Спсгсал

Странное происшествие, случившееся в грозу с Серафимой Арсеньевной Лопухиной.

*

Симка почти подошла к дому, когда грозовая туча, еще десять минут назад маячившая далеко за горизонтом, прямо над ней раскинула пышные бока, похожие на переливающийся всеми оттенками черного хлопок. Туча висела низко и собиралась разверзнуть свои хляби быстро и мощно.

«Ну все», – подумала Симка – «Быть мне сегодня мокрой. С моим везением я точно раньше дождя до подъезда не добегу».

Зонт она принципиально решила не раскрывать. В условиях старой, с длинным, но узким коридором коммуналки, сушить что бы то ни было, тем более большой зонт, было затруднительно, а ставить его в комнату она не хотела, потому что было жаль огромного от стены до стены, старинного персидского ковра, который достался ей в наследство, как впрочем и сама комната, от бабки Аделаиды Святозаровны Лопухиной.

Надо заметить, что странная манера давать своим отпрыскам заковыристые имена прослеживалась по отцовской линии на протяжении многих поколений и Симка, или Серафима Арсеньевна, как ласково называл ее отец в минуты особой душевной благости, находящей на него после пропущенной за обедом рюмочки, не стала счастливым исключением. И всякий раз, знакомясь с парнями, Симка краснела до ушей и запиналась в мучительной безрезультатной попытке решить, как ей лучше представиться - полным именем или его укороченным вариантом. Видя такое странное для взрослой, восемнадцатилетней девицы поведение, парни удивленно, но, надо отдать им должное, вежливо улыбались и на второе свидание ее не приглашали. Поэтому единственным парнем, с которым Симка регулярно (как говаривала ее старомодная бабуля) выходила в свет, был друг детства Славик.

Со Славиком ее связывали давние дружеские отношения, которые начались в тот день, когда четырехлетняя Симка, ревя белугой, впервые переступила порог детского сада. Славик молча подошел, посмотрел на нее, решительно отстранил суетящуюся возле ревущей Симки бабушку Аду, взял Симку за руку и повел показывать уголок с игрушками.

С тех самых пор они виделись практически каждый день, благо жили в соседних подъездах, и в их дружеском дуэте все важные решения всегда принимал Славка. Рядом со Славиком было покойно и надежно. Он знал толк абсолютно во всем. И даже когда Симка собиралась на хоть и редкие, но все-таки иногда случавшиеся в ее жизни свидания, Славка советовал ей что одеть и о чем говорить с тем или иным кавалером, чтобы не отшить его сразу и навсегда. Но как-то так выходило, что советы Симке в прок не шли, и долгосрочных романов с ней не случалось.

В отличие от неудачливой Симки, умный, высокий, широкоплечий, с темными глазами и волосами Славик никогда не имел недостатка в особах противоположного пола. Девицы разных мастей и возрастов вешались на него гроздьями, но Славик был очень разборчив в отношениях и свои амурные дела с Симкой старался не обсуждать. А на жалкие Симкины попытки, вытянуть из него хоть какую нибудь информацию о личной жизни, неизменно отвечал: «Любопытной Варваре на базаре нос оторвали», и Симка, надув губы и изображая оскорбленное самолюбие, сообщала, что никаких тут Варвар нет и уж тем более любопытных. И что ей просто не все равно, что происходит в жизни ее лучшего друга.

Когда до подъезда оставалось сделать буквально пару шагов, с неба на землю низвергнулся мутный поток такой силы, что росшие во дворе сиреневые кусты пригнуло к земле, а легкий льняной сарафан, надетый Симкой по причине летней жары, моментально намок и облепил Симкины ноги так, что она сама себе стала напоминать стреноженную лошадь.

«Вот черт!» - помянула Симка нечистого, с трудом делая последний шаг к родному подъезду, одновременно протягивая руку к кодовому замку на подъездной двери и жмуря глаза от воды, ручьями стекавшей с густой пшеничного цвета челки. Практически вслепую нащупала она три заветные кнопочки, открывающие вход в благодатный сухой полумрак старого подъезда, пропахшего кошками и щами. И в тот самый момент, когда ее пальцы почти коснулись отполированного до блеска металла, в небе раздался оглушительный треск, как будто разорвали кусок ткани, и яркая вспышка на мгновение ослепила Симку перед тем, как ее сознание погрузилось во мрак.

