Тишина...

В московскую квартиру ворвался луч света, солнечные зайчики забегали по стенам. Небывалая жара никому не давала покоя. На маленькой кухонке ютились двое, на плите кипела вода, что-то жарилось в сковородке, но, казалось, на это никто не обращает внимания. Пара несчастных глаз смотрела друг на друга. В их взгляде выражалась вся скорбь, собранная в мире. Девушка со вздохом встала и подошла к окну. Из глаз обречённо покатились слёзы. Она понимала, что ничего не может сделать для человека, которого так безгранично любит. Мужчина аккуратно подошёл и обнял её. Не говоря ни слова, он просто положил голову ей на плечи, давая понять, что всё хорошо. Но девушка не унималась, ей не давала покоя мысль, что всё потеряно, что её самый родной человек уже никогда не может быть счастлив как раньше.
Ещё не так давно он был вокалистом в рок группе. Команда собирала стадионы, миллионы девушек бесновались от тембра голоса её любимого мужа, но не это важно…важно, что в те времена он был на седьмом небе от счастья, сливаясь в экстазе с энергетикой зала. Одним звуком они заводили толпу, и, казалось, что все люди принадлежат им. Стук сердца захватывали барабаны, вздохи принадлежали гитарам, а разум был подчинён голосу. Всё сливалось в один живой организм. А теперь…
Кумир миллионов людей потерял голос. Прекращены турне, отменены репетиции. Кумиры не находят себе места, музыканты разбиты и подавлены.

Келли повернулась, и обняла Дина как можно крепче, слёзы так и не переставали хлестать из глаз. Она всё ещё не могла поверить в случившееся, но Дин молчал. Она боялась смотреть на него, не могла видеть, как её любимый страдает.
Келли гладила его длинные волнистые волосы, приговаривая, что всё будет хорошо, они спокойно будут продолжать жить дальше, а голос когда-нибудь вернётся.
Дин с нежностью посмотрел на свою жену, пытаясь взглядом успокоить её. Он сам с трудом сдерживал слёзы. Впервые в их весёлой, беззаботной жизни произошла настоящая трагедия. Он чувствовал невероятную привязанность к Келли, здесь и сейчас она такая маленькая и беззащитная так искренне переживает за него, он был уверен, что пока она рядом, ему намного легче будет пережить все страдания, которые выпали на его судьбу. Её хрупкие плечи сотрясались от рыданий, Дин ещё крепче прижал любимую женщину к себе.
Келли уже успела передумать миллиарды возможных решений их проблемы. Вдруг, она резко вырвалась из объятий Дина и помчалась в прихожую. Что-то быстро на себя накидывая, она выкрикивала, чтобы Дин не о чём не беспокоился, всё будет в порядке, и она постарается как можно скорее вернуться. Хлопнула дверь, на полу валялся халат и по разным углам были разбросаны тапочки. Дин не мог отойти от шока, и не представлял, что могло прийти этой бунтарке в голову.

