой-то диктофон. Думаю, а может быть, просто поговорить о том, о сём… Здороваюсь, представляюсь, пою песни, читаю стихи. Зрители сдержанно хлопают, а то и молча реагируют на очередной продекламированный стих. Выпитое сухое даёт о себе знать. Начинаю злиться на самого себя, грустнеть, оттого петь уже без всякой внутренней уверенности, что есть в этом хоть малейшая необходимость. Кто-то спасает положение – давайте, перерывчик сделаем, потом ещё попоёте…
Отдаю гитару. Начинается "Гражданская Оборона" в исполнении зрителей. Наваливаюсь на вино. Подходит Ареховский с гитаристом. Знакомимся – Владимир. Дарю ему свою книжку стихов "Русское сердце", небольшой тираж которой был издан дня за два до нашего отъезда. Владимир усаживается у дерева, рядом гитарист, поёт песни свои и советских композиторов. Публика живо реагирует, подпевает, просит спеть известные им песни. Какие-то из песен узнаю, понимаю, что наиболее лиричные песни в альбомах "Красных Звёзд" принадлежат перу Ареховского. У гитариста струна рвётся за струной, а мне нравится. Нравится всё – песни, манера исполнения, музыка, люди сидящие вокруг, заходящее потихоньку солнышко, приветливый белорусский лесок в центре столицы… Почему-то Ареховский манерой исполнения до боли напоминает мне Талонова, а именно "Госпожу всех желаний", сольный его альбом, по достоинству оцененный Ромой Неумоевым во время поездки по Алтаю. Думаю, жаль, не слышит Ромыч – оценил бы. Вообще, глядя на эту небольшую, в общем-то, тусовку, кажется, как жаль, что нет никакой возможности дать им то, чего нам всем так не хватает – такую большую поляну, на которой бы были бы все – и Ареховский, и Талонов, и Ромыч, и Манагер, и все, все, и счастье, единство, радость, любовь, и это бы навсегда и чтобы никаких ментов, никакой урлы, чтобы только свои… Мои размышления прерываются – может быть сыграете что-нибудь, ещё четыре струны осталось… Нет, нет, может быть, позже… И продолжаются песни, вино закончилось, Артур наливает водки, солнышко заходит за горизонт и так хорошо сидеть, улыбаться и впитывать атмосферу маленького спонтанного праздника, причину которого прячешь в потаённый карманчик собственной души…
А потом подходили зрители, благодарили за хорошие песни, два панка дико проорали наизусть манагеровскую "Армию Власова", передавая Автору горячий привет, а концерт переходил в завершающую фазу, которую хотелось перемотать, как надоевший скучный фильм. К тому же выяснилось, что никакой вписки не предвидится, все живут с мамами и папами, бабушками и пр., а нам предлагается ехать на последней электричке на какую-то дачу. Всё это кажется каким-то нелепым, дурацким кидаловом, сказка оборачивается своей, так сказать, реальной стороной и вот мы бредём по ночным улицам в поисках ночлега. Кто-то подсказывает решение переночевать в лесу и уже всё равно, лишь бы быстрее… Артур с Аней и Наташей идут за машиной, где наши палатки, я веду беседу с Володей Ареховским, подходит мужичок – что желаете? Водки? Вина нет… Оказывается, в Белоруссии с вечера до утра – сухой закон, спиртное не продают ни в одном магазине. Все испытывают от этого неудобства, но политику такую, как ни странно, поддерживают… И вот подъезжает Артур, берём палатку, водку и в лесок, жечь костёр, общаться.
Ночь, костёр, палатка – мы чуть ли не в центре Минска – вот это да! Где ещё такое возможно?! Пока с Артуром ходили за новой порцией горячительного, у костра произошла потасовка минчан. Девушки наши уже были в палатке, и мы по возвращении уж и не стали выяснять, что к чему. Зачинщик ушёл, обещая всех покарать, мы же продолжили свои возлияния.
Проснулся я утром от свинцового тумана и боя колокола в своей голове. Артур, Аня и Наташа мирно дрыхли, даже не подозревая об ужасном моем состоянии. Я вылез из палатки. Тлел костёр, вокруг были разбросаны пустые бутылки. У костра валялись окровавленные часы… Да уж... Я угрюмо потопал к машине, которую мы оставили неподалёку. Дойдя до машины, огляделся. Оказывается, лесок и впрямь находился в окружении многоэтажек, а колокол, отзывавшийся в моей голове, доносился из близлежащего монастыря, призывая к заутрене. Конечно же, в монастырь я не пошёл. Вот он, грех пьянства в самом шикарном виде. Вместо литургии – жёсткое похмелье, вместо причастия Святых Таин – острое желание залить огонь утробы ледяным пивом.
Из палатки на свет Божий высунулась Наташкина голова. Её вид говорил о том, что ей тоже нелегко. И вот мы как зомби в поисках еды, плетёмся в сторону ближайшего магазина. Рассматриваем витрину какого-то киоска, выбирая марку пива, близкую к нашему состоянию. “Вот это, пожалуйста”, - говорю продавщице. “Спиртное только с восьми”, - звучит жестокий ответ. “Так ведь уже без десяти”, - взмаливаюсь я. “Ждите”. Немая сцена… Рядом пяток трясущихся алконавтов привычно ожидают названного часа. Ай, Лукашенко! Ай, молодца!
Последним встал Артур. Собрали палатку, дошли до машины, выехали в город. Предстояла встреча с Зигфридом, который динамил стрелку уже часа на два. Жара давила нас, напоминая о буйной ночи. Наконец-то появился Зигфрид, скорое прощание, и вот мы уже мчимся по белорусским дорогам, о качестве которых можно рассказывать долго – ещё один плюс братской страны. Останавливаемся у гигантского красного железного зубра, одиноко стоящего посреди бескрайнего поля. Фото на память – у нас бы такого потихоньку распилили бы и сдали в металлолом. Следующим удивительным происшествием был налог, взятый с нас на суперновой белорусской автомагистрали – 13 (тринадцать) российских рублей! Все вошли в состояние лёгкого нокаута. Почему тринадцать? Почему российских? Вопрос остался без ответа. Но я-то знаю! Вряд ли тут обошлось без Лукашенко! Ай, шутник!
Останавливаемся на ночлег у какой-то речушки. Нет, не так. Останавливаемся у реки, тихо несущей свои воды вдоль уютного лесистого берега. Красота неописуемая. Проезжаем компании рыбаков, находим хорошее место под палатки. Разбиваем лагерь, разводим костёр. Вдоволь накупавшись, приступаем к вечерней трапезе. Пьём вино (Артур – водку), вспоминаем, шутим, спорим. Именно такие моменты проносятся в сердце щемящими нотками – а ведь такое никогда не повторится – мы за тысячи километров от дома, в компании хороших друзей, у незнакомой реки, под ласковым июльским небом. И вновь купание в лучах заката, назло всем комарам. И опять – разговоры, споры, Артур наливает мне водки, а я трясу пустую коробку из-под вина, вытряхивая последние капли в свой стакан, выпиваю залпом, не забыв предварительно перекрестить, и проваливаюсь в следующий день.
Утро было поистине добрым. Проснувшись раньше всех, сделал лёгкий заплыв, освежился, развёл костёрчик и стал поджидать мирно спящую компанию. Устав от ожидания, начал петь песни, всячески шуметь, призывая всех к скорому пробуждению. Впереди нас ждал Брест.
Брест встретил аллеей с памятниками городов-героев, мы же прямиком – в Брестскую крепость. Ворота в виде расколовшейся звезды, сводка информбюро от 22 июня, свист пуль, грохот разрывавшихся снарядов – звуковое сопровождение погружает в атмосферу первых дней войны. Испещрённые раны стен, памятники, танки, пушки, всё это вызывает в нас единодушную серьёзность. Молчание. Мы ходим по крепости, заходим в храм (в советский период бывший клубом). Я подаю записки за наше здравие, за родных и близких, за друзей. Ставим свечи. Даже у Артура и Ани, довольно прохладных к религиозным ритуалам, проявилось здесь что-то неземное, нездешнее, понятное только им самим, но на миг отринувшее все споры, шутки куда-то в сторону. Молчание. Ощущение причастности к чему-то большему, нежели просто историческому месту. Здесь – святость. Здесь гибли люди ради того, чтобы жили их дети, чтобы враг не топтал родную землю. Достойны ли мы этого подвига? Достойны ли мы этих жизней, отданных без колебания за то, чтобы жили мы? Достойны?
Зашли в музей. Я рассматривал надписи – УМИРАЮ, НО НЕ СДАЮСЬ. ПРОЩАЙ РОДИНА! Вспоминал, как рассматривал их далёкой зимой 1987 года, приехав с группой школьников из родного Заринска. Тогда всё это произвело на меня большое впечатление. Сейчас ничуть не меньше, но даже и больше. Где Советский Союз, который отстаивали насмерть бойцы Брестской крепости? Что за шушера растащила его на части, сделав миллионы людей заложниками своих плутоватых игрищ? Неужели эта мразь у власти навсегда? Не верю! Будет новый поход, будет радость побед, - пели когда-то минские "Красные Звёзды", - мы подняли красный флаг над рейхстагом, поднимем красный и над Кремлём!
После посещения крепости зашли в столовую №1. Именно так было написано на вывеске. Столовая студенческая, от разнообразия выбора можно растеряться. Цены ниже доступных. Жыве, Беларусь! Жыве, Лукашенко! Едем дальше!
Уже поздний вечер, наши верные спутницы ворчат по поводу того, что пора бы и выбирать место для ночёвки, пока совсем не стемнело. Артур неумолим за рулём, его глаза ищут отблеск реки, которая должна вот-вот показаться, судя по атласу, по карте которого я сосредоточенно вожу пальцем. Вот же река, тут есть, а почему за окном её нет? Река должна идти вдоль дороги. Я тихонько подначиваю Артура, что, да, надо проехать ещё чуть-чуть, и река обязательно появится. Вместо реки упрямо тянется дремучий лес. Немного поплутав, заблудившись в переплетении дорог небольшого городка, мы выезжаем на трассу, вдоль которой опять вместо реки суровеет лес. Солнышко уже спряталось за верхушки деревьев, и мы решаемся на отчаянный шаг – сворачиваем в самую чащу – ведь река должна быть где-то там! Долго петляем по лесным дорогам и выезжаем к реке… Но что это? По мере приближения река удаляется от нас… Останавливаемся, выходим. Круглая луна освещает большое поле, на котором лежит толстым покрывалом батюшка-туман. Всё ясно. Значит, река где-то там, за туманом. Найдём её завтра.
