Артур и Ровена Роланд - Основа основ

       
       Артур и Ровена Роланд.



       Светлой памяти отца посвящается.
       
       

       Основа основ


Количество миров подсчету неподвластно.
Земля стоит особняком.
За грань границ ее шагать опасно.
Другие правила. Другой закон….

…Однако, дева есть, что там и тут гуляет.
И глаз не отводя, она под темный капюшон спокойно зрит
И мрачный блеск косы храбрячку не пугает
И белый саван для нее не шит….

…Любовь сотрет любые расстоянья,
И мир подлунный с миром духов совместит.
И жизнь вернет. И к небесам поднимет.
И крылья дав, незримо рядом запарит.
(Роланд Триумфатор «Любовь»).




       Три четверти века до наших дней.


       Часть 1.


Истоком жизни,
Основой всех основ,
Опорным стержнем, и венцом всех побуждений
Являлась и являться будет
ЛЮБОВЬ!
Вот истина,
Опровергать которую, не станет даже СМЕРТЬ.

       (Роланд Триумфатор).



       1

- Доб­рое ут­ро, Олень­ка. – Негромко и коротко постучав в слегка приоткрытую дверь, произнесла Анна Родионовна, неспешно входя в комнату дочери. – Как са­мо­чув­ст­вие?
Стоявшая в пол оборота к ней и что-то чи­тав­шая у рас­пах­ну­то­го на­стежь ок­на де­вуш­ка, вздрог­ну­ла от неожиданности и бы­ст­ро по­вер­ну­ла к вошедшей жен­щи­не свое зар­дев­шее­ся алой крас­кой ли­цо. По­гло­щен­ная чте­ни­ем, она прак­ти­че­ски не слы­ша­ла, а вер­нее про­сто не об­ра­ти­ла вни­ма­ния на сде­лан­ный ею стук и ее яв­ная рас­те­рян­ность и крайнее смущение, тут же сообщили матери то, что у за­стиг­ну­той врас­плох дочери, по всей видимости, есть от нее какая-то тайна, которую она усилено скры­ва­ет. Догадку подтверждало и то, что ин­стинк­тив­но опус­тив ру­ки вниз, Оля не­про­из­воль­но уб­ра­ла их себе за спи­ну, тем са­мым, как бы пря­ча за ней не­сколь­ко стан­дарт­ных лис­тов кан­це­ляр­ской бу­ма­ги, убо­ри­сто ис­пи­сан­ных, круп­ным, но дос­та­точ­но ров­ным и кра­си­вым по­чер­ком.
- До­б­рый день, ма­мень­ка! – От при­сталь­но­го взгля­да, уст­рем­лен­ных на дочь глаз жен­щи­ны, не ус­кольз­ну­л и некий страх, од­но­вре­мен­но с этим кос­нув­ший­ся ее ли­ца. – …Спа­си­бо. У ме­ня все хо­ро­шо.
«Интересно. – Подумала Анна Родионовна, внимательно вглядываясь в растерявшееся лицо девушки. – Вот, что? Ну, что та­ко­го мог­ло про­изой­ти с нею со вче­раш­не­го ве­че­ра? …Письмо. Только чье-то письмо. Не иначе…».
- А у Вас? – Стараясь взять себя в руки, тихо спросила меж тем дочь. – Вот Вы, маменька, …да­ве­ча же, …ве­че­ром вче­рась, …вро­де как не­важ­но се­бя чув­ст­во­ва­ли.
«Ну, да, бы­ло. – Резко пронеслось в голове Анны Родионовны. – Миг­рень, окаянная. Что по­де­лать. Воз­раст».
- …А я вста­ла, глянь. А Вас уж и нет.
- Миг­рень, Олень­ка. Да за­бо­ты раз­ные. – Кив­ну­ла го­ло­вой Ан­на Ро­дио­нов­на, не­спеш­но про­хо­дя вглубь ком­на­ты. – Но, Сла­ва Бо­гу, все обош­лось. Я бы да­же ска­за­ла, что все про­сто за­ме­ча­тель­но обошлось, да сло­жи­лось. – Она сознательно ос­та­но­ви­лась у не­боль­шо­го бю­ро до­че­ри. – Ви­ди­мо день се­го­дня удач­ный. – «Да, нет. – Внимательно оглядывая его, подумала женщина. – Са­ма-то точно еще ни­че­го не пи­са­ла». – Я в жил­кон­то­ру по де­лам хо­ди­ла. – Об­ло­ко­тив­шись ру­кой о столешницу, Ан­на Ро­дио­нов­на медленно по­вер­ну­лась к до­че­ри. – На­ро­дец там, ко­неч­но, еще тот. Ду­маю, что не врут. При ца­ре-то батюшке, дей­ст­ви­тель­но, как и го­во­рят, явно на по­ло­ви­ну из них в жан­дар­ме­рии де­ла за­ве­де­ны бы­ли. Вот только кажется мне, что дела те не политические, как они сейчас это представить хотят, а уго­лов­ные были. Пра­в, тысячу раз прав был незабвенный рейхсканцлер Отто фон Бис­марк ко­гда утверждал о том, что ре­во­лю­цию де при­ду­мы­ва­ют ге­нии, де­ла­ют ее фа­на­ты, а поль­зу­ют­ся пло­да­ми разные про­хо­дим­цы. Ни­че­го не мо­гу ска­зать о пер­вых двух. Возможно, что и так. А вот с треть­им-то, на все сто со­глас­на. Ку­да ни глянь, в России нынешней, вез­де у ру­ля од­ни про­хо­дим­цы. Вче­рась, мож­но ска­зать, в об­нос­ках хо­ди­ли, да двух слов тол­ком, без мата, между собой свя­зать не мог­ли, а ны­не…. Что вы – ГОС­ПО­ДА! Умы­лись. В ко­жу оде­лись. Лоб на­мор­щи­ли. Важные, что гуси на выгоне. А что могут-то, если приглядеться? Сыплют направо и налево несколькими, растиражированными их же холуйской прессой воззваниями. Причем кое-как вы­ученными. Да и мысль одна и та же. Ждите. …Ждите и наступит когда-нибудь СВЕТЛОЕ БУДУЩЕЕ. И все. …Аааа… – В сердцах мах­ну­ла рукой Анна Родионовна. – Бог им су­дия. Лад­но, хоть во­прос ре­ши­ли и то впе­ред.
Говоря все это, женщина не спускала при­сталь­ных глаз с дочери, от­ме­чая про се­бя то, что та все никак не может побороть в себе крайнюю взвол­но­ван­ность, что само по себе бы­ло очень и очень стран­но. Однако, зрело рассуждающая мать решила не форсировать события, сразу приставая к дочери с вопросами. Тем более, что ясно понимала, что, скорее всего, ответ на этот интересующий ее вопрос находится за спиной Оленьки. Решив сменить тему, Анна Родионовна изменила и голос, делая его мягким, родным и бархатистым.
- …Да-а-а-а, …а де­нек-то се­го­дня, дей­ст­ви­тель­но, про­сто чу­до. – Проворковала она, вдыхая полной грудью идущий с улицы запах. – …До­ж­да­лись. Кон­чи­лось не­на­стье, наконец-то. Натуральная вес­на, причем во всей сво­ей кра­се. Лю­бо до­ро­го посмотреть. …Вот, знаешь, шла сей­час. Те­п­ло. Сол­ныш­ко лучиками иг­ра­ет. Птич­ки по­ют. И за­пах! …У-у-у. Сирень по всему городу. Ну, прям, как у тебя здесь, сейчас. Вот ду­ша прямо из те­ла ввысь про­сит­ся.
Ста­рый раз­рос­ший­ся вширь мо­ло­ды­ми по­бе­га­ми куст си­ре­ни, не­из­вест­но кем и ко­гда вы­са­жен­ный у са­мо­го их подъезда, на­хо­дил­ся под ок­ном комнаты, в которой они находились. Усы­пан­ный сни­зу довер­ху боль­ши­ми фио­ле­то­вы­ми гроз­дь­я­ми цве­тов, он не толь­ко ра­до­вал глаз любому смотревшему на него, но и да­рил во­ис­ти­ну стой­кий, слад­ко­ва­то-терп­кий, и ни с чем не срав­ни­мый аро­мат, ко­то­рый отчаянно но­сил по ок­ру­ге те­п­лый ша­лов­ли­вый ве­те­рок. Без спроса врываясь, вре­мя от вре­ме­ни в эту не­боль­шую ком­на­ту, именно он на­пол­нял ее бу­до­ра­жа­щей кровь све­же­стью, а его лег­кие по­ры­вы, еще и, походя, ше­ве­ли­ли тем­но-каш­та­но­вые во­ло­сы Оль­ги, при­под­ни­мая, пе­ре­би­рая, а за­тем мяг­ко воз­вра­щая их на свое ме­сто.
Де­вуш­ка кив­ну­ла го­ло­вой и ма­ши­наль­но по­смот­ре­ла в ок­но на ви­ди­мую ей вер­хуш­ку кро­ны, по­сле че­го, как бы заодно, оки­ну­ла бег­лым взгля­дом и все остальное, ви­ди­мое ей за окном про­стран­ст­во улицы.
Го­лу­бое, умы­тое не­дав­ни­ми до­ж­дя­ми не­бо, хо­тя и не бы­ло дос­та­точ­но чис­тым, на нем еще хва­та­ло раз­но­ка­ли­бер­ных об­ла­ков и не­боль­ших се­ро-го­лу­бых ту­чек, тем не ме­нее, бы­ло про­зрач­но и да­же гра­ци­оз­но. От­став­шее от ос­нов­но­го эше­ло­на при­кры­тие, спеш­но по­ки­нув­шей Мо­ск­ву к ве­че­ру вче­раш­не­го дня не­по­го­ды, бы­ст­ро дви­га­лось вслед за ним, из всех сил пы­та­ясь дог­нать то, к че­му еще мог­ло бы примк­нуть в слу­чае сво­его ус­пе­ха. Ос­па­ри­ваю­щий эту, на его взгляд, дос­та­точ­но фри­воль­ную мысль ве­тер, бу­шуя в вы­ши­не про­меж них, злоб­но рвал ос­лаб­лен­ные бе­гом те­ла, по ме­ре воз­мож­но­сти рас­тво­ряя не­сча­ст­ных в без­дон­но-ла­зур­ной гро­мад­но­сти не­бес­но­го океа­на.
Об­ра­щен­ное в бег­ст­во во­ин­ст­во, сви­реп­ст­во­вав­ше­го чуть ли не це­лую не­де­лю не­на­стья, уже не ока­зы­ва­ло су­ще­ст­вен­но­го влия­ния на ус­та­но­вив­шее­ся в го­ро­де те­п­ло. Из­ред­ка и не­на­дол­го пе­ре­кры­вая, ве­се­ло свер­каю­щее в вы­ши­не сол­ныш­ко, оно не­слось вдаль, вре­за­ясь друг в дру­га, тая и те­ряя бы­лую мощь. А не­на­дол­го спря­тав­шее­ся за оче­ред­ную туч­ку све­ти­ло, тут же пре­об­ра­жа­ло ее, ок­ра­ши­вая в со­вер­шен­но дру­гой, празд­нич­но-на­ряд­ный вид, от ко­то­ро­го ее бе­ле­со-по­рис­тые кра­еш­ки на­чи­на­ли све­тить­ся по­ис­ти­не до­б­рым, ра­дую­щим глаз, зо­ло­ти­стым от­бле­ском.
Иг­раю­щее в пряд­ки солн­це во­все и не ду­ма­ло о том, что­бы его по­те­ря­ли. Оно скры­ва­лось и сно­ва по­яв­ля­лось, а быв­ший под ним мир уже да­же и не за­ме­чал это­го. От­бра­сы­вае­мые во все сто­ро­ны стол­пы све­та, ро­ж­да­ли мно­го­чис­лен­ных, шу­ст­ро бе­гаю­щих то там, то сям зай­чи­ков, без­мя­теж­но ска­кав­ших, как по кры­шам и ок­нам до­мов, так и по гра­ци­оз­ным, озо­ло­чен­ным ку­по­лам церк­вей и хра­мов. Они пры­га­ли с них бу­к­валь­но во все сто­ро­ны и обя­за­тель­но но­ро­ви­ли по­пасть в гла­за слу­чай­но про­сле­див­ших за их прыж­ка­ми лю­дей, тут же не­на­дол­го сле­пя их сво­им ра­дуж­ным бле­ском.
При­ро­да тор­же­ст­во­ва­ла, в ко­то­рый раз до­ка­зы­вая то, что жизнь пре­крас­на, а свет, как и доб­ро, по­бе­дит в лю­бом слу­чае.

       2

- Оля – на­ру­шая ус­та­но­вив­шее­ся не­на­дол­го мол­ча­ние, вкрад­чи­во спро­си­ла дочь Ан­на Ро­дио­нов­на – Ли­за толь­ко что ска­за­ла мне, что при­хо­дил поч­таль­он. – Услышав последнее, девушка вновь зарделась и опустила глаза вниз. – А еще – женщина соз­на­тель­но вы­де­ли­ла по­след­нее сло­во и, опять же сознательно, сде­ла­ла не­боль­шую пау­зу вслед за ним – ..то, что ты по­лу­чи­ла от не­го ка­кое-то су­гу­бо лич­ное по­сла­ние. …Это прав­да?

Ольга вздрогнула и побелела, как полотно не зная, что ответить матери.

Ли­за – ху­день­кая жен­щи­на лет со­ро­ка, с ис­тин­но рус­ской ко­сой до поя­са, сред­не­го рос­та, все­гда стро­го и оп­рят­но оде­тая, бы­ла их гор­нич­ной еще со вре­мен цар­ско­го ре­жи­ма.
Сей­час, по про­ше­ст­вии столь­ких лет, уже бы, на­вер­но, ни­кто бы и не вспом­нил, по чьей про­тек­ции ее то­гда при­ня­ли, точ­но так же как и не на­шлось бы ни у ко­го из до­мо­чад­цев да­же ма­лей­ше­го по­во­да, усом­нить­ся в ее че­ст­но­сти и по­ря­доч­но­сти. Свершившаяся в стране ре­во­лю­ция ни­чуть не из­ме­ни­ла сложившиеся взгляды этой женщины. Да и, сказать по правде, Лиза и са­ма не хо­те­ла ме­нять давно ус­та­но­вив­ший­ся в ее жизни распорядок ве­щей. Именно поэтому, на за­дан­ный в лихую го­ди­ну пе­ре­ход­но­го вре­ме­ни Ан­то­ном Ев­гра­фо­ви­чем (хо­зяи­ном до­ма) во­прос, что она со­би­ра­ет­ся де­лать, Лиза пря­мо от­ве­ти­ла ему, что уже и не пред­став­ля­ет свою жизнь без их се­мей­ст­ва. Что у нее растут двое сы­но­вей, а рек­ру­ти­ро­ван­ный в го­ды Пер­вой Ми­ро­вой муж, бес­след­но сги­нул, пропав то ли еще тогда, то ли несколько позже, в гор­ни­ле на­чав­шей­ся вслед за ней меж­до­усо­би­цы. И что, еже ли «барин» не гонит ее, то ….
В общем, бы­ло со­вер­шен­но ес­те­ст­вен­но, что воз­ра­же­ний про­тив дан­но­го ни у ко­го не на­шлось. Ли­за про­дол­жи­ла ра­бо­ту. А сейчас, когда ее сыновья уже выросли и обзавелись своими семьями, и вовсе, находилась в их до­ме практически неотлучно, приходя с раннего утра и уходя к себе уже поздно вечером.
       Мож­но ска­зать, вынян­чив на сво­их ру­ках Олень­ку, жен­щи­на очень сильно сим­па­ти­зи­ро­ва­ла ей, а по­то­му, уви­дев на дос­тав­лен­ном кон­вер­те ла­ко­нич­ную над­пись «ЛИЧ­НО В РУ­КИ», тут же за­не­сла пись­мо Оле, че­му де­вуш­ка и бы­ла без­мер­но ра­да.

       3

- Из­ви­ни, Олень­ка, мо­жет это бу­дет край­не не­при­лич­но с мо­ей сто­ро­ны, но не мог­ла бы ты мне, как матери, ска­зать то, от ко­го оно? – Чуть бо­лее на­стой­чи­во до­ба­ви­ла Ан­на Ро­дио­нов­на. – Я, ко­неч­но, по­ни­маю. Ты уже взрос­лая де­вуш­ка и, конечно же, име­ешь пра­во на некоторые тай­ны. Но пой­ми и ме­ня. Я твоя мать и мне да­ле­ко не без­раз­лич­но то, как скла­ды­ва­ет­ся твоя жизнь. Я стар­ше и опыт­ней те­бя. И я бы очень не хо­те­ла то­го, что бы ты, пусть да­же и слу­чай­но, по­па­ла бы в ка­кую-ни­будь не­при­ят­ную ис­то­рию, сде­лав оп­ро­мет­чи­вый вы­бор или не до кон­ца про­ду­ман­ный шаг. Я уве­ре­на, что мой ис­крен­ний и дру­же­ский со­вет, мо­жет очень силь­но при­го­дить­ся те­бе. …Да и по­том – уже совсем мяг­ко при­плю­со­ва­ла к ска­зан­но­му женщина – я про­сто хо­чу быть в кур­се то­го, что с то­бой про­ис­хо­дит. – Анна Родионовна смотрела прямо в лицо, опустившей вниз глаза дочери. – …Это бы­ло де­ло­вое пись­мо? …Или оно, …от муж­чи­ны? – Олень­ка по­крас­не­ла, тут же с го­ло­вой вы­да­вая се­бя. – …Яс­но. Ну, что ж, я так и по­ду­ма­ла. …Я его знаю?
На некоторое время вопрос повис в воздухе. Задавшая его женщина молчала, ожидая ответа, а Оля…. Окончательно стушевавшаяся девушка не находила слов от охватившего ее крайнего волнения. Она явно не была готова к разговору.
- Я, ма­мень­ка…. Я… – Ско­рее про­шеп­та­ла, не­же­ли сказала, наконец, Ольга и ее бе­лое не знав­шее за­га­ра ли­чи­ко по­ро­зо­ве­ло от край­не­го сму­ще­ния. – …Да, ма­мень­ка. – На­брав­шись сме­ло­сти, про­ле­пе­та­ла она. – Вы, ко­неч­но же, знае­те это­го че­ло­ве­ка.
- Да-а-а? – Пря­мые бро­ви Ан­ны Ро­дио­нов­ны бы­ст­ро вздер­ну­лись вверх, од­на­ко она тут же обуз­да­ла се­бя и, как ни в чем не бы­ва­ло, по­смот­ре­ла на за­мер­шую у ок­на Оль­гу, еще ми­ну­ту на­зад с упое­ни­ем вды­хав­шую в се­бя пле­ни­тель­ное бла­го­уха­ние не­дав­но рас­пус­тив­шей­ся си­ре­ни. – …И кто же это? Ес­ли не сек­рет?
Олень­ка опустила глазки вниз, пристально разглядывая лежащий под ногами коврик, боясь поднять их на стоящую рядом мать. Это был че­ло­век, ко­то­ро­го она без­мер­но и дав­но лю­би­ла, но…. Это был, увы, человек да­ле­ко не из их кру­га. Де­вуш­ка и так, как мог­ла, дол­го скры­ва­ла от всех свое чув­ст­во к не­му, од­на­ко….
- Ты мо­жешь, и это, без сомнения, конечно, полное твое пра­во, не на­зы­вать мне его име­ни. – На­де­ясь как раз та­ки на об­рат­ное, вкрадчиво произнесла Ан­на Ро­дио­нов­на. – Я хо­ро­шо знаю те­бя и не ду­маю, что ты пой­дешь на пе­ре­пис­ку с явно дур­ным че­ло­ве­ком. Но…, не кажется ли тебе, что скры­вая от нас с па-па его имя, ты как бы ока­зы­ва­ешь нам этим некое не­до­ве­рие….
Нет, нет. Вре­мя при­шло. Она и сама уже знала, что не просто долж­на, а уже бы­ла и натурально обя­за­на оз­ву­чить требуемое от нее имя, че­го бы ей это ни стои­ло. Вот толь­ко ре­шить­ся на та­кое у девушки, однозначно, еще не хва­та­ло по­ка душевных сил.
- …Нет, нет. Пой­ми ме­ня пра­виль­но. Я не на­стаи­ваю.
Ан­на Ро­дио­нов­на не то­ро­пи­ла дочь, пол­но­стью по­ни­мая ее со­стоя­ние. В об­щем-то, она не при­да­ва­ла слу­чив­ше­му­ся слиш­ком уж боль­шо­го зна­че­ния, так как могла с уверенностью утверждать то, что дочь бы­ла практически по­сто­ян­но в по­ле ее зре­ния. И ни­че­го такого уж по­доз­ри­тель­но­го она за ней не за­ме­ча­ла. Хотя….
Вот это последнее пись­мо и странная реакция дочери, немного настораживали. Ну, вроде бы что такого: Обычный лист конторской бу­ма­ги, явно за­пе­чат­лев­ший на се­бе, в бу­к­вен­ном вы­ра­же­нии, чей-то слу­чай­но бро­шен­ный на ее дочь, и тут же за­ин­те­ре­со­вав­ший­ся ею, взгляд.

Однако, из дан­но­го фак­та, зре­лую жен­щи­ну за­ин­три­го­ва­ло толь­ко то, что это был кто-то из чис­ла тех, ко­го она зна­ла. Кто? Кто мог на­брать­ся та­кой от­кро­вен­ной на­гло­сти, что на­пи­сал ее до­че­ри, не по­ста­вив ее, то есть мать, в из­вест­ность о сво­ем на­ме­ре­нии?
Мыс­лен­но пе­ре­би­рая всех при­хо­див­ших к ним в дом лю­дей, она ни­как не мог­ла вы­брать из них тако­го, кто бы мог пой­ти на это. Дос­той­ные, ин­тел­ли­гент­ные, а глав­ное, знаю­щие честь лю­ди. К то­му же, на­сколь­ко ей опять же бы­ло до­под­лин­но из­вест­но, Оля со­всем не жа­ло­ва­ла ни­ко­го из них, а ста­ло быть, это все-та­ки дол­жен был быть кто-то еще, ко­го она, Ан­на Ро­дио­нов­на, по какой-то причине, но все-таки упус­ти­ла из сво­его ви­да.
«Дай-то только Бог, чтобы че­ло­век этот стоя­щим был – по­ду­ма­ла жен­щи­на, оки­ды­вая взо­ром за­меш­кав­шую­ся в не­ре­ши­тель­но­сти дочь. – И, главное, не из этих – НО­ВЫХ. Голодранец из гря­зи вы­бив­ший­ся, ну вот совсем бы не к стати был. Ведь, как говорится, сколь­ко вол­ка не кор­ми, но что от рождения в нем за­ло­же­но бы­ло, так до ста­рос­ти и ос­та­нет­ся. Еже­ли он бо­ся­ком рос и на ин­тел­ли­ген­цию из под­во­рот­ни с пре­зре­ни­ем смот­рел, то по­том его хоть в цар­ское одень и до ака­де­ми­ка до­учи, все рав­но хо­ро­шие ма­не­ры при­вить не уда­ст­ся. Эти­кет, мерзавец, как свои пять паль­цев знать бу­дет. Да вот только ли­чи­на его вол­чья, из-под ви­да аг­нец­ко­го, все рав­но про­бьет­ся. Со­весть, честь и по­ря­доч­ность с ро­ж­де­ни­ем по­лу­ча­ют. По­те­рять мож­но, об­рат­но най­ти нет».

       4

Меж тем, стоя­щая у самого ок­на Оль­га, отлично зная жесткий характер матери, ни­чуть не со­мне­ва­лась в том, что предстоящий у них раз­го­вор, а избежать его все равно не удастся, бу­дет, мяг­ко го­во­ря, не со­всем при­ятен для обо­их. Пусть да­же с уче­том то­го, что она сможет сказать ей да­ле­ко не все, что могла бы.
Да и как? Ну, как могла сказать дочь матери то, что на­пи­сав­ший ей че­ло­век, был для нее не простым знакомым, а фак­ти­че­ски являлся, по су­ще­ст­вую­щим ны­не, но про­ти­во­ре­ча­щим тем, что бы­ли до этого, за­ко­нам, ни кем иным, как МУЖЕМ.
О! Знал бы кто, как не хо­те­лось Ольге на­чи­нать разговор, который однозначно не сулил ей ничего хорошего. Как тяготила ее одна только мысль о нем. Как делалось ей от этого по-настоящему дурно, но….
Откладывать и переносить его уже не представлялось возможным. От­сут­ст­вую­щий по вполне уважительно причине бо­лее по­лу­то­ра лет Ро­ман Костров, а именно он и являлся ее мужем, при­бы­вал зав­тра днев­ным по­ез­дом, что­бы, как и бы­ло у них ус­лов­лен­но при рас­ста­ва­нии, све­сти во­еди­но но­вое со ста­рым и, как это и бы­ло за­ве­де­но с глу­би­ны ве­ков, по­сва­тать за себя девушку. Так что, сейчас, скры­вать и за­мал­чи­вать о его существовании, бы­ло уже, по край­ней ме­ре, не со­всем ра­зум­но. А мо­жет да­же и опас­но. Тем бо­лее, по­сле это­го, дос­тав­лен­но­го от­кры­тым спо­со­бом, пись­ма.
Имен­но по­это­му, Ольга, рас­те­ряв­шая­ся от не­ожи­дан­но­сти при­хо­да в ее жизнь та­ких су­ще­ст­вен­ных пе­ре­мен, была как следует не под­го­тов­лен­а еще к их ско­ростно­му раз­вер­ты­ва­нию, и не зна­ла, в об­щем-то, с че­го ей сле­ду­ет на­чать, а по­то­му мол­ча со­би­ра­лась с мыс­ля­ми, ро­бея да­же взгля­нуть на ка­жу­щее­ся су­ро­вым и хо­лод­ным, бес­чув­ст­вен­ное ли­цо ма­те­ри. Она еще с дет­ст­ва по­баи­ва­лась этих ка­рих, про­жи­гаю­щих на­сквозь глаз, пред­по­чи­тая лиш­ний раз не пересекать­ся с ни­ми сво­им взгля­дом.
Ни­как не на­хо­дя нуж­ных, тре­бую­щих­ся ей, как воздух, слов, Олень­ка вся­че­ски от­тя­ги­ва­ла ответ на неопределенное вре­мя, слов­но его не­спеш­ный ход, мог спа­сти девушку от вы­ну­ж­ден­ных объ­яс­не­ний. Ей так хо­те­лось скак­нуть вдруг впе­ред на бе­ше­ной ско­ро­сти и в один миг пе­ре­не­стись туда, где весь этот не­при­ят­ный для нее раз­го­вор бу­дет уже да­ле­ко по­за­ди. Чем бы он ни за­кон­чил­ся, ка­кое бы ре­ше­ние не при­ня­ла мать, как ху­до ей бы от этого не бы­ло, но….
Оля резонно считала, что го­раз­до луч­ше, зная конечный результат, просто вспо­ми­нать о некогда про­нес­шей­ся над го­ло­вой бу­ре, не­же­ли на­хо­дить­ся в са­мом ее эпи­цен­тре, ровным счетом не ведая о том, к чему приведет данное бедствие.

       5


- Лужу, …точу, …паяю….!
Громогласный крик, донесшийся с улицы, заставил Ольгу непроизвольно вздрогнуть и инстинктивно повернуться лицом к окну.
- Что там?
Оля рез­ко и не­сколь­ко за­по­зда­ло при­щу­ри­лась.
За­во­ро­же­но про­сле­див взгля­дом за фрон­том яр­кого, ра­дуж­но­ иг­раю­ще­го бликами све­та, мед­лен­но дви­жу­ще­го­ся к ней по со­сед­ней кры­ше, она не сразу среагировала и, от­ра­зив­ший­ся от нее сол­неч­ный зай­чик, слов­но бес­со­ве­ст­ный ша­лун и про­каз­ник, од­ним ма­хом со­рвал с блед­но­го ли­ца де­вуш­ки тем­ную мас­ку те­ни. Негодник в миг пре­да­тель­ски об­на­жил и без того заподозрившей неладное матери, край­нюю ро­бость и абсолютную рас­те­рян­ность до­че­ри.
Чув­ст­вуя это, еще бо­лее сту­ше­вав­шая­ся Олень­ка, пол­но­стью по­вер­ну­лась к ок­ну и облокотившись на подоконник, гля­ну­ла че­рез не­го вниз, давая себе время прий­ти в се­бя, а за­од­но и дей­ст­ви­тель­но по­смот­реть на то­го, чей гром­кий, но ма­ло по­нят­ный крик, спа­си­тель­но и как раз во­вре­мя до­нес­ся до них. Она бы­ла не­ска­зан­но ра­да тому, что он про­зву­чал имен­но в этот, а не в ка­кой-то дру­гой мо­мент.
Ее ком­на­та на­хо­ди­лась на верх­нем, треть­ем эта­же ста­ро­го, стоя­ще­го на Ар­ба­те ка­мен­но­го до­ма, вы­хо­дя­ще­го на не­го ча­стью сво­их окон. В чис­ле их было и окно Оленьки.
Мет­рах в пя­ти­де­ся­ти от их подъ­ез­да, на про­ти­во­по­лож­ной сто­ро­не ули­цы, сто­ял тол­стый и уса­тый то­чиль­щик но­жей, по­ло­жа пра­вую ру­ку на ог­ром­ный аб­ра­зив­ный круг. Рядом стоял железный, наполненный деревом чан. Важ­но раз­ма­хи­вая зажатым во вто­рой ру­ке паяльником, он с ка­кой-то тор­же­ст­вен­но­стью при­зы­вал про­жи­ваю­щих в ок­ру­ге жиль­цов не­сти ему за­ту­пив­шие­ся ножи, а также прохудившиеся пред­ме­ты до­маш­ней ут­ва­ри.
От­ку­да-то из­да­ле­ка до­нес­ся же­лез­ный пе­ре­стук ко­лес, дви­жу­ще­го­ся по сты­кам трам­вая и, прак­ти­че­ски тут же, его же ме­ло­дич­ный пе­ре­звон, ви­ди­мо сиг­на­ли­зи­рую­щий ка­ко­му-то за­зе­вав­ше­му­ся пе­ше­хо­ду о сво­ем при­бли­же­нии. Стук стих, а сквозь бес­пре­стан­но-ве­се­лое чи­ри­ка­нье, ра­дую­щих­ся все­об­ще­му про­бу­ж­де­нию птиц, пе­ре­кры­вая их хри­п­лым ба­ри­то­ном, взо­рвал­ся оче­ред­ной крик явившегося мужчины.
- …А вот! …То­чу но­жи, пилы, то­по­ры! …От­чи­щу и запаяю лю­бой чан, ско­во­ро­ду или ка­ст­рю­лю! …Не­до­ро­го и бы­ст­ро! …А вот!...

Оля не то­ро­пи­лась по­во­ра­чи­вать­ся назад к ма­те­ри. Пользуясь моментом, она неторопливо осмотрела важ­но-де­ло­вое ли­цо мас­те­ра, выслу­шала вновь за­гро­хо­тав­ший вда­ле­ке от­стук же­лез­ной ко­лес­ни­цы, уже мед­лен­но уда­ляю­щей­ся ку­да-то вдаль, и вновь прослушала, за­глу­шаю­щие все вы­кри­ки специалиста, к которому, сра­зу с двух сто­рон, уже по­до­шли не­сколь­ко жен­щин. Он за­тих, и под­бо­че­нясь, за­го­во­рил с ни­ми, от­да­вая ус­та­но­вив­шую­ся вслед за этим ти­ши­ну, на от­куп ще­бе­чу­щим без умол­ка пти­цам.
- Кто там, Оль? …Точильщик?
Оль­га не­хо­тя по­вер­ну­лась, изо всех сил пы­та­ясь скрыть, всю ту пе­ст­рую гам­му про­ти­во­ре­чи­во на­хлы­нув­ших и никак не желавших покидать ее ли­цо чувств.
- Да, маменька. – Кивнула она, как бы оп­рав­ды­ва­ясь. – Точильщик.
- Ага. – Так же кив­ну­ла го­ло­вой Ан­на Ро­дио­нов­на. – Понятно. …Ну, ни­че­го, Ли­за луч­ше на­ше­го зна­ет, ну­жен он нам или нет. – Она вновь попыталась вернуть разговор в нужное ей русло. – …Ты что-то хо­те­ла мне ска­зать?
Взвол­но­ван­ное ли­цо побледневшей дочери от­ра­жа­ло на се­бе наверно все су­ще­ст­вую­щие в ми­ре эмо­ции че­ло­ве­ка. В нем был страх и, при­та­ив­шая­ся где-то далеко за ним решительность. Неж­ность и боль. Ра­дость и грусть. На­де­ж­да и от­чая­ние. А по­верх все­го это­го – без­мер­ное ожи­да­ние че­го-то воз­вы­шен­но пре­крас­но­го, на ко­то­рое на­ло­жи­ло свой тем­ный от­пе­ча­ток гро­мад­ное смя­те­ние. Все это и по­ро­ди­ло в не­за­ка­лен­ной еще де­вичь­ей ду­ше не­во­об­ра­зи­мую сму­ту и край­нее бес­по­кой­ст­во. Она усиленно боялась аб­со­лют­ной не­из­вест­нос­ти гря­ду­ще­го.

       6

Оль­га не мог­ла точ­но ска­зать се­бе, как от­реа­ги­ру­ет ее ма­туш­ка на то, что дол­гое вре­мя ос­та­ва­лось для нее, да, в об­щем, и прак­ти­че­ски для всех ос­таль­ных ее зна­ко­мых в тай­не. Она пе­ре­шаг­ну­ла чер­ту, о ко­то­рой зна­ли толь­ко из­бран­ные, и хо­тя де­ла­ла этот свой вы­бор со­вер­ше­но соз­на­тель­но, у нее все же был ре­зон опа­сать­ся того, что ее шаг поймут здесь пра­виль­но, и что самое глав­ное – при­мут его.
Дол­ги­ми зим­ни­ми ве­че­ра­ми, за­крыв­шись в сво­ей ком­на­те, пла­ча в по­душ­ку и му­чая се­бя ожи­да­ни­ем че­го-то страш­но­го, Олень­ка час­то ду­ма­ла о том, что уже сде­ла­ла, и что из­ме­нить и повернуть вспять, бы­ло ни­ко­им об­ра­зом нель­зя. Да, в об­щем-то, ей этого никогда и не хо­те­лось.
«“A TOUT PRIX” – лю­бой це­ной, во что бы то ни ста­ло. – Всякий раз отвечала она на возникающие у нее в голове, время от времени сомнения, относительно их поступка. – Пусть гря­нет гром и по­топ при­дет еще при жиз­ни – я все рав­но не хо­чу ме­нять то­го, что уже про­изош­ло. – Не­сколь­ко ви­до­из­ме­нив из­вест­ную фра­зу мар­ки­зы Пом­па­дур, го­во­ри­ла се­бе де­вуш­ка в ми­ну­ты наи­выс­ше­го от­чая­ния. – Сча­ст­ли­вы, лишь об­ла­даю­щие. …HIER STEHE ICH! ICH KANN NICHT ANDERS. GOTT HELFE MIR! AMEN».
Один на один с собой, ее ре­ши­мость на это бы­ла крайне вы­со­ка, не смот­ря на то, что она даже не мог­ла пред­ста­вить се­бе в полной мере то, как будет объ­я­влять родным о совершенном ею по­ступ­ке. Точно также она не знала и того, как будет вес­ти се­бя потом, по­сле то­го, как все-таки озвучит данное, смут­но по­доз­ре­вая, что, от­крыв­шись, не­ми­нуе­мо на­вле­чет на се­бя всеобщий гнев и проклятие.
Она точно знала, что ее не поймут и осудят, но….

О, мо­ло­дость, мо­ло­дость. Где-то в глу­би­не ду­ши, Оля все же свя­то надеялась на то, что произойдет какое-нибудь чудо. Мать смилуется. Поймет и простит. Все обой­дет­ся и пе­ре­ме­лет­ся, полностью оправдывая народную присказку о том, что все, что не де­ла­ет­ся, де­ла­ет­ся толь­ко к луч­ше­му.

Имен­но по­это­му, сей­час, ко­неч­ной вер­ши­ной всех тех чувств и эмо­ций, что бы­ли на ее пре­крас­ном ли­чи­ке, как сияю­щая обо­лоч­ка чис­то­го воз­ду­ха над тем­ной по­верх­но­стью Зем­ли, пе­ре­кры­ваю­щая со­бой все и вся, ви­та­ло над ним, од­но ог­ром­ное и по­ис­ти­не не­зем­ное чув­ст­во.
СЧА­СТЬЕ!
Да, да. Имен­но – «СЧА­СТЬЕ». Что бы там ни бы­ло, но семь его букв бы­ли бу­к­валь­но про­пи­са­ны на ее че­ле, не­зем­ным зо­ло­ти­стым све­че­ни­ем.
Оно бы­ло ог­ром­но – как мо­ре. Бес­край­не – как не­бо. Чис­то – как род­ни­ко­вая во­да, вы­рвав­шая­ся из са­мых глу­бин­ных недр ма­туш­ки Зем­ли.
СЧА­СТЬЕ, ко­то­рое мо­жет толь­ко снить­ся.
СЧА­СТЬЕ, ко­то­рое воз­вы­ша­ет.
СЧА­СТЬЕ, ко­то­рое об­ла­го­ра­жи­ва­ет и пол­но­стью очи­ща­ет от мир­ских за­бот, при­под­ни­мая лю­бо­го над все­ми ос­таль­ны­ми, да­вая ему, Ан­гель­ские кры­лья для без­мя­теж­но­го по­ле­та над всем тем греш­ным, что, к со­жа­ле­нию, име­ет­ся у нас в из­быт­ке.
Это бы­ло СЧА­СТЬЕ бес­ко­неч­но влюб­лен­но­го в кого-то че­ло­ве­ка.
СЧАСТЬЕ человека, который знает, что его любят так же, как любит он.

       7

 – Ма­мень­ка. – На­ко­нец-то ре­шив­шись, ти­хо про­из­нес­ла Оль­га. – Про­сти­те ме­ня за то, что я дол­гое вре­мя скры­ва­ла от Вас то, что хо­чу те­перь ска­зать. – Она сделала небольшую паузу, собираясь с духом, и вытолкнула из себя то, что уже давно хотела озвучить. – …Я люб­лю. Я очень люб­лю од­но­го че­ло­ве­ка, маменька. …А он лю­бит ме­ня. – До­ба­ви­ла она и за­мол­ча­ла, зар­дев­шись от сме­ло­сти ска­зан­но­го.
Ан­на Ро­дио­нов­на удив­лен­но по­смот­ре­ла на дочь.
- Олень­ка, де­воч­ка моя, ну что та­кое ты го­во­ришь. – Про­из­нес­ла она, усиленно маскируя под ласковую улыбку, нахлынувшие уже на нее чувства. – Ну, как ты мо­жешь так ка­те­го­рич­но за­яв­лять о любви к ко­му-то, ко­го, ско­рее все­го, еще да­же и не зна­ешь-то тол­ком. Хо­тя, ко­неч­но, я мо­гу и оши­бать­ся. Ес­ли речь идет о ком-то, кто уже достаточно дав­но вхож в наш дом. – Глаза женщины пристально посмотрели на девушку. – …Од­на­ко. …Будь так до­б­ра, Олень­ка, …вна­ча­ле, …по­зволь мне уз­нать, о ком ты го­во­ришь. …Ты ска­за­ла, что я яко­бы знаю его. Но, поверь мне, я да­же во­об­ра­зить се­бе не мо­гу, ко­го конкретно из известных мне людей, ты удо­стои­ла такой чес­ти. Быть пред­ме­том твоего тай­но­го воз­ды­ха­ния. Ты ин­три­гу­ешь меня. – Анна Родионовна говорила, меж тем, сосредоточено думая, вновь и вновь усиленно перебирая всех тех, кого знала. – …Не заметить такого в то время, когда ты прак­ти­че­ски по­сто­ян­но находишься на мо­их гла­зах…. Я ни­ко­гда не за­ме­ча­ла за то­бой, …да и за дру­ги­ми, …да­же малейших на­ме­ков на что-то по­хо­жее. …Скажи, Оленька, ты точ­но уве­ре­на в том, что я знаю дан­но­го че­ло­ве­ка?
Не же­лая до вре­ме­ни да­вить на дочь сво­им ма­те­рин­ским ав­то­ри­те­том, де­вуш­ка взрос­лая и ей дей­ст­ви­тель­но уже по­ра бы­ло по­ду­мать о за­му­же­ст­ве, жен­щи­на ре­зон­но ре­ши­ла сна­ча­ла про­сто при­от­крыть для се­бя ту за­ве­су сек­рет­но­сти, что оку­та­ла воз­ник­ший, как она считала «в го­ло­ве до­че­ри» ро­ман. Ну, а уже по­том, ес­ли это действительно по­тре­бу­ет­ся, всегда можно будет постараться и мяг­ко убе­дить ее в оши­боч­но­сти своих взглядов. А еще и за­од­но, раз уж пред­ста­ви­лась та­кая воз­мож­ность, наконец-то, со­вме­ст­ны­ми уси­лия­ми, взять, да и вы­брать с ней истинно дос­той­ную кан­ди­да­ту­ру.
Так­же как и дочь, мать ис­крен­не на­дея­лась на то, что они поймут друг друга и им уда­ст­ся спокойно решить возникшую проблему.
- Да, ма­мень­ка. – Роб­ко вы­да­ви­ла из се­бя Оль­га. – …Вы, …мы все уже дав­но зна­ем Ро­му.
- Ро­му? – Непонимающе пе­ре­спро­си­ла Ан­на Ро­дио­нов­на. - …Какого Рому?
Сдвинув бро­ви, она бы­ст­ро пе­ре­би­рала в па­мя­ти всех тех, кто мог но­сить дан­ное имя. Ува­жае­мые в их се­мье лю­ди, как пра­ви­ло, про­из­но­си­лись у них с обя­за­тель­ным на­зы­ва­ни­ем от­че­ст­ва.
– …Стран­но, не при­по….
Женщина за­мя­лась, а затем, кажется, поняв, о ком-таки идет речь, слегка на­хму­ри­лась.
– Оля, …Олень­ка, …Господи Милостивый. Не­у­же­ли ты име­ешь в ви­ду то­го юно­го крас­но­ар­мей­ца, …друга Саши. …Ко­ст­ро­ва, ес­ли не оши­ба­юсь?
- Да. – Сму­ща­ясь до глу­би­ны ду­ши, од­ни­ми гу­ба­ми про­ле­пе­та­ла де­вуш­ка.
- Да-а-а?


       8

Так уж по­лу­чи­лось, что взо­рвав­шая стра­ну ре­во­лю­ция, ра­зом по­де­лив­шая ее на два ан­та­го­ни­стич­ных ла­ге­ря, жес­то­ко втор­глась и в быт этой отдельно взятой русской семьи, по­де­лив не­боль­шое и довольно уютное дво­рян­ское гнез­дышко сразу на три ла­ге­ря.
До нее, они, как и боль­шин­ст­во жи­вших, да, в общем-то, и сейчас живущих в Рос­сии лю­дей, бы­ли со­вер­шен­но рав­но­душ­ны к тем по­ли­ти­че­ским вет­рам, что время от времени дую­т над головою их и ро­ди­ны. Хотя….
Все относительно и не постоянно, как говаривал в свое время гениальный Эйнштейн.
Даже в стакане воды случаются крупные бури, а уж про жизни людские и говорить не приходится. Тишина и покой возможны и гарантированы лишь за кладбищенской оградкой, на глубине двух метров от поверхности земли. Здесь же, наверху, они бывают только до по­ры до вре­ме­ни. Во все времена, так уж повелось, простой российский обыватель совершенно не интересуется витающими над ним политическими веяниями, если все вокруг него стабильно, или хотя бы относительно спокойно, и его неспешная жизнь катится по наторенной колее, пусть даже порой и вырываясь из нее куда-нибудь в сторону.
«А-а-а! Опять, нехристи окаянные с жиру бесятся». В сердцах махнет рукой человек на подобное безобразие, творимое его властью, не придавая происходящему, слишком уж серьезного значения.
«Мужик креститься не будет, пока его, грешного, гром не напугает». Именно так, в несколько перефразированном виде звучит народная пословица и относится она, в общем-то, ко всем россиянам, а не только к низшей прослойке общества.

       9

Их бы­ло пя­те­ро:
Отец – Смо­лен­ков Ан­тон Ев­гра­фо­вич. Его же­на – Ан­на Ро­дио­нов­на. И де­ти – Ни­ко­лай, Алек­сандр и Оль­га.
Будучи первоклассным хирургом, ставя работу во главу угла, и полностью отдавая себя ей, глава семейства, а вслед за ним и все остальные, искренне полагал, что власть ца­ря не­зыб­ле­ма и вечна. Что куч­ки, нет-нет да по­яв­ляю­щих­ся кое-где гор­ло­де­ров, не более чем шайки бандитов, которые, в общем-то, не в си­лах сде­лать с ней что-ли­бо су­ще­ст­вен­ное.
Однако, свер­шив­ший­ся, как гром, факт, а вслед за ним и страш­ная реальность нового строя, яви­лась к ним, как и ко всем дру­гим, пред­ло­жив сде­лать-та­ки свой вы­бор. Они мог­ли ос­тать­ся здесь, со­блю­дая ней­тра­ли­тет или эмиг­ри­ро­вать, как это сде­ла­ли мно­гие из их ок­ру­же­ния.
Он решил остаться. Как следствие ос­тались и остальные.
И опять же, на первых порах, перед ними вновь встал не­кий вы­бор: Либо примк­нуть к но­вой вла­сти, бо­рясь за ее идеа­лы. Либо, на­обо­рот, встать в ря­ды тех, кто с ору­жи­ем в ру­ках бо­рол­ся про­тив нее.
Было еще и третье: Про­сто ос­тать­ся в сто­ро­не, хлад­но­кров­но на­блю­дая за тем, что из все­го это­го по­лу­чит­ся.
Их бы­ло пятеро.
ИХ КО­ГДА-ТО БЫ­ЛО ПЯТЕРО….

       10

Трое вы­бра­ли пол­ный ней­тра­ли­тет, а быв­шие до это­го дос­та­точ­но близ­ки­ми по ду­ху бра­тья, по ка­ким-то не­по­нят­ным ни­ко­му при­чи­нам вста­ли по раз­ные сто­ро­ны бар­ри­кад, к сча­стью со­хра­нив, друг к дру­гу, пол­ное ува­же­ние и брат­скую лю­бовь. Ка­ж­дый из них счи­тал свой вы­бор пра­виль­ным и един­ст­вен­но вер­ным, а встав­ше­го на иной путь бра­та за­блу­ж­даю­щим­ся. При этом они оба ис­крен­не ве­ри­ли в то, что од­на­ж­ды, ра­но или позд­но, но «вре­мен­ный про­тив­ник» пой­мет-та­ки свою ошиб­ку и, осоз­нав все, при­сое­ди­нит­ся к един­ст­вен­но­му, с их точ­ки зре­ния, пра­виль­но­му ла­ге­рю.
Од­на­ко жизнь рас­по­ря­ди­лась по-сво­ему, рас­ста­вив все по сво­им, а не по их мес­там.

