Побег

Николай Долганов

ПОБЕГ
Новелла

ПРЕДИСТОРИЯ

Как-то, в середине октября, я сидел в кафе “Птица “ и ждал жену. В тот раз мы договорились с ней поужинать в кафе, а не дома. К тому же, только в “Птице” в нашем городе можно было заказать тушеных перепелов с жареным картофелем и омлет из перепелиных яиц.
Я не торопясь пил вино и делал наброски для новой пьесы, когда к столику подошел, с черной спортивной сумкой через плечо, молодой еще человек и спросил разрешения сесть за мой столик. Я кивнул, в знак согласия и продолжал свои занятия. Но через некоторое время, почувствовав себя несколько неловко, я отодвинул бумаги в сторону и предложил тому выпить.
- Ждете кого-нибудь?
- Да… Одну знакомую даму, - ответил я.
- И я – даму… Значит ждать будем вместе. И сделаем вот так, - он заполнил четыре фужера, стоящие на столике, вином из моей бутылки и расставил их против каждого кресла. – Народ-то прибывает, - сказал он, как бы в оправдание своих действий.
- Пожалуй, так будет правильно, - согласился я.
Как это водится в таких случаях, мы разговорились.
- Вы журналист? – спросил меня мой новый знакомый.
- Нет… Сочинитель.
- А про что сочиняете?
- Про жисть, - ответил я.
- А где берете сюжеты?
- Я живой человек и мне жизнь подбрасывает достаточно материала, чтобы о ней писать.
- Хотите, я вам подброшу материал? – спросил меня мой новый знакомый. Я несколько напрягся.
- Да вы не бойтесь. Я не собираюсь рассказывать вам в течении двух часов про свою несчастную любовь.
 У меня чуточку отлегло от сердца.
- Вот. – Молодой человек достал из своей сумки скрученную вдоль общую тетрадь в грязной серой обложке и протянул ее мне. - На досуге почитаете… Может, что-нибудь из нее и сгодится для ваших сочинений… - Я вам ее дарю.
- Как дарю? – удивился я.
- Так, дарю… Мне она ни к чему… Я далек от всего этого… Хотя нет! – Он забрал тетрадь обратно и, полистав ее, выдрал с десяток исписанных страниц где-то в самом ее конце. – А это вам ни к чему… Здесь корейская технология выращивания овощных культур.
Я согласился, что корейская технология выращивания мне и вправду ни к чему. Мы выпили еще вина. Официант принес бутылку, заказанную моим новым знакомым. Мне показалось, что мой сорюмочник несколько нервничает и слишком часто поглядывает на часы.
Вскоре, молодой человек и впрямь засобирался. Мы выпили с ним на посошок и он ушел, еще раз подтвердив, что тетрадь мне подарил. - Делайте с ней, что хотите… Можете даже опубликовать под своим именем… Если вам это удастся, - сказал он на прощание. И мы расстались.
Прошло уже восемь лет с той поры, но я с материалом из тетради так ничего и не сделал. Хозяина тоже ни разу не встречал. Теперь вот решил представить ее на суд благосклонного читателя под своим именем, так как полного имени ее автора не знаю. Я в ней ничего не изменил, ничего не исправил. Быть может, читателя насторожит сам жанр. Дневник. Я знаю, что это за мука читать дневники, за редким исключением (особливо дамские), но не пугайтесь. Как я когда-то, развернув тетрадь впервые.
Скучно вам не покажется.
Ноябрь - декабрь Н.Д. 1996г.


Давно, усталый раб,
Замыслил я побег.
       А.С. Пушкин
16 апреля.
Весь день копали траншеи под землянки (балаганы). Кто хозяевам, кто для себя. Копать легко. Песок влажный и уже оттаял. Корейцы ждут два Камаза с горбылем и рубероидом. Ночевать будем снова на соломе, закрывшись матрацами. Под утро очень холодно.

18 апреля
Приехал главный хозяин. Высокий, сухой, лет сорока пяти. Впрочем, все корейцы выглядят довольно моложаво и он может быть намного старше. Среди наших прошел слух, будто это бывший начальник одного из районных отделений милиции в нашем городе. Кто-то встречался с ним на своем жизненном пути. Хотя вслух об этом говорить не рекомендуется. Он подтвердил, что мы в погранзоне, что работать всем придется до 15 сентября, как и записано в договоре. Бежать не рекомендуется, пограничники все равно поймают. К тому же, мы в полупустыне и здесь нет воды, а до населенных пунктов очень далеко. Все документы и пропуска находятся у него, а без них, мы здесь вне закона.

19 апреля
Кругом, насколько хватает взгляда, голая степь, а внизу река заросшая камышом. На горизонте небольшая саксауловая роща, кое-где пучками торчит песчаная осока.
Ночью привезли стройматериалы и продукты. Нам на балаган (восемь человек) выдали две банки томат-пасты, мешок макарон, по пачке сигарет и по два коробка спичек на неделю. Кроме того, по пачке чая и ведро бараньего жира на всех. Строим балаганы себе и хозяевам. Утром ездили на старую кошару за кизяком. За нами наблюдают три молодых корейца с нунчаками.

20 апреля
Пишу под яром реки. Глина оттаивает и падает на тетрадь, поэтому на страницах грязь. Эту ночь спали уже в балагане на нарах. Топим буржуйку кизяком. Спать тепло, но сыро. Обтянули потолок и стены полиэтиленовой пленкой, но от пола все равно сыро. Корейцы говорят, что через неделю песок подсохнет, а пока рекомендуют на день открывать дверь.

22 апреля
Привезли откуда-то гусеничный трактор на трейлере. Он пашет целину. Нужно сделать нивелировку поля, чтобы правильно нарезать арыки. Геодезист с нивелиром мотается где-то по другим корейским огородам и вроде бы запил.

23 апреля
Тракторист (очень смуглый казах) ругается. Говорит, что вечером уедет, если ему не покажут где и как нарезать арыки. Главный хозяин нервничает.

24 апреля
Вчера я заработал от шефа бутылку вина и пачку сигарет. Сделал нивелировку поля под огороды на площади 30 га. при помощи пяти вешек, одного табурета и шестигранного стакана с водой. Были у меня, правда, два помощника с пятидесятиметровым шнуром. Угол превышения 3-5 градусов. Шеф говорит, что это в норме.

25 апреля
Загорелый казах (морда, как кирзовый сапог) нарезал арыки по моим разметкам, погрузил весь прицепной инвентарь и гусеничный трактор на трейлер, залез в свой К-700, сказал нам на прощание, что мы “русский чушка” и уехал.

26 апреля
Работаем все с темна до темна, в том числе и корейцы. Они садят проклюнувшиеся арбузные семена в края арыка, а мы ставим следом дуги и прикапываем пленку. Натягиваем пленку вместе с хозяином. Его зовут Николаем Васильевичем.
       Ширина междурядий 2,5 метра,
       расстояние между главными арыками 50 м.,
       расстояние между поперечными арыками 200 м.,
       скороспелый сорт арбузов “Огонек”. Замочил 19 апреля, температура воды 60 градусов, сажать по два семечка в лунку.
       Глубина заделки 3-5 см.

