Отпущение... Часть II. Карт-бланш. Глава 19

Умаялся я, видно, здорово. Более чем. Совершенно не помнил, как переместился с заднего сиденья автомобиля в кровать в своем номере, под теплый бок любвеобильной Анжела.
Но когда я проснулся часов в десять, то оказался именно в постели, вполне раздетый и обнимающий теплое и податливое женское тело. Тело не спало, с каким-то непередаваемо-раздумчивым интересом разглядывая меня. Поначалу мне стало не по себе - не люблю, когда на меня, спящего, глазеют. Известно - самое беззащитное состояние человека - во время сна. Даже с горшка он может моментально сорваться, а вот мгновенно проснуться - этого еще никому не удавалось. Но, здраво рассудив, что от Анжелы нападения ждать не приходится (разве что в интимном плане), а потому ничего страшного в том, что она черт знает сколько созерцала мою безмозглую спящую физиономию, нет. Меня только смутил ее взгляд. Почему-то сразу пришел на ум старый японский самурай, сидящий в весеннем саду перед сакурой и наслаждающийся видом цветущего дерева. Хотя, конечно, сравнивать себя с цветущей сакурой я не собирался, но анжелины глаза были точь-в-точь глаза самурая. Черт ее знает, может, она действительно любовалась.
- Привет, - сказала она, заметив, что я проснулся.
- Привет, - согласился я, против воли расплываясь в улыбке. - Который час?
- Десять.
Я удивился. Спал я, получается, недолго - чуть больше трех часов, но этого времени мне вполне хватило, чтобы восстановить силы. Чувствовал я себя не то, чтобы молодым воробушком, готовым летать с места на место не ради поисков пищи, а ради собственно полета, но все равно был способен на многое.
- Как ты? - спросил я.
- Замечательно! - она вложила в это слово столько смысла, что я даже зажмурился. Но что именно она имела в виду, я так и не понял. Вернее, понял не до конца.
- Ты на работу не опоздала?
- Нет, - она помотала головой. - Я сегодня в ночь, так что до вечера свободна. Могу располагать собой, как хочу.
- Да? - удивился я. - А муж не обидится?
Анжела хитро прищурилась и повергла меня в совершеннейший шок, заявив:
- Никакого мужа у меня нет. Просто бедная девушка решила позаигрывать, пробудить к себе повышенный интерес.
- Зачем? - не понял я.
- Догадайся, - сказала она.
Но я не мог. Я не психолог, и я не женщина. Поэтому провести сравнительный анализ женской логики, в которой логика отсутствует, как составляющая, было для меня трудновато. Вместо этого я честно сказал:
- Не знаю.
- Дурак ты, Вадька! - внезапно оскорбилась она и даже попыталась сбросить с себя мою руку, но я удержал ее.
- Тихр-тихо-тихо-тихо! - Именно так, четыре раза, чтобы лучше дошло. - Я не понимаю, но я хочу понять. Потому что ты буквально бальзам на мою душу пролила.
- Да неужели? - Анжела все еще сердилась на меня, поэтому в ее голосе явно проступало ехидство
- Вот крест на пузо, - заверил я. То ли от того, что чувствовал себя таким неожиданно посвежевшим, а за спиной у меня при этом была удачно выполненная ночная операция, а впереди маячила беззаботная жизнь, в которой никто не будет напоминать мне о моем прошлом, а рядом со мной лежала обнаженная женщина, которая мне активно нравилась и у которой, как оказалось, не было мужа, а может, и по другой причине, осознать которую я не мог, мною вдруг овладело желание пооткровенничать. Это был серьезный признак влюбленности, но об этом, чтобы не расстраиваться, я не стал думать. - Я, честно, рад, что у тебя нет никакого мужа. Потому что ты мне нравишься. А после того, как ты вчера сказала, что готова обмануть своего благоверного, у меня в отношении тебя не самые лучшие мысли появились. Но если мужа нет, то и вопросов больше нет - они снимаются.
- Что ты этим хочешь сказать? - удивленно спросила она.
