Глава III

Проснулась я почему-то поздно: уж солнце за полдень перешло. Выйдя из избушки босиком, я сразу же увидела сидящую на траве Искру с книжкой. Она подняла взгляд, я улыбнулась в ответ.
- Доброе… э… утро, – проговорила я, усаживаясь на порожек, и блаженно подставляя лицо солнечным лучам. Рядом тут же появился чёрный кот, которого Яга, как бы то смешно не было, звала Баюн.
- Какое уж утро? Вон, солнце высоко уже… – тоже улыбнулась Искра, закрывая книгу на ленточке-закладке. Наверное, у Бабы Яги и библиотека своя есть…
- А бабуля где? – я наконец-то поняла, что Ягихи нигде не вижу.
- В деревню пошла… – ответила русая.
- Слушай… – начала я слегка неуверенно – А из-за чего тебя вчера сжечь пытались?
Искра вздрогнула, вздохнула, и отвела взгляд. Так и думала, что не надо было спрашивать…
- Да ведьма я… – всё же пролепетала она – И убийца к тому же…
Я поперхнулась малиной, ковшик которой прихватила с собой со стола. Она?! Эта кроткая девушка с такими грустными глазами?! Ладно, предположим, ведьмой она ещё может быть, хотя если вспомнить, что ведьмой называли меня и сопоставить…
…так... Откуда это? Я точно помню, что меня тоже называли ведьмой. Но не здесь. Но где? И кто? И при каких обстоятельствах? Хе… если такое и было, то удачливая я ведьма, раз ещё жива…
Да… Искра ведьмой могла быть, с натяжкой и множеством оговорок… но убийцей?
Заметив мою реакцию, русоволосая заговорила быстро-быстро.
- Да, я ведьма. Одно время водилась ещё с несколькими, но потом произошла страшная вещь. Одна из тех, с кем я водилась, влюбилась в моего брата. А только он у меня и был, сиротки мы с ним. Но сердцу не прикажешь: не любил он ту ведьму, о чём и сказал ей сразу. И та… та его и убила. Выглядело так, будто у него в грозу сердце от испуга отказало, и ведь, люди глупые, поверили. А я знала. Знала. И в злости своей все границы перешла, на ту наткнувшись на улице, средь бела дня… убила. Просто взяла, и сердце сжала, криком только, ненависти полным... После чего на меня люди глупые ещё и смерть брата навесили, и что у соседей младенец умер…
Искра вся сконфузилась, осунулась, казалось, постарела…
Да… в тихом омуте черти водятся... Но мне её стало безгранично жалко. Одна одинёшенька, убийцей, ставшая… это я, оторва рыжая, уже не стыда не совести. И откуда это всплыло? Эх, вот вспомнить бы всё…
- Слушай, а ты память вернуть можешь? – внезапно вспомнила я слова Яги. Что ведьмы память вернуть могут.
- Могу… но это у богов силы-помощи просить надо… а убийце они могут и не помочь… – она растеряно посмотрела на разомлевшего кота.
- Идём. Помогут, моё слово, – поднялась я на ноги. У меня в голове сложился план, как сразу двух тетеревов одной стрелой подстрелить…
Искра сбегала в избушку, отнесла книгу, а я даже заходить не стала, только остатки малины доела, и к колодцу попить сходила. Что мне, лес вокруг, босиком пойду…
Русая подруга вела меня путями, где нет тропинок и дорог. Идти пришлось долго, только через несколько часов мы достигли огромной скалы, из которой бил ручей. Похоже, из-под земли. Мы шли чуть левее него – но неизменно доносилось весёлое журчание. И уже от скалы скоро мы дошли до звонкоголосой реки, в которую вливался наш проводник-ручей. Но вот что странно: по самой серёдке речной виднелась небольшая каменистая площадка, сложенная из квадратных плиток. К ней вели небольшие камешки, выпирающие из-под воды, словно наросты на спине Горыныча.
- Идём! – воскликнула Искра, юрким лесным зверьком пробежавшись по камешкам, и остановившись на площадке. Я последовала за ней, чудом не свалившись в реку, и даже не потеряв равновесия. Казалось, будто тело само чувствует, как и куда ступить. И откуда у меня эти навыки? Уму непостижимо…
- Стой рядом… а я попробую попросить… воззвать… – сбивчиво проговорила русая, и внезапно… запела.
- Даждьбог, Перун, Стрибог!
За солнцем, через порог,
По камням водоворот,
За ветром лепесток.
Мы летели и бежали,
Помощи вашей ждали! – её голос звенел, как река по камням, играя переливами, словно бликами по воде, словно ветер листвой... А, может, ей так отвечали?