Гражданская вой­на не по­ща­ди­ла ни то­го не дру­го­го. Стар­ший Ни­ко­лай, уй­дя в бе­лое дви­же­ние, был ра­нен в од­ном из бо­ев тра­ги­че­ско­го во­сем­на­дца­то­го го­да. Получив ранение и по­пав в плен к огол­те­лым фа­на­ти­кам ре­во­лю­ции, он был прак­ти­че­ски тут же рас­стре­лян ими, как осо­бо опас­ный, не под­даю­щий­ся пе­ре­ков­ке, враг.
Сред­не­му Алек­сан­д­ру по­вез­ло не­сколь­ко боль­ше. Избрав стезю военного, Са­ша мотался из одного конца страны в другой, и по­гиб практически в са­мом кон­це гра­ж­дан­ской вой­ны, ос­во­бо­ж­дая Владивосток от остатков войск генерала Дитерихса.
В от­ли­чие от Ни­ко­лая, он час­тень­ко, осо­бен­но по-пер­во­сти, бы­вал до­ма, вся­кий раз при­во­дя с со­бой сво­его луч­ше­го дру­га – Ро­ма­на Ко­ст­ро­ва.
Имен­но от не­го, впоследствии, они и уз­на­ли о ги­бе­ли Са­шень­ки.

       11

В то су­ро­вое вре­мя, оту­ма­нен­ная ги­бе­лью обо­их сы­но­вей, Ан­на Ро­дио­нов­на и упус­ти­ла из по­ля зре­ния мо­мент сбли­же­ния до­че­ри с этим мо­ло­дым и без со­мне­ния кра­си­вым че­ло­ве­ком, без вся­кой зад­ней мыс­ли раз­ре­шая ей из­ред­ка встре­чать­ся с ним. Да и как она мог­ла за­по­доз­рить что-то, ес­ли с са­мо­го на­ча­ла Оль­га вы­хо­ди­ла из до­ма не кон­крет­но с ним, а со сво­им бра­том, ко­то­рый и звал ее с собой на про­гул­ку по го­ро­ду.
Прав­да, в это вре­мя они прак­ти­че­ски все­гда бы­ли втро­ем, но жен­щи­на да­же и по­ду­мать не мог­ла о том, что у де­вуш­ки, про­шед­шей, как и она же, Смоль­ный ин­сти­тут бла­го­род­ных де­виц, мо­жет быть что-то об­щее с этим от­пры­ском, не­из­вест­но чьих кро­вей и не­по­нят­но чье­го ро­да пле­ме­ни.
На­сколь­ко ей бы­ло из­вест­но от сы­на, отец Ро­мы был осевший в какой-то дремучей деревне цы­ган, взяв­ший се­бе в же­ны простую рус­скую жен­щи­ну. Имен­но по­это­му, в об­ли­ке их сы­на бы­ло что-то как от той, так и от дру­гой на­род­но­сти.
Как уже было сказано выше, Роман, до ре­во­лю­ции, при­над­ле­жал к са­мо­му низ­ше­му слою об­ще­ст­ва, а то об­стоя­тель­ст­во, что но­вая власть да­ла ему не­ко­то­рый вес, а так­же об­ра­зо­ва­ние (Ро­ман с бле­ском окон­чил шко­лу крас­ных ко­ман­ди­ров), аб­со­лют­но ни­как не под­ни­ма­ло его в гла­зах Ан­ны Ро­дио­нов­ны.
Она, ко­неч­но же, не воз­ра­жа­ла про­тив его по­се­ще­ний их, но при этом от­но­си­лась к не­му не как к рав­но­му, а как к не­ко­му субъ­ек­ту, ко­то­рый со­вер­шен­но слу­чай­но и на ко­рот­кое вре­мя во­шел в их жизнь в си­лу сло­жив­ших­ся оп­ре­де­лен­ным об­ра­зом об­стоя­тельств.
По­том, уже по­сле ги­бе­ли Са­ши, потерявшая обоих сыновей мать, придавленная грузом навалившегося на нее горя, также смотрела сквозь пальцы на беседы и прогулки до­че­ри, с изредка про­дол­жав­шим при­хо­дить к ним в гос­ти Ко­ст­ро­вым.
Анна Родионовна все­рь­ез полагала, что это было вы­зва­но лишь тем, что дочь про­сто ста­ра­ет­ся по­боль­ше уз­нать от не­го о по­след­них днях жиз­ни, ис­крен­не и го­ря­чо лю­би­мо­го ею бра­та. Она знала, что Оля была сильно привязана к Сашеньке. А также знала и то, что, по совершенно непонятной ей причине, взгляды и друзья среднего сына были более близки Оле, нежели взгляды, друзья и мировоззрения старшего, в принципе царившие в ее голове.
Кроме Кострова их иногда посещали и другие товарищи Александра, и Оля порой очень долго общалась и с ними, видимо находя что-то интересное в их, «отуманенных» по мыслям Анны Родионовны, революцией, речах. Женщина не вмешивалась. Скром­ность и по­ря­доч­ность до­че­ри бы­ли без­уко­риз­нен­ны, а потому, со­мне­вать­ся и за­по­даз­ри­вать ее в чем-то, было, по край­ней ме­ре, не­ле­по, а порой, так и вовсе неуважительно.
Мать не зна­ла, да и не мог­ла знать то­го, кем на самом деле ока­зал­ся для ее до­че­ри, этот, ка­жу­щий­ся про­стым пар­нем, Ро­ман.

Его ис­кро­мет­ный юмор. Жи­вой ум. При­род­ная сме­кал­ка. От­ва­га и честь, при­прав­лен­ные глу­бо­кой по­ря­доч­но­стью и не свой­ст­вен­ной дан­но­му слою ин­тел­ли­гент­но­стью, взя­ли свое, про­из­ве­дя на де­вуш­ку во­ис­ти­ну силь­ное впе­чат­ле­ние. Она бу­к­валь­но с пер­вых же встреч ув­лек­лась им, впро­чем, как и он ею, дол­гое вре­мя ни­как не по­ка­зы­вая ему это­го. Да и как ей бы­ло ус­то­ять пе­ред обая­ни­ем вы­со­ко­го, чер­но­во­ло­со­го и го­лу­бо­гла­зо­го муж­чи­ны, с кра­си­вы­ми и му­же­ст­вен­ны­ми чер­та­ми ли­ца, об­ла­даю­ще­го, по­ми­мо все­го пе­ре­чис­ле­но вы­ше, еще и уди­ви­тель­ной крас­но­ре­чи­во­стью.
Зная свою сла­бую сто­ро­ну, а имен­но, от­сут­ст­вие долж­но­го об­ра­зо­ва­ния, Ро­ман, как мог, бо­рол­ся с этим, бу­к­валь­но пе­ре­ло­па­чи­вая всю по­па­даю­щую ему в ру­ки ли­те­ра­ту­ру. За те семь лет, а впер­вые они уви­де­ли его в сем­на­дца­том, он ус­пел пе­ре­чи­тать чуть ли не всю их биб­лио­те­ку, бла­го, что Алек­сандр, на первых порах, сам под­би­рал ему осо­бо нуж­ное.

       12

Как уже говорилось выше, они не ви­де­лись с ним уже око­ло по­лу­то­ра лет. Будучи, как и Саша, военным, Ро­ман ски­тал­ся по раз­ным гар­ни­зо­нам, ки­дае­мый на­чаль­ст­вом то в один, то в дру­гой го­род.
Од­на­ко, на­ко­нец, это все-та­ки свер­ши­лось, и он пол­но­стью осел в да­ле­ком ураль­ском го­ро­де Ека­те­рин­бур­ге, пе­ре­име­но­ван­ном боль­ше­ви­ка­ми в Сверд­лов­ск, и зву­чав­шем те­перь для Олень­ки как-то не­при­выч­но и ре­жу­ще слух.
На­до от­дать долж­ное, пе­ре­ез­жая с мес­та на ме­сто, Ро­ман ре­гу­ляр­но слал ей ко­ро­тень­кие вес­точ­ки о се­бе с раз­ны­ми людь­ми, про­ся их по воз­мож­но­сти не афи­ши­ро­вать се­бя пе­ред ее ро­ди­те­ля­ми. И они дей­ст­ви­тель­но умуд­ря­лись сде­лать это, вся­кий раз, по-раз­но­му пе­ре­да­вая ей эти со­об­ще­ния, так, что ни мать, ни отец Оли да­же и не зна­ли о та­ком спо­со­бе дос­тав­ки кор­рес­пон­ден­ции. Имен­но с ни­ми, она же и по­сы­ла­ла ему свои, наполненные нежностью и любовью от­ве­ты, вкла­ды­вая в них не только ласку, но и можно сказать всю, тянущуюся к нему ду­шу.

       13

Ну, а то­гда, пол­то­ра го­да то­му на­зад, Оль­га и до­пус­ти­ла тот серь­ез­ный про­сту­пок, над ко­то­рым впо­след­ст­вии и ли­ла горь­кие сле­зы, не имея никакого понятия о том, как ска­зать о нем, род­ным ей лю­дям. В принципе все произошло спонтанно и неожиданно для них самих не говоря уже о ком-то другом и даже если бы они и захотели сделать это, у них все равно не было бы времени на то, чтобы по­ста­вить в из­вест­ность тех, не­аде­к­ват­ной ре­ак­ции которых, девушка боялась, как огня.
 Она про­сто по­шла про­во­дить его на поезд, который должен был доставить молодого, но уже довольно опытного командира к месту следующего назначения. До по­ез­да бы­ло еще ча­са три. Они мед­лен­но бро­ди­ли по го­ро­ду и вдруг, …резко остановившись, Ро­ма ука­зал ей на прибитую к дверям какого-то дома доску, со­об­щаю­щую о том, что в этом до­ме на­хо­дит­ся ЗАГС.
- Смотри. ЗАГС.
- А что это? – По­жав плечами, спро­си­ла его Оля.
- Отел за­пи­си гра­ж­дан­ско­го со­стоя­ния. – Улыбнувшись, расшифровал ей Роман. – По­шли, зайдем? – Ро­ман не­ре­ши­тель­но сделал попытку потянуть ее к две­рям. – …Ты же знаешь, Оленька, что я люб­лю те­бя. …Я очень-очень те­бя люб­лю. Сейчас я уез­жаю и впол­не воз­мож­но, что это бу­дет на­дол­го. – Парень выразительно посмотрел в ее глаза. – …Ты зна­ешь – он слегка замялся – бы­ло бы просто за­ме­ча­тель­но знать то, что где-то да­ле­ко-далеко, у меня есть че­ло­век, ко­то­рый ждет меня, ве­рит и лю­бит. …Оль, да­вай за­ре­ги­ст­ри­ру­ем наш со­юз, а по­том, ко­гда я окон­ча­тель­но обу­ст­ро­юсь на но­вом мес­те, я возь­му от­пуск, прие­ду сю­да, сделаю официальное предложение твоим родителям, и за­бе­ру те­бя к се­бе. …Понимаешь, там, на службе, мне бу­дет гораздо лег­че сде­лать это, ес­ли у ме­ня на ру­ках бу­дет сви­де­тель­ст­во то­го, что ты моя законная жена….
- Ну, о чем ты го­во­ришь, Ро­ма. – Еле слышно пе­ре­би­ла его Ольга, гля­дя на не­го изум­лен­ны­ми и одновременно немного испуганными гла­за­ми. – Как можно? Без ма­мень­ки, без па­пень­ки…. Они же о та­ком и слушать не захотят…. Как мож­но де­лать это без их бла­го­сло­ве­ния. Без вен­ча­ния. Без по­молв­ки, на­ко­нец. …Нет - решительно выдохнула она – так нель­зя. …Я тоже очень-очень люб­лю те­бя, Ромочка, но, …есть же оп­ре­де­лен­ные ус­лов­но­сти, пе­ре­сту­пать че­рез ко­то­рые мы просто не имеем права. Так нельзя. …Ты прие­дешь, …по­том, …и.
- Оля, Оля. – По­мо­тал го­ло­вой Ро­ман. – Ну, пой­ми. Мы уже давно жи­вем не в то вре­мя. Все это пе­ре­жит­ки про­шло­го. Ты взрос­лая жен­щи­на и по но­вым за­ко­нам са­ма воль­на при­ни­мать лю­бые ре­ше­ния. Ре­во­лю­ция да­ла те­бе это пра­во. …И по­том….
- Нет, Ро­ма, я так не мо­гу. – Сно­ва пе­ре­би­ла его Оль­га. – Мо­жет быть, кто-то …. Мо­жет ко­му-то, что-то …. Но я …. Нет.
- Олень­ка, ми­лая моя….
- Нет. По­жа­луй­ста. – Из­ви­няю­ще про­шеп­та­ла Оля и на ее глазах появились небольшие капельки. – …Я про­шу те­бя, Ро­ма. …Нет.
- По­до­ж­ди. – За это вре­мя они уже ото­шли чуть в сто­ро­ну от крыль­ца и ос­та­но­ви­лись у не­боль­шой де­ре­вян­ной ска­ме­еч­ки, явно сде­лан­ной кем-то на­спех, а по­то­му ко­ря­во и не­кра­си­во. – Я же не при­зы­ваю те­бя к че­му-то та­ко­му…, греш­но­му. Я люб­лю те­бя, а потому и очень хо­чу, что­бы ты ста­ла мо­ей же­ной. …Я! …Хо­ро­шо, …я со­гла­сен. Мо­жет быть, я по­сту­п­лю и не со­всем пра­виль­но, но …. Олень­ка, дай мне, по­жа­луй­ста, вы­ска­зать­ся. – Бы­ст­ро и не­свой­ст­вен­но ему взвол­но­ва­но, вы­го­во­рил Ро­ман, за­ме­тив то, что Оль­га опять хо­чет пе­ре­бить его. Де­вуш­ка кив­ну­ла. – Спа­си­бо.
Муж­чи­на пе­ре­вел ды­ха­ние.
       14

- …Да­вай сде­ла­ем так. – Предложил он. – Все рав­но, сей­час, пой­ти к тво­им ро­ди­те­лям мы уже не в со­стоя­нии. Со­гла­сись, у нас слиш­ком ма­ло вре­ме­ни, а это серь­ез­ное ме­ро­прия­тие не де­ла­ет­ся абы-как и с бух­ты-ба­рах­ты.
Оль­га согласно кив­ну­ла.
- Ну, вот. По­это­му я и пред­ла­гаю сле­дую­щее ….
Он на се­кун­ду за­молк, а по­том ре­ши­тель­но про­дол­жил свою мысль.
- …Да­вай сде­ла­ем так: мы сей­час за­ре­ги­ст­ри­ру­ем­ся…. Ну, Оля, ну …. – Оль­га хо­те­ла что-то ска­зать, но вспом­нив обе­ща­ние, кив­ну­ла и опус­ти­ла го­ло­ву. – …Спа­си­бо, ми­лая. …Так вот. Мы сей­час за­ре­ги­ст­ри­ру­ем­ся – сно­ва по­вто­рил он. – Это для то­го, что­бы я имел до­ку­мент для сво­его на­чаль­ст­ва. Я уе­ду. Уст­ро­юсь. А по­том, как уже говорил, ула­див там все про­бле­мы, прие­ду сю­да и офи­ци­аль­но по­про­шу у тво­их ро­ди­те­лей твою ру­ку. Мы не будем говорить им о том, что с точки зрения новой власти, уже дав­но же­на­ты на са­мом де­ле. Мы сде­ла­ем все так, как и по­ло­же­но в ва­шем ок­ру­же­нии. Я обе­щаю те­бе это. Я… – он слег­ка за­мял­ся. – …Я, да­же, со­гла­сен об­вен­чать­ся с то­бой, …хо­тя, …поверь мне, …что ка­са­ет­ся ме­ня, то не ду­маю, что мое ко­ман­до­ва­ние, уз­нав о та­ком, с по­ни­ма­ни­ем от­не­сет­ся к это­му.
Оля в недоумении вски­ну­ла вверх рес­ни­цы.
- По­ни­ма­ешь – виновато улыбнулся Роман – я же слу­жу но­вой вла­сти, а она, как ты на­вер­но слы­ша­ла, счи­та­ет ре­ли­гию сред­ст­вом за­ту­ма­ни­ва­ния и обол­ва­ни­ва­ния на­ро­да. Мне, од­но­знач­но, сде­ла­ют вы­го­вор и вну­ше­ние, ес­ли кто-то про­зна­ет о та­ком мо­ем ша­ге. …Од­на­ко, не смотря на это, я со­гла­сен на все, ра­ди те­бя. – Ко­ст­ров не­на­дол­го за­молк и с глу­бо­кой неж­но­стью по­смот­рел в ув­лаж­нив­шие­ся глаз­ки Олень­ки. – …Лю­би­мая моя, …сол­ныш­ко мое лу­че­зар­ное. …Ну, пойми, Оленька, ес­ли мы сей­час за­ре­ги­ст­ри­ру­ем­ся, об этом все рав­но кро­ме нас не бу­дет знать ни­кто. Это бу­дет на­ша с то­бой тай­на. …Твоя и моя. Я обе­щаю, что не ска­жу о ней ни­ко­му до то­го са­мо­го мо­мен­та, по­ка ка­кой-ни­будь свя­щен­ник не одоб­рит наш со­юз. Од­на­ко, соз­на­ние то­го, что ты моя, а я твой, бу­дет греть мою ду­шу вда­ли от те­бя….
Оля за­ду­ма­лась и в не­ре­ши­тель­но­сти по­жа­ла хруп­ки­ми пле­чи­ка­ми.
- Я …, это как-то ….
- Олень­ка, ми­лая, про­шу те­бя, ре­шись. По­верь и до­верь­ся мне. Я обе­щаю….
- Я ве­рю.
- И???
Она вновь по­жа­ла пле­ча­ми, по­ту­пив взгляд в зем­лю.
- Ро­ма, ми­лый мой. Я то­же хо­чу счи­тать те­бя сво­им му­жем. …Но….
- Но?
Ольга жалобно глянула в глаза любимого.
- Мо­жет, все-та­ки по­до­ж­дем немного? А, Ро­м? …Ты прие­дешь. Сде­ла­ешь все так, как говоришь, и мы спокойно об­вен­ча­ем­ся, с Божь­им и ро­ди­тель­ским бла­го­сло­ве­ни­ем. А уж за­тем, ты за­бе­решь ме­ня к се­бе. …Тогда все бу­дет так, как и должно быть. …Да­вай не бу­дем то­ро­пить со­бы­тия. Мое серд­це чу­ет бе­ду. Ведь нель­зя же так. Нельзя без бла­го­сло­ве­ния. Это грех. – Парень сосредоточено молчал. – …Ро­моч­ка, ми­лый мой, дорогой, единственный. Ну, не молчи. Не рви мое серд­це. Я очень-очень люблю тебя. Я буду тебя ждать. Я буду ждать столько, сколько потребуется. Я буду твоя и только твоя. …Ром, …да­вай не бу­дем на­чи­нать на­шу жизнь с гре­ха. Ну, ска­жи мне, что так де­лать нель­зя. Что ты по­шу­тил…. Я готова с то­бой на все, да­же на смерть, но…. Ми­лый мой. …Ну, ска­жи….
Роман кивнул головой и ласково прикрыл пальцем ротик любимой.
- Олень­ка, ду­шень­ка моя не­на­гляд­ная, я не хо­чу при­ну­ж­дать и на­вя­зы­вать те­бе что-ли­бо. – Ласково глянув в ее глаза, как можно мягче произнес Роман. – Я слиш­ком силь­но люб­лю те­бя, и единственное, чего хотел, ты уж по­верь мне, про­сто по­ста­вить крест на не­оп­ре­де­лен­но­сти. …Мо­жет быть, это не к мес­ту. Но, у ме­ня в го­ло­ве все вре­мя кру­тит­ся од­на и та же фра­за из Вер­ги­лия: «Все по­бе­ж­да­ет лю­бовь. По­ко­рим­ся ж и мы ее вла­сти».
Оля низко и как-то обреченно опустила голову.
- «Нет по­вес­ти пе­чаль­нее на све­те, чем по­весть о …».
- Олень­ка. – Ро­ман об­нял сжав­шее­ся те­ло де­вуш­ки. – Ну что та­кое ты го­во­ришь.
       - Я пой­ду с то­бой, ку­да бы ты ни по­вел ме­ня. – Сми­ря­ясь, ти­хо-ти­хо про­шеп­та­ла ему де­вуш­ка. – Пусть да­же ру­шит­ся свет. Пусть па­да­ют го­ры. «…И смерть мою по­зор пе­ре­жи­вет…».
- Оля.
- «…И я цве­ла б, как роз­ма­рин вес­ною, …ко­гда б од­ну се­бя мог­ла лю­бить, дру­го­го не лю­бя». …Я бу­ду тво­ей, Ро­ма. …Бу­ду, бу­ду, бу­ду.
Ро­ман мол­чал, не зная, что ска­зать и что от­ве­тить, при­жав­шей­ся к его те­лу де­вуш­ке.
- По­шли. – Она мед­лен­но и как-то не­хо­тя от­стра­ни­лась от не­го. – «Nymph, in thy orisons Be all my sins remembers.». …Я со­глас­на. Все вы пра­вы. И ты, и Вер­ги­лий. …Пусть цар­ст­ву­ет ЛЮ­БОВЬ! – Раз­вер­нув­шись, Оль­га дви­ну­лась к крыль­цу до­ма. – …Ну, что же ты? Пошли. Иль передумал?
Искренне по­дав­лен­ный ус­лы­шан­ным, муж­чи­на пораженно стоял на преж­нем мес­те, не решаясь сделать и шагу вперед. Он явственно понял, наконец, то, что сделав это, тем самым перейдет свой Рубикон, и будет при этом в ответе за то, что увлек за собой и ее. Ведь это он, а не она, первым предложил ей данное, а затем и, в общем-то, сумел убедить ее поступить именно так, а не иначе.
- Олень­ка, …я ду­маю….
- Я на­пу­га­ла те­бя свои­ми глу­пы­ми женскими стенаниями, да? – С ка­кой-то не­бы­ва­лой ре­ши­тель­но­стью в го­ло­се с­про­си­ла Ольга.
- Нет. – Как-то не­уве­рен­но ответил Роман. – Про­сто….
- Просто ты ду­ма­ешь, что это стихийная вол­на, ко­то­рая потом пройдет, и я бу­ду горько сожа­леть о со­де­ян­ном сейчас? Так, да? Ты это думаешь? – Мужчина опустил голову вниз. – …Ром – уже тише и очень мягко, с нежностью, произнесла девушка. – Ты ошибаешься. Я вижу. – Ольга подошла к нему и ненадолго положила голову на его плечо. – …Нет, нет и еще раз нет. – Совсем тихо прошептала она. – Я никогда не пожалею о своем выборе. Я знаю, что он единственно возможный. И еще, поверь, я тоже поняла вдруг это, другого пути у нас просто нет. …Я не хочу даже и думать о том, что он якобы может возникнуть. Мне никто не нужен кроме тебя. …Никто, понимаешь? – Девушка убрала голову с плеча любимого и глянула, заблестевшими от набежавших слез глазками, прямо в его глаза. – …Пошли. – Твердо и решительно произнесла она. – …Я люб­лю те­бя! Люб­лю! Люб­лю….

       15

- Да, ма­мень­ка. – Оль­га по­пы­та­лась взять се­бя в ру­ки. – Этот че­ло­век – Ро­ман Ко­ст­ров. Вы не ошиб­лись, и …. Мы лю­бим друг дру­га….
- Оля, Оля. Ре­во­лю­ция по­дей­ст­во­ва­ла на те­бя край­не не­га­тив­но. В мое вре­мя де­вуш­ки ос­те­ре­га­лись так безапелляционно за­яв­лять о сво­их чув­ст­вах. Не за­бы­вай, по­жа­луй­ста, того, что в тво­их жи­лах те­чет не про­стая, а дво­рян­ская кровь, пусть да­же сей­час она и не в по­че­те.
Ус­лы­шав наконец-то имя че­ло­ве­ка, за­ту­ма­нив­ше­го го­ло­ву до­че­ри, Ан­на Ро­дио­нов­на тут же ста­ла все боль­ше и боль­ше на­страи­вать се­бя про­тив не­го. Нет, она, ко­неч­но, не счи­та­ла его та­ким уж пло­хим. Да­же на­обо­рот, среди всех остальных, тех что были известны ей, извлеченные на СВЕТ БОЖИЙ со дна общества, поднявшейся волной революции, он был пожалуй, наиболее порядочным и честным.
Однако, де­ло бы­ло не в этом, а в том, что, не­смот­ря ни на что, он все рав­но был чужак. Холоп, без рода и племени. Простолюдин. Крестьянин. Быдло.
«Надо же – думала она. – Пле­бей. Не­уч. Полукровка. За плечами, поди, и трех-то классов цер­ков­но-при­ход­ской шко­лы не было. …Ну, что? Что, ска­жи­те на ми­лость, может свя­зы­вать этот субъект с ее умной, воспитанной и вы­со­ко­об­ра­зо­ван­ной до­че­рью? …Ка­кая лю­бовь? Ка­кие чув­ст­ва? …Глу­пыш­ка. Сидит одна, не видит толком никого, вот и увлеклась невесть кем. Первым встречным. Ладно, хоть далеко, субъект-то этот. – Ан­на Ро­дио­нов­на ненадолго за­ду­ма­лась. – …А что это я, действительно, так распереживалась-то. Ну, ведь, не же­нить­ся же, в самом деле, они со­бра­лись. Глу­по. Сколько лет уж прошло, как он уехал. Ну, написал. Ну, и что? Ничего ведь страшного в данном нет. Все книжечки эти бульварные про любовь. Начиталась, а тут еще и этот, поди, тоже начитавшись, в том же духе опус какой-нибудь похожий ей и выдал. Пылкими посланиями, ежели еще и подавать их соответственно, кому угодно голову вздурить можно. Не пи­сал, не пи­сал, а тут, нате вам, объявился. Прошу любить и жаловать. …Хотя. – Женщина напряглась, от внезапно пришедшей в ее голову мысли. – А кто сказал, что вдруг. Кто знает. …Вдруг, не в вдруг? …Может они уже давно, тайно от всех, переписочку-то между собой ведут. Да еще и так умело скрывают это, что я даже и подумать про такое не могла. Может, он ей голову еще тогда вскружил, а сейчас это только следствие. …А мо­жет? …Нет, это не возможно. Нет, этого просто не может быть. …Хотя …».
Пристально глянув на робко стоящую у окна дочь, Анна Родионовна решила не мучить себя догадками, а сразу расставить все на свои места.
- Олень­ка, ска­жи мне де­воч­ка, ты слу­ча­ем, не за­муж ли за не­го со­бра­лась? – Вкрадчиво и пря­мо в лоб спросила она. – Что это ты так его рас­хва­ли­ва­ешь-то мне?
Оль­га, гус­то по­крас­нев, смущенно опустила голову, с по­тро­ха­ми вы­да­вая се­бя ма­те­ри.
– Та-а-ак. …По­нят­но.
В ком­на­те по­вис­ла на­пря­жен­ная, гне­ту­щая слух ти­ши­на, и забившееся набатом сердце девушки судорожно сжалось. Ей ста­ло от­чет­ли­во по­нят­но то, что мать вообще, вряд ли когда-нибудь пой­мет и примет ее вы­бор. А ведь уже зав­тра, именно это число и бы­ло на­пи­са­но в пись­ме, при­ез­жа­ет Ро­ма. Завтра.
Он придет, а здесь….
Слезы отчаяния наворачивались на глаза Оленьки, и она с силой прикусила язык, чтобы не раз­ры­дать­ся. Ушед­шее вдаль с при­род­но­го не­бо­скло­на не­на­стье, яв­ст­вен­но гро­зи­ло пе­рей­ти в дру­гую ипо­стась, раз­ра­зив­шись нешуточной бу­рей стра­стей не где-ни­будь, а имен­но здесь, в ее быв­шем до это­го ти­хом и спокойном до­ме.

       16

- Знаешь, Оленька – наконец-то взяв себя в руки, и желая как-то исправить создавшееся вдруг неловкое молчание, произнесла Анна Родионовна – я ду­маю, что ты про­сто и ба­наль­но ув­лек­лась тем, кто, вдруг, во­лей слу­чая и со­вер­шен­но слу­чай­но ока­зал­ся ря­дом с то­бой. – Она сознательно сделала небольшую паузу и слегка отошла от дочери, чтобы та могла успокоиться. – …Ты постоянно одна. …Ты отгородилась от всего и всех. Ты практически ни куда не ходишь и никого не видишь. Скорее всего, во всем виноваты те дешевые бульварные романы, что ты так рьяно читаешь. – Анна Родионовна кивнула головой на аккуратно заправленную постель дочери. – Ну, чему хорошему может научить хотя бы эта? – Поверх кружевного покрывала лежали «Новеллы» Ги де Мопассана. – Ни-че-му. – Констатировала она. – Ты решила нарисовать себе нечто такое, о чем так много читаешь в этих и подобных ей книжонках. …Конечно. Не спорю. Мо­ло­дой. Кра­си­вый. Стат­ный. Герой войны! …Но. …Послушай меня, де­воч­ка моя – как можно ласковей произнесла мать – все это только ореол. Придуманная тобой сказочка о светлом принце и счастливой жизни с ним. …Ну, допускаю, …вполне может быть, что он нравился тебе когда-то. И что? …Что бы­ло, то про­шло. По­ду­май са­ма, ты дол­гое вре­мя не ви­дишь че­ло­ве­ка, а ес­ли мне не из­ме­ня­ет па­мять, то – женщина наморщила лоб – ну, наверно, уже около двух лет….
- Толь­ко пол­то­ра, ма­мень­ка. – Роб­ко вста­ви­ла Оля.
- …Ну, пусть пол­то­ра. – Стараясь держать себя в руках, по­жа­ла пле­ча­ми Анна Родионовна. – По большому счету, это не так и важно. Ты только подумай, ведь, сколь­ко во­ды утекло с тех пор. И потом. …Да, ты и то­гда-то его пло­хо зна­ла. А сей­час и подавно. …Ну, вот, подумай сама. – Вновь призвала дочь к разуму мать. – Что, что ты мо­жешь ска­зать о нем сей­час? …Каков он? …Каким был и какой стал? …Он же сол­да­фон, Оленька. Ать-два, левой-правой. …Ну, вот что, …какие интересы могут быть общими у тебя и этого, вы­рвав­шим­ся из са­мых ни­зов об­ще­ст­ва, не­ан­дер­таль­цем. Ну, о чем вы смо­же­те с ним по­го­во­рить? Что он смо­жет те­бе дать? …Да и по­том, я те­бя очень про­шу, не за­бы­вай, по­жа­луй­ста, тот факт, что имен­но та власть, ко­то­рой он так рев­но­ст­но слу­жил и слу­жит, сгу­би­ла обо­их тво­их брать­ев.
- Ну, о чем Вы го­во­ри­те, ма­мень­ка. – Возражая, Оля боя­лась да­же гля­нуть в сто­ро­ну матери. – Ну, при­чем же здесь власть-то, маменька? Мои бра­тья, добровольно сделали свой выбор. Они са­ми вы­бра­ли тот путь, по которому хотели идти. Мне очень горько, что судьба не была к ним благосклонна. – Девушка низко склонила голову. – Я скорб­лю о них, …об обо­их. Они дороги мне одинаково. …Но, маменька, при чем же здесь Ро­ма? В то вре­мя все вы­би­ра­ли, по ка­кую сто­ро­ну бар­ри­кад им быть. Он, как и Саша, вы­брал эту. …И по­том, ведь и мы не покинули Россию, как это сделали многие наши знакомые. И наш па-па то­же слу­жит этой же вла­сти. …А Ро­ма. …Он далеко не варвар, маменька. Он умный и хорошо об­ра­зо­ван­ный че­ло­век. Он с ус­пе­хом окон­чил кад­ро­вое во­ен­ное учи­ли­ще. Он лей­те­нант ….
Анна Родионовна смотрела на дочь с удивлением.
- Оля, Оля. О ка­ком учи­ли­ще ты ве­дешь сейчас свою речь? …Лейтенант. Скажи мне, пожалуйста. А кто ему там пре­по­да­вал? Кто? …Молчишь? …А я тебе отвечу. Точ­но та­кие же, как и он, бо­ся­ки, толь­ко чуть боль­ше его по­ма­хав­шие шаш­кой. А где и у кого учи­лись они? …Кто, …вот кто были их учи­те­ля? …Ты снова молчишь, потому что не знаешь. А я тебе скажу. То были еф­рей­то­ра, да фельд­фе­бе­ли? …Ре­во­лю­цио­не­ры – ехид­но вы­толк­ну­ла из се­бя Анна Родионовна – слы­хом не слы­хи­вав­шие о Воль­те­ре и Шил­ле­ре, и за всю свою жизнь про­чи­тав­шие в луч­шем слу­чае, од­но­го лишь Мар­кса. Да и то, я очень силь­но со­мне­ва­юсь в том, что они, действительно, смогли понять и что-то стоящее почерпнуть оттуда. Во всяком случае. Ну, насколько мне известно. В своих трудах праведных, их горячо любимый Маркс, четко писал о том, что общество, которое собираются воздвигнуть нынешние «господа» - в последнее слово женщина вложила всю имеющуюся у нее арсенале иронию – на обломках так называемого «самодержавия», нельзя взять и построить, только в одной, отдельно взятой стране. Да и о переходе к нему он писал совсем по-другому. Это должен был быть долгий, плавный и отнюдь не насильственный путь. А что имеем мы? Скажи, …ну о чем задумывались все эти «борцы за светлое будущее» и твой Роман в частности, когда махая шашкой направо и налево, безжалостно рубили своих же братьев и отцов.
- Ма­мень­ка, ну ведь и те не стояли в сторонке, каждый….
- Пе­ре­стань, Оля. Бучу затеяли эти, а значит, и отвечать за все происходящее должны они. За свою жизнь я пови­да­ла мно­гих ны­неш­них «гос­под». Да, вот по­че­му-то не за­ме­ти­ла сре­ди них ни од­но­го дос­той­но­го. Дор­вав­шие­ся до вла­сти хо­ло­пы, на­пы­щен­ные сво­ей зна­чи­мо­стью, но при этом, ты уж из­ви­ни ме­ня, край­не не­да­ле­кие в су­ж­де­ни­ях. А наш па-па. …Я поражаюсь тебе, Оленька. Ну, как, …как ты мо­жешь срав­ни­вать его с этим от­родь­ем? Он пре­крас­ный хи­рург и его ра­бо­та вос­тре­бо­ва­на при лю­бом строе. Он жи­вет РОС­СИ­ЕЙ! Ты понимаешь? РОС­СИ­ЕЙ! Ему просто чу­ж­да да­же мысль о том, что­бы жить вне ее. И потом, …да ес­ли бы не он, как, …как бы мы жи­ли сей­час? Как бы мы во­об­ще смогли пе­ре­жить это су­ро­вое и смут­ное для всей страны вре­мя?
- Ма­мень­ка – уси­лен­но по­дыс­ки­вая под­хо­дя­щие сло­ва, по­пы­та­лась ис­пра­вить по­ло­же­ние Оль­га – я уве­ряю Вас, …Ро­ма, …он не та­кой. …Он совсем не такой – повторила она – ка­ким Вы его се­бе пред­став­ляе­те. Да, в его семье не было именитых предков, и он не учил­ся, как мы, в уни­вер­си­те­тах. Но…, маменька, …он, …он очень, очень мно­го ра­бо­тал над со­бой. И вам не ху­же мое­го из­вест­но то, что наш Са­ша уси­лен­но по­мо­гал ему в этом. Взять хо­тя бы то, и это Вам то­же хо­ро­шо из­вест­но, что он изу­чил с его по­мо­щью анг­лий­ский, фран­цуз­ский и не­мец­кий язы­ки. Ко­неч­но, на то вре­мя, у не­го бы­ли кое-ка­кие ог­ре­хи в про­из­но­ше­нии, но…. Да и по­том. Вы же са­ми ви­де­ли, ма­мень­ка, с ка­ким упор­ст­вом он шту­ди­ро­вал на­шу биб­лио­те­ку. Он от­лич­но зна­ет и Воль­те­ра и Шил­ле­ра. Он чи­тал и Пла­то­на, и Ови­дия. А Вер­ги­лий для не­го…. Да он ….
- Пол­но, Олень­ка. – Пе­ре­би­ла дочь Ан­на Ро­дио­нов­на, впервые столкнувшись с тем, что та упрямо возражала ей, и ее упорство в этом уже стало слегка раздражать женщину. – Ка­ким бы за­ме­ча­тель­ным, с твой точ­ки зре­ния, он не был, я все рав­но не из­ме­ню о нем своего мне­ния. Ни о нем. Ни о подобных ему людях. А что ка­са­ет­ся те­бя, то я ду­маю, что, не видя и не общаясь, долгое время с человеком, ты про­сто не име­ешь пра­ва го­во­рить о сво­их чув­ст­вах к не­му с та­кой уве­рен­но­стью. Ты создала в своем воображении некий образ и безоговорочно влюбилась в него, наделяя его всем тем, чего у оригинала может и не быть. Ведь, на­сколь­ко мне из­вест­но, ты не ви­де­ла Романа с тех са­мых пор, как он уе­хал. …Или – вкрадчиво произнесла она - …или, я ошибаюсь?
Оля отрицательно помотала головой и мать кивнула. Ей очень не нра­вил­ся этот раз­го­вор из-за того, что она никак не могла понять того, что вообще мо­жет быть общего у ее дочери и это­го че­ло­ве­ка. По­че­му она за­щи­ща­ет его с та­ким упор­ст­вом? Что дочь хо­чет ска­зать ей этим? Нет. Ан­на Ро­дио­нов­на не до­пус­ка­ла даже и мысли о том, что ее дочь может свя­зать свою судь­бу с судь­бой ка­ко­го-то обор­ван­ца, пусть даже и начавшего жить несколько иначе.
- Ну, по­ду­май са­ма, Олень­ка. – Вновь, но уже более твердо произнесла мать, повторяя сказанное. – Ведь ты его поч­ти не зна­ешь. Ну, ви­де­лись вы с ним ко­гда-то. Ну, об­ща­лись ка­кое-то вре­мя, при Сашеньке. – Последнее она выделила сильнее. – Ну и что? …Да, не спорю, он и мне в то время показался несколько необычным и выделяющимся, среди, так сказать…. – Анна Родионовна сделала характерную паузу. – …Но и все. Это же не повод превозносить его так высоко. Что из то­го, что мно­го чи­тал? Что из того, что он смог нахвататься кое-каких знаний, предоставленных ему нами. Что из этого? …И что даль­ше? …Знал, да забыл. И потом, ты точно знаешь, что он за че­ло­век? Ка­кие его мыс­ли? Ка­кие пла­ны на бу­ду­щее? …Служ­ба, служ­ба и еще раз служ­ба. Так? …Я, Олень­ка, очень хо­ро­шо те­бя по­ни­маю. Ты, я еще раз повторяю это, живешь, как затворница в монастыре. Ты не общаешься даже с теми людьми, что приходят к нам. А среди них действительно есть достойные тебя люди. …Пойми меня правильно, сын ку­хар­ки так и ос­та­нет­ся сы­ном ку­хар­ки, и ни­ка­кая власть не сде­ла­ет из не­го че­ло­ве­ка, как бы вы­со­ко он при ней не за­ле­тал. – Женщина как могла, смягчила голос. – До­чень­ка, я ведь те­бе толь­ко луч­ше­го хо­чу ….
- Ма­мень­ка – взмо­ли­лась Оля – да, что Вы та­кое го­во­ри­те-то? Ну, раз­ве он ви­но­ват в том, что родился в простой семье. Ну, раз­ве воль­ны мы ро­ди­те­лей вы­брать. Да и по­том, а Ми­хай­ло Ва­силь­е­вич Ло­мо­но­сов. Он же сыном ры­ба­ка был. Из глу­бин­ки в лаптях в столицу при­шел. А как нау­ку вперед дви­нул. Сколь­ко все­го для Рос­сии сде­лал. Да ма­ло ли та­ких при­ме­ров. Да во вре­ме­на Пет­ра Ве­ли­ко­го….
- Ну, ты хва­ти­ла, Олень­ка. Что же ты цы­га­на ка­ко­го-то, без роду, без племени, с ге­ни­ем российским срав­ни­ва­ешь. Тот сам все­го до­би­вал­ся и ни на ка­кую власть не на­де­ял­ся. А этот? Да не по­бе­ди боль­ше­ви­ки, кем бы он сей­час был? ..И где? Свиней пас, али по заводику какому-нибудь мелкому мешки таскал. – Анна Родионовна сделала паузу, успокаивая себя, а затем, вновь мягко и как-то доверительно сообщила. – Ты знаешь, Оленька, да, было дело и мне, ко­гда-то, …лет в сем­на­дцать, кажется, нра­вил­ся один бра­вый гу­сар. Ве­сель­чак и ба­ла­гур был. …Только вот, Сла­ва БО­ГУ, тысячу раз скажу, что я все-та­ки ус­тоя­ла пе­ред его обая­ни­ем. …Как подумаешь, …ну, вот где бы мы сей­час бы­ли? Вот, по ка­ким бы стра­нам ски­та­лись? …А жили бы как? …Та­кие вре­ме­на. …Ну, вот са­ма посуди, да ска­жи, что бы мы де­ла­ли, ес­ли бы твой па-па не был бы от­лич­ным хи­рур­гом? Да, раз­ве бы мы так жи­ли? …И по­том. – Вновь возвращаясь к Кострову, добавила женщина. – Олень­ка, он же по­лу­кров­ка. Отец цы­ган, мать кре­сть­ян­ка. Из гря­зи, да в кня­зи. Ну, да. Сделала его но­вая власть «красным командиром». При царе-батюшке выше фельдфебеля и не поднялся бы. А тут, конечно, своя, «бедняцкая власть». Выбился. Много их сейчас, голодранцев бывших, во власти-то ходит. Да только что из того? Что они, хозяевами став, лучше да воспитание стали? Что у них интеллект повысился? …Нет! Нет! И еще тысячу раз «НЕТ»! …Есть ста­рая на­род­ная муд­рость. Во что волка не одевай, он все равно овец драть будет….
В этот момент, до их слуха донеся короткий, но довольно уверенный стук в квартиру и, выразительно глянув на девушку, Анна Родионовна замолчала, решив воспользоваться этим, дабы ненадолго прекратить тяготивший ее разговор. Высказав свое мнение, она хотела таким образом дать дочери время вникнуть в его смысл.
- Ты, Оленька, подумай над этим. – В коридоре послышались легкие шаги, направившейся к двери служанки. – Успокойся, …ты здесь – он далеко, …взвесь все. – Анна Родионовна также медленно двинулась к выходу. – …А потом, чуть позже, мы еще раз поговорим с тобой на эту тему. …Хорошо?
- Да, маменька.
       17

- А Вы к к…? …Ой, батюшки! …Роман Михайлович! – «Рома? – Вздрогнула от неожиданности Оля и бешено забившееся сердце девушки, чуть не лишило ее рассудка. – Да как же это? Письмо токо-токо принесли. Писал же, что завтра. – Пользуясь тем, что мать уже и не смотрела на нее, девушка быстро подняла к глазам листок послания. – Ну, вот. Все точно. Завтра. …А он…. О, ГОСПОДИ!». – …Ну, надо же! Дажь, ведь и не признать, Вас, так сразу-то. …На улице встреть, и не подумала бы на Вас. …Ну, чисто генерал какой…. – Тараторила между тем Лиза и, вдруг, осеклась, увидев выходящую из комнаты дочери хозяйку. – …Ой, …Анна Родионовна, …а к нам Роман Михайлович.
- Да, да – делано спокойным голосом произнесла, вышедшая к гостю женщина – я уж вижу. …Давненько. Давненько мы Вас у себя не видели. …Возмужали. Окрепли. Бравая осанка. …Даже и не знаю, как Вас сейчас и называть….
- Добрый день, Анна Родионовна.
«Рома!»
Сомнений быть не могло. Это был его, пусть несколько погрубевший, принявший командирские нотки, голос.
- …Роман Ми….
- Анна Родионовна, если не трудно – ненавязчиво перебивая, произнес Роман. – Сочту за честь. Как раньше. Просто «Рома».
«О, ГОСПОДИ! …Что же будет-то?
- Ну, …что ж. – После небольшой паузы, медленно, растягивая слова, выдавила из себя Анна Родионовна. – Право, неудобно как-то. Слишком уж перемены разительны. Раньше, …а, не подскажете, как долго Вы отсутствовали?
- Я уехал один год и девять месяцев назад.
- Год и девять. …Да-а-аа-а. – В раздумье протянула Анна Родионовна. – Что воинская служба, гарнизонная, с людьми делает. Тогда, …Вы, …можно сказать, …ну, во всяком случае – я. …Вы, Роман …, Вы уж извините. – Женщина тщательно подыскивала, но видимо никак не находила нужные слова. – Но я, …почему-то. …Может быть, это все из-за Сашеньки. …В общем, скажу честно, я Вас более юношей запомнила. …А сейчас…. Ну, не дать, ни взять – зрелый МУЖЧИНА. …Вам, сейчас, сколько лет, …Рома?
«ГОСПОДИ! Не оставь. …Помоги, ГОСПОДИ!»
- Двадцать пять.
- Да. Это, конечно, возраст. …А Саше, сейчас, было бы…. Так Вы, Роман …, младше его были, получается?
- Да. Практически на два года. Даже чуть больше. Мне в революцию неполных шестнадцать было. Мы с ним, совершенно случайно, на одной из сходок познакомились. Он тогда, как старший, меня многому научил. …Да, что говорить. Я ему, да и всем вам, многим обязан, из того, что сейчас знаю и умею. Если бы не он, да не библиотека ваша….
- Да, полноте, Роман…. Человек обстоятельствами правит, а не обстоятельства человеком. Каждый сам создает себе тот мир, в котором он находится. Как сказал Альфред Адлер: «Каждый человек является творцом, ибо он творит нечто из различных врожденных факторов и возможностей».
- «Ничто так не противоречит рассудку и порядку, как случайность», Анна Родионовна. Именно таковой и была наша встреча с Сашей. Чистой воды случайность, давшая мне так много….
- Странно. – С иронией в голосе произнесла женщина. – Странно слышать подобные вещи от убежденного атеиста и «Неустрашимого борца за Светлое Будущее». Я почему-то всегда полагала, что у таких, как Вы, девизом является не пессимистическое изречение Цицерона, а скорее более жизнеутверждающее высказывание Шекспира о том, что «Люди – хозяева своей судьбы».
- Ну, в основном, конечно, мы так и говорим, однако…. У одного из основоположников нашего учения, товарища Фридриха Энгельса, есть и несколько другая строчка: «Нельзя уйти от своей судьбы…».
- Вы не закончили фразу. – После небольшого молчания поправила мужчину хозяйка жилища. – А такового делать нельзя, ибо смысл целого в корне отличается от частичной выдержки. …Если мне не изменяет память, то ваш идейный лидер писал о том, что «Нельзя уйти от своей судьбы – другими словами нельзя уйти от неизбежных последствий своих собственных действий». …Но, полноте о таком. Вас привело к нам какое-то дело, или Вы просто заскочили на огонек?
На какое-то время воцарилась полная тишина. Сердце, уже давно павшей на колени пред образами, девушки, бешено забилось.
«ГОСПОДИ! Не оставь мя, …ГОСПОДИ!»
- Не буду скрывать, Анна Родионовна, тем более, что от Вас ничего и не укроешь. Да, меня действительно привело в ваш дом одно очень важное дело.
- Я думаю, что мне даже известна его суть. …Антона Ефграфовича еще нет. …Впрочем, думаю, что мы и без него вполне сможем принять определенное решение. Если Вы не возражаете, давайте пройдем ко мне в комнату?

