Где находится праздник

 "Господи, – молилась я, – пусть снова будет война, пусть снова стреляют, пусть меня насилуют, но только чтобы вернулся русский лейтенант... чтобы приехал в Кёнигсдорф, в Гамбург со своими пушками, сказал бы: "Эмма, я люблю тебя", и я ответила бы: "Я умираю без тебя"*

 Медленно падал снег. Медленно для того, чтобы те, на кого он падал, успели разглядеть, что снег белый. Снег медленно накрывал лёд, который раньше был водой, а стал льдом для того, чтобы по нему можно было кататься. Если снег накроет весь лёд, то кататься по льду будет плохо. А хорошо кататься по льду можно только тогда, когда на льду нет снега. Те, кто отвечал за лёд, это понимали, поэтому со льда убирали снег.
Алёнка смотрела на снег, и её было хорошо. Хорошо оттого, что ей нравился снег, оттого, что ей нравилось кататься на коньках, и ещё оттого, что она держала за руку Вадима.
-  Ты веришь,  -  спросила Алёнка,  -  что снег – это слёзы неба?
-  Нет,  -  ответил Вадим.
-  А почему?
-  Потому что слёзы неба – это дождь.
-  Дождь,  -  Алёнка подставила ладонь, которой не держала руку Вадима, так, чтобы на ладонь падал снег,  -  дождь бывает слезами, когда тепло. А когда холодно, то слёзы – это снег.
-  Значит, небо плачет,  –  сказал Вадим.
-  Не обязательно. Слёзы могут быть и от радости.
-  Нет, всё равно не верю.
-  Почему?
-  Потому что тогда это был бы не снег, а град.
-  Ты, Вадим, конечно очень умный. Только слёзы редко бывают градом, потому что от града может быть больно, например, когда град попадает в лицо.
-  А знаешь, ты, наверно, права.
-  В чём? В том, что ты умный?  –  Алёнка улыбнулась, как улыбаются снежинки.
Если бы такое сравнение услышал Вадим, то он обязательно бы спросил – а как улыбаются снежинки? А снежинки ему бы ничего не ответили, потому что снежинки не умеют говорить. Они умеют только улыбаться. Снежинки улыбаются потому, что все совершенно одинаковы, а совершенство их и состоит в том, что каждая снежинка улыбается по-своему. Так и улыбнулась Алёнка.
-  Нет,  -  Вадим остановился, и посмотрел на всю Алёнку,  -  ты права не в том, что я умный, потому что, когда я с тобой, то чувствую себя глупым.
Алёнка отпустила руку Вадима, проехала вперёд, и закружилась на одной ножке.  Потом она вернулась к Вадиму, и взяла его за руку.
-  А про град ты прав. Потому что, когда град, это тоже слёзы, только слёзы грусти. Небу плохо, и оно плачет. А когда идёт снег – небу хорошо.
-  Хорошо, что град бывает реже, чем снег,  -  сказал Вадим, - только…
-  Что только?
-  Только я не знаю, от чего небо может плакать?
-  Я тоже не знаю,  -  Алёнка остановилась, и остановился Вадим,  -  Я думаю, что небо вообще не умеет ни смеяться, ни плакать.
-  А как же тогда снег?  –  Вадим посмотрел Алёнке в глаза.
-  А что снег? Мы тоже часто делаем то, что не умеем.
-  Значит, небо делает то, что оно не умеет? Значит, небо врёт? Небо, ты слышишь? Вадим посмотрел вверх, снег стал падать к нему на лицо и превращаться в воду.
-  Небо, зачем ты врёшь?
-  Перестань,  -  Алёнка отпустила руку Вадима,  -  небо не умеет врать.
- Тогда я его не понимаю,  -  Вадим перестал смотреть в небо и стал смотреть в Алёнкины глаза.
- Небу хорошо, когда хорошо нам,  -  сказала Алёнка,  -  а плачет оно оттого, что мы врём.
-  А я хочу есть,  -  сказал Вадим,  -  это по честному. Значит, снег должен перестать.
-  Тогда мы сейчас пойдём ко мне,  -  Алёнка снова взяла руку Вадима в свою,  -  у меня дома нет снега. А бабушка испекла пирожки.
Снова Алёнка улыбнулась, как снежинка. Но сейчас Вадим ни о чём бы ни спросил. Потому что он понял, что снежинки умеют улыбаться.

-  Вкусные пирожки,  -  сказал Вадим.
Они сидели в маленькой кухне, и пили чай с вкусными пирожками. Они – это бабушка Алёнки, Алёнка и Вадим.