27 апреля
С рассвета до обеда мы с Николаем Васильевичем работали на огороде. Он сажал, а я ставил дуги и прикапывал края пленки. Николай Васильевич весь седой, веснушчатый, с интеллигентным лицом, до пенсии работал в каком-то строительном тресте каким-то начальником. Сходили пообедали. Он в свой балаган. Я в свой. Его балаган в корейской зоне и нам туда вход воспрещен. После обеда жара была как в июне. У хозяина пошла из носа кровь. Я уложил его на борт главного арыка, принес ему воды. Через час он поднялся и сказал, что лежать нельзя, нужно сажать и пока нет ветра загнать весь гектар под пленку. Взял свою корейскую тяпку с короткой ручкой и опять пошел по арыку. Через десять метров у него снова пошла кровь. Видимо не все в порядке с давлением. Я взял у него тяпку и семена и стал все делать так же, как делал он. Через 30см., с двух сторон, в шахматном порядке. Он посмотрел на мою работу, сказал “годится” и снова лег на борт главного арыка.

28 апреля
Николай Васильевич с утра начал сажать арбузы сам, а я ставил следом дуги, натягивал и прикапывал пленку. Через час у него снова пошла кровь и я позвал соседа по огородам (Петровича). Тот, как и вчера, увез его в балаган. Два раза приходил смотреть, как и что я делаю, сказал “пойдет” и ушел к себе. Все торопятся посадить и закрыть пленкой свой гектар.
Двое из нашего балагана вечером пришли с синяками на спинах. Один кореец из охраны отделал их за то, что не вовремя сели покурить.

30 апреля
В обед пришел Петрович со своим батраком, ко мне на помощь. Они закончили свой гектар. Работали мы до самой темноты, но все равно не успели загнать под пленку весь огород моего хозяина. От Петровича я узнал, что все корейцы здесь с фамилией Ким. Дальше нас сидят на своих огородах еще два клана – Цои и Югаи.

31 апреля
Всех, кто посадил свой огород, с утра погнали досаживать огород главного хозяина. У него 3 га. Меня Николай Васильевич отстоял и я весь день, не торопясь, с большими перекурами, досаживал наш гектар, натягивал и прикапывал пленку.
Вечером к нам в балаган пришел Николай Васильевич и принес мне банку тушенки, пачку чая и с кг. конфет “дунькина радость”.

1 мая
Вчера закончили посадку всех огородов и сегодня нам сделали выходной и баню. На балаган дали четыре бутылки “Портвейна” и 10 пачек сигарет. Кроме этого кусок несвежей баранины. Мы ее немного вымочили в воде и стали варить. Корейцы гуляют в своих балаганах. Закололи собаку, приготовили из нее рагу, приправленное перцем и чесноком. На гарнир рис. Мой хозяин в обед принес мне в котелке это блюдо. Нам всем досталось по ложке и всем понравилось. Во много раз лучше, чем та баранина которую мы варили.
После обеда приехал казах в форме майора-пограничника в УАЗике, с большой звездой на дверце. Он нажрался водки вместе с корейцами, стрелял из пистолета по пустым бутылкам, распевал на все поле песню “Красная армия всех сильней”, но собачатину есть отказался.

2 мая
Весь личный состав нашего балагана с утра корейцы увезли на своих машинах на зимнюю стоянку к местному чабану. Завтракали там же, чаем забеленным молоком и баурсаками. Вместо сахара дали курт. Ничего курт вкусный; кисленький, солоноватый и жесткий, как грецкий орех. Правда в курте часто попадаются волосы. Непонятно только чьи они и с какого места.
Корейцы сдали нас в наем казаху Байче чистить кошару. Вроде как за пять баранов. В обед до отвала наелись каурдака (жереный бараний ливер и потроха). Вечером опять чай и баурсаки. На ночь снова в свой балаган. Байча пасет отару вместе с сыном. В отаре голов триста. При том половина его, половина совхозные. Пробовали заговорить с сыном, узнать где мы находимся и далеко ли до районного центра и заставы, но тот на разговоры не идет.
Охрана жрет водку с Байчей в его доме. Избили одного нашего парня. Тот сказал им, что кошары чистить не нанимался. Кажется мы начинаем понимать куда попали.

3 мая
Записи храню в рюкзаке с двойным дном. Рюкзак хотя и потрепанный, но еще крепкий.
Во время перекура к нам подходит Байча. По внешности казах сильно смахивающий на китайца, наверное уйгур. И вот какой состоялся разговор.
Один из наших спрашивает:
- А до русского поселка здесь далеко?
Байча:
- Здесь? Русский?.. Русский человек здесь нет… А зачем тебе? Бежать хочешь?
Наш:
- Да нет… Так просто.
Байча:
- Э-э-э! Так просто. Знаю, что хочешь… Корейцы здесь седьмой год бахчу садят и еще ни один батрак до райцентра не добежал. Да и куда убежишь? Дороги не знаешь, а пограничник в степи все видит, все слышит…
Наш:
- А ночью?
Байча:
- И ночью тоже все видит… Прибор у него такой есть…
Наш:
- А если камышами?
Байча:
- А ты ходил далеко камышами? Долго пройдешь?.. В камышах ночью чушка съест. Секач… И не думай уходить… Пропадешь… Куян закружит.

4 мая
Ночью пришли еще два Камаза. Один привез насосную станцию, другой дюралевые трубы. Из кабины вылезли кореец и молодая девка. Говорят, что девица будет у них поварихой. Мы готовим себе сами, по очереди. Наш сосед по огороду, Петрович, вчера проспал в нашем балагане весь день мертвый, как заяц в петле. Пьет с окончания посадки.

5 мая
Задул сильный ветер. Нас среди дня забрали с кошары и увезли на огороды прикапывать пленку в тех местах, где песок сдуло. Все корейцы с кетменями с утра на своих гектарах. Мы разошлись, каждый по своим хозяевам и стали им помогать.

6 мая
Ветер еще сильнее. На некоторых огородах унесло с нескольких рядов пленку и ее догоняли и ловили в степи на машинах. Все вместе с хозяевами на своих огородах.

10 мая
Только сегодня к вечеру ветер мало-мальски стих. Дал возможность хоть немного отдышаться. Мы все как Карлы Марксы обросли бородами, зато корейцы все такие же голые, как у воробья колено.

11 мая
Сегодня сажали на отдельном поле среднеспелый сорт “Роза Юго-Востока”, а так же дыни (сухими семенами). Уже без пленки. Взойдут они, когда утренние заморозки кончатся. А пока еще бывает иногда до -3, а “Огонек “ уже весь взошел и если бы не пленка, всходам давно бы была “труба”. Все корейцы утром крутят короткие палки и нунчаки. Вместо физзарядки видимо. Николай Васильевич после борьбы с ветром совсем занемог и главный хозяин разрешил мне заходить в корейскую зону три раза в день и делать, что потребуется для больного. Я ношу ему с речки воду, варю чай на газе, прибираюсь в его балагане и даже иногда стираю. Он совсем плох, но уезжать не хочет, боится потерпеть убытки. Лекарства у него есть, а еду по очереди приносят с других корейских балаганов. Но он почти ничего не ест и все отдает мне. Только уносить ничего не разрешает, велит съедать на месте. Корейцы в зоне на меня сначала косились. Теперь кажется привыкли.

13 мая
Сегодня все батраки были в корейской зоне под присмотром охраны. Строили балаган для хозяев. Те ждут жен и детей. Для поварихи сделали отдельный балаган рядом с баней (тоже балаган, но устроен по-другому). Это на нейтральной полосе между нашей и корейской зонами. Звать повариху Ленкой. Она вся крутая. Пышный бюст, крутые бедра и высокая талия.

14 мая
Из соседнего балагана прошлой ночью двое пустились в бега. Три дня назад один из них (бывший боксер, ныне спился) врезал мордовороту из охраны по челюсти и чуть не сломал ее. Ну те и отделали его нунчаками. Один охранник, мастер спорта по восточным единоборствам, двое других – кандидаты. У корейцев переполох. Дефилируют целый день по всей степи на своих “жигулях”, но беглых и след простыл.