       18

Едва заслышав твердые мужские шаги, направляющиеся к ее двери, Ольга быстро поднялась с колен, поспешно разглаживая рукой, слегка приподнятый подол длинного платья.
- Да, да. - Глянув на висевшие в углу комнаты образа, дрогнувшим голосом произнесла она, в ответ на раздавшийся вслед за этим короткий стук. - Входите, входите! …Не заперто….
Последний лучик, теплящейся где-то в глубинах сознания надежды, резко угас, лишь только робко подняв глаза, девушка осмелилась-таки взглянуть на вошедшего к ней молодого человека.
Рома действительно очень сильно изменился за эти вынужденные полтора года разлуки. Еще не видя его, Оля уже успела отметить сильно окрепший и приобретший некую жесткость, поистине командирский голос. А теперь, окидывая взором любимого, добавила к этому еще и то, что влито сидящая воинская форма, рельефно подчеркивала его заматеревшую, потерявшую все признаки юношества стать. Пред ней стоял вполне сформировавшийся, уверенный в своей силе, плещущий энергией мужчина, с которым хотелось быть, и за спину которого хотелось спрятаться, хотя бы на время отгородившись таким образом, от неожиданно навалившихся неприятностей.
Чуда не произошло!
Прекрасно зная свою мать, Ольга практически и не сомневалась в этом. Завуалировано дав понять дочери, что она против ее любви, можно было и не сомневаться в том, что, оказавшись наедине с Романом, матушка, конечно же, уже открыто выскажет ему все то же самое, в ответ на его предложение о женитьбе.
Конечно, как и положено, в подобных ситуациях, где-то далеко в глубине души Ольга все-таки надеялась на более благоприятный для них исход. Ведь что не говори, но время сейчас было несколько не то. Власть была не та. Мировоззрение людей менялось прямо на глазах. А вдруг, да и передумает матушка….
Однако. Как бы ни внушала себе девушка подобную мысль, закравшийся в сознание пессимизм практически полностью отрицал ее, убивая на корню, упрямо продвигая ей то, что шансов выпасть именно так, она, увы, практически не имеет.
О, как хотелось ей, со всех ног броситься к нему на встречу. Как хотелось обнять его. Прижаться к его сильной груди. Почувствовать биение, рвущегося к ней сердца. Заглянуть в глаза. Прочесть в них длинный предлинный монолог о любви. И, …целовать, целовать, целовать. Но….
Благородное воспитание, предписывающее постоянное скрытие своих чувств и чопорность в поведении, а также царившая в доме обстановка, сдерживали ее. Не зная результат беседы, снедаемая предчувствием нехорошего, Ольга не то, что подойти, она даже поднять глаза не решалась. А когда, все-таки, пересилив себя, сделала это, тут же поняла, что ее боязнь не была напрасной.
Нахмурено-печальные глаза любимого красноречиво говорили о том, что произошло именно то, чего она и боялась. Ему даже не обещали подумать. Ему отказали сразу и весьма категорично.
       19

- Оленька, извини меня. – Одними губами прошептал Роман, взволновано глядя на застывшую напротив него девушку. – …Меня отпустили чуть раньше. …Я думал. …Я хотел. …Прости. …Она сказала, что в жены надо выбирать ровню.
Он нерешительно стоял у самых дверей, теряясь и ровным счетом не зная того, как себя вести. Высокий, стройный, красивый и сильный и в тоже самое время беспомощно растерянный.
- Клеовул. – С грустью кивнула головой Ольга.
- Оль, извини. – В глазах Романа застыл вопрос. – Я не понял.
- Это афоризм. – Пояснила девушка. – Клеобул Из Линда однажды сказал: «Жену бери ровню». Моя ма-ма довольно часто вспоминает эту фразу. Впервые, я слышала ее еще в детстве, когда собирался жениться один из друзей па-па.
- А-а-а…. Ясно.
Ольга медленно подошла, нежно погладила рукой распираемую крепкой мужской грудью гимнастерку, затем положила на нее обе руки, и печально глянув снизу вверх в лицо любимого, осторожно возложила промеж них свою голову.
- Ты ни в чем не виноват. – Тихо прошептала она, вслушиваясь в биение его сердца. – «…Коль приговор объявлен, отсрочка вердикт не изменит. Ты не любил, коль время, сказало тебе – НЕ ТА!…».
- Триумфатор?
- Да.
Он обнял ее, и какое-то время они молча стояли, не решаясь принять какое-либо решение.

       20

- Оленька, прости меня, пожалуйста, за то, что я, по глупости, поставил тебя в неловкое положение. – Наконец, одними губами произнес Роман. – Мы можем пойти туда вновь – предложил он – и подать новое заявление. …На развод.
Сомкнутые глаза счастливо стоящей девушки возмущенно распахнулись, отражая немой укор. Возвращаясь к суровой реальности, она резко отстранила от мужа голову, и вновь глянула в его виноватое лицо.
- Ты думаешь, что я …? – Она не могла вот так сразу найти нужных слов. – …Рома, запомни, милый. Я ни о чем не жалею. – В ее голосе была слышна твердая уверенность в своих действиях. – У меня было время подумать над тем, что мы сделали, и я рада, что мы поступили именно так, а не иначе. – Глаза Романа удивленно округлились, он не предполагал услышать такое. – Да, Рома, я рада – повторила Ольга – я рада, что, поступив именно так, а не иначе, мы как бы сожгли за собой все мосты, и наши жизни стали единым целым. – Оля смягчила взгляд и в глубине ее глаз появились небольшие капельки слез. – …Ты знаешь, я вдруг поняла, что совершенно ни мыслю свою жизнь без тебя.
Переполняемый охватившими его чувствами, Роман крепко прижал к себе девушку.
- Но я не знаю…. Я не думал, что мне…. И как теперь? ...???.
- Я уеду с тобой, независимо ни от чего. – Твердо произнесла Ольга. – Я больше не хочу, да и не могу жить вдали от тебя.
- Но….
Она быстро подняла руку и положила ее на губы суженого.
- Пусть царствует ЛЮБОВЬ! Помнишь, ты процитировал мне строчку из Вергилия: «Все по­бе­ж­да­ет лю­бовь по­ко­рим­ся ж и мы ее вла­сти».?
- Но….
- Alea jakta est. …«В любви полумер не бывает. Они умертвляют ее…». Мне стала очень близка поэзия Триумфатора.
- Оленька, а благословение…?
- Dum Spiro, Spero. Теперь к маменьке пойду я. …Если она откажет, …что ж, значит, так тому и быть. …По новым законам я твоя жена и ты имеешь полное право забрать меня отсюда и увезти с собой без всякого благословения. …Надеюсь, однажды, мне все же доведется услышать что-то похожее на «absolvo te». …А если нет. …Что ж – «ut ameris, amabilis esto».
- Но….
Ольга вновь прикрыла ладошкой рот Романа.
- Помнишь у Триумфатора: «…Мы жребий тянули, и выпало нам: форсировать Рубикон…».


       21


- Маменька! …Вы не можете сделать это.
Сидевшая в уютном кресле Анна Родионовна удивленно подняла глаза на дочь.
- Оленька, ты о чем?
- Вы отказали Роману. – Стараясь не смотреть на мать, тихо произнесла Ольга. – Вы, …Вы, не можете сделать это.
Женщина нахмурила брови и в недоумении, вопросительно посмотрела на Ольгу, одновременно с этим, мысленно спрашивая себя: Когда? В какой конкретно момент, она упустила таки формирование у дочери новых, в корне отличающихся от прежнего, взглядов. Ольга возражала и спорила с ней, чего никогда не позволяла себе делать раньше.
На некоторое время в комнате повисла напряженная тишина.
- Ну-ссс???
Ольга стояла, смущенно потупив взгляд в пол. Она на самом деле не привыкла возражать матери. Более того, действительно, никогда раньше и не делала этого. Но….
Сегодня или никогда!
Именно сегодня, краеугольным камнем бытия, встал для нее извечный Гамлетовский вопрос: «Быть или не быть?». Именно сегодня возник тот особый случай, когда жить так, как она жила до этого было равносильно моральному самоубийству, и взяв себя в руки, девушка вновь, очень тихо, но достаточно твердо повторила:
- Вы не можете сделать это, маменька.
Мать поджала губы и на несколько секунд отвернула голову от дочери, собирая воедино, и без того стальную силу духа.
- Оля, Оленька. – Беря себя в руки, как можно более спокойно произнесла Анна Родионовна, вновь поворачивая лицо к Ольге. – Ну что такое, ты опять говоришь? – Она ласково улыбнулась, усилием воли обуздав свои чувства. – …Вот, объясни мне, пожалуйста, что означает твое трижды повторенное выражение: «Вы не можете сделать это»? …А кто? …Ну, кто тогда это может? – Оля хотела что-то сказать, но Анна Родионовна сделала характерный жест, прося им не перебивать ее и твердым, не терпящим возражения голосом произнесла. – …Если ты помнишь, Оленька, я твоя мать. Да, Роман Михайлович попросил у меня благословить его на союз с тобой. Ты прости меня, конечно, но такого благословения, я ему дать не могу. И на это у меня есть довольно веские причины, часть которых ты уже знаешь. Стало быть, и, исходя сугубо и строго из этого, я так прямо ему об этом и сказала. Полагаю, что и вернувшийся со службы Антон Ефграфович будет со мной полностью солидарен. – Женщина сделала небольшую паузу, и вновь улыбнувшись, уже более мягко добавила. – …Да и потом, Оля, насколько мне известно, Роман Михайлович большевик и атеист. Он совершенно не верит в Бога. О каком же тогда, простите, благословении может идти речь….
- Маменька….
Перебивая мать, девушка наконец-то подняла голову, но взглянула не на нее, а мимо, в широко распахнутое за ее спиной окно, выходящее во внутренний дворик. Точно так же как и у нее, через него также вливались в комнату весенние запахи и тепло прогреваемого солнцем воздуха, однако свежесть была более холодной и играющие с другой стороны дома солнечные лучики практически даже и не появлялись с этой. Лишь слабый, идущий откуда-то сверху отблеск. В колодце двора царствовала тень.
- …Оля? – Не давая дочери сказать что-то свое, вкрадчиво вопросила Анна Родионовна. – Скажи мне девочка, что с тобой происходит, а то я никак не могу взять в толк, откуда у тебя эта настойчивость? Я никак не пойму, как можно, не видеть человека годами, а затем, когда он вдруг появляется, воспылать к нему неведомым доселе чувством и без устали твердить мне о том, что это, оказывается, еще и я, якобы, ошибаюсь в чем-то. Ты извини меня, но мой мозг отказывается понять подобное, а потому, будь добра, пожалуйста, сделай милость, объясни мне, если тебе не трудно, по какой это такой причине я не могу отказать Роману Михайловичу.
- Я люблю его. – Тихо, но без тени сомнения в голосе, произнесла Ольга. – И он питает ко мне тоже чувство.
- Веско! – Театрально всплеснула руками женщина. – Но не убедительно. Чушь….
- Маменька, я люблю его! – С болью в голосе вскрикнула девушка.
- Да полно, Оленька! – В свою очередь, громко и возмущенно произнесла Анна Родионовна. – О какой любви ты говоришь?! Ты вбила себе в голову невесть что, начитавшись дешевых бульварных романов и получив от бессовестно воспользовавшегося этим мужчины, мерзкий пасквиль, до основания набитый все теми же самыми фразами. Одни пишут, другие переписывают. Я ничуть не удивлюсь, если вдруг, случайно узнаю то, что сочиняя свой «любовный трактат», он просто взял, да и списал его с пылкого признания в любви, какого-нибудь заурядного «менестреля». …Однако – Анна Родионовна вновь убавила тон. – …Девочка моя, послушай свою, достаточно пожившую, и много повидавшую мать. Не стоит доверять спонтанно возникшим в голове и сердце чувствам. Поверь мне, Оленька. Однажды они полностью и безвозвратно уйдут, оставив лишь мокрые от слез подушки, которые тоже к тому времени успеют высохнуть. Военная братия привыкла брать все штурмом, четко зная, что по законам войны, после победы им дается три дня на разграбление того, что они завоевали. Три дня Оленька. Всего три дня. Что ты будешь делать потом, наконец-то поняв, что оказалась «одним из…», …просто «одним из…, побежденных им городов». Были до тебя. Будут после.
- Вы не правы, маменька.
- Бог Мой, Оленька! Я не права. …Да, его не было целых два года. Где и с кем он воевал до тебя? Почему заговорил о своей любви только сейчас? Почему ничего не говорил о ней раньше?
Анна Родионовна победно посмотрела на дочь и, наконец-то замолчала, полностью уверовав в свою правоту, а также в то, что Оле просто нечего будет противопоставить ей. Однако, воспользовавшись этим молчанием, Ольга взволновано заговорила, вкладывая как можно больше убеждения, в свой звучащий горячо и крайне возбуждено голос.
- Вы просто ничего не знали, маменька. Мы с Ромой любим друг друга уже давно. Уезжая, он обещал вернуться за мной, как только хорошенько устроится и обживется на новом месте. Все это время мы переписывались с ним….
Слова дочери ушатом холодной воды окатили мать с головы до ног, отрезвляя ее.
- Вы переписывались с ним все это время? – Удивленно произнесла она, крайне растерявшимся голосом. – Но, как? …Как это могло быть? …Почему я ничего не знала о том, что тебе приходила какая-то корреспонденция? …Почему я узнаю это только сейчас? …Ты что, просила Лизу скрывать от меня это?
- О, нет, маменька. – Оправдывая ни в чем не повинную служанку, быстро произнесла Ольга. – Лиза и сама ничего не знала. Мне приносили письма с оказией. Знакомые Ромы приезжали в Москву по делам, а заодно…. – Она слегка замялась. – Они встречали меня на улице и передавали мне весточку от него, а я, в свою очередь, передавала им свою.
- Та-а-а-а-ак. – Протяжно вытянула из себя Анна Родионовна. – Значит, выходит так, что вы, втайне от всех, вели конспиративную переписку. Ну, что ж, не удивительно. Не уди-ви-тель-но. – Повторила она по слогам. – Большевикам к такому не привыкать. Ну и…? Что еще, доченька вы скрывали от нас? Я имею в виду себя и Антона Ефграфовича.
Девушка покраснела и смущенно опустила взгляд в пол, полностью выдавая себя этим. Внимательно глянув на дочь, многое повидавшая в жизни женщина, тут же явственно поняла то, что у дочери действительно есть что-то еще, что она пока еще не сказала ей.
Ольга тоже поняла это и, уткнув глаза в пол, сосредоточено молчала, усиленно подыскивая нужные слова. Она не знала, как сказать то, что неминуемо вызовет в след за собой гнев матери. Однако и не сказать было уже невозможно. Врать девушка не умела, а потому, отлично знавшая ее матушка, быстро отличила бы ложь от правды.
 - Ну, Оленька. – Тихо и очень вкрадчиво подбодрила дочь Анна Родионовна. – Я жду. Что еще вы скрыли от нас вместе с Романом Михайловичем?
«Будь, что будет». – Обреченно подумала Ольга. – Двум смертям не бывать, а одной не миновать. …«Ut ameris, amabilis esto».
- Маменька, простите нас. – Еле слышно, дрожащим от волнения голосом произнесла она. – Перед тем как Роме уехать, мы тайно зашли с ним в советский ЗАГС и нас расписали, так что по действующим законам….
Возмущению женщины не было границ.
- Что?! – Уже полностью теряя контроль над собой, гневно вскрикнула Анна Родионовна, даже не давая дочери договорить. – Бесстыжая распутница!....
- Маменька….
- …Вон!
- Маменька….
- …Вон из дома! …Шлюха! – Ольга ошарашено смотрела на пышущею гневом мать. – …Вон! …И чтоб ноги твоей здесь больше не было! Не желаю ни видеть, ни слышать тебя боле! …Вон, мерзавка! – Она отвернулась от дочери, а затем, повернувшись через несколько секунд, трижды выбросила в воздух фразу, вплоть до самой смерти, гулом стоявшую в ушах Оленьки. – …Я проклинаю тебя, его и весь ваш род! …Будь ты проклята, неблагодарная! …Будь ты проклята!

       22

Яркое майское солнце ослепительно брызнуло в лицо выходящей из подъезда Оленьки и она, узенько сощуривая покрасневшие от слёз глазки, быстро опустила вниз короткую вуаль дамской шляпки. Нет, делая это, девушка преследовала вовсе не то, чтобы защититься от окатившего ее чрезмерного, но ласкового и теплого света, а чтобы спрятать от посторонних глаз свое опечаленное произошедшим личико. Шедший впереди неё с двумя чемоданами наскоро собранных ею с собой в дорогу вещей Роман, не обратив на солнце ровно никакого внимания, уверенно направился к открытому экипажу, стоящему метрах в десяти от их подъезда. Не говоря ни слова сидящему впереди со скучающим лицом извозчику, он аккуратно поставил вещи позади пролетки и, взяв изумленно смотревшую на него Олю за руку, помог ей занять одно из пассажирских мест, после чего сел рядом с ней и назвал повернувшемуся к ним вознице путь следования.
- Двигай Прохор. Сначала в ГУМ, а затем домой.
Девушка непонимающе посмотрела на фактически являющегося ей мужем парня, и тот, переведя на нее свой взгляд, улыбнулся ей приятно-ободряющей улыбкой, после чего кратко объяснил:
- Понимаешь, Оленька, сказать по правде, я приехал в Москву уже давно. …Вернее не совсем давно, но уже несколько часов назад. – Он чисто произнес это на особо любимом ею французском. – А еще вернее, вчера вечером. – Слегка замявшись, уточнил он. – …И, …и, в общем, …ты уж извини, но, …предполагая, что явиться сюда сразу с дороги, …да еще и на ночь глядя, …к тому же, …с вещами. …Я очень хотел, но…. Согласись, родная. …По меньшей мере, это было бы не совсем тактично. – Ольга понимающе кивнула. – …Ну, вот. – Ободренный ее согласием продолжил Роман на том же французском, видимо используя его для того, что бы говорить с ней, как бы один на один. – Именно поэтому, сначала я заехал к своим друзьям в Фили, а уж затем, проведя у них ночь, и выждав немного, чтобы не быть уж очень ранним гостем, приехал сюда, наняв там же Прохора. Я попросил его подождать. – Он вновь слегка замялся. – …Оль, ты не обижайся, пожалуйста, но …понимаешь, …идя к вам, я отчетливо понимал то, что у меня может быть несколько исходов данного визита. Одним из них, естественно, был и тот…. – Он сделал красноречивую паузу. – …Оленька, видишь ли, я ничего не имею против, но. …Ты извини, я слишком поздно понял то что, скорее всего, твоя мама будет против нашего брака. Если бы я подумал об этом несколько раньше, то вероятней всего даже и не заикнулся бы о том, чтобы предложить тебе пойти со мной в ЗАГС.
- Ром, я тебя очень прошу – глянув на мужа, тихо, и на том же французском, попросила Ольга. – Пожалуйста, никогда больше не говори мне о том, что жалеешь о содеянном. Я тебе уже об этом говорила. Ты меня не заставлял. Я сама приняла решение и не только не жалею об этом, но и более того, повторю еще раз и не устану повторять это вновь и вновь, …я искренне рада тому, что поступила именно так, а не иначе. Более того, мне страшно подумать, но если бы не это…. Нет, нет и еще раз нет. …Я не хочу даже и думать о том, что могла бы жить без тебя.
Роман благодарно посмотрел на девушку, кивнул и, приблизив к ней свое лицо, ласково прошептал:
- Я люблю тебя, родная моя.
- А я тебя. – Также тихо ответила она.


       23

- Позолоти ручку, барыня.
Медленно шедшая в одиночестве Ольга резко остановилась. Рассеяно двигаясь вперед к оставленному ими недалеко от Спасских ворот экипажу, она точно никого не обгоняла и даже не проходила мимо. И хотя, расстроенная недавно случившимся, девушка, будучи погруженной в свои мысли, могла и не расслышать чьих-либо, двигающихся за нею шагов, она, тем не менее была точно уверена в том, что ее никто и не догонял. Недоуменно глянув по сторонам и, заметив краем глаза позади себя кого-то еще, Оля быстро оглянулась, и тут же с ужасом замерла на месте, будучи не в силах двинуться дальше. Рядом, а вернее позади нее, стояли старая, с изможденным и высушенным временем лицом цыганка и молоденькая, лет шести-семи девчушка, по всей видимости, бывшая ей не то дочерью, не то внучкой….

Так уж получилось, что походив по ГУМу, купив по сходной цене свадебное платье, фату, туфли и всякие другие, необходимые для свадьбы мелочи, они с Романом уже направились было к выходу, когда, неожиданно встретили одного из боевых товарищей Романа. Надо сказать, что тот сам окликнул их, а затем и сам подошел к ним. Друзья заговорили о чем-то своем, естественно мало интересующим Оленьку и, дабы не мешать их разговору, Оля, кивнув, пошла дальше одна.
Хотя Москва никогда не была тихой, а девушка неспешно брела, практически прямо по ее центру, тем не менее, Ольга, как уже было сказано выше, была совершенно уверена в том, что находится одна. Думая о своем, она тем не менее, время от времени прислушивалась к происходящему за ее спиной, в ожидании шагов того, кто оставшись позади, неминуемо должен был пуститься вслед за ней.

- Я не….
- Старую Азу не обманешь. – Даже не дослушав, тихо заворковала цыганка, перебивая Ольгу, словно итак знала то, что та собирается ей сказать. – Даже ежели бы ты, милая, в крестьянском рубище тут была, я бы все одно признала в тебе бывшую. Никуда ты, ласточка моя, ни походку, ни взгляд, ни манеры от нее спрятать не сможешь. …Старая Азу, красавица, людей насквозь видит.
Оля еще с детства очень боялась цыган, а потому ошарашено поискала глазами оставшегося где-то позади Романа, и по ее телу пробежал холодный ветерок озноба. Его явно не было в поле ее видимости.
Спеша и путаясь в одежде, Оленька быстро достала единственно бывшую у нее купюру и, не задумываясь, протянула ее просившей.
- У меня больше нет. – Оправдываясь пролепетала она и поспешно добавила. – Правда, правда….
- Да ты, девица, не бойся меня. – Принимая даваемое, успокаивающе произнесла цыганка. – …Старая Азу за всю свою жизнь, еще никому ничего плохого не делала. – Денежка мягко легла в ее ладонь. Кулак сжался. И…. Цыганка вдруг вздрогнула, как ошпаренная. – …Ой-ля, …девонька. – Она удивленно посмотрела на Ольгу. – Да ты, родненькая, я смотрю, матерью родной проклята.
Ее слова, словно яркая вспышка молнии, резко пронзили мозг девушки, и она тут же едва не лишилась чувств. В голове поплыло, а ставшие вдруг враз ватными ноги, предательски подогнулись, явственно намереваясь опрокинуть свою хозяйку на булыжную площадь. Стоявшая рядом цыганка, стремительно и всего на несколько секунд, подхватила Олю под послушно согнувшийся локоток правой руки, потом что-то тихо нашептала ей на своем языке прямо в ушко, и легонько дунув в лицо девушки, вновь отпустила ее.
Туман рассеялся, как и пришел. Ускользающее сознанье вернулось обратно. Ольга сделала глубокий вздох, обратно выпрямляя вернувшие силу ноги.
- Да, милая. …Ну и натворила же делов матушка твоя. Такую кашу заварила. …И ведь, так ничего и не поймет, не примет, и жалеть потом, не смотря ни на что, не будет. – Качая головой, горестно констатировала цыганка. – …Надо же, какая твердость. Ведь итак двух уж потеряла. …Ведь последнее же дитя из дому выгнала. …Да и потом…. Ну, это тебе знать не надобно. …А злобы-то сколько. …Такой посыл. – Оля слушала и не слушала, обращенный к ней шепот. – …Да-а-а. …Вот, ведь, не думают же совсем люди, что творят. …Одним разом, как топором, …весь род. – Женщина пристально изучала правую руку девушки. – …Ох, милочка, и жаль мне тебя сердешную. Слишком уж много горя хлебнуть тебе придется. Ох, как много…. Правда, не сейчас. Потом. Но все равно. …С любимым-то, ты обвенчаешься, конечно. Завтра. И жить с ним будешь, душа в душу. И детишки у вас будут. Да вот….
- А это еще что? – Громогласно вопросил, прерывая ее шопот, подошедший к ним в этот момент Роман. – А ну….
- …Ты, касатик, не кипятись. – Поворачиваясь к нему, ничуть не испугавшись, спокойным и миролюбивым голосом произнесла пожилая женщина. – Старая Азу жене твоей плохого желать не будет. Старая Азу помочь вам хочет. …Я ведь все знаю, что на уме, да сердце у вас. По руке, по глазам, по лицу все вижу. От старой Азу, просто так ничего не уберешь. Ничего не спрячешь. – Цыганка пристально посмотрела в глаза парня. – …Ты жь, милок, верить мне должен. Сам-то, то ж, ведь, …из наших же кровей будешь. …Старой Азу доверять должен. Знать должон – цыган цыгану никогда худого не сделает. …Добра желаю. – Она ненадолго смолкла, а затем, совсем тихо предложила. – …Ты толь дозволь мне, волосок один, да ноготок маленький у милки твоей взять. Три дня до черной луны осталось. Век в счастье жить будете. Все напасти уберу. …Ты не думай. Ни копеечки мне за такое не надо. Все бесплатно сделаю. …Да и нельзя денежку за такое себе брать….
- Ты это про что, старая? – Сурово произнес мужчина. – Сдурела совсем что ли? Это какой еще ноготок да волосок тебе понадобился? Чей? – Роман вопросительно глянул на Ольгу. – Оленька, солнышко мое, ты что, радость моя, наговорила-то тут такого, пока меня не было?
- Старой Азу, касатик, ничего говорить не надо. – Вновь мягко и вкрадчиво выговорила цыганка. – Старая Азу сама все прекрасно и без слов видит. Старая Азу мысли считывать умеет. Рок над вами обухом завис. Сам ведь все не хуже мово знашь, что только что у вас с матерью ее произошло. Сказала ведь тебе, что ты, хоть и наполовину, но все ж, наш будешь, а потому, от чистого сердца помочь хочу, пока кнут сильно не раскрутился, да обухом всю жись вашу не пересек. …Учти, сынок, …потом, …поздно, потом-то будет. То, что счас заваривается, внукам вашим расхлебывать придется. Да и то, вилами на воде писано. …Сейчас, покуда петля сильно не затянулась, с легкостью ее развязать можно. Потом…. Не каждая за такое и возьмется. …Верь Азу старой, своим помочь обязанность наша. Да и жаль мне ее….
Роман угрюмо глянул на стоящую перед ним женщину.
- Значит так. Ты, мать, с предрассудками своими, в жизнь нашу не лезь. Я красный командир. Еще не в таких передрягах бывали. Ты нас не пугай и не наговаривай. …Да, что правда – то правда, цыганских кровей я. Есть такое. Многие говорят, что по лицу даже видно. Не спрячешь. Да, только не жил я в таборе никогда. И даже друзей из числа цыган у меня отродясь не было. А потому и законов ваших я не знаю. …На, вот. Возьми. – Он быстро достал из кошелька пару купюр. – …Возьми, возьми. Сама же говоришь, что свои друг другу помогать должны. Ну, вот и возьми. …Бери, мать, да и разойдемся с миром.
Цыганка осуждающе помотала головой.
- Не дури парень. Старой Азу денег твоих не надобно. Я от чистого сердца помочь хочу….
- Не надо. – Роман чуть нагнулся, взял худенькую ручку стоящей рядом с ней девочки и быстро сунул в нее деньги. – Атеист я. – Он вновь выпрямляясь. – Не верю я, ни в «РОК», ни в «СУДЬБУ». Глупости все это. Партия учит: человек счастье свое сам кует. …Пойдем, Оленька.
Ласково подхватив под руку, до крайности онемевшую от всего происходящего Ольгу, мужчина мягко потянул ее за собой к стоящему метрах в двухстах от них экипажу.
- Верить можешь и не верить. – Вслед ему и несколько громче обычного, чтоб он слышал, поспешно произнесла цыганка. – Да токо «СУДЬБЕ ВАШЕЙ» на такое наплевать. Ты совет прими. Что бы ни было, как задумал, так и сделай. И обвенчайся обязательно. Запомни, ОБЯЗАТЕЛЬНО! – Еще громче повторила она и уже, практически только для себя, тихо добавила. – Хоть этим участь ее, да и свою облегчишь. Дети будут. И даже правнуки. …А вот дале …. – Она, задумавшись, замолчала, а затем, переведя взгляд на стоящую, словно в оцепенении девочку, взмахнула рукой у ее лица, после чего спросила ее уже по-цыгански. – Ну, Рози, а ты что на все это скажешь?
Девчушка вздрогнула, приходя в себя, и, пожав плечами, по-взрослому ответила ей на том же наречие.
- Пока он до меня не дотронулся, я ничего толком понять не могла. Все туманно было и расплывчато, словно на выборе он и возможно у них всякое. А затем…. – Она говорила ровно и как-то отстраненно. – Туман пал и как во сне: я видела все. Так быстро-быстро. Картинка к картинке. Я видела, как он уговорил ее пойти в ЗАГС. Как ее прокляли. Как они венчались. Вернее еще будут. – Поправилась она. – Тут недалеко в Филях. Помнишь? Мы с тобой были там как-то. – Азу кивнула. – Ага, я тоже хорошо помню эту церквушку. Тебе там, тоже какой-то «бывший», хорошую денежку дал. – Она сделала небольшую паузу, а затем продолжила. – …У них дети будут. …Потом война будет, и он на нее уйдет. …Потом туда же убегут и оба их мальчика. Один погибнет, а другой, …без вести пропадет. Он выживет, да только знать об этом никто не будет, и ее, по ошибке, известят о смерти обоих. Этого, …мужа ее, …ранят. Он, на несколько дней, из госпиталя, приедет к ней. Потом уйдет. Уже навсегда. – Девочка ненадолго замолчала. – …Я даже смерть его видела: Большой-большой город. Дом громадный. Над ним огромный шарообразный купол. Он ставит флаг на одной из башен этого купола. И…. Ей придет похоронка незадолго до родов. Ребенок родится мертвым. Она не выдержит свалившегося на нее горя и съест слишком много каких-то таблеток. Сын вернется как раз на ее похороны….
- Да. – Мрачно подтвердила старая Азу. – Все так. …Все так. – Повторила она. – А ты это, …свою «случайную» встречу с его правнуком видела?
- Нет. – Отрицательно покачала головой Рози.
- Так вот, запомни. Это очень важно. Однажды, когда ты будешь уже совсем старой, как я сейчас, ты столкнешься с ним у дверей небольшого стеклянного магазина. Проходя мимо, зацепишь его рукой и тут же узнаешь. Так будет нужно свыше. Ты расскажешь ему о нашей с тобой встрече, а потом, скажи ему….



       Наши дни.


       Часть 2.

Унылых мыслей бег унылый.
Один неверный шаг.
…Любимая прости!
О, если б знать,
К чему приводят игры
С огнем любви…
Я не хотел,
…Прости!

(Роланд Триумфатор «Песнь любимой»).




       1

 
- «Любовь сотрет любые расстояния, и мир подлунный с миром духов совместит». – В задумчивости прочла Ольга и перевела взгляд на Романа уютно развалившегося в широком кресле. – Ром, ну, отвлекись, плис… – попросила она его, целиком ушедшего в просмотр какого-то мало интересующего ее боевика, включенного им по DVD рекордеру. – Смотри, как красиво сказано. …Роланд Триумфатор. Первый раз такого автора слышу. …Ну, Рома. Ром! – Уже намного громче позвала она. – Ты меня слышишь, или нет?!
- Нет. – Ставя фильм на паузу, повернулся к ней Роман. – Ты о чем, Оленька? Прости, я засмотрелся немножко.
- Да я тут строчку одну нашла. Тебе имя Роланд Триумфатор о чем-нибудь говорит?
- Да – нет, кажется. – Поджимая в задумчивости губы, отрицательно помотал головой парень. – Звучно, конечно, но … – он выразительно щелкнул языком – лично для меня, это ровным счетом только звук.
- Ага. Вот и мне также. – Кивнула головой Ольга. – А строчка, да и стихотворение в целом понравились. Вот, слушай: «Любовь сотрет лю­бые расстояния, и мир подлунный с миром духов совместит». – Вновь, но уже более выразительно и громко прочла она. – Вот, конечно, рано еще о таком-то думать, но, знаешь, я бы очень хотела, что бы наши с тобой могилки рядом-рядом были. А еще лучше, вообще, одна на двоих. И один надгробный камень из черного мрамора. Вот не знаю почему, но хочется именно черный мрамор. А на нем два наших с тобой образа и эта строчка, как эпитафия.
- Оль. – Роман улыбнувшись, играючи покрутил пальцем у виска. – Ты сё, милая, совсем сдурела что ли? Али как?
- А что? – Ничуть не обидевшись, пожала плечами Оля. – Вот я, например, да ты и сам это давно и хорошо знаешь, ну просто истинный фаталист. Еще никто ведь книгу жизни своей не читал никогда. Ну и, естественно, думаю, что мало кто знает, за каким поворотом, его, …ну эта, …женщина в балахоне и с косой наперевес, …стоит и ждет. Вот кто знает. Может мне всего немножко уже осталось. Вдруг, ни с того ни с сего. Жила, жила. Потом идешь, и как раз мимо нее проходишь. А она возьми – хлесь, наотмашь. И все - нет человечка.
- Оль, перестань. – Скривив недовольную мину, ласково оборвал ее Ромка. – А то, неровен час, действительно накаркаешь еще что-нибудь.
- Да ладно. – Махнула рукой Ольга. – Каркай не каркай, а если кому на роду написано в двадцать пять, допустим, на погосте прописаться, то двадцать шесть ему уже точно в кругу друзей не встретить.
- Да-а-а-а, уж-ж-ж. Ну и мысли. – Стараясь свести все в шутку, констатировал Роман. – А вот по-другому несколько, ну, пусть и почти все то же самое, сказать нельзя было?
- Это как?
- Ну, без дат хотя бы. Как-нибудь неопределенно. Типа: Кому в постели суждено накрыться, того бан­диты точно не прибьют. Оптимистично и радостно. И даже надежду вселяет на то, что ласты свои, ты еще очень долго носить будешь. …И не умрешь, между прочим, а почишь. Типа - спал, спал себе и раз, накрылся медным тазом. Ну, или крышкой дубо­вой. Кому как повезет. Финал один, да только срок различный. Во как, прикинь, я даже чуть ли не стихами заговорил.
- А! – Отмахнулась Ольга, явно не желая переводить разговор в шутку. – Я ведь не это имела в виду, когда разговор затевала.
- Ну, СЛАВА БОГУ! – Не сдавался Роман.
- Ром, не ерничай. – Голос девушки слегка дрогнул. – А давай мы с тобой договоримся. Ну, так. На всякий случай. На будущее.
- Давай. – Не раздумывая, кивнул головой Ромка. – Только, …. – Он выразительно глянул на оттопы­ривающий халатик бюстик девушки, а затем, театрально облизнувшись, перевел взор на ее, подогнутые под себя ножки. – Если ты о любви, ну это, как говорится, до доски гробовой, то и договариваться даже не стоит. У меня, Оль, не одно, а два солнышка. Одно на небе, а второе …здесь. Сидит вот на диване, светит, и меня, трошки замершего, соблазнительно так отогреть хочет. Вот, руку на сердце, и БОГ судья! Мне третье точно лишним будет. Хочешь, вот, прям, ну хоть сейчас доказать могу.
Парень быстро поднялся с кресла и направился к приятно смутившейся от его слов девушке.
- Ром, ну подожди. – Ольга быстро запахнула полом халатика виднеющиеся из-под него ножки. – …Бесстыжий. Вот только одно у него на уме. А я не о том совсем. …Вернее, о том, но …чуть-чуть не о том.
- Ты случайно не запуталась, любимая? – Опускаясь на колени возле нее, нежно спросил Ромка. – То о том, то не о том.
- Ром, миленький, только не трогай меня, пожалуйста. – Умоляюще прошептала Ольга. - Дай мне мысль за­кончить. …Ладно?
- Как скажешь. – Кивнул головой парень. – Яволь, мой Дженерал!
Оставаясь на коленях, Роман вытянулся, принимая позу замершего по стойке «Смирно» солдата.
- Вольно. – Улыбнулась Ольга. – Только не мешай мне, пожалуйста.
Ромка вновь кивнул, сделал внимательное лицо и, поставив согнутые руки на край дивана, положил на них голову, устремив преданный, как у собаки взгляд на любимую.
- Бессовестный. Не смущай меня. Я даже забыла, о чем сказать хотела. – Мягко укорила его Оля. – Бросился ко мне, бесстыжий, словно целый век не видел. Вот о чем я говорила?
- О том, что хочешь заключить со мной какое-то тайное соглашение. – Мягко и еле слышно напомнил ей па­рень. – Я так полагаю, что этот пункт мы обязательно внесем в наш будущий брачный контракт.
Девушка улыбнулась. Отрицательно помотала головой, а затем кивнула ему.
- Все. …Никуда мы это вносить не будем. …Я вспомнила. Две минуты тишины. – Попросила она. – Ок?
Роман кивнул и низко склонил голову, давая возлюбленной время вернуться к исходному состоянию, которое он ей и на­рушил.
- Ром. – Оценив данное, чуть позже, вкрадчиво произнесла Ольга. – Только, пожалуйста, отнесись к этому совершенно серьезно. Я тебя очень-очень люблю и…. Только не смейся, ладно? Я ведь серьезно….
Не поднимая головы, парень утвердительно кивнул.
- Давай так сделаем – несколько ободрено произнесла Оля – вот, …если ты, вдруг, …ну это, …раньше меня отсюда уйдешь, то тогда ты упросишь СОЗДАТЕЛЯ и вернешься сюда за мной. А если наоборот. – Поспешно добавила она. – То уже я его об этом на коленях просить буду.
- Оль, ты о чем? – Роман поднял голову и удивленно посмотрел на Ольгу. – Я не понял что-то?
На глазах девушки заблестели слезы.
- Знаешь – еле слышно произнесла она сдавленным голосом. – У меня на этом свете никого кроме тебя нет. Да и на том я, может быть, никого не знаю. …Вдруг …. Ну, всякое же бывает. …Ты не против, если я, …уйдя, …за тобой приду?
- Оль, ты что, серьезно веришь в такое?
- Да. …А ты? Нет?
Роман пожал плечами.
- У меня, в общем-то, тоже здесь никого ближе тебя нет. – Неоспоримо произнес он. – Я просто не думал как-то о таком еще. Да, если честно, и думать пока не хочу. Рано….
- Ты не ответил?
- Да нет. – Глядя прямо в глаза Оли, ласково улыбнулся Рома. – Ты не внимательна, дорогая. Если это, как ты считаешь, возможно на самом деле. То я тебе уже давным-давно ответил. – Он вдруг стал совершенно серьезным. – Ладно. Каюсь. Был грех. И я тоже о подобном думал. И не далее, как пять минут назад, тебе, на вопрос же твой, ответил. Даже еще не зная его.
- ???
- Ну, ты вспомни.
- ???
- Ладно. – Парень вновь с нежностью улыбнулся Ольге. – Забывчивость прощаю. Цитирую, почти дословно: «У меня два солнышка. Одно на небе, а второе … – Роман кивнул на любимую – вот». …Ты знаешь, первое, ну, вряд ли за наш век потухнет. Об этом пока никто и не думает. А вот если второе – да на что мне жизнь, если в ней светить некому….


       2


«FECI QUOD POTUI, FACIANT MEUORA POTENTES». Именно этой фразой заканчивали когда-то свое выступление в сенате древнеримские консулы. Именно эта фраза, прочитанная однажды Женькой в одном из попавшихся ему в руки цитатников, настолько сильно запала ему в душу, так крепко слилась с его мыслями, что стала буквально сопровождать его повсюду, неожиданно всплывая то там - то тут в его воспаленном от потерянной любви сознании.
- Я сделал все, что мог! – Легонько давя ногой на педаль тормоза, громко произнес он сам себе, притормаживая автомобиль у придорожного киоска. – Кто может, пусть сделает лучше. …Курить хочу. Хочу курить!
Медленно проехав остановку, Женька остановил машину, заглушил мотор, бегло глянул на купола стоящего чуть впереди храма, перекрестился, и не торопясь вышел из нее. Мягко захлопнув дверцу, он тут же, по-привычке, поставил авто на сигнализацию и глянул вверх, на затянутое серо-фиолетовыми облаками небо, готовое в любой момент пролиться затянувшимся дождичком, ну или, в крайнем случае, кинуть на невинные головы прохожих небольшие осадки. Его настроение уже давно было сродни ему. Такое же хмурое и безрадостное. Хотелось не только курить, но и крепко выпить, да и вообще, плюнув на все; «пуститься во все тяжкие», как говорили когда-то далекие предки.
Однако, сигареты кончились, продажные девочки вызывали стойкую апатию, а верная, стоящая рядом «HONDA ASKOT» была категорически против того, чтобы он прикасался к ней в нетрезвом виде.
Короче из всех зол, ему реально было доступно лишь первое, да и то на улице. Женька давно взял себе за правило не курить в машине.
- «И день пройдет, и год пройдет. Коль нет любви – ты не заметишь их…». – Еле-еле слышно прошептал он сам себе, пришедшую на ум строчку из стихотворения Триумфатора. – …Ну, ладно. Что ж, пойдем, глянем, что за никотин предлагает господин «ЧП Черненков и сотоварищи» своим покупателям. Ща, мы глянем, чем людей на Пионере травят.
Евгений обошел киоск и, открыв на себя его стеклянную дверь, принял чуть-чуть правее, пропуская выходящую из него с булкой черного хлеба в руках пожилую цыганку, даже не взглянувшую в его сторону.
Однако, проходя мимо, женщина совершенно случайно задела его локтем, и тут же, вдруг вздрогнула, словно нечаянно прикоснулась к оголенным проводам электропитания. Она остановилась, как вкопанная, и глянула Евгения.
- Ну, вот и свиделись. – Качнула головой цыганка, непонятно что констатируя самой себе. – Надо же, а я уж даже и забыла о таком.
Женька вопросительно глянул на женщину.
- Мать, что-то я не припомню того светлого дня, когда я к цыганкам за ворожбой обращался. – Хмуро произнес он. – Да и того темного, что дорогу им неловко переходил, тоже вроде как не припомню.
Цыганка пристально посмотрела на него своими выцветшими васильковыми глазами.
- Стара я уже стала. Вот и глаза уже не так смотрят. Видят плохо. Но, …старая Рози другим взором смотреть умеет. Старая Рози все видит. Нет, парень, не с тобой я, милок, виделась когда-то. Не с тобой. – Отрицательно помотала головой пожилая женщина. – …С прадедушкой твоим встреча у меня была. – Евгений недоверчиво и криво улыбнулся. – …Ты парень не ухмыляйся. – Беззлобно кивнула цыганка. – …Я хоть и стара, да из ума еще не выжила. Давно это было. Еще Азу старая жива была. Бабка моя. – Пояснила она. – Это она, не я, помощь ему, да жене его предлагала. Род-то твой, соколик, проклятый будет. Али не знал? …Не уж-то не говорил никто. Хотя и верно, кто скажет-то. Он ведь у тебя атеистом был. Не верил ни во что. Да, отказался он от помощи-то. Вот, и валят вам беды сейчас. А коли еще и ты камень сей не снимешь, так и вовсе ветви данной не будет.
Евгений ошарашено уставился на цыганку.
- Слушай, мать, ты сама-то поняла, что мне только что наговорила? Я те чо плохого-то сделал, что ты мне счас такой прогноз выдала? Не, ну ладно бы в денежке ей отказал. Тогда понятно. Так ведь ты даже и не просила.
- Старая Азу бесплатно поправить хотела все. – Сухо отчеканила цыганка. – Отказался прадед твой, хотя и кровь в нем наполовину наша, цыганская была. – Женька вздрогнул. Он знал от отца кое-что о своих предках и слова цыганки действительно соответствовали некоторым фактам. – В тебе-то ее уже почти и не осталось совсем. Ну, так. Крохи разве. …Зря отказался. Азу могла. Она многое чего могла. Многое умела. …. Вот и нашу с тобой встречу сразу, еще тогда увидела. Я-то еще девкой была. Молоденькой совсем. Токо-токо учение ее постигать начала. Не видела, да и не умела многое.
- А сейчас? – Потихоньку приходя в себя, спросил Евгений.
- А сейчас, наоборот. Шибко стара стала. …Отошла уже от дел я, соколик. Отошла. …Только совет дать и могу. Хотя, по чести сказать, так и его, еще старая Азу мне сразу выдала. «Ты – говорит – Рози, уже сама ничего сделать не сможешь. А, коли мозги у парня будут, скажи ему, пусть к знахаркам идет». Азу еще тогда говорила, что много их сейчас будет. И объявления они в газетах запросто давать будут, говорила. Тогда, дажь и не верилось в такое. Власть нас не жаловала. А счас…. Что верно, то верно. В любой газете гадалок пруд пруди. Да, …токо ты смотри, не ошибись. Тебе, ведь, не каждая помощь сможет. Родовое проклятие, вещь сильная. Да и запущенное оно у тебя шибко. …Раньше, …сразу надо было….
- Так ты что хочешь сказать, мать, типа к колдунам мне надо? Так что ли?
- Да. Можно итак сказать. Они себя счас, как только не называют. Мужики колдунами, женщины ведьмами. Все можно. Все дозволено. …Тебе, соколик, конечно, можно и в церковь. Но, там путь долгий. Молитва, это, почитай, тот же заговор. Токо он несколько завуалирован. И жертвы, фактически, никакой. Перетяга нет. Расплывчато все. Потому долго. …Знахарки, да колдуны, …они, мил человек, на себя сначала всю твою боль берут. Перетягивают. И уж после, ценой неимоверных усилий, уничтожают ее. Сколь сил надо. Сколько энергии. …Вот поэтому я и не смогу. Стара Рози стала. Шибко стара. – Цыганка глубоко вздохнула. – …А другого пути, кроме этих двух, у тебя уже и нет. Да и не было никогда. По-правде то….
- Эй, вы там, двери закрывать думаете, али нет? – Громко крикнула им из киоска продавщица. – Обалдели совсем. Не май месяц, дует ведь.
Женька отпустил дверь, и она мягко закрыла вход в павильон.
- Ну, спасибо, мать. – О том, что род их якобы проклят, он действительно что-то когда-то мельком слышал от своего отца, но не придавал этому особого значения. – Внесла ясность. Расставила точки….
- Да, ладно. – Махнула рукой Рози. Потом ненадолго задумалась. – …А ну, дай-ка руку. Может, и увижу чего.
Евгений послушно протянул ей свою правую ладонь, чувствуя небольшой холодок, идущий от старой, сдрябленой и немножко шершавой кожи пожилой женщины. Она обхватила ее обеими руками, замерла и….
Ее руки вдруг кардинально изменились.
Сначала они лишь слегка потеплели, как бы сливаясь с температурой его кожи. Потом откровенно понежнели и стали какими-то бархатными, приятными. А потом, …он вообще перестал их чувствовать. Его ладонь пылала, ее мягко покалывали изнутри мелкие иголочки, но она была словно одна, сама по себе, хотя он ясно видел то, что она была четко скрыта, обхватившими ее ладонями цыганки.
Он не смог бы, как ни старался сказать, сколько времени они так стояли. Оно вдруг остановилось для него. Перед глазами поплыли звездочки, а в мыслях замелькали кадры прошедшей жизни. Его явно читали. Нагло и беззастенчиво, словно книгу.

