Песнь волка

XXXLIV.

Волк выл долго и тоскливо над могилами павших товарищей. Истончившийся месяц висел над ним, словно серп Жнеца. Мраморные копья, перечёркнутые мраморными дугами, равнодушно смотрели на Небо. Волчий вой мог бы достать и мёртвого, но мёртвые не спешили на рандеву.
Тогда Серебристый затянул победную песню и услышал голос.
-Что делают живые среди мёртвых?
-Я очень похож на живого? Ты не справедлив ко мне, Канак! Между прочим, я погиб на несколько минут раньше.
-Маника, что ли, принесла нелёгкая?
-Ты удивительно догадлив, барон! Только, сдаётся мне, будучи живым, ты рассуждал расторопнее!
-Кто бы говорил! Не по твоей ли воле я здесь?
-Не по моей, Канак, не по моей! А по чьей, догадываешься?
-Ну, конечно, вали всё на Ражего! С него станется!
-И не надейся, что Ражего не подставили, как и нас с тобой! Это он думал, что сделал свой выбор. Но выбор был не его.
-Не его? Ну, конечно, не его. Уж не твой ли, князь?
-Ты сколько раз присутствовал на похоронах Тана?
-А что, короля хоронили дважды?
-Даже не трижды, Канак!
-Послушай, Маник, к чему ты клонишь?
-К рати, любезный барон! Дело, которое мы должны были довести до конца, за нас теперь делают другие! Ражий, кстати, убит этим другим вместе с наследником престола.
-И кто же этот другой?
-Тебе не придётся рыться в аналлах своей памяти. Имени Гейка в ней нет! Зато под слоем пыли запросто отыщешь другое: «Шикль!».
-Внук, стало быть, нашёлся?
-Он никуда и не пропадал! Я устал препираться, барон. Посмотри, мы не одни уже!
Любопытные лица забыли даже про свои призрачные тела. Они снова готовы были служить покойному князю Маннику верой и правдой, простив ему его невольную вину.