Неа. Ответ был куда явственнее. Мне показалось, что это солнце ярко полыхнуло в воде, на мгновение, затмив зрение. Но когда я вновь смогла видеть, то не смогла сдержать неясного, но явно вопросительного, возгласа. Перед нами стояли трое. Тот, что был в центре – молодой мужчина с золотистыми волосами. Свет ореолом отражался от небывалой яркости прядей, а глаза были цвета летнего неба. Слева от него стоял ещё не старик, но близко к этому. Он обладал длинной серебристой бородой, и почему-то золотыми усами, в отличие от златовласого, был он кряжист, но также высок. А третий, стоящий справа, был тоже высок, жилист, и черноволос. Глаза казались отражением водной глубины. Переносицу украшал шрам.
Даждьбог, Перун, Стрибог…
Пришли.
- Ты ведь знаешь, что твоя душа не искуплена… и что ты не сможешь использовать нашу силу… – заговорил, как мне показалось, Даждьбог – златовласый мужчина.
- Но я… – начала Искра сходящим на шепот голос, но я её перебила.
- На себя смерть беру. На себя, – я подняла глаза, встретившись взглядом с Даждьбогом. Внезапно, он улыбнулся.
- Ты уверена, Алиса? – вдруг спросил кряжистый. Перун. Меня не удивило, что они знают моё имя. По край немере здешнее.
- Мне и не страшно уже. Откуда помню – уж не знаю, – я пожала плечами, щурясь.
- Ну что ж… – Даждьбог почему-то переглянулся с молчащим Стрибогом. Тот кивнул. Златовласый сделал шаг вперёд, и водрузил на голову Искре венок из синих полевых цветов, что странно переливались на солнце. Искра подняла взгляд на меня, протянула руку, коснулась лба… и моё сознание тут же наводнилось множеством образов, картины, лица, слова и чувства. Воспоминания. Всё это ворвалось резко и неожиданно, вдарило по нервам и накрыло темнотой…
Очнулась я под вечер, когда солнце медленно и величественно опускалось за горизонт, приглушая золотисто-жёлтый свет до бордового, с оранжеватым оттенком, и окрашивая полог листьев словно шторы в спальне мира. Всё та же площадочка в центре реки, под головой – чья-то куртка. Но «чья-то» тут же отпало, стоило мне сесть и оглядеться. У одного края, ближе к камушкам, по которым мы сюда прошли, сидела Искра, и, кажется, разглядывала себя в отражении воды. Сидела она ко мне спиной, но я заметила – на волосах у неё был всё тот же венок, подарок Даждьбога. Но вот с другой стороны сидел черноволосый, судя по всему, именно на его свёрнутой куртке я и пролежала полдня. Стрибог. Почуяв мой взгляд, он тут же обернулся, глянув в глаза.
- Всё вспомнила? – улыбнулся он.
- Ага… – а я ведь, в самом деле, всё вспомнила. И кто я, и что со мной до этого происходило, и ещё тысячи миллиардов личных мелочей… Стрибог улыбнулся радужнее.
- А ты великодушна. Не каждый возьмет на себя чужой грех. В особенности убийство…
Я мельком оглянулась на Искру – но та, казалось, нас не слушала, продолжая рисовать узоры по воде, что тут же исчезали в неустанном потоке.
- Я – не каждая, – тоже улыбнулась я, убирая прядь волос за острое ухо. Властитель Ветров усмехнулся.
- Таких, как ты, у нас называют Вечными Сёстрами. Да и не только у нас. Не хочешь присоединиться к нашему пантеону богов?
Я аж поперхнулась. Однако…
- Прости, Стрибог. Но нет. Я знаю, что ты имеешь в виду. И кое-где уже называюсь Вечной Сестрой. Но под другим названием и именем… – проговорила я, виновато глядя на Стрибога. Но тот только лучезарнее улыбнулся.
- Я знал, что ты так ответишь, Алиса… – он поднялся на ноги, подобрал свою куртку – Но знай, что у нас ты всегда найдёшь помощь. А если захочешь присоединиться – мы будем рады, Вечная Сестра. А, и насчёт имени… – улыбка стала лукавой – Зовись здесь Алисой. Твоё нездешнее имя слишком чудно для этого мира. Даже не так, – его глаза сверкнули ехидством
– Я нарекаю тебя Алисой. Именем Ветра, властью Воздуха, – и в самом деле: поднялся, закружился, затанцевал вокруг ветер, словно подтверждая его слова – А я пойду уже. Сейчас за вами Полоз явится, переполошенный, как чёрт из табакерки.
Миг, порыв ураганного, но тёплого ветра – и Стрибога не стало. Я тихо хихикнула – сдуло, бедного.
- И что вы тут забыли? – раздался знакомый баритон. Игорь стоял на берегу, скрестив руки, и мрачно переводя взгляд с Искры на меня и обратно. Я подавила внезапно напавший на меня хохот, и поднялась на ноги.
- Ничего не забыли, наоборот – мы всё вспомнили! – радостно заявила я, прыгая по камешкам к берегу.