- То, что готов побороться за твое сердце, раз оно не занято.
Слова сорвались с моих губ прежде, чем я успел подумать, о чем буду говорить. Мозг снова сыграл со мной ту же шутку, что и в подвале, когда в открывшемся потайном ходу мелькнула человеческая фигура. Ночью мозг был прав на все сто. Но, поразмыслив слегка, я решил, что он и сейчас не ошибся, выдав на-гора именно то, что было нужно.
Глаза Анжелы округлились. Возможно, она просто не ожидала от меня такой цветистости речи. Но скорее, ее поразил сам смысл сказанного. Она вдруг потянулась ко мне и почти целомудренно - что, после горячки постельных баталий, имевших место завершиться не далее, чем восемь часов назад, выглядело почти издевательством - поцеловала меня в губы. Потом подумала и сказала, явно тщательно подбирая слова:
- Вадим, честное слово, мне понравилось то, что ты сказал. И я хочу сказать тебе одну вещь - мое сердце не свободно, оно занято, - и, прежде, чем я успел возмущенно хрюкнуть, что совсем собрался было сделать, добавила: - Но бороться за него тебе не придется. Потому что оно занято тобой.
Посреди горла у меня встала какая-то хоренатень и, когда я попытался заговорить, ничего хорошего из этого не вышло.
- Й-э-э-э... - проблеял я и, перехватив ее эстафету, мучительно покраснел.
- Что? - удивилась она.
Я чувствовал себя осел-ослом. Возможно, милые дамы и тушуются, когда им предлагают руку и сердце, но знали бы они, как тушуются мужики, когда их предложение принимают. Наверное, потому, что в душе каждого из них живет глубоко закопавшаяся надежда - в которой они сами себе отчета не дают - получить отказ. А значит, сохранить свободу действий, возможность возвращаться домой в любое время и в любом состоянии. Возможно, конечно, все не так просто, но что-то заставляет меня думать, что я прав.
Но я постарался не ударить в грязь лицом. Я собрал все свои оставшиеся моральные силы, еще не растраченные в бурных житейских схватках, и сказал:
- Это правда? Ну, то, что твое сердце... И так далее?
- Ну конечно, - ответила она, - правда; поэтому я тебе вчера и сказала, что у меня есть муж и что он будет встречать меня после работы. Я хотела заинтриговать тебя и чуть не упустила. - Она вдруг смущенно хихикнула: - Это было не очень назойливо, когда я тебя окликнула? Ведь девушки обычно сами не назначают свидания, да?
- Нормально, - успокоил я. - Вчера я, правда, удивился, но сейчас говорю тебе: нормально.
- Ну, вот и хорошо, - она умиротворенно прижалась ко мне и, доверчиво поглаживая мелкую поросль на моей груди, сказала: - Когда ты вчера вошел в отель, я сразу решила - ты будешь моим. Мне на мужиков никогда не везло, да у меня их и было-то всего трое, но я всегда ждала такого, как ты. Знаешь, наверное, каждая девчонка ждет своего Прекрасного Принца на Белом Коне, представляет его по ночам. Так вот, мне вчера ужасно повезло: мой Прекрасный Принц оказался очень похож на тебя.
Я с удивлением выслушал эту исповедь. Конечно, я и раньше слышал подобную чушь о мечтаниях многочисленных Золушек, но никогда не держал ее за правду. Может быть, это лишний раз доказывает, что я полный профан в области женской психологии, но от этого никуда не денешься. К тому же я вполне готов признать свою неправоту, раз уж Анжела подтвердила - да, такие мечты вполне имеют место быть.
- Я так рада, что у нас с тобой все получилось, - Анжела начала нести ахинею, от которой, наверное, никуда не денешься и которую рано или поздно начинают нести все счастливые новоиспеченные обладательницы чьей-нибудь руки и сердца, и мне стало скучно ее слушать. Мне захотелось спать и я добросовестно продремал с открытыми глазами минут десять, потом одна-единственная ее фраза заставила стряхнуть с себя остатки сна, более того - чуть не выбросила из постели, как пружиной. А сказала Анжела буквально следующее: - И я так испугалась, когда проснулась ночью, а тебя не было рядом. Куда ты уходил?