Такого он еще никогда не чувствовал, хотя опыт общения с цыганками у него уже был. Ради шутки, Женька пару раз «золотил ручку» и ему потом гадали по ней, на самом деле выдавая незначительные факты его жизни. Каким-то образом они узнавали и говорили ему о том, что он не просто женат, а имеет одного ребенка, девочку, и у него есть любовница. А вот дальше…. Видимо не желая говорить плохого, женщины ссылались на то, что жизнь его в тумане, что однажды ему предстоит сделать выбор…. А вот какой…. Странное дело, но даже предлагаемые им за это деньги не помогали.
Он теперь ясно вспомнил, что они вдруг замыкались, и говорили ему, в принципе, одно и тоже. Сани впереди лошади не ставят. Придет, дескать, время и одна из нас ясно и лучше их скажет ему то, чего они сказать пока не могут. Не пришло, якобы, еще время и не сможет он толком ничего понять. Женька смеялся, предлагал им еще больше денег, но….
«Не смейся, соколик. – Говорили ему. – Излишний смех к слезам приводит».
Он не верил им, считал, что это их работа, таким путем денежку зарабатывать. А сейчас….
Вот она рядом. ТА, о которой они ему говорили. И слезы его, невидимые ни для кого, тоже были. Все сошлось.
       
- Сколь лет живу, сколь лет занимаюсь таким, но до сей поры удивляет меня то, как порой все взаимосвязано. – Медленно и каким-то усталым голосом произнесла цыганка, выпуская из своих объятий его ладонь. – Вовремя. Ни раньше, ни позже встреча наша произошла. И считать я с тебя обязана была. Не сказала мне о том Азу. НЕ СКАЗАЛА. – Рози удрученно помотала головой. – …Да и не увидишь всего. Тем более тогда. …Есть у тебя друг. …На родине. – Женька кивнул. У него было много друзей. Но перебивать и говорить о таком, он не решился, надеясь на то, что и так поймет, кого она имеет в виду. – Так вот, у его жены известие для тебя есть. …Она ведь тоже знахарка. Ведунья белая. – «Мишка с Зинкой». – …Встреча тебе чрез нее назначена. Токо вот сказать об этом она тебе пока не может. Как я поняла, ты телефон сменил, раз у нее доступа к тебе нет. – «Точно, блин, было дело – изумился Евгений. – Неделю назад. Очень надо было на другого оператора пересесть. Почти всем сказал. А им забыл». – …Ты им позвонить должен. Обязательно. Вот чтобы узнать об этом, ты и меня встретил. …Да-а-а-а. – Женщина вновь покачала головой. – Нет в жизни места случайностям. Нет. …Ну, прощай. …Все. – Она вдруг как-то обмякла. – …Да, …действительно все ведь. Сделала я дело свое последнее. По всему выходит, именно оно меня тут и держало. …Завтра, …завтра срок. …ВСЕ. …Надо же. Успеть бы проститься со всеми….
Не говоря больше ни слова, ни оглядываясь, цыганка отвернулась и тихо пошла от него вдоль улицы.

       3

Евгений еще какое-то время задумчиво смотрел ей вслед, затем неспешно вошел в киоск, и походя осмотрел, выставленный на витрины товар.
- Парламент. Пачку. – Бросая деньги на треснутое блюдце, сквозь зубы проронил он.
       «FECI QUOD POTUI, FACIANT MEUORA POTENTES. – Старая знакомая вновь ненавязчиво напомнила о себе. – Да, нет. Видимо еще не все. – Возразил ей Женька. – Нет! …Не все еще значит. Что-то не доделал, оказывается. Еще и встреча какая-то назначена. Круто. Надо Михе брякнуть…».
Выйдя из киоска, он быстро набрал требуемый номер.
«…Абонент временно не доступен. Попробуйте перезвонить позже…».
«Ладно. Сам приеду. Как снег на голову явлюсь. …Коли, что срочное, Зина скажет, да объяснит. …А счас…. Подумать надо. Все обмыслить хорошенько. – Женька ненадолго задумался. – …Короче, ставлю пока машину на стоянку, а то негоже как-то за руль с такими-то мыслями. Так и до беды недалеко. В крайнем случае, ежели надо куда будет, на такси угоню. – Он криво усмехнулся сам себе. – …Не, в Алапаевск на такси неохота. А потому, значит, пивка токо чуть-чуть. Ежели что, друзья прикроют. Хотя многие мою ласточку итак знают. – У него действительно было много знакомых в ГИБДД. – …Не, ну, нормально, да, неделя начинается? Не зря видимо говорится, что понедельник день тяжелый. Аж, с самого утра подарок. …Ищи. …Да еще такого, чтобы смог. …Вот легко сказать было. Рекламу почитать, так они все что-то могут. Поди, разбери, да отсортируй их, кто там у них что-то может, а что-то нет. Ни один ведь не говорит, что, за что не возьмется. Любому горы по плечу. …Ладно. Как говаривал когда-то Наполеон: Главное ввязаться в битву, а там видно будет. …Бог даст, отсортируем как-нибудь. …Зинка подскажет. …Цель видна, а это значит, что как минимум полпути уже пройдено».

       4


С еще более мрач­ным выражением лица, нежели заходил до этого в киоск, от­крыл Женька две­ри «Галактики», не­боль­шого, но довольно уютного, как оказалось впоследствии ка­фе, расположившегося практически в самом центре Верхней Пышмы. Маленький провинциальный городок, в котором он и жил, тесно граничил с Екатеринбургом и уже давно напрашивался у властей к присоединению и получению статуса района.
Поставив, как и задумывал, машину на бывшую поблизости автостоянку, Евгений выбрал данное кафе не потому, что знал о нем что-то хорошее, а просто из-за нежелания далеко ходить. Как бы банально это не звучало со стороны, но именно оно оказалось первым, встретившимся на его пути местом общепита. Хотя, по совести, была у этого выбора и еще одна, не менее маловажная причина. Он хотел побыть один, а потому и не пошел в находящееся метрах в трехстах отсюда кафе «У Леона» где его знали более чем хорошо.
Прой­дя че­рез ма­лю­сень­кое фойе с гар­де­ро­бом, Женька на секунду встал у вхо­да в пер­вый зал, по­доз­ри­тель­но ог­ля­ды­вая, открывшееся ему по­ме­ще­ние.
Это была по­лу­тем­ная квад­рат­ная ком­на­тен­ка с ба­ром и пя­тью пустыми стоя­чи­ми сто­ли­ка­ми. Ле­ниво скучающий в гордом одиночестве бар­мен си­дел на вы­со­ком стуль­чи­ке за стой­кой, мед­лен­но кру­тя в ру­ках высокий хрустальный бокал. Мель­ком гля­нув на во­шед­ше­го, он практически тут же пе­ре­вел ску­чаю­щий взгляд на стоящий несколько правее его эк­ран те­ле­ви­зо­ра. Женька иронично улыбнулся.
«Н-да, наметан глаз у парня. Сразу понял, что к нему я однозначно не пойду…. Забавно…».
По телевизору, чисто в не­мом ва­ри­ан­те, де­мон­ст­ри­ро­вал­ся, показанный еще вчера по центральному каналу, неудачный для нашей страны фут­боль­ный матч, видимо повторяющийся для тех, кто по каким-то причинам не успел сделать это вчера и явно не имевших друзей болельщиков. Второй раз смотреть позорное поражение мог либо мазохист, либо страдающий остановками сердца самоубийца.
Фоном к матчу, и, в общем-то, совсем не навязчиво, лилась откуда-то отовсюду спо­кой­ная ро­ман­ти­че­ская му­зы­ка в сти­ле «Нос­таль­жи».
Женька не­сколь­ко раз оки­нув взгля­дом ком­на­ту, ища глазами колонки.
«Молодцы! На …ять замуровано».
Он вновь нехотя улыбнулся, сквозь сковывавшую его душу грусть.
 В принципе, царившая вокруг ме­лан­хо­лия, при­шлась Евгению по вку­су и, кив­нув го­ло­вой бармену, он не спеша про­шел во вто­рой зал, пред­став­ляв­ший из себя длин­ную уз­кую ком­на­ту, с тремя боль­ши­ми пря­мо­уголь­ны­ми ок­на­ми, воз­ле ко­то­рых стоя­ли ми­ниа­тюр­ные сто­ли­ки на дво­их, и ши­кар­ны­е, удоб­ные для дли­тель­но­го си­де­ния крес­ла. Внеш­ний вид по­след­них, отчего-то еще больше при­шел­ся по ду­ше парня, и он, уже не раздумывая о том, стоит ли оставаться или пойти дальше, решительно повернул налево, за­нимая са­мый даль­ний сто­лик.
День толь­ко на­чи­нал­ся, кафе только-только открылось, и может быть именно по этому, оба за­ла и бы­ли со­вер­шен­но пус­ты. Однако, взяв в руки меню, называемое здесь, как и в ресторане «прейскурант», Женька тут же догадался об истинной причине того, отчего данное заведение не поль­зу­ет­ся бе­ше­ной по­пу­ляр­но­стью у ме­ст­но­го, да и при­ез­же­го на­се­ле­ния. Оно процентов на со­рок, а то и пятьдесят, со­стоя­ло из элит­но­го и слишком до­ро­го­го мо­ро­жен­но­го, и еще процентов на тридцать, а может и чуть больше, из точно такого же пива.
Он вновь огляделся и, как бы в подтверждении данной мысли, кивнул сам себе. До­ро­гие ков­ры, поблескивающие што­ры на окнах, ши­кар­ные, начищенные до блеска люс­т­ры, обрамленные дубовыми рамками кар­ти­ны, удобные столы и стулья – все, буквально все го­во­ри­ло о том, что кафе явно рассчитано на по­се­щени­е до­воль­но ог­ра­ни­чен­ным ко­ли­че­ст­вом лю­дей. И те, что должны были сюда приходить, определенно точно должны были ни об­ра­щать вни­ма­ние на то, что покидая заведение, они ос­та­вляют в нем довольно приличную сумму, имеющейся у них на руках наличности.
«Ну и пусть». Вновь кивнул сам себе Женька, в це­лом, оставаясь совершенно довольным сделанным вы­бо­ром. Во всяком случае: «чем меньше народу, тем лучше» подумал он, и, от­ки­нув­шись на спин­ку крес­ла, за­ка­зал сразу три кру­ж­ки дорогого, но не крепкого пива.
«Да, братан. – В который раз, оглядев зал, усмехнулся Женька, подтрунивая над самим собой. – Разведчика из тебя точно не получится, а потому КГБ однозначно может спокойно спать и даже не думать о тебе, как о потенциальном шпионе. ЦРУ такие точно не заинтересуют. – Он только тут обратил внимание на мощную, но совершенно беззвучную, зависшую над головой вытяжку. – Мало того, что доступа к секретам государства нет, так еще и заметить что-то можешь лишь тогда, когда тебя в это что-то, что называется, носом ткнут. – Евгений внимательно глянул на стоящий перед ним столик и слегка скривил уголки губ, наконец-то узрев и находящуюся на нем не­боль­шую таб­лич­ку, ла­ко­нич­но гла­сив­шую о том, что здесь разрешается курить, ес­ли он за­ни­ма­ет сто­лик в оди­ноч­ку. – …Ага. Один я. Один. И уже можно сказать давно. Значит, курим не спрашивая».
Кафе определенно нравилось ему своим ненавязчивом, но, в общем-то, продуманным сервисом. Женька дос­тал и бро­сил на стол зажигалку, а также купленную совсем недавно пач­ку сигарет, пред­ва­ри­тель­но изъ­яв и прикурив из нее од­ну. Он мягко откинулся на спинку кресла, с любопытством мальчишки на­блю­дая за тем, как иду­щий от нее тон­кой струй­кой дым, бы­ст­ро уст­рем­ля­ет­ся вверх, ис­че­зая в бес­край­них про­сто­рах вы­тяж­ной па­не­ли.
Ме­ж­ду тем при­нес­ли пи­во. Взяв од­ну из кру­жек, Евгений зал­пом осу­шил ее, и довольно шумно по­ста­вив об­рат­но на стол, тут же делано-виновато пожал плечами, оглянувшейся на шум официантке, еще и скашивая ей в театральной смущенности лицо. Та, мило улыбнувшись, вернулась к нему.
- Вам повторить? – Совсем тихо спросила она.
- Если можно. – Кивнул он и, пользуясь тем, что на него вроде бы никто не смотрит, проводил глазами отходящую от столика девушку, с интересом рассматривая, чуть ли не полностью открытые стройненькие ножки.
Официантка скрылась и, неспешно за­тя­нув­шись, Евгений повернул голову к окну, с прежней гру­стью по­смот­рев на то, что делалось в этот момент на улице.
Ми­мо него шли лю­ди, ис­ко­са бро­сая бег­лые взгля­ды на силь­но то­ни­ро­ван­ные ок­на ка­фе, от­ра­жав­шие их в се­бе, как в зер­ка­ле. Кто-то тут же от­во­ра­чи­вал­ся. Кто-то, на­обо­рот, при­ос­та­нав­ли­вал­ся, с пристрастием раз­гля­ды­вая собственное от­ра­же­ние. Кто-то вообще останавливался, при­хо­ра­ши­ва­ясь и поправляя у себя прическу, а порой и одежду. При этом остановившиеся люди со­вер­шен­но не ду­мали о том, что стоят, в общем-то, не у ванного зеркала, а пе­ред обычным ок­ном, и за этим окном мо­гут находиться другие лю­ди, которые в этот момент с интересом на­блю­даю­т за их дей­ст­вия­ми и ми­ми­кой.
Кто-то под­ми­ги­вал себе, кто-то стро­ил язык, кто-то явно смот­рел при этом на от­ра­же­ние впе­ре­ди или по­за­ди иду­ще­го. Осо­бен­но ясно это читалось во взгля­дах некоторых муж­чин, когда пе­ред или по­за­ди них, шла какая-нибудь жен­щи­на в довольно ко­рот­ком одеянии. Не составляло особого труда догадаться, на что конкретно они смотрят, проследив их взгляд, на­прав­лен­ный в ниж­нюю точ­ку ок­на.
Лю­ди все шли и шли, и ка­ж­дый из них был не­по­вто­рим, и у ка­ж­до­го было свое, чисто спе­ци­фи­че­ское вы­ра­же­ние ли­ца, свои за­бо­ты и свои мыс­ли. И это был аб­со­лют­но бес­плат­ный те­атр жи­вых ма­сок. Фильм о ре­аль­ной жиз­ни ре­аль­но­го го­ро­да.
Пи­во и дви­жу­щие­ся ми­мо не­го по тро­туа­ру лю­ди, слег­ка и не­на­дол­го от­влек­ли Женьку от пас­мур­ных мыс­лей, дол­гое вре­мя тер­заю­щих его ра­зум и ду­шу. Он кри­во улыб­нул­ся, гля­дя на ма­лень­ко­го маль­чи­ка, встав­ше­го как раз на­про­тив не­го и стро­ив­ше­го са­мо­му се­бе раз­лич­ные урод­ли­вые ро­жи­цы. Вот уж кто-кто, а он точно даже не подозревал о том, что за ним наблюдают.
Случайно глянув чуть в сторону, Евгений не­ожи­дан­но вздрог­нул и резко отвернулся внутрь помещения, плот­но сжав гу­бы. Там, за ок­ном, гор­до под­няв вверх го­ло­ву, про­шла, да­же не взгля­нув на свое от­ра­же­ние, кра­си­вая строй­ная жен­щи­на, тут же при­влек­шая к се­бе его взгляд. Ее внеш­ний вид, по­ход­ка, осан­ка и да­же оде­ж­да, чем-то на­пом­ни­ли ему ту, ко­то­рую он без­ус­пеш­но ста­рал­ся за­быть вот уже око­ло го­да.
«Гос­по­ди! – Бешеный ураган страстей, разрушительно про­неся в го­ло­ве парня. – Ну, сколь­ко еще я бу­ду му­чить­ся от тос­ки по ней? …До­ко­ле, Гос­по­ди?».
Женька вновь, крайне медленно повернул голову назад. Женщины уже не было. Вдоволь накривлявшийся мальчишка, оттопырив руками уши, показал последний раз язык своему отражению, и, развернувшись, побежал куда-то по своим делам.
Евгений хмуро мотнул головой, медленно взял в руки круж­ку и перевел по­гру­ст­нев­ший взгляд вверх на затянутое рыхлым бетоном безрадостное и серое не­бо. Старая боль ут­ра­ты чего-то ценного крепко сжима­ла его серд­це в тугие тис­ки неизбежности. Весь мир был ему сейчас сер и мрачен, как то же самое, на что он в данную минуту смотрел. Сделав небольшой глоток, Женька, полностью погружаясь в нахлынувшие на него воспоминания.

       5

Про­шел год. Бес­ко­неч­но длинный. Мучительно-уны­лый. Тя­го­ст­но-ка­торж­ный. Се­рый и об­шар­пан­ный, словно ста­рая, грубо оштукатуренная песчано-цементным раствором сте­на, давно лишенная не только обоев, но и грунтовой окраски. Год без любви. Безрадостный, бесцветный и тусклый. Натурально вычеркнутый из жизни, год.
Женьке стук­ну­ло три­дцать три. Он всту­пил в так на­зы­вае­мый воз­раст Хри­ста, и впер­вые в жиз­ни, на­ко­нец-то по­нял то, как силь­но он оши­бал­ся, счи­тая «ЛЮ­БОВЬ» вы­мыс­лом и кра­си­вой, придуманной кем-то ска­зоч­кой.
Ну и что, что сейчас он знал то, что это не так. Ну и что, что вставая утром, кричал сам себе неслышно – «Нет! Нет! И еще тысячу раз – НЕТ!». Что из того, если вновь и вновь права была старая, как мир истина:
Озарение чаще всего приходит к нам именно тогда, когда мы его уже не ждем.
Да, как бы не было это печально, но очень часто, слишком поздно мы начинаем понимать основную нужность того, чего не ценили раньше.
Да, теперь он досконально точно знал то, что «ЛЮБОВЬ» есть. Он понял это, как и то, что именно она, скорее всего, жила когда-то с нашими предками в Эдемском Саду, а затем с легкостью последовала за ними сюда, чтобы уже здесь, летая невидимым глазу мотыльком по свету, без устали зажигать собой души встречающихся на ее пути людей. Именно она безвозмездно дарила и дарит им истинные краски и настоящую радость «того» светлого, оставленного когда-то мира, а затем улетает дальше, оставляя счастливчиков один на один с приобретенным.
Кто смог сохранить, был счастлив до конца жизни. Кто не смог – мучился и страдал, как он.
Однако, самое главное, что он понял, заключалось в том, что полностью потерять подарок «ЛЮБВИ» было попросту невозможно и даже эскулап «ВРЕМЯ», заштопывая суровыми нитками режущую и колющую боль, нанесенной на сердце раны, был просто не в состоянии лишить человека воспоминаний о том прекрасном, что у него когда-то было.
Да, Женька знал, что рано или поздно, но его муки пройдут, оставшись в прошлом. Но точно там же, в том же самом прошлом и навсегда останется вся та яркая палитра и разноцветная гамма красок и оттенков, что наполняла когда-то собой его безгранично счастливую, прекрасную, но не осознанную вовремя жизнь.
«…Блажен тот, кто яркость дня сумел понять не ночью».
Объемный и глубинный смысл, прочитанной некогда строчки из Триумфатора, Женька по-настоящему осознал тоже только сейчас. Как бы там ни было потом, и как бы он потом ни жил – он уже никогда, во всяком случае, в этом мире, не сможет с головой окунуться в тот безграничный океан радости и счастья, что был милостиво предоставлен ему, пролетавшей когда-то неподалеку от него нимфой любви.
Вольно перефразировав Булгакова, Евгений с уверенностью мог теперь сказать то, что второй любви, как и осетрины второй свежести, просто напросто не бывает, ибо мимо одного человека фея с именем «ЛЮБОВЬ» дважды не пролетает.

       6

 Автоматически сделав глоток из кружки, Женька криво улыбнулся сам себе. Так уж получалось, что всю свою соз­на­тель­ную, вернее более-менее повзрослевшую жизнь, он, смеясь, спорил с те­ми, кто пытался ут­вер­ждать ему то, в чем сейчас был уже полностью уверен и сам.
Хотя - нет.
Сказать по правде, так было конечно не всегда. В юности, начитавшись романтических книг, он, как и многие, тоже думал и считал, что «ЛЮБОВЬ» есть. Однако, столкнувшись лицом к лицу с суровой правдой безжалостной жизни, быстро потрепавшей его и махом снявшей розовые очки, обжегшись пару раз на предательстве тех, кого он, как ему казалось, любил, парень тут же и диаметрально противоположно изменил свою точку зрения.
Он стал четко разделять жизнь и вымысел авторов, окончательно утвердившись в том мнении, что слово «ЛЮБОВЬ» является литературным, а никак не жизненным. Продумав все до мелочей, Женька стал рьяно спорить с приверженцами любви, убежденно доказывая им то, что «ЛЮБОВЬ» это не что иное, как простые жи­вот­ные и сексуальные ин­стинк­ты, заложенные в нас Матушкой Природой, вы­ра­жен­ные при этом, с чис­то че­ло­ве­че­ских по­зи­ций. Он говорил, что есть обычное половое вле­че­ние одного индивидуума к другому, которое при определенных положительных обстоятельствах быстро переходит в стойкое ув­ле­че­ние, и уже за­тем, если связь продолжается слишком долго, плав­но пе­ре­те­кает в при­выч­ку. Да, да. В обычную стойкую привычку, до конца жизни иметь то, что когда-то при­об­рел, или за­вое­вал. Особенно если лень искать и завоевывать кого-то еще. Все!
То есть, го­во­ря коротко: по­нра­ви­лись, по­об­щал­ись, при­выкли. Привыкли, как привыкаем порой к какой-нибудь вещи. И чем дольше вместе, тем сильнее привычка и тем, в свою очередь, тягостней разлука. Ведь годами пользуясь чем-то одним, мы точно также не находим себе места, когда то, к чему привыкли неожиданно ломается.
«Что имеем, не храним, потерявши плачем».
Поскорбели, поплакали, да и успокоились. Делать нечего. И вывод лишь один: Нужно искать новую вещь, другую, да получше.
Однако чаще всего бывает чуть-чуть не так. Вот вроде и старая-то вещь еще довольно ничего работает. И смотрится вроде ничего. Да и производительность тоже вроде не хромает. А, тем не менее, вот, нате вам, все равно другую, уже совсем новую хочется. Что-то не так, мол, выглядит. Что-то не так, мол, крутится. Что-то как-то заржавело, мол. Да и вобще….
Вот и с «ЛЮБОВЬЮ» точно так же у многих получается. Пожили-пожили – надоело. Нового хочется. Взяли, да и разбежались в разные стороны. А где «ЛЮБОВЬ»? Куда делась? Ау-у-у-у….

Именно это и было его са­мым боль­шим ар­гу­мен­том в спорах. То есть, Женька упрямо приводил в пример мно­же­ст­во зна­ко­мых ему лю­дей, которые про­жив ка­кое-то вре­мя вме­сте, мог­ли со­вер­шен­но спо­кой­но раз­вестись, даже не вспомнив при этом о том, что ко­гда-то, с пе­ной у рта, твер­ди­ли ему и всем окружающим, что лю­бят друг дру­га до бес­па­мят­ст­ва.


       7


- Слушай, Све­т. – Сидя сейчас в полупустом зале провинциального кафе, вспомнил вдруг Женька один свой давний спор по этому поводу, с же­ной луч­ше­го дру­га Андрюхи. – Вот объ­яс­ни мне, по­жа­луй­ста, если не трудно, ку­да, в какие такие страны и места улетает твоя, так называемая «ЛЮБОВЬ РАЗВОДЯЩИХСЯ»? – Светлана дольше всех ста­ра­лась доказать ему ошибочность его взглядов. – По­че­му при этом, бывшие какое-то время вместе люди, чаще всего, обливают друг друга грязью и поносят всякими нехорошими словами, совершенно не вспо­ми­на­я о бывшем у них когда-то, так называемом «пламенном чув­ст­ве», ко­то­рое все­ми при­ня­то счи­тать за что-то веч­ное и не­тлен­ное?
- У ко­го как. – Неопределенно пожимая плечами, ответила она в некоторой задумчивости. – Кто-то действительно ошиб­ся. А кто-то…. Знаешь…. Насколько мне известно, …у тех, кто действительно любил, чув­ст­во это к другому, вовсе и не про­па­да­ет. Некоторые так до конца жизни больше и ни с кем свою судьбу надолго и не связывают. Они ищут то же самое, что потеряли, в каждой новой встрече и, естественно, не находят. Идут дальше, дальше, дальше…. Бег по кругу без конца. …А расставались просто потому, что …как бы это сказать, …ну, не вы­дер­жали навалившихся на них трудностей и все. У кого что. …Не­обу­стро­ен­о­сть бы­та, нехватка денег, сложности на работе ….
- Очень ин­те­рес­но. – За­сме­ял­ся Женька. – Ты хочешь напомнить мне ста­рое, как мир вы­ра­же­ние: «Лю­бов­ная лод­ка раз­би­лась о быт»? Ты именно это хо­чешь ска­зать, да?
- Ну, …в общем-то, да. Можно сказать и так.
- А как же то­гда с придуманным, такими же, как ты фанатами, ут­вер­жде­ни­ем о том, что с ми­лым, якобы, и в ша­ла­ше рай? Это ка­кой же такой ша­лаш вы в виду име­ете? Белока­мен­ные хо­ро­мы что ли? Вил­ла с бас­сей­ном? Дворец пя­ти­звез­доч­ный? Ну, или, на худой конец, пятикомнатная квартира со всеми удобствами, плюс энная сумма денег сухпайка ежемесячно.
- Жень, ну не ут­ри­руй. Что ты ер­ни­чаешь-то?
- А я не утрирую и не ерничаю, Свет. Я просто го­во­рю то, что ду­маю. - Он ве­се­ло за­сме­ял­ся. – Я говорил, говорю и буду про­дол­жать говорить то, что говорил всегда: Глупости это все. Нет ее, люб­ви ва­шей. Нет, не бы­ло и не бу­дет. Просто кому-то стыд­но ска­зать: «Хо­чу». Вер­нее нет. Не так. «По­ка хо­чу». Так вернее будет, хотя и пошловато немножко. Вот поэтому-то, а не почему-то там еще, сказать - «люблю», ну, куда более бла­го­род­нее и кра­си­вше. Тем бо­лее, что по­том, в случае чего, все­гда мож­но бу­дет со­слать­ся на то, что либо ошибся, либо она по­че­му-то взяла, да и про­шла. Но Свет, по моим понятиям, про­шед­шая лю­бовь - это нон­сенс. Бред. Ес­ли лю­бовь существует на самом деле, и она вдруг про­шла, зна­чит, ее и не бы­ло. – Женька хитро улыбнулся. – Вот помню, Ге­гель ко­гда-то ска­зал: «Ис­тин­ная сущ­ность люб­ви со­сто­ит в том, что­бы от­ка­зать­ся от соз­на­ния са­мо­го се­бя, за­быть се­бя в дру­гом я и, од­на­ко, в этом же ис­чез­но­ве­нии и заб­ве­нии впер­вые об­рес­ти са­мо­го се­бя и об­ла­дать са­мим со­бою».
Жен­щи­на иронически по­смот­ре­ла на не­го откуда-то ис­под­ло­бья.
- Дол­го учил? А попроще высказать все то же самое, но уже своими словами, слабо да?
Женька засмеялся.
- Ну, не совсем долго. …Так – он неопределенно пожал плечами. - …Так запомнить хотелось. …Да, ладно. Кстати. А по-простому, это что, развод на «слабо» да?
Света кивнула.
- Ну, считай, что так.
- Ладно. …Короче, …это, …как я понимаю. – Женька ненадолго задумался. – В общем, ес­ли лю­бишь, за­будь о се­бе. Вер­нее рас­тво­ри в се­бе пред­мет своей люб­ви и стань с ней од­ним це­лым. Получилось? О-кей! …Нет. Значит нет. Сори. Гудбай май лаф, гудбай. …Но, вот только если, …ес­ли получилось, …то ты уже как бы од­но це­лое. А если так, то, ста­нешь ли ты от­ры­вать от се­бя что-то, что уже давно яв­ля­ет­ся чем-то тво­им. Ты знаешь, вот что-то не встре­ча­лись мне пока идио­ты, ре­шив­шие про­сто так, от нечего делать, взять и ото­рвать себе какую-нибудь ру­ку, или но­гу. По крайней мере, это уже не просто бессмысленно, но еще и боль­но. Ты согласна? – Женщина вновь качнула головой. – Отлично. Теперь идем чуточку дальше. Вернее возвращаемся назад, к вашей «ЛЮБВИ». И тут выходит, …ну в смысле, по ва­шей-то ­логике выходит так: Лю­би­мый че­ло­век, это не про­сто какой-то там орган, это само серд­це. А по­рвать сердечко, зна­чит по­рвать с са­мой жиз­нью. Или я не прав?
Теперь уже Света неопределенно по­жа­ла пле­ча­ми.
- Ну, теоретически, …наверно, …прав. Но….

       8

- Но???
- Во-первых: Сам знаешь. Не маленький. Из любых пра­вил бывают ис­клю­че­ния. А во-вторых: Опять же старая прописная истина. Че­ло­ве­ку свой­ст­вен­но оши­бать­ся. По­че­му ты, основываясь на рассказах единиц, вбил себе в голову то, что ес­ли кто-то из них ошибочно принял увлечение за лю­бовь, то это автоматически озна­чает, что именно точно также происходит и у всех остальных. Ошибся один, а ты уже твердо решил, что ее и вовсе нет.
- Све­тик. – Женька встал и по­до­шел к книж­ной пол­ке. – Знаешь, я мно­го чи­тал в дет­ст­ве. Может быть, я читал не ту литературу. Может быть. Не буду спорить. Однако, лично я пред­став­ляю эту «ВА­ШУ ЛЮ­БОВЬ» именно по то­му, как о ней пи­шут. Я не утверждаю, но счи­таю, что это, что-то на­столь­ко вы­со­кое, что оно мо­жет су­ще­ст­во­вать толь­ко в вы­мыс­ле. Чисто в литературе и все. Вот не буду пока тро­гать ху­до­же­ст­вен­ную ли­те­ра­ту­ру. Там, блин, ентого добра, сама знаешь, просто навалом. Нет. …Вот. Пер­вый по­пав­ший­ся под ру­ку. Ну, или почти первый. …Со­ловь­ев. …Открываем. …Смотрим. …«Смысл люб­ви». Ладно, скажу честно, Светик. Я уже знаю, что и где там искать.
Говоря все это, Женька быстро взял с книжной полки довольно тол­стую кни­гу, и моментально от­крыв нуж­ную стра­ни­цу, про­чи­тал вслух не­сколь­ко строк.
- Ста­тья тре­тья, ес­ли го­во­рить кон­крет­но. «Смысл и дос­то­ин­ст­во люб­ви, как чув­ст­ва, со­сто­ит в том, что она за­став­ля­ет нас дей­ст­ви­тель­но всем на­шим су­ще­ст­вом при­знать за дру­гим то без­ус­лов­ное цен­траль­ное зна­че­ние, ко­то­рое, в си­лу эго­из­ма, мы ощу­ща­ем толь­ко в са­мих се­бе. Лю­бовь важ­на не как од­но из на­ших чувств, а как пе­ре­не­се­ние все­го на­ше­го жиз­нен­но­го ин­те­ре­са из се­бя в дру­гое, как пе­ре­ста­нов­ка са­мо­го цен­тра на­шей лич­ной жиз­ни. Это свой­ст­вен­но вся­кой люб­ви, но по­ло­вой люб­ви по пре­иму­ще­ст­ву; она от­ли­ча­ет­ся от дру­гих ро­дов люб­ви и боль­шей ин­тен­сив­но­стью, бо­лее за­хва­ты­ваю­щим ха­рак­те­ром, и воз­мож­но­стью бо­лее пол­ной и все­сто­рон­ней вза­им­но­сти; толь­ко эта лю­бовь мо­жет вес­ти к дей­ст­ви­тель­но­му и не­раз­рыв­но­му со­еди­не­нию двух жиз­ней в од­ну, толь­ко про нее и в сло­ве Божь­ем ска­за­но: бу­дут два в плоть еди­ну, то есть, ста­нут од­ним ре­аль­ным су­ще­ст­вом». …Ну, и? …Как те­бе это? Ка­кое ис­клю­че­ние из пра­вил мо­жет быть, ес­ли ска­за­но: «Два в плоть еди­ну, то есть ста­нут од­ним ре­аль­ным су­ще­ст­вом».
- Женька, не на­до вос­при­ни­мать все до­слов­но. Нас так мно­го, у ка­ж­до­го своя жизнь. Ка­ж­до­му да­ет­ся что-то свое.
- Мы го­во­рим не о том, что ко­му да­ет­ся, а о том, есть ли на свете лю­бовь и, если есть, то ку­да она де­ва­ет­ся в про­цес­се жиз­ни. Как я уже говорил, ко­гда-то, учась в шко­ле и чи­тая вся­кую ма­ку­ла­ту­ру, я имею в ви­ду лю­бов­ные ро­ма­ны, у ме­ня то­же, как и тебя, сейчас, бы­ла стойкая уве­рен­ность в том, что она су­ще­ст­ву­ет. Но, вот… - Женька громко щелкнул языком – понимаешь, про­за жиз­ни, с ко­то­рой я столк­нул­ся, за­ста­ви­ла ме­ня пе­ре­смот­реть свои взгля­ды.
- Женька, какая проза жизни. Ты же­на­тый че­ло­век. По­че­му? За­чем тогда, и как вообще ты же­нил­ся? – Весело за­смея­лась Све­та, ис­крен­не ве­ря в то, что при­пер­ла-таки его к сте­не. – Стоишь, прикалываешься. А сам? Или что, ко­гда ты всту­пал в брак, ты еще во что-то ве­рил, а по­том, раз, Иринка сделала что-то не так и разубедила те­бя в этом.
- Я же­нил­ся по рас­че­ту. – Спо­кой­но и ничуть не смутившись, от­ве­тил Женька.
- ???
- Она просто хорошая жен­щи­на. Мы дол­го встре­ча­лись. Чуть-чуть раз­би­ра­ясь в лю­дях, взвесив все за и против, я при­шел к вы­во­ду, что она в состоянии быть нор­маль­ной же­ной.
- Женька, бесстыжий, как ты мо­жешь так го­во­рить о жене. Та­кое чув­ст­во, что Ирина не человек, а ка­кая-то вещь, ко­то­рую ты усиленно вы­би­рал. – Искренне воз­му­ти­лась жен­щи­на. – Она лю­бит те­бя….
- А вот этого я не знаю. Более того, думаю, что и она точно не знает этого. – Бы­ст­ро парировал ей па­рень. – Будущее покажет. И вообще, скажи мне, чем мож­но про­ве­рить лю­бовь? Ну, вот узнать наверняка. Любовь это или нет? …Чем? …Из­ме­ной? Уйдет - не уйдет. Типа, если любит, то простит?
- Ну, о чем ты го­во­ришь.
- Свет, я просто рассуждаю. Смотри, друж­ба, например, про­ве­ря­ет­ся в труд­но­стях. Пом­нишь у Вы­соц­ко­го: «Ес­ли друг ока­зал­ся вдруг и не друг, и не враг, а так, Ес­ли сра­зу не раз­бе­решь, плох он или хо­рош. Пар­ня в го­ры тя­ни, ри­ск­ни. Не бро­сай од­но­го его. Пусть он в связ­ке в од­ной с то­бой. Там пой­мешь, кто та­кой». Так про­ве­ря­ет­ся друж­ба. На­стоя­щий друг тот, кто зна­ет о те­бе мо­ре вся­кой га­до­сти, но не ухо­дит. Тя­же­ло, боль­но, труд­но – на­стоя­щий друг ря­дом. А чем про­ве­ря­ет­ся лю­бовь? Почему, вдруг оказывается так, что ваша «на­стоя­щая лю­бовь», гораздо слабее обычной друж­бы. Почему мож­но запросто лю­бить, ко­гда все хо­ро­шо, а вот как только ста­ло пло­хо, сразу в кусты и с песней: «Гуд бай май лаф, гуд бай»? Вот почему так, ответь?
- Да, нет. Не так.
- Ага. Я глупый и ничего не вижу, да? – Иронично засмеялся Женька. – Ну, как – нет-то. Простой пример. Вон, вспомни, Свет, еще не так давно, лет пять на­зад, Се­ре­га с Люд­кой кри­ча­ли на ка­ж­дом уг­лу о том, что их любовь вечна. Что они без памяти лю­бят друг дру­га. Что умрут, если, мол, что-то их там вдруг разъединит, что…. Можно продолжать и продолжать. А толку? …Где? …Где сегодня отдыхает их лю­бовь? В Гаграх? На Канарах? В Париже? Или где-нибудь скромно спряталась? Упаковала чемоданы и домой, в Большие Строкины?
- Се­ре­жа слиш­ком мно­го пьет. – Серьезным голосом произнесла Светлана. – Я сра­зу го­во­ри­ла Лю­де, что …
- Ну, вот – весело засмеялся Женька. – В принципе то, что и требовалось доказать. Ты, доказывая мне обратное, сама, тем не менее, только что подтвердила именно мои слова. Круто. Настоящий друг рядом всегда, а любимый человек может быть рядом лишь тогда, когда он соответствует каким-то общепризнанным стандартам и нормам поведения. Ска­жи еще до кучи и то, что их «лю­бовь» была якобы зла, и розовый зайчик Сережа, стал вдруг се­рым коз­лом «Серегадом».
- Да, нет, Жень. – Заоправдывалась Светлана. – Я вовсе не это хотела сказать. Просто ес­ли бы он пил чуточку мень­ше….
- Све­тик, сол­ныш­ко. Ес­ли лю­бовь су­ще­ст­ву­ет, ка­кая, блин, разница, сколь­ко че­ло­век пьет, что и как он ест, что но­сит и как вы­гля­дит. Ка­кая раз­ни­ца, чем во­об­ще он за­ни­ма­ет­ся. Ес­ли ты лю­бишь, ес­ли твоя ду­ша жи­вет лю­бо­вью, если он дорог тебе, но ведет себя чуточку не так, как бы тебе хотелось, ты до по­след­не­го ды­ха­ния бу­дешь бо­роть­ся за этого че­ло­ве­ка. Будешь идти рядом, пытаясь помочь ему выбраться. Тем более, сама посмотри, Серега, хоть и пьет, когда трезв, да и по-пьяне, ни в жизнь не скажет Людке чего-то плохого. Не скажу, что это любовь, но она на самом деле, до сих пор нравится ему. А он ей? …Ну? …Молчишь? …В том-то все и дело. …Где? Куда ее любовь-то подевалась? …И воще, вспом­ни, что по этому поводу го­во­рят кни­ги. А они-то, как раз, учат и твердят одно. «Лю­бовь» мол, это ог­ром­ная си­ла, спо­соб­ная свер­нуть го­ры. Что ко­гда лю­ди лю­бят друг дру­га, они просто не в состоянии спокойно жить вда­ли от лю­би­мо­го. Что их раз­лу­ка вос­при­ни­ма­ет­ся ими, как бед­ст­вие. Что лю­бя­щие серд­ца, ра­ди друг дру­га, идут на все. Да­же на смерть. …То есть. Обобщая, можно сказать так: Ес­ли ты по-на­стоя­ще­му лю­бишь; во-пер­вых, не уйдешь; а во-вто­рых, по­мо­жешь любимому бро­сить это гряз­ное де­ло. По­ни­ма­ешь? Вот лично я, так понимаю это. Если ты действительно любишь, бу­дешь бо­роть­ся за не­го, а не рас­хо­дить­ся с ним. Ведь в противном случае, как опять же говорят ваши любовные книжонки, без не­го твоя жизнь по­те­ря­ет вся­кий смысл. – Он сде­лал те­ат­раль­ную пау­зу и па­фос­но про­из­нес. – Если верить тому, что написано, по­те­ря люб­ви рав­но­силь­на смер­ти. – Женька сло­жил ру­ки на гру­ди и вы­пус­тил изо рта воз­дух, де­мон­ст­ри­руя ис­ход жиз­ни. За­тем, ве­се­ло за­сме­яв­шись, мах­нул ру­кой. – Толи вокруг меня все не те. Толи я живу где-то не там. Только вот ни одного ходячего мертвеца после развода видеть не доводилось.
- А ты и не увидишь. Очень многие предпочитают носить это в себе, а не выпячивать боль на люди.
Женька пожал плечами. Развел руки и про­дол­жил, уже со­вер­шен­но серь­ез­но.
– Может быть. Все может быть. …Вот знаешь, вернее помнишь? У Эк­зю­пе­ри, в «Ма­лень­ком прин­це», лис го­во­рит до­воль­но банальные для нашего времени сло­ва: «Ты на­все­гда в от­ве­те за всех, ко­го при­ру­чил». Не по­лю­бил, понимаешь, а при­ру­чил. Он говорит так, по­то­му что на­ша зем­ная лю­бовь – это обык­но­вен­ная при­вя­зан­ность. То есть: Встре­ти­лись, по­нра­ви­лись друг дру­гу, ув­лек­лись, при­вык­ли. При­ру­чи­ли, так ска­зать. Все! …А даль­ше – он вновь весело засмеялся. – «Гамлет». «Даль­ше – ти­ши­на». Ес­ли на горизонте нет но­вого ув­ле­че­ния, жи­ви с той, что бы­ла по­след­ней. А воз­ник­ло. Алес. «Фи­ни­та ла ком­мэ­диа». Занавес. Тушите свет и парами на выход. Пред­став­ле­ние окон­че­но. Про­щаль­ный взмах и ре­п­ли­ка вдо­гон­ку: «Фэ­ци квод по­туи, фа­ци­ант мэ­лио­ра по­тэн­тэс». Так го­во­ри­ли, сда­вая свои пра­ва, рим­ские кон­су­лы. В переводе звучит примерно так: «Я сде­лал, что мог, кто мо­жет, пусть сде­ла­ет луч­ше».
- Знаешь что, Жень. – Светлана глянула на часы, а затем встала, намереваясь выйти. – Мне сейчас некогда. Мы как-нибудь потом еще поговорим с тобой на эту тему, а сейчас я просто скажу тебе одно: Зря ты так. Поверь – зря. Ты спрашивал, чем проверяется любовь и сам же назвал ответ. Разлукой. Я совершенно не хочу, чтобы вы с Ириной развелись, но…. Кто его знает, раз ты так к этому относишься. Жизнь штука непредсказуемая. Вдруг, однажды, «ЛЮБОВЬ», обидевшись на твои слова, придет к тебе, а потом возьмет, да и уйдет прочь. Вот тогда-то ты и поймешь, как сильно ошибался. Только, знаешь, потом каяться уже поздно будет. Правда, узнаешь, что такое есть «ЛЮБОВЬ», а также поймешь и то, как она мир в овчинку скручивать умеет….

       9

«Накаркала, блин. – Незлобно подумал Евгений, на короткое время возвращаясь в реальность бытия. – Любовь проверяется Разлукой. …Обидится, …устроит. …Обложили, блин, со всех сторон. – Он залпом выпил оставшееся в кружке пиво и вновь вспомнил утреннюю встречу у киоска. – …Одна: …Однажды полюбишь, …потом потеряешь. Зато все поймешь и Любовь осознаешь. …Даже в рифму, блин, заговорил. …Другая воще, отморозок полный: Без шамана, типа, даже и разобраться не пытайся. Нормально, да? …Прощай Лафа, привет «surprise». Одна каркает, другая бредятину откровенную несет. …Не знаю, как насчет шамана, а без бутылки точно не разобраться. – Женька поставил на стол пустую кружку и взял другую, до краев полную. Пригубив, медленно отпил из нее, устремив взгляд куда-то вдаль за окно, на улицу. – …А может, на самом деле, ну их, в баню. И ту и другую. …К чер­тям со­ба­чим все вообще. …Вон от­сю­да. В глушь, в де­рев­ню, в Тму­та­ра­кань. Ку­да угод­но, с кем угодно, как угодно, где угод­но. Хоть куда, толь­ко не здесь. Гу­лять, пить, за­быть­ся. Вод­ка и де­воч­ки. Нет. Мно­го вод­ки и мно­го де­во­чек. От­пуск? Недельки на две. – Евгений вдруг вспомнил слова цыганки. – …Не. В Тмутаракань не поедем. …В Алапаевск надо. К Михе. …Все. Заметано. Нафиг. Бе­ру от­пуск и в Большие Строкины. С Михой как раз и побухаем…».
Женька достал из пачки сигарету, прикурил и вновь задумался, с головой уйдя в мучительные воспоминания. На сей раз перед его мысленным взором всплывали встречи, совместные прогулки, общие дела и интересы с той, которую он вдруг и в одночасье потерял. В какой-то мере Света была права, как впрочем, и он.
«Что имеем, не храним, потерявши плачем».
О наличии у нас любви к кому-то, мы в полной мере узнаем лишь тогда, когда этого «кого-то» теряем.
А еще, прав был и Сережа Есенин, сказав когда-то то, что «…лицом к лицу, лица не увидать. Большое видится на расстоянии…».