15 мая
Сегодня первый полив. Как считают корейцы, это самый ответственный момент после посадки. Все волнуются – как пойдет вода. Разбивку-то делал бич (то есть я), да еще без нивелира. А ему веры нет. Ради такого события на наше поле приплелся и Николай Васильевич. Тоже волнуется. Если угол больше пяти градусов вода начнет размывать края арыка и подмывать растения. Если менее трех градусов, будет впитываться в песок и до конца огорода может так и не дойти. Но я угадал. Корейцы довольны, а Петрович после полива хлопал меня по спине хвалил и даже налил два раза из своей бутылки.
- А если бы ты не угадал, я не знаю, что бы они с тобой сделали, тезка, - и весело щурясь, смеялся.

16 мая
Вчера полили полностью все огороды с нашего края и начали продергивать всходы, оставляя в лунках по одному растению. Арбузы уже распускают плети и нужно торопиться с продергиванием, чтобы не порвать усики оставшимся. Мой хозяин с утра мне помогал, но когда наступила жара снова ушел в свой балаган. На других огородах сегодня полив. За три дня, говорят, должны полить все поле, загнанное под пленку. Всем сразу воды не хватает.
Вечером, на плесе возле насосной станции я поймал на удочку хорошего сазана. Отнес в балаган к Николаю Васильевичу, из головы и хвоста сварили уху, а из остального приготовили суси. Николай Васильевич поел и то и другое и дал мне две банки тушенки. Тушенку я спрятал про запас, на черный день.

17 мая
Ближе к вечеру два молодых казаха привезли на конях наших беглецов. Они сдали их главному хозяину. И сложив в куржуны бутылки с водкой из двух ящиков, уехали на своих конях на запад вдоль реки. Шеф пнул одного из беглых в бок ботинком для порядка и велел позвать охрану. Вскоре два мордоворота пришли с огородов со своими нунчаками, и один с сыромятной камчой. Они развязали беглым ноги и увели их под яр к реке. Оттуда, где-то в течение часа, были слышны вопли и крики.

18 мая
Жара стоит неимоверная. Работаем с рассвета и часов до одиннадцати, потом до четырех часов лежим в балагане или копаем траншеи для семейных.
Я полностью освобожден от общих работ. На мне теперь только огород и больной хозяин. Готовлю ему сам. Ленкину стряпню он есть отказался. Я, отведав разных корейских блюд, пытаюсь готовить их. Николай Васильевич подсказывает мне, что и как делать. Я кажется понял главное. Готовь, что хочешь и как хочешь, только приправь все это покрепче чесноком и красным перцем. Перца не жалею. Николай Васильевич кажется доволен моей стряпней, во всяком случае понемногу ест. Я тоже привык к корейской кухне. Только после обеда дышу, как Змей Горыныч. У корейцев, как оказалось, на повседневном столе должно стоять не менее восьми блюд, а на праздничном, не менее ста восемнадцати. И обязательно много всякой зелени, чтобы заедать. Сегодня готовил фунчозу (рисовая вермишель).
Мои же товарищи по балагану второй месяц едят макароны с томат-пастой, поджаренные на прошлогоднем бараньем жире. Вечером, иногда, приношу в свой балаган кое-что со своей кухни, что может быстро испортиться. Но и только. Обкрадывать Николая Васильевича не хочу, да этим всех и не накормишь.

19 мая
Беглые из соседнего балагана отлеживаются на нарах после побоев. Им дали три дня сроку на поправку. Вечером я был там, когда они рассказывали о побеге.
Убежать они решили давно, потихоньку готовились, откладывая спички, сигареты (по одной) и что можно из продуктов. Нашли на поле две консервные банки из-под тушенки (видимо кто-то из корейцев перекусывал во время работы). Из рубашки сделали вещмешок с веревочными лямками. Ушли ночью, после того, как один мордоворот из охраны огрел бывшего боксера нунчаком по спине, а после отделали его уже втроем по всей форме. Пошли вниз по реке, надеясь добраться до какого-нибудь поселка и уж оттуда на перекладных добираться до Усть-Каменогорска. За ночь они довольно далеко ушли от наших огородов. А утром залегли, как кабаны на одной из дневных лежек. Но хотелось пить и они развели под берегом костер, чтобы сварить чаю.(Сырую воду пить из этой реки нельзя, можно подхватить любую холеру). Так говорят корейцы. Сварили. Только выпили по банке, смотрят, прямо над ними на яру стоит лошадь, а на ней казах. Старый такой бабай в ватных штанах и лисьем малахае. Смотрит на них с яра и что-то бормочет на ломаном русском. Наконец беглые поняли, что он зовет их к себе в юрту погостить до вечера. А ночью мол дальше пойдете. Ну, наши беглецы, зная восточное гостеприимство, решили не обижать старика и пошли за ним следом к его юрте. Недалеко от нее паслась отара баранов. Старик разогрел мясо, сварил чай на газплите, усадил гостей на кошму, насыпал на чистую тряпку баурсаков и курта и стал угощать. Вскоре послышался глухой стук лошадиных копыт должно быть к юрте подъехал еще кто-то и старик вышел на встречу гостю. Беглые тоже встали. На всякий случай. Вдруг придется удирать. Но чабан их успокоил, сказал по-казахски что-то пацаненку лет десяти (а именно он подъехал к юрте) и тот снова ускакал в степь. После дастархана старик уложил гостей спать, а сам вернулся к своим баранам. Проспали беглые до вечера. Вечером казах загнал баранов в летний загон, а сам вернулся в юрту, сварил чай, опять насыпал баурсаков и курту и покормил беглецов на дорогу. На все вопросы насчет поселка, где живут русские, он отвечал “моя твоя не понимает” и все, что удалось из него выудить так это то, что областной центр здесь Семей (Семипалатинск). С этим багажом о своем местонахождении беглые и отправились в путь. Уже смеркалось, когда на конях их догнали два молодых казаха и стали теснить от реки в степь. Но беглые сообразив, что без камышей им придется туго, ломанулись по кабаньей тропе к центру реки. Тогда джигиты набросили на них арканы и выволокли конями из камышей на берег. На берегу они огрели их несколько раз камчей, связали сзади руки арканом и привязав их к седлам забрались снова на коней. Уже темнело и вдали начинали зажигаться огни небольшого аула. Всадники привезли их в этот аул и заперли на ночь в каменном сарае, где они и проспали до утра связанными.
Утром, вместе с молодыми, пришел и пожилой казах и все допытывался у наших откуда они сбежали. “Ким, Цой, Югай? Или китаеса?”- все выспрашивал пожилой. Но беглецы молчали. Тогда молодые снова начали охаживать их камчой и те признались, что бежали от Кимов. Услышав про Кимов, пожилой радостно заулыбался и сообщил хмурым беглецам, что Кимы за каждого из них дадут по ящику водки. Такая у них ставка за беглых. В обед молодые связали беглым и ноги и погрузив поперек лошадей, приторочили к седлам. Потом забрались на коней сами и повезли их назад к Кимам.

20 мая
С утра все батраки на поле с “Розой Юго-Востока” и дынями. Продергивают всходы. Я, по указанию Николая Васильевича, утром открыл с торцов пленку на всех наших рядах. Стоит жара и он боится, что растения могут под пленкой подгореть. В обед снова приезжал начальник заставы. Они пили с шефом водку, стреляли из пистолета по бутылкам и пели в два голоса “Красная армия всех сильней! “.

