Лестница в не было

Лестница в не было.


Первая ступень.

Я проснулась от тоски. Болезненно-тянущая доминанта обморочного сна. Меня звал к себе мой оставленный вот уже почти год назад город. Настойчиво вгрызался в самое сердце. В открытое окно вползало ничего не обещающее раннее утро. Было пока еще не очень жарко. Проснувшись, я долго не открывала глаза. Наконец открыв их, я испытала только разочарование. И вот так каждый день.
Господи, почему я не могу хотя бы раз проснуться там, где я хочу? Это же так просто. Какая-то секунда. Всего-то. Заберите меня отсюда.
Я вылезла из постели, поплелась в ванную, пошумела там водой, смыв с физиономии остатки ночных теней. На лице оживала прохлада и расправлялись сонные вмятины. Я открыла все окна, чтобы впустить в пустоту уличный шум и солнечную пыль. Тишина, гулко булькнув, замерла по углам.
На дворе лето, конец июня, погода шепчет. Ленивые, жаркие дни. По ночам я просыпаюсь от громогласных воплей футбольных фанатов. Можно было бы ложиться на рассвете и вставать в полдень. Но я всего неделю как в отпуске. Рано пока.
У меня нет дома, хотя есть прописка, своя комната в чужой двухкомнатной квартире и пара вписок, где всегда рады. Иногда отсутствие своего пространства заставляет лезть на стену в попытке сделать её таковым. Чтобы никто не требовал твоих денег, не отжимал у тебя кофточки, не смотрел зверем на твоих гостей. Чтобы можно было мыть пол раз в неделю и не дышать кошачьей шерстью. Моё пространство – незатейливо в плане уборки. В нём только те вещи, которые мне нужны.
У меня нет денег, чтобы сбежать отсюда к чертям собачьим, потому что мои деньги вечно оказываются позарез нужны кому-нибудь. Не помню, когда видела их в последний раз.
Я вытерла глаза полотенцем и пошла на кухню включить чайник. Есть не хотелось.


Вторая ступень.

Я налила себе огромную кружку зелёного чая с лимоном, и, сунув в рот сигарету из чужой пачки, вернулась к себе. В комнате царил ненавязчивый бардак из книг, дисков, шмоток, косметики, черновиков, пустых бутылок с воткнутыми в них оплывшими свечами. Вдоль стен теснились иконостасы, когда-то по молодости собственноручно изготовленные. Перед иконостасами стояли свечи и кувшины с битыми боками, в изобилии валялись чётки, фенечки и сухие цветочные лепестки. Розы и хризантемы.
Лица на фотографиях жили глазами, втягивая мою любовь, точно водку через трубочку. Почти все лица стали красивыми, очень красивыми. Пережитое страдание навсегда оставляет на лице печать красоты. Вечной внутренней красоты.
Фотографии. Вот оно, фотографии. Я включила комп и снова принялась пересматривать их. Фотографий было много, они словно стремились везде успеть и схватить самую суть города. Фотографии оживляли память, но на них не было главного.
Самого главного.
Сигарета была похожа на бревно. Я курила её, глотая дым. Я ела сигарету. Я хотела вернуться и сделать всё по-другому. Не собирать всякую грязь. Порвать с этим кретином. Уехать и уже больше не возвращаться.
Голову изнутри скоблили алюминиевой ложкой. Жесть. Вечная головная боль. Тошнило. Это побочный эффект антибиотиков, которые я принимаю. Я выпила чашку чая и слопала клубничный йогурт.


Третья ступень.

Вода в ванне приобрела химический зелёный оттенок. Похоже по цвету на куриный бульон из кубиков. Я дождалась, пока вода наберётся хотя бы на треть, после чего залезла в неё и закрыла глаза.
За время болезни я сильно похудела, и постоянно задевала тазовыми костями за шероховатые стенки обшарпанного корыта. Почти наверняка останутся синяки. Волосы налипли мне на глаза. Они здорово отросли с тех пор. Я стала чуть-чуть красивее – стройнее, и волосы отросли, и руки зажили.
Год назад мне требовалось форматирование мозга. Мои губы были похожи на раненую улитку, лицо – на соты, руки – на ****ец, нос вообще не функционировал. Всё, что у меня было - немного денег в кармане, отчаянная самонадеянность и пробивная веселость.
Мне было тяжело возвращаться тогда, год назад. Это было плохое время. Алкоголь, булимия, одиночество. Выхода не было, и я задыхалась в постэффекте, не зная, что делать теперь с этой реальностью – с той жизнью, которая у меня осталась. Осень расставила всё по местам. Она всегда все расставляет по местам. Может быть, не могло быть по-другому. Зима обрызгала мир обесцвечивающим раствором, чтобы расцветить его новыми красками.
Солёная вода на губах. Тысячи слёз моря. Кровь из прикушенной губы смывается с подбородка солёной зелёной водой. Она пахнет креветочно как из стакана с пивом. Если не открывать глаза.
Не плачь, всё когда-нибудь бывает в первый раз. Не плачь, всё когда-нибудь бывает в последний раз. Иногда это один и тот же раз, ну и что. Я медленно сползаю под воду, чтобы смыть всё с глаз и губ. Лежу на дне и пускаю пузыри.
Через месяц кто-то умрёт, кто-то, как я, уедет навсегда, а кому-то исполнится шестьдесят пять. Шестьдесят пять. Лучше не думать.


Четвёртая ступень.