Ставим палатки, разводим костёр. Дамы заняты приготовлением ужина, мы же пытаемся окружить наш бивачок ядрёными дымовыми шашками – чудо китайского производства, сводящее комаров с ума и заставляющее нападать с ещё большей агрессивностью. Ужин, беседы, вино, коньяк (средство против водки, которым я заботливо запасся на одной из стоянок), Артур экспериментирует с фотоаппаратом, снимает Луну, ночной туман. Вот и я, держу Луну, счастливый и довольный, но с щемящей ноткой предчувствия, что и эта ночь пройдёт, и скоро начнутся городские будни с неисчерпаемыми заботами, повседневной суетой, в забытье самих себя… А пока, пока мы здесь – живые и настоящие, ловим искорки костра ускользающей жизни, каждый драгоценный миг наполняем высшим смыслом и радуемся, как дети, тому, что происходит с нами. Мы вдали от бетонных капканов, от орущих улиц, от всего того, что мешает человеку обрести свободу. Здесь мы свободны. Луна протягивает мне свои руки, свет отражающегося как в зеркале солнца заливает меня всего, и я лечу навстречу новым, неизвестным доселе мирам.
Утром просыпаюсь оттого, что мимо проезжает телега, какой-то незнакомый говор слышится мне. Ба, да мы же на Западной Украине. Как я забыл?! Вчера переезжали границу, Аня была за рулём, нас даже не обыскивали, проверили паспорта, мы заполнили декларации, и путь на Украину был открыт. Я вылез из палатки и огляделся. В нескольких шагах от меня прогуливался гордый аист. Быстро расчехлив свою походную камеру, начал его снимать, потихоньку приближаясь. Когда расстояние сократилось до минимума, важная птица взмахнула крыльями и отлетела подальше. Я же решил отправиться на поиски реки. Пошёл прямо через поле, которое оказалось гораздо большим, чем я ожидал. Палатки пропали из виду, а я приближался к двум фигуркам, которые косили траву-мураву. По мере приближения к ним, всё отчётливей слышался звук их ранней слаженной работы – вжик, вжик. Вжик, вжик. И тут я почему-то подумал об опасности своего положения. Палатки скрылись из виду, мужички остановили свою работу, поставив косы вертикально, рядом с собой. Ведь я на Западной Украине! Тут же русских не любят, - лихорадочно проносилось в моей голове. И пикнуть не успею. Мужички изучающе смотрели на меня. Я же… Соображая, с чего бы начать разговор с западэнцами, неожиданно для себя бодро выпалил: “Здравствуйте! Мы из Сибири, проездом тут, заблудились, реку искали…” “А, день добжий, река там, - махнули мужички, - тилько мелковата…” Спасибо! И я двинул ускоренным шагом к своему лагерю.
Позже было проверено, что слово "Сибирь" оказывает какое-то чарующее магическое воздействие на людей, живущих по эту сторону от Уральских гор. И если на Западной Украине русская мова (жлобский язык, по мнению бандеровцев) вызывает хмурое подозрение, стоит по-русски сказать - мол, из Сибири мы - то насупленные брови расправляются, на лице появляется улыбка, а в глазах мелькают огоньки любопытства – ишь ты, из самой Сибири?! В общем, не любят там москалей, жителей непроявленного на картах мира государства московского, откуда приезжают сорящие деньгами индюки, с вялотянущимся говором, считающими себя птицами первого сорта только по причине того, что живут вблизи главной кормушки. Другое дело – бодрые смекалистые сибиряки, неприхотливые в быту, не кичащиеся своим провинциальным происхождением. Собственно говоря, сам я сталкивался с разными москвичами. Были и добрые, светлые люди, но, как и везде, таких, конечно же, очень мало…
На лагерь надвигалось стадо коров. Между коровами неторопливо прогуливался аист, нисколько не смущающийся тупорогих животин, но улетающий при всяком моём приближении. Две коровы, чуть не протаранив палатку со спящими Артуром и Аней, двинули в лес. Пастух этого не заметил, и я, махнув рукой, крикнул ему – коровы! Он что-то скомандовал двум своим дворнягам, и те умело выгнали из леса поочерёдно обеих коров, облаивая их на чём свет стоит, подпрыгивая и покусывая так, что коровы неслись к стаду со всех своих коровьих ног. Такого шоу я ещё не видел. И то, что для пастуха было привычным делом, для меня, городского жителя, было незабываемым представлением. Наташа пыталась вручить мне камеру, чтобы скорее снять происходящее, но я боялся пропустить эти мгновения, понимая, что, провозившись с камерой, не успел бы ни посмотреть, ни отснять. Теперь, когда вспоминаю тот день, улыбка набегает на моё лицо, и я мысленно возвращаюсь опять туда, где мы были свободны.
На реку мы решили не заезжать, дабы скорее добраться до следующего пункта нашего путешествия – центра западэнчества – города Львова-Львiва. По пути остановились в придорожной кафешке, перекусили пельмешками, я же хлопнул соточку коньячку с чесночными пампушками. Жизнь хороша…
Львов сразу же поразил обилием крестов, распятий, статуй Христа и Богородицы. Другое дело, что всё это в католическом стиле, но, тем не менее, всё ухожено, в цветах. Мы колесили узкими улочками, пока не выехали к гостинице "Сыхив", в которой и решили заночевать. После всевозможных вариантов, решили взять 4-х местный номер. Сама же гостиница – типичная бывшая малосемейка наподобие студенческого общежития. Воды в городе нет с 12:00 до 18:00 и с 24:00 до 6:00. Всегда. С таким расписанием и живут. Пришлось приноравливаться. Как выяснилось позже – в Севастополе то же самое. Но если там понятно – море, дефицит пресной воды, то тут?.. Мы пошли в город. Пока ехали до центра на маршрутке (на Украине называются – топики) я разговорился с женщиной, которая, услышав, что мы из Сибири, тут же разулыбалась, стала вспоминать, что в молодости была в Омске, в Новосибирске. Похвалилась своей дочерью – чемпионкой Европы по каратэ. Сказала, что голосовала за Ющенко, а сейчас в нём все и тут разочаровались. Такой же проходимец оказался, как и Кучма. И воровать ещё больше стали. А вот относительно ввода войск НАТО она не имеет ничего против, скорее наоборот. Я было заспорил – американцы если войдут, вы русских ещё добрым словом вспомните… Они ж подомнут под себя всю вашу незалежность… Не убедил. Приехали, пришлось выходить на своей остановке, а только разговорились…
Гуляли, фотографировали, снимали на камеру всевозможные архитектурные красоты. Поразило и тут обилие церквей, в основном – католических. Уже потом я узнал, что во Львове только одна наша (в смысле патриархата) церковь на весь город. Остальные либо раскольничьи-филаретовские, либо католические. Город весь в зелени, мы забирались на гору-крепость, смотрели сверху – красота!
В городе пошёл снимать мирно лежащих рядом кота и собаку, тут же старушки показывают мне ещё одного кота, гордо восседающего на ближайшем подоконнике, спрашивают что-то по-польски. Я не понимаю, но уверенно – мы из Сибири, не местные… Смеются, - хорошо, хоть не москвичи, а мы вас за польских туристов приняли… К полякам, надо полагать, любовь там особая…
Вернулись в своё 4-х местное общежитие, поужинали и спать. Предполагался ранний подъём и скорый отъезд.
Выехали ранним утром, доехали до городка Золочева, на улице Степана Бандеры подсадили попутчика (вылитый бандеровец!), который нам подсказал, как доехать до крепости, которую предполагалась осмотреть. Старинная крепость с массивными воротами внутри оказалась уж больно скромной и малоинтересной. В годы войны там располагался немецкий штаб. Несколько красивых скульптур – реставрируемый Христос, ангелочки, Зевс, голая женщина, прямо-таки приковывающая к себе внимание, фонтан с рыбами – типичное дворянское поместье. Походили туда-сюда, возвращаемся, нам на выходе говорят - а вы такой-то камень видели? Там надо палец в дырку сунуть, повернуть по часовой стрелке и желание загадать. Вернулись к камню, посмеиваемся, суём поочерёдно пальцы. Камень старинный, какие-то руны выбиты на нём. Я сую палец, вспоминаю из детства – сунь пальчик, будет зайчик… Ничего в голову не идёт, думаю, не мешок же с деньгами просить… Пусть у всех всё будет хорошо, - мысленно проносится в голове. Идём, каждый о чём-то своём думает, никто уже не смеётся. Эх, блин, надо было мешок с деньгами просить…
Подъезжаем к Киеву, машину очищает от дорожной пыли проливной дождь. И вот из-за туч выглядывает солнышко, а на дороге появляется стела – Кiев. Ребята радуются – дома! А мы по-своему и радуемся, и грустим. Заканчивается первая часть нашего путешествия, остаются позади незабываемые дни, а впереди ждут новые города, новые знакомства и новые впечатления…
Часть II - Киев
Киев. Город, в котором я так давно мечтал побывать… Ещё в прошлом году, отец Михаил (Жуйков) напутствовал нас – молитесь киево-печерским отцам и по их молитвам всё устроится. Не рискнули. Злоползучий финансовый вопрос довлеет и поныне. В этом мире хорошо устраиваются те, кто между Богом и мамоной выбирает последнее… Почему так? Ответ на каверзный вопрос получим наверняка за порогом этой жизни. Но мы бы хотели знать это сейчас. Ведь мы хорошие (с нашей-то точки зрения)… Почему нас постоянно судьбина кидает под жернова испытаний? Почему никак не махнёт щедрой рукой – живите, радуйтесь… Нет же, засмотришься на небушко, замечтаешься и тут же в какое-нибудь дерьмо вляпаешься… Почему? Почему? Есть вопросы, нет ответов…
Наши друзья вернулись домой. "Живым – это лишь остановка в пути…" – процитирую Кинчева, как бы иронично к нему не относился, всё же, не последний поэт на Руси. Так и у наших друзей – это не совсем был дом. Перебрались в Киев, для накопления опыта, укрепления жизненных позиций, да и просто, для проверки самих себя. Многие ли на такое способны? Сидят клушами в уютных евро-корзинах и не желают стать космонавтами…
Однокомнатная квартирка, Артур с Аней уступили нам диван, сами расположились на полу. Закон гостеприимства, - уважительно подумал я… Мои думы оказались либо наивными, либо не совсем точными. Диван скрипел. Мои чуткие уши ловили каждый ужасный скрип, выдёргивая из сна и отдаваясь невыносимым скрежетом в сонной голове… Да, диван - не батут, думал я и пытался не ворочаться, дабы новым скрипом не будить гостеприимных хозяев…
Друзья поводили нас по городу, сводили на майдан (так называется площадь по-украински). Майдан был незалежный (то бишь независимый) от кацапов (бородатых козлов). Кацапами зовут москалей. Мы не совсем разобрались в ихних понятиях, но с одной стороны москали – это русские, с другой всё же более – москвичи. Сибиряков там уважают.
