Варфоломей умер.?!

-Варфоломей! Варфоломей! Варфоломей! Варфоломей умер.
Кабздуй! Кабздуй!
-Да, сеньора?
-Варфоломей, Варфоломей умер.
-Плохая примета, скверная.
-О чем, ты? О чем? Когда такое, такое …
-О яблоках, сеньора, они сделаются червивыми к сроку.
-Я же тебе говорю Варфоломей, Варфоломей умер.
-Очень плохая, сеньора, но быть может нам удастся спасти урожай.
-Каким образом?
-Я где-то читал, что наличие трупного окоченения с характерным пятнистым окрасом кожного покрова, является прямым подтверждением смерти, все остальное косвенно.
-Вы вселяете в мое безбрежное, покрытое грозовыми тучами небо, лучик света. Но все-таки боюсь что он, что он …. Варфоломей!
-Не плачьте, а то я и сам заплачу, яблоки для меня все, греза моих младых мечтаний, сад нежной прелести моей. О сколько раз в ночи терзаясь, я в думах засыпал о ней.
-О ком? О ней, я же говорю Варфоломей, Варфоломей умер. При чем здесь она и при чем здесь яблоки, при чем?
-Может сделать ему клизму и он оживет?
Она присела на стул и взялась рукой за голову.
-Это ни к чему не привело. Ни четное, ни не четное количество.
-Вы хотите сказать, что уже проделали ряд процедур?
-Да – сказала она грустно, грустно и добавила – да.
-Он просрался?
-Как вам не стыдно, сейчас же замолчите – повысила она голос обращаясь к Кабздую – это все что я могла для него сделать. Он не проснулся, он, он, он …
-Это еще не точно – пресек он ее потуги к новой истерике.
-Вы что-то скрываете от меня? Откуда, откуда, как, зачем вы знаете?
-Ну помните давеча я говорил про окоченение? Он мягок, скажите мне мягок ли он и есть ли там пыльные пятна?
-Он очень мягок – пришмыгивая носом, произнесла она – очень, очень мягок, он очень мягок.
-Ну вот – вновь возвел он запруду на ручейке ее истерики – яблоки могут …
-Что? – встрепенулась она – вы опять, опять? Варфоломей не яблоки и не сидр. Не сметь, слышите вы, не сметь!
-Примета, примета уж больно не ладная, вот я о чем, вот о чем.
-Вы циничный, безнравственный… - она долго подбирала подходящее для обозначения данного, слово, но так и не нашла и произнесла в сердцах – Кабздуй.
-Да, сеньора? – встрепенулся он, услышав свое имя, широким шагом выходя из легкой задумчивости. – А что если в его голове недостаточно воздуха?
-Недостаточно? – с надеждой в голосе произнесла она – для чего, для чего недостаточно?
-Как же для чего, для нормальной функциональной жизнедеятельности. Мозг не проветривается.
-Да? – подняла она на секунду заплаканные глаза – не проветривается и что?
-Ну как что, как что? Духота, без воздуха и … надо дырку, дырку просверлить, я где-то читал, что древние сверлили дырку в черепе если болит голова.
-Он умер – заорала она что есть мочи – какая голова, какая голова я вас спрашиваю, когда он мертв?
-Какая, какая, мертвая. Может и не мертв вовсе, а голова болит, от того что воздуху нет. Мертвому какая разница есть дырка в голове или нет, а если живой то и помочь может, и яблоки не зачервивят и …
-Замолчите вы со своими яблоками, надоели ей Богу. Урод, ей Богу. Простите, простите меня за это. Но знаете ли, вы то же со своими яблоками прямо. Хорошо, пробуйте, сверлите.
-Чем же? У меня ни чего нет, ни сверла, ни дрели, чем же?
-А как же дырку? Чем же вы…что же есть?
-Ну вот молоток с ручкой, вот есть, вот гвоздь на 200, есть гвоздь на двести. Я думаю подойдет, главное что бы не треснула, не сломалась, не…
-Что? – опасливо, на распев, спросила она – что не..?
