Зёрна из гробниц фараонов

Пью кофе у открытого окна. Кофе с привкусом прошлого. Ветер поглаживает, мои волосы и словно произносит тихо: Тьфу – тьфу, чтоб не сглазить девочка плохая!
 Скоро сердцем каждую букву писать. Потому что...Не знаю почему! Есть рифмы, царапающие самое дно души. Наглые рифмы!
Рифмы как сёстры двоюродные с душой моей по привычке на «Ты».
Я могу много чего поведать уходящему лету. Пару дней до смерти лета осталось.
Всё недосказанное жесткокрылые листья деревьев поймут на своём языке...
Скоро осень. Для меня она - рыжая дуэнья, которую я не умею обманывать. Ложь конечно красивее, но правда была и останется королевой огромной страны совести.
Когда я сочиняю стихи, сестрёнка подглядывает в мою тетрадь.
Я закрываю ладонью строчки, а она повторяет громко, что успела запомнить:
«Эта женщина была. Она рассыпалась на несколько миллионов женщин. Как зеркало.
В каждом осколке теперь её отражение»
- Ха-ха! И кто была эта женщина? – спрашивает сестрёнка.
- Не знаю,- отвечаю я с обидой и снимаю серёжки с лунным камнем. На тумбочку падают две капельки луны в серебре.
Делаю вдох, чтоб оторваться и взлететь хоть на сантиметр, но выдох возвращает меня к себе же…
Не люблю я тяжелые выдохи свои. Ещё не люблю голоса муэдзинов, словно спорящих с птицами на рассвете. Сколько раз муэдзины отрывали меня от пьянящих снов!
Есть то, что принадлежит всему миру. Есть то, что властно двоим.
Есть то, что относится лишь к одному человеку. Мне принадлежит одиночество. Как научиться верить? Нет, не другим, а самой себе. А ещё мне хочется верить Судьбе. Почему-то в неё верят меньше, чем в приметы.
Всё непонятное вокруг меня понимается сердцем как-то странно.
Я часто не могу понять, почему - то или это может понравиться. Иногда нравится даже то, что должно быть отвратительным. Варенье из помидоров, например. Кстати вкусно.
Что ты торгуешься сердце? Прощу, не прощу…Словно что -то изменится во вселенной от твоего непрощения…Смотрит в мои окна одноглазое небо в прищур. Сердце!
Боль – эхо обиды. А ещё боль это трещина, с которой начинается разрушение счастья.
Для многих я так и останусь земной. Лишь для одного человека была и буду выдуманной. Самой лучшей из выдуманных…
 Понимаю, что в жизни как в кино утверждать людей необходимо на главные роли и эпизодные…С «главными» нужно жить, а эпизодных отпускать…Почему я сделала наоборот? Почему?
Собираю камни, упавшие на пол из перевёрнутой шкатулки. Камни не мёртвые. Это люди их целуют как неживых. Может поэтому они такие холодные?
Прости его, сердце…Ты же знаешь, что даже самая горькая любовь это праздник души. Тихий такой праздник, о котором знаешь лишь ты...
Не бывает мало - если уже много. Любить – это уже много! Все зависит от внутренней пустоты. Кому то достаточно любви и прочих даров от Бога, а кто-то ищет в рай бриллиантовые мосты...
Читаю запись в своём дневнике, которую написала в прыщавые тринадцать лет.
«Этой ночью мне приснился сон. Я оказалась в салоне мадам Рамбуйе. На мне было скромное синее платье. Я ходила по небольшим комнатам, украшенным статуэтками животных из сусального золота и фарфоровыми куклами в бальных платьях из газовой ткани. Я слышала, как красавец Корнелъ читал вслух: «И клятвы пылкие произношу напрасно -Вы мне не верите, что я люблю вас страстно...»
Мадам де Лафайет отрешённо смотрела в окно. Кружева её длинного с корсетом на косточках платья из парчи касались пола, а чернобровый герцог Ларошфуко горделиво сидел в стороне, читая какую-то книгу. Помню, что воздух был наполнен запахом жареного имбиря»
 Ночи давно уже не балуют меня такими «французскими» снами.
Ну и что, что лучшая подруга теперь бессонница? Не спать иногда тоже полезно. Философствуешь, мудреешь…
Чем смотреть непонятные сны, лучше наслаждаться живописью клеевой.
Окунуться неторопливо в разноцветный мир рифмой простой, как в море ногой.
Сердце! Ты ещё познаешь радость! Даже зёрна пшеницы найденные в гробницах фараонов спустя три тысячи лет прорастают…
Сердце! Прости его…
Я всё ещё люблю! Это мой поскриптум после – «вуаля!», который должен потом потеряться...