На майдане (мы туда отправились в первый же вечер, превозмогая усталость) было людно, несмотря на поздний час. Стояли палатки сторонников Юли Тимошенко, этакой политиканствующей стервочки-аферистки. Сама площадь очень красивая – фонтаны всякие… Вообще-то, для себя ещё во Львове отметил, что не являюсь ценителем городских архитектурных пейзажей. Меня больше впечатляют, трогают за живое места святые, где подвизались праведники, либо не менее святые, где шли бои, где гибли люди за правое дело. А вся эта вычурность… Ну красиво, и что? Крючок для глаз – иллюзия для души, обман для сердца…
На следующий день поехали в Киево-Печерскую лавру. Пришли к обеду, оказалось, вход в верхнюю лавру платный, если приходишь не на утреннюю литургию в храм. То есть, лавра принадлежит церкви лишь формально, а капусту стрижет го-су-дар-ство. А вот в пещеры, где лежат мощи святых, вход свободный. Туда мы и отправились. Подошли – очередь стоит к воротам. Мы туда-сюда, стоять - не стоять… Узнаём – в пещеры сегодня вход закрыт, из Сербии святыни привезли – десница Иоанна Крестителя и частица животворящего Креста Господня. А народу – человек триста. И без очереди делегации какие-то проходят… Я сначала, грешным делом, подумал, может не стоять, пусть другие идут, более достойные. Поди-ка, Иоанн Креститель на нас не обидится… И тут, как незримая сила пинка дала – встали в очередь, стоим… Час стоим, другой, стал акафисты читать – Кресту, Иоанну – вокруг тётушки скучились – подпевают. В душе – трепет, на сердце – радость, в уме – сумбур какой-то… Зашли в лавру, смотрю, а эти триста человек перед нами – лишь маленький хвостик многотысячной очередищи. Ещё часа через два снова искушение сбежать – вновь остановлены Божьим произволением…
В общем, около девяти часов отстояли в очереди. Познакомились с женщинами местными, обменялись подарками. Нам подарили походный молитвослов и мы отдарились иконой коробейниковской Божией Матери, да про крестный ход алтайский рассказали… И снова искушение – можем не успеть на последний автобус, а ещё в метро ехать. И снова нас удержали. За это время дождик покрапал, над лаврой тучи разошлись, а в городе гроза была, ливень…
И вот заходим в храм – толкучка, народу – битком… Я иконки достал, молитвослов, к святыням приложить, смотрю, там все по-быстрому прикладываются. Какая тётя замешкается, её тут же монах суровый ткнёт головой в святыню и подтолкнёт к выходу. Частица Креста животворящего вся в украшениях была, не успел и разобрать, что где, а десницу Крестителя разглядел. Трепетно всё это – самого Христа крестил этой рукой… Наташа жалуется, что разглядеть не успела… Говорю, если бы все тут разглядывали, мы ещё бы дня два стояли… Выходим из лавры, а там – народу… Ещё больше, чем днём было – это как пить дать, всю ночь стоять будут, спаси Господи… А мы и на метро успели, и на последний автобус, и к ужину сытному с ворохом историй приехали.
В следующий раз попадаем в лавру на покаянный Крестный ход 17 июля, посвящённый царским мученикам. Тут и там деловито снуют казаки, старухи на коленях молятся, читается акафист. Обошли Крестным ходом церковь и направились к выходу. Народу – несколько тысяч. Идём по городу, вдоль лавры, милиция охраняет шествие, пытаясь упорядочить нестройную колонну. Вот, дошли до какого-то парка, там партия регионов раскинула свои палатки. Раздают флажки со своей символикой, радостно приветствуют крестоходное движение. Люди радуются, охотно берут флажки, поднимают вместе с иконами. Тут же строгий указ по рядам – флажки убрать, не санкционировано. Флажки прячутся до лучших времён.
Запомнился рукописный плакат с изображением Тимошенко – "Юля, зато ты красивая!" А вскоре начались палатки Юлиных содержанцев. Те угрюмо взирали на наше шествие. Удивительно! Даже не улыбались. А кто-то из шедших тут же срывал агитки "Поры", молодёжной организации типа российских "Наших". Так и дошли до Софийского собора (ныне являющимся коммерчески успешным храмом-музеем). Состоялся молебен, после чего, голодные и замёрзшие (погодка выдалась не ахти), мы двинули в ближайшую кафешку перекусить (ну и согреться).
Пару дней ходили с ребятами по Киеву – по Андреевскому спуску, к десятинной церкви (первой киевской), по центру, по Крещатику, по Майдану (жёлтому от "Пор")… Всего и не упомнишь, но яркие моменты фиксировались на камеру, из чего планируется смонтировать фильм для внутреннего пользования.
И снова в лавру! Ведь в пещерах мы так и не побывали!
Пещеры делятся на ближние и дальние. Ближние – моложе, дальние – старше, глубже. И там, и там – путь освещаешь свечой, спускаешься по тёмным ступеням и попадаешь в царство мёртвых. Впрочем, первое впечатление оказывается обманчивым, ощущаешь себя более мёртвым, чем упокоившиеся праведники. Никакого страха – раки с мощами святых, над каждой икона, лампадка, табличка с именем. Св. Нестор Летописец, св. Агапит, св. Илларион, св. Арсений, св. Феодосий, св. Илия Муромский… Всех не запомнишь, о большинстве и не слышал никогда. О святом Илье Муромце читал разве только в былинах. Были там и мощи одного из младенцев от Ирода убиенного, за Христа пострадавшего. И впечатляющие замурованные кельи затворников. Уходили от мира, молились, вся еда – просфора да вода. Подавали через маленькое окошечко – выход замуровывался наглухо. Когда переставали принимать еду, окошечко закрывалось тоже. Святые киево-печерские праведники, молите Бога о нас!
Посещение киевских пещер оставило неизгладимые впечатления. До того слышал о посещениях этих пещер Егором Летовым и Анатолием Кашпировским. Егор, молодой и необузданный, говорил, что не приемлет культ смерти, и ничего хорошего там не понял и не узрел. Время не подошло? Кашпировский же вообще не смог зайти – так скрючило колдуна мирового масштаба. Меня же, к собственному удивлению, вновь потянуло туда перед отъездом. Попрощаться. И было уже ощущение, что святая обитель – царство живых, но не мёртвых. Небесное царство вечно живых, незримо касающееся наших огрубевших грешных душ. Сходили, попрощались. Приложили к мощам иконы, молились о родных, о друзьях. Подавали записки в храмы. А за лаврой оказался музей вооружённых сил (или что-то типа этого). Пушки, танки, система "Град", винтокрыл. Винтокрылом украинские мудрые академики назвали вертолёт. Чтобы слово было украинское, а не русское. Этакий мелкий пакостный местечковый шовинизм. Глупо и смешно.
А на выходные Артур с Аней решили вывезти нас на природу, на дачу к Глебу (их киевский знакомый). Кроме Глеба, ожидалась его подруга и Веталь, скромный украинский парниша. Но, когда мы пришли на стрелку, оказалось, что компания чуть шире ожидаемого – Атаман и дядя Вова – адепты киевского антифашизма. Тут надо сделать лирическое отступление и пояснить, что я так и не понял, чем те антифашисты отличаются от фашистов. И те, и другие одинаково бриты, татуированы и слово "жиды" главное в их лексиконе. Жестоко дерутся между собой, причём стараются сбиться компанией, чтобы отколошматить двух-трёх подвернувшихся противников. Чёткой идеологии не прослеживается ни у одной из сторон, а вообще, говорят, всю эту заразу фашизма-антифашизма завезли клятые москали, чтоб им пусто было. Потому и разделение пошло, а раньше все друзьями были, разве что пидорасов бить ходили к памятнику Шевченко, где те имели наглость собираться.
В общем, приехали мы в посёлок Кулибаба, предварительно набрав вина, водки и пива. Я уже предчувствовал испорченный вечер, услышав от Вовы фразу о том, что христиан всех надо уничтожать. Пока жарилось мясо, мы замахнули по одной, и я начал дискуссию со слов – вот, я – христианин и что? В дискуссии участвовали все, но с особым азартом "дядя" Вова. Судя по багажу знаний, он читал главную книгу по антихристианству – "Удар русских богов". Оттуда и были главные аргументы в битве с христианами. Такая позиция для меня была просто смешна, так как спорщик не руководствовался здравым смыслом, лишь исправно цитировал фразы из книг, на которых строил своё мировоззрение. К спору подключились и другие антифашисты. Спор то затихал, то разгорался с новой силой. Впрочем, сходили на озеро, попили пивка, мы с Артуром искупались, несмотря на пронизывающий ветер (сибиряки, едрён батон, марку надо держать!). Поставили рыбные закидушки и снова к столу, пить и спорить, спорить и пить. Другие антифашисты оказались людьми более миролюбивыми – татуированный свастиками Глеб, в прошлом скин, урезонивал Вову, пытаясь не нарушать закон гостеприимства. Суровый Атаман, сразу же обративший внимание на мою давно перебитую бровь, пытался перевести разговор в другое русло. Наступила ночь…
Хлопцы ушли доставать сети с рыбой, я тщетно боролся со сном – предстояло ещё найти место для ночлега, так как таковых практически не было. И тут Артур поймал ёжика. "Колючий, гад!" – вскрикнул он где-то в темноте. Вынырнув на свет, держа за шкирку маленького шустрика, Артур вышел, сияя, словно только что укротил дикого вепря. Ёжик был посажен в ящик, накормлен мясом, хлебом, показан пришедшим с рыбой ребятам и отпущен на волю. Рыбы было много, а одна и вовсе оказалась неизвестной никому породы. Долго гадали, но так и не отгадали… Дабы избежать продолжения безсмысленных споров, я отправился спать. Завалившись в узком проходе между стеной и небольшой кроватью, которая была предназначена для трёх наших дам, провалился в похмельное утро.
Проснувшись утром, принял решение двигать в Киев, не дожидаясь новых возлияний и возобновления теологических бесед. Антифашисты проводили нас с Наташей до трассы, показали направление, дядя Вова на прощанье подсказал, в какие христианские храмы нам зайти, и вскоре, сменив несколько машин, мы были в Киеве…
Так, честно признаться, не понял я, чем антифашисты отличаются от фашистов, осталось это загадкой по сию пору… Сам же давно уже не делю людей ни на красных, ни на белых, а лишь на хороших и плохих. Новые же киевские знакомые по определению были скорее хорошими, но хорошесть свою тщательно скрывали и маскировали ритуальными татуировками, дабы не все видели в них то, что скрыто даже от них самих…
Быстро пролетела неделя нашего пребывания в Киеве, уже были взяты билеты на поезд до Севастополя и вот прощальный ужин с Артуром и Аней, вокзал, цыплёнок в дорогу… Артур, кивая мне на какого-то очкарика, нервно курящего на перроне, усмехнулся – вот, с вами поедет… Я как-то не обратил внимания, а потом, уже в поезде, узрел. Наискосок от нас ехал молодой иудей с ноутбуком. С рыжей бородой, в кипе, костюмчике. Постоянно бегал курить. Нервничал от пристального внимания, но кипу не снимал (возможно, даже на ночь). Впервые увидел настоящего иудея. До этого только в кино. А тут – вот он, враг христианства, о каких язычниках речь? Удивительно, как он был напыщенно важен. Ведь, по их вероучению – все не евреи - гои, скоты, рабы… Сошёл на станции "Вадим". В ад им…
Часть III – Севастополь.
