Нелюбовь

Лавина волос упорно сползает на лицо, рука устала откидывать назад непокорные пряди, пальцы ног сжимаются и разжимаются, выражая нетерпение и удовольствие. Вся энергия сконцентрирована в пальчиках, покрытых идеальным слоем кровавого лака. Это моя жена Елка лежит на постели и делает пометки в глянцевых журналах. В этом году у нее пять приглашений на распродажи. Елка как хирург препарирует, каждую фотографию в журнале. Она взглядом раздевает модели,прикидывая на себя их шмотки. Все, что может подойти, отмечено. Елка – практичная женщина, она понимает, что все купить невозможно, поэтому комбинирует все возможные варианты, как компьютер. Как только мы вошли в номер, она приняла душ и сразу же забралась в постель. Весь день занят все тем же – журналами и пометками. Елка так увлечена, что пола халата распахнулась, и я вижу ее родинку на груди. Хочется сорвать с нее этот чертов халат и дотронуться языком до моей любимой родинки. Я еще хочу этого, но мешают журналы, Елка не может ошибиться в выборе. Заметив мой взгляд, она запахивает халат и сердито укладывается кверху попой, продолжая свое занятие и следя за мной краем глаза. Устав лежать на животе, Елка переворачивается на спину, но так смотреть журнал неудобно, и она закрывает глаза. Со страниц журнала на нее обрушиваются сумки, перчатки, белье… Я ухожу, ныряю в кабину лифта, покидаю отель и забываю про родинку. Я в командировке. Половина моей жизни проходит в командировках. Первое время я очень скучал без Елки. Презирая мои подарки, она стала выдавать мне в дорогу журналы, такие же, как те, где она делает сейчас пометки. Готов поспорить, что она все еще занята этим.
Кафе для одиночек. Мимо меня за окном проходят люди. Утренние улыбки поблекли, усталые клоны, машинально оскаливаясь друг другу, бредут домой. Интересно, счастливы ли они… Мое сегодняшнее счастье в бокале вина, сигарете и стонущих звуках блюза. Настоящее должно уйти в прошлое. Настоящее обязательно станет прошлым. Звуки блюза тоже улетают в прошлое, а точнее – в такой же вечер примерно за неделю до нашей поездки.
Тогда у нас была подруга моей жены, вернее, знакомая, так как у Елки никогда не было друзей. Маловероятно, что они появятся в будущем. Елка, как могла, скрывала свое раздражение и рассеянно слушала новости о первой и последней фирме, в которой она когда-то работала. Ее уволили оттуда за воровство. Моя жена банально шарилась по карманам гостей своего шефа. Тогда, в первый год нашего брака, я, не поверил этому, как не поверил и соседу, сказавшему, что она была замечена в воровстве в супермаркете. Я был влюблен и глуп, как все влюбленные, приписывающие предмету своей страсти необыкновенные душевные качества.
Впрочем, в этом заблуждении есть своя приятная сторона – физиология освобождается от лишних нагрузок, связанных с внутренним миром объекта страсти. Вернемся, однако, в тот вечер. Я сидел у телевизора и наслаждался футболом и беспокойством жены, нагнетавшим грозовую атмосферу. В воздухе висела шаровая молния, хотя внешне все выглядело очень пристойно.
- Ты так и не ответил, мы летим вместе?
Елка сорвалась в присутствии подруги-знакомой, что было ей совершенно не свойственно. Все дело было в этих фантиках - приглашениях на распродажи. Кусочек счастья за бесценок. Я молчал, делая вид, что увлечен футболом и размышлял о том, какие барьеры пришлось взять моей жене для получения этих пяти конвертов, на которых стояло ее имя. Это были пять живых существ – ангелов, способных перенести ее в рай барахла, не раскупленного в течение года.
-Ты не ответил мне, - не выдержала она.
-Ответил, милая - не отрываясь от экрана, спокойно произнес я, видя в экране телевизора отражение жены, схватившей журнал и начавшей машинально листать его. Насладившись редким зрелищем раздраженной супруги, я повернулся в кресле лицом к ней.
-Я считаю, что тебе лучше остаться. Так будет лучше.