- Алиса! – нагнал меня звонкий голос Искры. Наше трио замерло на берегу, и русая и Полоз смотрели на меня. Полоз – мрачно-вопросительно, Искра – восторженно-благодарно.
- Спасибо тебе, – тихо проговорила она, робко улыбнувшись. Я улыбнулась в ответ.
- Это тебе спасибо, подруга.
- Да что тут вообще твориться? Искра… – кажется, до Игоря всё-таки дошло – Ты… ты вернула ей память?
- Именно! – ответила я за подругу – Но все расспросы потом, а сейчас идём к Яге. Да у меня, на ночь, глядя, дело есть… – я не стала говорить, что утром меня здесь уже не будет. Я и так опоздала, хотя Книгу Банши должна была сдать позавчера. Полоз с подозрением покосился на меня, но ничего спрашивать не стал.
Вернулись мы в избушку, когда солнце скрылось за горизонтом. Баба Яга ждала нас на пороге, и когда мы вышли из-за деревьев, улыбаясь, запричитала:
- Так я и знала, что сегодня к богам просится пойдёте… что, сегодня празднуем? – она хитро сощурилась, прекрасно зная ответ, скрылась в избушке, уютно зазвенев тарелками, сноровисто сами собой слетающими на стол. Я потянула носом – нее, бабуля меня закормит. Ввалившись нашей честной компанией, мы все расселись кто куда. Мне, по обыкновению, досталась табуретка рядом с Ягой, по правую от меня сторону сидел домовой – мохнатый и пушистый, напоминающий кота и медвежонка одновременно, мне по пояс. Стол был накрыт на ура! Всё, что там было, я перечислять и вспоминать просто опасаюсь – ещё язык проглочу…
Но бабуля меня удивила ещё больше, когда по окончанию праздника вывела меня в сени. Полоз, ленивый он змей, никуда сегодня не пошёл, а пристроился на лавке, а Искра улетела к себе в покои. Яга протянула мне мою куртку, которую я оставила на печи, ведь ночью я собиралась сбежать за Книгой, а потом – рвануть домой. И всё это по-тихому. Не тут-то было – бабуля обо всём догадалась. Пока я зашнуровывала сапоги, которые после «похода за памятью» так и не одела, она говорила:
- Знаю я, что дела у тебя. Но как же я тебя просто так и отпущу, без подарочков памятных? – при этих словах я издала неясное междометье: мне-то дарить нечего.
– Так вот, держи, – Яга протянула мне деревянный гребень, из светлого дерева, без украшений, кроме маленького рисуночка-листочка.
- Думаю, сама догадаешься, для чего гребень этот…
Я улыбнулась.
- Уже догадалась.
- Ну, тогда, в полёт!
Откуда она знает, что у меня есть крылья?! Но вопрос тут же отпал, когда мы вышли во двор. А там нас ждал… Змей Горыныч! Всеми тремя головами от кончиков носов до нароста на хвосте! Веселин хряпнулся мне сразу подбородком на плечо, у меня аж колени подкосились.
- Улетать?! И без нас? Алииискааа… – прогрохотал Велимудр, за что тут же получил замечание от Яги.
- Тих ты! Спят же в доме!
Велимудр тут же смолк, виновато махнув одним на троих хвостом.
- Садись на спину, между крыльев. Нам до туда, где мы тебя подобрали, час лететь, не меньше, – проговорил Добромысл. Горыныч распластал крыло, как лестницу, по которой я легко залезла на спину, между крыльев, и довольно удобно устроилась.
- Пока, бабуль. Ещё приду как-нибудь! – махнула я рукой Бабе Яге. Она кивнула, хитро и лукаво блестя глазами, и я вспомнила кое-что.
- Искру обучай, она ж почти волхв!
- А я думала и не вспомнишь. – расплылась бабуля в улыбке – А ведь и не зря про тебя Стрибог отзывался так…
Подобрать отвисшую челюсть и спросить «как?», и «откуда ты знаешь?» я не успела – Горыныч взмахнул огромными крыльями, и с места взвился в воздух. Ветер хлестнул в лицо, выдув все мысли и вопросы. Хорошо, что не память. Я улыбнулась, и улеглась на спину, глядя в звёздное небо. В принципе, какая разница, откуда Яга прознала обо всём? На то она и Баба Яга…
Внезапно, мне вспомнилась песня, вернее, несколько строчек из этой песни. Я уселась, оглядела тёмную даль. Светила полная луна, а звёзды рисовали созвездия сказочных существ. И они словно отозвались на мой голос, звоном прорвавший ветер и ночь:
- Прощай, Перун, помяни лихо,
Прости, Стрибог, такова доля,
Пройдет, пройдет, Даждьбог, пролетит мукой;
Жесток мой бог - конь коней, конь Солнце.
Пройдет, пройдет, Даждьбог, пролетит мукой;
Жесток мой бог - конь коней, конь Солнце!