Мёртвый город

XXXIV.

Волк крался по руинам разрушенного землетрясением города. Дорогу пересекали тени, но мёртвых волк не боялся. Он прислушивался к мыслям ушедших и чувствовал, что несчастные души сами сторонятся его.
-Мы сущие, чужак! Мы скорбим об утраченной идиллии. Не мешай нашей скорби! - звучали в голове голоса.
Лапы взбивали вековую пыль. Поняв, что бесполезно расспрашивать лишёных плоти о пути в лабораторию, Серебристый шёл по наитию.
Полустены полудомов, груды хлама, сухие деревья, навсегда осыпавшие листья попадались на встречу. Волку и самому стало тоскливо и страшно гнетущей неизвестности, наступавшей ото всюду.
Бывший князь перепрыгнул зловонный ручей и оказался лицом к лицу с подобием человека. В разлитых по покрытым худосочной травкой буграм серых чернилах сумерек заступивший тропу был мрачен и чёрен.
-Не сидится на месте, герр Маник?
Волк вырос до гигантских размеров, поднялся на задние лапы и оска-
лил пасть.
-Испугал, аж поджилки трясутся!
-Проваливал бы ты в свои чертоги, Саторик!
-А то что?
-Чёрной пылью я прах твой развею, мрак могильный на тень твою ляжет, тонкий луч предзакатного солнца обожжёт неизбывной печалью…
Силуэт мертвеца закачался и померк.
-Грустно терять друзей, но что делать, когда прежние соратники не на твоей стороне!
Серебристый сжался до первоначальных размеров и метнул лапами пыль, похожую на пепел, в сторону, где мгновение назад стоял оживший товарищ. Так предписывал ритуал развоплощения. Душа Манника понимала, что поступила правильно, но холодная игла совести всё же больно кольнула в место, где раньше находилось сердце.
Жёлтые глаза волка светились в темноте. Слизнув набежавшую слезу, он посмотрел на пришедший в запустение храм.
Храм Неба стоял на холме в окружении укутанных тишиной могил. Над плоскими крышами культовых построек переливались узоры звёзд. Украшенные витражами окна светились, словно приглашая войти.
-Лучшего места для лаборатории трудно и придумать! - сказал себе не нашедший упокоения князь.
Он сделал шаг и ощутил, как сгущается перед ним тьма.
-Мёртвые охраняют живых? Забавно!
Волк приготовился к схватке, но наблюдавшие за ним тени биться не решились, и Серебристый так и шёл под их взглядами, опасаясь нападения сзади.
Входная дверь оказалась запертой. Волк царапнул когтями дерево.
-Кто там? - поинтересовались с той стороны.
-Они что, такие наивные или ждут кого-то? - озадачил себя вопросом Маник и ответил: - Свои!
-Погодите, я сейчас!
Послышались чьи-то шаркающие шаги и лязг отодвигаемого засова. Серебристый влетел в помещение, подмяв под себя человека.
-Господи, помилуй мя! - пролепетал тот, закрывая лицо руками.
-Ты что, дурак? Думать нужно, кому открываешь! И горло своё беречь от укусов! - посоветовал зверь, и, увидев, что оппонент приготовился впасть в забытьё, лизнув того в ухо, спросил: - Ты кто?
Человек, напуганный видом говорившего и сбитый с толку вопросами, похоже, гадал, на который отвечать первым.
-Ну-у-у! - прорычал волк.
-Сторож я местный, Ваше Волчье Величество! Чужие тут раньше по ночам вроде не ходили, потому и открыл… - робко пробормотал служащий.
-А свои, стало быть, не все дома? Или ты один тут обретаешься? - продолжил допрос Серебристый и для большей убедительности сопроводил слова приглушённым рычанием. - Ты, я вижу, не из этого мира будешь, а по сему не я, а ты здесь чужой!
-Господа учёные, наверное, почивать изволят…
-Веди, самоубийца, посмотрим, чего они там изволят!
Перетрусивший сторож поднял с пола отставленный в сторону керосиновый фонарь и засеменил по коридору.
-Странно, дрыхнут все, что ли? Видишь, пёсик, свет из-под дверей не льётся!
-«Какой я тебе пёсик!» - хотел было рявкнуть Маник, но передумал.
-Максимилиан Ибрагимович обычно так храпит, что за версту слышно! - поделился наблюдениями провожатый.
-Ладно, двери вышибать не будем. Ключи есть?
-Обижаете, Ваше Волчье… - начал сторож и осёкся, дрожащими руками перебирая ключи из связки.
-Вот, пожалуйте!
-Да чего жаловать. И так чую, что никого!
-Где схорониться могли?
-В подвале, должно!
-Чего стоим?
-Осторожно, ступеньки прогнили…
Волк оставил его слова без ответа.
-Вона, так и есть: бдят! - обрадовался сторож. - Вишь, свет не погашен?
Поставив лампу, он заглянул в замочную скважину.
-Ты что ли, Станиславыч?
-Я, я! – зачастил старик.
-Чего шастаешь? Не спится, полуночник?
-Бессонница замучила, Максимилиан Ибрагимович!
-Что ж таблетки не пьёшь, какие я тебе дал?
-И то, правда. Пойду, приму!
Встал волк на задние лапы и, последовав примеру Станиславыча, заглянул внутрь. От увиденного шерсть стала дыбом, и Серебристый едва не зарычал. Двое в защитных костюмах и страшных намордниках с большими круглыми стёклами на месте глаз колдовали над лежащей на прозекторском столе нагой девушкой. Грудная клетка её была вскрыта, обнажённые легкие и сердце покрывали уродливые белесовато-красные наросты. На мгновение перед затуманенным взором Маника оказалась утонувшая, якобы, Тесса, но он тут же отогнал это видение.
-Здесь все? - спросил он полушёпотом, опускаясь на четыре лапы.
-Никак нет! - отрапортовал сторож.
-Сколько?
-Двенадцать. Э-э… Тринадцать, в общем, со мной.
-У вас это называется «чёртова дюжина»…
-Так точно!
-Как на войне, - подумал Маник. - А мы ведь и есть на войне. На вражеской территории. Остальные где?
-В Африке. Мозамбик. Ограниченный воинский контингент, - Станиславыча переклинило на чём-то своём. - Вспышка неизвестной болезни, а мы - единственные врачи на всю округу. Тем более - военные врачи. Выживших не было. Люди мёрли, как мухи, и, несмотря на все наши старания, ни кто не пошёл на поправку. Трупы сжигали в госпитальном дворике, во избежание распространения заразы. Потом черномазые бомбу сбросили! Вот сволочи! Всех насильно на тот свет загнали, представляешь? Вроде и мы помёрли. А оказались вот здесь. Вся наша санчасть с Ибрагимычем во главе.
-Да не о том я. Остальные где? - повторился пришелец.
-Почём знать? - пожал плечами сторож.
-Ну, что ж, будем искать.