Глаза Елки сузились и она стала говорить, четко выговаривая каждое слово, как будто перед ней сидел умственно отсталый человек. Вот это уже была настоящая Елена во всей своей красе. Таким тоном она обычно разговаривала один на один, объясняя мне, что я трачу слишком много денег, или, доказывая необходимость покупки очередной дребедени, которой был напичкан наш дом.
-Почему ТАК БУДЕТ ЛУЧШЕ?
-Для твоего здоровья. Там сейчас мерзкая погода, у тебя гланды… Не понимаю, почему ты злишься. Если очень хочется – поедем вместе. Приготовила бы нам кофе.
Пока Елка готовила кофе, я озабоченно покачал головой и посмотрел на подругу-знакомую, удостоверившись, что моя тревога понятна ей. Таким был вечер за неделю до поездки. До той самой поездки.

А если еще прокрутить пленку назад, то в моей жизни была учеба и Елка, потом работа и Елка. Странно, но я стал замечать Елену, вернее, жалеть только из-за того, что она была очень одинока. На школьных фотографиях моя первая женщина выглядит серой мышкой. Елку никто не любил, кроме меня. Я защищал ее от всего мира, я качал на руках свою Елочку, которой все завидовали и старались навредить. Весь этот кусок моей жизни, начавшийся с первого душного вечера, когда Елка, наконец, позволила мне все, весь он состоит из любви к ней и ненасытного вожделения. Я бродил за ней, как голодный волк, никого не видя и не слыша, кроме нее. Я превращался в существо, полностью подчиненное ей. Но не страдал от этого, а наслаждался. Каждый раз, обнаружив на себе ее длинный сияющий волос, я наматывал его на палец и носил под обручальным кольцом до вечера, она всегда была со мной. Открывая дверцу шкафа, я тайком нюхал ее белье. Если бы представилась возможность, я делал бы это и на работе. Но вряд ли представительство крупной европейской компании могло заинтересовать нижнее белье моей жены. Фирма качала из меня мозг точно так же, как из остальных сотрудников. Чем больше извилин – тем выше зарплата. Моих извилин хватило на то, чтобы навсегда перебраться в Европу, в основной офис, что я вскоре и сделаю.
       Пламя свечи, стоящей на столике, дрожит, отражаясь в бокале ярко- красными бликами. Я рассматриваю причудливое облако дыма от сигареты и усмехаюсь. Да, только Елка. Только она, ее ноги, губы, родинка заменили мне всех. Счастливое было время. Впрочем, оно уже в прошлом. А в настоящем – этот город. Раньше она просила взять ее с собой, чтобы побродить, сходить музей. Теперь Елка не скрывает, что ее интересуют только покупки. Вот когда распродажи закончатся, она выберет самые престижные достопримечательности и пробежится по ним за один день, чтобы потом сморозить очередную глупость в разговоре. Глупость странным образом сочетается в моей жене с жадностью и сражающей наповал красотой.
Я допиваю вино, расплачиваюсь и выхожу на площадь.
В отеле Елки нет. И журналов тоже. Они были в этом городе – и моя жена, и ее любимые журналы, но два года назад. Был такой же вечер. Елка листала журналы, я раздражался от ее глупых высказываний и оттого, что не могу взять ее, пока она не насладится идиотскими фотографиями знаменитостей. Елка читала только журналы, она терпеть не могла книги, скорее всего, за то, что в них не было картинок.
