Глава 2. дорс, не путать с борзотой!

        Солдаты давно спали. Глубокая ночь. Сидя в новой, еще не обжитой канцелярии  Трофимов ДОРСил.
В стандартном батальоне оперативной части три мотострелковые роты и парочка подразделений поменьше. Как-то – хозвзвод, больше похожий на банду разболтанных  негодяев и взвод противопехотных гранатометов, тоже разгильдяи будь здоров. Это – личный резерв комбата. И глядя в штатное расписание батальона, трудно не удивится – в одной только линейной роте по пять офицеров, да два прапорщика, да три единицы сверхсрочников! Правда из трех сверхсрочников – две единицы по новым штатам, особы женского полу. Симпатичная санинструкторша и красивая писарша. Дураку понятно, что оставлять их на ночь в казарме – несусветная глупость. Но даже без них получается оччень внушительная сила, способная навести и поддержать во вверенном подразделении уставной порядок. А таких рот в батальоне, три! Да еще парочка командиров отдельных подразделений, да еще офицеры штаба батальона.. Что бы сосчитать всех, пальцев на руках не хватает. Двадцать штук, одних только офицеров! Вот такая получается красивая и стройная система, в которую суровая действительность вносит поправку, примерно как  булыжник в зеркальную витрину. Во-первых, кроме нищенских окладов, идет война. И именно поэтому, в самой основной структуре военной машины, где происходит главная работа по обучению и воспитанию исполнителей высшей воли, не хватает основного звена – взводных офицеров. Тех, кто непосредственно занимается переделкой психики и тел из гражданских раздолбаев, в сокрушителей врагов. Во-вторых, половина офицеров, из тех что имеется в наличии – в командировке, на этой самой войне. И в третьих – отпуска, болезни, элементарные прогулы, наряды по службе  и тэ дэ и тэ пэ.  В остатке получается..  мало что получается. Вот из этого жалкого остатка и назначается дежурный офицер ротного состава. Сокращенно, ДОРС. ДОРС «дорсит» – по батальону, потому что на каждую роту ответственных не хватает. Время дежурства начинается с момента окончания официального рабочего дня, когда все кто может, уносятся из части со страшной силой, и до их прихода на следующий день. Главная цель дежурства – контроль за личным составом и выполнением распорядка дня. Если человек ответственный, то он будет добросовестно ходить по батальону, контролировать все построения и считать людей как баранов, по головам. По утру доложит командирам подразделений о недостатках и на боковую, домой отсыпаться. Некоторые несознательные солдаты и сержанты, да и офицеры бывает, называют это несколько иначе – настучать. Плохое слово, тюремное. Это очень не правильное выражение. Потому что это не тюрьма, а воинское подразделение, где жизнь, часто зависит от исполнительности самого зачуханного солдата.

