Пиноккио. Черновик

Серое утро. Ничего необычного. А чего я хотел? Чуда? Что ж, чуда не произошло. Те же разноцветные гробы домов, машины, надрывающие свои выхлопные глотки, те же деревяшки, зовущиеся людьми.
Глоток кофе. Я ничем не отличаюсь от обычных людей. Только своей работой. Работаю в морге.
Интересное место. Каждый день привозят новые трупы. Обычно я даю им имена. Английские. Джон, к примеру. У каждого пациента – свои характерные особенности. Джон нелепо дрыгает ногой, если ее погладить электрошоком. У Дина смешно дрожит печень. От Линды приятно пахнет неспелой морковью.
Сегодня вскрытие очередной туши, раньше ходившей и думавшей. Имя я еще не придумал.
На днях зашел в лабораторию. Она недалеко от моего места работы. Логично, если учесть, что лаборатория экспериментальная – пробуют косметику на зверюшках.
Когда я появился в дверном проеме, Лилу – моя подруга – стояла ко мне спиной, зажав в одной руке хомячка, в другой – пипетку. Прозрачная субстанция попала зверьку в глазки. Она завизжал и задергался. Значит, больно. Трогательная сценка. Розовый визжащий от боли комочек. Я засмеялся. Лилу отпустила хомячка в клетку.
- И часто ты с ними так?
- Каждые 2 часа, после изменения препарата.
Хомячок все еще визжал. Я пожелал ему заткнуться. Через несколько секунд он действительно замолк. Лилу попросила меня очистить клетку. Я взял тушку – теплую, маленькую, мягкую – и кинул ею в ведро. Стук. Попал. Сотни визжащих зверьков приводили меня в восторг. Хотелось смеяться.
Я вышел из лаборатории.
Многие спрашивают, как я могу работать в морге. Обычно я отвечаю, что легко, что мне нравится моя работа. Тогда мне говорят, что я родился с деревянным сердцем. Что ж, отчасти они правы. Хотя сами ничем не лучше. Их сердца, хотя и состоят из плоти и крови, такие же, как и у меня – глухие сосновые деревяшки. Возможно, поэтому я и работаю в морге – из сосны чаще всего делают гробы. Забавно, правда?
Их смущает, что я имею дело с трупами. Но ведь они – такие же люди, как я, как все остальные. Только лучше. Потому что никому ничего не обещают, не ломают жизнь. Такие же бездушные, безразличные. Только причинять зло они уже не могут. Влюблять в себя и потом, бросая, делать еще больнее, уже не могут. Обнадеживать и не выполнять, коверкать жизнь… уже не могут. Вот, пожалуй, и все.
А что до моей работы… Вы привыкнете. Вы поймете. Вам тоже понравится. Меня зовут Пиноккио. Часть меня живет в каждом из вас.