Келли мчалась без оглядки, уже вечерело, и она могла не успеть. Словно молния, её озарила идея, робкая и туманная, но важно попробовать все возможные способы. Они уже оббегали все больницы мира, но везде им твердили одно и то же: «Голос не возможно восстановить»! Дин почти смирился, но она – нет. Келли не могла поверить в безнадёжность сложившейся ситуации.
Словно ураган она влетела в «Планету Рока» - ресторанчик, в котором они с Дином провели все самые лучшие моменты в жизни, это мир друзей и огромная вселенная музыки. К ней постоянно лезли люди с расспросами, но она отмахивалась и не отвечала, пусть обижаются, сейчас важно другое.
- Чёрт, уже успел напиться, вставай, вставай, скотина, - вопила Келли. Но жирный, в стельку пьяный байкер был глух к её возгласам. Боже, как же он сейчас был ей нужен, только он знал то место, где может быть кроется их спасение. Она орала и пинала его, но огромная туша оставалась неподвижна. Келли ринулась к выходу, на посту неизменно должен был находится Громила, он-то точно сможет растолкать этого алкоголика.
Громила сначала был глух к её мольбам, так как ранимая душа уже успела обидеться, что на входе Келли не отдала ему должных почестей, но, увидев уже наступающие слёзы девушки, он понял всю важность ситуации, и с грацией, присущей качкам, быстрыми движениями устремился к барной стойке.
Одним ударом он разбудил Бена, грубыми пощёчинами кое-как привёл его в себя. Бен уставился на Келли, в глазах у него троилось, и он никак не мог разобрать поток фраз, доносившихся из её рта. Но, постепенно, сознание вернулась к нему.
-…колдунья, где она, чёрт тебя побери, говори же…ну…Бен, Бен, ты меня слышишь??? Как мне найти колдунью???
Бен поднял глаза на Келли, её всю трясло от ярости. Он не понимал: зачем ей это всё нужно, и о какой колдунье вообще идёт речь. Разум продолжал искать возможные варианты ответов, но пиво уже сделало своё дело, мысли не вязались друг с другом. Бен попытался встать, но тут же грузно рухнул, изрядно помяв себе бока. Ничего не оставалось, пришлось принять более-менее сносную позу, и попытаться выдавить из себя пару фраз, так как язык его не слушался.
-Она там…
-Где там, где там, Бен, говори же!!!
-На старом Ели-ени-есейском кладбище.
-Подробнее, Бен!
-Я не знаю точно, но, говорят, что там … должен быть рас-расписной склеп, туда-то она и ходит творить свои штуки в полночь.
-Спасибо, Бен, ты чудо.
Келли посмотрела на часы, у неё в запасе был час, она вылетела из ресторана, выбежала на дорогу, чтобы поймать такси. Перед ней остановился разваленный «Форд». У водителя округлились глаза, когда она назвала место прибытия, но, услышав сумму, которую он получит, он без промедления открыл дверь и спешно нажал на педаль газа.
Водитель всё смотрел на Келли в боковое стекло, пытаясь понять, что же ей могло понадобиться на кладбище в столь поздний час. Видя её взбешённые глаза, он как-то побоялся напрямую у неё об этом спросить. «Ух уж эта молодёжь, - думал он про себя, - придумают себе сказок разных про ведьм и вурдалаков, и играются, и эта тоже, с виду вроде нормальная, а на самом деле, сейчас, поди, будут кошек жечь. И дочь моя туда же, готом, говорит, стала. А мне ходи, красней за неё на собраниях, что она чернотой разной себя намазывает. Тьфу!!! Смотреть противно»
Ночь как будто нарочно выдалась облачная, на небе не звёздочки, заворачивая на кладбище, водитель мысленно три раза перекрестился, как маменька учила, и был очень счастлив, когда они, наконец, добрались на место, и Келли выскочила из машины, не забыв щедро вознаградить водителя.

У бедняжки подкашивались ноги, но делать нечего. «Здесь только фильмы ужасов снимать, - подумала Келли». Картина на самом деле открывалась живописная: голые летние деревья, чёрная трава, и ни кали света, какие-то странные завывания, доносящиеся непонятно откуда. Кеды наполовину ушли под землю, ветки всё время норовили выколоть глаза, крапива больно била по рукам, идти было трудно. В эту неухоженную часть кладбища очень редко кто-нибудь заглядывает, все предпочитают более благоустроенные места, здесь же остались неизвестные и всеми забытые могилы с очень живописными плитами.
Келли посмотрела на часы. Полночь. В самой гуще деревьев она увидела склеп. Это самое зловещее изваяние, которое когда-либо встречался на её пути. Ноги не хотели идти, постоянно что-то путалось под ногами, несколько раз она не удержалась, и падала на плиты. Ей страшно было представить, откуда взялось такое количество пыли на этих камнях.
Внутри склепа горел скудный огонёк, и всё кладбище разрывали дикие женские стоны, подходя всё ближе, она отчётливо поняла, что старая колдунья уже ждёт её. Келли с трудом отворила дверь, скрип звоном отдавался в её костях.
Келли в ужасе застыла. Она не могла поверить, что на свете ещё осталось такое уродство. Колдунья была маленькой, не больше метра двадцати ростом, но в то же время очень плотной. На голове покоились редкие седые волосы, которые, видимо уже лет сто не расчёсывали. Один глаз у неё был маленький, почти незаметный, зато второй занимал почти половину лица, маленький зрачок никогда не стоял на месте, создавалось ощущение, что старуха всегда что-то выискивает. Всё её тело было усыпано морщинами и отвратительными бородавками. Нижняя челюсть была неестественно выдвинута вперёд, её венчал единственный огромный жёлтый клык. Колдунья была одета в какие-то лохмотья. И, естественно, везде стоял жуткий смрад, Келли едва сдерживалась, чтобы её не стошнило. Старуха заговорила, раздался скрипучий голосок, создавалось ощущение, что кто-то водит стальным ногтём по стеклу, от этого ужаса дрожь шла по всему телу.
- Знаю, знаю, зачем ко мне в столь поздний час примчалась. Садись, садись вот сюда, девонька, я тебе всё-всё расскажу. Повадилась на музыкантишку твоего девица статная, а он ей отпор дал. А бабка у девицы той – ведьма сильная, вот и заговорила она голосок-то яхонтовый. Он только рот откроет, и сразу боль нестерпимая всё его горло сжимает. И врачи-то, небось, руками разводят, понять не могут – почему это всё происходит. Но ты не кручинься, помогу я тебе, помогу. Слушай внимательно, и всё хорошенько запоминай. Сейчас пойдёшь на север, там ты должна найти колодезь, спустись в него, и подожди, пока на небо луна взойдёт. Она тебе осветит камушек золотой. Из него каждую ночь капелька воды целебной выделяется. Ты аккуратно её собери. Проведёшь в этом колодце три ночи, так как для спасения капель тебе три понадобиться. Страшно будет, и жутко, будут видения разные приходить, ведьмы с лешими кладбищенскими стучаться будут, с собой звать, но ты не пугайся, знай себе и приговаривай: «За милого я это горе терплю, ему я в беде, хоть умру, помогу, колодезь целебный, меня ты спаси, водицу мою уберечь помоги». На закате третьего дня ко мне с каплями приходи, а там уже дело не хитрое. А теперь беги, беги не оглядывайся, на север всё, на север…

