В гостях у сказки

- Друзья познаются в беде, родственники – в эмиграции! – начал свой рассказ, мой приятель, Сеня Циперман. - Помню, как мы отъезжали в Израиль... Тогда же все стремились в Америку, а мы – на Обетованную, поскольку у нас там уже были родственники. Они уехали на три месяца раньше, и папа, пакуя чемоданы, часто восклицал:
- Три месяца – это же уйма времени! Они уже наверняка там вовсю шпарят по-еврейски!
- На иврите, – поправлял его я.
- Какой иврит? По-еврейски – это же идиш!
И я с ним не спорил. Какая разница - на чём они там шпарят? Главное, что они уже «там», и теперь на вопрос: «Вы едете сами или к кому-то?» - мы могли гордо отвечать: «К кому-то!».

От уверенности в завтрашнем дне, я даже стал захаживать в синагогу. Вот так – зайду и выйду. А что там делать? Я ж не знаю! Икон - нет, свечек - нет...
И так я заходил и выходил, пока нам не выдали визы. По ним мы «де юро» уже значились «там», хотя «де факто» здесь всё ещё могли получить по морде. Такой дуализм.
Впрочем, в синагогу с той поры я стал заходить ещё уверенней. Вот так – зайду и выйду. А что там делать? Я ж не знаю!..

Ну а потом, мы уехали.
Выпили по русскому обычаю «на посошок», и, на удивление с целыми лицами вылетели из взрастившей нас родины в - усыновившую. И пока находились в воздухе, вполне себе даже радовались.
- Я счастлив! – словно сумасшедший, всё повторял мой папа. – Наконец-то, мы избавились от оков! Мы окончательно похерили нашу жизнь, и от всего избавились!
Лишь при посадке он завыл выпью:
- Что мы наделали?!.. Кому мы там нужны?!..
- Как кому?! – удивлялся я. – А родственникам?!
- Ой, я тебя умоляю, они уже и помнить о нас забыли! Три месяца – это же такая уйма времени!

Такими вот взволнованными нас и приняли. Пересчитали по головам, записали в формуляры, и выдали мелочь - на конфеты.
- Не пропадём! – рассовывая деньги по карманам, подбадривал я родителей. – Вот увидите, родственники нас не оставят.
- Ой, боюсь, ты ещё вспомнишь эту минуту, – вздыхал отец. – Ой, боюсь, ты её ещё вспомнишь.
- А я тебе говорю - они святые! – набрасывалась на него мама. - Или ты не помнишь Элечку маленькой? Это же был настоящий ангел!
Я не вмешивался. Но, когда таксист, глянув на бумажку с адресом, сказал: "Знаю!", я радостно выкрикнул:
- Видите! Даже он их уже знает!
И действительно, таксист подвёз нас прямо к крыльцу, на котором, широко улыбаясь, стояли наши любимые родственники.

Должно быть сцену встречи они репетировали много раз, потому что отыграли её буквально «на бис!». Со слезами счастья, с восторженными улыбками, с жаркими поцелуями.
- Ты посмотри, как они нам рады! – шептала мама. – Боюсь, когда мы съедем, они так расстроятся, что лучше нам не съезжать!

А потом был ужин, на котором мы распили пол-литра местной горилки под кошерное оливье.
В конце трапезы, разгорячённый папа даже произнёс нечто патетическое, вроде: «Вы - прекрасные люди, а Израиль – чудесная страна!».
Отчего родственники так умилились, что, не сойдя со своих мест, поклялись нам в вечной преданности. Но когда, вместо преданности, мы попросили их ещё о пол-литре, они вдруг заперлись в спальне и зашептались.

- Что ты вечно лезешь со своей выпивкой! – напустилась на отца мать. – Они к нам со всем сердцем, а тебе лишь бы выпить!
- Да куплю я им эту водку! – горячился обвиняемый. - Ты же знаешь, за мной не заржавеет!
- На что ты, голодранец, купишь?! Это же кошерная водка! Она же, наверно, стоит кучу денег!
И тогда они к нам вышли.
- Вы, должно быть, устали? – улыбнулись нам родственники. – Наверняка, валитесь с ног, и вам уже не терпится отдохнуть?
- Да бросьте! – отмахнулся папа. – Мы ещё вполне можем и выпить, и закусить.
И мама так двинула его под столом, что он почти туда же и свалился.
- Нет-нет-нет! – запротестовали хозяева. - Мы больше не смеем вас утомлять своим присутствием!
И, не давая нам опомниться, убрали всё съестное со стола.
- Хорошо, - растерянно переглянулись мы. – Тогда мы - в ванную?
- Конечно, конечно... - согласились родственники. - Личико, там, всполоснуть, ручки омыть. Законное дело!
И стали по одному подводить нас к раковине.
- Так, - приговаривали они, ловко манипулируя краном. - Открываем-всполаскиваем-закрываем. Намыливаем-открываем-смываем-закрываем. Зовём следующего...
- А если нам... - засмущалась мама, – ну всё-таки перелёт, волнения, и это ваше оливье...
И родственники, глянув в календарь, сказали:
- Вообще-то, туалетные дни у нас вторник и четверг. Но вам, мы можем выделить даже и понедельник.
- Так сегодня же суббота! – ахнули мы.
- Ой, ну сколько уж там до понедельника? – отмахнулись хозяева. – Моисей, вон, сорок лет терпел, и ничего!
После чего, вежливо затолкав нас в спальню, погасили в ней свет.

