Трамвай, домой!

На улице снова шёл дождь – в моём городе всегда такая погода. Сквозь его серебристое с лёгким синеватым оттенком полотно можно было увидеть улицу, на которой совсем не было людей. В домах горел приглушенный свет, который растворялся в цвете маленьких капель дождя. Посередине улицы были трамвайные рельсы, которые привычно сверкали солнечным светом в погожие летние дни – сегодня же они напоминали мокрое, расплывшееся зеркало. Было довольно холодно, хотя прошлая неделя была жаркой, но в понедельник уже пришлось одевать тёплые осенние вещи.

Оркестр города играл осень – дождь исполнял основную скрипичную парию, задающую тон произведению, остальные инструменты голосами улиц, рек и каналов исполняли жизнь. Но вот настало время главной скрипки, которая, создав из диссонансов и скрежета чёткую ритмичную мелодию, повторяющуюся по циклам, вышла из-за угла трамваем.

От маленького трамвая с облезающими красными полосками и зелёно-жёлтым светом внутри веяло теплом. Его фары-глаза задавали новый тон всей этой унылой картине, что застыла на стёклах времени, заморозив его ход. Трамвай смотрел на этот пейзаж, и, качаясь, будто немного выпив, из стороны в сторону медленно и чинно подошёл к остановке. Открылась дверь - я забежал внутрь, снял перчатки, поздоровался с господином в костюме и цилиндре и уселся на свободное сидение, прислонившись головой к стеклу.

Мне было скучно и холодно весь тот день – ни весёлые страницы книг, ни горячий кофе и встречи с разными людьми не смогли согреть меня. Помню, в районе полудня я бежал куда-то под этим дождём, подобно белке в колесе. И я сам не мог понять, то ли я загружен делами, то ли у меня вообще нет никаких дел. Утраченное спокойствие тревожило меня с начала недели, и я не мог нормально спать, лишь ложился на спину и считал удары дождя в стекло, глядя в белоснежный потолок комнаты.

Помнится, я гулял в среду с одной прекрасной особой вдоль набережной. Уже была ночь, и дождь дал городу передышку, а улицы залил нежно-коричневой краской. Светлые окна домов отражались в воде. В череде речных картинок можно было увидеть семью, готовящуюся к ужину, человека, работающего при свете лампы, молодую девушку с трубкой телефонного аппарата, присевшую на подоконник.

В ту ночь я не очень обращал внимание на все эти мелочи – всё это я смог восстановить лишь сейчас, вспоминая. Тогда я был занят моей спутницей – я смотрел в её бирюзовые глаза и о чем-то рассказывал. Она смеялась и слушала мои истории, а иногда рассказывала мне свои. Я обнаружил что-то общее между нами. Поймав себя на этом, я нежно обнял её за талию. Мы шли дальше, а она положила мне голову на плечо. Начало светать и перед нами появились дворники. Они возмущались – то ли мы шли куда-то не туда, то ли им просто что-то не понравилось. Но нам не было дела до них.

В четверг я судорожно перебирал пальцами страницы моих записных книжек, но так и не обнаружил ни адреса, ни каких-либо координат этой особы. Я посмотрел на свинцовые тучи утра того дня и понял, что всё происходившее со мной ночью – плод моего воображения, сон. Но мне так хотелось воплотить его в реальность или продолжать спать – я хотел, чтобы жизнь моя наполнилась тем теплом, которое источало моё сердце.

Когда я зашёл в трамвай, я долго вспоминал, где же я имел удовольствие видеть господина в цилиндре и костюме, с которым я поздоровался. Потом вспомнил, как беседовал с ним один раз возле своего подъезда. Было это достаточно давно, разговор у нас состоялся какой-то пустой и праздный, но почему-то запомнился.

Я сидел в трамвае, моя голова билась о стекло, где сверкали капельки дождя. За стеклом сгущалась темнота, стук колёс становился всё тише и тише. В какой-то момент я вообще перестал слышать шум и стук колёс, они лишь скрипели от холостого движения. Сквозь капли дождя засверкали звёзды. Я обратил внимание на грязный пол трамвая: там валялось множество разных бумажек. Приглядевшись, я узнал в них свои записки и стихи на салфетках.

“Трамвай, домой!”, - закричал я, поняв, что имею полное право играть в эту игру столько, сколько я захочу и сколько мне положено. Мне было радостно кричать это, мне было легко и светло в этом месте, где свет неоновых ламп привлекал мотыльков со всех частей вселенной. Маленький трамвайчик нёс меня прямо к дому через мириады звёзд. И, если бы я смотрел сейчас откуда-нибудь снизу на небо, я подумал бы, что падает комета.

Не помню, как я очутился дома и вышел из трамвая. Я снял своё пальто и шляпу, и прошёл на кухню. На шею ко мне бросилась моя прекрасная спутница, которую я не видел со среды. Я обнял её, так и не поняв, в чём же дело. У окна своей квартиры я пытался представить, как выглядит со стороны мой силуэт в свете моей настольной лампы и поймал себя на мысли, что выглядит он точно так же, как выглядели окна трамвайчика этим вечером. Я посмотрел на дом напротив – и там было множество окошек, которые ничем не отличались от моего.

Я выключил свет и отправился ко сну. Приятный голос шепнул мне на ухо: “Ты никогда не умел отделять то, что тебе снится от того, что ты видишь на самом деле. И никогда не умел находить людей, которым снишься ты. Но хоть сегодня ты понял, что твоя суета – ничто по сравнению со спокойным и ритмичным ходом трамвайчика, который идет, зачастую один, от остановки до остановки. И ты сам знаешь, что когда-нибудь и он дотянется до звезд”.