-Ну… - мямлил он, не решаясь сказать, лишь стреляя глазами, как бы намекая ей, вот что - голова.
-Го-ло-ва треснет??????????
-Нет, нет, это вряд ли, это же голова, она же не деревянная. Вот когда, например забиваешь гвоздь в доску, доска может расколоться запросто, на то она из дерева, нужно аккуратно. А по идее, резко, с одного удара, бац, что бы не успела расколоться. А так будешь колотить, колотить, колотить…
-Замолчите, голова не дерево, вы слышите, перестаньте. Мне ваши яблоки, тьфу ты, голова или что у вас там, в общем все, хватит. Я отвернусь, а вы делайте, делайте дырку и что бы не раскололась. А не то я вам в голову на 200 вобью, уж будьте уверены, реаниматор хренов. Простите, простите за несдержанность, но делайте, делайте же, что б вас всех, всех вас….
И она зарыдала.
Бац, раздалось сквозь стенания.
Бац, бац, бац.
-Что? – спросила она – стоя спиной к ним, утирая слезы.
-Загнулся.
-Что? – что есть мочи закричала она – что????????
-Он загнулся, крепкий череп, что и делать не знаю, крепкий собака череп.
-Кто, кто, кто загнулся???
-Гвоздь, гвоздь. Попробую другим, хотя можно саморез вкрутить, это как-то гуманнее что ли будет и уж точно не треснет, у меня есть.
-Я устала от вас, ой как устала, ой как.
-Ну так что, крутить что ли?
-Крутите – завизжала она, как поросенок во время кастрации и вновь зашлась надрывным неугомонным плачем.
БАЦ, раздалось вновь.
-Что это опять? – сквозь слезы, спросила она.
-Саморез насаживаю, без этого ни как.
-Ну хорошо – одобрила она и дальше принялась плакать.
Большая стрелка настенных часов описала круг, вылезшая из дупла кукушка кукукнула один раз и парализовано застыла на месте.
-Чего там? – спросила, наплакавшаяся вволю сеньора.
-Загнулся – изнеможенно произнес Кабздуй.
-Как опять?
-Ага, девятый уже. Не знаю что и делать, может мы ему глаз вынем и стравим затхлость, а свежачку подпустим, провентилируем и глаз в зад впихнем?
-Вы что, совсем уже? Он что вам трансформер что ли, или конструктор лего? Пробуйте еще, гвоздем, шурупом, чем угодно, но сделайте уже эту чертову дырку.
Трудоемкая борьба за жизнь Варфоломея длилась долго. Кабздуй трудился как стахановец, самоотверженно. Она, устав плакать, слегка загрустила и принялась листать модный журнал.
-Ну что там пишут? – загнув очередной гвоздь, спросил Кабздуй.
-Обо всем понемножку – зевнув, ответила она, прикрыв ладонью рот.
-Ага – буркнул он себе под нос, вытаскивая из ящика очередной саморез.
-Про марсиан пишут, мол огурцы в супермаркетах воруют и говорят давно уже адаптировались к местным условиям, так как давно живут среди нас. Не только марсиане конечно, а инопланетяне с разных планет и галактик. О шаровой молнии пишут, страшная штука, признаюсь я вам. До сих пор до конца не выясненное явление. А вот еще интересное, в индийском штате родилась белая корова. Ух ты! Новое эффективное средство для похудения – «похудист», при приеме одной пилюли, потеря, аж 10 кг чистого веса, как вам это? Можно заказать по телефону и вроде не дорого, проводили исследования на слонах и они превращались. Ой, умора, как смешно, слушайте, читаю заголовок – «Как из слона сделать человека». Вы что молчите, разве вам не смешно?
Она повернулась и в изумлении открыла рот. Глаза округлились, три вставленных зуба, из желтого метала, заходили ходуном, волосы зашевелились, по спине пробежал холодок.
-Что? – не скрывая досады, спросил Кабздуй, недоуменно смотря то на сеньору, то на Варфоломея. – Что?
Лишь спустя некоторое время она произнесла:
-Что вы с ним сделали?
Голова Варфоломея отдаленно напоминала ежика, саморезы и загнутые гвозди торчали из нее в разные стороны.