В Севастополе снова были встречены родственниками – сестра Ольга, её муж Андрей и дочь Ангелина. Мы у них уже гостили в прошлом году и вновь были зазваны к себе. Андрей, в прошлом капитан, исходивший все моря и океаны. Ушёл в отставку, когда стали требовать присягнуть новой власти, пришедшей на смену советской. Но больше всего меня поразила история о том, как Андрей, пребывая на Кубе, был приглашён Раулем Кастро на ланч. Или что-то типа того. В общем, группа советских капитанов пили с Раулем ром и курили гаванские сигары. Рауль – это родной брат Фиделя, если кто не знает. И получилось так, что Андрей на следующий день кому-то решил хвастануть – вот, мол, с Раулем пили. На что получил ответ – да с ним кто только не пил… В общем, несмотря ни на что, история знатная, а Раулю и Фиделю дай Бог здоровья, оба живы по сию пору, несмотря на происки американских империалистов. И вот уже ночь, жёны разошлись по комнатам спать, а мы с Андреем на кухне спорим о том, какой же режим более правильный – вчерашний, сегодняшний или тот, что ещё необходимо установить. Я стою на позициях белорусского президента Лукашенко, Андрей, приверженец либеральных ценностей, выпаливает – так ты же фашист, идеология твоя фашистская! Как же так? – возражаю я, - почему сразу фашистская? А геноцид русского народа в современной России – это не фашизм?! Демократия по-американски?! В общем, допили водку и спать пошли, каждый при своём мнении.
На следующий день как-то совсем грустно стало… Вот и приехали… Фашист… Грустные размышления были прерваны – Андрей зазвал нас всех на пляж, быстро собрались, поехали большой компанией – мы с Наташей, Ольга, Андрей, Ангелина, Женя (сын Андрея) и соседка Аня. Как выяснилось, Аня знакома с Умкой, ходит на все концерты, которые проходят в Херсонесе (арт-кафе "Зелёная пирамида"). Вот, мир тесен – оказывается, Умочка здесь частый гость.
Море. Кто ни разу не был на море, не поймёт, что можно просто сказать – море… Зажмуриться, хотя можно и не жмуриться, просто рот сам растянется в благостной улыбке. Вы знаете хоть одного человека, побывавшего на море и не желающего побывать там ещё и ещё? Другое дело – жить у моря. К хорошему быстро привыкаешь. Так и Ольга жалуется, что всё работа, работа, к морю выезжают лишь вместе с гостями… С Андреем уже не спорим, обходим идеологические разногласия стороной. Андрей купаться в обычном понимании не любит. Обычно надевает ласты, маску и минут на сорок уплывает вдаль. Приплывает – в одной руке рапаны, в другой – крабы. А так, плюхаться – это не для него. А я вот только-только с ластами нырять научился, подводный мир для себя открыл. Погонишься за какой-нибудь рыбёшкой и забудешь, что ещё и дышать надо… Море… Волны… Невозможно ни сердиться, ни важничать, когда качаешься на волнах, над тобой – пушистые небеса, солнышко и такая благодать…
После пляжа решили зайти в боулинг. Андрей заказал водки, несколько партий, и вот Аня показывает суперкласс игры. Я же сижу, дуюсь – вот, американская забава – какого хрена они лезут сюда, на землю политую кровью наших солдат, со своими гамбургерами, макдональдсами, боулингами… Да, совсем забыл – конечно же, чтобы обыватели привыкли и не так пугались вторжения НАТОвских войск. Мирная оккупация. Мои размышления были прерваны – Саня, что надулся, давай сыграй партейку. И как не отнекивался, всё же сыграл с Андреем. Выиграл он, но со счётом для первого раза хорошим для меня. Один раз я даже сбил все кегли. Кстати, кегли там выставлялись вручную работниками боулинга, что натолкнуло меня снова на неутешительные мысли. “Руки!” – надо было крикнуть громко, если шар катится, а его руки ещё ставят последнюю кеглю. Думаю, вот, я в детстве космонавтом хотел стать, дальние миры покорять, но никогда не думал устроиться работать установщиком кеглей… Даже в страшном сне… Мрак и ужас! И отчаяние вновь завладело мной… Андрей вёл меня к бильярду, ну, думаю, может быть, тут отыграюсь – куда там! Либерализм победил. Дальше Женя повёл нас к картингам. Путаный лабиринт из старых покрышек, пара разбитых картингов, не остывающих весь день. Небольшая очередь. Хозяева – заплатытэ и катытэсь. Заплатили – сначала Андрей с Женей, наперегонки, Андрей, словно скинул лет двадцать, гоняет с азартом как мальчишка, обошёл Женьку, забурившегося в шины… Потом Ольга выехала, за ней кто-то пристроился, хотел обогнать, ага, не на ту напал! Ольга – газу и вперёд. Дошла очередь и до нас с Наташей. Сажусь, пытаюсь втолкнуть свой груз в седалище картинга – ведь впервые такая игрушка! И облокачиваюсь о… О… О!!! О двигатель! Прикладываюсь рукой к раскалённому движку, который никаким кожухом не закрыт (как на второй машине). Наташа довольная, газует. Я же, глянул на руку – кожа спеклась как на сковородке, а что делать? Наташа вырвалась вперёд. Я по газам и ходу! Думать будем после. Обогнал, нарезал ещё пару-тройку кругов и торможу. Вылез – показываю рану кавказцам. “Вай, вай, "Спасатэлэм" надо помазать… А у нас аптэчки нэт… - развели руками. Мне же и ругаться нет сил, быстрее бы теперь домой, хоть что-нибудь сделать с раной, которая жгуче начала терзать неотступной болью. “Как ты терпишь? – спрашивает Андрей, - я вот, тоже ожёгся (показывает мне два красных пятнышка) и так ноет, а у тебя рана, ничего себе”…
Ночью проснулся от дикой боли. Невыносимая боль скрутила руку. Но не от ожога. Ожог потихоньку горел своим чередом. Болело плечо правой руки, впрочем, той же, поджаренной на кавказской кухне. Боулинг, растудыт его в коромысло! Видимо в катании шара были задействованы мышцы, которыми я никогда не пользовался. Уснуть было невозможно. Был съеден весь солпадеин, "эффективное средство против боли", но и это не помогало! Боулинг не раз был помянут всем богатым запасом нецензурной лексики. И это не помогало. Только тихая молитва успокоила меня под утро, печального и уставшего…
И ещё одна история связана с многострадальной рукой. Купаться ездили мы ежедневно, несмотря на то, что рана из-за этого никак не заживала. Какая-то добрая соседка, прослышав про нашу беду посоветовала обработать края раны – йодом, а саму – фурацилином. Мы исправно натолкли фурацилина, и Наташа высыпала его мне в рану. Боль жгучая, ещё сильней, чем при касании о раскалённый движок. Стиснув зубы, начинаю потихоньку выть, глядя, как чернеет рана. Нет, - говорю, - что-то не то! И бегом в ванную, смывать ядрёный фурацилин. Жгло невыносимо. Наташа, глядя на мои страдания, всхлипнула и побежала звонить в скорую помощь. В помощи было отказано, но посоветовали ехать в медпункт. Ещё так совпало, что был День Города, и мы, намеренно избегающие массовых мероприятий, таки были вынуждены попасть в мясорубку потных человеческих тел севастопольских автобусов. Благо, мне уступали место, глядя на мученическое выражение лица и перебинтованную руку.
Как выяснилось, в этот день работал только один медпункт, и все несчастные стекались туда. В основном уже изрядно набравшиеся. Из соседнего кабинета раздавались дикие вопли. Стоматологический, отметил я. Какая-то девушка, держась за щеку, выбегала при каждом повторном вопле. Потом из того кабинета выползла измученная старушка. Лицо её было забинтовано, глаза излучали панический страх. Да, подумал я, хорошо, что у меня рука болит, а не зубы… И стало легче…
Врач усмехнулся – был у тебя ожог термический, а теперь – химический. Но жить будешь! Обработали рану мою раствором фурацилина, поставили укол от столбняка, выписали каких-то таблеток и вот мы, уже снова втиснутые в какой-то автобус, возвращаемся домой…
Дни в Севастополе пролетали своим чередом – с утра на море, в полюбившуюся нам Учкуевку (позже открыли для себя Любимовку). Сначала на маршрутке (топике), потом на теплоходе через небольшой залив и снова на маршрутке до пляжа. Народу тьма тьмущая, но для нас главное – море! Вдоволь накупавшись, едем домой. По пути заходим в интернет-клуб, уточняем вопросы с Напильником (организатором донецкого концерта, и так получилось, что мой севастопольский концерт состоялся тоже, благодаря ему). Ходим по набережной, которая наполнена всевозможными продавцами, музыкантами, фотографами, художниками. Подивились на крокодила, с которым фотографировались все желающие за деньги. Смотрится диковато, но замечаю – у крокодила пасть перевязана скотчем. Бедное животное… Зашли на Малахов курган, постояли на месте смертельного ранения адмирала Нахимова. Помянули.
Вообще, Севастополь производит на меня впечатление города-мученика, места, где всё пропитано кровью героев, стоявших насмерть за родную землю. Большое количество памятников, орудий, всё это как живая память о войнах, о подвигах, о мужестве, о всём том, чего так не хватает нынешним поколениям, променявшим Родину на свободу выбора между гамбургером и чизбургером… Хот-доги пепсикольные, иначе их не назовёшь… Эти не станут ни бороться, ни побеждать…
Хотя, с кем бы мы не общались, с кем бы не обсуждали горячие темы, все сходятся в одном – Севастополь – русский город. Американцы подавятся им, если сунутся сюда. Только, вот, кто давить будет? Лет через десять-двадцать? С такими невесёлыми размышлениями ходили по вечернему городу, любуясь чистотой улиц, лениво срывая с деревьев то абрикос, то сливу, то шелковицу, изумляясь важным севастопольским котам, не обращающих внимания на лающих собак…
И вот, день концерта. Едем с Наташей в Херсонес, находим кафе. Узнаём, что музыканты ещё не приехали, садимся за столик, перекусить, разогреться коньячком. А вот и музыканты – веселющий Димка Лукич, с ним кто-то ещё… Обнимаемся, знакомимся. Оказывается с ним группа "Исток" из Одессы, организаторы тура, и сопровождающие разогреватели. Настройка гитар, дегустация крымских вин, обмен подарками, разговоры… Потихоньку подтягивается местный people. Панки, металлисты, хиппаны, творческая интеллигенция… Мне выпадает честь открыть этот удивительный концерт. Удивителен для меня этот концерт тем, что проходит в двухстах метрах от места, где крестился святой равноапостольный князь Владимир. Рядом – развалины древнего Херсонеса, омываемые морскими волнами, как и тысячу лет назад. Концерт проходит под открытым небом, лишь небольшой навес над импровизированной сценой. Очень добрая, открытая публика.