На следующий день она потащила меня на распродажу коллекции модного дизайнера. Когда практически все деньги были потрачены, я был выпущен на свободу. А Елка продолжала походы по магазинам. В одном из них она и попалась. Моя жена была доставлена в полицию за попытку кражи браслета стоимостью в пять тысяч евро. После звонка из полиции, мне следовало бы бежать туда, что-то предпринимать. Я продолжал сидеть в номере, испытывая странное облегчение оттого, что она не придет. Потом выбросил ненавистные журналы, отключил телефон и уснул. Ночью меня разбудил звонок ее отца, ее грозного папаши, которому я пообещал нанять лучшего адвоката, перестрелять свидетелей, после чего расхохотался в трубку, представляя себе его рожу. Вранье… Адвоката я действительно пообещал нанять, сопровождая свои мерзкие кривляния заверениями и уверениями. Расхохотался молча, про себя, так сказать. Я боялся этого дьявола, и сейчас еще боюсь, поэтому исполняю его просьбы, удивляясь, что я все еще жив…
Утром я с удовольствием позавтракал в одиночестве и отправился в полицию, где дал показания против своей жены. Вернее, не совсем «против», а из стремления (мне и сейчас смешно) из стремления спасти ее от тюрьмы. Всего лишь упоминание о том, что она в Москве состоит на учете у психиатра, что было совершенной правдой. После смерти матери у Елки начались странные припадки, отцу пришлось, тщательно это скрывая, уложить ее в клинику. Потом я рассказал историю ее увольнения. Адвокат оказался понятливым. Получив от меня чек, он составил нужные запросы и объяснил мне, что, скорее всего, постарается уладить дело так, что моя жена будет помещена в клинику для душевнобольных. Какая же я мерзость… Творение Елены, ее единственная работа, шедевр.
После этого я улетел домой, точнее, в то место, где мы жили с Елкой. Не дожидаясь, пока ее отец выдворит меня из купленной на его имя квартиры, я собрал свои вещи и переехал к подруге, с которой мы стали близки после одной из командировок. Она удивила меня… Ей никто не завидовал и не пытался испортить жизнь. Она просто жила. Вскоре и у меня появилось собственное жилье.
Так закончилась моя семейная жизнь.
       И все-таки, с какого момента началась НЕЛЮБОВЬ? Если верить классику, то недостатки моей жены должны были долбануть меня по макушке после встречи с другой женщиной, наподобие пресловутых ушей Каренина. Этого не случилось. Так все-таки ДО или ПОСЛЕ встречи? Когда я почувствовал первую неприязнь к жене? Может быть, с первого дня нашей близости я почувствовал ее фальшь, как музыкант, чей тонкий слух содрогается от каждой неверной ноты. После очередной выдачи мне денег ровно на обед и на проезд я однажды закрылся в ванной и сидел там, сжав кулаки и презирая себя. Мне хотелось раздавить ее, но еще больше мне хотелось трахнуть ее. Так, чтобы она извивалась в моих руках, закатывая глаза. Тогда, сидя в ванной, я понял, что даже если между нами возведут бетонную стену, я пробью ее и дорвусь до тела Елки. Любовь? Да. Тогда еще была любовь и адское притяжение этой женщины. И волос, постоянно намотанный на палец.
Мотаем пленку вперед. Стоп! Я слушаю телефонный разговор жены с приятельницей. Может быть, той самой, что была у нас перед отъездом. Вот та фраза, после которой я впервые оскалил зубы:
- Мне не удалось одолеть эту вершину. Думаю, тебе тоже вряд ли удастся. Не трать время напрасно, поверь мне, лучше быть любимой, чем любить самой. Я вышла замуж за наиболее подходящего парня, из того, что подворачивалось. Главное, что он послушен. У него нет ничего своего, кроме работы. Я вылепила то, что хотела. ………..Пауза, видимо собеседница возражала Елене…………Вздор! Я никогда не кончала в постели с мужем, и не страдаю от этого.
Дальнейшее неинтересно. Все! Не хочу больше вспоминать эти мерзко подслушанные откровения. Рука сама тянется к сигарете… Какого черта я все время хожу курить на балкон? Выработанный рефлекс? «Хочешь курить – вали на балкон!» Ее нет здесь, а я все еще подчиняюсь выработанным рефлексам, как собака Павлова. Елке повезло с таким идиотом, как я. Впрочем, о чем я? Она же выбрала наиболее подходящую вещь, и перекроила ее под себя.
После услышанного, я не мог вести себя в постели по-прежнему. Я наблюдал за женой, убеждаясь, что она каждый раз разыгрывает комедию. Я реагировал на каждый фальшивый звук или жест, в бессилии откидываясь на постель.
-Ты слишком много работаешь, - бормотала Елка, жалея меня.