       10

Нель­зя ска­зать, что жизнь Женьки скла­ды­ва­лась крайне не­удач­но. Он бле­стя­ще окон­чил шко­лу. Не ук­ло­ня­ясь от ар­мии, с удо­воль­ст­ви­ем от­слу­жил два го­да в де­сант­ных вой­сках. При­чем, за­ни­ма­ясь с ран­не­го дет­ст­ва боксом, а за­тем дзюдо, по­пал в спорт­ро­ту, где не толь­ко вы­учил­ся все­му, что дол­жен был уметь на­стоя­щий де­сант­ник, но и впер­вые в жиз­ни по­зна­ко­мил­ся с но­вым ви­дом еди­но­борств, до это­го ин­тен­сив­но за­мал­чи­вае­мо­го в сред­ст­вах мас­со­вой ин­фор­ма­ции Со­вет­ско­го Сою­за.
Ка­ра­тэ. Стиль ай­ки­до. Он на­столь­ко сильно по­нра­вил­ся ему, что вер­нув­шись на гра­ж­дан­ку, Женька быстро на­шел не­сколь­ко единомышленников, также за­ни­мав­ших­ся именно этим ви­дом спор­та. Они совместно про­дол­жили его изу­че­ние, бла­го, что на­чав­шая­ся в стра­не пе­ре­строй­ка, начисто раз­ру­ши­ла мно­гие за­пре­ты былого государства.
Женька ушел в биз­нес. На­чав с пе­ре­гон­ки из-за «бу­гра» по­дер­жан­ных ав­то­мо­би­лей, он по­нем­но­гу раз­вил­ся, обзавелся нужными связями и те­перь имел свой соб­ст­вен­ный ав­томагазин, назвав его довольно странно для подобного заведения.
«Арабелла».
Он никому не говорил, что это была всего лишь дань простой сентиментальности. Когда-то давно, прочитав роман Сабатини «Одиссея Капитана Блада» ему очень понравилось имя Арабелла, которое и пришло ему на ум именно в тот момент, когда нужно было как-то назвать открываемый им магазин.
Решив остепениться, Женька же­нил­ся. С ребенком долго не получалось. Сначала не торопился с этим, а потом, по каким-то причинам у его жены стали происходить постоянные выкидыши. Она просто не могла выносить ребенка. Он отправил ее в деревню, сходил в церковь, пообщался со священником и, БОГ смилостивился. У него родилась дочь.
До поры до времени все бы­ло вроде бы как за­ме­ча­тель­но. Но….
Жизнь тельняшка. Она так уст­рое­на у лю­бо­го из нас, что как бы слад­ко мы не жи­ли, по ка­кой бы ров­ной до­ро­ге не еха­ли, как бы вы­со­ко не за­ле­та­ли, обя­за­тель­но, однажды, что-ни­будь, да бу­дет не так.
Кон­крет­но для Женьки, это что-ни­будь вы­ли­лось в пол­ное от­сут­ст­вие люб­ви, как по­ня­тия таковой.
Вер­нее, что это та­кое, он пред­став­лял, но вот долгое время почему-то ис­пы­тать на се­бе, ему это как-то не до­во­ди­лось, хотя ув­ле­че­ний, особенно до свадьбы, у не­го бы­ло, как го­во­рит­ся – «вы­ше кры­ши».
Кра­си­вые нож­ки, ко­рот­кая юб­чон­ка, строй­ная фи­гур­ка, сим­па­тич­ное ли­чи­ко и….
«Сударыня, …я Ваш, …у Ва­ших ног, Ваш преданный слуга…».
Затем все куда-то улетучивалось. Причем у обоих. Он говорил: «Пар­дон, мадам, все бы­ло так пре­крас­но, но чувства …. Вы сами ви­ди­те, что, все-та­ки, ну, что-то в нас не так…». Она, улыбаясь, кивала. И они расставались, оставаясь друзьями.
И сно­ва те же па­ра­мет­ры. И сно­ва те же фра­зы. И вновь по кру­гу, по кру­гу, по кру­гу. Все то же самое, лишь раз­ные ли­ца бывших рядом с ним дев.
Со­ря на­пра­во и на­ле­во ком­пли­мен­та­ми, Женька, тем не ме­нее, сказать по правде, так ни разу, ни законной жене, ни од­ной из сво­их многочисленных под­руг, не произнес одно единственное слово – «ЛЮБОВЬ». Оно было для него чем-то вроде своеобразного табу. Запретное словцо, ставшее для него именем нарицательным. Он твердо решил для себя, что произнесет его лишь тогда, когда по-настоящему полюбит кого-нибудь. А так, как в подобное он уже и не верил, то его язык категорически от­ка­зы­вал­ся врать, и зря про­из­но­сить то, что, в сущности, наоборот, было уже до непотребности растащено и растиражировано средствами массовой информации.
Откровенно занимавшиеся завуалированной проституцией девицы, с экранов ТВ клятвенно кричали о том, что вчера увидев одного, сразу испытали к нему истинное чувство, которое сегодня почему-то куда-то ушло. Вернее открылось ей уже в образе совершенно другого кавалера. И так каждый день. Из недели в неделю.
Женьку откровенно коробило такое, и он дал себе зарок, во-первых: не уподобляться им. А во-вторых: с недоверием относиться к тем, кто, не задумываясь, походя употребляет подобные выражения в своем лексиконе.
 
Продолжая как-то незаконченный раз­го­во­р с же­ной дру­га, он, совершенно слу­чай­но об­мол­вил­ся ей об этом и та, удив­лен­но под­няв на не­го гла­за, не­до­вер­чи­во спро­си­ла:
- Жень, ты что серьезно? Не­у­же­ли ты действительно, так никогда и не ска­зал это Иринке?
- Свет, конечно, это звучит несколько кощунственно, но, …она луч­ше дру­гих толь­ко тем, что в дан­ный мо­мент яв­ля­ет­ся мо­ей же­ной и ма­те­рью мо­ей до­че­ри. – Честно пожал плечами Женька. – Я не только не говорил ей такое, но и наоборот, все­гда, правда, смеясь при этом, говорю ей то, что не люб­лю ее. Ну, а ве­рить или не ве­рить в это, ее лич­ное де­ло. Ви­ди­мо, ей лег­че жить, не ве­ря. Я не на­стаи­ваю. Однако, не говорил, не го­во­рю, и…, не зарекаюсь, но, думаю, что вряд ли когда-нибудь скажу кому бы то ни было то, что люб­лю, думая при этом совершенно иначе. – Он слег­ка за­ду­мал­ся, а за­тем совершенно серьезно про­из­нес. – По­ни­ма­ешь, Све­тик, я хоть и не ве­рю в лю­бовь, но са­мо это сло­во, по­че­му-то яв­ля­ет­ся для ме­ня чем-то та­ким – Женька по­кру­тил ру­кой в воз­ду­хе – …ну, …понимаешь, что-то вроде «Свя­того» что ли. У ме­ня язык не по­во­ра­чи­ва­ет­ся про­из­не­сти его про­сто так, всуе. …Вот не знаю. У ка­ж­до­го свои бзи­ки. У кого-то одни. У кого-то другие. А вот у ме­ня – этот. – Он вновь улыб­нул­ся и тут же пе­ре­шел на шут­ли­вый тон. – Ты только не говори ни кому, ок? У ме­ня, мягко скажем, бы­ло не­сколь­ко жен­щин, но ни од­ной из них я даже и не думал сказать то, что якобы люб­лю ее.
Све­та ши­ро­ко от­кры­ла изумленные гла­за.
- Жень, ты что, хо­чешь ска­зать, что из­ме­ня­ешь Ирине?
- Нет. – Весело за­сме­ял­ся Женька. – Я про­сто срав­ни­ваю ее с дру­ги­ми, что­бы убе­дить се­бя, что сде­лал однажды, пра­виль­ный вы­бор.
- Бес­со­ве­ст­ный!....

       11

Однако, ра­но или позд­но, но это все-таки могло или даже долж­но бы­ло слу­чить­ся.
Мож­но, конечно, было, и вы­дать это за сов­па­де­ние, ­но….
Од­на­ж­ды, лет во­семь на­зад, Женька, ра­ди шут­ки, и естественно, со­вер­шен­но не ве­ря в ре­зуль­тат, стоя в церк­ви пе­ред ико­ной Спа­си­те­ля, по­про­сил его по­ка­зать ему, что та­кое есть «ЛЮ­БОВЬ». Дей­ст­ви­тель­но ли она су­ще­ст­ву­ет, или это про­сто вы­мы­сел од­них, рас­ти­ра­жи­ро­ван­ный дру­ги­ми.
Он просто прикололся.
О! Ес­ли бы он только знал тогда, чем это все за­кон­чит­ся.

Про­шло со­всем не­мно­го вре­ме­ни, и совершенно слу­чай­но, Евгений вдруг зна­ко­мит­ся с раз­ве­ден­ной жен­щи­ной, в одиночестве воспитывающей оставшегося от брака маль­чи­ка. Жен­щи­ной, резко и довольно круто пе­ре­черк­нув­шей все его, бывшие до этого пред­став­ле­ния и по­ня­тия. Жен­щи­ной, ко­то­рая да­же не ду­мая об этом, тем не ме­нее, смог­ла и натурально про­ехала по его воль­но­сти, укатав ее тя­же­лым ас­фаль­то­вым кат­ком, разом навалившихся на него чувств. Она умя­ла ее так, что он, очень скоро за­вя­зал отношения со все­ми бывшими у него на данный момент любовницами, даже не помышлял о ком-то еще, и ровно семь лет счи­тал ее сво­ей, правда, так и не решаясь сказать ей то, что любит ее.
Отдавая должное, думая об этом, он, даже себе самому не мог бы сказать о ней такое, ибо не знал этого точно. Она очень сильно нравилась ему, но….
«…Лицом к лицу, лица не увидать…».

Ка­за­лось бы, ну что в ней бы­ло та­ко­го. Во­круг бы­ли ты­ся­чи, точ­но та­ких же, как она. Нормально присмотреться были, конечно, и гораздо лучше. Красивее, милее, приятнее, веселее, и т.д и т.п.
Были. И все же, имен­но в этой, как ему ка­за­лось, со­еди­ни­лось все то луч­шее, что есть у многих жен­щин. Он бу­к­валь­но то­нул в ее боль­ших ка­рих гла­зах, а ее строй­ные нож­ки сво­ди­ли его с ума. Он лю­бил раз­го­во­рить с ней, си­дя на диване пе­ред те­ле­ви­зо­ром и млея от­то­го, что ее пре­крас­ная го­лов­ка поко­ится на его пле­че. Он лю­бил гу­лять с ней по ули­цам, ко­гда она шла ря­дом, дер­жа его под ру­ку и тре­ща о чем-то сво­ем, ис­тин­но жен­ском. Он поч­ти не слу­шал ее в этот мо­мент, но этот ще­бет был ему при­ятен. Ему доставляло удовольствие смот­реть на ее ми­лое ли­чи­ко, си­дя в ка­фе или рес­то­ра­не. Ему нравилась ее улыб­ку. Нравился несколько печальный взгляд. Нравились волосы…. Она нравилась ему вся и всем.
Нравилась, но…. Как оказалось, он не смог вовремя оце­нить этого.
Как бы это не казалось тривиальным и банальным, но то, что он дей­ст­ви­тель­но лю­бил ее, Женька действительно по­нял толь­ко тогда, когда по­те­рял ее.

       12

«…Лишь у все­лен­ной нет кон­ца, все ос­таль­ное тлен­но…». Глядя в окно, вспомнилась ему строчка из стихотворения Триумфатора.
Нет, не смог Женька со­хра­нить то, что дал ему ГОС­ПОДЬ. Не понял. Не убе­рег. И…. «Наказанья без вины не бывает» сказали когда-то братья Стругатские, вложив строчку в уста капитана Жеглова.
Та­ня ус­та­ла быть вто­рой. Она уш­ла. Уш­ла лю­бя. Де­ти рос­ли. Их роман затянулся. Их многие видели. Его уже нельзя было скрыть, да они и не скрывались. Среди знакомых шли сплошные пе­ре­су­ды. Жен­щи­на не вы­дер­жа­ла и….
Семь лет.
А мо­жет быть, в том и был про­мы­сел БО­ЖИЙ, ведь Женька никак не мог оп­ре­де­лить­ся с выбором целых семь лет.
Он ме­тал­ся ме­ж­ду двух жен­щин, не зная как по­сту­пить. Од­на бы­ла ма­те­рью его ре­бен­ка, ко­то­ро­му он не хо­тел дос­тав­лять не­удобств и ду­шев­ных травм, со­про­во­ж­дае­мых лю­бой раз­вод. Дру­гая бы­ла той, к ко­то­рой его по­сто­ян­но тя­ну­ло. Той, ря­дом с ко­то­рой бы­ло его серд­це, но ко­то­рой он, по многолетней при­выч­ке, так­же не до­ро­жил, считая их роман простым, но довольно затянувшимся увлечением.
Женька ни­как не мог по­нять, что именно это в дей­ст­ви­тель­ности и есть «ЛЮ­БОВЬ». Что это и есть именно то чувство, что как по­ет­ся в од­ной популярной пес­не: «… без де­нег де­ла­ет те­бя бо­га­тым».

Во­ис­ти­ну, по­те­ряв лю­би­мую жен­щи­ну, он стал нищ, да­же имея не­пло­хие день­ги, даю­щие ему пра­во счи­тать се­бя слег­ка обес­пе­чен­ным. Он мог ку­пить мно­гих, но ему бы­ла нуж­на од­на.
Он хотел вернуть все, но пути назад не было. Она уехала, не сказав ему куда. Он так хотел, пересилив себя, признаться ей в своей люб­ви, но не мог. Ее уже не было рядом. А он, чем дольше он был один, тем больше видел то, что ему уже не нужны были никакие уси­лия. Он точ­но знал, это дей­ст­ви­тель­но была «ЕГО ЛЮБОВЬ».
Он попро­сил и по­лу­чил.
«ЛЮ­БОВЬ» во­шла в его жизнь, зри­мо по­ка­за­ла ему, что это та­кое, на­пол­ни­ла его со­бой до ос­но­ва­ния и….
Как говорила когда-то Света, взяла и на­ка­за­ла его за то, что он так долго смеялся над нею.

       13

Ни­что, абсолютно ничто в этом мире никогда не срав­нит­ся с му­ка­ми люб­ви.
Да­же фи­зи­че­ская боль сла­бее бо­ли ду­шев­ной, ведь от нее ты мо­жешь по­те­рять соз­на­ние, оту­петь и не чув­ст­во­вать. Мо­жешь, на­ко­нец, взять, да и при­нять обез­бо­ли­ваю­щее.
Ду­шев­ная ра­на, качество другого ранга. Она тя­нет, сад­нит и не от­пус­ка­ет. К ней нель­зя при­вык­нуть, от нее нет ле­карств. Да­же само вре­мя бес­силь­но про­тив ис­тин­ной люб­ви. И как он, наконец, понял, имен­но вре­мя, про­ве­ря­ет лю­бовь на ис­крен­ность.
Не верь­те тем, кто го­во­рит, что они лю­би­ли, стра­да­ли, а потом за­бы­ли. Они лгут. Они не лю­би­ли. Они просто тосковали по утраченной собственности, ибо за­тя­ги­ва­ют­ся толь­ко лож­ные чув­ст­ва. На­стоя­щая «Лю­бовь» не уми­ра­ет никогда. Она бу­дет жить в вас до тех пор, по­ка вы ды­ши­те и по­сле­ду­ет за ва­ми наверх, что бы там за­сви­де­тель­ст­во­вать то, как вы с ней об­ра­ща­лись здесь.
А еще он понял и то, что «ЛЮБОВЬ» это дар БОЖИЙ. Он дается один раз и второй, ты его уже не получишь, ибо «ВТОРОЙ ЛЮБВИ» не бывает.

 Жень­ку откровенно раздавило и размазало.
Все, буквально все на­по­ми­на­ло ему о ней, хотя он и ста­рал­ся об­хо­дить сто­ро­ной те мес­та, где они бы­ва­ли.
Он ста­рал­ся, как мож­но мень­ше ду­мать о ней, но это не по­лу­ча­лось.
Его день на­чи­нал­ся со вспыхивающего в сознании об­раза, а ве­чер за­кан­чи­вал­ся точно тем же самым.
Он умо­лял ГОС­ПО­ДА вер­нуть ему «ЛЮ­БОВЬ», но….

«Не­ис­по­ве­ди­мы пу­ти ГОС­ПОД­НИ…».

       14

Он не за­ме­тил, как опус­то­шил оче­ред­ную круж­ку. Не за­ме­тил, как ист­ле­ла си­га­ре­та, ос­та­вив в его паль­цах под­го­рев­ший фильтр. Не за­ме­тил ни одного из нескольких десятков, а может и сотен, прошедших мимо окна человек. Не за­ме­тил, что со­сед­ний с ним сто­лик за­ня­ла па­роч­ка молодых людей, о чем-то неж­но вор­кую­щих ме­ж­ду со­бой. Не за­ме­тил того, что в по­ме­ще­ние, дер­жась за ру­ки, вошла еще од­на па­роч­ка влюб­лен­ных, ко­то­рая, стоя у вхо­да, дол­го озиралась по сторонам, никак не решаясь выбрать именно тот столик, который был бы им нужен.
Женька ни­че­го не за­ме­чал.
Он был слов­но один одинешенек, по­сре­ди бес­край­ней и без­жиз­нен­ной пус­ты­ни. Го­лу­бое не­бо, жел­тый пе­сок, без­жа­ло­ст­ное солн­це. Нет, это бы­ло даже не солн­це. Это его собственное серд­це го­ре­ло так, что адовым огнем вы­жи­гало все живое, что было внут­ри не­го. Невы­но­си­мый, ис­пе­пе­ляю­щий огонь жег его ду­шу, начисто опус­то­шая все, что в ней бы­ло. Он вы­жег из нее, да и из всего, что его окружало, все крас­ки. Он до серой золы спа­лил все от­тен­ки и разноплановый мир, не­ко­гда яр­кий и ве­се­лый, пре­вра­тил­ся в жал­кое пе­пе­ли­ще, на ко­то­ром при­сут­ст­во­ва­ли толь­ко два цве­та. Вернее один. Серый.


       15

Женька, наконец, очнулся. Выйдя из небытия, он хмуро по­смот­рел на стоящие перед ним пус­тые круж­ки, а затем об­вел гла­за­ми зал, ра­зом на­пол­нив­ший­ся зву­ка­ми. Ти­хо и не­на­вяз­чи­во дул в свой ро­жок «Оди­но­кий пас­тух» Джейм­са Лас­та. Стоя­щая у вхо­да мо­ло­дежь, на­ко­нец-то оп­ре­де­ли­лась с вы­бо­ром, за­няв, как и он, самый край­ний, противоположный ему столик зала.
Он не собирался прислушиваться, однако, си­дев­ший за соседним от него столиком па­рень, тоже не собирался говорить тихо, а потому Евгений ясно слышал то, как он го­ря­чо и несколько громко, убе­ж­дал свою де­вуш­ку до­ве­рить­ся ему.
- Настенька, солнышко мое, да пой­ми ты, ми­лая, я люб­лю те­бя. …Люб­лю, понимаешь? …Я те-бя люб­-лю. – Высокопарно и по слогам произнес парень. – …Потом, …когда мы за­кон­чим учебу в институте, я обя­за­тель­но же­нюсь на те­бе. Но ты долж­на по­нять и ме­ня. Я уже не маль­чик. По­смот­ри те­ле­ви­зор, по­чи­тай кни­ги. Ты же долж­на знать, в мо­ем воз­рас­те ужас­но хо­чет­ся иметь ря­дом с собой не просто подругу и девушку, а жен­щи­ну. До­верь­ся мне, милая. Не бой­ся, я никогда не пре­дам те­бя. Не бро­шу. Мы бу­дем лю­бить друг дру­га до кон­ца жиз­ни….
«Да что ты зна­ешь о люб­ви, со­п­ляк. – По­ду­мал Женька, пре­зри­тель­но посмот­рев на пар­ня, которому было от силы лет восемнадцати на вид, и си­дев­ше­му как раз на­про­тив не­го. – Что ты во­об­ще мо­жешь знать. Сидишь тут с на­глой, са­мо­надеянной харей. Явно ни во что не веря, и не имея за душой ровным счетом ничего святого. Ведь видно же сразу, что откровенную лапшу девчонке на уши весишь. «…Посмотри кино, …почитай книжки». А сам толь­ко то и смотрел, поди, что в «де­ше­вых», да по­хаб­ных ки­нош­ках показывают. Кро­ме них, явно, ни­че­го боль­ше и не видел. Да и книги, скорее всего, именно такие же читал. Одет и обут, правда, конечно, не плохо. Шмотки дорогие, ничего не скажешь. Гайка на пальце грамм десять минимум. Да и де­вуш­ку свою привел не в столовку, а в довольно таки до­ро­гое ка­фе. Хотя, как сказал, в институте учится. Вагоны с углем тоже явно не разгружает, а стало быть, яв­но на де­неж­ки бо­га­тень­ко­го пап­ки или обес­пе­чен­ной мам­ки живет. – Чем больше Женька смотрел на самоуверенную физиономию парня, тем более стойкое неприятие и злость проникали в его душу. – Си­дишь тут, блин, урод, пуд­ришь моз­ги, неопытным. Дев­чон­ка, ведь, и на самом деле вос­при­ни­мать твою по­га­ную ложь за чис­тую мо­не­ту может…».
Не­смот­ря на свою мо­ло­дость, па­рень был креп­ко скро­ен и явно имел раз­мер оде­ж­ды го­раз­до больший, не­же­ли у Женьки. Да и по манере поведения бы­ло отлично вид­но, что он заносчив, и уже давно при­вык про­би­вать се­бе до­ро­гу ку­ла­ка­ми, а не словами, не раздумывая, пус­кая их в де­ло при первой же возможности. Вот и сейчас, за­ме­тив на се­бе пре­зри­тель­ный взгляд Евгения, он сначала за­мол­чал, оборвав на полуслове очередную фразу. А за­тем, насупившись, как бык, злоб­но об­ро­нил, глядя прямо в глаза Женьки, однако, стараясь при этом го­во­рить, как мож­но ти­ше.
- Але, му­жик, я чё-то не по­нял тво­ей гри­ма­сы? У те­бя что, про­бле­мы с ми­ми­кой, или ты ищешь не­при­ят­но­сти на свою дрябнутую баш­ку?
Женька снис­хо­ди­тель­но улыб­нул­ся. Во­ис­ти­ну, он с удо­воль­ст­ви­ем бы рас­сла­бил­ся и размялся, хорошенько про­учив за­рвав­ше­го­ся юн­ца, и преподав ему урок культуры поведения, но…, нахождение в общественном месте удер­жи­ва­ла его от со­блаз­на. Решив не отвечать, он, тем не менее, всем своим видом показывая неуважение к парню, неспешно дос­тал из пачки но­вую си­га­ре­ту, и медленно при­ку­рив, выпустил дым в его сторону, но чуть выше, так чтобы он ушел в вытяжку.
- Я, ка­жет­ся, к те­бе об­ра­ща­юсь, чучело, или у те­бя еще и со слу­хом пло­хо?
Па­рень встал и, не спрашивая разрешения, на­гло усел­ся за сто­лик ря­дом с Женькой. Язык кулаков был ему более близок, нежели язык уговоров, а потому он явно ре­шил еще и по­кра­со­вать­ся пе­ред сво­ей спут­ни­цей, которая, зная его нрав, не на шутку встре­во­жилась та­ким по­во­ро­том де­ла. Де­вуш­ка быстро по­вер­ну­лась к ним и ис­пу­га­но за­ле­пе­та­ла.
- Ко­ля, ус­по­кой­ся, по­жа­луй­ста. Я те­бя очень про­шу, не на­до. Пе­ре­стань. Давай уйдем отсюда. Ну, по­жа­луй­ста.
- Нет, Нас­тя. – Юнец все боль­ше и боль­ше рас­па­лял­ся. – Ты по­ни­ма­ешь, я си­жу, никого не трогаю, раз­го­ва­ри­ваю с то­бой, а этот ба­ран, ус­та­вил­ся на ме­ня сво­им коз­лячь­им взгля­дом, слов­но пе­ред ним не я, а какой-то ог­ром­ный чан с дерь­мом. Ну, вот скажи, как и кому та­кое по­нра­вит­ся. Лич­но я счи­таю, что он, как ми­ни­мум, обя­зан по­про­сить у ме­ня про­ще­ние, причем вы­ра­жен­ное в руб­ле­вом эк­ви­ва­лен­те, ли­бо его жизнь ом­ра­чит­ся ку­чей не­при­ят­но­стей и мас­сой боль­нич­ных лис­тов.
- Ко­ля. – Де­вуш­ка силь­но по­блед­не­ла. – Про­шу те­бя, не на­до. Да­вай уй­дем отсю­да.
- Уй­дем? – Ли­цо пар­ня ис­ка­зи­ла гри­ма­са не­до­уме­ния. – Ты хо­чешь, что­бы я убе­жал от это­го уро­да. Да ме­ня все па­ца­ны на смех под­ни­мут, ко­гда уз­на­ют….
Женька криво ухмыльнулся. Наглый и самоуверенный в себе треп юнца, и без того не вызывавшего у него ничего, кроме отвращения, уже начал порядком надоедать ему, тем более что он был приправлен массой оскорблений в его адрес.
- Де­вуш­ка, мне очень жаль, что Вы вы­бра­ли се­бе в дру­зья та­ко­го откровенного дебила и от­мо­роз­ка. – Спо­кой­ным го­ло­сом про­из­нес он, выпуская дым прямо в лицо, позеленевшего от неожиданности парня. – Я по­ни­маю, что ему очень хо­чет­ся по­кра­со­вать­ся пе­ред Ва­ми, как пе­ту­ху… – он лов­ко пой­мал за за­пя­стье, ле­тя­щий в его сто­ро­ну ку­лак и с си­лой вы­вер­нув пойманную руку, при­ну­дил парня сползти со стула, ставя его на ко­ле­ни рядом с собой. – …Пе­ред ку­ри­ца­ми. Од­на­ко. – Го­лос Женьки стал стро­же и довольно рез­че. – Это никоим образом не да­ет ему пра­во, ос­корб­лять не­зна­ко­мых ему лю­дей.
В зал во­шла офи­ци­ант­ка. Встав у две­рей, она мол­ча на­блю­да­ла за про­ис­хо­дя­щим, ос­та­ва­ясь при этом аб­со­лют­но спо­кой­ной и не­воз­му­ти­мой.
- Слышь, му­жик, от­пус­ти! Ху­же бу­дет! – За­ши­пел стоя­щий на ко­ле­нях па­рень и до­ба­вил не­сколь­ко не­цен­зур­ных вы­ра­же­ний, по­сле че­го ти­хо взвыл от бо­ли, так как Женька, еще круче вывернул его руку, принуждая побежденного склонить голову к самому полу. – …твою. …Уууу.
Стоящую в проеме дверей жен­щи­ну кто-то о чем-то спро­сил из соседнего зала, но она ус­по­кои­тель­но мах­ну­ла ру­кой, про­дол­жая с любопытством сле­дить за раз­во­ра­чи­ваю­щим­ся пе­ред ней дей­ст­ви­ем.
- Ой! – Вскрик­ну­ла вскочившая из-за стола де­вуш­ка. – От­пус­ти­те его, по­жа­луй­ста. …Ему же боль­но.
- Ху­же? …Ко­му? – Женька угрюмо гля­нул в ис­ка­жен­ное болью ли­цо про­тив­ни­ка. – …Те­бе? …Мне? …Я не слышу. …Ко­му кон­крет­но? – Он с силой от­толк­нул пар­ня от се­бя, од­но­вре­мен­но с этим от­пус­кая его за­пя­стье и тот, как куль, шлепнулся на пол. – …За­пом­ни, маль­чик, я не имею привычки устраивать шум в общественном месте. К тому же, я не бью детей и тех, от кого можно замараться. А ты, как раз, в обе­их этих ка­те­го­ри­ях. Так что радуйся, ху­же, те­бе, на­вер­ное, уже не бу­дет. Мо­жешь не бо­ять­ся. – Евгений перевел взгляд на стоящую с сильно вы­тя­нув­шим­ся от удив­ле­ния ли­цом, де­вуш­ку. Та явно, ни­как не ожи­дала того, что ее, крепко сложенный па­рень, вы­гля­дев­ший со стороны раза в два круп­нее муж­чи­ны, так бы­ст­ро ока­зал­ся пе­ред ним на ко­ле­нях. – А Вам, милая де­вуш­ка, ска­жу. Бросайте Вы этого подонка. В от­ли­чие от ме­ня, ваш друг нагл, обманчив и очень лю­бит из­де­вать­ся над без­за­щит­ны­ми.
Побежденный мед­лен­но под­нял­ся на но­ги. Его гла­за были на­ли­ты откровенной зло­бой. Рас­ти­рая по­крас­нев­шую ру­ку, он дос­тал из кар­ма­на со­то­вый те­ле­фон и бы­ст­ро на­брал но­мер. Ви­ди­мо, по­счи­тав свое по­ра­же­ние за слу­чай­ность, он на­ме­ре­вал­ся взять ре­ванш у победителя по­сле не­боль­шо­го тайм-ау­та.
- Алё. …Би­тюг! Ты? ...Короче, на ме­ня тут на­еха­ли. …Да. …В «Галактике». …Ага, жду. …Толь­ко да­вай рез­че, чтоб он не сва­лил, уб­лю­док этот. …Нормально. …Наших захвати, разомнемся заодно. …Угу. …Все. …Давай. …Жду.
 Женька, вновь сел, не об­ра­щая ровно ни­ка­ко­го вни­ма­ния на говорившего. Он разочарованно глянул на пустые кружки. Затем перевел досадный взгляд, на все еще стоящую перед ним девушку, и тут же мягко улыбнулся ей, заметив на ее лице то, что ее очень рас­строи­ло поведение ухажера, а так же и та непечатная брань, что была смачно вы­пу­щен­а им несколько секунд назад.
       - …Ко­неч­но, ме­ня это не ка­са­ет­ся. – Равнодушно по­жал пле­ча­ми Женька. – Но…, мой Вам совет: Не верьте ни единому его слову. Уверен, Вы у него не первая. Да, и не последняя. Он врал тем. Врет и Вам. Он обманет Вас, точно так же, как обманывал остальных. Поверьте, не стоит увлекаться тем, кто в дальнейшем причинит Вам адскую боль. Я говорю не пустые слова. Так уж получилось, что я не понаслышке знаю, что такое «ЛЮБОВЬ» и как бывает больно, когда от тебя уходят. …Лучше уйдите сразу Вы. …Поверьте на слово, так будет гораздо лучше.
- Давай-давай. Го­во­ри-го­во­ри. – Прошипел, убирающий обратно в карман сотовый телефон Ни­ко­лай. – По­смот­рим, что по­том петь будешь, говорливый ты наш.
Женька вновь никак не отреагировал на его слова и, заметив наконец-то, стоя­щую в две­рях официантку, обратился к ней, не гром­ко, но так, что бы она слы­ша­ла.
- Извините, Вы бы не мог­ли при­нес­ти еще па­ру кру­же­чек пи­ва.
Она мило улыбнулась ему, кив­ну­ла и бы­ст­ро вы­шла, вер­нув­шись ровно че­рез ми­ну­ту, не­ся на под­но­се за­каз. По­дой­дя к сто­ли­ку, «Све­та», а именно так бы­ло на­пи­са­но на ее бейдже, вновь мило улыб­ну­лась, переста­вляя пи­во на стол, и ти­хо про­из­нес­ла.
- На­вер­но, я го­во­рю лиш­нее, но мне бы очень не хо­те­лось, что­бы Вы учи­ни­ли здесь по­гром.
Женька тоже улыб­нул­ся ей.
- Вы бу­де­те сме­ять­ся, Света, и воз­мож­но, это по­ка­жет­ся Вам стран­ным, но мне то­же, по­че­му-то, со­всем не хо­чет­ся это де­лать.
Жен­щи­на кив­ну­ла, с ин­те­ре­сом гля­нув на со­бе­сед­ни­ка, а за­тем, составив со сто­ла пус­тую по­су­ду на поднос, мед­лен­но уда­ли­лась, завлекающе покачивая при ходьбе бедрами.
Раздумывавшая о чем-то своем Настенька, развернулась и, не глядя ни на кого, сде­ла­ла не­сколь­ко ша­гов к выходу.
- Настя, ты ку­да? – Спро­сил Ни­ко­лай, ло­вя ее за ру­ку. – По­до­ж­ди не­мно­го. Сей­час прие­дут Би­тюг и еще па­ра хлоп­цев. Мы как следует про­учим это­го гада, а за­тем пой­дем в другое кафе, или ресторан. Куда скажешь….
- Нет, Коля. Мужчина прав. – Ти­хо от­ве­ти­ла она ему, безуспешно пытаясь освободить свою руку от его хватки. – Я дей­ст­ви­тель­но оши­ба­лась в тебе, и я ухожу. Мне очень жаль, но я благодарна судьбе за то, что нам по­пал­ся этот человек, от­крыв­ший мне те­бя в истинном свете. Ты стал мне про­ти­вен. Все. По­жа­луй­ста, от­пус­ти мою ру­ку.
- Настя. Настенька. Перестань. Ну, о чем ты го­во­ришь? – Он сделал страдальческое лицо, но, тем не ме­нее, вы­пус­тил ее ла­донь из сво­их рук. – Из­ви­ня­юсь, ес­ли сде­лал что-то не так. Я люблю тебя. Он все лжет. Поверь мне. Ос­тань­ся, про­шу те­бя.
Де­вуш­ка от­ри­ца­тель­но по­мо­та­ла го­ло­вой и бы­ст­ро вы­шла из за­ла. Гла­за всех при­сут­ст­вую­щих про­во­ди­ли ее до вы­хо­да. Па­рень нахмурился, а затем, зло по­смот­рел на Женьку и, вновь усевшись на­про­тив не­го, про­ши­пев сквозь зу­бы.
- Ну, му­жик, …тебе. Ты мне за все от­ве­тишь.
Женька не удостоил его даже взглядом и, отпивая из кружки пиво, по­смот­рел в ок­но. Де­вуш­ка лег­ко пе­ре­шла небольшую парковку у кафе и, открыв дверцу, быстро се­ла на зад­нее си­де­ние сто­яв­ше­го как раз на­про­тив них «Джи­па».
- Слушай, будь другом – наконец-то глянув на парня, сказал он. – Пересядь от меня. А то не ровен час, опять больно тебе сделать придется.
Бурча что-то себе под нос, Николай встал и вернулся за свой столик, тут же тоже заказав себе пиво.
«А дев­чон­ка-то тоже не хухры-мухры. – По­ду­мал Евгений, в очередной раз отхлебывая из круж­ки. – Личный шофер. Теперь понятно, почему паренек держать ее не решился. …Да, обломал я его круто. Такой куш сорвался…».

       16

Едва выйдя из кафе, Женька тут же увидел идущего к нему Николая, а вслед за ним, бодро шагающих, и о чем-то весело переговаривающихся между собой, еще человек пять-шесть молодых людей. Всем им, было, приблизительно, от восемнадцати до двадцати с небольшим, лет.
- Ну, чо, му­жик, попил пивка? Пошли, по­го­во­рим?
- Ты уверен, что тебе это надо?
Кри­во улыб­нув­шись, язвительно спросил Женька, с любопытством ос­мот­рев подошедших к нему людей с ног до го­ло­вы.
«Ни­че­го па­рень­ки. – Усмехнувшись, подумал он про себя. – Же­лез­ная до­ро­га ну­ж­да­ет­ся именно в та­ких пу­тей­цах. Креп­ких и силь­ных. Чтобы были спо­соб­ны без ус­та­ли тас­кать шпа­лы и ма­хать кир­кой, да ломом».
- Сто пу­дов. – По-хам­ски ответил Ни­ко­лай. – Ма­ло то­го, что ты по-коз­ля­чьи зыр­кал на ме­ня свои­ми ша­ра­ми, так еще и из-за те­бя я телку, по первое число упакованную, по­те­рял.
- Ну, я так и по­ду­мал. – Кив­нул го­ло­вой Женька. – А ты не бо­ял­ся, что ее па­па, мог силь­но на те­бя оби­деть­ся?
- Не пап­ка, а мам­ка. Понял. – Нагло за­ржал пацан. – У нее ма­ма, ди­рек­тор бан­ка. До­воль­но мо­ло­дая и сим­пат­ная. Кста­ти, хо­ло­стая. – Он пренебрежительно перемигнулся с одним из своих друзей. – И потом. Да ра­ди та­ких де­нег, я бы не думая же­нил­ся бы на ее доч­ке. Это од­но­знач­но. Ну, а по­том, по­про­бо­вал бы со­блаз­нить еще и ее ма­ма­шу. – Он вновь заржал. – …Однако, ты, гад, мне все ис­пор­тил. – Парень прекратил смех и тут же, делано на­хму­рив­шись, про­ры­чал сквозь зубы. – Сле­до­ва­тель­но, у те­бя есть вы­бор. Либо ты от­стегиваешь мне круг­лень­кую сум­му и ос­таешь­ся в пол­ном здра­вии. Пред­ва­ри­тель­но, правда, по­про­сив у ме­ня из­ви­не­ния. И ес­те­ст­вен­но на ко­ле­нях. Ли­бо – его речь ста­ла иро­нич­ной – тебе придется очень дол­го ле­жать в ста­цио­на­ре, а по­сле это­го, по­лу­чив за­слу­жен­ную ин­ва­лид­ность, до кон­ца жиз­ни вно­сить по­силь­ный вклад в раз­ви­тие нашей, а то и импортной, все зависит от твоего кошелька, фар­ма­цев­ти­че­ской про­мыш­лен­но­сти.
Женька улыб­нул­ся.
- Смотри-ка ты, я даже и не думал, что ты спо­со­бен на тон­кий юмор. Не ожи­дал. Не ожидал. …А как на­счет то­го, ес­ли я по­зо­ву себе на помощь, на­шу доб­ле­ст­ную ми­ли­цию? Мы ведь вроде как в центре, пусть маленького, но все же городка. Я вон даже их стационарный оплот порядка вижу.
Он кивнул головой на стоящее невдалеке небольшое сооружение, напоминающее киоск, с надписью «МИЛИЦИЯ» на крыше. Сопровождавшие парня ребята, тут же слегка отдалились от них, сделав вид, что стоят особняком.
- Мен­тов? Да, зо­ви. Какой базар. Только вот что ты им ска­жешь? Ну, стою я ря­дом с то­бой. Один. Причем, го­раз­до млад­ше те­бя. И что? Будешь им жаловаться? Скажешь, что шантажирую. Да кто тебе поверит. Или ты по­про­сишь их про­во­дить те­бя до до­ма? Зая­ву на­пи­шешь? Не сме­ши. В луч­шем слу­чае те­бя про­сто куда-нибудь пошлют. Так что, ес­ли не отойдешь с нами и не от­ку­пишь­ся, мы все рав­но вы­сле­дим те­бя в ук­ром­ном угол­ке и…. Про­щай здо­ро­вье, при­вет хи­рург.
- Как смеш­но. – По­жал пле­ча­ми Женька. – Ну, ес­ли вам очень хо­чет­ся со­про­во­ж­дать ме­ня по­всю­ду то: «во­ля ва­ша, ска­за­ла ма­ма­ша».
 Он раз­вер­нул­ся и не спе­ша по­шел по довольно оживленной улице го­ро­да.
- Ну, гад, по­до­ж­ди! – Прошипел ему в спину Николай. – Доходишь, сука. Все равно, рано или поздно, причалить куда-нибудь надо будет. Там и поговорим.

       17

Преследуя две цели, Женька сознательно и чисто спе­ци­аль­но, очень дол­го бро­дил по центру небольшого городка, заходя то в один, то в другой магазин и из­ред­ка бро­сая ко­сые взгля­ды на со­про­во­ж­дав­ших его пар­ней. Решив съездить на малую родину, ему была нужна более трезвая голова, и не потому, что он опасался милицию, там работали такие же, как и он люди, некоторых он знал лично, а потому, даже если его останавливал чисто незнакомый, называл ему, как правило пару имен и они спокойно расходились. Нет, Женька не состоял ни в одной преступной организации, хотя, крутясь в бизнесе, естественно знал не только основные группировки, но и лично их лидеров. Без этого было нельзя, потому что правовое государство Россия еще только строила и точную дату гибели, опутавших ее преступных формирований никто назвать не решался.
А еще, настойчивость уныло бродящих за ним парней, забавляла Евгения, внося в его бесцельные блуждания хоть какое-то разнообразие. Как правило, в магазин за ним входил кто-нибудь один, остальные нервно курили, ожидая его выхода на улице. Однако, дол­го так, естественно, про­дол­жать­ся не мог­ло и, в кон­це кон­цов, Женька, свернув с Ленина, направился в городской парк отдыха, чтобы именно там поставить, наконец, жирную точку в создавшейся ситуации.
Слов­но стая во­рон, сле­тев­шая­ся на по­жи­ву, его тут же взя­ли в плотное коль­цо, едва только он углубился в него по центральной аллее. Обра­дованный Ни­ко­лаш­а, с растянутой до ушей улыб­кой, вальяжно по­до­шел к не­му и снисходительно, как о самом себе разумеющемся спро­сил:
- Ты сам выбрал этот парк, и я так понял, что ты осознал всю хилость своего бытия, мужик? Ре­шил от­ку­пить­ся? Верно?
- До­пус­тим. – Пожимая плечами, криво улыб­нул­ся Женька. Прежде чем переходить на язык кулаков, он ре­шил уз­нать, сколь­ко обычно парни берут денег с таких, как он, за их якобы «сво­бо­ду». – Сколь­ко?
- Ну, скажем так, штук пятьдесят. – Еще боль­ше рас­цвел юнец и до­ба­вил, как бы уточняя, для непонятливых, по­сле не­боль­шой пау­зы. – В зелени, ес­те­ст­вен­но.
- Пятьдесят тысяч баксов? – Женька удив­лен­но присвистнул. – Ну, малец, ты и хапуга, я тебе скажу. …Слу­шай, а те­бе не ка­жет­ся, что, бро­дя за мной по го­ро­ду, ты несколько пе­ре­грел­ся? И солнышка-то вроде нет, но, вот, головку у тебя явно перепекло. …И еще, вот чисто для интереса, а ку­да это ты намерен деть та­кую кругленькую ку­чу ба­бла? – Женька соз­на­тель­но го­во­рил с иро­ни­ей и нескрываемой из­дев­кой в го­ло­се. – По­т­ра­тишь на кон­фет­ки и мо­ро­же­ное с очередной девочкой?
- Слы­шь, му­жик, я чо-то не по­нял? – Почувствовав подвох, произнес па­рень, в голосе которого уже никак не чувствовалось радости. – Ты это, …платить ду­ма­ешь, или в стационар собрался? …Ты уч­ти, мы ведь от­де­ла­ем так, что за­бу­дешь все. Да­же то, как те­бя зо­вут. Кровью писать будешь. Что-что, а это мы уме­ем. Не впер­вой. Можешь на слово пока поверить.
- Ну, в общем, не скрою. Я именно так и ­ду­мал. – Кив­нул го­ло­вой Женька. – Что не впервой. …А пото­му, …зна­ешь, что я те­бе ска­жу? Мо­жет вы это, …сами ти­хонеч­ко сва­ли­те? Хотя, нет, …луч­ше не тихонечко, а очень бы­ст­ро. Так быстро, что­бы я точно не ус­пел очень силь­но рас­сер­дить­ся на вас, за всех тех, кто от вас, уб­люд­ков, по­стра­дал до меня.
У стоящего напротив него пар­ня от­вис­ла че­люсть. По­те­ряв на не­ко­то­рое вре­мя дар ре­чи, он бы­ст­ро от­сту­пил на­зад и, оки­нув взгля­дом ко­ре­шей, об­ра­тил­ся к са­мо­му креп­ко­му из них.
- Би­тюг, ты слы­шал? …Он что шизик? …Ты, вот, как думаешь? …Прикинь, да. Вя­ка­ет, что-то совсем не­по­нят­ное.
Крепыш кри­во улыб­нул­ся.
- Лом, чо тут не­по­нят­но­го-то. По всему же видно, что му­жи­чок еще до нас на го­ло­ву за­бо­леть ус­пел. Ос­та­лось толь­ко па­мять ему чуть-чуть подрихтовать и все. Ума-то все рав­но уже нет. …Ты это, слышь, де­ге­не­рат хре­нов, мо­жет все-та­ки от­ку­пишь­ся, а то мне эта, не очень охо­та, твое ба­рах­ло жу­лью вся­ко­му по де­шёв­ке сда­вать? …По­ду­май, …слышь, …ес­ли есть чем, прав­да. Так, ты хоть на шмот­ках сэ­ко­но­мишь. Ведь хорошее ле­че­ние те­бе не мень­ше, а, скорее всего, даже еще больше обой­дет­ся. …Ты нормально по­ду­май. Мы, в принципе, не то­ро­пим­ся. Так и быть, по­до­ж­дем. Итак уже дофига за тобой по городу находились. …Лю­ди с го­ло­вой, обыч­но со­гла­ша­ют­ся.
- И мно­го?
- Чего мно­го? Тебе же сказали. …Полста.
- Я спрашиваю, со­гла­си­лось мно­го?
- А-а-а. – Разочарованно про­тя­нул Би­тюг. – Да че­ло­век де­сять, на­вер­но. Во вся­ком слу­чае, не мень­ше. Эт-то точ­но.
В пар­ке, как ни стран­но, ни­ко­го не бы­ло, хо­тя он и на­хо­дил­ся поч­ти в са­мом цен­тре го­ро­да. Мо­жет потому, что был в раз­га­ре, обыч­ный буд­ний день. Мо­жет про­сто – слу­чай­ное сов­па­де­ние. Но, так или ина­че, вся тер­ри­то­рия в по­ле ви­ди­мо­сти уча­ст­ни­ков, бы­ла густо за­пол­не­на толь­ко де­ревь­я­ми да росшим промеж них кус­тар­ни­ком. В образовавшуюся промеж облаков брешь, выглянуло наконец-то пропавшее сол­ныш­ко, пе­ли птич­ки, стре­ко­та­ли куз­не­чи­ки, пах­ло све­же­ско­шен­ной тра­вой, ко­то­рая не­боль­ши­ми куч­ка­ми ле­жа­ла практически по­всю­ду. Ви­ди­мо, ско­сив ее, че­ло­век сде­лав­ший это, по­счи­тал, что она сгни­ет и так, хо­тя и не ис­клю­че­но, что это бы­ло сде­ла­но им и вполне соз­на­тель­но – под­сох­нет, убе­рет.
- А сколь­ко от­ка­за­лось?
- Да на­шел­ся один ду­рачок, вроде тебя. Может, слы­шал, ме­сяц на­зад во дво­рах на­шли при­дур­ка из­би­то­го. До сих пор в реа­ни­ма­ции ле­жит. То­же, как и ты, пла­тить не хо­тел, хо­тя де­неж­ки, ну точно в кошельке име­лись. Ты прикинь, закурить не дал, да еще и нахамил, гад. Мы ему каких-то поганых 500 баксов насчитали, а он их зажал. Хотя мы, потом, у не­го в бу­маж­ни­ке, целых пять штук на­шли, да еще на­ши­ми, по пересчету, штук на десять было. Жад­ность, дя­дя, она гу­бит.
«Точ­но. Помню, что-то такое точно бы­ло. – Нахмурился Женька. – По­ка­зы­ва­ли. …Ну и мразь. …Да, та­кую сво­лочь и раз­да­вить не жал­ко».
- Зна­ешь, что я те­бе ска­жу, Би­тюг. – Холодным тоном произнес он, глядя прямо в глаза крепыша. – Ты слу­шай и за­по­ми­най. Сей­час, вы про­вор­но со­бе­ре­те свои по­га­ные зад­ни­цы в охап­ку, пом­чи­тесь в боль­ни­цу, уз­нае­те, сколь­ко сто­ит ле­че­ние по­ка­ле­чен­но­го ва­ми че­ло­ве­ка, оп­ла­ти­те его, а за­тем, ко­гда он вый­дет из боль­ни­цы, из­ви­ни­тесь и воз­мес­ти­те ему весь мо­раль­ный и материальный ущерб. Те­бе по­нят­но, или сле­ду­ет по­вто­рить?
Бу­гай за­мер от не­ожи­дан­но­сти, а за­тем, придя в себя, ухмыльнулся, одновременно с этим де­лая знак ос­таль­ным.
- Ну, му­жик, ты ли­бо шибко кру­той, ли­бо, точ­но, на го­ло­ву слаб. А вот что из этого кон­крет­но твое, мы сей­час и уз­на­ем.

