Любовь, ненужная солнцу. 9

Глава 9.
Даша болела часто, настолько часто, что родители, беспокоящиеся за здоровье дочери, начали вызывать одно врачебное светило за другим. Одно светило заявило, что девочке ни в коем случае нельзя иметь аквариум, от него-де аллергия и от кругляшка надо избавиться. От такого любимого и причудливого, где рыбы всегда приобретали загадочные, завороженные очертания кривого зеркала... Аквариум был аннулирован. Другое светило, послушав Дашу трубочкой, поковыряв во рту концом чайной ложки, заботливо и прытко принесенной мамой, заглянув ей зачем-то еще и в уши глубокомысленно изрекло, что у девочки опасность развития астмы и ее надо обязательно отправлять каждое лето на море. Даше понравился этот врач, своим диагнозом он обещал что-то, еще не совсем опознанное, таинственное путешествие. Что такое море, Даша не знала. Воображение рисовало лишь водоем, что-то типа пруда на даче, где в мутной воде так здорово было плескаться с друзьями. Дашу было решено отправить с бабушкой.
Мама начинала собирать Дашин чемодан за несколько дней. На диване росли стопочки трусиков и маечек, легких юбченок и платьицев, в ряд выстраивались сандалики, шлепки и обязательные резиновые сапоги-на-всякий-случай. Даша сидела в уголке и задумчиво перебирала свои немудреные игрушки, решая, что же ей будет необходимо вдали от дома.
Настал день отъезда. Лишь на перроне, стоя у вагона, Даша сообразила, что она уезжает, а родители остаются. Первый раз в жизни она ощутила себя почти взрослой, самостоятельной. Бабушка, стоящая рядом в расчет не бралась. Объявили посадку, все суетливо загрузились в вагон, толкаясь в тамбуре, мешая друг другу пройти. Никогда так и не пришло осознание феномена под названием: "толкучка" в любом месте. Ведь до отправки поезда было еще очень много времени и люди могли спокойно один за другим пройти в вагон. Так нет, толпа ломанулась осаждать вагон так, как будто он уже отправился в путь.
В этой куче мале нашли наконец купе. Было решено, что бабушка будет спать сверху, а Даша снизу. Нижняя полка поднималась и в нишу укладывался багаж, лежали свернутые матрацы, как спящие улитки. Из радио под потолком орала бравурная музыка. Наконец объявили об отходе поезда и родители, в последний раз потискав Дашу и обцеловав все личико покинули вагон... Не прошло и минуты, как их лица появились с наружной стороны окна. Все попытки открыть окно не увенчались успехом, поэтому пришлось общаться с родителями "руками и ногами". В голове опять промелькнули мысли об аквариуме. Только сложно было определить, кто был "смотрителем", а кто - "рыбками".
Вдруг поезд дернулся, поднатужившись, сдвинув массу вагонов с места, дернул еще раз, и стал медленно отплывать от перрона. Даше казалось, что стоят именно они, а перрон двигается. Родители смешно семенили около окна, маша руками и посылая воздушные поцелуи. Но вот они начали отставать, потом остановились совсем, глядя вслед. Поезд набирал ход. В черте города он двигался медленно, но Даша, прилипшая к окну, ничего не замечала. Ее завораживало чудо техники, позволяющее удобно сидя на одном месте, видеть жизнь со стороны. Взрослые возились в купе, устраивая себе временное гнездо. Пришла толстая, жизнерадостная проводница, забрала билеты, сложив их и убрав в специальный планшет с множеством кармашков. Потом принесла белье. Белье было старое, с расплывшимися фиолетовыми печатями, местами порванное, но свежее и накрахмаленное. Тем временем поезд выбрался за черту города и увеличил скорость.
Даша с ловкостью обезьянки забралась на верхнюю полку и через пять минут умолила бабушку, чтобы она позволила ей остаться наверху. Полка была просто отдельным царством, в котором была только она, Даша, и проплывающие мимо пейзажи. Деревни, поля с работающими тракторами, маленькие станции. Она лежала на животе, подперев голову подушкой и думала, что ехать на поезде - это самое романтическое приключение в ее жизни.
В поезде можно было пить чай из граненых стаканов с металлическими подстаканниками. Причудливая вязь последних вызывала тихий восторг. Чай отдавал соломой, но приправленный двумя брикетиками фирменного железнодорожного сахара, обернутого в голубую бумажку, становился похожим на домашний. Наступало время обеда и бабушка начинала шуршать в котомке, доставая на стол нехитрые, но вкусные домашнести. Неизменной и монументальной основой трапез в поезде была жареная курица. Сначала ее "доставали", т.е. покупали. Потом мама определяла ее на "профпригодность". У Дарьи была своя градация профпригодности курицы к жарке. Если домой приносили курицу, у которой были и ноги с коготками и жалобно вывернутая шея с головой и глазами, полуприкрытыми веками - то эта курица однозначно была уготовлена в суп. Жевать это создание даже после многих часов варки можно было как резину. Другая категория кур, подходящих под жарку, не имела ни головы, ни ног, и была упакована в полиэтилен. Внутри такой курицы обычно находился пакетик, в котором лежали разные вкусности, которые тоже можно было жарить. Деликатес назывался "Болгарские куры". Потом курицу жарили, затем заворачивали в газету, пакет и как апофеоз, в белое вафельное полотенце, чтобы как можно дольше сохранить тепло и несравненный аромат жареного пернатого. Разросшийся в размерах предмет бережно укладывали в авоську, которую и лицезрела Даша в вагоне. Еще в ходу были яички вареные, черный, нарезанный крупными ломтями хлеб, соленые огурцы с помидорами. Соль, такая крупная, зернистая была тоже бережно завернута в газетный кулечек. Нет и не было ничего слаще таких обедов.
На полустанках бабушки в платочках продавали нехитрую домашнюю снедь. Соленые огурчики из боченков, опутанные веточками петрушки и так упоительно хрустящие на зубах, нежное, просвечивающее на солнце сало с розовыми прожилками мяса, кульки жареных, небесно вкусных семечек по 10 копеек за кулек, щедро насыпаемых мозолистой, работящей рукой. Даша попала в рай.
Вечером бабушка заботливо уложила внучку спать. Одеяло было обязательным порядком подоткнуто под матрац, чтобы ребенок не дай Бог не свалился во сне. Даша не хотела спать. Ей хотелось всю ночь слушать стук колес. "тудум-тудум... тудум-тудум".
А на следующее утро случилось чудо. Даша открыла глаза, и увидела - море... Сначала она даже не могла различить, где же горизонт, настолько все было ярко. А потом увидела и задохнулась. Море было таким огромным, что его практически невозможно было охватить глазом, морской берег, с причудливым нагромождением камней, редкие пляжники, распластанные на камнях. И покой, и солнце, ласково светившее сквозь пыльное окно купе. Путешествие в поезде подходило к концу, а значит, начинались главные приключения.