                * * *

            В общем, Трофимов ДОРСил и  потихоньку сортировал наследство. Разбирая бумаги невольно увлекся. Слишком сильно тянуло густым, застоявшимся запахом прошедшего времени. Сравнения просто били в глаза вызывая кривую усмешку. Если в семидисятых годах конспекты занятий расписывались до мельчайших подробностей, сопровождались схемами, рисунками, точным временем боевых  нормативов, то по мере приближения к заветному двадцать первому веку, конспекты занятий укорачивались и обезличивались. Вершина лаконизма – конспект современного командира взвода, лейтенанта, по тактической подготовке в течении двух часов, умещался аж на одном листке школьной тетрадки! Без всяких там схем и прочей бюрократии. – Строю и провожу!  А чего он там проводит, занятия по развертыванию подразделения в боевой порядок, или группового онанизма – неизвестно! Мол, кто не дурак, тот сам догадается. Кудесники..  В коридоре, перекрывая монотонное шуршание швабры грохнула на визжащих петлях входная дверь. – Дежурный по роте на выход! – приглушенно заголосил дневальный. Раздался гулкий топот, ага, это дежурный несется докладывать. Кого принесла нелегкая? Выходить покидая нагретое место, не хотелось. Если проверяющий обладает полномочиями – вызовут, а не обладает – сам подойдет. В коридоре раздался нечленораздельный вопль, шлепок и грохот покатившегося ведра. А вот это, уже свинство.. – Ну, в чем дело? – Трофимов нехотя вышел из-за стола, встал в раскрытых дверях ротной канцелярии. Грузный мужчина в новеньком, еще не обмятом и мешковатом камуфляже безумно сверкал глазами и выкрикивал ругательства. Увидев незнакомого офицера удивленно замолчал. Растянувшийся на полу дежурный сержант встал, не спеша подобрав шапку стукнув об колено, надел. Щека покраснела. Дневальный свободной смены суетливо ползая на коленях, тряпкой подбирал разлитую воду в поставленное ведро. Трофимов почувствовал гнев, какого черта.. – В чем дело, кто вы такой? – повторил еще раз с вызовом. – А ты кто такой? – перешел в наступление незнакомый мужчина. Отступив назад, в глубь помещения, капитан приглашающее кивнул. Собачится на глазах у подчиненных последнее дело. Внимательно оглядел незнакомца. Под пятьдесят, волевое лицо со следами гнева, глаза истерично блестят, и только теперь, капитан заметил две крупные звезды защитного цвета на погончиках. Подполковник.. Однако. – Я, Жуков! – небрежно, и в то же время значительно заявил офицер. Пахнуло запахом спиртного. – А я, капитан Трофимов – почтительно склонив голову, хотел шаркнуть ножкой в знак восхищения капитан. Заходить далеко не стоило – .. командир этого  несчастного сержанта, которого вы только сейчас ударили. Позвольте узнать, за что? – Подполковник издевательски подсказал  – А ты рапорт на меня напиши! – Трофимов промолчал и сев за стол, уткнулся в бумаги – Ничего я писать не буду. Просто не хорошо вы поступаете. Он вам сдачи не даст. – Подполковник как-то выдохся, проведя рукой по лицу как бы снял пелену. Смущено поежился – Шапку где-то оставил, думал украли. Роту должно быть перепутал. У тебя ничего нет на голову? – Открыв платяной шкаф, до него еще руки не дошли, новый ротный достал что получше – Вот. –Хлопнув ушанкой об руку, Жуков разогнал столб взвившейся пыли и нахлобучил на голову. Как-то слишком внимательно взглянул в лицо. Неприятный был взгляд. Так через прицел, лицо незнакомого человека разглядывают, решая враг это или..  – Спасибо. Найду свою, верну. – Подождав пока незнакомый подполковник выйдет, Трофимов выглянул за дверь. – Это кто, Федоров? Ненормальный какой-то.. – Сержант невесело хмыкнул – Жуков? Да это бывший комбат нашего батальона. В самом начале войны в плен влетел. Слышали наверное, как в Хасавюрте влетели? Воот, их несколько человек недавно оттуда вернулось. Они все такие товарищ капитан, что солдаты что офицеры. Все, кто побывал в чеченском плену. Солдаты еще дослуживали немного. Любопытно же, как там, что? Бесполезно, молчат все. Так что Жуков не плохой человек, только вот когда выпьет лишку.. Так что я не в обиде. – Сержант поправил шапку, потер щеку – Нет, не в обиде.
– Ладно сержант, капитан положил ключи на стол, что б к утру, порядок был. Меня минут за пятнадцать до общего подъема разбудишь.