**
        «Симонетта! Симонетта!» - Джиневра де Бенчи дергала ее за шлейф, из дорогой материи, привезенной Америго, кузеном мужа, из далекого Суринама, пытаясь привлечь внимание к тому, что происходило на арене. - «Ну что же ты закрыла глаза! Смотри! Теперь очередь Джулиано состязаться! Ах, какой же он красавчик! А какие на нем доспехи! А знамя, просто чудо! Говорят, Лоренцо Медичи нанял великого Сандро Боттичелли, чтобы тот расписал для брата знамя!»

Платье самой Симонетты выглядело не хуже, пожалуй, даже роскошнее наряда высокого темноволосого рыцаря, в это время садившегося на белоснежного арабского скакуна и готовившегося к поединку на копьях с рыцарем на черном коне в красной попоне и с красным гербом на щите. Шлейф был украшен драгоценными камнями и золотыми подвесками. Из-под полупрозрачной ткани платья, сотканной вместе с золотой нитью в виде сети, в ячейки которой прикреплялся жемчуг, переливались шёлковые нижние юбки, тоже окрашенные в золотой цвет. Работа была настолько тонкой, что под экспрессивным напором ее лучшей подруги, дорогому наряду грозила неминуемая гибель.
«Да что с тобой сегодня! Ты весь день какая-то сонная!» – не оставляла ее в покое возбужденная поединком Джиневра.

Симонетта открыла глаза, со вздохом отобрала у Джиневры почти совсем измятый край шлейфа и со скучающим видом огляделась вокруг.
По случаю рыцарского турнира на площади Санта Кроче во Флоренции собралась публика всех сословий, начиная с самых низких, заканчивая особами старинных знатных фамилий. Простые флорентийцы кричали, пели и веселились, радуясь захватывающему зрелищу и ожидающему их вечером карнавалу с бесплатным вином и угощением. Аристократов, устроившихся отдельно от толпы, в ложах, драпированных богатыми атласными тканями, вечером ожидал бал, устроенный правителем Флоренции Лоренцо Медичи Великолепным.

Лучи летнего солнца согревали камни мостовой и играли в цветных витражах палаццо, окружающих площадь. Празднично украшенные гондолы, качаясь на волнах у берегов канала и скрепя уключинами, терлись раскрашенными бортами о каменные берега.

Неожиданно гомон толпы стих. В наступившей тишине глухой стук копыт смешался со звоном металла, раздался звук падающего на землю тела. Еще через мгновение публика вновь восторженно закричала.

Симонетта перевела взгляд на арену. Поединок был окончен. Противник повержен и победитель - рыцарь на белом коне, приветственно махал ликующей толпе копьем с трепещущим на ветру знаменем. Теперь по правилам турнира он должен выбрать даму сердца, и та повяжет на копье победителя свой платок, в награду за совершенный в ее честь подвиг.

Происходящее на арене не произвело на Симонетту никакого впечатления и ни сколько не развеяло одолевающую ее вот уже который день скуку.
Сколько же было этих турниров с тех пор, как ее в 15 лет выдали замуж за Марко Веспуччи, и она получила право выходить в свет, посещать балы и рыцарские турниры. И в каждом, победу неизменно посвящали ей. Она была полностью уверена в том, что и этот турнир не составит исключения.
«Боже, как скучно» - подумала Симонетта. Внезапно луч солнца, отраженный от наконечника копья, ослепил ее, и Симонетта вновь закрыла глаза, отрешаясь от шума и суеты праздника …

Победитель, молодой красавец Джулиано Медичи, брат правителя Флоренции, объехал вкруг арены и… остановился напротив их ложи. Джиневра, в ожидании кого же из них двоих предпочтет Джулиано, даже перестала дергать Симонетту за платье.
«Несравненная Симонетта, я посвящаю эту победу вашей красоте и молодости» – произнес Джулиано, с учтивым поклоном протягивая ей копье, на древке которого развевалось знамя с изображением Афины Паллады – богини победы.