21 мая
Уже третий раз замечаю, что утром сын главного хозяина выходит из Ленкиного балагана (именно он привез ее на Камазе). Она варит корейцам в их столовке, но те постоянно матерят ее за то, что мало ложит перца. В нашу зону ей заходить запрещено, нам в ее балаган тоже. По-моему сын хозяина ее трахает.

22 мая
Утром два мордоворота провели беглых с лопатами в корейскую зону и те работали там весь день. Рыли какую-то глубокую яму. То ли под колодец, то ли под погреб. Сначала, пока шел песок, копалось хорошо, потом пошла сухая глина. Ее долбили ломиками и рубили топором, а наверх вытаскивали веревкой в ведре. Я спрашивал у охранников, зачем такая узкая и глубокая яма. Они только и ответили: “Потом узнаешь “ и хитро скалились. Меня они ни разу не трогали. То ли не было предлога, то ли мой хозяин им так наказал (один из них его троюродный племянник).

23 мая
Сегодня после обеда беглые закончили копать яму (глубина метра четыре, ширина – метра полтора). Потом принесли горбыль и сделали на нее плотную крышку. Потом снова опустились вниз и шлифовали стены этой шахты кусками горбыля, смачивая глину водой. Они отшлифовали стены в свой рост, когда уже нужно было заканчивать работу и идти отдыхать. Но корейцы вытащили веревочную лестницу и задвинули крышку. “Это карцер, – сказали они беглым на прощание. – Ночь посидите там, а завтра расскажете остальным, как хорошо в этой яме ночевать”. Карцер вырыли прямо позади балагана моего хозяина, за туалетом. Я стоял как раз возле двери, когда охранники уходили. “А ты, если им туда чего-нибудь бросишь, тоже схлопочешь, понял? “ – сказал один из них, проходя мимо меня.

24 мая
Вокруг наших балаганов заросли песчаной осоки, кое-где по овражкам кусты карагайника, но в основном везде растет мелкая соленая стелющаяся травка, типа полыни. Много нор песчанок (пустынные мыши) и зверьки время от времени перебегают из норы в нору по своим тропкам. Питаются они этой самой соленой травой. На бахчах их нет. Одних запахали плугом в апреле, а тех что выжили, затопили в норах во время первого полива. В камышах много уток, кабаньих троп, рыбы. На западе по утрам, когда еще безветренно и тихо, слышны отдельные клики лебедей и гусиное га-га. Должно быть там какое-то большое озеро. Над балаганами иногда пролетают пустынные рябки и атайки (красные утки).

25 мая
Сегодня провели второй полив. Воды хватило сразу всем и проблем стало гораздо меньше, чем во время первого полива. Вода шла уже по проторенным ранее арыкам, не убегала в сторону и не так сильно впитывалась в песок. Арбузы под пленкой расплелись и уже вовсю цветут, но цветы пока только мужские.

26 мая
Николай Васильевич с утра пошел со мной на огород. Он сделал из лезвия бритвы два ножа на деревянных ручках и мы с ним до 11 часов прорезали в пленке окна для проветривания. Торцы рядов теперь тоже открыты постоянно. В окна залетают песчаные осы, пчелы и другие насекомые и лазают по цветкам. Начали появляться и женские цветки.

27 мая
Вчера вечером с восточной стороны слышалась стрельба из пушек. А еще дальше, если присмотреться, видно тусклое зарево от электроосвещения над каким-то населенным пунктом. Видимо это и есть районный центр.

28 мая
Этой ночью я спал в балагане один. Наших увезли всех к Байче чистить кошару. Вечером ко мне заходил Витька Лапченко и напугал до смерти. Спрятал мои спички и незаметно подложил свой коробок. Пока мы лялякали о том о сем, моя сигарета потухла. Я машинально взял его коробок и открыл его, чтобы прикурить. Но из него, вместо спичек, выскочила мохнатая фаланга (пустынный паук) и бросилась наутек по всем нашим постелям. Витька быстро ее поймал и затолкал обратно. Это у него приколы такие. Его хозяин (Петрович) не просыхает, а Витька, как и я почти один управляется на его гектаре.

30 мая
Сегодня днем несколько корейцев привезли на своих “жигах” детей и жен. У школьников начались каникулы.
Кореянки в нашу сторону не смотрят. Жарят, парят, готовят всякую всячину.
Зарезали еще двух собак и вечером принесли Николаю Васильевичу жаркое с приправами и соусами. Он со мной поделился и даже налил рюмку водки по такому случаю (сам он совсем не пьет). Кореянка, которая принесла жаркое, поговорила с хозяином немного по-корейски, очень вежливо поклонилась и вышла из балагана. Николай Васильевич говорит, что семья у корейцев – это святое.

1 июня
С появлением кореянок Ленку выперли из кухни и она целыми днями лежит за своим балаганом среди песчаной осоки и загорает. Сын шефа тоже уехал за своей семьей и видимо заканчиваются ее светлые денечки. Запрут ее корейцы на огород или чистить казахам кошары. Пока же загорает.

2 июня
Карцер за балаганом моего хозяина пустует. Его закрыли крышкой, чтобы не заносило песком. А песок здесь везде: на постели, на посуде, на зубах, в ботинках и даже в носках. Начиная примерно с 10 утра его несет ветром, как поземку с юго-запада на северо-восток. И так часов до пяти дня.
Зато ночью в степи тихо. Поют цикады, в камышах кряквы плещутся, на дальнем озере слышно лебедей.
Хорошо, что в субботу баня, а вечером можно помыться на плесе возле насосной станции.
Витька Лапченко показал мне сегодня свой террариум за балаганом. У него там с десяток скорпионов, три фаланги, четыре ящерицы-круглоголовки и одна песчанка (в банке из под томатов). Он говорит, что надо бы еще змею для полного комплекта, но болотную гадюку не хочет, а степную никак не может поймать.

3 июня
Приехали еще несколько корейских жен с ребятишками. В том числе и сын шефа. Кореянки работают с ребятишками на овощном огороде, где у них растет всякая травка: редиска, корейская летняя редька, лук всякий, чеснок, огурцы, перец всякий, помидоры, всякие пряности и еще черт знает что там не растет. Посеяли все это мужчины. Я ходил с Николаем Васильевичем пару раз, когда он был совсем плох, но в основном он управляется там сам. Говорит, что посторонних туда водить не принято.

4 июня
В обед, когда я проходил мимо Ленкиного балагана, она поднялась из песчаной осоки со своего одеяла и показала мне язык. В ответ я покрутил пальцем возле виска, на чем мы и расстались. Ее пышный бюст был совершенно без всякого прикрытия.

5 июня
Трижды в день я хожу в балаган к своему хозяину, чтобы сготовить еду и прибраться, да и просто справиться о здоровье и всякий раз Ленка поднимается из осоки и дразнит меня своими прелестями, свободными от какой-либо одежды. Ниже колен ничего не видно из-за пустынной осоки.
Ее корейца возле балагана больше тоже не вижу. Если он и приходит, то видимо только ночью.

6 июня
Сегодня на всех огородах снимают пленку, скручивают ее в рулоны и отвозят под яр реки и там возле воды сжигают. Мы с хозяином к вечеру управились со своим гектаром. На завтра мне задание – выдернуть все дуги, связать их в пучки по 25 штук и сложить на борт главного арыка. Потом придет Камаз и дуги загрузим в него и тот увезет их домой до будущей весны. Все лежит у корейцев где придется. Воровство меж собой у них исключено.

7 июня
Ленка продолжает дразнить меня своими прелестями и они начинают всерьез меня волновать. Но я делаю равнодушный вид и продолжаю смотреть на нее, как на картину. Сегодня она покрутила пальцем у виска, а я показал ей язык.