После Минска пребывал в каком-то подавленном настроении – казалось, что в Севастополе повторится та же ситуация – незнакомый народ, незнакомый я, незнакомые песни. Послушал, как настраивается "Исток", погрустнел. Думаю, куда я, со своей остросоциальщиной в эти тихие милые песенки о добром и вечном… Говорю Лукичу - сокращу программу, сделаю поспокойней, чтобы не испортить атмосферы вашего выступления. Как знаешь, кивнул добрый Лукич…
И тут сразу, с первой песни – поддержка зрителей, слушают, что-то выкрикивают одобрительное… Ну, думаю, погнали по полной! Всю программу отыграл – и про Багдад, и про генерала. Да и про Тимошенко с Лукашенко спел, тоже, чтоб уж наверняка. Встаю со стула, мокрый весь, уступаю место "Истоку". Лукич руку жмёт, говорит, здорово всё, только вот сидели, думали, как бы концерт не отменили из-за этакой социальщины… "Исток" всех поуспокоил – лирика, флейточка, плавный переход к Лукичовским дождинкам и цветочкам. Потихоньку смеркалось, зажгли фонари, красиво так стало… Тут и Лукич вдарил по струнам – и старое, и новое. Народ ликует, знай, песни заказывает. А Димка не смущаясь поёт, байки травит, с самого пот ручьём… Первое отделение отыграл, перерывчик, и снова - целую программу… Честно признаться, не помню таких концертов у него, может быть, мало видел? Да нет, всякое видел, но такого драйва, отрыва, радости, бодрости… Нет слов описать это. Без группы, один на один со слушателями и такой музыкальный фейерверк устроил. Отличный концерт получился. Потом – вино, прощание с панками (все собирались идти бродить по ночному Херсонесу). Но бдительные организаторы не дали уйти вразнос, и, подхватив под руки охмелевшего одессита Сашу Микитенко, двинули на двух таксомоторах к месту ночлега. А там… Как всегда, самое интересное за кадром – обучение алтайской традиции "чичой", кастрюля по кругу, трубка крымского мира, песни под гитару, разговоры… Поставил новый альбом "Инструкции по Выживанию" – "Слава Любви". Дима расчувствовался, давай Ромычу СМСки писать. Вот - музыка!!! Ночной поход за вином, спор, какое вино лучше и, не выдерживая перегрузок, я открываю парашют и плавно приземляюсь на диван…
Утром срочно подрываемся – торопимся на встречу с добрыми людьми, пообещавшими зарядить нам аккумулятор на видеокамеру. Потом – домой, отсыпаться, приходить в себя, чтобы к вечеру выйти в город… Весь день не отступает нехорошее чувство, вроде что-то спорили вчера, даже ругались с Димой, а ушли, он ещё спал… Едем на автовокзал, проводить в Одессу ребят на последующий концерт.
Время подходит к отъезду, а их нигде нет… Минут за десять появляются – успели… Обнимаемся с Димкой, просим друг у друга прощения – и вот она – радость, а вся гадость изнутри улетучивается и остаётся только хорошее, доброе, то что и должно наполнять всегда… Прощаемся с ребятами, автобус берёт курс на Одессу, а мы – на Малахов курган…
Быстро пролетают дни в Севастополе. Купания на море, поездка с родственниками на мыс Фиолент, прыжки с младшей сестрёнкой Алёнкой с четырёхметровой скалы. Эх, столько всего, что и не опишешь… На Фиоленте спуск к морю – восемьсот ступеней, не считая тропинок между ними… Метров двести от берега скала с поклонным Крестом – там разбивались о скалы корабли, а монахи зажгли костёр, чтобы было видно, но в шторм люди не могли выплыть к берегу, налетали на острые камни, гибли… И вот мы с Наташей плывём к этому острову, вспоминая подобный сюжет из фильма "Пляж". Доплыли, забрались на скалу – с высоты такая красота. Чайки кружат, воздух такой, что не передать никакими словами, слёзы наворачиваются на глаза. Неужели эти счастливые мгновения промелькнут, и железобетонный город вновь проглотит нас ежедневными заботами выживания?! Прикладываемся ко Кресту и осторожно спустившись вниз, ныряем в ласковое море и плывём назад… Там же впервые ныряю в ластах и маске на пятиметровую глубину. Ещё один собственный маленький рекорд. Мелочь, а приятно… Стоп! Не тщеславлюсь? Прости, Господи! Жизнь прекрасна и удивительна. Иногда кажется, что всё впереди… Так ли это?
Пребывание в гостеприимном Севастополе подошло к концу. Билеты на поезд взяты, посошки раздавлены, и вот Андрей везёт нас к вокзалу. Ольга передаёт приветы, Ангелинка тихонько просит – приезжайте ещё…
Часть IV - Донецк – Шахтёрск – Донецк
В Донецк ехали в купейном вагоне. Плацкартных не было на ближайшие недели, пришлось урезать себя в расходах и взять купе. Первые часа два ехали вдвоём, было весело, достали пакет крымского вина, пообедали, а в Симферополе к нам подсела попутчица. Молодая женщина, с глубоким вырезом то и дело распахивающейся рубахи, в лёгких штаниках, заняла нижнюю полку напротив нас и сделала лёгкое фи – успели уже набраться… Впрочем, скоро и она поддалась нашему весёлому настроению, мы познакомились и стали делиться всевозможными историями. Наталья, так представилась наша случайная попутчица, работала помощником депутата партии регионов. Эта партия как оппозиция режиму Ющенко была очень популярна в Крыму и на Восточной Украине. Хотя, как мне показалось, была такой же "оппозицией", как наши патриоты от КПРФ или "Родины". У Натальи чуть ли не каждые полчаса звонил мобильник, и ей сообщали, как обстоят дела у Верховной Рады Украины. Дела обстояли сложно – Ющенко с Януковичем должны были вот-вот прийти к решению объединиться, и депутаты в ожидании не покидали своих кресел. Что-то там происходило, споры велись ожесточённые, но вскоре долгожданное решение было принято. “Представляете, - радостно поведала нам Наталья, - только что Ющенко сказал Тимошенко: "Иди в жопу, дура!" Прям так и сказал, при всех! Тимошенко была против объединения, но её никто не поддержал”. Да, жареные новости, только кому об этом расскажешь… И тут как стукнет – ведь и я её туда же посылал в импровизированном куплете на севастопольском концерте…
Про Донецк Наталья нам рассказывала только жуткое. Из чего сложилась поистине страшная картина. Глубоко под землёй живут шахтёры. Они роют неведомые норы, пытаясь найти там хоть что-нибудь ценное. Даже если они находят и вытаскивают на поверхность то, что можно использовать в промышленности, за это им денег не дают. И вообще зарплату не платят. Раньше они ездили в Москву, стучать касками по асфальту. Они собирались в людном месте, садились в кружок и начинали зловеще долбить по земле, делая вид, что вызывают подземных духов. Богобоязненные старушки крестились, кто-то крутил пальцем у виска, но по-настоящему пугались только кремлёвские депутаты. И тогда, понимая, что голодные шахтёры могут касками стучать не только по асфальту, они принимали указы и часть зарплаты отсылали измученным шахтёрским семьям. После чего шахтёры вновь спускались под землю. Когда же в результате очередной пьянки в Беловежской пуще тремя собутыльниками был подписан договор, из-за которого распался Советский Союз, до шахтёров и вовсе не стало никакого интереса. Они были предоставлены самим себе. Ни о каком детском воспитании в семьях не могло быть и речи. Выжить – был и остаётся основной девиз шахтёров. Так появились взрослые дети, не приспособленные к жизни на поверхности земли. Они становились пьяницами и наркоманами, грабили и воровали, чтобы выжить, но идти работать в шахты по примеру своих отцов не хотели. В городе Донецке сложилась ужасная криминогенная обстановка. Людей грабили, убивали, насиловали. Каждый второй житель столицы шахтёрского края имеет при себе огнестрельное оружие. И самое ужасное место – это вокзал, - закончила свой рассказ Наталья. Ещё она рассказывала про то, как мечтает забросить политику, родить мужу как можно больше детей и зажить нормальной семейной жизнью. Но нам было уже не до того. Мы прикидывали, как добраться до Шахтёрска, где нас ждал загадочный организатор со странным прозвищем Напильник. Мы с ним списывались по электронной почте, выходя в Интернет, где это было возможно. Я подумал, что был излишне скромен, когда отписал ему, что в случае чего заночуем на вокзале. Он же отписал подробное напутствие, как добраться до Шахтёрска без проводника (и остаться в живых, - зажужжала назойливая мысль).
Попрощавшись с Натальей (её встречал строгий папа), мы оказались на перроне незнакомого ночного города. Завьючив себя рюкзаками, стараясь не смотреть никому прямо в глаза, мы быстро-быстро двинулись на остановку, где нас должна была дожидаться целых десять минут последняя маршрутка на Шахтёрск. И какое разочарование! Выясняется, что недавно эту остановку перенесли за линию, по ту сторону железной дороги. Предчувствуя скорый облом, всё же лёгкой трусцой посеменили туда. Там гудела ночная жизнь, компания молодых людей распивала водку, маршрутка нас не дождалась…
Обломанные и уставшие, мы поплелись на вокзал. Даже увиденные афиши прошедшего концерта Чёрного Лукича не радовали глаз. Найдя свободное место на одной из лавок, мы скинули тяжеленные рюкзаки и обречённо плюхнулись рядом. Напротив нас сидела спящая старушка. Вскоре рядом с ней присел неопределённого возраста мужичок со шныряющим взором. Да, - думаю, - прощай, старушкина пенсия… И вскоре пришла и села по другую сторону от старушки женщина с мужским лицом. Она ела мороженое в вафельном стаканчике и пристально смотрела на меня.
- Вы мужчину тут не видели? – вдруг неожиданно спросила она хриплым голосом, вытянув ко мне своё лицо. Усы её были перепачканы мороженым, но она была взволнована и не обращала на это внимания.
- Какого мужчину? – почему-то тихим голосом спросил я, покосившись на мужичка, который пытался всем своим видом показать, что пытается уснуть, - нет, никого не видел… Женщина ела мороженое, роняя большие куски на свою непонятную грудь, испуганно озираясь по сторонам. Я не выдержал такой сумасшедшей картины и пошёл прогуляться по привокзальной площади, наказав Наташе зорко следить за вещами.
Вдохнув свежего воздуха, оглядел площадь. У выхода из вокзала расположилась небольшая компания толкиенутой молодёжи. Одинокие таксисты зазывали пассажиров. Я подошёл к одному, спросил, за сколько довезёт до Шахтёрска. Сто гривен (примерно - 600 рублей), прямо сейчас! Маршрутка стоила в десять раз дешевле. Таксист пытался меня уговорить – за такие деньги тебя больше никто не повезёт, мне просто по пути… Повезёт – не повезёт, на всё воля Божья, - я насупился, понимая, что ночевать придётся на вокзале, глядя на усатую тётку, не смыкая глаз из-за шныря, поглядывающего на карманы спящей старушки. На всякий случай приспросился у других таксистов цену до Шахтёрска – двести гривен и не гривной меньше. Стало быть, теперь уже и за сотню не светит…
Прогуливаясь вдоль вокзала, увидел крест, стоящий на месте предполагаемой постройки привокзальной часовни. Спаси, Господи, люди Твоя, и благослови достояние Твое, победы православным христианам на сопротивныя даруя, и Твое сохраняя Крестом Твоим жительство, - прочитав молитву, приложился к освящённому Кресту. Святителю Отче Николае, моли Бога о нас, - попросил я заступника путешествующих. И как отлегло. Спокойно стало на душе. Теперь, думаю, всё устроится, как надо. Мимо прошли в сторону гостиницы две проститутки. Поразмыслив, двинул туда же. Строгий швейцар у крыльца остановил – куда? Мне, - говорю, - узнать бы, сколько стоит ночлег. От пятидесяти гривен и выше! Мда…
Вернувшись на вокзал, обнаружил, что усатая тётка исчезла, старушка тихонько храпит, а мужичонка заметно нервничает из-за того, что не спим мы. Теперь прогуляться пошла Наташа. Я сказал ей, где находится крест и про таксистов, которые заламывают большую цену до места нашего ночлега. Если удастся, сбей цену, может быть, у тебя получится. Через несколько минут вбегает Наташа, приложилась ко Кресту и договорилась с таксистом на 80 гривен. Вот, что сила Животворящего Креста Господня делает! Через несколько минут мы ехали по ночному Донецку, рассматривая искрящиеся витражи ресторанов и казино.