-Вы, вы, вы… - задрожал ее голос. – Мразь, выньте, немедленно, сию же минуту выньте все. Я не позволю так издеваться над, над …
И она, закрыв ладонями лицо, зарыдала.
-Выньте, выньте – ворчал Кобздуй – как? Ладно, саморезы выкручу, а гвозди, как их то вынимать?
-Не знаю и не хочу знать – брызгая слюнями и слезами, кричала она.
Полдня Кабздуй выкручивал саморезы. А скучающая сеньора читала журнал.
-Ой, тут кроссворд есть.
Кабздуй закурил.
-Ну вот – произнес он утомленно – остались только гвозди.
Она сурово посмотрела на него и так же сурово произнесла:
-Их нужно убрать и не заставляйте меня кричать на вас. Я и так уже весь голос сорвала, и нос у меня распух, и глаза красные.
Кабздуй выпустил облако вонючего дыма, почесал затылок и взял в руки монтировку.
-Не лезь на, четыре буквы – прочла она.
-То-то и оно – пробормотал Кабздуй, примеряя монтировку к гвоздю.
-Может быть на гору, гора подходит по буквам? Только при чем здесь гора не понятно? Я вообще не любитель лазить на горы. А вот есть некоторые люди, тех хлебом не корми, на гору им надо. И что они там позабыли, на этих горах? Хорошо если горка не большая, с нее можно на санках зимой скатиться. Летишь, ветер в лицо, кругом снег, какая прелесть. А если уж крутая какая, то я не в жизть, руки ноги переломаешь, а того гляди и шею сломишь, нет уж. Это развлечение умственно отсталых, им делать нечего, вот пусть они себе и ломают руки, ноги, головы. А помните, как у Чехова, я вас люблю, романтика, хотя и глупый рассказ надо сказать. Ну что так у тебя, Кобздуй?
Кобздуй молчал. Сеньора повернулась к нему.
-Что, что вы стоите, почему не тянете? Тяните, тяните, это так оставлять нельзя, тяните.
-Не тянутся они – произнес он досадливо.
-Что значит не тянуться? – повысила она голос.
-То и значит, что не тянутся, прочно сидят.
-А я говорю, тяни и пока не вытащишь все отсюда не уйдешь.
-Да не тянутся они – в сердцах произнес Кабздуй и что есть сил заехал монтировкой по голове Варфоломея.
Голова не выдержав подобного издевательства, вся потрескалась.
-Вы что? – закричала во все свое осипшее горло сеньора. – Вы, вы…, Варфоломея…, вы….., да я…, да я вас…., да я вам… Это вы, вы убили его и еще изувечили, вы…, вас убьют, посадят, повесят, сожгут живьем. Я лично похлопочу, что бы вас пытали, издевались над вами, так же как и вы над бедным, беззащитным Варфоломеем. Я плюю, плюю на вас. Вы подлый, низкий, мерзкий ублюдок. Вы ублюдок, ублю…
Она не успела договорить, ее речь, впрочем и жизнь, прервал отчаянно мощной силы удар монтировкой, произведенный Кобздуем.
Сеньора замолкла и повалилась на пол. Кабздуй сел на тубарет и закурил. И вдруг от головы Варфоломея отломился кусочек и мощная струя пара, похожая на паровозный гудок, со свистом вырвалась наружу. Варфоломей открыл глаза и произнес:
-Где я?
-Вот те нате – часто, часто заморгал Кабздуй.
Варфоломей потрогал голову.
-Что это?
Бычьи глаза Варфоломея бурлили кипящей кровью, из них угрожающе вырывались языки пламенеющей злобы.
-Гвозди – сглотнув , подступивший к горлу ком, произнес Кобздуй.
-Кто? – зарычал Варфоломей.
Кабздуй стрельнул глазами на окровавленное тело сеньоры.
 -Этак она за любовь мою – кипел, как чайник Варфоломей – убью.
Он сорвал с сеньоры одежды, взгромоздился на нее и умер.
-Эх – досадливо произнес Кабздуй – плакали мои яблоки.