                * * *

           В кладовой, изо рта шел пар. Батареи в кладовке были чисто декоративные, а стекла виртуальные. Из  швов в стене давно выкрошился раствор и в щели дул устойчивый ветер. Прежде чем лечь спать, требовалась тщательная подготовка. Два самых пухлых матраца на узкую сетку кровати. Три синих армейских одеяла. Невесть как оказавшаяся пуховая подушка и свежие, хрустящие простыни из специальной пачки. Придет, кто из уважаемых людей в роту переночевать – пожалуйста! Давать бойцам новые простыни – запрещается категорически. Её тут же, на подшиву порвут. На стареньких поспят. Побив все нормативы по раздеванию капитан  нырнул в мягкое, холодное нутро постели. Замер пригреваясь. В коридоре, несмотря на поздний час, шли какие-то разборки. Прислушался. Вылазить из тепла не хотелось. Ну их.. не его рота.  Сон почти поглотил сознание, когда раздавшийся пронзительный писк заставил вздрогнуть от омерзения. Несколько тварей с шумом пронеслись под кроватью. На стеллажах вспыхнула драка из-за солдатских ботинок  натуральной кожи. Крысы носились везде. Обнаглевшая тварь вскочила на кровать, пронеслась по нему, прыгнула на стеллаж. Какой тут сон! Ах. мать вашу.. Забыв про холод капитан вскочил на кровати, и с восхитительным кличем запустил шваброй в темные сгустки на полу. Если им спустить это хамство, они его сожрут тут за ночь! В батальоне прошлой ночью было покусано двое солдат. Ночной бой, за право обладанием каптерки, разгорался. Трофимов вспотел от усердия шуруя палкой в местах где раздавался хоть какой-нибудь шорох. Твари пришипились. Вот что значит воля к победе! Поняли, грызуны проклятые, что спуску им не будет! Поудобнее устроившись, Трофимов удовлетворенно вздохнул и прикрыл глаза. В дверь забарабанили. Да что ж это такое, а? Поспать не дают, только прилег.. бормоча ругательства ротный рванул дверь – Ну!? – Серый от недосыпа дневальный, бормотавший в такт ударам – Товарищ капитан, вставайте.. Товарищ капитан, просыпайтесь.. – испугано отшатнулся. – Вы же сами говорили, поднять вас без пятнадцати шесть..
– А сейчас сколько?
– Полвосьмого. – Позади дневального, в освещенном коридоре мелькали полуголые фигуры с полотенцами. – А чего так поздно? – Трофимов хмуро потер лицо.
– Разбудить не могли.
– Иди. – Ротный потряс головой сбрасывая остатки липучего сна. В остывшей за ночь железобетонной казарме слякотно холодно. Под высоким потолком мутно, как в погибающей подлодке, вполнакала тлели лампочки. Солдаты вяло копошились застилая кровати. Кто-то спал сидя на табурете упершись лбом в еле теплые батареи. На табурете это ничего, спать сидя не возбраняется. Зайдя в полутемные уголки со сладко спавшими на кроватях «дедушками» ротный немножко размялся, и что б не создавать излишне нервозной обстановки, ушел в канцелярию. В уютном кресле дремалось сладко, монотонный шум за дверями убаюкивал. Голова опускалась ниже, ниже.. В дверь почтительно грохнули. – Да? – тут же вскинулся капитан приняв бодрствующий вид. – Разрешите? – в дверь просунулась голова с бегающими глазами. Сержант Федоров. Гуськом вошли остальные дежурные по ротам. Самый главный среди них сегодня его дежурный, был бы ответственным офицер другой роты,  тот сержант был бы в авторитете. – Никто за ночь не сбежал? – брюзгливо осведомился у дежурных. – Никак нет. Товарищ капитан, рота на завтрак построена! – бодро доложил Федоров. – Ведите. Дежурный шестой, на месте. – Дождавшись когда за остальными закроется дверь требовательно поднял глаза – Ну, что у вас там случилось, выкладывай? – Сержант затеребил висевший на поясе штык-нож – Лейтенант Викторов .. ну значит, ну Мамедову, приказал порядок в коридоре навести. Он это, после отбоя значит, никак спать не ложился, значит..
– А он отказался ? – предположил Трофимов.
– Ага. Ну вот, значит, они поругались..
– К Мамедову земляки подтянулись, стали орать.. – нетерпеливо перебил сержанта капитан – Ты мне с этого момента рассказывай.
– Так вы все знаете?
– Сержант, не зли меня своим интеллектом. Я это десять лет назад проходил, давай, рассказывай что было дальше!
– Вызвали солдат из спецназа..
– Что!? Кто распорядился?
– Наш ответственный.
– Почему за мной не зашли? Я же в кладовой, на вашем этаже был!
– Мы думали вы слышали, просто выходить значит, не захотели..  – Что правда, то правда, выходить Трофимов не хотел. Подумаешь, деды разорались.. Но это были кавказцы.