       18

…Их схват­ка, как и следовало ожидать, бы­ла ко­рот­кой. Что­бы «мягко уло­жить» всех, Ев­ге­нию по­на­до­би­лось от си­лы ми­нуты три.
«Боль­шие шка­фы выглядят грозно, но не поворотливы. – Вспомнил он любимую при­сказ­ку ком­ба­та. – Им пахать надо, а не кулаками махать. В драке одной силы, да весу большого мало. Стремительность, вот главный козырь. А еще, парни, скажу я вам, падают они дюже гром­ко…».
По большому счету, как он и предполагал, драться со всеми ему не пришлось. Ловко подпрыгнув и, крутанувшись в воздухе, Женька одним ударом объявил Битюгу тайм-аут, отправив его в положение «вне игры», крепко врезав в лоб крепким каблуком туфли левой ноги. Мячом, отлетев в сторону, бугай упал на спину, широко раскинув руки, и больше уже не вставал, полностью оправдывая мысли Евгения.
Следующий, двинувшийся на него крепыш, отлетел в другую сторону, получив режущий удар ноги в шею. Боясь сломать ему позвонки, Женька ударил в полсилы, но и этого с лихвой хватило. Парень лег, словно скошенный, после чего, скрючившись на земле, схватился руками за шею и громко застонал.
Удар в солнечное сплетение выключил третьего, и….
Нападающие замерли в нерешительности.
Евгений спокойно подошел к остолбеневшему Николаю. Ему очень хотелось отделать его так, чтобы он еще долго не мог подойти ни к одной девчонке, но бить беззащитного, у него рука не подинмалась.
- Ну, что скажешь? …Извиняться бушь?
- Су-..ка. – Выдавил из себя парень, а затем, резко выкинул, сжатую в кулак правую руку, намереваясь нанести ею сногсшибательный удар в голову.
В принципе, именно это и ждал от него Евгений. Поймав левой рукой, запястье летевшего в его сторону кулака, и отведя его вслед за этим в сторону, он нанес противнику ответный удар, сходу лишивший его двух передних зубов. Откинутый слегка назад Николай взвыл, выдергивая пойманную руку. Злоба перекосила его лицо и он, как раненый зверь кинулся на Евгения, намереваясь подмять его под себя. Женька повторил удар, нанеся его несколько выше, и переносица парня хрустнула, навсегда искажая смазливое личико юноши.
Это был последний, можно сказать, решающий довод силы.
- Всем лечь! – Грозно крикнул Женька, уже не глядя на схватившегося за голову Николая, а обращаясь к остальным, оставшимся стоять подельникам. – …Живо! …Ну!
Приказ второй раз повторять не пришлось. Напуганные парни камнем рухнули навзничь. Он достал сотовый телефон, отключил предварительно включенный диктофон, а затем поставил на воспроизведение записавшееся. Весь их разговор был слышен совершенно отчетливо и внятно.
- Значит так. – Спокойно подытожил Евгений. – Как вы уже поняли, «мальчики», даже этого вполне хватит для того, что бы вам всем отправиться на оплаченный государством отдых. …Ты – Он ткнул пальцем в одного из них. – Сейчас резко встаешь и пулей летишь к выходу. Там на углу киоск. Покупаешь, …так вас трое осталось. Тетрадку и три ручки. На все про все пять минут. Понял?
Парень молча кивнул головой.
- Не успеваешь, или валишь, пеняй на себя. Ясно? …Не слышу?
- Угу.
- Все. Время пошло.

Он уложился за три. Заставив написать ребят явку с повинной, в которой кратко указывались и остальные их «подвиги», Женька вызвал милицию….



       Часть 3


       …Я на коленях сотни миль готов пройти,
       Не ев, не пив, и по дороге стылой.
И в Рае взяв мандат, не дрогнув в Ад снести:
Амнистия всем тем, кто любит и любимы!

       (Роланд Триумфатор «Песнь любимой»).

       
       1


- Ну, что? Стоя, молча и до дна. – Тихо произнес Антон, до краев наливая в стопки, взятую из холодильника водку. – Сороковой день. – Он медленно поднял до уровня груди свою. – …Говорят, именно сегодня душа умершего прощается с Землей….
Роман молча положил кусочек хлеба на стоящую рядом с ним хрустальную стопочку, медленно взял в руки свою и слегка отвернулся, из всех сил сдерживая, набегающие на глаза слезы….

Никогда не верьте тому, кто будет убеждать вас в том, что детские дома России работают строго на два казенных дома, снабжая «слабой» половиной человечества нелегальные публичные дома, а «сильной» - легальные исправительно-трудовые колонии.
А еще, никогда не верьте тому, кто скажет вам, что первая любовь уходит вместе с детством, ибо в этой противоречивой, порой суровой, но все-таки прекрасной жизни бывает всякое, и в ней определенно встречаются те самые исключения, что хладнокровно противоречат установившимся нормам и правилам.

Они оба никогда не знали своих родителей. Они оба росли, чуть ли не бок о бок друг с другом в одном заведении. Они оба ходили в один и тот же класс, и все восемь лет учебы дружно сидели за одной и той же партой. Они словно чувствовали неладное и боялись отходить друг от друга надолго, а потому их практически было трудно увидеть порознь.
Роман и Ольга.
В их жизни ни­когда не было, да и не могло быть кого-то третьего. Они подружились как-то сразу и ….

Ей было неполных двадцать пять, когда четыре десятка дней назад, дурачась и играя, они возвраща­лись вечером от друзей домой, в свою, пусть и небольшую, но довольно уютную для них комнату, снимаемой ими квартиры.
«Ты ляпа. Догоняй!».
Хлопнув Романа по плечу, девушка стремительно сорва­лась вперед, и, не оглядываясь, устремилась вдоль обочины, по не имеющей пешеходного тротуара дороге.
Невысокого роста, сильно похожая на милую гномиху из популярной сетевой игры «Lineage», Ольга весело неслась вдаль и он, более смахивающий на благородного и длинноного темного эльфа оттуда же, не смешил гнаться за ней, точно зная то, что может без труда сократить, разделяющее их расстояние.
Находясь на самом краю знакомой до мелочей дороги, они оба не обращали никакого внимания на дви­жущиеся и лихо обгоняющие их слева авто, пока ….

«…Никто книгу жизни своей не читал…».

Надо же было так случиться, что именно в этом, а не в каком-то другом месте, какой-то изрядно вы­пивший «асс», чуть ли не до полика утопивший ногой педаль газа, не справившись с управлением, вильнул в сторону, поддевая на капот, летевшее сломя голову, хрупкое девичье тело.

«…Вдруг, ни с того, ни с сего – хлесь…».

…Огромный, наполненный яркими красками мир, моментально сжался и потух. Роман замер, а затем бросился вперед, совершенно не глядя на удаляющуюся вдаль машину. Его, кричащий болью взгляд, был намертво прикован к безжизненно лежащему чуть в стороне комочку девушки.

       2




Выпитое несколько часов назад пиво, можно было твердо сказать, полностью улетучилось, и хотя, в принципе, слабый запах, наверно, еще слегка и выдал бы его, однако, чуточку нарушив закон, Женька, чувствуя себя вполне нормально, уже гнал свою ласточку в сторону Алапаевска, по не широкому, но довольно сходному для движения Режевскому тракту. Уба­вив гром­кость игравшего в ней ра­дио­при­ем­ни­ка, пе­ре­да­вав­ше­го оче­ред­ную рек­ла­му, Женька дос­тал те­ле­фон и не спешно нажал клавишу быстрого вызова телефона же­ны.
- При­вет. – Хму­ро про­из­нес он, ус­лы­шав зна­ко­мое «Слу­шаю».
- При­вет. …Ты да­ле­ко?
- Еще не со­всем, но уже очень ско­ро бу­ду. – От­ве­тил он, дос­та­вая очередную си­га­ре­ту из пач­ки, ко­то­рую, садясь в машину, бро­сил пе­ред со­бой к стеклу на при­бор­ную па­нель. – А что?
- Да, нет. …Я так. – Замявшись, ответила она и быстро добавила. – …Не по­ня­ла? Ты, что, ку­да-то со­брал­ся?
- Я не про­сто со­брал­ся. – Холодно буркнул он. – Я уже еду.
- Это сек­рет? – Делая голос совершенно рав­но­душ­ным, по­ин­те­ре­со­ва­лась Ирина.
- Да нет. Решил взять не­боль­шой от­пуск. – Невесело отшутился он. – Вот еду сейчас: «…в глушь, в де­рев­ню, к тетке». …ZURЫCK ZUR NATUR.
- А по-рус­ски что, совсем никак, да?
- На­зад к при­ро­де, значит.
- Ясно. – На том кон­це сотовой связи не­мно­го по­мол­ча­ли, а за­тем тем же наигранным то­ном по­лю­бо­пыт­ст­во­ва­ли. – И дол­го бу­дет длить­ся это твое интимное слия­ние с при­ро­дой?
- Не знаю. – Отрезал он, пожимая плечами. – Думаю, что по­ка не на­до­ест.
- Ясно. – Все также равнодушно повторила жена. – Кстати, а что за тетка? Что-то я не припомню никакой твоей тетки в деревне.
- Забей. Это так. Образно.
- Ну, как зна­ешь. …Зво­ни, коли что. Правда, там вроде связи нет, если я правильно поняла, куда ты едешь. – Ирина весело ра­ссмея­лась. – Да смот­ри, не оди­чай там. Боль­шие Стро­ки­ны, они ж толь­ко в на­зва­нии боль­шие.
- Я в кур­се. Ба­буш­ка пи­са­ла. …Ну, лад­но. Доче привет. …Бы­вай.
- Це­лую. – Как обычно, закончила разговор жена.
- Аналогично. – Бурк­нул Женька, давая отбой связи.
Он бросил со­то­вый телефон на сиденье слева. Связь была. Провели уже наверно с полгода назад. Вот только звонить ей оттуда он однозначно не собирался.
Включив правый поворотник, Евгений медленно остановил машину на кромке обочины, после чего вышел из нее и вдохнул полной грудью, пьянящий аромат июльского леса. Задумчиво прикурив, поднял голову вверх и неспешно выдохнул дым в светлеющее небо.
«Как мало в принципе от жизни надо. Любить! И быть любимым быть».
«Блин, тысчу раз прав Триумфатор. Так мало надо. …Только вот, где, блин, взять это то самое малое?»


       3

Ос­та­вив ма­ши­ну у при­яте­ля в Ала­па­ев­ске, Женька пешком от­пра­вил­ся на так на­зы­вае­мый «Уз­кий во­кзал», что­бы сесть на курсировавший раз в сутки по­езд «Ала­па­евск - Сан­ки­но», маршрут которого проходил по уда­лен­ным от рай­цен­тра де­рев­ням, во мно­гие из которых мож­но бы­ло по­пасть толь­ко и исключительно на этом, ми­ниа­тюр­ном и «иг­ру­шеч­ном» по­ез­де.
Поезд в шутку на­зы­ва­ли так из-за то­го, что ширина ко­леи, по ко­то­рой он хо­дил, сильно отличалась от обычной, а ва­гон­чи­ки, да и сам, таскавший их те­п­ло­воз были натурально ма­лень­ки­ми.
Железная до­ро­га бы­ла ста­рой. С приходом в страну перестройки, за ней прак­ти­че­ски перестали следить, а по­то­му ско­рость сле­до­ва­ния это­го «экс­прес­са» бы­ла также не­ве­ли­ка. Мак­симум из то­го, что раз­ре­ша­лось, бы­ло ки­ло­мет­ров тридцать в час. Да и то, только тогда, ко­гда весь со­став был на пря­мой, а до следующего по­во­ро­та было еще достаточно да­ле­ко. Ну, а так как та­ких мест прак­ти­че­ски и не бы­ло, по­езд сле­до­вал что называется «гусиным шагом» и си­дя­щим в нем пассажирам изредка натурально ка­за­лось, что от него невозможно будет отстать, ес­ли достаточно бы­ст­ро бе­жать рядом.
Так или ина­че, но рас­стоя­ние рав­ное пятидесяти шести ки­ло­мет­рам, а имен­но столь­ко бы­ло до по­сел­ка Боль­шие Стро­ки­ны, в ко­то­рый и дер­жал свой путь Женька, по­езд по­кры­вал за три с по­ло­ви­ной ча­са. От­прав­ля­ясь из го­ро­да в семь часов тридцать минут ве­че­ра, он при­бы­вал ту­да около один­на­дцати в лучшем случае, если ничего не случалось, и он не опаз­ды­вал.
Дорога была практически закрыта для движения, ввиду полной не­рен­та­бель­но­сти и чаще всего, в те­че­ние всех су­ток, а то и нескольких подряд, по ней строго сле­до­вал лишь этот со­став.
Как ни странно, но в тот день они при­бы­ли почти точно по рас­пи­са­нию и вый­дя из ва­го­на, Женька бегло ос­мот­рел­ся по сто­ро­нам.
Да, дав­нень­ко он не бы­вал в род­ных мес­тах. Зда­ние ста­рой де­ре­вян­ной стан­ции, уже прак­ти­че­ски пол­но­стью рас­та­щи­ли. У нее не было ни рам в окнах, ни дверей. Пол сня­ли. Боль­шую круг­лую печь, вы­ло­жен­ную из кир­пи­ча и оби­тую же­ле­зом, ра­зо­бра­ли, и теперь на ее мес­те ле­жа­ла ­боль­шая куч­а му­со­ра, со­стоя­щая из грязного из­вест­ня­ка, кусочков пес­ка и груды би­тых кир­пи­чей, красноречиво го­во­ря­щих о том, что именно ко­гда-то здесь бы­ло.
За раз­ва­ли­на­ми станции от­четливо просматривался вид про­ти­во­по­лож­но­го бе­ре­га не­боль­шой ре­чуш­ки Большой Стро­ки, от ко­то­рой данный по­се­лок и по­лу­чил свое звучное на­зва­ние. Прав­да, боль­шой, ее на­звать бы­ло никак нель­зя. Во вре­мя за­су­хи, реку, что называется и ку­ри­ца в брод спокойно форсировать могла. И даже во вре­мя ве­сен­не­го по­ло­во­дья, она вряд ли пол­но­стью скро­ет обычного взрос­ло­го че­ло­ве­ка, за­хо­тев­ше­го встать и постоять прямо в ее русле.
Не­ко­гда до­воль­но ожив­лен­ный по­се­лок по­ти­хонь­ку вы­ми­рал. Ра­бо­ты в нем прак­ти­че­ски не бы­ло никакой, а потому мо­ло­дежь уже давно уст­ре­ми­лась в го­род, или дру­гие бо­лее круп­ные де­рев­ни. Вслед за ней стали разъезжаться и их ро­ди­те­ли, так что в на­стоя­щий мо­мент, Боль­шие Стро­ки­ны на­счи­ты­ва­ли всего че­ло­век сто, ну или чуть боль­ше. В ос­нов­ном это бы­ли пен­сио­не­ры, ре­шив­шие до­жить свой век в ти­ши и спо­кой­ст­вии. Од­на­ко, кро­ме них бы­ли и не­сколь­ко мо­ло­дых. Тех, кому, в общем-то, было немно­го и на­до – за глаза хва­та­ло то­го, что щедро да­вал им лес, а также имею­щий­ся у них, как правило, довольно приличный уча­сток зем­ли.
К чис­лу та­ких людей и от­но­сил­ся Ми­ха­ил, дав­ний то­ва­рищ Женьки.
Ко­гда-то они вме­сте учи­лись в по­сел­ко­вой шко­ле. То­гда она еще бы­ла. За­тем ее пе­ре­не­сли в дру­гой поселок, и они вместе ез­ди­ли учиться ту­да. По­сле шко­лы, Женька по­дал­ся жить в го­род, а Миш­ка, от­слу­жив сроч­ную, твердо ре­шил осесть здесь. Он же­нил­ся, про­из­вел на свет тро­их де­тей и кор­мил­ся тем, что сам и производил.
Большущий огород, раскинувшийся рядом с лесом, ломился от овощей. За ним стояли улья довольно приличной пасеки. Мишка вы­стро­ил ог­ром­ный сви­нар­ник, уст­ро­ив натуральную сви­но­фер­му, ко­то­рая в сумме с пчелами и да­ва­ла ему вобщем-то не­пло­хой до­ход. По­ти­хонь­ку раз­вив­шись, Михаил от­крыл боль­шой ма­га­зин в со­сед­ней де­ре­вуш­ке, а так же ма­лень­кий фи­ли­ал в сво­ей, тор­гуя тем, что спе­ци­аль­но во­зил для этого с оптовых баз областного центра.
По первости его про­бо­ва­ла при­жать ме­ст­ная, рай­он­ная брат­ва, но….
Чего греха таить, Ев­ге­ний имел не­пло­хие свя­зи в об­лас­ти, а потому бы­ст­ро до­бил­ся су­ве­ре­ни­те­та для друга и тот жил те­перь аб­со­лют­но спо­кой­но.

       4

- Здорово, орел! …Ну, давай, бреши, родной, как до­б­рал­ся? – Дружески протягивая руку Женьке, весело спросил, встречавший его Ми­ха­ил. – Блин, вот, как назло. Вечно сотовый не вовремя садится. И ты тоже хорош, нет, чтобы, как все нормальные люди, еще вчера брякнуть. Жди, мол, друган. Завтра буду. Я бы тебя еще в городе встретил и ми­гом на сво­ей «Пташке» сюда доставил.
«Пташкой» Миш­ка в шутку на­зы­вал небольшую дре­зи­ну, специально настроенную им для езды по же­лез­ной до­ро­ге. По­сле то­го, как спа­ло ин­тен­сив­ное дви­же­ние транс­пор­та, у мно­гих жи­ву­щих в де­рев­нях лю­дей поя­ви­лись эти ма­лень­кие, лег­кие ва­го­нет­ки. Дре­зин­ки, или пио­нер­ки, как их еще на­зы­ва­ли, мож­но бы­ло без про­блем по­ста­вить и снять с ко­леи, дво­им, а при же­ла­нии и од­но­му че­ло­ве­ку. Они до­воль­но шу­ст­ро бе­га­ли по сталь­ным рель­сам, при­во­ди­мые в дви­же­ние дви­га­те­лями от бен­зо­пи­л, мо­пе­дов или, что было чаще всего, мо­то­цик­лов.
 - Да. – Пожимая руку, отмахнулся другой Женька. – Все как-то спонтанно. Вдруг. …Вот, честно, Мих, скажу, еще утром не думал, что прикачу сюда. …И потом, а что, …на бичевозе вот про­ка­тил­ся. Дав­нень­ко ведь на нем ез­дить не доводилось. Ну, а на «пташке» ты ме­ня об­рат­но по­ве­зешь.
- Ко­гда?
Женька ве­се­ло рас­хо­хо­тал­ся.
- Что уже на­до­ел? Из­ба­вить­ся хо­чешь?
Ми­ха­ил сму­тил­ся, а за­тем рас­сме­ял­ся вме­сте с ним.
- Ко­неч­но, Зин­ка, как узнала, уже полстола пи­ро­гов на­пек­ла, и пель­ме­ней све­жень­ких на­стря­па­ла. И все для не­го. Меня же рев­ность му­ча­ет. А еще, жад­ность. Так бы все один съел. И вод­ку бы один вы­пил. А тут, вишь, де­лить­ся при­дет­ся.
- Те­бе пло­хо не ста­ло бы. – Сквозь смех про­ро­нил Женька. – Я так понимаю, водки у тебя там, в подвале не меряно.
- Да хрен его зна­ет. – Пожал плечами Мишка. – Но вод­ки мно­го – это точ­но. И, поди, ты прав. Однозначно бы сло­мал­ся, в од­но гор­ло ее жрать. …По­шли?
- Сна­ча­ла на клад­би­ще. – Тут же пе­ре­став сме­ять­ся, вполне серьезно ска­зал Женька.
- Слышь, ко­реш, это, ко­неч­но, твои де­ла. Но ты в курсе, что уже ночь, поч­ти, на дво­ре-то будет?
- И что? – Иронично вопросил Евгений. – В кои это веки, ты тут ночных кладбищ бояться начал? А кто мне в прошлом году, в мае кажись, по-пьяне втолковывал, что ко­му су­ж­де­но про­жить две­сти лет, того покойник в двадцать не заберет, а потому и водку жрать возле кладбища в двенадцать ночи совсем не грешно. Я уж и поверил тебе, что мне так много повидать придется.
- Ты, блин, гонишь чего-то. Ну, не мог я так уж лиш­ку те от­ме­рить. – Засмеялся Михаил. – Вот не мог я, блин, такое ляпнуть. Да и потом, ты, воще, при­кинь, да, как тебя к двум­стам-то годикам скру­тит. Уз­лом ведь за­вя­жет, и вы­сушит как му­мию.
- А что у нас че­рез сот­ню лет во­да на Зем­ле ис­сяк­нет? – Также в тон ему за­сме­ял­ся Женька. – Да и ме­ди­ци­на к то­му вре­ме­ни, о-го-го, ка­кая бу­дет. Да, че­рез сот­ню лет, я могет бу­ду вы­гля­деть точно так же, как и сей­час. А мо­жет да­же и мо­ло­же еще. Лет на десять. Тем более, я воду одну знаю, она засохнуть не дает.
- Водка что ли?
- Не-а. Ни угадал ни одной буквы. Спрайт!
- Ну, ну. Зна­вал я од­но­го та­ко­го долгожителя. Тоже пойло это ведрами хлебал. Он и сей­час мо­ло­день­ким со сним­ка улы­ба­ет­ся, ко­гда ему ве­нок при­но­сишь. – От­шу­тил­ся Ми­ха­ил, сде­лав наигранно скорб­ное вы­ра­же­ние ли­ца. – Смотрит, главное так счастливо.
- Ты на что это на­ме­ка­ешь, хам­ская мор­да?
- А ты уга­дай. С трех попыток.
Под­ка­лы­вая и под­тру­ни­вая друг над дру­гом, друзья дош­ли до не­боль­шой ка­лит­ки в клад­би­щен­ской ог­рад­ке, от­кры­вая ко­то­рую стих­ли, пом­ня со­вет древ­них: «Не бу­ди понапрасну усоп­ших».
- Го­во­рят, что с клад­би­ща ни­че­го уно­сить нель­зя. – Полушепотом ска­зал Женька, оста­вляя дипломат с ве­ща­ми у вхо­да. – Не знаю, на­сколь­ко это вер­но, но и тас­кать­ся с ним ме­ж­ду мо­ги­лок, мне тоже со­вер­шен­но не хо­чет­ся. Думаю, воров не будет и саквояж мой далеко не уй­дет. – Он дос­тал из боль­шо­го пла­сти­ко­во­го па­ке­та огромный бу­кет жи­вых гвоз­дик. – …По­шли?
Миша кивнул. Евгений по­ло­жил пакет ря­дом с дипломатом и, пройдя через калитку, дви­нул­ся вдоль по­гос­та. Дру­зья не спеша добрались до не­боль­шого мраморного обелиска, стоящего на мо­гил­ке Жень­ки­но­го от­ца, и он в скорб­ном мол­ча­нии, возложил цветы на отшлифованную до блеска поверхность черного камня.
По­сто­яв какое-то время в ти­ши­не, ду­мая при этом ка­ж­дый о сво­ем, друзья, не говоря ни слова, а просто, кив­нув друг дру­гу, по­вер­ну­ли на­зад, и уже примерно минут че­рез де­сять, от­кры­ва­ли две­ри Миш­ки­ной вот­чи­ны.

















       5


На сле­дую­щий день, про­снув­шись, ко­гда солн­це бы­ло уже дос­та­точ­но вы­со­ко, Женька едва от­рыв гла­за, уже хотел, как обыч­но, уст­ре­мив их вверх, по­про­сить «Не­бо» сжа­лить­ся над ним и вер­нуть ут­ра­чен­ную лю­бовь, но, выпитое ночью сушило горло и он подумал, что будет несколько кощунственно просить что-то в таком состоянии.

Пе­чаль­ные мыс­ли ут­ра­ты са­мо­го цен­но­го, что бы­ло, ни на ми­ну­ту не ос­тав­ля­ли его, хо­тя, чисто по внеш­не­му ви­ду, ни­как нель­зя бы­ло ска­зать, что его ду­ша ме­чет­ся от го­ря. Лишь вни­ма­тель­но при­смот­рев­шись, мож­но бы­ло уло­вить лег­кую грусть в угол­ках его глаз, да не­боль­шую тень, из­ред­ка ом­ра­чаю­щую его ли­цо.
Од­на­ко, и это­го ма­ло­го, как оказалось, бы­ло вполне дос­та­точ­но, что­бы с потрохами вы­дать его хозяйке жилища, ед­ва он только переступил вчера две­ри их до­ма, не­ся пе­ред со­бой ог­ром­ный бу­кет роз, ко­то­рые, также как и гвоздики, пред­ва­ри­тель­но дос­тал все из то­го же пла­сти­ко­во­го па­ке­та. Принимая цветы, Зина, пристально гля­нув на не­го, вдруг сра­зу спро­си­ла, что такого у него стряс­лось.
- Зин, да БОГ с тобой, с че­го ты это взя­ла? – Растерявшись от неожиданности, оторопело спро­сил ее Женька. – Нор­маль­но у ме­ня все. Де­ла идут. Кон­то­ра пи­шет. Де­неж­ки ка­па­ют. …Где дерево, блин. – Быстро беря себя в руки, засмеялся Евгений, стараясь выглядеть при этом, как можно более веселее. Оглядевшись, он легонько постучал костяшками пальцев о деревянную стену дома. – …Вот так, чтоб не сглазить.
- Ну, не знаю, не знаю. – Приветливо улыбаясь, по­жа­ла пле­ча­ми Зи­на. – Сме­ешь­ся ве­се­ло, но чу­тье жен­ское под­ска­зы­ва­ет, что что-то у те­бя не так.
- Ты что к че­ло­ве­ку при­ста­ла, не ус­пел он по­рог пе­ре­шаг­нуть. – При­шел на вы­руч­ку дру­гу Ми­ха­ил. – Мо­жет и есть у не­го че­го, что ж он те­бе-то об этом рас­ска­зы­вать бу­дет. Кто ты ему, чтобы ду­шу свою п­ред то­бой из­ли­вать. Ты, Женька, не слу­шай ее. Вер­нее вни­ма­ния не об­ра­щай. За­был, ви­ди­мо, что от взгля­да ее бе­сов­ско­го, ута­ить прак­ти­че­ски ни­че­го нель­зя. Всю под­но­гот­ную ви­дит, окаянная. – Он иг­раю­чи об­нял же­ну и, це­луя ее в гу­бы, неж­но и тре­пет­но про­ши­пел. – У-у-у-у, змею­ка ты моя, под­ко­лод­ная.
- По­рою чу­жо­му от­крыть­ся лег­че, нежели своему. – Вновь пожала плечами жен­щи­на. – Не ка­ж­дый близ­кий, не ка­ж­дую боль вы­слу­шать мо­жет. Не ка­ж­до­му до­ве­рить­ся хо­чет­ся. Есть ведь и не­подъ­ем­ное.
Женька тоже пожал плечами. В принципе слова цыганки не выходили у него из головы. Он точно знал, что Зина должна ему, что-то сообщить, но, по всей видимости, это «что-то» она еще и сама пока не знала. Он всегда помнил о той не­обык­но­вен­ной спо­соб­но­сти этой жен­щи­ны, чи­тать со­кры­тое. Она еще раньше все­гда удив­ля­ла его этим, без­оши­боч­но оп­ре­де­ляя по ли­цу со­бе­сед­ни­ка мно­гое, что бы­ло у то­го за ду­шой. Скрыть от нее что-то, бы­ло прак­ти­че­ски не­воз­мож­но. Зная данное, муж этого и не пы­тал­ся никогда сделать. Все рав­но вы­чис­лит, а потому лучше и не рисковать вообще.
- По­шли. – Толк­нул товарища Миш­ка. – Не­че­го у по­ро­га сто­ять. Поверье есть. Будешь у порога стоять, когда свататься придешь, невеста откажет. Ты, правда, женат уже, но, …все одно не гоже. Кстати, забыл спросить, а что один-то?
Женька пожал плечами.
- Пусть робит.
– А-а-а-а. Понятно. – Весело засмеялся Михаил. – Ладно. Пошли. Ты ве­ник вру­чил, вот пусть сейчас Зинка та­щит­ся, а не во­про­сы всякие ду­рац­кие за­да­ет. …Зин, обал­де­ла со­всем да? Вме­сто то­го, что бы че­ло­ве­ка с даль­ней до­ро­ги к сто­лу при­гла­сить, да чай­ком уго­стить, она ему про бе­ды ка­кие-то при­ду­ман­ные тол­ку­ет. Это нор­маль­но, да?
Жен­щи­на и са­ма уже давно по­ня­ла то, что слу­чай­но за­тро­ну­ла не ту те­му. Сму­щен­но улыб­нув­шись, она втя­ну­ла в се­бя аро­мат по­да­рен­ных ей роз и, из­ви­няю­щим­ся то­ном про­из­нес­ла.
- Женька, я по­шу­ти­ла. …Проходи, проходи….
Од­на­ко, к этому моменту, Евгений тоже уже ус­пел пол­но­стью взять контроль над собой и, вторя ей, от всей души и как можно простодушней рас­хо­хо­тал­ся.
- Нет, вы толь­ко по­смот­ри­те на них. Раз­ду­ли не­из­вест­но что, из не­из­вест­но че­го. Мы, между прочим, с клад­би­ща толь­ко. Мо­жет, как раз это, ты и за­ме­ти­ла. – Он быстро ски­нул с се­бя туф­ли и по­гру­зил но­ги в указанные ему глазами хозяйки мяг­кие та­поч­ки. – А этот гусь, тоже хорош. Ему только тему дай. – Женька бы­ст­ро пе­ре­ки­нул все на дру­га. – Дру­гой бы уже дав­но с ча­ем сто­ял и гор­буш­ку хлеба, со­лью по­сы­пан­ную, про­тя­ги­вал, а этот нет, да­вай же­ну пы­тать. Изверг.
Зи­на кивнула, принимая игру, лу­ка­во по­смот­ре­ла на му­жа и, загадочно улыбнувшись, мягко и вкрадчиво, с нескрываемой иро­ни­ей в го­ло­се, уточнила.
- Между прочим, о чае, уже вто­рой речь ве­дет. Зна­чит, если я правильно по­ня­ла, се­го­дня пьем толь­ко чай.
- Не, ну надо, да. Чо за день-то се­го­дня, я не по­нял. – Тут же громко воз­му­тил­ся Ми­ха­ил. – Что ут­ри­ро­вать то. Вод­ку мы се­го­дня пьем. Вод­ку и еще раз вод­ку. Я, блин, дру­га, го­да два, наверно, не ви­дел. А ты: «чай пьем». У тебя что, муж больной что ли?....

       6

- А где Ми­ха­ил? – Спро­сил Женька, за­хо­дя на кух­ню и гля­дя на то, как про­вор­но Зи­на кол­до­ва­ла у пли­ты, го­то­вя что-то вкус­нень­кое. – …Ой, извини. Сначала, с до­б­рым ут­ром.
- Женька. – Поворачивая к нему голову, уко­риз­нен­но про­из­нес­ла жен­щи­на. – На дво­ре день. Солн­це в зе­ни­те. А ты «С до­б­рым ут­ром».
- Не, ну ко­му как. – За­щи­тил­ся он. – Я ж встал толь­ко. Зна­чит ут­ро у ме­ня.
Он про­шел в комнату и сел за стол.
- Что го­то­вишь?
- У на­стоя­щих по­ва­ров принято все в секрете держать, по­ка на стол не по­да­дут.
- Яс­но. – Кивнул Женька. – Тоды ты не от­ве­ти­ла, где Ми­ха­ил-то?
Жен­щи­на удрученно покачала го­ло­вой.
- Ну и память. Миша в го­род уехал. Он ведь го­во­рил те­бе но­чью, что дела есть и ему туда на­до бу­дет обязательно съез­дить.
- Да? …А-а-а-а. …Ну, …точ­но, …вроде что-то при­по­ми­наю. – Женька улыб­нул­ся. На самом деле он ничего такого не помнил. – На­до же скле­роз. – Евгений скор­чил серь­ез­ное ли­цо и, па­ро­ди­руя Кар­це­ва, гром­ко про­из­нес. – То­ва­рищ, а пи­во у Вас есть?
- Же­неч­ка, возь­ми, по­жа­луй­ста, сам из хо­ло­диль­ни­ка. – Кивнула Зи­на. – Я сей­час, одну минутку еще. Понимаешь отвлекаться нельзя. Ты извини, вот за­кон­чу….
- Да, ладно, ладно. – За­сме­ял­ся Женька. – Что у меня руки отсохли что ли? – Быстро вставая и дос­та­вая из стоящего как раз напротив него холодильника хо­лод­ную бу­тыл­ку, произнес он. – …Не торопись, а то и верно, блюдо испортишь….

       7
 
       - Слу­шай, Жень, а что у те­бя на самом-то деле-то стряс­лось? – Сняв с огня сковороду и выключив, наконец, плиту, Зина села за стол и при­сталь­но по­смот­рела в гла­за Женьки. – Может, расскажешь все-таки?
 - Да, ни-че-­го.
- Да, лад­но, Жень. Ну, перестань. Я ж ви­жу. В гла­зах у те­бя тос­ка за­стря­ла, слов­но серд­це твое гры­зет что-то. Лю­бов­ни­ца бро­си­ла, а ты лю­бишь ее не на шут­ку. Так?
Женька ос­тол­бе­нел. Че­го-че­го, но та­ко­го точ­но­го по­па­да­ния, он от нее никак не ожи­дал.
- Зин. …С че­го ты взя­ла? …Нет у ме­ня ни­ко­го. – Он вновь взял себя в руки и попытался отшутиться. – ….Че­ст­ный я семь­я­нин.
- Ну, да. …Сей­час, точно. …Уже че­ст­ный. …Это я и са­ма ви­жу. – Кивнула головой Зина. – Точно. На данный момент уже никого нет. …Да, толь­ко и же­на, вижу, те­бе не нуж­на. Серд­це-то к дру­гой тянется. Ирку жаль. Хотя… – Она ненадолго замолчала. – …Да, ладно. Не о том сейчас речь-то. – Женька насторожился. – Я ведь Мишку-то специально в город отправила. Видение у меня ночью было. В лес тебе надо сходить. Там все ответы на вопросы свои найдешь. – Женщина пристально посмотрела в глаза Евгения. – …Вижу, что не удивлен. Значит, ждал от меня весть эту, так?
Женька кивнул.
- Вчера утром, цыганку совершенно случайно у киоска встретил. Просто остановил машину. Вспомнил, что сигареты кончились. Выхожу. Открываю двери. Пропускаю ее. Она меня задевает рукой, а потом такое выдает, что хоть стой, хоть падай. А в оконцовке сюда отправила. Езжай, говорит, на родину, там у жены друга известие какое-то якобы есть. Ну, я ей и поверил. Знаю ведь, что ты от ба­буш­ки сво­ей нау­чи­лась кое-че­му. Видишь многое. Предугадывать можешь.
Зина глянула прямо в глаза Евгения.
- Честно скажу. Такое у меня впервой было. Никого не вызывала. Сам пришел. …Все. Ничего больше пока говорить не буду. Сам все увидишь. Скажу, вернее повторю, лишь одно. В лес тебе надо. И с си­лой той, что тебя сюда из города вытащила, спорить трудно, да и бесполезно. …За ней весь род твой с той стороны стоит. …Куда идти не думай. Ноги сами выведут. …Никого не ищи. Кому нужен, сам тебя найдет. …Об остальном зав­тра поговорим, когда из леса вернешься. …Миш­ке своему, я дорогу назад из го­ро­да за­крою, чтоб не ме­шал нам. Вер­нет­ся, задолго по­сле обе­да, только. К то­му вре­ме­ни, мы уже обо всем переговорим. …А сей­час, даже и не спра­ши­вай боле ни о чем. Иди. Ждут те­бя там. …Ру­жье толь­ко возь­ми. Пусть, коли встретится кто, думает, что не про­сто так ты по ле­су шля­ешь­ся.

       8


День клонился к закату, а тот, кого он якобы должен был встретить, так и не появился. Вдобавок ко всему, Женька, шагающий по совету Зинаиды, куда глаза глядят, сбился с дороги и, хоть и был местным жителем, совершенно заблудился, уйдя неизвестно куда.
Решив, что утро вечера мудренее, да и Зина говорила, что вернуться он должен только завтра, Женька решил устроиться на ночевку, облюбовав большую поляну, находящуюся на высоком холме, посреди старой вырубки. Огромный купол неба и прекрасный вид огненного заката, открывавшийся отсюда, импонировал его сознанию, вызывая в нем нежную грусть и в то же самое время, радуя неземной красотой.
Натаскав большую кучу хвороста и толстых сухих коряг, он развел костер и, усевшись рядом с ним, задумался, глядя на языки пламени, весело бегающие от одной сухой веточки к другой.
Сказать по правде, Женька был даже рад тому, что заблудился, ведь теперь, он точно мог побыть один на один со своими мыслями. Может, именно этого, ему сейчас и не доставало.
Хотелось заново все переосмыслить. Успокоиться. Набраться сил от мощной энергетики соснового бора, находящегося всего в нескольких шагах за его спиной.
Вновь вспомнив пророческие слова Зины, что вернется он только утром, Женька вдруг отчетливо осознал то, что если бы он случайно не заблудился, то кто его знает, спокойно мог бы и вернуться назад, хотя по всему было видно, что путь туда, до самого утра, был ему однозначно заказан.
Солнце давно ушло за горизонт и разлитое вверху золото медленно превращалось в нечто кровавое….

       9

Он познакомился с Таней совершенно случайно.
Зайдя как-то, мимоходом, с одним из своих приятелей к нему домой (нужно было взять у него кое-какие документы), они столкнулись с молоденькой, смуглой женщиной, стоящей у порога и собирающейся уходить.
- Привет, морзя! - Весело поздоровался с ней его спутник. – Как жизнь?
- Привет! – Ответила та, приятно улыбнувшись. – Нормально. – Женщина бегло посмотрела своими большими карими глазами на Женьку. – Здравствуйте.
- День добрый. – Кивнул головой он, незаметно окидывая глазами незнакомку, которая тут же отвернулась от него, продолжая разговор с хозяином квартиры.
- Ты куда это, подруга, собралась. – Целуя, подошедшую к нему жену, меж тем смеясь, говорил ей тот. – Я, понимаете ли, домой пришел, а она бежать.
- А-а-аа-а. – В тон ему ответила смуглянка и махнула рукой. – Что от тебя толку то. У тебя вон, Надюшка дома. Да и вообще, ты только на словах храбрец. А как до дела….
- Нет, ты, что это меня перед человеком-то позоришь. Обнаглела совсем, да? Землячка еще называется.
- Нисколько. Я же правду говорю. Сколько раз мы с тобой один на один были, ты меня хоть раз пальцем задел? …А? …Ну, давай, давай…, вот скажи, что я вру.
- Нет, вы только посмотрите на нее. – Засмеялся хозяин. – Счас, ага. Жена рядом стоит, а она нагло так заявляет, скажи, что не так. Я, что, на смертника похож, да?
- Да есть немножко. – Делано серьезным тоном произнес Женька. – Обычно при них вообще про такое разговор не заводят.
Все дружно расхохотались, и Владимир, так звали хозяина квартиры, вновь обратился к женщине.
- Не, Тань, ты что уходишь-то?
- Да, у меня сын с подружкой остался. – Уже совершенно серьезно ответила та. – Я итак уже посидела малость, а тут с вами засидишься, сколько мне потом еще до общаги добираться.
- А-а-а. – Понимающе протянул Владимир. – Надо было с ним приезжать.
- Так я ж с работы забежала.
- Все ясно. Слушай – он загадочно подмигнул женщине. – Хочешь, я вон с Женькой договорюсь. Он на машине. Мигом тебя, за определенную плату, конечно, до дома доставит.
Таня снова, мельком глянула на Евгения.
- Я с незнакомыми мужчинами на машинах не езжу. Тем более, за какую-то там непонятную плату.
- Какой базар. Я вас счас мигом познакомлю. Вот – сделав широкий жест в сторону Женьки, произнес Володя. – Знакомьтесь. …Это Женя. А это Таня. – Оба кивнули друг другу. – Да ты не боись, Тань. Я ж его знаю. Отличный парень. Денег с женщин не берет, предпочитает строго натуру. Да и то по согласию. – Бесшабашно тараторил он, не давая никому вставить даже слова. – Верный семьянин, жене почти не изменял, только в минуты крайней необходимости, когда под угрозу вставала его мужская честь….
- И часто? – Резко прервала его монолог Таня.
- Что часто? – Не понял Владимир.
- Ну, честь его, часто под угрозу вставала?
- Ааааа. – Протянул Володя. – …Ну, скажем так, …изредка. – Он засмеялся, а потом, спохватившись, посмотрел на жену. – Надюшь, там папка голубенькая у меня на столике лежит, принеси, пожалуйста.
Надя отошла, а он снова заговорчески глянул на Таню.
- Ну, как? Что я буду иметь за знакомство и договор?
- Ни-че-го. Я предпочту топтобус.
- А Вам куда, Тань, надо? – Улыбнувшись, спросил Женька, также вклиниваясь в их шутливый разговор. – Я действительно на машине и могу подкинуть. Ну, а насчет того, что Вам только что наговорили ….
- Ну, давай, давай – засмеялся Володя – тоже скажи, что я врун. ..Ну, давай, уличи меня. Уличи.
Женька усмехнулся, принимая игру.
- Нет, вот Вы посмотрите на него, Таня, ну, договорились, блин, что он про меня дифирамбы Вам петь будет. Я ему сто баксов за это дал. А он. Ну, не гад ли? Наговорил такое, что мне самому аж страшно стало. Просто маньяк какой-то, да и все.
- Да, ладно. – Володя театрально провел ладонью перед Женей. – Танюшь. – Его голос зазвучал как-то пафосно. – В общем, я тебе все наврал. Он импотент. Жены нет. Можешь его не бояться. Он этот….
- Не понял??? – Живо среагировал Евгений. – Ты это о чем, …о чем?
- Все с вами ясно. – Кивнула головой Таня. – Паяцы. Только я все равно ….
- Таня перестаньте. – Серьезным тоном перебил ее Женька. – Извините, конечно, что перебиваю. Конечно, это Ваше дело, я не настаиваю, но поверьте, я доставлю Вас к мужу и сыну в наилучшем виде. Не переживайте.
- Она холостая. – Тихо заметил Владимир, вкрадчиво растягивая слова. – Вернее разведена. Так что если согласится….
- Слушай – засмеялся Женька – не пугай женщину, идиот.
- Я не из пугливых. – Улыбнулась Таньяна. – Просто… - Она глянула на часы и кивнула головой. – Хорошо, я согласна. А то я действительно уже опаздываю.
- Нет, вы только посмотрите на нее. – Тут же весело рассмеялся Володя. – Ей, можно сказать, приятное делают. Доставят с комфортом. Избавят от часовой тряски в автобусе. Развлекут по дороге. А она? Что ты. – Он язвительно передразнил ее последнюю фразу. – «Я согласна».

       10

- А почему он назвал Вас «морзя»? Если не секрет, конечно. – Спросил Женька, когда они уже сидели в машине.
- Я из Мордовии. Там есть две народности – эрзя и мокша. Ну, а ему вот «морзей» меня называть нравится.
- Вы мордвинка и мокша?
- Нет. – Мило улыбнулась она. – Не та и не та. Я русская. Володя просто прикалывается надо мной, потому что у меня смуглая кожа.
Женька кивнул.
- Вы разрешите еще один вопрос?
- Да хоть сколько.
- Спасибо. Ваш муж…. – Он выразительно глянул на ее левую руку с обручальным кольцом на безымянном пальце. – Или Вы на самом деле в разводе.
- Да. Мы в разводе. А Вы действительно женаты?
- А что, разве не похоже? – Ответил Женька, вопросом на вопрос.
Она пожала плечами.
- Не знаю. Я не способна с виду определить то, женат мужчина или нет. И потом, я спросила просто так. У Вас вот, наоборот. – Она выразительно глянула на его руки. – Кольца ни там, ни там нет. Вы спросили, спросила я.
- А-а-а-а-а. – Улыбнулся Женька. – Так я его только неделю наверно после свадьбы и носил. Кстати, очень жаль, что Вы просто так спросили. Я так надеялся на то, что заинтересовал Вас, и мне удастся уговорить Вас, посетить какой-нибудь ресторан.
- А как же Ваша жена? Или Вы, так же, как все, начнете говорить мне, что Вам не повезло в жизни. Что Ваша жена стерва. Что она пилит Вас нещадно, и Вы ждете, не дождетесь, ту, которая поймет Вас? Я права?
- Нет. – Искренне засмеялся Женька. – Все как раз наоборот. С женой мне повезло. Она совсем не стерва. В принципе, Ирина, …ну, …скажем так, …не много и совру. …Она хорошая, добрая женщина. А пилить меня невозможно, потому что я, по своему характеру, совершенно не выношу этого. Могу и взорваться. Да и вообще, никого я не жду и если говорить совсем честно, то уже давно не верю ни в какую любовь и прочую, сопутствующую ей чепуху.
- Вы это что, серьезно?
- Абсолютно.
- А как же Вы тогда женились.
- Этот вопрос традиционен. Его задают все, стоит мне только сказать, что я не верю в любовь. Вот вы верите в нее?
- Конечно.
- Женились по любви?
- Да.
- И куда она делась?
- Он пил и распускал руки.
- Банально. Тривиально. …А он говорил Вам о любви?
- Конечно.
- Тогда куда делась его любовь? Это, во-первых. А во-вторых: Вы его все еще любите?
Женщина пожала плечами.
- Наверно уже нет.
- Тогда зачем говорить, что это была любовь. – Женька завел машину. – Во всяком случая, я так считаю. По мне – «ЛЮБОВЬ» – это выдумка. Фикция. Так говорят, чтобы скрасить обыкновенный звериный инстинкт воспроизводства и продолжения рода. Завуалировать, так сказать, возникающий интерес одного пола к другому. Причем, как правило, в большинстве случаев, этот интерес очень быстро проходит. Опережая Ваш вопрос, относительно того, что некоторые пары живут всю жизнь вместе, отвечу просто. Привычка. Как говорится, она вторая натура. И потом, признайте. Ну, не каждый может проводить свою жизнь в поиске. Он довольствуется тем, что один раз нашел и завоевал.
 - Фу, как это низко и примитивно.
- Зато верно.
- Верно с Вашей точки зрения. – Пожала плечами Таня. – Вы никого не любили. Вам не понять.
- Я это уже слышал. Причем очень много раз. – Улыбнулся Женька. – Могу парировать тем, что, как и все, естественно, увлекался. А это, считаю, одно и тоже. Просто, то, что Вы называете любовью, я отношу к разряду простого увлечению.
- Значит, Вы увлеклись женой, а сейчас довольствуетесь тем, что имеете? – Язвительно спросила женщина.
Женька, сжал губы, что бы подавить набежавший смех. По его лицу ясно читалось то, что он вовсе не удовлетворяется этаким положением вещей.
- Будем считать, что так. – Кивнул он и тронулся с места. – Куда едем?
Таня назвала адрес.