Симка смело взглянула в глаза победителю, и, вынув из рукава платок, расшитый дорогим Венецианским кружевом, не дрогнувшей рукой привязала его к кончику копья. Публика зааплодировала, одобряя выбор Джулиано. Ведь 22-х летняя Симонетта Веспуччи по праву считалась во Флоренции идеалом красоты и очарования, за что и была прозвана Несравненной. А Симка улыбнулась и с гордостью подумала: «Знай наших! Симонетта Лопухина еще не то….. тпррр… стоп-стоп-стоп,… какая Симонетта?! Не Симонетта! Симка! Серафима Арсеньевна Веспуччи (тьфу!!) Лопухина! Ой, мамочки! Что со мной! Где же это я! Куда ж это я попала-то!!!» - она вдруг отчетливо поняла, что находится уже не в знакомом дворе перед родным подъездом, а совсем в другом, незнакомом месте, на широкой площади, заполненной пестрой шумной, странно одетой толпой.

Наверное Джулиано заметил, как вдруг побледнела Симка, потому что перед тем, как удалиться, он произнес: «Надеюсь вечером увидеть вас в добром здравии в Ратуше, на празднике, который устраивает мой брат по случаю турнира, и в вашу честь, прекрасная Симонетта» – и на прощание еще раз учтиво поклонился. Джиневра, слегка разочарованная, что выбор пал не на нее, все равно была рада за подругу и едва заметным кивком дала знать Джулиано, что, конечно же, они будут на балу.
 
***

«Так, Серафима, спокойно. Не паникуй. Надо попытаться разобраться что происходит» - сама себя успокаивала Симка.

Она лежала на кровати под роскошным шелковым балдахином, украшенным золотой бахромой и кистями и, сцепив руки на животе, нервно крутила большими пальцами. Откуда-то она знала, что это спальня первой красавицы Флоренции Симонетты Веспуччи и в то же время ее, Симкина спальня. Ей был знаком каждый предмет в комнате, каждый ангелочек с крылышками на потолке, расписанном фресками, как будто это все принадлежало самой Симке. Она точно могла сказать, что лежит вон в той маленькой жемчужной шкатулке, стоящей на туалетном столике с множеством ящичков и огромным зеркалом в изящном серебряном окладе в центре, не открывая ее. Там лежали золотые серьги с огромными искрящимися аметистами, которые подарил ей Марко в день их свадьбы. « Господи! Да ведь я замужем!» - подскочила Симка от неожиданно пришедшей в голову мысли. «Вот будет весело, если сейчас войдет мой муж и возжелает исполнить супружеский долг!» - саркастически подумала она – «А я ему скажу: дорогой, я сегодня не в себе, точнее - в себе сегодня не я» - и нервно хихикнула. Симку на нервной почве почему-то всегда тянуло схохмить, и если другие в сложной ситуации были бы уже в полном отчаянии, то она начинала травить анекдоты. Вот и теперь, не смотря на то, что мужество и сообразительность окончательно покинули ее, чувство юмора ей не изменило…

Всю дорогу, пока гондольер в широкополой шляпе вез их с турнира домой, Симка в пол уха слушала восторженные дифирамбы, расточаемые в адрес Джулиано ни на минуту не умолкающей Джиневрой, и пыталась сосредоточиться на происходящем с ней безобразии, но в голову ничего путного не шло. Каким то образом она умудрилась попасть в эпоху Возрождения, стала местной королевой красоты, была знакома с целой толпой флорентийского народу, изъяснялась без переводчика на чистейшем итальянском языке, хотя не далее как сегодня утром, из итальянского она знала только модное в далеких 80-х «Чао, бамбино, сори», да сакраментальное «Мементо мори» и при этом осталась самой собой – старой доброй Симкой Лопухиной. «Мдааа… ну и дела…» - удрученно вздохнула она, перешагивая через низкий борт гондолы на ступеньки, прямо от канала ведущие к парадному входу в шикарный дворец – «У матросов нет вопросов, а у меня нету ответов. Только в одном все как обычно: я опять влипла в историю и даже не заметила, как это вышло. Жаль, Славки рядом нет, он бы точно, что нибудь придумал…».