                * * *

В конвойных частях кавказских призывников кассировали по подразделениям, где они, лишенные стадного инстинкта превращались в  безропотных солдат первогодков без звука мывших и убиравших казармы наравне со всеми. Где-то не обошлось без стычек. В одной из дальневосточных частей кавказцы забаррикадировались в казарме, и её пришлось брать штурмом, связывая и ложа лицом на плац взбунтовавшихся «солдат».  Надо ли говорить, что потом они все дезертировали? Этой части крупно не везло. Полк был оперативный, и отдельных подразделений со всевластными командирами, не было. Сбившись в волчью стаю, кавказцы быстро установили свои порядки. Среди солдат резко возросло дезертирство. Более многочисленная, но инертная масса русских солдат терпела все, терпело и командование, избрав поистине соломоново решение. Создав какие-то смешные курсы, самым отъявленным и неуправляемым хулиганам присвоили сержантские звания, признав таким образом их право помыкать остальными. Какая-то часть «младших командиров» просто бездельничала, приятно проводя время между пьянками и самоволками. Какая-то, в самом деле оказалась прекрасными надсмотрщиками, безжалостными и жестокими. Большинство кавказцев демобилизовалось, осталась с десяток живших старыми представлениями. Пройдя неплохую школу и прекрасно зная их нравы, капитан умело давил их по одиночке и те старались с ним не пересекаться. Так что он мог уладить дело по мировой. Если бы подошли.  Но он то думал,  деды развыступались..  Нормальной дедовщины не надо боятся. Подмена понятий произошла все в тех же шестидесятых, с приходом к власти будущего, пятижды Героя. Лицемерие   и ханжество окончательно захватило высшие эшелоны власти. Стоит только вспомнить, чего тогда «не было». Ох, много чего.. А раз это не признано официально, то и бороться в сущности было не с чем, и наказывать никого не надо. Ведь нельзя наказывать за то, чего нет?
Наконец, какой-то умник нашел нужное звучание происходящего, позволяющее замаскировать смысл – дедовщина. Ух, как этим понятием было удобно прикрывать межнациональные конфликты, прямо таки выпирающие в частях! Более менее сообразительный оппонент возразит – а почему этого не было раньше, в пятидесятые годы? Ведь раньше разница между культурами была гораздо большей? Значит, и тогда уже скрывали?  Да нет же, хрущевская «оттепель» не коснулась самого мощного рычага государственной машины. Механизм подавления заразы разложения был силен как никогда, и загреметь под трибунал просто за неповиновение, чего уж там говорить про малейшее проявление национализма, было проще простого. Тогда ведь к этому отношение было несколько иное, за проявленную бдительность даже награды получали. Да и люди несколько иные были, командный состав состоял из людей прошедших войну и прекрасно знавшим цену словам и упущениям. Люди неудобные и негибкие. Может поэтому, фронтовиков вышибали в самую первую очередь? Как неперспективных в своей отсталости?  С блеском окончившие высшие учебные заведения, не нюхавшие пороху мирные офицеры презрительно кривились  – Как я могу подчинятся какому-то подполковнику, у которого два-три класса образования? – Что правда, то правда. Корявый подполковник, занимавший должность комполка или комбата не обладал кладезю теоретической мудрости, и был всего лишь закоснелый практик.  В то время,  когда враг не жалея себя рвался по перемешанным с землей и разбитым оружием, трупам, командовать было некому. Фронтовики сильно отличались от лощеных выпускников академий вызубривших на зубок все тактико-технические данные своей и чужой техники, четкие пункты следовавшие за словом – ПРИКАЗЫВАЮ..  Время брало своё.  Но были и особенные части, и даже рода войск, где национальному составу придавали правильное значение. Погранвойска, ВДВ, подводный флот. Диких и неуправляемых там и в помине не было, а случайно проскочивший через фильтры, удивительно быстро проходил эволюционный путь от обезьяны до нормального человека. Все, кто служил среди близких по духу, развитию и культуре  людей, вспоминают службу как школу жизни и мужества, как бы пафосно эти слова не звучали. Издеваться над сослуживцем там просто в голову никому не могло прийти. Это выдумки начинающих режиссеров и писак, не способных сделать себе имя иначе.  .. – а теперь друзья, вспомним чему нас учили в Советской Армии.. .. учили в Армии.. – грозным эхом звучали издевательские слова в декабрьском Грозном девяносто четвертого. Война с чеченцами продолжается. Но в Российскую Армию все равно продолжают призывать и обучать чеченцев, делая скидки на их хамское поведение. Мол, дикари.. Когда-то это была государственная политика. Инородцев пропускали через калиброванную и отлаженную армейскую систему. Но система ослабла, и вместо нужных навыков, подкрепленных незыблемой тяжестью законов, прошедшие армию укреплялись во вседозволенности и презрении к русским, узнавали слабые места и болевые точки системы. Вооруженные Силы превратились в грязный отстойник.