       11

Они какое-то время молчали, а затем Женька, слегка повернув голову к спутнице, тихо спросил.
- А все-таки, если я предложу Вам зайти со мной куда-нибудь, что Вы мне ответите на это?
- Все зависит от того, какие планы Вы при этом строите. – Ответила Таня улыбнувшись. – Я не хочу, что бы Ваша жена, устроила мне разнос за то, что я делать совершенно не собираюсь. Я новый человек в вашем городе и мне совсем не нужны лишние эксцессы. Я, конечно же, верю в Вашу порядочность и если Вы гарантируете мне неприкосновенность….
- Полную и абсолютную. – Кивнул головой Евгений. – Более того, чтобы не запылить Вашу честь, я увезу Вас в центр. В смысле в Екатеринбург….
- Я поняла. …Тогда, конечно же, согласна. Я уже давно не посещала даже кафе. …Только не сейчас. Вернее не сегодня. – Поправилась она. – Этот вечер у меня занят.
- Вы с кем-то встречаетесь?
Таня искренне засмеялась. Ее милая улыбка, огромные, бездонные глаза, волнистые волосы, окрашенные в темно-махаоновый цвет и ниспадающие на хрупкое плечо, вдруг очаровали его. Что-то завораживающее было в ее облике, словно какое-то неведомое, незримое сияние, исходящее из ее глубины, медленно околдовывало его, подчиняя себе. Такого с ним еще не было. Женщина явно нравилась ему, приковывая к себе и маня. Странно, но ему почему-то вовсе не хотелось уходить от нее просто так.
- Какой Вы глупый. Ну, разве я согласилась бы пойти с Вами в ресторан, если у меня кто-то был. Я что, похожа на ветреную женщину?
- Да, нет. – Тоже засмеялся Женька. – Я действительно свалял дурака. Тогда, если не секрет, какие у Вас планы на сегодня?
- У жены брата день рождения. Нужно купить подарок, а затем, я заберу сынишку, и мы поедем к ним.
- Так давайте купим подарок прямо сейчас. – Предложил он. – У Вас уже есть что-то на примете?
- Да. Но я забыла дома деньги. Не все, но….
- Я понял. И это все? Именно из-за этого нужно ехать домой? …Сколько стоит то, что Вы присмотрели?
- Перестаньте. – Резко оборвала Татьяна. – Не хватало еще ….
- Да, ладно. – Перебил ее Женька. – Я же не покупаю Вас, а предлагаю взаймы. Любую нужную Вам сумму. Просто считаю не целесообразным терять время на езду домой ради такого.
Таня замялась.
- Вы извините, но мне все равно как-то неудобно. …Я вижу Вас первый раз….
- Танюш. – Мягко улыбнувшись, вновь перебил ее Женька. – Давайте сделаем так. Вы выберете вещь. Я оплачу ее. А когда мы приедем к Вам домой, Я подожду Вас внизу, в машине. Вы быстро соберетесь, я увезу вас к брату, а Вы отдадите мне деньги. Как Вам такой план?
Она ненадолго задумалась, а затем, глубоко вздохнув, кивнула.
- Хорошо. Я согласна. …Наверно, так будет лучше всего. И, сказать по правде, Вы здорово меня выручите этим.

       12


Они долго бродили по огромному магазину. Того, что женщина собиралась купить, в продаже не было и, в поисках чего-то другого, Женьке вдруг показалось, что Таня стала относиться к нему несколько по иному. Гораздо мягче и с какой-то нежностью. Так, словно его вид вызывает у нее какие-то определенные чувства к себе. Тоже самое, он мог сказать и о себе. Таня все больше и больше нравилась ему, увлекая его собой. Украдкой глядя на точеное, стройное тело, он вдруг поймал себя на мысли, что впервые жалеет о том, что женат.
«Блин, что за наваждение такое - подумал он про себя – а если…. Да, не. Не может быть. Ерунда это».
Ему в голову пришел его недавний поход в церковь и его шуточная просьба, обращенная к Всевышнему.

Наконец, найдя и купив годящуюся на подарок вещь, они снова сели в машину.
- Таня. – Заводя мотор, обратился Евгений к сидящей рядом с ним женщине. – Скажите, Вы не будете против, если я, отвезя вас к брату, потом еще и встречу. – Он глянул ей в глаза и можно сказать утонул в той теплоте, которую они при этом излучали. – Вы мне позвоните, и я доставлю Вас домой.
- Вы смеетесь?
- Нисколько.
- А что скажет на такое ваша жена? …Кстати, Вы не сказали, как ее зовут.
- Ирина. – Непонимающе пожал плечами Женька. – А при чем здесь она. Вы же не ей звонить будете, а мне. Я не привык докладывать кому-либо и даже ей о том, куда и с кем хожу. И потом. – Евгений глянул в обращенный на него карий омут глаз. – Тань, если можно, давайте сразу договоримся об одной простенькой вещи: в наших с Вами разговорах, по возможности, мы будем избегать упоминания о – он красноречиво замолчал – …этой теме. Я ведь уже говорил Вам, что я кошка, которая гуляет сама по себе.
Таня кивнула, улыбнулась, а затем, совершенно серьезно добавила.
- Если бы я была Вашей женой, я быстро укоротила Ваш вольный поводок.
Женька пожал плечами.
- Ну, такое в принципе возможно, только в одном случае: если мы будем любить друг друга так, как про это написано в книжках. – Он от души рассмеялся. – Но, вот беда. Я в это не верю. А, следовательно: этого не может быть, потому что этого не может быть никогда.
- Никогда не говори никогда. – Скривив в усмешке губы, на полном серьезе ответила Татьяна. – Эррарэ хуманум эст. Я, конечно же, не имею ввиду себя, но в любой момент, в Вашей жизни может возникнуть определенная особа, которая в одночасье перевернет Вам все ваши умозаключения. Не зря же говорят люди: Не зарекайся.

       13

«Да, что верно, то верно. …Человеку свойственно ошибаться». Возвращаясь в реальность подумал Женька и, взяв из кучи большую коряжину, подкинул ее в угасающий огонь костра, после чего бросил сверху еще несколько поменьше и осмотрелся по сторонам.
Солнце уже полностью село, окрасив лазурь горизонта в темно-багровый цвет. Поднимающаяся полная луна медленно вступала в свои владения, потихоньку набирая силу свечения, а на самом востоке уже появились редкие звездочки.
«Пойти что ли, цветок папоротника поискать. – С горькой усмешкой подумал Женька. – Как-никак ночь на Ивана Купалу. – Он повернул руку к огню и глянул на часы. – Хотя, наверно, рано еще. Блин, даже не знаю, когда он расцветает-то. …Впрочем, …на кой ляд мне власть над миром. Любовь бы вернуть».
Часы показывали одиннадцать сорок пять. Женька быстро вспомнил все, что знал о сегодняшней ночи. В поверье древних русичей откровенно считалось, что именно в эту ночь, границы миров становятся тоньше, прозрачнее, а кое-где и вовсе рвутся. Нечисть пачками устремляется в образовавшиеся проходы, и, дурачась, бросается прямо под ноги одиноких путников, плутая их, пугая и заводя невесть куда. Так же считалось, что в эту ночь, деревья могут разговаривать между собой и переходить с места на место. Животные могут разговаривать человеческими голосами, и на некоторый отрезок времени расцветают практически все цветы и травы. Ну, а в кульминации этого феерического действа, всего на какое-то мгновенье, появляется в лесной глуши и ценный артефакт. «Цветок Папоротника». Сорви его, и…, все как в компьютерных играх: «Плюс двенадцать ко всем основным навыкам». А еще, так в маленький довесок, тебе однозначно обеспечено богатство и власть над миром и людьми. В общем, крутая ночь, под тип рождественской, под завязку набитая всякой чертовщиной и наваждением.
«Очень интересно – подумал Женька, улыбнувшись пришедшей на ум шутке. – А какой «БЕС» ко мне явиться должен. С рогами или без. – Он глянул в темноту, чернеющего неподалеку леса. – Я бы, конечно, если бы выбирать мог, однозначно предпочел, чтобы ко мне не «БЕС», а «БЕСиха» какая-нибудь вышла. Только, не шибко страшная. Может хотя бы с ней, ту, другую забуду».

       14

Сначала, их увлечение друг другом носило чисто платонический характер. Они ходили в театры, кино, рестораны. Очень часто уезжали за город и долго бродили где-нибудь в лесу, разговаривая о том и сем. Постепенно они по настоящему привязались друг к другу, и Женька уже откровенно не мог прожить и дня, чтобы не пообщаться с Таней.
Однажды, гуляя по парку, ему, вдруг, ни с того, ни с сего, очень захотелось обнять идущую рядом женщину. Прижать ее к себе и крепко поцеловать прямо в губы. Они встречались уже месяца три, а он так ни разу и не поцеловал ее, хотя твердо знал, что его однозначно тянет к ней, как магнитом.
Женька резко остановился, нежно взял Таню за руку и ласково повернул к себе. Видимо она поняла все сама. Слова были бесполезны и не нужны. В тот день, он увез ее в небольшой кемпинг, находящийся в нескольких километрах от города и они пробыли там до позднего вечера, благо, что сын Тани, находился у брата.

       15

Семь лет. Они встречались ровно семь лет. Глядя назад, он мог твердо сказать, что любил ее, а Танюшка любила его, хотя он ни разу не говорил ей это, да и она, сказала такое, тоже только один раз:
Это было в день ее профессионального праздника, примерно за год, до их расставания.
Отметив его с коллегами, а затем и с ним, в ресторане, она, слегка перебрав, крепко обняла его, сидя на заднем сидении такси.
- Боже мой, Женька. Как я тебя люблю. – Тихо сказала она, нежно целуя его в губы. – Правда, правда. Вот я пьяная, поэтому и говорю. Я ведь знаю, что ты, дурашка, не веришь в нее. – Она печально улыбнулась и произнесла пророческие слова. – Но БОГ видит и накажет тебя за это. Любовь надо хранить. Она дается только раз. Вот он дал ее мне, а ты это понять не можешь. А когда поймешь, поздно может быть.
Женька улыбнулся и, погладив ее рукой по плечу, ответил, как обычно, совершенно спокойно.
- Если поздно, значит уйдешь. А если ты уйдешь, значить опять, он тебе не любовь, а увлечение дал.
- Глупенький. Ой, какой же ты глупенький. Пойми, женщина, иногда, поступает вопреки здравому смыслу. Я люблю тебя, поэтому и уйду. Тяжко мне неразделенную любовь нести. Ой, как тяжко. – Она покачала головой и, положив ее ему на плечо, прошептала, вложив в слова всю свою душу. – Милый мой, любимый мой человек, чтобы не было – помни, я буду любить тебя всегда, всю свою жизнь, …даже, если буду жить совершенно с другим человеком. Тебе не понять этого, но я думаю, что когда-нибудь, ты все-таки поймешь – любовь есть. Она существует. У нее миллионы образов, теперь я знаю это точно. И лично для меня ее образ вот он. Сидит рядом.
Таня притянула его к себе и крепко поцеловала.
- Женька. Ты моя любовь. Ты, ты и только ты.


       16

Тонкий хруст сломанной кем-то сухой веточки, вывел его из задумчивости. Женька быстро повернулся на звук и был готов поклясться в том, что увиденный им мужчина, буквально возник на его глазах. Это было невероятно. Этого просто не могло быть. Человек сначала сломал попавшийся на его пути прутик, наступив на него невидимой глазу ногой, а затем, как «жидкий Терминатор» в кино, четко вырисовался в своем образе.
Отнеся это за обман зрения, Женька огляделся по сторонам, по инерции, первым делом глянув на циферблат часов.
«0.00.07».
«Полночь, время «X» - пронеслось в его голове. – Но это явно не «БЕСиха». Да и на БЕСА, мужик тоже как-то не совсем тянет».
- Вечер добрый, мил человек. – Сказал мужчина, подходя ближе. – Вернее, ночь уже. – Поправился он. – А то, что на «БЕСА» я не похож, это ты верно Жень подметил. Да и общего, я с ним никогда не имел, и надеюсь, что и дальше иметь не буду. Задачи у нас с ним совершенно разные….
- Я не говорил ничего. – Недоуменно пробормотал Женька. Он был точно уверен, что всего лишь подумал об этом. – Вам показалось.
- Говорил, говорил. – Улыбнулся мужчина. – Тебе в этом просто признаться стыдно. …А так, ну, откуда бы я взял это, как, по-твоему?
 Женька пожал плечами.
- А вот с потухающим-то костерком, ты зря сидишь. Тут рядом, внизу, в малинничке, медведица, с тремя медвежатами бродит. Не ровен час, выбегут они на тебя. Ну, а сам знаешь, какая мамка любит, когда к ее чадам пристают. Думаю, не поймет она тебя, хоть и ночь сегодня особенная.
Мужчина быстро подкинул на угли сухих веточек, разом весело вспыхнувших и затрещавших. Свет растекся по поляне, а вместе с ним, словно подтверждая его слова, откуда-то снизу донесся приглушенный рев большого зверя.
- Слышишь? – Спросил он. – Это она их к себе зовет. Они ведь, как все малые дети, шалить любят. Так и норовят спрятаться куда-нибудь от мамки. На огонь-то они точно не пойдут, побоятся. Так что, жги его посильнее.
Женька засмеялся.
- У меня ружо есть. – Сказал он, указывая глазами на лежащую рядом с ним двустволку.
- Забудь. Ты ее и взять-то не успеешь, как она тебя под себя подомнет. Для нее расстояние, что я только прошел, как для тебя полметра. Да к тому же, пустое оно у тебя. Ты ж из дома без патронов ушел.
Только тут, Женька вспомнил, что действительно забыл одеть патронташ. Он внимательно посмотрел на садящегося по другую сторону костра человека, который каким-то образом узнал об этом, даже практически и не глядя на него.
- А Вы откуда знаете? – Изумленно спросил он.
- А я мил человек, многое о тебе знаю. Ой, как много.
«…Ничего говорить не буду. – Тут же пришли на ум, сказанные ему слова Зинаиды. – Сам все увидишь. Скажу лишь одно. В лес тебе надо. И с си­лой той, что тебя сюда из города вытащила, спорить трудно, да и бесполезно. …За ней весь род твой с той стороны стоит. …Боль­ше, пока те­бе ни­че­го не ска­жу. Куда идти не думай. Ноги сами выведут. Никого не ищи. Кому нужен, сам тебя найдет».
- Что, верно, то верно. – Словно считав его мысли, улыбнулся мужчина. – Не обманула тебя Зинаида. Это я тебя видеть хотел, чтобы историю одну рассказать. Времени у нас мало. Лишь до петухов первых, так что молчи, да слушай меня внимательно. Договорились?
Женька послушно кивнул.

       17

«Так уж получилось, что с тех пор, как БОГ изгнал Адама на Землю, в этом большом, но очень маленьком подлунном мире, нет ни правды, ни справедливости. – Начал мужчина свое повествование. – Он груб и неестественен, ибо собран из различных осколков мироздания, отличающихся друг от друга, как величиной и глубиной, так и внутренним содержанием. Здесь, в одном и том же существе, упрямо соседствуют, мирно уживаясь и не конфликтуя между собой, совершено, казалось бы, противоположные понятия. Черное и белое, добро и зло, любовь и ненависть, надежда и отчаянье. Все они идут по жизни рука об руку, словно лучшие друзья, причем откровенно подменяя друг друга в различных ситуациях. Все смешалось и перепуталось. И совсем не случайно, в сознании людей прочно укоренилось сказанное древними выражение: «Благими намерениями устлана дорога в ад». Стараясь сделать лучше, мы вредим не только тому, кого хотим якобы осчастливить, но и самим себе.
А еще, и это самое страшное, смирившись и махнув на все рукой, люди откровенно творят безнравственные поступки, стараясь при этом выдать их за нечто высокое. Они облекают их в форму заманчивых идей и якобы передовых взглядов. Вековые устои перечеркиваются. Их безжалостно подменяют другие нормы. Добро уступает место злу, которое, надев на себя подходящую для такого момента маску, творит, тем не менее, свои черные дела, выдавая вчерашнюю правду за несусветную ложь. Блестящее становится мутным, глубокое мелким, прошлое выдается за вымысел, а настоящее за истинную истину. При этом несогласные – уничтожаются.
Проходит время. Приходят другие. Они тоже видят все по-своему. У них тоже есть своя правда. И все опять повторяется заново. И так из поколения в поколение, зачеркивая одно, выдвигая другое. Попробуй сейчас понять и разобраться в том, что же на самом деле представляла из себя первоначальная истина, если на протяжении многовековой истории, ее неоднократно переписывали в угоду тех, кто в данный момент находился у власти.
Понимая это, каждый из нас, не споря с принятыми на данный момент нормами поведения, тем не менее, имеет собственное понятие о правде. Каждый понимает ее строго по-своему, хотя, естественно, находятся и те, что откровенно плюют на временно укоренившиеся законы и моральные устои, проповедуемые в настоящем обществе. Таких мало, они изгои. Однако и все остальные, законопослушные, тоже точно знают лишь одно: истинный отчет за свои действия, мы будет держать не здесь.
Именно поэтому, подчиняясь, порой, своему собственному внутреннему голосу, а не требованию рассудка, многие начинают поступать соответственно его установкам, твердо веря в то, что он просто не может ошибаться, потому что якобы идет к нам свыше. Они наивно верят в его истинность, а так же и в то, что даже если и ошибаются, то не со зла и когда-нибудь, там, наверху, их простят за это, доходчиво объяснив, что же на самом деле ими было сделано не так. В чем они повинны по-настоящему и в какую сторону шли.
И именно эта детская наивность притупляет их сознание настолько, что порою не дает понять простую вещь: мы слышим не один, а несколько голосов, которые также противоречат друг другу. Какой-то один, всегда звучит громче другого. Но верен ли он?
Истина. В чем она? Где она? Кто видел ее и знал?
Древние греки утверждали, что истина в вине. Возможно, они были в чем-то правы. Ведь выпив, человек приобретал веру в собственные силы и уже не нуждался во вранье.
Как бы там ни было, сей­час, с уве­рен­но­стью мож­но ут­вер­ждать лишь од­но. На Ма­туш­ке Зем­ле жи­вут и пра­вят поступками людей две силы. ЗЛО и ДОБРО. И если со ЗЛОМ все понятно и так, то ДОБРО часто понимается и трактуется людьми чисто по-своему, хотя его истинное имя и назначение было точно указанно нам в священных, передаваемых из поколения в поколение, книгах.
«ЛЮБОВЬ» - вот истинное имя и наипервейшая цель ДОБРА.
«ЛЮБОВЬ» нель­зя ис­ка­зить, ибо фор­ма ее не­из­мен­на. «ЛЮБОВЬ» нель­зя при­ук­ра­сить, ибо та кра­со­та и очарование, что она несет на себе, не только не ну­ж­да­ют­ся в из­ли­ше­ст­вах, но и могут померкнуть, сведенные на нет, мишурой прикрытия. «ЛЮБОВЬ» нель­зя по­бе­дить, ибо она бес­смерт­на. «ЛЮБОВЬ» нель­зя за­ма­рать, ибо на кри­сталь­ной чис­то­те, пыль не за­дер­жи­ва­ет­ся. Ее нель­зя за­мол­чать и предать забвению, ибо в ней, как в пище и воде, постоянно нуждаются все, и она, не скрывая этого, гро­мо­глас­но на­по­ми­на­ет о се­бе каждый день и каждое мгновенье.
«ЛЮБОВЬ» и только «ЛЮБОВЬ» является основой всех основ. Она безраздельно пра­вит сумасшедшим ми­ром, отвоевывая его от ЗЛА и давая ка­ж­до­му из нас то, че­го ему действительно не хва­та­ет.
«ЛЮБОВЬ», и только «ЛЮБОВЬ» в состоянии сделать тру­са сме­лым; зло­го – до­б­рым; сла­бо­го – силь­ным.
«ЛЮБОВЬ» в одночасье превратит откровенного уро­да в писаного кра­сав­ца и без особых проблем сделает не­ве­зу­че­го - удач­ным, бед­но­го – бо­га­тым, а не­сча­ст­но­го – безмерно сча­ст­ли­вым.
«ЛЮБОВЬ» есть СВЕТ и веч­ный дви­жи­тель Бо­же­ст­вен­но­го ми­ро­зда­ния, не будь которой, наша жизнь действительно провалилась бы в ха­ос и се­рость бы­тия.
ЛЮБОВЬ – ЭТО ТО ЕДИНСТВЕННОЕ ЧУДО, КОТОРОЕ БЫЛО БЕЗВОЗМЕЗДНО ДАРОВАНО ЧЕЛОВЕКУ ВСЕВЫШНИМ….

       18


Мужчина замолчал и грустно посмотрел на Женьку.
- Мы подошли к самому главному. Мне трудно говорить об этом, но…. Я должен, я просто обязан сказать тебе это. Понимаешь, Любовь дается не каждому. А еще. …Увы, порой это не только дар, но и бич БОЖИЙ. Ты не понял, не принял или посмеялся над ней и как результат, обязательно понесешь наказание. А как ты уже сам знаешь, нет ничего страшнее потери Любви. Однако, иногда бывает и так, что человек несет на себе крест тех, кто был до него. Это КАРМА….
Он сделал небольшую паузу, а затем стал неторопливо рассказывать парню о своей нелегкой жизни. Время перестало существовать, оно замерло. Слушая то, что ему говорили, Женьке, смотрящему на медленно угасающее пламя костра, казалось, что он не просто, явственно видит в нем те давние события, о которых ему повествуют, но и сам проживает их. Словно все это происходило именно с ним, а не с рассказчиком:
Они с Анной знали друг друга давно. Их родители были друзьями и жили практически рядом. Дети росли практически бок о бок и часто, навещая друг друга, играли в одни и те же игры. Потом немного повзрослев, на какое-то время потерялись. Она закончила Институт Благородных Девиц, он ушел в медицину. Однажды жизнь снова свела их вместе. Они поженились. Анна родила ему троих детей. Двух мальчиков и девочку. Мальчишек поглотило в себе горнило революции, а девочка….
В тот день его не было дома. А когда пришел, жена выдала страшное. Оказывается, их дочь не просто влюбилась, а тайно зарегистрировалась с человеком не из их круга. Рассерженная данным обстоятельством, она, не только выгнала их из дому, но еще и прокляла.
Мужчина поник головой, как будто заново проходил весь тот путь.
 – Она так и не простила их. – Сказал он печально. – А я. …В тот день я накричал на нее. Сказал, что так нельзя было делать. Что мы лишились последнего ребенка…. Мое сердце не выдержало. Я слег. А еще через неделю…. – Мужчина поник головой. – …Думаю, ты понял, кто я?
Женька кивнул головой.
- Да. – Тихо произнес он. – Смоленков Антон Ефграфович.
Мужчина кивнул.
- Все верно. Я твой прадед. Отец твоей бабушки Ольги Антоновны. Оленьки…. – Его печальные глаза смотрели на мерцающие побеги огня. – А еще – он сделал небольшую паузу – я …, я, как и Анна, живу сейчас недалеко от тебя, и ты хорошо знаешь нас обоих. – Антон Евграфович печально улыбнулся. – Причем ее, даже лучше чем меня.
Женька вопросительно глянул на мужчину. Что-то сильно знакомое было в его облике, но он никак не мог вспомнить, где видел похожего на него человека.
- Понимаешь, часть нашего разговора ты все равно забудешь – пояснил сидевший напротив него человек – именно поэтому я тебе и говорю данное. Однажды, мы сделали непростительную глупость. Мы прокляли род, и по всем законам он должен был прерваться. Придя туда и поняв это – он быстро указал глазами на небо – мы усилено молили Всевышнего простить нас, и…. Он дал нам шанс. Он вернул нас обратно. Судьба разлучила нас. У каждого свои семьи. Однако, мы нашли друг друга и…. Мы смиренно несем наш крест, а наше возвращение назад зависит строго от тебя. Ведь в жизни я совершенно посторонний вашей семье человек, да и предназначение Анны здесь совершенно для другого. …Когда-нибудь ты сам все поймешь. Я не имею права назвать тебе наши имена, точно также как не могу указать тебе и на живущего недалеко от тебя Романа, твоего деда, который….
- Мой дед тоже здесь? – Искренне удивился Евгений. – А он, …что такого плохого сделал он? …Ну, хорошо, согласен, мне рассказывали то, что сделала с собой моя бабушка, узнав о якобы гибели всех. Но, он? Что плохого сделал он? …Да и Вы? В чем ваша вина?
- И я, и он, мы мужья тех женщин. И этим все сказано. Нельзя одному быть без другого. Вернувшись обратно мы обязаны были найти друг друга и уже вместе четко прожить отпущенное…. Их путь практически закончен.
- А Ваш?
Мужчина встал.
- Я сказал то, что должен был сказать. Мне пора уходить и на прощанье скажу лишь одно: если не снять проклятье – род перестанет существовать. Мы с Анной также сможем уйти только после этого же. Только так мы сможем быть с ней вместе там, наверху. Таков непреложный закон бытия, сделанное здесь, можно снять тоже только здесь….
Мужчина медленно двинулся к лесу, а дойдя до его кромки, повернул голову к сидящему без движения Евгению и, помахав рукой, произнес:
- Если все будет хорошо, я вновь, уже действительно в последний раз приду к тебе попрощаться и укажу на кое-что….
Это было последнее, что услышал Женька, на короткий миг, проваливаясь в навалившийся на него сон. Вернее не услышал, а прочувствовал. Мужчина исчез, словно его и не было.
Женька вздрогнул, открыл глаза, уже не зная точно, было это или просто привиделось. Подняв к глазам руку, он глянул на циферблат часов.
«3.00.07».
«Ночь на Ивана Купалу» кончилась.

       19


Алкоголь медленно, но верно делал свое черное дело, расслабляя сознание друзей, которые хотя и были потрясены неожиданной и нелепой смертью Ольги, тем не менее, не могли в полной мере ощущать всю ту невероятную утрату и нестерпимую боль, которую чувствовал и носил в себе Роман.
Нет, он понимал и нисколько не осуждал их, ведь, по большому счету, Оля даже не являлась его за­конной женой. Вернее являлась, но не так, как это было принято.
Найдя небольшую церквушку, они тайно, об этом знали лишь друзья, обвенчались, оставаясь для всех других, и для закона в частности, в гражданском браке.
Спроси их, и они вряд ли ответили бы, почему не спешили регистрировать свои отношения в ЗАГСе. Наверно потому, что точно знали: сия формальность никуда от них не уйдет. Воспитанные без родителей, у них не было, как у других, тыла, и, сформировавшаяся ячейка общества, просто обустраивала потихоньку свой быт. Оленька училась, и лишние траты на свадьбу были им совершенно не к чему.
А еще, оба просто не мыслили свою жизнь друг без друга, и штамп в паспорте унижал их. Они точно знали то, что чтобы ни с ними не было, они пронесут свою ЛЮБОВЬ через любые испытания.

       20

- Ром, да, ладно, перестань так сильно убиваться. – Вкрадчиво забросил удочку Илья. – Что было, то было. Что прошло, назад не вернешь. Оля была хорошей девушкой, но ведь жизнь продолжается….
- Ты что-то хочешь предложить? – Пожал плечами Роман. – Хотя. Зная вас, я могу даже догадаться что именно. …Не пойдет! …Ты знаешь, Ил, в принципе, мне ведь тоже недолго осталось. У нас с Оленькой уговор был. Кто пер­вый уходит, тот за другим в скорости и приходит. Так что…, пардон, ребята, но…. Хотите к девочкам, не держу. Но без меня. Я в такие игры не играл никогда и сейчас играть не буду. Мой путь один – строго на за­пад. Домой.
- Так, допились. Все! Баста! Этому больше не наливать. – Чуя неладное, громко засмеявшись, решил перевести все в шутку Антон. – Ром, совсем крыша съехала, да? – Несмотря на звонкий смех, в его голосе, тем не менее, чувствовалась явная тревога за друга. – Ты это, давай, прекращай, блин, здесь такие речи вести. Кстати, о птичках. У тебя случайно там, веревочка в кармане не завалялась? Мне тут одну вещичку, блин, подтянуть срочно надо?
Роман улыбнулся.
- Не, Антоха, будь спок. Я в полном порядке и в петлю однозначно не полезу, если ты на это намекаешь. Слышал, поди, что самоубийство наказуемо. Я что, идиот что ли? Нам же с ней вообще не встретиться потом, ежели я таким способом туда уйду захочу. Нет уж. Дудки! Все гораздо проще будет. Она сама за мной придет. Оленька слово всегда держать умела. Я ей верю.
- Ну-у-у…. – Облегчено выдохнул из себя воздух Антон. – Ежели, …да так, …то тода, ладно. …Жди! – Лукавая улыбка озарила его слегка подвыпившее лицо. – Ты ей, а я тебе верю. Мужик сказал - мужик сделал! Вот сказал – налью, взял да налил. Сказал – будь спок и суицида не будет, значит, точно не будет. Все тип-топ. …Это ты прав. Главное ждать. Время, оно говорят, лучший лекарь….
- Да чо там ждать. – Вновь вкрадчиво вклинился в разговор Илья. – Давай лучше сразу бутылочку крутнем и все. Типа, куда РОК СУДЬБЫ покажет, туда и кости нести надо. Вот ты Ром, на ЗАПАД говоришь надо – он игриво посмотрел на товарища. – А давай, посмотрим, так ли СУДЬБА хочет, или не так.
- Без меня Ил. Без меня.
- Нет, ну все-таки. – Не унимался Илюха. – Вот и бутылочка есть. – Кивнул он на стоящую посреди стола бутылку. – Чего-чего, а добра етого, в смысле её, ну точно искать не надо. Как раз под рукой. Я думаю, что эта лучше будет. – Илья взял стоящую посреди стола бутылку. – Та, первая, пусть так под столом и стоит. В этой, я так понимаю – СУДЬБА свежее. …Вот только непорядок, но мы его, …раз, и все. – Парень быстро разлил оставшуюся водку по стопочкам. – Теперь готова. Пустая совершенно. …Замутим? …Кто за?
- Илюх, ну я же сказал. Крути, хоть до ночи, но пойдете все равно без меня.
- Да брось, Ром. Я же тебе не предлагаю проституток искать. Ну, что я дурак, да? Хоть и выпил, но понимаю. И не кощунствую. БОЖЕ УПАСИ в такой день. …Только вот…, ну, это…, однако. …Да, тебе, в принципе, любой скажет. Даже это, …ну, вот, на­сколько истинное католичество строго, все равно. Даже оно тебя не осудит. …Мы же просто погуляем. Воздухом, так сказать, подышим. …Ну, подумаешь, если что, …там это, …ну, допустим, девчонок встретим. …Так то, …ведь, …мы токо посидим с ними, побалагурим и все. …Отвлечемся, так сказать. Не более. …Антоха, ну скажи ему. …Ты то как?
- Я - за.
Роман пожал плечами и уже открыл было рот, чтобы сказать еще что-то, всем своим видом показывая друзьям то, что слову своему изменять не намерен, как вдруг, молчавший радиоприемник вклю­чился сам по себе и приятный мужской голос диктора объявил, заставляя его вздрогнуть и замолчать:
- …Микаэль Таривердиев. «Возвращение Нади».
- Чо это с ним? – Антон удивленно глянул на заговоривший прибор. – Чо, блин, и у него уже крыша съезжать стала, что ли?
 - Да, ладно. Оставь. – Заступился Илья. – Хорошая же музыка. Пусть играет. …Ну, в общем, все «за». – Тут же подытожил он. – Пьем и, как говорится: «В путь, в путь, в путь…». …Ага?...


       21


Это произошло как раз накануне Нового Года. Оленька еще не пришла, он достал из холодильника бу­тылочку пива, уселся поудобней в кресло, включил телевизор и, как обычно, выкрутив громкость чуть ли не до упора, принялся смотреть традиционно транслируемый, знакомый чуть ли не до мелочей, но, тем не менее, не становящийся от этого хуже фильм. Им обоим нравилась «Ирония…». Эта милая рождественская сказка с добрым, по настоящему счастливым «Happy End»ом притягивала и завораживала их.
Вот и тогда, полностью погрузившись в происходящее на экране, Роман не услышал, а скорее почувствовал, тихо во­шедшую в квартиру Олю.
- Оль, ты чего, милая? – Выключив звук, взволновано произнес он и тут же соскочил с кресла, ненадолго повернувшись и заметив ее, стоящую в дверном проеме с покрасневшими от слез глазками. – Что-то слу­чилось?
- Ром – всхлипнула она, прижимая лицо к груди парня – я, …я, …я. – Он почувствовал, как намокает его футболка. – …Я не держу тебя. Ты вправе уйти от меня и найти себе другую женщину.
- Оль, ты что, сбрендила что ли? – Роман легонько и нежно отстранил от себя подругу и глянул в ее лицо. – Ты вообще представляешь себе то, что сейчас говоришь?
- Конечно. – Пожала плечами Оля. – Я только что была у гинеколога.
- Ну и что из того?
- Я не могу иметь детей.
- Что-о-о?
- Я не могу иметь детей. – Тихо повторила Ольга. – Я не знаю. Я не запомнила названия. Какая-то мудреная, врожденная болезнь. – Она вновь прижалась к нему щекой. – Я бесплодна, Ром. Прости. Я ведь знаю, как ты мечтал о малыше…. – Из глаз девушки хлынули обильные слезы. – Я не держу тебя. …Я-я-я….
- Забудь. – Роман поднял лицо любимой и поцеловал ее в губы. – Оль, я тебя очень-очень прошу. Ми­лая моя, ну не говори мне такое больше. Я люблю тебя. Я люблю только тебя! И, КРОМЕ ТЕБЯ, мне ни­кто, понимаешь, НИКТО не нужен. Мне жизнь без тебя не нужна. Ты понимаешь это. – Она тихонечко всхлипнула и кив­нула. – Только ты….
Он не договорил. Молчавший телевизор, вдруг, ни с того ни с сего, включился, заполняя комнату лирической музыкой Микаэля Таривердиева.
Им даже не надо было смотреть на экран, чтобы по­нять, что там происходит. Это была прогулка Нади по ночному Ленинграду. Легкая, приятная, успокаи­вающая мелодия с нежным налетом грусти и верой в то, что все будет хорошо.
- Оль! Милая моя! Любимая! Солнышко мое! Успокойся и забудь. …Ну, нет и не надо. …Значит так у нас с тобой на роду написано. …Значит так и должно быть. …Значит….
Ольга подняла руку и ласково прикрыла ею его рот.
- Ром, помолчи, пожалуйста. …Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ. …О, ГОСПОДИ! Как я люблю этого человека….


       22

- Нет, ну вы только посмотрите на это. – Изумленно проронил Илюха, в который раз крутя по столу бутылку, как барабан в известной во всем мире игре. – Шестой раз ее кручу, а она, как заколдованная – «СТРОГО НА ЗАПАД». Да у меня в жизни такой лебеды не было.
- Ил, подожди чуток. – Улыбнулся ему Роман, медленно приходя в себя от воспоминаний. – Это она не вам, это она мне туда показывает. И, …я ее понял.
Сквозь знакомые до слез аккорды, льющейся из динамика музыки, он ясно расслышал то, чего естест­венно не слышали его друзья. Это был тихий, какой-то далекий, но, тем не менее, хорошо узнаваемый ему голос.
«Я люблю тебя!»
Оля!
Она снова была здесь. Она пришла, как и обещала. Ему не показалось. А это значит….
- Ну, ты понял. И? Что дальше? …А в прочем. …Да ладно. Сказать по честности, девчонок и на ЗА­ПАДЕ встретить можно.
- Сейчас. Подожди. – Улыбнулся Роман. – Я понял, значит теперь, она уже вам дорогу покажет.
Собирающаяся было останавливаться бутылка, описав несколько кругов и замирая, как обычно, в од­ном направлении, вдруг резко проскочила его и остановилась, показывая точно в противоположную сто­рону.
- Ничего себе. – Присвистнул Илья. – А если еще раз?
- Попробуй.
И вновь горлышко бутылки встало, глядя пустой бойницей на восток.
- А еще? …Что за белиберда?
- Ребят, у меня к вам просьба есть. – Роман обвел глазами товарищей. – Вы же в курсе уже. Я памятник заказал. Готовность где-то, …через неделю должна быть. …Вы это, …если что, …ну, …чуть-чуть измените его, ладно?
- Ты это на что, «царская рожа», намекаешь. – Опять пытаясь пошутить, тут же врубился в смысл сказанного Антон. – Если мне память не изме­няет, кто-то несколько минут назад совсем другие песни пел.
- А я и не отрекаюсь. – Как ни в чем не бывало, пожал плечами Ромка. – Сам ни-ни. Да токо…. Вы, конечно, не поверите и можете смеяться, сколько хотите, но, …в общем, …здесь она уже, ребята. ЗДЕСЬ! …Я чувствую ее. Она где-то рядом. Она пришла.
- Та-а-ак. Клиника. Восьмой километр Сибирского тракта. А, вроде, не слишком много выпили еще. – Антон покосился на стоящую под сто­лом и лежащую на столе, пустые бутылки. – Кило на троих. Так себе, пустячки, можно сказать. Ром, ой, не нравишься ты мне. Ой, не нравишься. …Слухай, а могет завтрева к «психу» на пару сходим. …Ну, так, …чисто посмотреть. Поговорим с ним, «за жизнь». …Вдруг, случайно, человек нормальный попадется. Ну, типа, это, тоже там бывал….
- С Илюхой сползай. – Улыбнулся Роман. – К сексопатологу.
- Да, ладно, Антоха, успокойся. – Засмеялся Илья. – Да все тип-топ будет…
- Нет уж. Баста! Хочет домой – пусть идет. Вернее вместе пойдем. – Подвел черту Антон. – Счас. Токо это, …в лабаз заскочим, еще пару пузырей там хапнем, и к нему. Все, Ил, полный мальчишник седня. К девочкам, ежели что, завтрева пойдем. – Он пристально глянул на Илью. – …Ммм???
- Как скажешь. Базара нет. Завтра, так завтра. Заметано. Один день и без девчонок прожить можно.

       23

- Ба! Юлька! – Выходя на лестничную площадку, громко вскрикнул Илья, тут же заметив двух деву­шек, спускавшихся по лестничной клетке с верхнего этажа. – Какими ветрами, да в края наши? Я, конечно, не ревную, но дом, на всякий случай сожгу. Давай, колись, грешница. Это откуда мы и куда путь держим?
- Да, так…. Гуляем.
- Ни чего себе прогулочки. Что это за вечернее дефиле по мало освещенной лестнице. Вверх вниз. Вы что в альпинистскую секцию записалась?
- Да нет. – Дружно засмеявшись вместе с подругой, ответила девушка. – Это мы вот с Катей к Дашке заходили. С собой позвать хотели. Но ее, как всегда, нет.
- Ага, а позвонить не судьба была?
- А! – Махнула рукой Юлька. – До нее вечно не дозвонишься. То телефон в отключке, то она к нему не подходит, а то, слово скажет, батарея села.
- Точно, точно. – Засмеялся Илья. – Дашутка такая. …А может, вы тогда это, …нас с собой погулять позо­вете? – Предложил он. – Мы вот тут, тоже, как бы на прогулку вышли. Ну, так, чисто пройтись, воздухом по­дышать, пивка попить. Ну, вас встретить. …Ты с подругой то нас познакомишь. Али нельзя? Друг ревнивый, например.
- Да уж. Как же. Какой друг. Мы с Катюшей девушки свободные….
- Да что ты говоришь? А ты в курсе, как «свободные девушки» в переводе на французский язык будут?
- Вот только не надо тут пошлости разные нести….
- Юль, какие пошлости – заоправдывался Илья – я же токо это, спросить хотел: Девчонки свободные нас с собой погулять позвать не хочут, случаем? Вот я, например, с тобой уже наверно лет сто не виделся. Соскучился, просто жуть.
- Ага. – Весело засмеявшись, кивнула головой Юля. – Уже наверно часов десять прошло, как виделись. – Она посмотрела на подругу. – Я к тебе пошла, а он, вот так же, как сейчас, из дома выходит. Минут сорок болтали, не меньше.
- Да, ладно – сделал обиженное лицо Илья. – Перекинулись, можно сказать, двумя фразами, а она сразу «минут сорок».
- Ну-ну. Мели Емеля, твоя неделя. – Лукаво улыбнулась Юлька. – Да, ладно. …Знакомьтесь. Это - Катя!
- Очень приятно. А я - Илья. – Лицо парня озарила приветливая улыбка. – Дверь закрывает Антон, а рядом с ним Роман.


       24

- Зина. Смоленков Антон Ефграфович – это мой прадед. Я слышал о проклятье рода. Но то, что из-за этого он должен исчезнуть. Этого просто не может быть. Хотя….
- Хотя…. – Горько усмехнулась женщина. – Хотя, ты единственный у кого в вашем роду есть ребенок. Да и то девочка. Ты это хочешь сказать, да? А теперь слушай, что скажу тебе я. Слово не воробей, тебе известна эта пословица. Так вот, любое слово несет в себе заряд. Доброе несет добро. Злое – зло. Нельзя сорить ими необдуманно. Сказанное в сердцах проклятье, даже не обращенное ни к кому, не исчезает просто так. Оно кружит над Землей в поисках кого-нибудь, и рано или поздно найдет его, причем скорее всего именно того, кто это и произнес. Вот только покружившись, оно будет очень усиленно другими, присоединившимися к нему одноименными зарядами. Представляешь, сколько людей, в сердцах, просто так, не обращаясь ни к кому, ругает что-то. Сколько таких пустых фраз носится над нами, ища на кого бы обрушиться. А теперь представь, каков должен быть заряд, если кровный родственник, не просто проклинает другого родственника, а еще и ведет себя при этом соответствующим образом. Насколько велик потенциал, если, даже умирая, он не может простить оступившегося.
- Ты хочешь сказать…
- Только то, что ты уже слышал. Это не шутки. Но и я, практически ничем не могу тебе помочь. Максимум, что я могу для тебя сделать, это дать тебе адрес человека, способного исправить возникшую у тебя ситуацию. Говоря о том, что мы поговорим с тобой по возвращению из леса, я и имела ввиду именно это. Есть в Сибири город Новосибирск. – Женька кивнул. – Там живет женщина….
Евгений быстро назвал имя и фамилию.
- Да, ты прав. – Подтвердила Зина. – Это она. …Чудесной души человек. Мастер от БОГА. Я до сих пор советуюсь с нею, когда возникает что-то такое, из ряда вон выходящее. …Когда-то, очень давно, …моя бабушка имела счастье познакомиться с ее бабушкой. Совершенно случайно. Их дела пересеклись, и …выпало так, что ей пришлось съездить туда на поклон. Чему она, в последствии, только радовалась и постоянно говаривала мне: «Золото. …Не человек – самородок». – Как бы опомнившись, Зина быстро прекратила воспоминания. – …Но это, в принципе, для тебя не важно. Я позвоню ей, договорюсь насчет встречи. Кратко объясню суть твоей проблемы. Объясню тебе, о чем конкретно нужно будет говорить с ней и как правильно себя вести, дабы попусту не отнимать у человека драгоценное время. …Если, конечно, ты действительно хочешь этого?
Женька молча подошел к холодильнику. Без спроса открыв его, достал початую бутылку водки.
- А у меня есть выбор? – Исподлобья глянув на Зину, тихо произнес он, наливая себе полную до краев стопку. – ALEA JAKTA EST – Жребий брошен. Рубикон перейден. Я просто обязан сделать все, что в моих силах. – Мужчина быстро выпил, не поморщившись и не закусывая. – Так, что бы, когда-нибудь, поднявшись к ним – он кивнул глазами наверх – я мог с твердой уверенностью сказать: FECI QUOD POTUI, FACIANT MEUORA POTENTES. Я сделал все, что мог….



       Часть 3

       «…Я низко, в пояс,
Поклонюсь знахарке.
За то, что боль мою,
Она себе взяла…».

       (Роланд Триумфатор «На поклон»).



       1

Он почувствовал ее еще до того, как увидел, а увидел сразу, как только повернул с Калинина на Парковую. Что говорить, Роман узнал бы Ольгу, даже если рядом с ней стояло еще как минимум десяток похожих на нее девушек. Сейчас же, там, впереди, за разлитым по земле световым пятном, едва различимым силуэтом, неподвижно стояла только одна. И до нее было всего каких-то метров триста.
 «Оленька! Милая! Ты пришла, любимая моя! Я знал, знал, знал!!!».
Не в силах сдержать поток нахлынувших на него чувств, Роман бросился вперед, совершенно не думая о том, что могут подумать о нем, идущие чуть позади товарищи.

- …Ребят, что это с ним? – Растеряно спросила Катя, удивленно глядя на быстро удаляющуюся от них фигуру парня. – Да и вообще, странный он у вас какой-то.
- Кать. Ты внимания на него не обращай, ладно. – Тихо произнес Антон, посмотрев прямо в глаза девушки. – Ромка у нас, просто золотой. Таких, как он, днем с огнем еще поискать надо. Да и найдешь ли….
- А чего он тогда….
- Сорок дней у него сегодня. …Ровно сорок.
- Не поняла.
- Там впереди – Пояснил ей Илья – метров за пятьсот отсюда, сорок дней назад он любовь свою потерял. Ольгой звали. Они, можно сказать, чуть ли не со дня своего рождения дружить начали. Оба из детдома были. Ни ему, ни ей, даром больше никто не нужен был. В наши дни представить-то себе такое трудно, а поверить так и вообще невозможно. …А ты что, не местная?
- Нет. Я с Тагила. С Нижнего….
- Ясно.
Илья достал из внутреннего кармана куртки пачку отечественных сигарет и, приостановившись ненадолго, неспешно прикурил.
- Да. – Добавил он. – Сказать по правде, мы с Антохой даже боялись за него. Да и сейчас…. Вдруг чего-нибудь ….
- Я так на него смотрю…. И мне тоже, нечто похожее казаться начинает….
- Вот-вот….
- Да, ладно. – Перебил их болтовню Антон. – Будя языком-то попусту трепать. Поговорите о чем-нибудь другом. Роман сказал «НЕТ». Значит «НЕТ». Вот кому-кому, а Ромке я верю.
- А что же он тогда….
- Кать, я тебя очень прошу, давай о чем-нибудь другом. – Антон выразительно глянул на девушку. – Человеку тяжело, понимаешь. Тя-же-ло. Простое увлечение-то порой терять трудно, а тут….

       2

Нет. Чего-чего, а тяжело Роману точно не было. Все эти четыре с половиной недели, он жил надеждой, засыпая и просыпаясь с одним и тем же чувством. Он ежедневно, ежечасно, ежеминутно и ежесекундно ожидал прихода той, что когда-то дала ему слово не уходить насовсем и обязательно вернуться. Его чувства были покойны, а сознание не допускало даже мысли о том, что может быть как-то иначе.
Он верил ей. Он любил ее.
Он ЗНАЛ.