- А мне рассказывали про голодных шахтёров и про их детей-уголовников, - обратился к водителю я.
- Ну да, в принципе так оно всё и есть, ухо надо держать востро и не ходить по тёмным улицам в одиночку.
Водитель, как выяснилось, таксовал не так давно, был новичок в своём деле, но уже успел повышвыривать пьяных братков из машины, поучаствовать в нескольких таких неприятных столкновениях.
- Да, если вижу мужика в триконах или кепке, проезжаю мимо – урод, однозначно, - рассказывал водила. Когда-то был директором ресторана в Крыму, попал на большие бабки, дал дёру в малозаметный Донецк и вот теперь – за баранкой. Ничего, выкручусь, поднимусь ещё, всё это временно, - убеждал меня он. Я же старался не проспать нужную бензоколонку, где нас на въезде в Шахтёрск мог бы встретить Напильник.
- До Шахтёрска можно скинуть SMS-ку и тогда нас встретят, но у нас нет мобильника.
- Возьмите мой, - шофёр притормозил, включил свет, достал свой телефон.
Пока стояли, остановился рядом другой таксист, выглянул из окна – всё в порядке?
- Да! – наш водитель уважительно проводил взглядом отъезжавшую машину и кивнул нам, - взаимовыручка.
Скинули SMS-ку, поехали дальше. А вот и бензоколонка. Пока водитель заправлялся, выяснилось, что это не та, и нам ехать ещё километров десять. Но и по прибытии на шахтёрскую бензоколонку мы никого не обнаружили. Водитель был уже не рад, что вёз нас за такие деньги 60 километров, но показывать, что оплошал, тоже не хотел. Тут где-то должно быть недалеко, - сказал я, - мне писали, десять минут ходьбы. Поехали искать. Шахтёрск встретил полной темнотой. Это было похоже на заринский "смусовский" район, хотя что я этим объяснил? Частный сектор, отсутствие освещения и редкие шатающиеся жители. У одинокого ларька горел свет. Мы спросили, как проехать на улицу Чкалова, и нам махнули в направлении густой темноты. Минут двадцать мы кружили по пустынным улочкам, прежде чем выехали на нужную улицу. Там же столкнулись с тем, что на домах нет табличек с номерами. Когда обнаружили какой-то номер, оказалось, что это противоположный конец улицы. Развернувшись, осветили целующуюся парочку на скамейке – хоть кто-то живой в этой непроглядной темноте! А вот и тот дом, что нам нужен. Мы выгружаем вещи, стучим в калитку, водитель сигналит… Но никто не открывает… Меня начинают терзать сомнения, а тот ли это адрес, а вдруг нас занесло не туда, куда надо?
- Ну, вы уж дальше сами, - не выдерживает наш добрый водитель и, посигналив напоследок, скрывается в темноте. Мы же долбим, что было сил, я кричу:
- Дима! Чугунок!
- Какой Чугунок? Он – Напильник! – хохочет Наташа.
Он наверно пошёл нас встречать, - говорю я, смутившись своей забывчивости. Но идти искать бензоколонку никак не хочется. Наташа предлагает ставить палатку прямо тут, у калитки. Я же понимаю, что не дело ставить палатку в незнакомом месте. Из-за калитки не смолкает громкий лай, по которому я определяю, что это дворняга и с ней можно договориться. Подолбив ещё немного в калитку, решаюсь лезть через забор. Дворняга на цепи, до калитки не достаёт, я спрыгиваю во двор и говорю собаке – Тихо! Свои! Собака рычит, уже изредка срываясь на лай, я открываю калитку и удивляюсь – палочкой подпёрто изнутри. Стало быть, они дома, но почему никто не выходит, ведь от нашего шума наверняка проснулись все соседи (как выяснилось позже, так оно и было). Но тут – тишина. Мы затащили рюкзаки во двор, я сразу обратил внимание на банку молока на столе в летней беседке, Наташа – на диванчик. Постучавшись в дверь дома, не подававшего никаких признаков жизни, решили, что видимо, дома никого нет, а отсюда хозяева ушли через неведомый нам выход. О худшем думать не хотелось.
За домом горела тусклая лампочка, и мы стали изучать окрестности двора. Дальше располагался маленький кирпичный домик, который я принял за баню. Там тоже горел свет в окошке, но присутствия людей не ощущалось. Палатку будем ставить тут, - определившись с местом, ткнул пальцем под окна дома. Свободное пространство, есть за что зацепиться. Желание одно – рухнуть и уснуть. Но сначала попить молока. Ой, там кто-то есть, - Наташа показала в сторону "бани", - кто-то в окне мелькнул. Я подошёл и постучал. И нас услышали!
- Кто там?
- Мы ваши гости из Новосибирска. Нас пригласили сюда, и вот мы здесь… - что ещё я мог сказать?
Дверь открылась, и на пороге показалась мама. Это была мама нашего доброго Напильника. Тут же вышел и папа. Они же достучались до Димы и его милой жены Риты. Для меня такой глубокий сон всегда будет являть некую загадку, так как сплю очень чутко, и, как бы не хотелось поспать подольше, просыпаюсь от любого утреннего шума. Мы познакомились, Дима смущённо чесал бритую голову и курил сигарету за сигаретой, Рита стелила нам постель, дядя Коля подливал мне стакан за стаканом (молока!), а тётя Люда удивлялась, как это мы всё же добрались до них в столь поздний час…
- Нас днём-то с первого раза никто найти не может, а вы – ночью… - удивлялся и Дима.
Что ж, общение оставим на завтра, сейчас же только одно желание владело нами – спать…
Утром, проснувшись (наверняка и не от первого шума) обнаружил любопытствующего мальчугана, которым оказался сынуля Димы и Риты – Севка. Он нас водил по большому огороду, показывая всё хозяйство – ульи, кроликов, гусей, познакомил с Ёжиком (добродушным псом, который ночью был с нами так строг). Позавтракав, сходили прогуляться до магазина. Путь наш проходил мимо террикона. Что это такое, мы не знали, и Дима нас просветил. Это такая большая насыпь переработанной породы из шахты, размером примерно с девятиэтажный дом. А на вершине того, мимо которого мы проходили, Дима устраивал пару фестивалей под названием "Живые Терриконы". Мы вернулись с необходимым для хорошего застолья запасом, и общение началось. Дима был весьма немногословен, но из той информации, которую он поведал, я извлёк максимум для себя интересного. Под коньячок да под водочку делились мы историями о нелёгкой рокенрольной жизни.
Как я понял, Фронт Чевенгур, скромно базирующийся в Димкином компьютере, объединяет вокруг себя лучших донбасских рок-музыкантов - города Донецка и прилегающих к нему территорий (терриконов). Мы обменялись записями своих друзей и знакомых: я ему - наших мужичков-сибирячков, он мне – матёрых шахтёров. Впрочем, открыли мы тут и женщин-рокерш, но об этом чуть позже. Когда мы второй раз вернулись из магазина, нас ожидал Коля – высокий татуированный парень в спортивных штанах, который оказался Диминым приятелем, лидером шахтёрской группы "Ощупь", участником всевозможных донецких сейшенов. Как выяснилось, донецкие группы практически не гастролируют, с лихвой возмещая это записью альбомов весьма приличного звучания. Почти всё, что делается Фронтом Чевенгур, лежит на скромных, но могучих плечах Димки Напильника. Записи, выпуск альбомов, проведение концертов… Хотя и обрисовал мне Дима местную ситуацию по организации гастролей сибиряков типа "Родины", "Чернозёма" или доблестных актюбинских панков как результат всеобщих усилий, всё же показалось, что двигатель восточно-украинского прогресса в его руках. А ситуация в Чевенгуре весьма напомнила ситуацию в Актюбинском Панк-Клубе (мотайте на ус, заринские панки!) – некая группа людей, работающая на всевозможных работах, собирается время от времени на этакий совет и решает, кого бы ещё пригласить к себе в гости. Скидываются на проезд музыкантам, на небольшой гонорар и устраивают концерт. С хорошей рекламой, разумеется. Как правило, денег с этого не зарабатывается – не та цель. Иногда в плюс, иногда в минус. Раз на раз не приходится. Но даже если в минус, ребят это не останавливает. Вскоре они собираются снова…
Так мы провели несколько дней в Шахтёрске – взбирались на террикон, поражались музыкальным способностям Севки, читали стихи дяди Коли, объедались обедами от Риты и тёти Люды. У дяди Коли, обратил внимание, год от года стихи становятся более политизированными. Вот, они на меня так влияют, - кивнул дядя Коля на Димку, имея в виду ещё и группу "День Триффидов".
Удивительные люди, великолепная, можно сказать, образцовая семья. Дай Бог им здоровья, счастья и долгих лет жизни! Думаю, мы своим питием не сильно пошатнули моральные устои этой замечательной семьи. Ведь, не пьянки ради…
С "Днём Триффидов" должен был состояться и концерт "Теологии Освобождения" (так указали в афише без предварительной договорённости на этот счёт). Я же не был готов к такому повороту событий, ожидая обычную музыкальную солянку, с обычным получасом для малоизвестного исполнителя. Тут же, Дима принялся разучивать басовые партии, благо, что все они были просты и незатейливы. Когда я понял, что получасом не отделаешься, стал расписывать большую часовую программу, со стихами, со старыми и новыми песнями, то, что не мог сыграть, решил петь без гитары, добавив, таким образом, элемент непредсказуемости – а что вы хотели? Сибирский панк-рок по полной программе!
Расставание было тяжёлым. Севка расплакался, и мы, чтобы не затягивать грустное прощание, поблагодарили добрых хозяев за гостеприимство, закинули рюкзаки и двинули мимо террикона за Димкой к автобусной остановке. А вскоре и Шахтёрск остался позади…
Концерт в Донецке был организован в Центре Дитячой та Юнацькой Творчости. Прям, как в Заринске, - подумалось мне… К большому сожалению, у лидера группы Салкина возникли большие проблемы со здоровьем в день концерта и выступление "Дня Триффидов" пришлось отменить. Мной опять завладели пессимистические настроение, но, будучи подбадриваем с одной стороны неразлучной спутницей Наташкой, с другой - Димкой, я всё же вошёл в подобающее настроение. Саму же группу "День Триффидов" послушал буквально накануне отъезда, переписав у Манагера вместе с "Зазеркальем". Почему-то показалось, что их альбом "Приговор" уж очень похож на "Адаптацию", которая, в свою очередь, похожа… Ох, уж эти вечные изыски, кто на кого похож… Когда в Шахтёрске посмотрел несколько видеосюжетов с "Днём Триффидов", то понял, как заблуждался. Салкин – очень даже самодостаточный исполнитель и сравнивать его с кем бы то ни было не имеет никакого смысла.