-  Я раньше,  -  Вадим посмотрел на угол пирожка, который собирался откусить,  -  я раньше никогда не ел треугольные пирожки.
-  Поэтому вкусные?  –  спросила Алёнка.
-  Не издевайся,  -  Вадим откусил пирожок, - вкусные, потому что вкусные, я чувствую мак и орехи.
-  Это "уши Амана",  -  сказала Алёнка.
-  Какого Амана?  –  Вадим доел пирожок, и взял чашку с чаем.
-  Сегодня начинается Пурим,  -  Алёнка взяла пирожок,  -  это такой еврейский праздник, когда нужно есть "уши Амана".
-  А кто такой Аман?  –  Вадим допил чай.
-  Бабушка знает больше,  -  ответила Алёнка,  -  но рассказывает редко, но если ты её попросишь…
-  Софья Яковлевна, а расскажите, пожалуйста, кто такой Аман, и почему нужно есть его уши?
Бабушка Алёнки взяла пирожок, и посмотрела на Вадима так, как евреи смотрят на каждого нееврея, подозревая в нём Амана.
-  Я Вадим,  -  рука Вадима хотела взять пирожок, но возвратилась к чашке с остатками чая,  -  "Вади" по-арабски означает река. А Вадимом, я думаю, меня назвали, потому что мы живём в России.
-  По-арабски? –  переспросила бабушка Алёнки.
-  Да,  -  ответил Вадим,  -  а что здесь такого?
-  Арабы,  -  Алёнка прекратила есть пирожок,  -  убивают евреев.
-  Но я не араб. А если бы и им и был…,  -  Вадим отодвинул чашку, и опустил обе ладони на стол,  -  я не хочу никого убивать.
-  По-моему,  -  бабушка Алёнки взяла пирожок,  -  в это время у вас тоже есть какие-то праздники.
-  Да, Софья Яковлевна, есть,  -  Вадим убрал со стола ладони, и положил их на колени,  -  не совсем в это время, а раньше, в феврале. Праздник тех, кто верит в Магомета. Это имя по-русски озачает благочестивый.
-  Ну, если благочестивый…,  -  бабушка Алёнки откусила уголок пирожка.
-  Конечно, благочестивый,  -  Алёнка сделала глоток чая,  -  да ещё какой, и хороший, и добрый.
Бабушка Алёнки доела треугольный кусочек, освободила блюдечко от чашки с чаем, и положила на него недоеденный пирожок.
-  Аман стал любимцем персидского царя за то, что раскрыл заговор.
-  А почему же тогда мы едим его уши?  –  спросил Вадим.
-  Слушай,  -  сказала Алёнка,  -  бабушка расскажет.
И бабушка Алёнки продолжала рассказывать.
-  Это было давно. Ещё до Мухаммеда. Царь сделал Амана большим человеком, и велел всем, кто встретит Амана, опускать перед ним голову. Все так и делали, а не кланялся Аману только один человек. Это был еврей Мордехай. За это Аман возненавидел Мордехая и всех евреев.
-  А причём здесь все евреи?  –  Вадим убрал ладони с колен и опустил их на стол.
-  Потому что таким был Аман,  -  бабушка Алёнки посмотрела на остатки пирожка, - он и раньше ненавидел евреев, а теперь у него появился повод для того, чтобы сделать погром. Но ещё раньше случилось вот что, - бабушка Алёнки скрестила пальцы ладоней, - У Ахашвероша была жена – Вашти…
-  Бабушка,  -  Алёнка посмотрела на пустую чашку Вадима и встала,  -  ты не сказала, что этого царя звали Ахашверош.
-  Да, правильно, именно так его и звали. Царь устроил пир в честь Амана, и велел евнухам позвать на пир свою жену.
-  Евнухам?  –  переспросил Вадим.
-  Да, а что здесь удивительного?  –  Алёнка налила Вадиму заварочной воды, а потом добавила кипятка,  -  раньше к жёнам приставляли евнухов. Евнухи и следили за ними, и охраняли.
-  А Вашти…,  -  доченька и мне подлей,  -  …Вашти не пошла на пир.
Алёнка наполнила чашку Вадима, и подошла к бабушке.
-  Ну и правильно сделала. Я бы тоже не пошла.
-  Так, доченька, нельзя. Мужа нужно уважать, и всё, что он не захочет, делать. Потому что муж – это царь.
-  Муж – царь, или царь – муж?  –  Алёнка налила бабушке кипятка, поставила чайник на своё место, и села за стол.
-  Алёна,  -  сказала бабушка Алёнки,  -  такие вопросы задавать нельзя. Вашти, наверно, думала, как и ты, поэтому и не пошла на пир. А её муж от этого сделался злым, и приказал выгнать Вашти из своего дома.