8 июня
Питаюсь, в основном, с Николаем Васильевичем. Витьке Лапченко от Петровича (он его хозяин) тоже кое-что перепадает, но остальные едят все те же макароны на бараньем жире и жиденький чай.
Витька говорит, что Петрович пропил все свои денежные запасы, в долг ему уже никто не дает и он третий день трезвый и работает с ним на огороде.
С первого балагана еще двое прошлой ночью отправились в бега.

9 июня
Рано утром к нашим балаганам подъехал китаец на стареньком “Запорожце”. Китаец спросил, где главный хозяин и пошел в корейскую зону пешком. Пока он ходил, мы разговорились с его работником, который был в машине. Китаец сидит на луке, здесь первый год и больших средств не имеет. А по части кормежки его работник имеет буханку хлеба в сутки, пачку соли и луку сколько хочешь. “Бедный китаеса кусать дать больше ничего не мосет”- процитировал батрак хозяина. Он такой же бородатый, но еще больше оборванный, чем мы. Живут тоже в балагане. Видимо летом в условиях полупустыни это самое оптимальное жилище.

10 июня
С утра на всех огородах третий полив. Наши мужики целый час таскали со склада гранулированное минеральное удобрение в бумажных мешках и бросали их в главные арыки. В основном это аммиачная селитра и нитрофоска. Мешки распарывали ножами вдоль и к концу полива из них удобрение полностью вымывалось и уходило на поля, как подкормка. Арбузы на огородах расплелись и уже достают плетями друг друга с соседних рядов. Первая завязь где- то по кулаку.
Николай Васильевич говорит, что урожай должен быть хорошим, так как погода стоит ясная и жаркая. И вправду, с апреля месяца здесь не было ни одного дождя.
Ленка продолжает дразнить меня. И сегодня поманила меня пальчиками, подперев снизу грудь ладонями.

11 июня
Ленку за балаганом в осоке больше не видно и на ее двери появился замок. Пару раз видел там двух молодых мордоворотов из охраны. Приходили по одному, открывали замок и оставались в балагане где-то по часу. Потом уходили.
Вечером я забегал в баню за тазиком для хозяина (баня рядом с Ленкиным балаганом) и слышал, как она там плачет за закрытой дверью.

12 июня
Вечером в наш балаган приходил Витя Лапченко со своими приколами. Наши мужики лежали уже в одних трусах на нарах, курили на всех две сигареты, а Витя травил байки про своего хозяина. Когда он подложил на видное место свой коробок никто не видел. Но когда кто-то захотел от него прикурить, оттуда выскочил здоровенный скорпион и, подняв хвост побежал по голым ногам ночлежников. При свете керосиновой лампы выглядел он довольно устрашающе. Все наши бичи повскакали на своих матрацах, а некоторые даже выскочили из балагана. Скорпион добежал до конца нар, спрыгнул вниз и куда-то запрятался. Витя долго чиркал под нарами спичками и никак не мог отыскать там своего зверя. Он было уже вылез из под нар, говоря, что мол завтра днем придет и поймает, за ночь он никуда не убежит. Но мужики снова затолкали его туда же. Никто не хотел ночевать с этой кусачей тварью в одном балагане. Ему даже подали туда керосиновую лампу и он вскоре отыскал скорпиона под куском полиэтиленовой пленки.
А когда Витька уходил, то сообщил, что поймал степную гадюку и теперь кормит ее ящерицами-круглоголовками.

13 июня
В обед приехал майор с погранзаставы на Уазике с красной звездой и привез двух беглых из первого балагана. Беглые были в наручниках и в сопровождении двух погранцов срочной службы с автоматами.
Майор минут пятнадцать поговорил с шефом, снял наручники с беглых и уехал. Трое охранников увели беглых под яр и в течении часа долбили их своими нунчаками. После чего столкнули в карцер и задвинули крышку.

14 июня
К вечеру опять приехал начальник заставы и они с шефом стреляли по бутылкам и распевали про “армию, которая всех сильней”. Майор пытался было ухаживать за кореянками, но те сразу же скрылись в своих балаганах и знаков внимания ему никаких не оказывали.

15 июня
Один из наших из первого балагана сильно заболел. Кажется, дизентерия, а может еще какая зараза. Корейцы говорят, что это от сырой воды. Хозяин увез его куда-то в больницу.
На двери у Ленкиного балагана по-прежнему замок и время от времени появляются два корейца из охраны…

16 июня
Некоторые арбузы из первой завязи уже с человеческую голову. После полива с подкормкой растут, как на дрожжах. Утром охранники выпустили двух беглых из ямы и увели к хозяевам на огород.
Вечером снова заходил Витя Лапченко и обрадовал нас, сообщив, что поймал двух каракуртов и поселил в свой террариум. Только каракуртов для полного счастья нам и не хватало.

17 июня
С Ленкиной двери сняли замок и она снова стала появляться возле балагана. Иногда лежит с журнальчиком в осоке на своем одеяле, иногда заходит в баню постираться. Меня уже не дразнит и вообще стала какая-то не такая.
Один из нашего балагана рассказал про тех беглых, которых привезли пограничники. Беглые готовились всего три дня. Накипятили воды и разлили ее по бутылкам, взяли кое-что из продуктов. Ушли с вечера строго на север. Шли только ночью, а днем отлеживались под кустами карагайника. Но воды хватило только на двое суток, а на третьи они уже сдались погранцам. Просто повернули назад к Кимам, прямо днем в полный рост по открытой степи. Через час к ним уже подрулил Уазик с красной звездой и автоматчиками.

18 июня
Уже едим первые арбузы, а Николай Васильевич приносит со своих грядок всякую зелень-мелень. Я готовил ему корейскую всячину так, как он меня научил. Теперь получается намного вкуснее. И перца класть нужно тоже в каждое блюдо по-разному. А главное, сочетание зелени и пряностей и много-много фантазии.
Вечером занес в Ленкин балаган спелый арбуз и она грустно так сказала мне: “Спасибо!”.
В балагане у нее уютно. Газовая плита с баллоном, стены обклеены разной порнухой и двуспальные нары с чистой постелью.

19 июня
Вечером, когда стемнело, снова зашел в Ленкин балаган и принес ей арбуз. Она лежала на своих двуспальных нарах и читала журнал. Я положил арбуз на стол возле газовой плиты и собрался уходить.
- Иди ко мне, бородатенький, - сказала Ленка, сбросив с себя простыню. И голенькая села на постель Грудь у нее острая, как у козы, волосики на лобке светлыми колечками, ноги длинные и кажется растут от самой шеи.
- Нет, - мотнул я головой.
- Что, брезгуешь? – спросила она.
- Да.
- Ну и дурак.
- Тебе что, корейцев мало?
- Обрыдли мне эти косоглазые, понимаешь?
- Понимаю.
- Ну, а если понимаешь, иди ко мне.
- Нет, – опять отказался я.
- Боишься?.. Их боишься?
- Боюсь.
- А ты не бойся, никто не придет. Я неделю в отпуске… На месячных. Понял?
Я глянул на нее вопросительно.
- Да иди ты ко мне, дурачок. Чистая я… Уже залетела… А косоглазых просто дурю… Господи, как же они мне все надоели! – и она заплакала, уткнувшись себе в согнутые колени. Грудь вздрагивала от ее всхлипов и манила меня к себе. Я погладил ее по загорелой спине, поцеловал в шею и вышел из балагана.