Келли в беспамятстве выскочила из склепа и побежала по свету Северной звезды. Спотыкаясь об брёвна и кустарник, она как умалишенная неслась в самую чащу кладбища. Не замечая ничего перед собой, она внезапно упала, и полетела в низ, моля бога, чтобы это и оказался тот самый чёртов колодец. Она шумно приземлилась на дно, и, превозмогая боль, начала в полной темноте шарить по кругу в поисках золотого камня.
На небо грузно взобрался месяц, освещая тусклым сиянием зловещее кладбище. Как и говорила колдунья, еле видимый луч света как раз попадал на камушек, и он начал светиться. Келли с замиранием сердца наблюдала, как он начинает увлажняться, и на выступе начинает формироваться капелька. Тут же раздался дикий хохот, затряслись камни, с верху к ней потянулись огромные корявые руки, готовые то ли придушить её, то ли вытащить наружу. Кое-как Келли собрала мысли в кучу и вспомнила заклинание. Дрожащими руками она открывала медальон, поднося его к камню, приговаривала: «За милого я это горе терплю, ему я в беде, хоть умру, помогу, колодезь целебный, меня ты спаси, водицу мою уберечь помоги». Она не могла зажмуриться, чтобы не видеть весь творящийся рядом ужас, нужно было не пропустить момент, когда капля сорвётся, главное её поймать. Еле-еле вода выступала на поверхность, зловещая темень казалось огромным пластом давила сверху, от ужаса внутри всё сжалось, Келли практически не могла дышать, но зато слух её улавливал малейшие движения, казалось, вся нечисть собралась рядом с ней, готовая в любой момент обрушить на неё свои проклятья. Она уже потеряла счёт времени, и вдруг, показались еле заметные лучи солнца, все как будто вымерли, наступила полнейшая тишина, и только тихий «кап» на мгновение нарушил её.
Келли уснула мёртвым сном, крепко сжимая в руке медальон. Проснулась она только под самый вечер, мысленно готовя себя к предстоящей ночи.
Последняя ночь была самой жуткой, но всему приходит конец, и с первыми лучами солнца в медальоне было уже три капли, Келли как могла, боролась со сном, но усталость и пережитый ужас дали о себе знать. Под вечер она кое-как выбралась из колодца, и побрела к склепу колдуньи.
Ровно в полночь колдунья, пыхтя, отворила дверь и ввалилась внутрь, увидев разбитое лицо Келли, израненные руки и ноги, она начала причитать: «Ничего-ничего, девонька, все там за любовь платят, это всё пройдёт, не бойся. Ну, где там капельки, давай их сюда».
Келли аккуратно достала медальон, старуха его тут же вырвала, и начала ходить по комнате, что-то шепча себе под нос. Келли не могла понять ни слова, да и не старалась, главное, чтобы помогла, главное, чтобы её любимый снова пел и был счастлив. В склепе потемнело, по углам стали раздаваться какие-то непонятные шорохи, но это были мелочи, по сравнению с ранее пережитым ужасом.
- Вот, девонька, держи, дашь своему милёнку выпить, и он ещё запоёт пуще прежнего. Теперь поговорим о плате. Знаю, ты и так уже много вытерпела, но, ты же знаешь, плата устанавливается не нами. Запоминай, твой муж не запоёт, пока не окажется на сцене перед многотысячной толпой, только её энергия поможет довершиться колдовству, и в тот самый момент, когда он возьмёт первую ноту, ты, девочка моя дорогая, потеряешь слух.
- И что? Получается, я больше никогда не услышу музыки?
- Никогда, девонька моя, никогда. Но, у тебя ещё остаётся выбор, можешь и не давать ему водички этой.