Во дворце, расположенном на Canal Grande, их встретил седой старик, мажордом Антонио, которого Симка, она же Симонетта, знала уже лет десять и, поприветствовав их обеих, повел Джиневру в отведенные для нее покои, чтобы та смогла отдохнуть, привести себя в порядок и переодеться перед праздником в Ратуше. В свою спальню Симка отправилась без провожатых. Память Симонетты позволяла ей очень хорошо ориентироваться в многочисленных комнатах и залах. Она не только знала где что находится, она даже знала поименно всех слуг этого огромного палаццо. Но как? Каким образом? Откуда в ее памяти возникали все эти знания? Она никак не могла понять. И было очень странно – чувствовать себя и гостьей и хозяйкой одновременно.

Оказавшись в своей, то есть в Симонеттиной, спальне, Симка первым делом, в чем была, в платье и в обуви, взгромоздилась на огромную кровать. Дома Симка спала на неудобном диване и частенько мечтала о том, что вот однажды ей с неба, как манна небесная на голову, свалится отдельная квартира, без соседей, с которыми ей ежевечернее, а в выходные еще и днем, приходилось буквально толкаться попами на тесной коммунальной кухне. И первым делом, переехав в новую квартиру, она купит себе большую кровать. И больше никогда! никаких! диванов!

Лежать на удобной мягкой кровати, и обдумывать произошедшую с ней ситуацию было приятно, но все равно непродуктивно. И оставив бесполезные попытки до чего-либо додуматься, Симка решила, что неплохо было бы знать, как она теперь выглядит, став признанной красавицей. Поднявшись с кровати, она заглянула в большое зеркало на туалетном столике и даже слегка расстроилась. Вместо «несравненной» Симонетты, красоту которой воспевали поэты и художники, в зеркале отразилась Симка своей же собственной персоной, с мелкими почти незаметными веснушками на аккуратном носу, слишком, на ее взгляд, пухлыми губами и большими, что уж там скромничать, серо-голубыми глазами, при удачном освещении отливавшими бирюзой. Волосы так же остались светлыми - «Натуральная блондинка, между прочим» - не без основания гордилась Симка, только, в отличие от ее коротких буйных кудряшек, Симонеттины волосы были длинными и уложены толстыми косами поверх головы в виде своеобразных рогов. А, разглядев, как следует, надетое на ней золотое платье, Симка от восхищения натурально «выпала в осадок». «Живут же некоторые!» - только и смогла она произнести.

****

Близился вечер. Симка, с помощью двух горничных уже переоделась, третья горничная сооружала на ее голове нечто немыслимое, тяжелой светлой волной ниспадающее ей на плечи, состоящее из завитушечек, косичек, колечек, украшенное множеством мелких белых вкусно пахнущих цветочков.

Для праздника в Ратуше – «Гулять – так гулять! Где наша не пропадала!» - Симка выбрала себе длинную, до пола, тунику из золотой парчи с чехлом из прозрачной газовой ткани бледно зеленого цвета, расшитой золотыми нитями, с тонким золотым пояском, завязывающимся под самой грудью и изумрудного цвета бархатную полумаску, украшенную бархатными же листочками. Маска была приколота к сложной прическе у висков гребешками, сделанными в виде маленьких изумрудных цветочков.

В этом шикарном платье, частенько сомневающаяся в собственной привлекательности Симка, чувствовала себя королевой. Она просто не могла наглядеться на себя в зеркало, так она сама себе нравилась. Казалось, платье преобразило Симку не только внешне, но и внутренне заставило ощущать в себе абсолютную уверенность красавицы, которую испытывают все женщины, кому посчастливилось ежедневно слышать о том, как они красивы.