Я получила по заслугам, в ухо и степень бакалавра по философии. Не знаю, зачем мне это надо было. Я грызлась за свой диплом с деканом факультета. Сакрализация безобразного. Потому что когда я писала диплом, я мысленно была всё еще там – в тех же порванных трусиках с черными кружевами, в той же нелепой потекшей косметике. Те же джинсы низко на бёдрах – и пряжка еще не отвалилась, те же всклокоченные волосы, те же восхищенно горящие глаза.
Я знаю, что я сделала прошлым летом. Если бы я этого не сделала, я бы не защитила диплом, не сдала гэк, и не начала, наконец, зарабатывать деньги. Впрочем, всё это мастурбация, потому что денег всё равно как не было, так и нет, а дипломом можно подтереться.
Плети раздуваемых феном мокрых волос опускались на плечи и снова взлетали. Я села за комп и залезла в собственную папку. Я на двадцатый раз перечитывала свой дневник годичной давности. Теперь он казался мне излишне восторженным. Впрочем, это искренне. Клавиатура грохнулась мне на колени. А вдруг я всё это просто-напросто придумала? Списала с изнанки воображения. А вдруг ничего этого вообще не было? Обычный полёт галлюцинаций.
Да, так было бы проще. Не рефлексировать над горстью летних дней, не дрочить над восстановленными воспоминаниями, перестать наконец плакать, ведь ты ревешь уже три дня! С этим можно справиться только одним способом – если для себя решить, что ничего этого не было.
Не было обжигающего виски Lagavulin, не было шоколадных конфет с вишней изо рта в рот, не было ночной «Астории» и инглиш-токинговых секьюрити. Не было растворенных в бликующей воде снов на чужом языке. Не было ветра и криков далеко внизу, под окнами, не было хриплого шёпота и моих длинных волос, слипшихся в лохмотья. Не было росчерка на бедре и нового имени. Ничего этого не было.


Пятая ступень.

А может быть, не было вообще никакого концерта, и небо, воздух и вода не сливались вовсе в одной огненной вспышке, и не тонуло в холодной воде напрочь убитое солнце, и не дышала в ритме одного сердца целая площадь – огромная, поющая, живая. Возможно ли такое?
А это означает, что ничего не было и потом. Следующего дня просто не могло бы быть. Как и всех оставшихся дней в этом городе. Как и всех оставшихся дней в этом году. Потому что все, что было потом – один бесконечный постэффект. Многочисленные следствия одной-единственной причины. И неизвестно вообще, где я взяла эти тряпки. Может, подарил кто-нибудь.
Того, что изменило мою жизнь, не было. Это просто бред извращенного воображения, плод ополоумевших фантазий. Как всё было на самом деле? Теперь уже и не вспомнить. Впрочем, что и как могло быть, если мы только что открыли для себя главную тайну – тайну иллюзорности прошлого. Стало быть, искусственности настоящего и принципиального отсутствия всякого будущего. Ничего не было никак, потому что не могло быть никогда.
Да-да, детка, ты два месяца страдала от пищевых расстройств, алкогольных отравлений и депрессии вообще не из-за чего! А следующие два месяца чесалась и блевала из-за того же самого. А сейчас ты умираешь – вот так вот просто, что почти незаметно.
Но ведь ничего этого не было. Не было никакой «жизни после». А значит, и сейчас ничего нет. И меня тоже нет, потому что иначе что же это такое получается.
Какие-то несчастные десять дней. Единственные. Десять. Дней. Свободы. В. Моей. Сраной. Жизни. Получается, что у меня не было даже этих десяти дней. Сраные десять украденных, ладно, взятых взаймы у судьбы дней оказались такой же иллюзией, как и всё остальное.


Шестая ступень.

Погода портилась, пахло дождём. Еще один вечер ничем не занят. Чистые волосы беспорядочно разбросаны по плечам. Неумолимо сохнет слизистая. Тошнит. Это побочные эффекты антибиотиков, которые я продолжаю принимать.
Между тем становилось всё свежее. Хотелось выпить пива и позвонить старому другу. Всё моё время – свободное. Унизительные подробности личной гигиены. На столе стояла бутылочка биглюконата хлоргексидина. На полу лежали коврик с геометрическими узорами, матрас и пуфики. Чем дальше, тем в моей комнате остается все меньше мебели. Скоро она исчезнет совсем, я надеюсь. А там, глядишь, и я исчезну.
Проигрыватель доносит до меня голоса, по которым я скучаю. Я знаю, что раньше я жила для того, чтобы возвращать людям молодость. А те, кто постоянно был рядом со мной, никогда не старели.
Теперь всё дым.
Никогда не следуйте своим внутренним голосам. Они не скажут вам ничего хорошего. Они сумасбродны и внезапны, как телефонный звонок из незнакомого города по незнакомому номеру, на который невозможно перезвонить.
Только что отстроенная лестница в небытие угрожающе блестела ступенями. По этой лестнице не нужно подниматься. По ней спускаются. А пока спускаются, дышать становится легче, а жить – проще, и слезы высыхают как-то сами собой, без подтиралова. Становится все равно. А когда становится все равно, можно подумать о чем-нибудь хорошем, насущном, не озадачиваясь глобальными вещами. Учиться. Никогда не поздно. Бегать на службу. Которая не нравится. Зарабатывать деньги. Чтобы купить. Какие-то вещи. Которые не нужны.
Нет. Деньги – это билет туда, где камни все помнят. Камни и вода. Лучших памятников не придумать. Кажется, мы возвращаемся, да? Похоже, ты начинаешь повторяться.
Нужно научиться улыбаться не тогда, когда хорошо, а тогда, когда нужно. Работать над собой.
…И навсегда забыть те чертовы десять дней, когда ты жил своей настоящей жизнью.

26.06.2008 г.

Angie.