Эхо Великих Мурашек

глава из романа «Код Дурищевой»

Степанида Эдуардовна пошла в дом. Близилось время её любимой передачи. Степанида Эдуардовна страсть как любила передачу «Горячая точка зрения» на радио «Эхо Великих Мурашек».
Аршенбубен включила приемник и застала окончание выпуска новостей:
– В деревне Хилые Макаки, – сладострастно сообщала девушка–диктор, – умерла с голоду последняя полевая мышка. Вот до чего доводит политика наших властей в области сельского хозяйства. Служба новостей «Эхо Великих Мурашек». С вами была Ольга Буйвол–Бякина.
Прозвучала музыкальная заставка и короткая реклама:
– Ты еще ничего не знаешь? Приходи к нам, мы тоже ничего не знаем. Туристическое агентство «Макар и телята».
– Треугольниш. Практиш. Обалдеешь. Пьянокосорыльский государственный университет. Платное. Блатное. Всякое.
– Акция «Сухая попка». Засуши попугая.
– Мы с вами. Догадайтесь, кто мы.
– Рекламная служба «Эхо Великих Мурашек».
Вновь прозвучала музыкальная заставка.
– В эфире радио «Эхо Великих Мурашек» «Горячая точка зрения». Я – Матвей Канарейкин. У нас в гостях обозреватель Леонтий Пламенев.
– Здравствуйте, – раздался хрипловатый голос.
– Леонтий, – игриво и лукаво начал Матвей, – что тебе больше всего запомнилось на прошлой неделе? Что тебе показалось важным?
– Мне, – хрипловато заговорил Леонтий, – важным показалось то, что все НАТОвцы – козлы рогатые.
– Леонтий.
 – Матвей.
– Попрошу без выражений. Мы в прямом эфире. Нас могут слушать дети.
– Дети спят. Успокойся. Я их лично спать уложил.
– Вот как?
– Да. Так. Во–вторых, дети выражаются покруче моего. НАТОвцы являются козлами по определению, потому что в Ираке и Афганистане они обещали демократию. Где она, спрашивается? Пидманули, пидвели. Я думаю, эту украинскую песню нужно сделать гимном НАТО.
– Но ведь они хотели добра.
– А мы как хотели, распространяя социализм!
– Ну, вот мы теперь и имеем.
– А теперь будут иметь и они. Кроме того, зачем США все время лезет к нам. Мы их звали? Мы их просили?
– Но Америка ведь хочет нам добра.
– Конечно, хочет. Но сначала себе. А нам что останется.
– Ты преувеличиваешь.
– Хорошо. Давай возьмем, к примеру, скандально антикварную поправку Джексона–Венига. Она давно протухла. Но её оставляют. Из–за куриных окорочков. То есть, что получается. Сверху права человека, снизу курятина. Вот так нужно читать и все претензии Америки к нам. Скажет какая–нибудь американская гадина…
– Леонтий.
– Матвей. Я договорю. Так вот. Скажет она: «Где тут у вас демократия и свобода слова?» а на самом деле её, гадину…
– Леонтий.
– Матвей. Я договорю. Так вот, её интересует, где тут у нас нефть и газ. Ей очень надо. Поправка Джексона–Венига – это символ. Символ американского двуличия и лжи. Они даже не понимают этого. Потому что они упертые придурки.
– Леонтий полегче.
– Да. Упертые придурки. И это самое мягкое, что я могу о них сказать.
– Так, Леонтий, Америку ты не любишь.
– Люблю, Матвей, но странною любовью. Её так все любят. Она, как проститутка нового типа, которая насильственно предлагает себя.
– Ну, ты и выразился. Проститутка с ядерным оружием. Ничего себе бордельчик. Новое слово на улице красных фонарей.
– Америка – это подросток, которому кажется, что он знает жизнь. И он начинает поучать взрослых дяденек.
– Но согласись, Леонтий, в Америке по вопросам демократии и прав человека полный порядок.
– Потому что это экспериментальный Соединенные Штаты Америки. Они так задумывались.
– Теория заговора?
– Нет, Матвей, у Америки есть отцы основатели. Об этом говорят открыто. Поэтому механически переносить опыт Америки на другие страны невозможно. Я другой такой страны не знаю.
– Я помню. Подросток–проститутка, который учит всех жизни. Хорошо. Здорово. Но сменим тему. Вот Данила Черных из «Союза всегда правых» задает тебе вопрос по Интернету: «Как Вы относитесь к перспективам правых либеральных партий в этой стране».
– В этой стране, Матвей, у них нет никаких перспектив. Объясняю. Недавно этот «Союз» провел ребрендинг, хотя давно пора ребёфинг. Несколько лет назад они увлеченно проводили праймерисы и кукисы. Вот когда эти охламоны научатся по–человечески говорить на русском языке, тогда в нашей стране у них могут появиться перспективы. А пока они считают признаком прогрессивности коверканный русский язык, они сборище политических трупов. Им олигархи даже деньги перестали давать.
– Боятся вертикали власти.
– Нет, Матвей, не в коня корм. Эти инвестиции считаются нерентабельными. Либералы во всем винят Кремль, а себя считают белыми и пушистыми. Красивая позиция. Но толку от неё никакого.
– Да, Леонтий, неласков ты к ним.
– Вот, когда они перестанут любоваться на себя в западное зеркало, я сразу буду к ним ласков. А пока они занимаются политическим онанизмом…
– Леонтий!