«Какая прелесть!» - восторженно воскликнула Джиневра, вбежавшая в этот момент в спальню. Она всегда и обо всем говорила с восторгом и восхищением. - «В этом платье ты похожа на Флору – богиню весны! А я как выгляжу? Скажи, тебе нравится мой костюм?!» - и завертелась перед Симкой. Для карнавала она выбрала костюм Коломбины из дорого атласа. Пышная юбка была немного короче, чем принято носить молодым флорентийкам знатного происхождения и из-под пестрого подола шаловливо выглядывали кружевные панталончики. Шелковая рубашка с широкими ниспадающими рукавами и глубоким декольте едва прикрывала пышную грудь, а черный бархатный корсет делал талию до невозможности тонкой. Голову украшала копна высветленных кудрей, поддерживаемых золотой диадемой, к которой крепилась пестрая, в тон платья полумаска. «Ах, Джиневра! Хорошо, что твой муж сопровождает Марко в Геную, а то бы запер он тебя дома навсегда, увидев твой наряд. А если бы наши мужья знали, что на карнавал мы собираемся идти без сопровождения, они бы нас обеих отправили в монастырь с самыми строгими правилами» - улыбаясь, качала головой Симка, про себя удивляясь (в который раз) – «А ведь действительно, муж Симонетты сейчас в отъезде.

Какое все-таки странное чувство – знать то, что происходило не с тобой так, как если бы все это было и с тобой тоже».

Поразмышляв днем, но так ни до чего толкового не додумавшись, Симка приняла решение не тратить нервные клетки впустую, а расслабиться и плыть по течению. Авось опять что нибудь произойдет и она вернется в свою привычную ипостась Симки Лопухиной, к надежному Славику и в родную комнату в коммуналке с пушистым огромным от стены до стены, персидским ковром.

*****

Бумажная голубка слетела с колокольни и взорвалась над центром площади Санта Кроче дождем из конфетти, щедро осыпав им собравшихся в ожидании праздника флорентийцев. Карнавал начался. Пестрая толпа в масках и костюмах заполнила площади, улицы, каналы и мосты. Смех и музыка раздавались отовсюду. Салюты и фейерверки озаряли вечернее небо разноцветными огнями. Передвижные ларьки, установленные по поводу карнавала, ломились от бесплатного угощения. Вино лилось рекой, а сладости не переводились. Ряженые паяцы, коломбины, арлекины, дьяволы и архангелы забыли о законах и правилах. Они пели, пили и веселились, дурачились и танцевали. Казалось, маски, надетые сегодня вечером, отменили все запреты и условности. Бедность и богатство, красота и уродство исчезали под маской, и любой простолюдин мог соблазнить принцессу, а молодой красавец сдавался под чарами престарелой кокетки.

Пока Симка – Симонетта и Джиневра плыли в гондоле по узкому каналу, два смешливых молодых пьеро и один подвыпивший панталоне с бутылью вина в одной руке и целым куском жареной свиной ноги в другой предложили им причалить к берегу и утонуть в вине и объятиях любви этой ночью. Симка с Джиневрой переглянулись и задорно рассмеялись в ответ на «заманчивое» предложение.

Симке было радостно и спокойно этим вечером. Ей казалось, будто она была со Славиком в гостях у друзей, а не плыла в гондоле по каналу средневековой Флоренции, в блистающем драгоценностями наряде, на бал знати, выдавая себя за Несравненную Симонетту Веспуччи. Ощущение легкости и безмятежности не покидало ее с того момента, как она надела роскошное платье Симонетты и отправилась на бал. И только в животе было щекотно, как будто там порхали бабочки и щекотали ее своими крылышками, и сердце изредка замирало от предчувствия чего-то чудесного и замечательного, что должно было произойти с ней сегодня.

На площади перед городской Ратушей было людно и весело. Звучала музыка, рассыпались огненными брызгами фейерверки, то тут, то там мелькали целующиеся парочки, отбросившие всякое стеснение под покровом масок. Джиневра с Симкой, держась за руки, чтобы не затеряться в бурном потоке веселящейся и толкающей их со всех сторон толпы, пробирались к Ратуше.

С трудом выбравшись из людского водоворота, они вошли в арку, густо увитую диким виноградом. В отличие от площади, заполненной людьми и освещенной фейерверками, в арке было тихо и сумрачно. До Ратуши оставались считанные шаги, когда неожиданно, путь им преградили два арлекина в поношенных, не подходящих им по размеру костюмах.