Именно тогда все началось. Меня раздражало все, что прежде сводило с ума. Я с трудом сдерживался, чтобы не заткнуть ей в глотку ее любимый журнал, когда она пересказывала очередную прочитанную глупость. Она даже пересказать не могла - не хватало интеллекта. Ее вечные «как бы», дробью застревали в моей голове, доводя меня до бешенства. Елка замечала перемены во мне, но не знала их причины, ей казалось, что я все еще в ее власти. Иногда она задавала извечный вопрос тех, кого разлюбили: «Что случилось? Ты так изменился.» Но я уже смотрел сквозь и мимо..
Интересное чувство – «нелюбовь». Любви посвящены груды макулатуры и все возможные сочетания нот. О нелюбви предпочитают молчать. Это серое чувство с запахом пота и немытых волос. Антипод любви – молчаливый, безучастный ко всему, кроме свободы.

Я мечтал о свободе. Проверял, как ведет себя жена с другими мужчинами. Приглашал в гости очередного сослуживца и внимательно наблюдал. Я специально уходил на кухню, чтобы услышать заветную тишину в зале. Но Елка хранила верность моим деньгам. По крайней мере, не проявляла интереса к другим в моем присутствии. Я ничего не мог сделать. Развестись с Елкой было невозможно: я боялся самого себя, боялся, что она догадается, о чем я думаю, боялся, что в последний момент не смогу сказать «Нет». Тогда я и придумал этот план с поездкой. Я был уверен, что она не удержится, я знал это точно.

Завтра мне нужно с утра навестить Елку, а вечером я должен улететь домой. На самом деле, я вовсе не хочу навещать Елену. Больше всего я не хотел бы ее видеть вообще. Никогда. Даже то, что ее отец, которому заказана дорога в Европу, взял с меня слово, что я навещу Елку в ее день рождения, не является причиной для нашей встречи.
Зачем же я наметил эту встречу на завтрашнее утро? Мне все еще жаль ее, пустую, глупую, жадную, потому, что не так давно я любил ее и был счастлив. Может, все-таки не портить себе последний день перед отъездом…
Я не виноват, что она попалась. Не виноват! Хотя я ждал этого момента, надеялся на него, он уже давно созрел в моей голове, этот единственный пусть на свободу. Свернуть с него уже невозможно. Я хочу жить, черт возьми. Работа, нормальная жена, ребенок – я имею на это право. И мне нет дела до насквозь фальшивой женщины, с ее ежедневной проверкой моих карманов, и жизнью со страниц модного журнала. Какое счастье, что я живу далеко от нее. Завтра я последний раз повидаюсь с ней, раз уж я в этом городе, и со спокойной совестью улечу домой.
Утром за завтраком я разбил бокал. Пытаясь помочь официанту, стал собирать осколки и поранил руку. Я смотрел на свой палец, из которого торчал прозрачный кусок стекла, и видел, как по нему каплями стекает кровь. Мне стало страшно. Если кусок вытащить, то вся кровь вытечет из меня. Если я дам хоть малейший шанс Елене – из меня вытечет жизнь.
-Как она? – поинтересовался я у врача клиники. Я все же поехал туда.
-Она ведет себя вполне спокойно. Читает журналы.
-Великолепно! Я привез ей новые журналы. Она будет довольна.
- Пройдите в соседнее помещение, она скоро придет.
И пришла Елка. Моя бывшая любовь опять стала серой мышкой, похожей на всех, кто долго находится в помещении, цветом лица и глаз. Когда-то я восхищался этим убогим созданием. Честно говоря, я решил поехать еще и для того, чтобы окончательно убедиться в своей НЕЛЮБВИ.
Елка опустила руки, глядя мне в глаза так пристально, как будто хотела прочесть мои мысли.
-Я не люблю тебя, Лена.
Она отшатнулась:
-Нет!
-Я не люблю тебя.
-Неееееееееет!
Вошли санитары, или как там они здесь называются, профессионально укололи и увели ее.
Сидя в самолете, я подумал, что следует перевести Елену на родину, хотя придется заплатить за это. А там папенька уладит дело. Чего доброго, она и в самом деле рехнется в этой больнице. Мне бы не хотелось этого. Все-таки бывшая жена. Любимая? Да, бывшая…