Подготовка к концерту шла своим чередом. От неизвестного молодого человека, пришедшего на концерт, узнал, что тот слышал мою песню в сборнике "НеБесПочвенное-2". Ну, хоть что-то, - подумал я и пошёл за коньяком. Всегда очень трудно выступать перед незнакомой аудиторией.
Во дворе познакомился с Мышью и Желей. Мышь – молодая хиппующая девча, Желя же – этакая матёрая татуированная рок-дива и явная Мышкина наставница. Обе интересны по-своему, но пока у нас поджимает время – начинается концерт. Я волнуюсь, готовлюсь к своему выступлению, лишь мельком послушал Мышь и выступающую следом "Границу". Впечатления решил получить позже – Димка записал мне весь Фронт Чевенгур, включающий и выступающих.
Выхожу и обнаруживаю на сцене барабанщика "Теологии Освобождения". Говорю, - нет, дело так не пойдёт, пойдём знакомиться. Всё это начинает напоминать раздолбайские похождения группы "Посторонние", когда состав группы иногда собирался в день концерта. Думал, что в Теологии этого удастся избежать… Нет, друзья, это не карма и не судьба – это промысел Божий! Зашли в гримёрку, дерябнули коньячка и вперёд! Напильник на басу, Саша Бродяной за барабанами, сам луплю по струнам - песню за песней, перемежая стихами, какими-то предисловиями, конечно же – пусть в жопу идёт Юлия Тимошенко, меняю Путина на Лукашенко!!! Хороший концерт, поддержка добрых музыкантов, аплодисменты зрителей, что ещё надо валенку из сибирской глубинки?
Концерт закончен, расспросы панков – неужели вы поддерживаете тоталитарный режим Лукашенко? Весь тоталитаризм, - поясняю, - внедрён в сознание ваше прозападно-ориентированными информационными средствами. Тот режим, что у вас или у нас, ещё более тоталитарен, так как навязывает ценности чуждые нашим братским народам…
После концерта едем к Желе. Хипповый флэт с безнадёжным свидетельством отсутствия признаков ремонта со дня появления хрущёвской пятиэтажки. Значит, всё же у нас не самая ужасная квартира в мире, - подумал почему-то я… Тем не менее, набираем стандартный рокенрольный набор музыкантов-горемык – водка и пельмени. Всё же (как мне кажется) взял для себя полусладкого вина… С нами поехали - Напильник, Мышь, Кот, конечно же сама Желя, убеждённая язычница, поклонница Янки и Подорожного. И песни по кругу, разговоры, радость общения, споры, снова песни…
У Жели с Котом мы провели весь следующий день, безуспешно пытаясь найти жителя Донецка – Евгения Кренёва (друга и одноклассника моего старшего брата, разгильдяйски потерянного в юношеских годах). На вокзале тоже поджидала неудача – билетов не было, но могли появиться ближе к поезду, то бишь, ночью…
На улице находиться не было никакой возможности (впрочем, как и дома) – жара стояла +35.
Вечером были сопровождены на маршрутку (топик) до вокзала, попрощались и двинулись, не подозревая, что наши приключения на этом не заканчиваются…
Часть V - Ростов, Дон и Воронеж
Билетов до Новосибирска нет. Есть СВ и купейные, но дня через три-четыре… Нам нужны плацкартные и сегодня! Нет. Нет… Нужно срочно выбираться в Россию! Наверняка, там будет лучше с билетами, - такими рассуждениями мы руководствовались, когда покупали два билета в общий вагон до Ростова-на-Дону. Там же мне Денисом Третьяковым обещался квартирник, но из-за каких-то непоняток с его стороны всё отменилось. Мы же сильно не расстроились, хотелось уже поскорее добраться домой и поэтому от квартирника в Волгограде, предложенного Денисом взамен несостоявшегося в Ростове, я благоразумно отказался.
Ночь в общем вагоне прошла в полном бодрствовании – две границы, сначала украинская, потом российская. Шмон челноков, везущих в Россию украинские товары, шёл с большим размахом. Сумки вылетали на перрон одна за другой и те, кто поскупился заплатить требуемую сумму пограничникам, ссаживались с поезда, несмотря ни на какие мольбы. Таким образом, два верхних места освободились, и нам удалось вздремнуть пару часов перед приездом в Ростов.
Ростов поразил богатым вокзалом. Вспомнил – Ростов-папа, Одесса-мама – известные бандитские города. Ещё знал, что в Ростове живёт Денис Третьяков и группа "Зазеркалье". Тихо течёт река Дон. Вокзал был похож на здание из фильмов про будущее. Всё из стекла и мрамора, эскалаторы, мигающие экраны с расписанием поездов. Суперсовременная часовня, где я не преминул поставить свечку за наше путешествие. Только билетов не было и тут. СВ, купе – через пару дней – пожалуйста. Телефон Дениса – молчит. Куда идти дальше, мы пока не знаем, но решение созревает само собой – на трассу! Там – свобода, там – откровения небесных просторов, там – решение всех проблем! Хорошенько подкрепившись, спросив у обалдевших таксистов, как выйти на дорогу, которая доведёт нас до Сибири, мы двинулись в Путь.
Добрый водитель автобуса высадил нас на развилке дорог и махнул рукой – вам туда. Выпили по стакану холодного кваса и принялись тормозить поток машин, выезжающих из города. Не прошло и часа, как мы уже были подобраны на КАМАЗ, пересели на легковушку и двигались вперёд, к новым испытаниям. Жара стояла невыносимая (сводка погоды, прослушанная на вокзале, гласила, что в тени нынче ожидается +40, а на открытой местности что-то около +50), но, где бы нас не высадили, поблизости оказывалась бочка с холодным квасом. После освежающей заправки нас подбирал очередной автомобиль. И вскоре мы оказались перед выбором – ехать в сторону Воронежа, откуда попытаться уехать на поезде, или же двигать в город-герой Волгоград и дальше. Вопрос решился сам собой – нас подобрал маленький грузовичок, возвращающийся в Минск. Бывают в жизни совпадения – а мы вот из Минска, через Ростов, домой возвращаемся, - шутили мы. Ещё одно примечательное совпадение заключалось в том, что в каждой подбирающей нас машине были свои автомобильные православные иконки.
Водитель оказался весьма общительным, довольным политикой белорусского президента (он ТАКИЕ дороги в каждую деревню провёл!) и добрым человеком. Ехали не торопясь, останавливались в придорожных кафешках заправиться холодным кваском и дальше – на Воронеж. По расчётам, должны были подъехать к Воронежу поздним вечером. Дальше водитель рулил в Москву, а нам нужен был новосибирский поезд. Остановились у Дона. Наш водитель проезжал тут не первый раз и предложил заехать искупаться. Уставшие, но довольные, искупались и мы. Конечно, после купания на море впечатления были не те, но сам факт купания в Доне всколыхнул сердца памятью о вольном казачестве, населявшем когда-то эти земли. Впрочем, купание было недолгим, с запада надвигалась гроза и сверкали молнии.
Приехали около полуночи. Водитель высадил нас на въезде в город и свернул на московское шоссе. Мы дошли до автобусной остановки с лёгкой надеждой на последний автобус. Моросил дождь. Робкие попытки остановить попутку не увенчивались успехом. И тут скрип тормозов, везуха! Красный жигулёнок останавливается, бежим с неуклюжими рюкзаками. За сто рублей до вокзала подбросите? Садыс, подвэзу, - ироничный голос водителя был пропущен мимо ушей. Наташа забилась на заднее сиденье, я сел впереди со своим баулом. Водитель дал мне ключи – переложил рюкзак в багажник. Настал момент знакомства - в машине витал запах перегара.
- Мы сами из Сибири, домой возвращаемся, - поставил я проверенную пластинку.
- А, Сыбырь, я там сыдэл… - поведал дружелюбный кавказец.
- Вот, денег мало, пытаемся до Новосибирска добраться…
Водитель упал на руль и зашёлся в припадке дикого хохота. Потом, ещё раз оглядев нас, всё же завёл машинёшку и поехал по ночному городу крутыми зигзагами.
- У тэбя права есть?
- Нет, - качаю головой…
- И у меня нэт, - и снова приступ хохота, - если вдруг меня менты остановят, ты разбираться будэшь…
- Хорошо, хорошо, нам бы только до вокзала, - отвечаю я, глядя, как смешливый горец справляется с очередным зигзагом.
- А нас ведь тут чёрными называют, - говорит мне дитя гор.
- Да главное, чтоб человек хороший был, - вставляю мудрое замечание.
- Так я таких убиваю, - продолжает он, - глядя на меня, а не на дорогу, - не убиваю только женщин и детей (Наташе в этот момент слышится: “убиваю и женщин, и детей”).
Я в полной растерянности. Вот, блин, сели в машину к убивцу какому-то…
- А мы сейчас к ворам поедем в Орёл, слышь, - вновь обращается ко мне демон во плоти.
- Да нам бы на вокзал, какой Орёл…. Вам, что в Орёл надо?! Так это же в противоположную сторону? Свороток давно проехали, надо тормознуть, парней спросить.
Водитель притормаживает у пивного ларька и выходит из машины, направляясь к подвыпившей компании, дабы узнать дорогу на Орёл. Мы тем временем быстренько выметаемся из машины, при этом заднюю дверцу прочно заклинивает, и Наташка перелазит через переднее сиденье, я же спасаю рюкзак из багажника, жму руку неудавшемуся извозчику, и мы даём ходу в сторону вокзала. Сразу же тормозим одинокий автобус, где нам был устроен допрос с пристрастием. Покручивая баранку, шофёр грозно вопрошал:
- С Ростова? Челноки? Торговцы?
- Да нет, путешественники мы из Сибири…
Автобус нас подвёз не так далеко, как мы ожидали, на прощание водитель указал направление до вокзала, обозначив его километров пять-шесть. Подошли уточнить к дамам неопределённого возраста, стоящим на остановке. Те сказали, что мы идём в верном направлении, только идти часа полтора… Так вот какие они, воронежские проститутки. Про Воронеж мне рассказывал Саня Чиркин. Проституток действительно было много. Они стояли у обочин дорог, останавливали машины и предлагали свои нехитрые услуги. Тут и мы остановили старенький потрёпанный мерс, откуда высунулось лицо доброго узбека и улыбнулось нам во всю ширь железных зубов, - подскажите, до вокзала как доехать? Так это… И нам туда же, - обрадовался было я, но Наташа уже тянула меня за рукав, памятуя о "сыдэвшэм" кавказце, а сами узбеки посетовали, что заднее сиденье забито барахлом, и взять нас нет никакой возможности. Показали направление, и мы побрели дальше, пытаясь отогнать наваливавшуюся усталость обильными шуточками по поводу своих ночных мытарств. Ещё одна остановленная нами "Газелька" тоже вопросила дорогу на вокзал, но взять отказалась – во все окна были вплюснуты лица китайцев, такое ощущение, что их туда впихнули, спрессовали и добавили ещё. Для нас мест не было…
Устав от часового перехода, уселись рядом с пивным ларьком, взяли по бутылочке, и только было хотели спустить пар, как из темноты вынырнул пошатывающийся мужичок. Он подошёл к нам и без стеснения спросил, не подскажем ли мы ему, где можно найти проститутку, да так, чтобы и переночевать у неё.
