Как ёжик в тумане

Вы когда нибудь блуждали в тумане? Наверное, с ним чаще сталкиваются автомобилисты, проезжая по дорогам, пересекающим низинки речек. Во всяком случае, по телевизору временами показывают страшные истории о столкнувшихся в тумане автомобилях. У нас недалече есть такая низинка, пару раз я проезжала через нее на машине в тумане, когда медленно и красиво под тихий приятный гул двигателя движешься, как будто плывешь в молоке, отмечая краем глаза проплывающий желтый глаз встречного автомобиля. Часто проезжаю в тумане по пойме этой реки в электричке, тоже довольно красиво.
Моя личная история совсем не страшная, никаких аварий, напротив, тоже красота и благолепие.
Дело было в Карпатах. В зимнее - весенних Карпатах, куда я ездила, обычно в конце февраля – начале марта кататься на горных лыжах. Конечно, кататься – несколько громко сказано, первый раз я туда поехала, совершенно не знакомая с этим чудным занятием, через год после окончания института. Соблазнили нас с приятельницей на работе более опытные товарищи. В те времена поехать кататься было не так просто. Товарищами был выдан телефон Закарпатского областного бюро по туризму в г. Ужгороде и номер желаемого маршрута – 407. Нужно было с трудом дозвониться, забронировать места, узнать реквизиты, сообщить их в свою бухгалтерию, которая оплачивала все, потом что-то вычитала из нашей зарплаты. Потом звонить неустанно - пришли ли деньги, потом они высылали путевки в организацию....
Суть рассказа не в этом. Суть в том, что по весне, особенно заметной «внизу», в закарпатском поселке Рахов, мы прибыли на турбазу Тиса ( по имени протекающей через поселок речки) и после трех дней подготовки, за время которой коллективно пили группой ( не сильно, в ресторане ), устанавливали контакты с инструкторами (отдельные, ну очень завлекательные истории), выходили пару раз на местный, почти бесснежный склон и учились там пристегивать лыжи к жестким тяжелым ботинкам (прокат), ну и проезжать «плугом» несколько метров – после всего этого мы были доставлены автобусом к подножию лесистой заснеженной горы. Надели рюкзаки с запасом продовольствия на четыре дня и личными вещами (тяжелые), взвалили на плечо лыжи с ботинками ( килограмм семь) и гуськом, охраняемые спереди и сзади инструкторами, стали потихоньку по узенькой тропке, петляющей среди огромных деревьев, подниматься вверх. И шли мы час, и шли мы два... И плакали отдельные особи женского полу, оседая на тропе или приваливаясь к деревьям, взвывая на весь лес «Пристрелите меня....». И шли три. И отдельные мужчины ( вообще по виду больше мальчики)- брали у плачущих и стонущих рюкзаки и лыжи, и героически тащили их. А некие особи мужского полу ничего не брали, несли только своё, и были сразу невзлюблены.
Короче, всему конец приходит. Лес становился всё заснеженнее, воздух холоднее, небо синее. За очередным поворотом нас встретили прокаленные трехдневным пребыванием туристы предыдущей группы. С доброй улыбкой на загорелых мужественных лицах они угощали нас теплым компотом, брали рюкзаки и лыжи и провожали к...
Нет, прошло уже почти тридцать лет с того времени, а в памяти как вчера - распахнувшееся во все стороны горизонта пространство со слепящее- белым снегом, дальними вершинами Говерлы и Петроса, маленькими деревянными домиками, перед которыми неровно и небрежно торчали из сугробов лыжи, с дымком из круглой колыбы – самого уютного домика, в котором проводили вечера за шашлыком и горячим вином...
Господи, благодарю тебя, что в моей беспутной жизни ты направил стопы мои в сей благословенный край гор и снегов. Какое там – увидеть Париж и умереть! Хрен с ним, с Парижем, а заодно и с Лондоном, Нью-Йорком и даже Мадридом...Не нужен нам берег турецкий! И Африка нам не нужна! Лучше гор могут быть только горы, причем не обязательно, на которых не бывал. Меня и те же, карпатские устроят вполне, и наверное они будут еще лучше и краше, подсвеченные сознанием приближающейся глубокой старости с неизбежным концом, после которого горы, я может и увижу с некой высоты, ну уж точно не прокачусь со свистом в ушах по заснеженному склону.
Мне нравилось всё. И барак с двухэтажными нарами, на которых мы спали, не раздеваясь, в спальных мешках, и туалет на два очка в сторонке от барака, с замерзшими отходами нашего функционирования (как внутри, так и рядом), и умывание снегом мне нравилось, на заре, когда склон Петроса постепенно из темно-синего превращался в розовый. Нравилась трапеза группы за длинным деревянным столом, на котором стояли раскрытые консервные банки типа «Бычки в томате», а в железных мисках дымилась кукурузная каша или макароны. Про скатывание на дрожащих коленках по горному склону – даже и говорить не буду, как нравилось.