20 июня
После обеда Николай Васильевич послал меня в баню постирать кое-что для него (трусы и носки он стирал сам). Я разжег печку, принес в котел два ведра воды с речки и улегся на широкую лавку подремать. В это время дверь открылась и вошла Ленка. Она была в ситцевом халатике и босиком. Я было привстал на лавке, но она придавила меня назад своим сильным телом и пышной грудью.
- Я хочу тебя, бородатенький, - шепнула она мне на ухо.
- “Я хочу тебя”, это что у тебя самая ходовая фраза в общении с мужчинами? - спросил я.
- Дурак ты! - сказала Ленка и отпустила меня на свободу.
- Ну, ты у нас конечно же умница… Как никак кулинарное училище закончила.
- Ничего ты не понимаешь… И не знаешь про меня ничего, - и она отошла к двери.
- Тебе что, мужиков не хватает?- спросил я.
- Да не мужики они вовсе, а корейцы… Они мне вообще никуда не упираются, эти косоглазые. Терплю вот… Потому что деваться некуда… Повеситься мне что ли? - задумчиво спросила Ленка саму себя.
- Ты что, дура?
- А ты не понимаешь, что у меня нет другого выхода?
- Не понимаю.
- Дурак потому что!… А тебя как зовут?
Я сказал.
- Так вот, Шурик, если я повешаюсь (так и сказала – “повешаюсь”), - виноват будешь ты, - и вышла из бани.
Уже вечером, проходя мимо ее балагана от хозяина, я услышал ее сдавленные всхлипы. Я постоял в нерешительности, потом все же завернул в балаган. Спрашиваю в чем дело? Она молчит. Но потом успокоилась и как расхохочется. Смеялась долго. Вся тряслась. Я уже подумал было, что она спятила. Но потом Ленка рассказала в чем дело.
Один из ее корейцев, с полчаса тому назад приперся пьяный и начал лезть к ней в постель, хотя у Ленки недельный выходной. Она ему – нет! Он ей – да! Она опять – нет! Он снова – да! Тогда Ленка незаметно расцарапала ногу возле своих прелестей гвоздиком и мазнула корейца по морде кровью. Тот сразу же протрезвел, огрел ее два раза камчой по спине и ушел злой как собака, которых они едят. Я задрал ей кофточку и увидел два фиолетовых рубца от сыромятной кожи. Пока я разглядывал рубцы, Ленка обхватила меня за талию и начала целовать мой пыльный живот. Большего я выдержать уже не мог. Тоже разделся, закрыл дверь на крючок, потушил лампу и забрался к ней под простыню.

21 июня
Сегодня первый сбор “Огонька”. Я весь день стаскивал арбузы в кучи корзиной. На других огородах все занимаются тем же самым. Корейцы тоже участвуют, но не все. Николай Васильевич со своим давлением, конечно же, такую работу выполнять не может и мне приходится довольно тяжко. К тому же надо торопиться. Он уже заказал машину для вывоза арбузов на продажу.
К вечеру устал, как собака.

22 июня
После обеда закончил сбор. Только прилег отдохнуть на борту главного арыка, как пришел кореец из охраны (тот, что огрел Ленку камчой) и велел мне идти на погрузку арбузов в машину. Я попробовал было возразить, но охранник сказал, что в погрузке участвуют все и для убедительности помахал камчой у меня перед носом. Что делать, я пошел в сторону Камазов, которые уже подъезжали к собранным арбузам на огороде главного хозяина. Охранник направился дальше по огородам собирать остальных.
Корейцы, которые помоложе участвуют в погрузке тоже. Они ловят арбузы в кузове, а мы кидаем им из кучи. Погрузку всех трех машин закончили, когда уже стемнело. Потом грузчики разбрелись по своим балаганам, поужинали и легли отдыхать. Я подогрел ужин, накормил хозяина, поел сам (жаркое из собаки с приправами) и пошел к себе в балаган. Но когда проходил мимо Ленкиной двери, она приоткрылась и показалась пышная Ленкина шевелюра.
- Шурик! Зайди ко мне! - тихо позвала она.
Я зашел.
- Выпить хочешь?
- Не откажусь.
- Пошли.
Мы выпили по рюмке водки, потом еще по одной, закусили салатом из свежих огурцов и арбузом и закрылись на крючок.
Кувыркались часа три. Потом я стал собираться.
- Слушай, Шурик, не ешь собачатину… Меня от нее воротит, - попросила Ленка.
- А что? От меня пахнет собачатиной? – удивился я.
- Да, когда целуемся.
- И сам я тоже?
- Нет, сам ты пахнешь вкусненько… Не то, что эти косоглазые.
Я разозлился, что она опять вспомнила про корейцев.
- Тем не менее, ты с ними трахаешься с обоими. И ничего!
- А куда деваться… Меня же эта тварь продала им, как только привез жену.
- А ты не пускай их к себе в балаган, - посоветовал я.
- Не пускай… Взломают дверь и будут насиловать по очереди.
- Должно быть приятно. Когда тебя насилуют такие мужики? – злился я.
- Господи, какие там мужики! Сырость одну разводят… Не секс, а сплошная мастурбация… Куда им, со своим пестиками, до моей высокой талии дотянуться! То ли дело ты! Ну, беги… Подожди только я выгляну, нет ли кого поблизости. Она выглянула, огляделась, никого не обнаружила и чмокнув меня, шепнула: “Я хочу тебя!” Я пошел к себе в балаган спать.

23 июня
С утра до вечера опять грузили машины. Корейцы торопятся, нас подгоняют, у них эйфория. Первые арбузы на базаре самые дорогие, самые прибыльные. К тому же они обошли на неделю Цоев и Югаев и потому конкурентов у них сейчас практически нет. А везти очень далеко пока не надо. Тысяча километров на север от огорода и пошла торговля.