«Ты посмотри, какие курочки!» - присвистнул один арлекин. Пестрый камзол, висевший на нем мешком, был весь в пятнах, а маска надорвана. «И эти курошки нешут жолотые яйша!» - осклабился другой, в коротковатом костюме, из кургузых рукавов которого почти до локтей торчали грязные волосатые ручищи. Во рту у него не хватало нескольких зубов, и от этого он сильно шепелявил. «Богатые курочки в золотых перышках» - согласился с шепелявым тот, что был в рваной маске и вынул из-за пояса длинный стилет. «Шичаш мы им перышки пошшипаем!» - поддержал его шепелявый арлекин и попытался схватить Джиневру, протянув к ней свою жуткую ручищу. От ужаса Джиневра прижалась к Симке и так вцепилась в ее платье, что оно даже затрещало. «Да что же это такое-то! Сколько можно рвать на мне одежду! Мне в ней еще на бал идти!» - Симке так стало жаль платья, что от обиды, возникшее было чувство страха, исчезло и его место заняло раздражение. «Ну все! Я за себя не отвечаю!» - она аккуратно отцепила Джиневрины пальцы от тонкой ткани и стала вспоминать приемы самообороны, которым пытался ее обучить Славка после того, как в 9 классе на нее в подъезде напала шпана из соседнего двора. И если бы не выглянувший на шум из своей квартиры сосед с огромной черной псиной, Симке бы не поздоровалось.

«Отпустите синьорит, и проваливайте» - приказал глухой низкий голос. Из тени вышел высокий человек в длинном черном плаще, чье лицо было скрыто под баутой*. Приказ был адресован арлекинам, Джиневре с Симкой незнакомец в плаще и маске учтиво поклонился. Арлекины замерли от неожиданности. Симка подозрительно оглядела незнакомца с ног до головы. Шпага, приподнимающая край плаща и массивная золотая брошь - «явно не дешевая» - отметила про себя бдительная Симка - «значит не бандит, грабить не будет», крепившая плащ на левом плече, тут же вселили в нее уверенность, что они спасены и теперь ничего страшного не случится. Арлекины тоже заметили шпагу, но видимо решили, что вдвоем они легко справятся с незнакомцем и не двинулись с места. Шепелявый поспешно вытащил свой стилет. Человек в бауте вынул из ножен шпагу, мягко отстранил Симку с Джиневрой подальше от места драки и приготовился к атаке.

Первым напал шепелявый. Он ловко выпрыгнул вперед и, махнув стилетом, едва не задел отшатнувшегося незнакомца и тут же отскочил на прежнюю позицию. Зло ухмыльнулся, перекинул стилет в левую руку и повторил трюк с прыжком, но теперь с другой стороны. В это время второй арлекин обходил незнакомца со спины, пока шепелявый отвлекал его своими прыжками. «Давай!» - вдруг крикнул арлекин в рваной маске, когда оказался за спиной у незнакомца, и оба арлекина бросились на него одновременно спереди и сзади. Мгновение помедлив, незнакомец ловко выскользнул из «клещей» и подсек шепелявого острием шпаги. Шепелявый споткнулся и стал падать, вперед. Пытаясь удержать равновесие, он выставил руку со стилетом перед собой и тот с хрустом вошел в бок второму арлекину, продолжавшему по инерции двигаться ему навстречу. Все было кончено.

Едва глянув на поверженных бандитов, незнакомец вложил шпагу в ножны. Он повернулся к ним с Джиневрой. Симка подошла и послушно, что было совершенно нетипично для строптивой, всегда готовой вступить в спор Симки, положила руку на предложенный незнакомцем локоть, а до смерти перепуганная Джиневра молча вцепилась в многострадальное Симкино платье.

В это время шепелявый взвалил второго арлекина на плечи и сильно хромая от раны и под тяжестью ноши скрылся в переулке. Лишь порванная маска осталась лежать на земле.

Под надежной охраной незнакомца они быстро и молча добрались до Ратуши. У перепуганных до смерти, Джиневры с Симкой не было сил поддерживать светскую беседу. Все, на что они были в тот момент способны – не отставать от него и не спотыкаться о камни мостовой. По дороге она украдкой рассматривала незнакомца и заметила на плаще слева чуть ниже плеча маленькую дырочку, треугольные края которой были мокрыми. «Кровь» - поняла Симка – «Все-таки зацепил его шепелявый».

