Ассоциации

- Пап! А ты меня любишь? – Мария Алексанна спрятавшимся сбоку зайцем трётся носом о моё плечо.
Иногда воскресными вечерами мы вот так вот сидим рядом-рядом и ведём неспешные серьёзные вечерне-выходные разговоры про жизнь, про нас и вообще.
- Конечно, люблю, зайчик! - ласково треплю я пшеничные, пахнущие летом волосы Марии Алексанны.
Лёгкая тень детской задумчивости легла на загорелую мордашку.
- …Если я зайчик – то ты тогда кто?
- Я-то? – усмехаюсь в ответ дочери я, - Медведь!
- А мама? –глаза у барышни загораются - игра ей нравится.
- Мама – лань. Пугливая и быстроногая.
Ответ Марию Алексанну устраивает; скрестив по-турецки ноги и руки, она усаживается напротив меня поудобнее и, склонив голову набок, смотрит на меня озорными голубыми глазами.
- А если бы мы были деревьями? Тогда ты бы был…
- …дубом! – улыбаюсь я.
- А я бы была берёзой! – раскидисто всплескивает руками Мария Алексанна, - Я ведь, вроде как, светлая?
- Нет, берёзой была бы у нас мама – она тоже, вроде как, светлая! – киваю я в сторону кухни, - А ты бы была вишней! Знаешь, как она по весне цветёт? Вся белая-белая становится! Белее берёзы!
Задумчиво прищурив один глаз, дочь какое-то время прикидывает, камильфо ль ей быть вишней этим вечером. Предположив, что подвоха тут быть не должно, и вишня гораздо предпочтительней берёз и прочих жителей смешанного леса средней полосы России, она продолжает увлекательную игру.
- А теперь давай как будто бы мы… рыбы! – расплывается в щербатой улыбке на минус два молочных зуба Мария Алексанна.
О, это уже сложнее – я и рыб-то толком никаких не знаю. Ну разве что…
- Я бы, наверное, был бы тогда осьминогом – осьминоги всегда лежат на диване, пускают пузыри и хватают щупальцами своих проплывающих мимо детей!
Дочь довольно хихикает и, покосившись, на всякий случай отодвигается подальше от папиных щупалец.
- …А ты бы была рыбой-клоуном! – продолжаю я.
- Как Немо? – востороженно расправляет плечи девчонка.
- Да, как Немо! Пряталась бы в красивых кораллах и быстро-быстро плавала бы повсюду.
- А мама?
- Мама? – задумчиво чешу я щупальцем небритый подбородок, - Мама определённо была бы муреной!
Настороженно посмотрев на меня испуганными рыбьими глазами, Мария Алексанна, как я и предполагал, проворно соскакивает с дивана и звонко шлёпает босыми плавниками на кухню. В некоторых вопросах папе доверия быть не может – есть только один человек на свете, который скажет правду.
- Ма-а-а-ам! Папа сказал, что он - осьминог, я – рыба-клоун… а кто такая «мурена»?
Спустя мгновение в проёме появляется две пары глаз – торжествующие глаза дочери и вопросительно-укоризненные глаза жены. Шутка удалась – вечер не прошёл зря.
- Так! – запрыгивает обратно на диван поборница справедливости, - А теперь давай то же самое с водоёмами! Я бы была…
- …Родничком!
- Ты бы был… - продолжает загибать пальчики дочь.
- …Океаном!
- …А мама?
- А мама была бы рекой Волгой! – смеюсь в голос я, - Широкая, грязненькая, но гордая!
Вопросительного и укоризненного в глазах жены в проёме двери становится значительно больше, Мария Алексанна, сжав губы, без никчёмных раздумий тыкает меня кулачком в живот, я хохочу. Иногда воскресными вечерами мы вот так вот сидим рядом-рядом и ведём неспешные серьёзные вечерне-выходные разговоры про жизнь, про нас и вообще.