24 июня
Груженые машины ушли, других нет, арбузы к отправке я подготовил, сегодня, можно сказать отдыхаю. Даже выбрал время и посидел часа два с удочкой в камышах. Поймал хорошего карася на хлебный мякиш. Карася зажарил на растительном масле, разрезав его пополам. Одну половину скормил хозяину, а вторую припрятал в целлофановом мешке для Ленки.
Когда перетрясал и выносил сушить на солнышко хозяйскую постель, в прорези матраца обнаружил два паспорта с пропусками в погранзону (мой и хозяина). В пропуске было написано “Маканчинский район”. Я быстренько запрятал паспорт на прежнее место, пока не пришел Николай Васильевич с овощного огорода.
Уже затемно пошел от хозяина в свой балаган мимо Ленкиного. Из-за двери ее балагана слышались пьяные голоса двух охранников. Неожиданно из балагана выскочила и сама Ленка и побежала в сторону своего туалета. Я окликнул ее. Она остановилась, узнала, подбежала ко мне.
- Ну что? Уже заступила на службу? - полюбопытствовал я.
- Да, миленький… Больше темнить уже нельзя. Если разоблачат, будет еще хуже… Ты вот что. Через полчаса приходи в баню… Ну, спрячься там где-нибудь, а я чуть позже к тебе наведаюсь.
- Ладно, - хмуро согласился я.
- Ну, не злись ты, ради бога!
- Не злюсь, – хотя сам злился.
- Ну, вот и хорошо, - и Ленка побежала, а я пошел в свой балаган. От нее попахивало вином.
В нашем балагане сидел Витька Лапченко и что-то опять рассказывал про своего хозяина. Тот пропился в чистую, машину нанять под арбузы не на что и Петрович продал Витьку тому корейцу, у которого работник заболел дифтерией. Так что Витька Лапченко завтра выходит на новый гектар, а у Петровича будут деньги чтобы вывезти арбузы.
Возвращаться к бане по дороге в столь поздний час было опасно. Можно столкнуться с охранниками и они заподозрят неладное. Я знал, что в бане под полком парилки есть большая вентиляционная дыра с дверкой. Она выходит в мелкий овражек, заросший карагайником, а овражек доходил до самого яра у реки. Я пошел на плес, вроде бы искупаться, дальше под яром до овражка, по овражку ползком до банной дыры, а там через дыру в парилку и довольно комфортно устроился под полком. С торцов полка защиты не было и из-под него можно было свободно вылезти.
В бане было темно, но я все же остался ждать Ленку в укрытии. Скоро дверь скрипнула и она пришла. На ней был все тот же ситцевый халатик и махровое полотенце на шее.
- Ты здесь? – спросила Ленка, закрываясь на крючок.
- Здесь, - ответил я, вылезая из-под полка.
- Подожди минуточку. Я помоюсь.
Не зажигая лампы, она привычно набрала из котла воды в тазик и заплескалась в нем, как утка.
- Ну, а теперь иди ко мне, - позвала она. Идти к ней, говоря откровенно, мне не очень хотелось. Я сидел на лавке в темноте и Ленка нашла меня на ощупь.
- Как поживает наш звереныш? – спросила она, расстегивая мне ремень на брюках. – Соскучился об нас?
- Не знаю.
- Да не злись ты, бородатенький… Ну, что теперь делать? Нужно мириться. Пока чего-нибудь не придумаем…
- А что придумаем?
- Ну, что-нибудь… Я пока не знаю… Может, работу какую дадут.
- Дали тебе уже работу.
- Ну, миленький! Ты не думай о них… Я же их в упор не вижу… Закрою глаза и лежу, как бревно.
- Ага, мычу я.
- Вот когда кончится весь этот кошмар, я сделаю аборт и рожу тебе сына!
- Ага. Косоглазенького, - говорю я.
- Дурачок!.. Ты только послушай меня… И вот, когда я рожу тебе сына, ты на мне женишься.
- Я тебе что плохого сделал, чтобы на тебе жениться? – спрашиваю я.
- Шурик, тебе уже пора жениться, я это точно знаю… И по возрасту и по всему остальному, - говорила Ленка уверенным голосом, стаскивая с меня брюки и целуя в темноте куда придется.
- Правильно… Сейчас всех баб брошу и начну жениться.
- Не ври… У тебя здесь никого кроме меня нет, - продолжала щебетать Ленка.
- В городе есть, - не сдавался я.
- А я их всех оболью кислотой… Я им так фотографии испорчу, что ты на них даже не посмотришь… И хватит болтать, а то скоро второй косоглазый припрется! – командовала Ленка, устраиваясь на мне поудобнее.
Когда мы все эти игры закончили, она опять начала плескаться, как утка.
- Ну, как ты? – спросил я.
- Ничего, миленький… Только почему-то в глазах темно и в висках что-то тикает.
- Что тикает?
- Не знаю. Но что-то тикает.
В это время в дверь постучались
- Лена, ты здесь? – спросил пьяный голос охранника.
- Здесь, здесь… Сейчас иду… Господи! Помыться не дадут! – с остервенением отозвалась Ленка. Я собрал свои манатки и на всякий случай залез опять под полок.
- Ты не уходи… Я скоро приду… Они все это делают очень быстро, не успеешь штанишки снять… Как кролики.
- Дергай давай! – опять начал злиться я.
- Все, уже пошла – и Ленка, хлопнув дверью, скрылась за ней в темноте.
Я постелил брюки на влажный песок, подложил под голову рубашку и незаметно для себя задремал.
- Ты здесь, Шурик? – услышал я сквозь сон Ленкин голос.
- Здесь, - ответил я, просыпаясь и выбираясь из-под полка.
- А я уже помылась – и прижалась ко мне всем телом, распахнув халат. Ее тело сразу же разволновало меня. Я готов был убить ее, но тело волновало так, что я не мог поднять на нее руку. Я прижал ее к холодной стенке бани, обтянутой пленкой и мы долго творили всякие чудеса, пока не накушались досыта.
- Ну как ты? – спросил я, в то время, когда она плескалась в тазике.
- Ничего… Только в висках опять что-то тикает.
- А в глазах туман?
- Нет… Тумана нет. Ах ты, злючка! – и Ленка, закончив свои дела, опять подошла ко мне. Я уже оделся.
- Давай, сначала выйду я, а потом ты, - предложила она.
- Нет, я опять уйду в дыру и по овражку.
- Как хочешь… Завтра придешь?
- Приду, наверное, - ответил я.
- Приходи, Шурик, я тебя буду ждать… Ты мой единственный лучик в этом темном царстве.
- Приду, - успокоил ее я, а сам подумал. - Если только охранники нас с ней когда-нибудь застанут, убьют обоих. Это уж, как пить дать.

25 июня
Первый сбор “Огонька” закончен на всех огородах и на завтра намечен четвертый полив. Заказанных машин до сих пор нет и корейцы нервничают. Цои и Югаи их уже подпирают по срокам. Сегодня наши мужики только всего и сделали, что с утра растащили бумажные мешки с удобрениями по главным арыкам, да распороли их ножами.
Николай Васильевич велел мне принести только один мешок. Говорит, что иначе в арбузах будет превышение нитратов по норме. Возможно пищевое отравление, особенно детей. Остальные валят в арыки по четыре-пять мешков.
- А как же они берут сертификаты? – спросил я.
- Деньги все делают, Шура… Деньги, - ответил Николай Васильевич.

26 июня
В рабочие дни Ленки, заходить в ее балаган опасно, и поэтому мы встречаемся с ней в бане. Мокрый песок под полком я застелил целлофаном, а Ленка принесла старое байковое одеяло, на котором она загорала за балаганом. Днем, если корейцы заходят к ней, то домогаются редко. В основном вечером и ночью. До утра никогда не остаются, а уходят спать в свой балаган. Замок с двери сняли и больше не вешают. Еду и выпивку приносят тоже вечером. От собачатины Ленка категорически отказывается и они кормят ее овощами и консервами. Готовит она для себя и им закуску на вечер сама. Когда приходит ко мне в баню, то приносит что-нибудь вкусненькое в клювике.

27 июня
После полива сходил на плес искупался, потом пошел вдоль яра до овражка, а овражком до бани, а там в дыру и под полок. Завалился на одеяле, дремлю, жду, когда Ленка управится со своими клиентами. Вот банная дверь стукнула и Ленка появилась в проеме в традиционном халате и с полотенцем на шее.
- Я тебя убью, - говорю я, стаскивая с нее халат и целуя грудь. – Почему сегодня так долго задержалась на работе?
- Подожди, Шурик… Дай помоюсь… Косоглазый сегодня позднее пришел… Был полив.
- Знаю, что был полив… Кайф ловила?
- Дурачок! – говорила она, заканчивая полоскаться. – Теперь иди ко мне, - и мы прижались друг к другу.
- Давай я тебе помогу.
- Не надо… Наш звереныш сам разберется со всеми вашими дебрями.
- Тебе так не больно?
- Нет… Даже наоборот, - отвечала она.
- Миленький, мне пора… Этот кореец еще там и может припереться сюда в любое время… Ты подожди меня немного…
- Нет, пока я не закончу все свои дела, я тебя не отпущу.
- Тогда давай вот так… Так мы еще не пробовали.
- Может. Попробуем в котле с кипящей водой или под тазиком?
- Не говори ерунды… Под тазиком тесно.
Потом она ушла к своему корейцу.