По едва уловимому знаку незнакомца в бауте, гвардейцы с алебардами, которые уже хотели преградить им вход в Ратушу, встали по стойке смирно, звонко стукнув древками алебард о мостовую. «Здесь я вынужден вас покинуть, прекрасные сеньориты» - сказал приглушенным низким голосом незнакомец – «Но мы обязательно встретимся, позже..» - поклонился, отступая назад, и его черный плащ слился с вечерним мраком. Симка стояла и смотрела в сгущающиеся сумерки, в которых исчез их спаситель, и не могла отделаться от чувства, что последняя фраза предназначалась только ей. И от этой мысли в животе у нее опять запорхали бабочки.

******

Бал в городской Ратуше, устроенный Лоренцо Великолепным для лучших знатных фамилий Флоренции, был в самом разгаре.

Симка с Джиневрой вошли в огромную залу и огляделись. Празднично украшенная, она была наполнена весельем, музыкой, танцами, смехом. Так же как и на улицах Флоренции здесь царили маски. Только в отличие от простых костюмов горожан, костюмы знати были расшиты золотом и драгоценными камнями. Серебро кружев, лазурь шлейфов, кармин плащей и зелень венков, освещенные мерцающим светом множества свечей, создавали атмосферу чуда. Здесь все было пронизано блеском и роскошью. Танцующая толпа пестрых карнавальных персонажей, веселясь, приблизилась к ним, и какой-то пульчинелла в маске с длинным красным носом подхватил Джиневру и увлек в безудержное веселье быстрого танца. Симка осталась одна. После всех перипетий дня и опасных приключений вечера ей жутко хотелось есть. «Должны же здесь все-таки кормить» - справедливо рассудила Симка. «Богатые тоже едят» - перефразировала она название некогда очень популярного в народе мексиканского сериала и двинулась на поиски чего нибудь съестного. Пробравшись сквозь веселящуюся толпу в противоположный конец залы, Симка увидела столы, ломящиеся от разнообразных блюд и напитков. Огромные вазы с фруктами и сладостями, дичь, украшенная зеленью и овощами, горами лежала в расписных блюдах, дорогие вина искрились в хрустальных графинах. У Симки от вида такого количества еды и аромата, витавшего вокруг, даже закружилась голова. Она уже протянула руку, чтобы отщипнуть кусочек от фазана, запеченного целиком и украшенного сверху радужными фазаньими перьями, как вдруг какое-то непонятное чувство заставило ее обернуться.

Сквозь пеструю, танцующую толпу к ней шел высокий темноволосый мужчина в белоснежном, расшитом серебром костюме. Короткий пурпурный плащ с серебряным подбоем, высокие ботфорты и серебристая полумаска завершали образ. «Наверное, именно так должны выглядеть настоящие принцы» - подумала Симка. Она, не отрываясь, смотрела на приближающегося к ней незнакомца и прислушивалась к бабочкам, снова запорхавшим в ее животе. Он подошел и молча протянул Симке руку. Симка, удивляясь обычно не свойственной ей покорности, вложила свою руку в его теплую ладонь. Вторая его рука уютно устроилась на Симкиной талии, и они закружились в танце под чарующую музыку флейт и мандолин. В объятиях «принца», как окрестила его Симка, ей было уютно и безмятежно. «Хорошо, хоть, что мы на маскараде и представляться не нужно» - вспомнила она свои предыдущие неудачные опыты знакомства с парнями – «как бы я стала выкручиваться теперь, когда у меня не два имени, а целых три».

«Принц» был выше Симки почти на голову, и Симкин взгляд упирался ему в грудь. Прямо перед ее глазами на толстой витой золотой цепочке висел орден с изображением Афины Паллады. «Хм.. Знакомая картинка» - подумала Симка – «Кажется, я где-то это видела... Ну конечно! Такой же рисунок был изображен на знамени Джулиано! Все сходится – это он!» Симка перевела взгляд чуть правее и выше и вдруг увидела на рукаве маленькую треугольную дырочку с подсохшими темными краями. Она вспомнила короткую схватку в арке и такую же дырочку от стилета, с намокшими от крови краями на плаще незнакомца в бауте. И брошенную им фразу - «Но мы обязательно встретимся, позже». «Вот и встретились» - подумала Симка – «Надо же, сколько тайн кроется в одном человеке». Она заглянула в лицо своему спасителю - «Настоящий рыцарь: сильный, надежный, способный защитить и в случае опасности всегда оказывающийся рядом».