Келли обречённая шла домой, хотя она уже приняла железное решение, но всё-равно у неё оставалась огромная досада, от осознания того, что больше никогда в жизни она не сможет ощущать течение музыки через себя. Но, она была рада скорейшему исцелению её любимого мужчины.
Дин испугался, увидев жену, он быстро затащил её в ванну, и очень аккуратно начал омывать все царапины. Жестами он требовал рассказать - что с ней случилось, но она молчала. Понимая, что жена измучена, он уложил её спать.
На утро Дин проснулся один. Ещё с утра Келли убежала договариваться, чтобы как можно быстрее организовали грандиозное шоу. Возвращение кумира. Пару дней она бегала по концертным площадкам, улаживая все разногласия. Никто не верил, но она просто попросила ей довериться. Дин пребывал в неведении, опять жена не появлялась дома несколько дней.

Келли тихонько открыла дверь, на пороге её уже ждал недовольный Дин. Она упала в его обьятья и прошептала на ухо: «Главное - ничего не бойся, через пару часов у тебя концерт, ты будешь петь». Дин непонимающим взглядом посмотрел на неё. «Доверься мне», - сказала Келли, доставая медальон. Очень аккуратно она открыла серебряную крышку. На дне медальона покоилась заветная вода. Келли поднесла медальон к губам Дина, тот уже готов был выдернуть его из рук жены, но она вывернулась, и попросила открыть рот. Муж повиновался, думая, что от горя жена окончательно свихнулась. Дин выпил воду, и, естественно, ничего не произошло.
Келли помчалась в комнату, доставая уже изрядно запылившиеся концертные костюмы. Любимая куртка с бахромой, кожаные штаны и обязательные казаки на высоком каблуке. В этом наряде Дин просто бесподобен.
Нехотя Дин начал одеваться, всё ещё взглядом прося жену объяснить что происходит. Но Келли только отмалчивалась, и просила ей довериться.
За Дином приехал лимузин. Вся команда в сборе. Тут же начались расспросы, но Дин ничего не мог ответить, все с недоверием посмотрели на Келли, но она только пригрозила кулаком и велела двигаться в путь.
За кулисами огромной концертной площадки был слышен безумный рёв толпы, все требовали скорейшего выхода Дина на сцену.
Группа колебалась, никто не понимал что происходит. У Дина нет голоса, как он может выйти на сцену? Концерт сорвётся. Какого чёрта они вообще поверили этой безумной авантюристке? Но Келли стояла на своём. Она силком выперла команду на сцену. «Дин, - нежно сказала Келли, - доверься мне, всё получиться, я же никогда тебя не подводила, просто выйли на сцену и спой». Дин не верил её словам, но, понимая, что деваться некуда побрёл в сторону сцены.
Обжигающем пламенем загорелись софиты. Зажужжали лампы стеков. Барабанщик начал отстукивать ритм, гитаристы подключили гитары и влились в квадрат. Толпа взвыла, узнавая аккорды последнего нашумевшего хита.
В центре появился Дин. В этот момент толпа окончательно сошла с ума. Келли смотрела, как на сцене блистает её муж, слёзы счастья наворачивались на глаза, многотысячный зал бился в экстазе, от осознания того, что их кумир снова с ними. Дин недоверчиво посмотрел на Келли, она крикнула, чтобы он ничего не боялся, всё получится.

Дин поднёс микрофон к губам, не веря в свои силы, сделал глубокий вздох, и взял, наверно, самую прекрасную ноту, которая отразилась в ушах Келли абсолютной тишиной…