- Ты задержалась. – С легким упреком в голосе сказал Роман, целуя холодные губы, аналогично бросившейся в его объятия Ольги. – Я ждал тебя все эти долгие дни, а ты все не шла и не шла.
- Ромка, милый. …Я спешила. …Я рвалась. …Я летела к тебе на всех парусах. – С дрожью в голосе шептала она, беспрестанно целуя его в ответ и глядя влажными от слез глазами в бесконечно дорогое ей лицо парня. – …Время. …Его там нет. Понимаешь? …Там бесконечность. – Он кивнул. – …Эх, Ромка, если бы ты только знал, как пуст без тебя РАЙ.
Роман благодарно посмотрел в ее глаза и признательно прижал к себе хрупкое, по настоящему невесомое тело милой.
- Оль, ты ведь не уйдешь от меня больше, да?
- Ты знаешь – вместо ответа прошептала она ему. – А о нас там все известно. Все-все. До мелочей. Мне даже против никто ничего не сказал…, как раньше….
- Раньше?
Ромка удивленно посмотрел на Ольгу.
- Я когда здесь упала, сразу все-все вспомнила. …В это трудно поверить, когда живешь. Но это сразу же осознаешь, когда…. Мы с тобой уже жили. …Только давно-давно. И тогда мы тоже были семьей. И у нас были дети….
- ???
- В общем, так уж получилось, при родах, у меня ребенок умер. А до этого, еще двоих на войне убили. Вернее одного. Второй выжил, но я об этом не знала. Мне-то похоронка и на него пришла. …И на тебя. ...В общем, …дня через три, …думала, мы так встретимся быстрее….
- Суицид?
Ольга кивнула.
- Собрала все таблетки, что дома были. Еще те, что до войны с тобой покупали. …БОГ милосерден, и это не пустые слова. Ты его за меня упросил и нам дали еще один шанс….
- И снова….
- Да. Только сейчас, они меня у тебя забрали.
Ее глаза заполнили слезы.
- Я так боялась. Если бы только знал, как я боялась. …Мне сказали – «Там должно пройти сорок дней». …Я ждала. …Я плакала и ждала. …Я плакала в РАЮ. …О, ГОСПОДИ! – Подняв вверх глаза, громко произнесла она. – Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ! Я БЕЗМЕРНО ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, ГОСПОДИ!!! Я БЛАГОДАРНА ТЕБЕ ЗА ВСЕ, ЧТО ТЫ СДЕЛАЛ ДЛЯ НАС. Я ПРЕДАННАЯ РАБА ТВОЯ, ГОСПОДИ!
Девушка замолчала и вновь опустила взгляд на Романа.
- Мне разрешили взять тебя с собой. – Тихо прошептала она. – Туда. – Ее глаза указали наверх. – Я прощена. В браке, одна из сторон, грех другой искупить может. И ты его искупил. Мы можем быть вместе. …Ты готов?
- Уже всю жизнь.
- Обними меня. …Крепче. …Еще крепче.

- Вот сволочь! – Мягко выругался Илья, глядя вслед черной «Волге» пронесшейся мимо них на огромной скорости. – Блин, шары зальют, летают как блажные….
- Ой, мамочки! Он же прямо на него едет…. – Взвизгнула Катя и закрыв ладошками глаза, присела от страха.
Бешено мчавшийся лимузин дернулся, слетая с проезжей части, и завилял по обочине, держа курс прямо на Романа, странно стоящего с разведенными руками, словно обхватывающими ими что-то невидимое.
- О Господи! Неужели он видит ее? – Тихо, как бы самому себе прошептал Антон. – Этого не может быть. Этого просто не может быть.
- Ромка! …Отойди, Ромка! – Во весь голос закричал Илья, бросаясь вперед. – РОМКА!!!!!
- Да он не слышит. – С ужасом зашептала Юлька. – Ой, мамочки….

       3

- Оленька, милая, я люблю тебя…..
Он действительно не слышал шума приближающейся к нему машины. Он не слышал криков друзей. Он не слышал и не видел ничего. Лишь ее и только ее голос, ласкающий его слух своими теплыми переливами.

Поддетое на капот тело взлетело вверх, а затем мягко и как-то нереально медленно опустилось вниз, вводя в ступор тех, кто уже не шел, а бежал к нему со всех ног.

       4

- Оль! …Что это было?
Они вновь стояли рядом, только теперь она уже не была такой холодной и прозрачной.
- Ром, мы вместе! Мы снова вместе!




       5

Новосиб встретил Женьку июльской жарой. Вернее, июль уж истекал, показывая на календаре его часов свой последний день. Так уж получилось, что, таких как он, или похожих на него своим несчастьем, оказалось довольно много и, в плотном графике сибирской целительницы была найдена лишь небольшая брешь, выпавшая именно на этот период.
Узнав об этом, он еще около недели, или чуть больше, погостил у радушно предоставивших ему кров друзей. Также ведавшая кое-что в целительстве Зина, сняла с него излишнюю тоску, а потому он вернулся домой, уже более ободренный и посвежевший, и к назначенному дню, погнал своим ходом в Новосибирск, решив, что так будет гораздо лучше. И действительно. Путь был легким и совершенно не обременительным для него.
Когда впереди показались новостройки, а придорожная стела ненавязчиво сообщила о том, что его путь подходит к своему завершению, Евгений глянув на указатель уровня топлива, решил заехать на ближайшую заправку, которую в принципе не нужно было долго и искать.
Он вышел из машины, и его тут же обдало круто спекшимся от жары воздухом. Нагретый асфальт парил, испуская в воздух специфический запах. Из стоящей впереди Тойоты вышла стройненькая молоденькая и очень красивая женщина в настолько легком и коротком платьишке, что то, ко всему прочему, еще и, просвечивая, в буквальном смысле слова никак не скрывало всю ее точеную фигурку. Походя глянувший на нее Женька, тут же инстинктивно и где-то даже по привычке поджал губы, всем своим видом показывая ей свое полное восхищение. Девушка мило улыбнулась, также в принципе не скрывая того, что, в общем-то, уже давно привыкла к подобному проявлению чувств со стороны окружающих ее мужчин и, кивнув головой, молча проследовала мимо него, красиво виляя практически отчетливо видными ему сзади загорелыми бедрами.
«Да, уж. Ничего цыпочка. – Подумал Женька, закрывая машину и следуя вслед за ней к окошечку кассы. – Однако, в такую блондинку, лучше вообще не влюбляться. Постоянно на виду, постоянно в центре внимания, постоянно со всех сторон комплименты. Ну, кто откажется от возможности хотя бы просто попробовать снять такую красотку. Рано или поздно ты все равно надоешь ей однозначно, хоть сыпь любезности, хоть не сыпь. В любом случае найдется тот, кто будет делать это лучше тебя, а любить по настоящему такие вряд ли умеют. Чересчур уж они избалованы повышенным вниманием к себе. Слишком завышена самооценка. Плавали – знаем».
Оплатив топливо. Заправившись. Он освободил колонку и, съехав чуть в сторону, вновь вышел из машины, чтобы посетить раскинувшийся рядом небольшой павильон сопутствующих товаров. По большому счету ему там ничего не было нужно, кроме того, что тут же и бросилось ему в глаза, едва он только вошел внутрь.
Это была карта автомобильных дорог города Новосибирска.
- Добрый день, девушка. – Взяв ее со стеллажа, обратился он к стоящему рядом продавцу.
- Да. – Ответила она, озаряя лицо приятной улыбкой. – Я Вас слушаю.
- Вы не могли бы мне подсказать одну улицу? Ну, хотя бы в каком районе карты она находится, чтобы я долго не рылся.
- Конечно. Если она мне известна, разумеется.
Женька быстро назвал адрес и был поражен еще более быстрым, последовавшим вслед за этим ответом.
- А Вы случаем не Наталью Ивановну ищете?
- Да. – Изумленно кивнул головой он. – А Вы…?
Он не успел даже договорить. Девушка, заулыбавшись, весело перебила его.
- Ну, тут за день столько раз спросят, что не хочешь, да запомнишь. Хотя ее адрес, тут у нас, наверно только приезжие и не знают. Очень трудно жить в одном городе и не знать того, кого знает вся Россия. Вот смотрите….

       6
 
- Добрый день. – Перешагивая порог дома, приветливо поздоровался Евгений с вышедшей на встречу ему хозяйкой. – Моя фамилия Огнев.
- Евгений Михайлович?
- Да. – Именно такой он себе ее и представлял.
- Проходите. …Зиночка вкратце сообщила мне суть вашей беды. Тем не менее, у меня будет к Вам несколько вопросов.
- Да, да. Конечно.
Они основательно побеседовали около получаса, после чего женщина попросила его прийти завтра в это же время. Он кивнул, вежливо попрощался и ушел, с твердой уверенностью в том, что заведенная пружина самоуничтожения рода, наконец-то будет мягко изолирована, с грозящего вот-вот скинуть ее с себя спускового крючка.
 
       7

Сон долго не шел. На душе было неспокойно, и Женька ворочался с боку на бок с неясным ощущением того, что что-то случилось, или вот-вот должно случиться, а он, хоть и чувствует это, но никоим образом не в состоянии противостоять надвигающемуся бедствию. Судорожно перекидывая в очередной раз, оказавшуюся где-то совсем не там подушку, он вдруг вспомнил свою последнюю встречу и состоявшийся вслед за этим разговор со Светланой.
Он уже и не помнил, зачем заезжал в тот день в «Успенский», только-только вернувшись из деревни в город и, выходя из него, буквально столкнулся с ней у самых дверей выхода.
- О! Женька! Приветик! – Увидев его рядом с собой, весело поздоровалась женщина. – Да-а-аа, …давненько-давненько не видно и не слышно. Все прячешься где-то, прячешься.
- При-вет! – Быстро скидывая с лица хмурь и озаряя его приветливой улыбкой, произнес Евгений и как можно более непринужденно добавил. – Светик, Бог с тобой, какие прятки. Замотан до предела. Дела, работа, дом, семья….
- Да-да-да…. – Засмеялась Света. – Обалдеть. Загружен так, что некуда и боле.
- Вот, вот. – В тон ей засмеялся Женька и как можно шире распахнул перед нею дверь, жестом приглашая пройти вперед.
Света кивнула, прошествовала мимо него и, выйдя следом за ней, Евгений, слегка зажмурившись, с благодарностью глянул на светящееся лазурью небо. Плещущие во все стороны яркие лучики, находящегося практически в самом зените солнца, позволили ему, тут же с облегчением водрузить на переносицу зеркальные очки, пряча тем самым от Светланы, замершую в уголках глаз печаль.
- Светик, ты счас куда, домой? …Поехали, …подкину.
- Да. – Обернувшись к нему, кивнула женщина. – Домой. …Поехали. Если у тебя есть время, конечно.
- Так. – Укоризненно произнес Женька. – Светик, между прочим. Ну, как бы строго промеж нас, девочек. Я, милая моя, не госслужащий.
- Да, что ты говоришь? – С ироническим изумлением в голосе произнесла Светлана. – А ты случаем не заметил при этом того, что несколько противоречишь самому себе. – Засмеялась она. – Всего минуту назад ты уверял меня в том, что его-то, то есть времени, у тебя как раз таки, катастрофически и нет. «Дела, работа, дом, семья…». Еще и, и любовниц пачка….
 Евгений засмеялся.
- Светик, ну вот о чем ты опять говоришь? Какие любовницы? …Я честный семьянин. Как Штирлиц, можно сказать. «Истинный ариец. В связях, порочащих его, замечен не был. Стоек…».
- Да-да-да. Офигеть. Действительно и что это я? – Рассмеялась Света. – Прям оловянный солдатик. Как это ты там Андрюшке моему постоянно говоришь в подобных случаях? «Охотно верю, сам трепло»?
- Как на духу.
- Не богохульствуй. – Мягко улыбнулась Света. – Чтоб ты, да за ум взялся. Только в одном случае наверно. – Она сделала красноречивую паузу. – У нас на работе, тоже один такой «Истинный ариец» есть. В командировку съездить – хлебом не корми. И главное, «разведчик» этот, песни, точь-в-точь такие же поет. Тоже, якобы, замечен не был. Конечно, кто ж его заметит, если он в чужом городе.
- Ну, спасибо тебе родная. – Рассмеялся Женька. – За доброту, за ласку, да за слова приветливые.
 – Да не за что. – Беззаботно рассмеялась вместе с ним Светлана. – Просто ты, за последний год, у нас от силы наверно раза два был. Да и то, как-то скомкано и чуть ли не проездом.
Женька пожал плечами. Сказать по правде, этот последний год ему менее всего хотелось ходить по гостям.
- Слушай, Свет. – Быстро стряпая на лице гримасу удивления, посетовал ей он. – А ведь наверно ты права. – Он сделал вил, что задумался. – Да, да. Все может быть. …Вот, знаешь, как-то не обращал внимания, но…, точно, …раза два. Ладно, приму к сведенью твой наезд и постараюсь исправиться.
- Да, ладно. – Вновь весело засмеялась Светлана. – Горбатого говорят, могила исправит. И потом, это не наезд, а констатация факта.
Они подошли к машине и Женька, щелкнув сигналкой, распахнул дверцу авто, приглашая женщину занять место на переднем сидение. Света кивнула, и неспешно опустившись в салон, пристегнула себя ремнем безопасности.

Перекресток улиц Малышева и Восточная встретил их довольно внушительной пробкой.
- Знаешь, Свет. – Прерывая создавшееся перед этим молчание, сказал Евгений. – Как бы там ни было, но я вынужден признать, что ты оказалась права.
Она недоуменно глянула на него.
- Это ты о чем, Жень?
- О нашем с тобой давнишнем споре насчет любви. Никогда бы не подумал, что скажу тебе это, но…. Положен на лопатки и распят.
- Ничего себе. – Изумлению Светланы не было границ. – Ты это что серьезно? Или опять прикалываешься?
- Да, нет. – Криво улыбнувшись, кивнул головой Евгений. – Накаркала ты «радость» мне. По горло сыт.
- Слушай, заканчивай загадками изъясняться. – Света повернулась к нему, насколько это было можно. – Когда это и что я тебе накаркала?
- Свет. Не обижайся. Я не то слово употребил. Ты не накаркала, а провидчески предупреждала меня когда-то о том, что любовь может обидеться на меня за мои слова – поправился Женька – взять да и наказать. В общем все так и вышло.
- Татьяна ушла?
Его семилетняя связь уже давно ни была, ни для кого в секрете. В свое время жена, не подавая на развод, тем не менее изрядно посодействовала этому, устраивая ему, как дома, так и прилюдно определенные скандалы, после чего он перестал таиться и в открытую гулял с нравящейся ему женщиной.
- Угу. – Кивнул головой Женька.
- Вот теперь все стало на свои места. – Точно также кивнула головой Света. – Ясно, почему ты стал всех избегать. Давно?
- Уж год. – Вяло пожал плечами Евгений.
- Да, ладно. Не расстраивайся. Я понимаю, конечно, что все, что могу сказать, ты знаешь и без меня. Время - лекарь. Поболит-поболит и перестанет. Рано или поздно, но все обязательно пройдет, затянется и обрастет новой кожей. Рано или поздно встретишь другую….
- Свет. Дежурные фразы. И потом. Дура лэкс, сэд лэкс. Закон суров, но это закон. Два снаряда в одну воронку не падают. Осетрины второй свежести не бывает. Не бывает и второй любви. Она всегда одна. Это я сейчас знаю точно. Я не спорю, и практически уверен в том, что у меня будут и другие женщины, но…. «ЛЮБОВЬ» - это странствующая по миру фея. Она зажигает сердца у всех, кого видит поблизости от себя, но нас слишком много и она не подходит к одному и тому же человеку дважды. У Триумфатора есть строчка: «…Коль ты любовь сберечь не смог, коль потерял ее в неверия пучине, забудь о счастье, жизнь – как страшный сон, в ней красок боле нет, все серо, серо, серо…». Я буду искать, но…. В каждой новой женщине, я буду искать ту, которую потерял. А поскольку каждый человек уникален и неповторим, следовательно….
Света пристально посмотрела на Евгения.
- Знаешь, что я тебе скажу, Жень. Законы пишутся для того, чтобы их нарушали. Из любых правил бывают исключения. Да, я тоже слышала то, что принято считать, будто два снаряда в одну воронку не падают. Но тот, кто долго воевал, однозначно скажет тебе, что и такое бывает. Ты сравниваешь любовь с феей. С тем, что она постоянно летает, зажигая все новые и новые сердца любовью. Пусть так. Вполне возможно, что ты и прав. Ведь, в принципе, это действительно существо эфемерное. Но если это так, тогда значит и то, что всегда есть, пусть маленький, но шанс того, что однажды, «ЛЮБОВЬ» вдруг снова окажется рядом с тобой. И потом, да кто ты такой, чтобы спорить с самим БОГОМ! Ему подчиняется все живое и не живое. Твоя ВЕРА слаба. Проси и дастся! Именно этому учит нас Библия. Твою книгу жизни пишет не кто-то, а ОН. Создатель. Следовательно, только ЕМУ и лишь ЕМУ по силам вернуть тебе то, что было тобой утеряно. Знаешь, я точно знаю то, что чудеса бывают. …Да, ты прав. Вернее не ты, а Булгаков. Осетрины второй свежести, действительно не бывает. Но «ЛЮБОВЬ» не осетрина. И она может вернуться, если ты этого по-настоящему захочешь….

Как ни старался впоследствии Евгений полностью восстановить в памяти, состоявшийся у него в ту ночь разговор со своим прадедушкой, он так и не смог это сделать.
Он не помнил, как провалился в сон, но отчетливо помнил то, что вдруг очнулся посреди ночи. Да-да, именно очнулся. Его спящее сознание вдруг включилось, но вот открывал он глаза или нет, Женька вряд ли мог себе припомнить, а потому, утром, не мог с твердой уверенностью сказать и то, приснилось ему все это, или же было на самом деле.
Тем не менее, часть разговора, а вернее самый его финал, он помнил совершенно четко.
- …Каждому человеку, в жизни свой собственный крест дается. И каждый его сам от начала и до конца пронести должен. …Все кончено. Благодаря тебе, наш грех снят и свой крест, мы с Аннушкой пронесли. За то, что произошло, мы оба были с ней в ответе и должны были, любя друг к другу, тем не менее, по отдельности жить. Так уж получилось, что встретились тогда, когда у каждого из нас уже свои, новые семьи были. …У тебя встреча на одиннадцать утра назначена. – Еле слышно произнес Антон Ефграфович. – Это здесь. По местному. Там у нас девять будет. …А еще в полвосьмого…. До тебя дозвониться не смогут, телефон выключен будет, а потому Насте первой позвонят. …Ты ей потом сам позвонишь, вот тогда все и поймешь, что к чему, и кто мы…. – Он добавил тембр и дальнейшее сказал уже более громко. – Ты Жень, обязательно Наталье Ивановне низко, в пояс поклонись и скажи ей, не только от себя, но и от нас всех, ОГРОМНОЕ СПАСИБО. Большое и нужное дело она здесь делает. Низкий, земной поклон ей за это. Обязательно поклонись. За себя и за нас. – Повторил он. – Обязательно Жень. – Он замолчал, а затем, медленно тая в воздухе, добавил на прощание. – Могилка Романа и Оленьки недалеко от наших будет. Ты ее сразу найдешь. Там других таких просто нет. …ДО ВСТРЕЧИ, ЖЕНЬ. …МЫ ЕЩЕ УВИДИМСЯ. …НЕ СКОРО, КОНЕЧНО, НО, ОБЯЗАТЕЛЬНО УВИДИМСЯ. …ТЫ НЕ ЗАБУДЬ – ПОКЛОН НИЖАЙШИЙ…».

       8

- День добрый, Наталья Ивановна. – Вновь, как вчера, переступая порог дома, поздоровался Евгений с его хозяйкой, и тут же, пройдя чуть вперед, трижды низко поклонился ей. – Прадед мой, ночью сегодня, приходил ко мне и искренне благодаря Вас, просил кланяться Вам, за то, что Вы сделали для рода нашего. Да и я, присоединяясь к нему, даже представить себе не могу, чем отблагодарить Вас за такое.
Женщина быстро написала что-то на листке бумаги и подала его Женьке. Бросив взгляд на бывшие там цифры, Евгений недоуменно пожал плечами.
- И это все? – Он достал кошелек и не глядя вытащил оттуда стопку долларов. – Так мало за такое?
- Вы ошиблись, Евгений Михайлович. – Улыбнувшись, покачала головой Наталья Ивановна. – Это в рублях.
- В рублях? – Изумлению Женьки не было границ. – Да помилуйте. За такое – столько. Да еще и в рублях.
- Вы не понимаете, Евгений Михайлович. – Вновь улыбнулась Наталья Ивановна. – Такова общепринятая плата. Да и вообще, я не возьму себе с этих денег ни копейки. Нельзя. Все уйдет в церковь. А если Вы считаете, что это мало, можете сами заехать в любой встретившийся Вам по дороге Храм и пожертвовать ему столько, сколько считаете нужным. Именем ГОСПОДА НАШЕГО я сняла с Вас и рода Вашего нависшее над ним проклятие, а стало быть, и должны Вы не мне, а ему. Теперь понимаете, почему не имею я даже малейшего права прикасаться к этим деньгам. Церковь не жалует нас, но мы-то ее любим, потому что без нее мы ничто. Мы верная, регулярно посещающая ее паства и я, как и батюшка, наизусть знаю никак не меньше чем он молитв. Так же, как и он, я могу посоветовать Вам, как можно чаще бывать в Храме Господнем. Причащаться. Ставить свечи. И благодарить Отца Нашего Небесного за то, что он есть, и за то, что дает нам.
Женька кивнул.
- Я сделаю все, что Вы сказали, Наталья Ивановна.
- Ну, вот и хорошо. …А теперь, если не возражаете, я хотела бы перейти к следующему, мучающему Вас вопросу и взглянуть на фотографию Вашей жены.
- Да, да. Конечно.
Евгений быстро достал из борсетки бумажник и практически не глядя вынул из него два снимка, один из которых и передал, стоящей рядом с ним женщине. Наталья Ивановна взяла в руки фото и, взглянув на него, тут же недоуменно посмотрела на мужчину.
- Евгений Михайлович, извините меня, конечно, но Вы точно уверены, что дали мне именно тот снимок? – Она медленно повернула к нему фотографию. – Это Ваша жена?
- Да. – Дрогнувшим голосом подтвердил, тут же почувствовавший что-то неладное Женька. – А что, что-то не так?
Наталья Ивановна глубоко вздохнула, сделала небольшую паузу, а затем тихо произнесла, глядя прямо в глаза мужчины.
- На фото отсутствует Ангел Хранитель.
- И…??? – Уже понимая, куда клонит женщина, тем не менее, спросил Женька.
- Как давно Вы видели ее, или разговаривали с ней?
Евгений замер, тут же вспомнив случившийся ночью разговор:
«…Каждому человеку, на жизнь свой крест дается. И каждый его сам пронести должен. Все кончено. Грех наш снят. Свой крест мы с Аннушкой до конца пронесли. За то, что натворила она, да и я тогда наорал на нее, должны мы были, мучаясь от любви друг к другу, тем не менее, по отдельности прожить. У каждого из нас свои семьи были. …У тебя встреча на одиннадцать утра назначена. Это здесь. По местному. Там у нас девять будет. …А еще в полвосьмого…. До тебя дозвониться не смогут, телефон выключен будет, а потому Насте первой позвонят…».
- Господи, не может быть!
Евгений быстро достал телефон, который действительно был выключен им еще с вечера. Позвонив дочери, он чтобы не мешал никто, отключил его, а проснувшись утром, просто забыл включить вновь. На экран одним за другим выскочило несколько пропущенных вызовов, три из которых принадлежали Насте.
- Наталья Ивановна, извините…
Она понимающе кивнула.
- Алло, Настя, привет!....
- Пап, ты еще долго там будешь? – Вместо приветствия заплаканным голосом спросила та.
- Настя, что случилось?!
Она могла и не говорить, он итак уже все понял.
- Пап, мамы больше нет. – Всхлипнув сообщила дочь. – Они по каким-то делам, куда-то поехали утром с дядей Славой. – Женька вздрогнул. – Камаз вынесло на их сторону…. – Настя заплакала навзрыд. – Пап, приезжай скорее, пожалуйста.
- Настенька, милая, я сегодня же, через часик максимум выеду. Не плачь, Настенька.
- Я жду тебя, пап. …Пока.
Слезы душили девушку, и она положила трубку. Евгений в растерянности посмотрел на Наталью Ивановну, а затем быстро сообщил ей то, что сказал ему ночью прадед, а так же и то, что только что сообщила ему его дочь.
- Все ясно. – Кивнула она. – А скажите, Евгений Михайлович, ведь Вы знали, что Ваша жена изменяет Вам с ним.
Женька молча кивнул.
- А почему не развелись?
- А дочь? Да и вообще, что бы это меняло? У него тоже была своя семья, они встретились уже тогда, когда поменять что-то было слишком поздно.
- А его жена, она тоже знала об их связи?
- Да, нет. – Помотал головой Евгений. – Насколько мне известно, Катя до сих пор в полном неведении. Они не афишировали. Я тоже делал вид, что не замечаю этого.
- Понятно. И насколько я поняла, данная тема разрешилась сама собой. У Вас осталось лишь одно, да?
Женька вновь кивнул.
- Дайте мне, пожалуйста, теперь ее фото.
Он с дрожью протянул ей второй снимок. Наталья Ивановна быстро глянула на глянцевую фотографию, затем положила ее промеж сомкнутых ладоней и задумалась на некоторое время, после чего вновь устремила свой взор на Евгения.
- Простите, а кто Вам сказал, что она вышла замуж?
- Она сама. – Пожал плечами Женька. – Год назад прислала мне СМС, в котором сообщила об этом, а также о том, что сменила работу и переехала. Просила не искать.
- Все ясно. Вы извините, но женщина, не зная ничего о Вашей семье, просто отошла в сторону, решив не мешать. Она до сих пор живет одна, у нее не было никого, и она любит Вас.
Потерянные когда-то краски мира вдруг резко бросились вперед, вновь окрашивая его в разноцветные тона. Мир воспрял из пепла, как легендарный Феникс.
- Наталья Ивановна, а Вы можете… – он не знал, как озвучить, просящийся на язык вопрос.
- Вас интересует, могу ли я, как-нибудь узнать ее адрес?
- Да. – Тихо и практически не веря в положительный ответ, произнес Женька.
- Магии подвластно многое. В том числе и это. – Кивнула головой женщина. – Вам придется подождать около получаса, пока я проведу спиритический сеанс с медиумом. …Вы готовы подождать?
- Конечно.

Заехав, как и обещал, в первый же попавшийся на его пути храм, бывший к тому же на реконструкции и несший службу во временно открытой рядом часовенке, Евгений поставил там несколько свечей за упокой умерших и здоровье живущих. Он заказал множество сорокоустов ушедшим из жизни родственникам. Купил в машину складной триптих, а затем пожертвовал практически все оставшиеся у него деньги Храму, оставив себе лишь столько, сколько могло понадобиться ему на бензин.

Не чувствуя усталости, он гнал свою машину к бывшему вдалеке дому, нарушая все законы принятого ГИБДД скоростного движения….
Он гнал, твердо зная то, что ни с ним, ни с кем бы то ни было еще, ничего не случится. А еще, он однозначно знал то, что ему до самого Екатеринбурга не встретится по пути ни один страж порядка. Дорога была открыта ему и охранялась той неведомой силой, в которую он раньше не верил, но которую теперь уважал всей душой, так же как и служащих ей людей.
Он не верил в ЛЮБОВЬ, но она заставила его изменить свои взгляды. Он сомневался в религии, но пришедшие с той стороны убедили его в том, что ГОСПОДЬ есть и он МИЛОСТИВ. Он не верил в МАГИЮ, но ….

       9

…Третий день первого зимнего месяца медленно всту­пал в свои пра­ва, практически еще никак и никому не заявляя об этом. Было раннее утро и Та­ня, неспешно спус­тив­шись по ярко освещенной люминисцентным светом ле­ст­ни­це, вы­шла на ули­цу, пол­ной гру­дью вдох­ну­в в се­бя мяг­кую све­жесть мо­роз­но­го воз­ду­ха. Нет, бы­ло со­вер­шен­но не хо­лод­но, а окутавший ее воз­дух был опь­я­няю­ще свеж, чист и бодр.
Но­чью вы­пал снег, чинно усы­пав­ший боль­ши­ми узор­ны­ми хлопь­я­ми всю округу, и его кристально белый покров тут же пре­об­ра­зил ее до не­уз­на­вае­мо­сти. Оде­тая в под­ве­неч­ное уб­ран­ст­во природа, слов­но не­вес­та у зер­ка­ла, кра­со­ва­лась сво­им бе­ло­снеж­ным на­ря­дом, соз­да­вая в ду­шах лю­дей, ощу­ще­ние праздника и какой-то тор­же­ст­вен­но­сти. Чер­ное, без­дон­ное не­бо, усы­пан­ное мил­ли­ар­да­ми отчищенных до блеска звезд, находившихся под бдительным при­смот­ром боль­шо­го и сияю­ще­го серебром дис­ка лу­ны, как нель­зя боль­ше гар­мо­ни­ро­ва­ло с этой пре­об­ра­жен­ной до неузнаваемости красотой.
Та­ню­шка при­ят­но улыб­ну­лась, радостно об­во­дя гла­за­ми все это раскинувшееся перед ней ве­ли­ко­ле­пие. Дев­ст­вен­ная це­ли­на бе­лесо­го по­кры­ва­ла, на­крыв­ше­го со­бой до­рож­ку воз­ле до­ма, го­во­ри­ла о том, что именно она пер­вой ос­та­вит на нем це­поч­ку сво­их маленьких сле­дов. Упо­ен­ная не­из­ме­ри­мой ра­до­стью, жен­щи­на, с ка­кой-то ок­ры­ляю­щей ее лег­ко­стью, дви­ну­лась впе­ред, слег­ка при­ми­ная не­глу­бо­кий сне­жок, ко­то­рый при­ят­но хру­стел под но­га­ми, на­пол­няя те­ло по­ло­жи­тель­ной энер­ге­ти­кой, и соз­да­вая в душе Тани ощу­ще­ние сча­стья и неземной ра­до­сти.
Дой­дя до кон­ца до­ма, женщина мед­лен­но по­вер­ну­ла за него и за­мер­ла от неожиданности, устремив взор вперед и не в си­лах дви­нуть­ся даль­ше, из-за из­быт­ка охвативших ее чувств, ра­зом пе­ре­пол­нив­ших и без того окрыленное сознание. Ее сердечко за­би­лось так, слов­но Таня толь­ко что сде­ла­ла ско­ро­ст­ной ры­вок на короткую дистанцию, а за­тем рез­ко ос­та­но­ви­лась, удержанная чем-то. Боль­шие ка­рие гла­за, еще боль­ше ок­руг­лив­шись и, резко затуманились, на­пол­нив­шись на­бе­жав­ши­ми на них сле­зин­ка­ми. Сла­до­ст­ная дрожь про­бе­жа­ла по все­му те­лу, на­пол­няя его те­п­ло­той, счастьем и уми­ро­тво­ре­ни­ем.
Татьяна медленно по­вер­ну­ла го­ло­ву на­зад и тут же уви­де­ла му­жа, стоя­ще­го на яр­ко ос­ве­щен­ном бал­ко­не третье­го эта­жа. Держа в руках огромный букет алых роз, он при­вет­ли­во ма­хал ими ей и, ещё раз гля­нув впе­ред, она, за­быв обо всем на све­те, бы­ст­ро раз­вер­ну­лась, а потом со всех ног, слов­но мо­ло­день­кая дев­чуш­ка, бро­си­лась на­зад.
Ей вдруг не­вы­но­си­мо силь­но за­хо­те­лось об­нять его, при­жать­ся ще­кой к его пле­чу и це­ло­вать, це­ло­вать, це­ло­вать.

Они встре­ти­лись в подъ­ез­де у вход­ных две­рей. Женька сто­ял с лу­че­зар­ной улыб­кой, дер­жа пе­ред со­бой, в вы­тя­ну­тых на­встре­чу ей ру­ках, чудный, не­весть от­ку­да взяв­ший­ся бу­кет. Его ли­цо сия­ло от сча­стья, а гла­за бу­к­валь­но кри­ча­ли о том чув­ст­ве, ко­то­рое ис­пы­ты­ва­ла и она, бро­са­ясь в его объ­я­тия.
- Женька, ми­лый мой, как я те­бя люб­лю. – Шеп­та­ла она, це­луя его. – Как я сча­ст­ли­ва, что мы вме­сте. – Та­ня за­гля­ну­ла в его гла­за и пла­ча от сча­стья про­из­нес­ла. – Ми­лый мой, до­ро­гой мой че­ло­ве­чек, не по­ки­дай ме­ня больше ни­ко­гда.
- Я по­про­шу «СМЕРТЬ» – шут­ли­во от­ве­тил муж­чи­на. – Что­бы она за­бра­ла нас в один день. Те­бя ут­ром, а ме­ня ве­че­ром.
- Это по­че­му так? – Спро­си­ла Татьяна, не пе­ре­ста­вая це­ло­вать до­ро­гое ей ли­цо.
- Что­бы ус­петь сде­лать со­от­вет­ст­вую­щие рас­по­ря­же­ния. Од­на мо­гил­ка. Од­на ур­на. Наш прах перемешан между собой. Один па­мят­ник. А на нем, то фото, помнишь, где мы сто­им, об­ни­мая друг дру­га. - Таня кивнула. – Ага. И внизу, на по­ста­мен­те, скром­ная над­пись. «ЛЮ­БОВЬ – Ты чудо! Не по­ки­дай нас ни­ко­гда».
- Да, ну те­бя. – От­мах­ну­лась Та­ня. – Не сто­ит ду­мать о смер­ти, ко­гда жизнь в пол­ном раз­га­ре. Со­вер­шен­но не­важ­но, где бу­дут ле­жать на­ши те­ла, важ­но, где в этот мо­мент бу­дут на­ши ду­ши.
- Я на­шел те­бя здесь, я най­ду те­бя там. – Твер­до от­ве­тил ей Женька. – А то, что не­важ­но нам, пред­ста­вив­шим­ся, пусть бу­дет важ­но тем, кто ос­та­нет­ся после нас. Пусть все они зна­ют, что ЛЮ­БОВЬ, это то един­ст­вен­ное, что мы хо­тим за­брать от­сю­да с со­бой.
- Ох, Женька, Женька. Какой же ты глупый. Она и так по­сле­ду­ет за на­ми, ведь для нее нет гра­ниц и какого-то там пре­де­ла бытия.
Та­ня силь­но-силь­но при­жа­лась к мужу, по­ло­жив на его ши­ро­кое пле­чо свою го­ло­ву.
- Мне на­до ид­ти на ра­бо­ту. – Очень ти­хо про­шеп­та­ла она. – А так не хо­чет­ся ухо­дить.
- То­гда ос­та­вай­ся. Какие проблемы. – Как бы, между прочим, сообщил Женька. – Я тут вче­ра немного пообщался с твоим главврачом, ну и до­го­во­рил­ся с ним, что ты се­го­дня при­дешь только по­сле обе­да, да и то толь­ко для то­го, что бы в кру­гу своих кол­лег от­ме­тить свой славный юби­лей.
Тать­я­на рез­ко от­стра­ни­ла от не­го го­ло­ву и при­сталь­но, с не­до­ве­ри­ем по­смот­ре­ла в его гла­за.
- Ты это что, серь­ез­но?
- Аб­со­лют­но. – Кивнул головой Евгений. – Хочешь, трубку дам, сама у него об этом спросишь. Что он не че­ло­век что ли.
- А по­че­му ты, бессовестный, мол­чал, когда я со­би­ра­лась?
Женька по­жал пле­ча­ми.
- Я тихонечко лежал, подглядывал за тобой, любовался тобою и знал, что ты все равно вер­нешь­ся.
Та­ня ве­се­ло за­смея­лась.
- Ой, глу­пенький. Ну, ка­кой же ты у меня глу­пенький. А вот, вдруг бы все-таки, взяла да и уш­ла?
Муж­чи­на твердо и отрицательно по­мо­тал го­ло­вой.
- Ты не смог­ла бы уй­ти про­сто так. Это про­сто НЕ-ВОЗ­-МОЖ-­НО. На­ша лю­бовь не да­ла бы те­бе сил, про­сто так взять и уйти.
Жен­щи­на вновь вспом­ни­ла уви­ден­ное. Бе­лая до­рож­ка, а впереди…, огромный рекламный щит ярко освещенный лучами, направленных на него прожекторов. Две стро­ки, семь слов, семь зна­ков пре­пи­на­ния. Кра­си­вая вязь. Зо­ло­тое, ис­кря­щее­ся на све­ту тес­не­ние. А в центре, ее безмерно счастливое лицо, окруженное морем ярко-алых роз.
Вол­на неж­ных чувств сно­ва про­шлась по ее те­лу, до основания за­пол­няя его осо­бой те­п­ло­той. Та­ня при­зна­тель­но по­це­ло­ва­ла му­жа в гу­бы, тут же с нежностью от­да­вая ему свои, ко­то­рые он, во­брав в се­бя, скрепил с собой пламенным замком.
- То­гда пой­дем до­мой. – Совершенно расслабившись и растаяв, как занесенный в тепло снег, ти­хо про­шептала она ему.
Слов­но уга­дав ее же­ла­ние, Женька, вло­жив в ее ру­ки бу­кет, бы­ст­ро под­хва­тил любимую на ру­ки и не спе­ша на­пра­вил­ся с нею вверх, ос­то­рож­но сту­пая по сту­пень­кам ле­ст­ни­цы.
- «За­це­лую допь­я­на, изо­мну, как цвет, хмель­но­му от ра­до­сти пе­ре­су­ду нет»… - Про­ци­ти­ро­вал он строч­ки Есе­ни­на, не­ожи­дан­но при­шед­шие в его го­ло­ву.
- А те­бя ни­кто и не осу­дит. – Весело за­смея­лась в от­вет Та­нюш­ка. – Да­же на­обо­рот. Я очень-очень хо­чу, что­бы ты сде­лал это.

День сто­ял в пол­ном раз­га­ре, ко­гда она вновь стоя­ла на уг­лу до­ма, упои­тель­но чи­тая ос­ве­щен­ную яр­ки­ми сол­неч­ны­ми лу­ча­ми над­пись:
       «С днем ро­ж­де­ния, ми­лая!!! Я люб­лю те­бя!!!».


       Эпилог

Шедший весь день большими узорными хлопьями снег покрыл собою слегка подмерзшую перед этим землю, добродушно окутав ее в свое мягкое, белоснежное одеяло. К вечеру тучи полностью покинули небосклон, тут же засиявший лазурной голубизной, а серебряная ртуть термометра упала так низко, что кто-нибудь, еще не совсем подготовленный к такому испытанию, явно рисковал свалиться в инфаркте, глянув на него из чистого любопытства.
Поднявшаяся несколько позже Луна, радушно осветила матовым светом, доставшийся ей в порядке очереди мир, щедро посеребрив его, и придав оледеневшей природе, непередаваемую словами красоту долгой арктической ночи. Правда, смотреть на нее было практически некому.
Редкие прохожие, волей случая оказавшиеся в эту ночь на улице, не могли, да, наверно, даже и не пытались оценить, а тем более встать и полюбоваться, на то радужное, поистине праздничное великолепие, искрящейся серебром природы, что вдруг, и так совсем неожиданно раскинулось перед ними. Спрятав лица в поднятые воротники, они торопливо перебирали ногами, стремясь как можно быстрее унести свои закутанные с ног до головы тела, куда-нибудь подальше, в более теплое, но, менее прекрасное место.
К полуночи, населяющий небольшой городок люд, практически целиков спрятался в свои тесные кельи жилищ, и уснул там до утра, любезно предоставив право любоваться созданным кому угодно. Тем, кого не мог запугать, сопутствующий красоте холод.
И этим «кто-то» становились те, кто принадлежал совсем другому, диаметрально противоположному, потустороннему миру.

Странная, одетая явно не по сезону пара, неожиданно возникла практически из неоткуда, прямо посреди окраиной, уже давно опустевшей улицы. Нежно взявшись за руки, она некоторое время, безмолвно постояла, ласково глядя друг на друга, рядом с деревянной опорой линии электропередач, на двухметровой высоте которой были повешены два скромных венка. Затем, улыбнувшись друг другу, и не отпуская рук, медленно двинулась вперед, держа курс на местное, полностью засыпанное снегом кладбище. Эта пара не шла, а как бы плыла над землей, совершенно не оставляя на ней за собой ни следов ни тени.

- Знаешь, Оль. Помню, кто-то мне говорил, что зимой, якобы, к могилкам дорожки не торят. – Мило улыбнувшись спутнице, произнес парень, безостановочно проходя сквозь плотно закрытые ворота погоста. – Дурной знак.
- А мы их и не будем торить. – Весело засмеялась в ответ девушка. – Ром, ты назад глянь. Ни одна снежинка не примялась. …Мы просто походим. Потом постоим немножко. И уйдем. – Следуя ее совету, парень также оглянулся назад и кивнул головой. – А еще знаешь, говорят, что здесь и смеяться нельзя. Все думают, что мы там, наверху, только и делаем, что плачем. А мне там, с тобой, совсем не грустно. …Хотя, вот знаешь – ее голос посерьезнел – уже не один раз думала. А может, …давай подойдем к Всевышнему, и попросим его. Еще раз. Опять сюда. Ведь исправлено все. Наша карма чиста. Мы вновь можем, как бы не зная друг друга встретиться. Ты вновь будешь за мной ухаживать. Мы будем страдать, ревновать, переживать. Мы снова полюбим друг друга. Опять женимся, и у нас вновь будут дети. Мы будем расстраиваться по пустякам, даже не подозревая о том, что все, все равно предрешено и там, на небесах, мы законные обвенчанные и благословленные самим Господом супруги. …Все заново и снова. …Ты как, Ром, а?
Мужчина остановился, взял руку любимой и, глядя прямо ей в глаза, произнес:
- Оль, ну ты же знаешь. Я за тобой даже в ад пойду, а сюда и подавно. Если ты действительно хочешь этого, я последую за тобой. Только чур, ты как всегда будешь только моей.
- А ты – мой.
- Договорились.
Они счастливо обнялись, и последовали дальше, медленно двигаясь по заснеженной глади кладбища, уверено ориентируясь в его аллеях.
Дойдя примерно до середины погоста, супруги повернули с главной дорожки налево, после чего, свернув еще несколько раз в разных направлениях, остановились возле входа в одну из оградок.
- А помнишь – глядя на розовое надгробие постамента, тихо произнесла Оля – когда мы первый раз пришли сюда, она была совсем запущена. Небольшой холмик да деревянный крест.
- Угу. – Кивнул Роман. – Женька прям одержимый какой-то. Мало того, что тут все могилки в порядок привел и постоянно следит за ними, так еще и всех тут воедино собрать решил. …Хотя, его боль, с твоей сравнить можно было, когда тебе показалось, что уже никого рядом нет и быть не может. …Кострова Ольга Антоновна. – Медленно прочел он надпись на обелиске и повернул голову к спутнице. – …Оленька, а помнишь: Старая Москва. Загс. Ты хватаешь меня за руку и тащишь туда со словами из Вергилия. Даже умирая, я вновь видел это в той жизни. …Пусть царствует ЛЮБОВЬ!
Ольга кивнула, и на глазах ее появились капельки слез.
- Да. Я тоже…. Когда таблетки упаковками глотала, именно она у меня в голове рефреном шла. …«Все по­бе­ж­да­ет лю­бовь по­ко­рим­ся ж и мы ее вла­сти». Даже и не думала тогда, что это грех большой. …«Я тот и этот свет, одною меркой мерил…»
- «…Я думал: Там - как тут. С другой лишь стороны». – Закончил за нее Роман. – А ты знаешь, я его всегда почему-то таким и представлял, каким потом увидел.
- Триумфатора?
- Угу.
- Ага. И я тоже. – Улыбнулась она. – Прям точь в точь. Слушай, а может это потому, что мы его и до этого знали. Ну, вернее, подсознание наше знало.
Парень неопределенно пожал плечами.
- Может быть. …Пошли?
- Пошли.
       
Рука Романа, словно набежавший ветерок, смахнула небольшой снежный покров с черной мраморной плиты, объединившей под собой сразу две могилки.
- А знаешь, Ром, мне нравится. – Глядя на нее сверху, с нежностью в голосе произнесла Ольга. – Сколь раз вижу, столь раз и любуюсь. Именно такую, я всегда и хотела.
Огромный, полный, зависший прямо над погостом, серебряный диск Луны, мягко лил свой матово-белый свет на стоящую у плиты пару, наполняя ее свечением и, не задерживаясь, шел дальше, проходя сквозь нее насквозь. Она не мешала ему, и за их спинами не было даже и намека на тень.
- И мне. – Согласился с девушкой Роман. – Молодцы ребята. …Хорошие друзья у нас с тобой Оль, остались тут. Когда сюда придут, обязательно спасибо им скажу.
- Я тоже. – Кивнула головой девушка. – …Слушай, еще тогда, когда первый раз на нее смотрела, спросить хотела, да забыла. А откуда они про строчку-то эту узнали?
- Шутишь. – Улыбнулся парень. – Смотри. Надгробная плита, хоть и смотрится как одна, но состоит-то из двух плит. Первую еще я заказывал. На ней эпитафия эта и была выгравирована. А потом, ребята заказали вторую плиту. Мне. Причем сделали так, чтобы она не только четко к первой прилегала, но и крепилась к ней. Надпись на первой затерли, также на две части разделили, и написали заново уже на обеих. Замечательная идея. Две, как одна. Ты и я. Я им нечто подобное говорил. Ну, что ты, любимая моя, очень хотела этого.
Он нежно обнял и привлек к себе Ольгу.
- Ты чудо. Ты мое маленькое, нежное чудо. Какое счастье, что когда-то, я встретил твоего брата, и он привел меня к вам, познакомил с тобой, я полюбил тебя, а ты ответила мне взаимностью. Какое счастье, что и во второй раз, мы встретились и полюбили друг друга практически сразу.
- Дурешка – ласково проворковала она, глядя прямо в его глаза. – Знаешь, ведь, что именно так ГОСПОДУ НАШЕМУ и угодно было. Ну, куда бы я от тебя делась-то? Даже если бы далеко друг от друга были бы, все равно бы к тебе прибежала, как миленькая….

Два вытравленных в камне фото. Два молодых, улыбающихся жизни лица. Две фамилии. Два имени. Четыре даты. Они родились и умерли с интервалом в сорок дней. Он пришел чуть-чуть пораньше, а ушел чуть-чуть попозже.
А чуть ниже – одна, объединяющая все это строчка:
«Любовь сотрет любые расстояния, и мир подлунный с миром духов совместит».

- Ой, Ром, глянь. – Случайно скосив глаза чуть-чуть в сторону, тихо прошептала Оля. – Маменька с па-па тоже тут.
Он быстро повернул голову в указанное ею направление. Промеж двух, расположенных на небольшом удалении друг от друга могил, стояли, обнявшись, как и они, безмерно счастливые Антон Ефграфович и Анна Родионовна, которые заметив обращенные на них взгляды молодых людей, улыбнувшись, тут же приветливо помахали им руками.
- Пошли, подойдем. – Предложил Роман.
- Пошли. – Кивнула головой Ольга и тут же вновь ойкнула. – Ой, Ром, смотри-смотри….

Молчавшее в безмолвии кладбище вдруг ожило наполняясь точно такими же как и они, серебряными и полупрозрачными парочками людей. Они шли к ним со всех сторон, счастливо улыбаясь и приветливо махая руками в знак того, что их видят. Это были те, что жили до них, а так же и те, что покинули Землю после, благо, что сегодняшняя ночь позволяла сделать это. Они пришли, что бы еще раз глянуть на те места, где когда-то жили, а заодно и встретиться там с теми, кто был им близок.
Для живущих другой жизнью расстояний нет, а потому, очень скоро, рядом со встретившимися родственниками, стоял весь ушедший с Земли род, преисполненный счастливым осознанием того, что где-то продолжают жить люди, помнящие и чтящие их.




P/S: ….Я пою о ЛЮБВИ, а о чем еще петь.
Кто любил – тот поймет.
Не любивший – плечами пожмет.
Мне не важно.
Я дань отработал свою….
Я пою о любви, а о чем еще петь?

       (Роланд Триумфатор «Песнь любимой»).


Я написал, как мог. Кто может, пусть напишет лучше.

Все описанные в книге события и герои, от начала и до финала, являются полным вымыслом автора. Какие либо совпадения чисто случайны.
       
       Артур Роланд.