                * * *

 После скудного но калорийного завтрака, батальон разошелся по комнатам «психологической разгрузки». На получасовой отрезок времени возлагалось проведение воспитательной работы. Этой официально звучащей белиберде, требуется небольшое пояснение. В любой казарме ВС СССР, кроме других функциональных помещений, в обязательном порядке имелась Ленинская комната оборудованная полным комплектом фотографий Президиума ЦК КПСС, историей части, выписками из Уставов, и обязательным телевизором для просмотра программы «Время». Для прослушивания радиопередач имелся приемник. Там же, имелись подшивки центральных и ведомственных газет. Парты, стулья для проведения занятий по политической подготовке, воспитательных лекций. Чистенькое и аккуратное помещение, которому всегда уделялось очень пристальное внимание. В свободное время солдаты могли смотреть телевизор, слушать радио и читать свежие газеты. Писать домой письма поощрялось. С устранением КПСС сначала исчезли фотографии, телевизоры и газеты. Затем, идиотское название получила комната. Может поэтому ломалась и исчезала аппаратура, а потом та же участь постигла мебель? Основной темой воспитательной работы стали лекции о вреде  курения, алкоголизма, наркомании и СПИДа. Государственная подготовка, заняв место политической, избрала тему истории возникновения государства Российского. Муть, от которой всех тошнило.. Толком истории России, как правило, никто из офицеров не знал, а то что знали, не могли внятно изложить.
Загнанные в комнаты солдаты уныло пялились в экраны. Где телевизоров не было, спали, уткнувшись в ветхие столы скрепленные для крепости гвоздями. Кому не хватило места на стульях, сидели на полу прислонившись к теплым батареям. Темные стены с лохмами обоев и плесни, планшеты с молодцеватыми солдатами старого режима. Все это покрыто густой, въевшейся пылью. Тусклый свет единственной трубки дневного освещения работал на пределе с оглушительным треском и гудением. Промозглая сырость. От заросших толстым слоем льда окон, забитых для теплоты полиэтиленовой пленкой, тянуло холодом и гнилым деревом. От собранных  в кучу людей пахло плохо простиранным  обмундированием. Обойдя все помещение и убедившись что никто не сбежал, Трофимов с хрустом зевнул – да пропади оно все про-опадо-ом.. Скорее бы в командировку, что ли.. За окнами брезжил морозный рассвет. – Батальон, смиррна! – рявкнул этажом ниже дневальный. Капитан устремился вниз, на доклад. Громко разговаривая входили другие офицеры, прапорщики, женщины. Свеженькие, веселые, с еще не испорченным настроением.  Румяный с мороза Горелов снял бушлат, не спеша повесил на плечики и спрятал одежку в шкаф. – Как Викторов лопухнулся? – Уже доложили, понял капитан. – Сдуру, командир. Самое интересное, мне ничего не сказал, а я думал сам справится. Мало ли чего там орали, я же не знал что он с дагами схлестнулся.
– Он что, пьяный был? – Трофимов пожал плечами – При мне не пил, а вечером я не проверял, сам закрутился.
– Давай его сюда. – Виновато сутулясь вошел сорокалетний сухощавый мужчина с ранними залысинами и дрожащими руками. Запах перегара заполнил кабинет. – От зараза, когда только успел.. – горестно подумал капитан глядя на засаленный камуфляж, длинные, сосульками волосы закрывавшие воротничок кителя. – Ты где звание получил? – нарушил гнетущую паузу комбат.
– От военкомата, трехмесячные курсы..
– Ты что, университет что ли закончил, что за три месяца на офицера выучился?
– Университет? А.. нет. Я кожевенный техникум двадцать лет назад кончил. – Офицеры переглянулись. –  Ты на кой черт служить пошел?
– Зимой все равно делать нечего. Летом-то шабашка.. А зимой деньги нужны, вот и устроился.
– Так. – Комбат с силой сжал и разжал кулаки – Оставим пока этот вопрос. Расскажи лучше, как ты тут дежурил? Чем занимался?
– Я им скомандовал, а они не послушались. Угрожать стали.. – угрюмо уставившись в угол забубнил лейтенант.
– А почему к капитану Трофимову не обратился, спецназ вызвал? Ты же пьяный был! Дежурный по части, капитан Ибрагимов, тоже дагестанец. Скажи, ну зачем надо было орать про черножопых ублюдков? Он, знаешь что он командиру части накатал? Ты вообще понимаешь что делаешь? Иди отсюда, что б глаза мои тебя не видели! Объяснительную написать не забудь. – Комбат успокаивался не сразу – Опять кадровик за деньги всякую шантрапу принимает.. Он принимает, а я отдувайся! – Трофимов сочувственно молчал. Тут комбат был просто бессилен. Уволить Викторова, если он сам не захочет, не сможет никто. Только Москва. А так.. жди когда контракт закончится, или несчастный случай в командировке не произойдет. Викторова в командировку? Трофимов чуть не засмеялся. Но и здесь этого чудака оставлять никакого резона нет. – Да, как насчет командировки, командир?
 – Вот, как раз хотел сказать, сегодня остальным доведу. Через неделю борт, смена. От твоей роты нужно десять человек на смену дембелям. Так что давай, думай.