– Матвей. Я договорю. Пока они занимаются политическим онанизмом, я не буду им мешать и желаю им многократного политического оргазма.
– У меня нет слов. Леонтий Пламенев читает «Политическую Камасутру». Всё. Я валяюсь.
– Ну, валяйся. А я добавлю.
– Как? Еще?
– Наши либералы – это капля злобных, воюющих друг с другом микробов.
– Всё, пригвоздил. Микробов и подростков–проституток к одному позорному столбу. Кого будем гвоздить дальше?
– Матвей, ты сам предлагаешь темы.
– Хорошо. Я знаю, что у тебя на них рука не поднимется. Женщины. Предупреждаю, что далеко не все из них проститутки. Большинство нет.
– Мог бы и не предупреждать. Я знаю.
– Ну, так вот. Женский вопрос. Как ты, Леонтий, относишься к тому, чтобы женщин в органах власти слало больше?
– Хорошо. Но это дело избирателя, который выбирает депутата за то, что у него в голове, а не в трусах.
– Леонтий! Ты решил строго держаться сексуального направления?
– Матвей. Я договорю. Ты сам предложил половую тему.
– Я?
– Во всяком случае, не я. Значит так. А вы спросили женщин, чего они хотят? То мы их на заводы загоняли. Теперь – в органы власти? Может быть, хватит их куда–нибудь загонять. Дайте женщине право самой решать, чего она хочет, а чего нет. Спросите женщин Дагестана. Они рвутся во власть? Они хотят, чтобы в органах власти было бабье царство? Между прочим, у нас большинство избирателей женщины.
– Но Хакамада говорит, что тут есть большие проблемы.
– Хакамада? Люблю её бесконечно. А сколько женщин–депутатов в японской Думе? Думаю меньше, чем в нашей. И ничего. Япония демократическая страна.
– Ну, я не пересчитывал женщин в Японской Думе…
– Сходи пересчитай.
– Сейчас. Только барабан на шею натяну.
– Явственно вижу эту картину. Ветку сакуры не забудь в руки взять.
– Поязви у меня, Леонтий. Сделаю тебе харакири.
– Не сделаешь.
– Почему?
– Харакири японец всегда делает себе сам, Матвей. Но сначала надо выпить японской горилки – сакэ.
– Суши надо закусить?
– Мы что, курсы харакири открываем?
– То тебя, Леонтий всего можно ждать. Как говорится, от икебаны до харакири. Кстати, о горилке. Как ты прокомментируешь последние события в Украине. Ну, давай оторвись по полной. Тебя всё равно не остановишь.
– Во–первых, не в Украине, а на Украине. Мы же не говорим «в родине», мы говорим «на родине». Правила русского языка не имеют политического подтекста. Во–вторых, то, что происходит в этой прекрасной стране, можно назвать оранжевым кошмаром. Да по другому и быть не могло. Оранжевые марсиане с самого начала игнорируют законы собственной страны. Демократия махновского типа.
– Но Америка хвалит оранжевую демократию в Украине.
– Хвалит, потому что любит. Оранжевое движение – это американское детище. Как им не любить свое порождение.
– Опять теория заговора?
– Нет, уже практика. У этого оранжевого сабантуя хорошо видны американские уши.
– Ужасы рассказываешь, Леонтий. На майдане победил народ…
– Какой? Американский? А те, кто не согласен с оранжевыми майданятами, добрая половина Украины? Они на народ? Если у нас здесь на Красной площади, на Червоном майдане соберется оранжевый табор либералов и начнет диктовать всей стране, как ей жить, то Ленин встанет из мавзолея и убежит в Разлив.
– Готовить революцию?
– Нет, от отвращения, Матвей.
– Сильно выразился. Как хорошо, что в Киеве никто не лежит в мавзолее. Значит, оранжевых ты тоже не любишь. Неласковый ты, однако.
– Однако, не ласковый. Пусть их ласкают другие. Например, американские…
– Да, я помню, политические проститутки. Леонтий, а тебе не кажется, что у тебя просто комплекс старшего брата. Ты никак не можешь смириться, что Украина – независимое государство. Другая страна.
– За эти годы поневоле привыкнешь. Украина – другая страна. Но она нам родная. Мне, например, больно смотреть на американские оранжевые художества на Украине. У Америки комплекс старшего свата. Она всех куда–нибудь сватает. Украину, к примеру, в НАТО.
– Интересная будет свадьба.
– Интересная. Лихая.
– Но ведь выбор за гражданами Украины.
– Собравшимися на оранжевом майдане. Они же одичают скоро. Они же дома не живут. Всё время на площади.
– Леонтий, ты преувеличиваешь.
– Да они уже одичали. Бросаются на органы власти, когда им что–то не нравится.
– Всё, Леонтий. Слушать тебя дальше невозможно. Наша передача подошла к концу. Если вы думаете, что это была передача «В мире животных», то вы глубоко ошибаетесь. Это была «Горячая точка зрения» на радио «Эхо Великих Мурашек». У нас в гостях был обозреватель Леонтий Пламенев. Передачу вел Матвей Канарейкин.
Степанида Эдуардовна выключила приемник. Казалось, он дымился от жаркой дискуссии. Степанида Эдуардовна Аршенбубен ни с кем не была согласна. Но свою точку зрения никому не высказывала. Быть может, сказывалась привычка юности. Аршенбубен выросла во времена Сталина. Тем не менее, от этих передач она всегда получала хороший заряд бодрости и оптимизма.