- Да там, - рукой махнул я, - все улицы в проститутках. Иди туда!
Мужичок для приличия порассуждал на темы культуры и нравственности, перемежая речь отборными матюками, и видя, что мы не проявляем к нему никакого интереса, удалился.
На вокзале выяснилось, что билетов нет, но быть может, будут утром перед поездом. Мы зашли в зал ожидания, заплатили какую-то мелочь, в надежде хоть немного вздремнуть, но зал был битком забит подозрительными полуопустившимися людьми. Пытаясь не уснуть, бодрствуя из последних сил, мы по очереди пили кофе и пытались держать себя (и свои рюкзаки) в руках… Когда утром, отстояв очередь, спросили у кассирши про билеты, оказалось, что таковые имеются, но в разные вагоны, а поезд уходит с другого вокзала, куда мы уже не успеем. С трудом пытаясь не сорваться в крик и не вынести стекло, разделявшее нас, поинтересовался – а когда будет следующий поезд? Вечером…
И тогда мы решили пойти посмотреть город и попытаться найти хоть кого-то, кто бы мог нас приютить и дать возможность отоспаться. Где-то в этом городе с недавнего времени жил мой двоюродный брат Костя, переехавший туда с семьёй из кыргызского Бишкека. Но никакого адреса у меня не было, я надеялся дозвониться до родителей. Ещё были знакомые по электронной переписке – некая "Молодая Гвардия" (прошу не путать с появившейся недавно "молодой гвардией", типа "наших"). Чтобы хоть как-то поднять себе настроение, взяли бутылку сливового вина и зашли в "Макдональдс", умыться, оправиться… Затем сели за столик на свежем воздухе и стали нахально пить вино, выказывая своё презрение к буржуазной забегаловке. Вино на поверку оказалось мерзопакостнейшим, а на нас никто не обращал внимания. Мы пошли гулять, и вскоре я уснул на лавочке у памятника Андрею Платонову. Потом зашли на почтамт, я стал безуспешно дозваниваться родителям, а Наташа, положив голову на стол, тихо уснула и проспала, пока я звонил, ходил в Интернет для очередной напрасной попытки связаться с "Молодой Гвардией", пил пиво. Устав, примостился рядом с Наташей за столиком, благо на почтамте стояла тишина, и нас не было заметно. Только провалился в сладкую дрёму, был разбужен тычком своей любимой, - что спишь-то? А того и не заметила, что сама проспала целый час…
Гуляя по Воронежу, обратили внимание на обилие негров. Днём негры попадались так же часто, как проститутки ночью. Город негров и проституток, - неплохое название для остросоциальной песни на злобу дня. Билетов так и не было. Ещё одну ночь без сна? И тут после многочасовых гуляний по городу (рюкзаки благоразумно дожидались нас в камере хранения), было выбрано единственно верное решение – в Москву! Только там наверняка есть всё, чего нет в городах российской глубинки. Там Альфа и Омега, там золотые тельцы и двенадцать стульев, там решение наших проблем. Уже несколько раз нас пыталась окучить пышная тётушка с предложением уехать на автобусе до Москвы. Цена двух билетов равнялась цене одного плацкартного до Новосибирска, но что же делать? Ждать в Воронеже, когда же появятся лишние билетики, жить на вокзале? Ехать автостопом с таким грузом вещей? Нет уж, в Москву, так в Москву! И я снова вспомнил, как мы по-детски радовались, что по пути в Минск мы даже не заезжаем в столицу государства московского. Уж слишком тяжкая атмосфера царит в этом городе, которому вечно "не хватает крови, не хватает огня", как пел Сантим, в экзистенциальной группе "Резервация Здесь".
Но Воронеж не хотел отпускать нас просто так и для полноты впечатлений подкинул ещё одно. Мы только что вернулись с прогулке по аллее чернобыльских героев у здания высоченной строящейся церкви, билеты в Москву были уже на руках, и мы зашли в привокзальный магазин, чтобы купить в дорогу чего-нибудь съестного. И тут я увидел её. Сначала она стояла ко мне спиной, девчушка-подросток с длинными волосами, но когда она обернулась, я ужаснулся. У неё не было лица. В том смысле, что представляло из себя сплошную кошмарную рану - не было носа, рта, бровей… Будто всё было вырвано с её лица или обожжено… Вместо носа и рта – зияющие пустоты, но её глаза на удивление не выражали ничего такого, чему можно было бы сострадать, в них было такое циничное равнодушие ко всему окружающему, что я невольно содрогнулся. Господи, за что? Зачем она живёт? Мы вышли с Наташей из магазина, так ничего и не купив. Есть уже не хотелось. А её пугающее лицо так и стояло перед глазами…
Часть VI - Москва – Новосибирск
Москва встретила тяжёлыми свинцовыми тучами. Там никогда не бывает Солнца, - говорили мне, - по праздникам там запускают в небо специальные снаряды, которые разгоняют тучи. Неужели это так? Впрочем, и там остались чудаки, считающие, что медведи ходят у нас по улицам сибирских городов. И как мы были рады, когда увидели ранним утром встречающего нас Иллариона - дядьку Лара, приветливо предоставившего нам временное убежище в виде зашторенной комнаты в хорошей московской квартире.
- Ни в коем случае не ешьте шаурму! – первое, что нам сообщил Илларион. Мы, приверженцы блинов и пельменей, всё же резонно удивились – почему? Шаурмой торгуют недружелюбные к русским кавказцы и был случай, когда застукали одного спускающим в качестве бесплатного соуса к шаурме свою сперму, а тот заявил, что таким образом они выражают своё отношение к гостеприимному и долготерпеливому русскому населению. Потому-то им запретили торговать своим национальным блюдом в центре города, - пояснил дядька Лар…
- Что будете, абсент или ром? – огорошил нас Лар большим выбором своего экзотичного спиртного запаса. И вот, мы, отмывшиеся и довольные, потягивая диковинные напитки, вываливаем на него незабываемые впечатления нашего путешествия. Вскоре мы не выдержали и рухнули спать, а Лар ушёл на работу, оставив нам ключи и всевозможные напутствия.
В четырёхкомнатной квартире жили друзья Лара, и мы узнали от них про нелёгкую московскую жизнь. Зарплаты тут самые высокие, но все деньги уходят на то, чтобы платить за квартиру и сносно питаться. Так и живут – от получки до получки. Но ведь и у нас так же, только с той разницей, что проведение досуга тут гораздо разнообразнее. Опять же, легче отсюда по разным странам путешествовать. Но, являясь покорным сыном Сибири Матушки, я никак не мог понять людей, отрывающихся от родной земли в поисках земного рая. Может, и пойму с возрастом, но не сейчас…
Днём решили навестить Наташину подругу Алину. Чтобы добраться до неё, нужно было проехать на метро и ещё немного на троллейбусе. Когда мы вошли в троллейбус, как все нормальные люди в большие двери, выяснилось, что тут новые правила – из этих дверей лишь выходят, а входят поочерёдно в передние двери, создавая толкучку и через крутящуюся мясодавилку-турникет. Причём кто-то прижимаясь, проходит по двое, кто-то пролазит снизу, в общем, глядя на эти унижающие способы, подумалось, - а что если бы москвичи не позволили властям себя так унижать и дружно восстали бы против этих совершенно ****ских, сатанинских нововведений? Или же всех восстающих перебили в октябре 1993-го? Вывод напрашивался однозначно второй.
Алина обрадовалась встрече, засуетилась, накрывая на стол немудрёную трапезу. Мы были сыты и от обильных же угощений отказались. У Алины недавно родился сынишка. И почти все разговоры были о нём. Я вышел с позволения хозяйки в Интернет и вовсю отписывал письма друзьям и знакомым. Впечатлил Алинкин рассказ про дайвинг в Египте, как она все деньги потратила на великолепную возможность понаблюдать за красотами подводного мира. Заметил я иное отношение к деньгам. Суммы, на которые у нас можно жить месяц, там спускаются без сожаления за один день… Недолго погостив, мы вернулись в своё убежище. Вечерок скоротали застольем, а наутро двинули покупать билеты. Практически без очереди взяли два плацкартных до Новосибирска, чему были несказанно рады. Денег больше не было совсем. Выручил дружище Лар, который дал взаймы необходимую сумму. Да не оскудеет рука дающего! Ох, наполнится ли рука возвращающего?
Общаться с многочисленной барнаульской диаспорой, окапывающейся в московских пригородах, не было ни сил, ни желания. Отчасти из-за прогрессирующей болезни духовного наставника барнаульцев –известного поэта-песенника, отчасти из-за усталости, накопившейся за всю поездку. Отдыхать!
Ещё день прошёл в праздношатании по городу. Традиционный поход по Арбату и Красной площади. Зашли в рок-магазин, повертели в руках новый альбом старины Джека (Медведя Шатуна), но стоимость была непосильной, и мы продолжили свой вояж. Вечером Лар улетел в другой город и коммунальные соседи тут же принялись за уничтожение его спиртных запасов, к чему были привлечены и мы. И вскоре мы уже собирались на вокзал. Домой!
Выйдя на ночной перрон в Новосибирске, обнаружили, что нас никто не встречает. А где цветы, овации, шампанское, наконец?! Вышли к вокзалу – и тут никого… И вдруг – клёк, услышал я знакомый щелчок языком, - мой старший брат с женой спешили к нам навстречу. Ура! Спасибо, родные! Довезли до дома, не забыли…
Проснувшись утром, почувствовал, как огромной кувалдой застучали большие и мелкие проблемы – организация выставки художника Сергея Бочарова, сведение наспех записанного альбома "Теологии Освобождения", видеомонтаж Крестного хода и концертов "Инструкции по Выживанию" и "Гражданской Обороны", выплата обильных долгов после столь длительного путешествия… А просьба старых и новых друзей, - ты опиши, поездку-то, Сань, вишь, как всё интересно-то было… Это и вовсе казалось несбыточным и неосуществимым. Ну, может быть, когда-нибудь, соберусь… Не сейчас - это уж точно. А тут эвон, как получилось!
Что, невозможное – возможно?! – подмигнул я самому себе…
2006
(с) http://www.redut.info
Неповторимое путешествие
© Copyright: Александр Думенко, 2008
Свидетельство о публикации №208082600252
Свидетельство о публикации №208082600252
Рецензии