Джулиано с нежностью смотрел на Симку сквозь прорези маски и улыбался. «Глаза темные… как у Славика» - почему-то подумала Симка. И рост и улыбка и нежность, с которой он прижимал ее к себе – все напоминало ей Славика. Она вдруг отчетливо вспомнила, как ей было всегда хорошо в его компании. Как нежно он смотрел на нее своими темными глазами. Как по первому зову прибегал к ней в любое время дня и ночи и как утешал, когда ей было грустно или обидно от чего-то. Он всегда был рядом с ней. И именно потому, что Славик всегда был близко, она не понимала, как без него оказывается плохо и тоскливо. Симке так отчаянно захотелось оказаться рядом с ним, чтобы это Славик сейчас обнимал ее и улыбался ей своей мягкой улыбкой, что слезы навернулись ей на глаза. И она, чтобы не зареветь как маленькая, сжала веки так сильно, что у нее закружилась голова, и потемнело в глазах.

Звуки смеха и музыки, удаляясь, становились все тише и постепенно сменились каким-то неприятным шелестом, или шорохом, навязчиво лезшим в уши, и почему-то запахло сыростью и еще чем-то противным, горелым. Неожиданно Симка ощутила на своих губах мягкий поцелуй, потом еще один. «Ничего себе!» - возмутилась она. «Этот Джулиано еще тот нахал! Стоило на минуточку закрыть глаза, как он тут же начал приставать! Все мужики одинаковы, в любые времена!» - подытожила Симка, но глаза не открыла. Целующие губы были довольно настойчивы и Симка, хоть ей и было приятно, решила все же проявить характер и поставить нахала на место. «Эй! Потише на повор…» - с возмущением начала она, открывая глаза, но тут же осеклась, потому что вместо Джулиано она увидела склонившегося над ней Славика. «…отах.» - закончила фразу обалдевшая Симка. Оглядевшись вокруг, она увидела родной полутемный подъезд. Не было ни музыки, ни фейерверков, ни роскошных нарядов. На ней был ее льняной сарафан, а в приоткрытую дверь подъезда слышался шум ливня, и пахло горелым. Славик сидел на заплеванных, давно не мытых ступенях и бережно прижимал Симку к себе, а она сидела у него на коленях и почему-то обнимала его руками за шею. И оба были мокрыми - хоть выжимай. «Ну, слава Богу, очнулась» - с облегчением произнес Славик и опять поцеловал ее. «Это чего было?!» - обалдело поинтересовалась Симка после поцелуя. «Это была молния» - в тон ей ответил Славка. «Она ударила почти рядом с тобой, и ты от страха потеряла сознание. Я видел в окно, как ты шла и как ударила молния и как ты упала. Пока я бежал вниз, я чуть не поседел, потому что думал, что она ударила в тебя и потому что я тебя люблю» - скороговоркой произнес Славка, глядя ей в глаза. «Ты дурак» - сообщила ему Симка, чувствуя, что бабочки в ее животе совсем распоясались, и спрятала свое лицо у него на плече - «Ты давно до этого додумался?». «Давно» - заулыбался Славка – «Потому и давал тебе все эти дурацкие советы «как отшить парня на первом свидании» - и, надо сказать, у меня не плохо получалось…

Он поднялся со ступенек, держа Симку на руках, и понес ее наверх, сушиться. В комнату с пушистым старинным ковром от стены до стены…

*******

Симонетта открыла глаза. Все так же играла веселая музыка. Все так же вокруг танцевали и смеялись многочисленные коломбины, паяцы и пьеро. Только какое-то новое, невесть откуда взявшееся чувство вдруг посетило ее впервые за долгое время. Чувство покоя и радости. И ощущения чего-то чудесного и замечательного, что должно было произойти с ней сегодня.
Она заглянула Джулиано в глаза и улыбнулась в ответ…

*Баута – карнавальная маска, делалась со специально оттопыренной верхней губой с глиняной или кожаной преградой. Ударяясь о преграду, голос изменялся до неузнаваемости.


07.09.2008