- Это они, видимо, случайно! – предположила мама, обшаривая стенки в поисках выключателя. Однако, как только комната вновь осветилась, в дверцу гибкой змейкой вползла родственная рука, и молниеносно клацнула выключателем.
- Может комендантский час? – пробормотала мама. – Это же воюющая страна, тут все на осадном положении...
И мы, путаясь в догадках, уснули.

А по утру нас снова по одному подводили к раковине...
«Открываем-всполаскиваем-закрываем... Намыливаем, всполаскиваем, смываем, закрываем».
Единственным отличием вчерашнего вечера, явился сегодняшний завтрак.
- Пейте и кушайте! – указали нам родственники на стол с тремя чашками чая и тремя кусочками хлеба.
- А где вчерашнее? – спросили мы. И услышали:
- Так оно же было не свежее, ночью мы всё доели!
И нам продемонстрировали пустой холодильник.
- Только посмотрите - какой он вместительный! – принялись расписывать хозяева его благородные пустоты. – Пятьсот литров! Импортный! Само размораживающийся! Ужасно дорогой!..
- Да-а, - покивали мы, нанюхавшись морозного воздуха. - Мощный агрегат!
После чего нас незамедлительно этапировали в маклерскую контору.

- А к чему такая спешка?! – задыхаясь от бега, вопрошали мы.
- Ну как же! – отвечали родственники. – А если всё разберут? Надо же быть первыми!
И мы прибежали первыми.
- Есть двэ квартиры, – сверкнув золотым зубом, объявил нам маклер грузин. – Квартиры двэ - цена одна.
- Им любую! – ответили за нас родственники.
- Так вот, – продолжил маклер, почёсываясь. - Эсть халупа, но сегодня. И эсть дворэц, но в концэ недэли.
- Им - сегодня!
- Зачем же брать халупу, - изумились мы, – если через пять дней освободится – дворец?!
И родственники пошатнулись.
- Пять дней?!! Целых пять дней?!!!
- Да вы нас даже не почувствуете! – поклялись мы в три голоса и, пока родственники, бились в конвульсиях, быстренько подписали контракт.

- Это надо отметить! – сказал папа, извлекая из моих карманов все, выданные нам в аэропорту деньги. - Вот, возьмите.
- Что вы! Что вы! Мы же по-родственному... – принимая банкноты, воспротивились родственники. – Мы даже не знаем, что с этим делать?!
- Купите чего-нибудь - нам и холодильнику, - ответил папа.
И родственники кивнули.

А вечером нас ждал праздничный, капустный стол.
На первое, капусту нам подали виде супа, на второе – в виде салата, на третье – в виде наструганной кочерыжки.
- И чего же вы не едите? – спрашивали нас.
- Да так, – отвечали мы, - не очень-то и проголодались.
- И что ж теперь всё выбрасывать?!
- Ну зачем же! Поставьте в холодильник - пусть порадуется.
В итоге, мы так насладились ужином, что спать пошли без омовений.
А наутро родственники нас оставили.

- Мы по делам, - сказали они, - а вы отдыхайте! Чтобы ничего вас не тревожило, холодильник мы заперли, батарейки из пульта вынули, а как вернёмся – обязательно попьём чайку, а то вы какие-то, как не родные, ей богу!
И ушли, трижды провернув собачку, и следующие четыре часа мы с удовольствием просмотрели в окно.

- Вы не представляете какие здесь расходы! – вернувшись, начали они делиться своими бедами. – Всё же стоит денег. Вода! Электричество! Да взять хотя бы эти огурцы! Кстати, вы кушайте, кушайте... – пододвигали они нам сей хрустящий овощ - в рубленном, струганном и цельном виде. Отчего восход мы встречали уже на крыльце маклерской конторы.

- Мы желаем расторгнуть контракт! - кричали мы. - Отведите нас в халупу!
- Што родствэнники?! – сверкнул золотым зубом сонный маклер, и незамедлительно познакомил нас с местными летучими тараканами.