-  Куда?  –  спросил Вадим.
-  А я знаю? Да и какая разница куда, выгнать жену из дома, - это же позор.
-  Если любил,  -  Вадим пододвинул к себе чашку с чаем,  -  то, наверно, переживал.
-  Недолго, потому что встретил Эстер,  -  бабушка Алёнки посмотрела на Алёнку,  -  а Эстер, как раз, и была племянницей Мордехая.
-  А как он её встретил?  –  спросила Алёнка.
-  Как встретил? А как встречали тогда женщин и делали их жёнами царей? Он её выбрал. Она понравилась ему больше всех.
-  А как он это понял?  –  Вадим сделал глоток чая.
-  А ты шо, маленький, и надо объяснять?  –  ответила бабушка Алёнки.
-  Бабушка, а что было дальше?  –  спросила Алёнка.
-  А дальше она стала-таки его женой. А Аман в это время захотел сделать погром. Тогда Мордехай порвал на себе одежды и пришёл к царю. А царь не знал, кто из себя Аман. Он любил свою новую жену. А Эстер обо всём узнала, и рассказала мужу.
-  И что царь?  –  спросил Вадим.
-  Царь сделался злым на Амана, и велел его убить. А вместо Амана взял к себе Мордехая. Потому что узнал от Эстер, что заговор раскрыл не Аман, а Мордехай.
-  Теперь понятно,  -  Вадим посмотрел на тарелку с пирожками, - почему "уши Амана". А почему праздник называется Пурим?
-  Пурим – это жребий,  -  ответила Алёнка,  -  Аман бросал жребий, чтобы определить время расправы над евреями. Но, это ещё не всё.
-  Не всё?
-  Нет. Бабушка, рассказывай дальше.
-  Эстер, попросила мужа,  -  бабушка Алёнки взяла со своего блюдечка недоеденный пирожок, - чтобы евреям разрешили убить не только самого Амана, а и всю его семью.
-  И что разрешил?  –  спросил Вадим.
-  Конечно,  -  бабушка Алёнки стала есть пирожок,  -  если мужчина любит женщину, он делает то, что она хочет. Семью Амана тоже убили.
-  Это страшно,  -  сказал Вадим.
-  А шо делать? Если ненавидишь евреев, то заводишь семью, которая их тоже ненавидит. Но это опять не всё. Амана убили, а других нет.
-  Кого других?  –  не понял Вадим.
-  Тех, кто вместе с Аманом задумал погром,  -  бабушка доела пирожок,  -  а таких было много. И Эстер попросила мужа, чтобы их тоже убили. И убили, именно те, кого хотели убить они.
-  И что, снова разрешил?
-  Конечно, разрешил. И евреи избавились от своих врагов. Поэтому и праздник.
-  И много было таких врагов?  –  спросил Вадим.
-  Семьдесят пять тысяч,  -  ответила бабушка Алёнки.
-  Семьдесят пять тысяч,  -  сказал Вадим, и снова опустил ладони на колени,  -  а как же они определяли: кто враг, а кто нет?
-  Вадик,  -  бабушка Алёнки взяла очередной пирожок,  -  вы задаёте такие вопросы, на которые нельзя отвечать.
-  Вы знаете,  -  Вадим встал,  -  я пойду, уже поздно. А пирожки у вас очень вкусные, спасибо.
 -  Доченька,  -  сказала бабушка Алёнки, когда ушёл Вадим,  -  а мы хотели назвать тебя еврейским именем, а не этим славянским.
-  А каким?
-  Ну, например, Фира.
-  А почему же тогда не назвали?
-  А это не мы, это твой покойный дедушка так захотел. А в нашей семье всегда слушались мужчин.
Бабушка не стала есть пирожок, и положила его на место.
-  Доченька, зачем тебе этот…? Неужели нельзя встречаться с еврейским мальчиком?
-  А какой этот?
-  Ну, этот…араб.
-  Он не араб.
-  Какая разница, всё равно, не еврей.
-  Бабушка, ты будешь ещё есть пирожки?
-  Нет. Мне уже хватит.
Алёнка убрала со стола тарелку с пирожками.
-  Бабушка, а если я его люблю?
 Медленно падал снег. Алёнка смотрела на снег, и её было хорошо. Хорошо оттого, что ей нравился снег, оттого, что ей нравилось кататься на коньках, и ещё оттого, что она держала за руку Вадима.
*
 Юрий Бондарев "Берег".
 Юрий Васильевич Бондарев (1924 г. р.) – советско-русский писатель