Я растерялся. Сказать ей правду - так не поверит. Нет ничего менее правдоподобного в этом мире, чем правда. И в этом ее прелесть. Но придумать с ходу правдоподобную ложь было еще труднее, чем ей - поверить в мою правду. Поэтому я начал плести совершенную небылицу, рассчитывая на то, что она поймет, что я вру, как сивый мерин, а поняв, сообразит, что мне не хочется говорить о своем ночном походе. Я на это надеялся, во всяком случае.
Моя небылица была такой дикой, что я сам едва не ржал, рассказывая ее. В ней было намешано всего понемногу - и наша с Ружиным конспирация, и моя на него злость, и секс-ураган, обрушившийся на мои берега вчерашним вечером. В общем, отвратительное ассорти.
- Помнишь того парня, что нам вчера помешал, моего делового партнера? Так вот, он мне не только деловой партнер, но и сексуальный. Вернее будет сказать, я его трахаю. Потому что он - гом, а я - нет. Но я мужик, и у меня стоит даже на ослика, если ослик шевелится. Только ты не подумай чего такого, я действительно не голубой. Просто я его должник. Вот мы с ним и заключили джентльменское соглашение, что я трахаю его три года, когда он пожелает. После этого мой должок считается уплаченным. Осталось еще три месяца - и мы в расчете. Так что вчера я уходил к нему.
Кошмар, люди. Облейте меня мазутом, вываляйте в пуху и выпустите в нагишом на Красную Площадь в момент большого праздника. Анжела мне поверила. Она поверила каждому слову, вылетевшему из моей лживой глотки. Я был настолько обескуражен этим фактом, что даже не стал раскрывать карты.
- А он чистый? - спросила она. - Я имею в виду СПИД или сифилис?
- Мы завсегда с презервативом работаем, - вздохнул я, гадая, отчего она так легко проглотила мою байку. То ли от того, что такая наивная дурочка уродилась, то ли любовь ко мне ее ослепила? Я бы. конечно, предпочел второе, потому что провести остаток жизни с дурочкой - приятного мало. А Анжела поставила меня в совсем уж неловкое положение, восхищенно заметив:
- А ты гигант! Сколько раз мы с тобой вчера перепихнулись? Пять? И после этого у тебя еще и на него встал!
- Я же мужик, - скромно заметил я.
- Знаю-знаю, - весело перебила она. - Только осликов, пожалуйста, не трогай, а то мне не очень приятно будет.
- Да я, собственно, про осликов пошутил, - успокоил я ее. - Зачем мне ослики, когда рядом такое богатство? - я осторожно помассировал пальцами бордовый сосок и, когда он затвердел, провел рукой вниз по животу, к ногам, которые раздвинулись передо мной, открывая доступ к самым сокровенным тайнам женского организма, и я принялся ласкать ее быстро набухшие половые губы, острый мысок клитора, истекающее соком влагалище, до тех пор, пока она не стала возбужденно извиваться, стараясь захватить пальцами головку моего члена, и глаза ее не закрылись в сладкой истоме. И тогда я спросил: - И ты думаешь, что после этого у меня встанет на какого-то бедного усталого ослика?
- Маньяк! - прошипела она, опрокидывая меня на спину и осторожно нанизываясь на возбужденный член. - У тебя - встанет!
И мы снова любили друг друга, долго и неистово, пока через два часа не выбились из сил и не почувствовали зверский голод. Мы перепробовали чертову уйму позиций, но закончили в той же, в какой начинали. Она устало скатилась с меня и, взглянув на часы, обессилено сказала:
- Ого! Уже час дня!
Я закрыл глаза и слабо вздохнул. Только сейчас я вспомнил, что у меня с Ружиным есть куча совместных тем для разговоров. Но с ними теперь придется повременить неизвестно доскольки: из-за стены уже как минимум час доносился заливистый ружинский храп.