И вот на волне этого «всё нравится», на подъеме таком душевном, когда «сколько не дай, всё мало», я поняла, что мне мало- ночного вида с вершины. Нет, конечно вечером, когда темнело, мы бродили от барака к колыбе, от колыбы к бараку...Но мне позарез нужно было эдакое ночное единение с природой, один на один, в соответствии со своими принципами « А поговорить?». Да, поговорить и с горами, и с небом и звездами, со снегом поговорить, сама с собой... И скажите только, что я одна такая романтически-сумашедшая. Да конечно не одна, признайтесь, что и вы такие, и вам охота...
Ну, не всем, конечно... Во всяком случае как-то в нашей группе таких не оказалось. Мы бы могли ходить по очереди, по графику единения с природой... Но никто желания такого не высказывал, да мне, собственно, все равно было, главное, что я хотела этого очень. И вот под покровом ночи выбралась я из спальничка своего, в котором уже пригрелась – полежать, расслабить гудящией от непривычных нагрузок мышцы, накинула ветровочку на футболочку, потому как днем даже жарко на солнышке было, сапоги такие, под названием луноходы, натянула и тихонько, стараясь не разбудить соседку Ольку из Одессы, слезла с нар.
Вообще была ночь. Ну эдак около часа. Истомленный отдыхом народ уже практически спал. Потому, никого не встретив, я покинула условные границы приюта , и по узенькой тропке подалась в сторону склона. Помнится, у нас были товарищи, плетущие что-то про скандинавского бога Одина, и как-то временами взвывающие в сторону небес «Один!!!». Вообще-то по году рождения я обезьяна, со всеми вытекающими последствиями. Т.е. если рядом, извините, хохлы, я перехожу на «украинскую мову», ежели заики – заикаюсь ( ну не примите за дразнение), ну и т.п. Ну, а ежели .. Короче, я так бодро шла и, пользуясь отсутствием людей и присутствием , надеюсь, Богов, вскрикивала «Один!» .
Бог Один суров, он не отвечал. Так, пройдя метров 400, я добралась до склона. Далее на вершину горы вел, собственно, склон, а справа, вдоль леса, тянулся вверх бугельный подъемник. Для тех, кто не знает – это такой тянущий вверх металлический трос, за который нужно умудриться зацепиться таким крючочком под названием «бугель».От крючочка тянется прочная веревка с узелками, на конце в петле палочка. За нее можно рукой, можно так эротически между ног, и она как- бы под попу. Если повезет, тебя потянет и красиво поедешь наверх, любуюсь на окрестности. Если нет, лыжи наедут друг на друга, ты, вцепившись в палочку, будешь волочиться мордочкой по снегу, пока палку не отпустишь.
Ну вот... Дойдя по подъемника, я, конечно, решила подняться на вершину горы, поближе, так сказать в звездам и богам. И пошла я вверх, проваливаясь в снегу. И дошла. Ну как описать охвативший меня экстаз. Я же не писатель, не у меня слов таких. Короче , охватил...
Наэкстазилась, холодно стало, морозно, пора и в люльку, в мешок то есть.
Я свои очи долу... А там это долу как-то не очень. Как-то не проглядывается. Вот рядом и вершина, и звезды мигают, и пара опор видна. А дальше мир скрывается белой пеленой, в которой теряется и лес, и наш лагерь, и дорога к нему.
Ну, заторопилась я, вниз поскакала, и быстро доскакала до густого тумана. Нырнула, поплыла, пытаясь под ногами тропку нащупывать. Как слепой, шаг за шагом. Минут через десять как-то поскользнулась – и нет тропки. Я на четвереньки, шарю, естественно, голыми руками – нет. Ну что мне вниз надо – это понятно. Но сколько? В каком- то месте с «низ» нужно свернуть налево, к лагерю. Но место уже потеряно. Так, по интуиции, то вниз, то влево, то в сугроб, то в ствол дерева. Вот поверьте – ну ничего не видно, белым – бело всё. И холодно. Всё белее и холоднее. И я уже сливаюсь с природой, такая красивая, холодная и белая, как призрак, вытянув руки, тихонько завываю в тумане...Минут сорок уже сливаюсь.
«Ну сколько можно? Ну всё время куда -то, из огня да в полымя, ха-ха, огня.... Дать бы ей как следует в лоб. Или в глаз. Или пинок под зад, чтобы думала другой раз. Да, пожалуй, пинок. Под зад!» И дал. Ангел мой, хранитель, как дал.. и скатилась я в яму. И уткнулась в нечто твердое, которое при ощупывании показалось стеной. Слава тебе, Господи! И тебе низкий поклон, Ангел мой. Дальше уж я сама. Сейчас я стеночку обшарю, обползу, и догадаюсь, что это, вроде, кухня- столовая. Ну, а дальше проще, вот уже и в небеси сияние просвечивает – фонарь около спального барака. Вот и дверка. Рысцой по коридору, на нары взлетела, и в мешок свой, трястись. Соседка Олька из Одессы, спросонья «Ты где была так долго?». «Да гуляла я, гуляла... Нагулялася».
И ничего, даже не заболела, так, покашляла немного, и всё. Зато - прошло уже почти тридцать лет с того времени, а в памяти как вчера – « Это небо, эти горы, эти звезды по ночам! Удивительно нескоро, но вернусь я всё же к вам!»

1.09.08.
.