28 июня
Ночью пришли еще четыре Камаза. Мы грузили их без перерыва часов до трех. Потом всех отпустили отдыхать. Одного парня из нашего балагана корейцы избили своими нунчаками за то, что он разбил подряд два арбуза. Не точно бросил наверх и арбузы перелетели на ту сторону машины.
Одна из машин была заказана моим хозяином, но сам он с ней не поехал, а переложил реализацию на своего племянника. У них есть договоренность и тот встретит груз в Усть-Каменогорске.

29 июня
Кореянки в бане устроили общие постирушки. После чего видимо мылись на полке и замочили все наше одеяло. Ленка забрала его вечером просушить. Жареный карась, которого я приносил и которого забыл под полком, протух и я его выбросил в дыру.
Когда мы с ней занимались любовью на лавке, она почему-то была очень эмоциональна и вскрикивала от восторга. В дверь даже постучал один из корейцев и спросил: - Ты что там орешь?
- Вода холодная, дурак! – ответила через дверь Ленка, продолжая свои упражнения.
- А-а, - сказал кореец и ушел в ее балаган, а мы долго с ней втихушку над ним смеялись. Как раз сегодня-то вода в котле после стирки была горячей.
Когда Лена полностью разделалась со своими клиентами, она снова пришла в баню и принесла немного водки и банку подогретой говяжьей тушенки. Мы все это выпили и съели, а потом занялись своими играми на махровом полотенце.

30 июня
Мой хозяин почувствовал себя опять очень плохо. Снова шла носом кровь, плюс прихватило сердце. Он попросил меня никуда не отлучаться и ночевать тоже у него. Я мочу ему водой полотенце, подаю лекарства, которых у него полная тумбочка, а когда попросит и нитроглицерин. Он ничего не ест и не пьет, но мне велел достать из-под нар банку тушенки и сготовить что-нибудь для себя. Я от безделья начал импровизировать нечто на корейский манер (благо овощей и приправ всяких навалом) и получилось очень вкусно. Даже Николай Васильевич съел одну ложку и одобрительно помотал головой.
2 июля
Безотлучно нахожусь все это время возле своего хозяина. Вчера он послал меня к шефу в его балаган, чтобы я позвал его к нему. В балагане шефа не было, не было вообще никого, но на столе лежала подробная карта Семипалатинской области. Я глянул на нее. Маканчинский район был обведен зеленым карандашом и находился на границе с Китаем. Я схватил шариковую ручку и перерисовал район себе на ладонь в примерном масштабе со всеми точками, дорогами, речками и озерами, буквами и названиями населенных пунктов. После чего вышел из балагана. В это время от соседей появилась молодая и красивая кореянка и спросила, чего здесь мне надо.
- Николай Васильевич очень болен и просил шефа зайти к нему.
- Шефа нет, он на овощном огороде. Когда придет, я ему передам.
- Спасибо, - поблагодарил я и пошел назад к Николаю Васильевичу, сжимая в ладони карту нашего погранрайона.

3 июля
Вчера вечером приходил шеф и они долго беседовали с моим хозяином по-корейски. Он посмотрел на мою стряпню, стоявшую на газплите в казане, съел ложки три, спросил: “Ты готовил?”, потом сказал: “Не дурно “ и ушел. Утром Николая Васильевича увезли на “жигулях” в Усть-Каменогорск в больницу. Весь день я просидел с удочкой в камышах, поймал трех больших карасей и сазана, отдал их на кухню нашим мужикам, а вечером отправился в баню. Знакомой дорогой через вентиляционную дыру, под полок. Целлофан был мокрым и я скатал его и улегся на песок. Только устроился, как стукнула дверь и в проеме показалась Ленка в халатике и с полотенцем. Она привычно набрала воды в тазик и стала в нем полоскаться.
- Гав! – сказал я негромко, вылезая из-под полка.
- Кто там? – испуганно спросила Ленка из темноты.
- Я… Что ,уж своих не узнаешь? Совсем затрахалась со своими корейцами?
- Господи! Шурик, ты что ли?
- Я, конечно.
- Где же ты пропадал столько времени? Что с тобой было?
- Ничего, - и я объяснил ей ситуацию.
- Господи! А я уж не знала, что и думать… И спросить о тебе не у кого… Если б ты знал, как мне без тебя было плохо!
- Знаю… Трахалась с корейцами на шесть рядов… Еще бы не плохо.
- Ну, не злись, миленький… А я уже хотела было повеситься… И шнурок приготовила и гвоздь.
- На гвозде не вешаются. Не выдержит.
- Ну, я бы придумала чего-нибудь покрепче… Жить совсем не хотелось - и я услышал в темноте ее всхлипы. – Миленький, ну иди ко мне… Я так по тебе соскучилась… и по нашему зверенышу.
Она распахнула халат и я сдался. Потом Ленка убежала в свой балаган, а я опять забрался под полок. Где-то через полчаса она вернулась с коньяком (пол-бутылки), горячей фунчозой в тарелке, завернутой в полотенце.
- Все, миленький… На сегодня я отправила всех косоглазых куда подальше… Сослалась на нездоровье… Ты и вправду снес мне все, полчаса тому назад. Соскучился, наверное? Сегодня у нас с тобой медовый вечер и мы будем пировать.
От нее и так уж попахивало коньяком.
- Что это ты сегодня такая взбудораженная? Корейцы что ли угодили? – спросил я.
- Дурачок!.. Мне в этой жизни уже никто не угодит, кроме тебя… А радостная от того, что ты снова объявился, - и она налила в рюмку коньяку, присматриваясь к ней в темноте, чтобы не перелить. – На выпей за нашу встречу, а потом я. Мы выпили, закусили фунчозой прямо руками и поцеловались.
- С ними ты тоже взасос целуешься? - полюбопытствовал я.
- С ними я вообще никак не целуюсь… Имею право.
- И в рот ничего не берешь?
- И в рот не беру… Шурик, не надо… Не обижай меня, пожалуйста… Я так рада, что мы снова вместе.
- Хорошо… Не буду… Ты меня извини… Наверное я просто ревную.
- А ты не ревнуй, и помни, что я только твоя.
Она налила мне еще одну рюмку.
- Да, ты знаешь, что мне сегодня сказали эти косоглазые твари?.. Если, говорят, ты забеременеешь, то посадим в мешок и бросим в речку. А такую “б”, как ты, искать никто не будет… Так и сказали “б”. Они же культурные, не матерятся и оставили противозачаточные таблетки. Хватились!
- А бабушка, она не будет искать?
- Бабушка не знает, что я здесь. Я ей насвистала, что поехала в Целиноград на все лето к подруге в гости.
- Да, это точно, искать тебя будет некому.
- А ты, Шурик?
- Я?.. Ну, да… конечно.
- Помоги мне, миленький… Увези меня отсюда… Давай убежим вместе!
- Убежим? Четверо наших уже пытались и все закончилось нунчаками и ямой за балаганом моего хозяина… Ты видимо плохо представляешь, где мы находимся. Здесь даже на автостанции в райцентре билета без паспорта и пропуска не купишь. Да и до автобуса практически не доберешься. Или погранцы поймают или казахи назад привезут.
- А что же делать, Шурик?
- Ждать, когда закончится сезон.
- Я не могу ждать так долго. У меня же растет срок беременности и я не смогу сделать аборт… Ты же не хочешь, чтобы я родила косоглазого?
- И кривоногого… Конечно не хочу.
- Тогда давай сбежим, Шурик… А я тебе потом нашего сына рожу. Сильного, как ты и стройного, как я.
- Я попробую что-нибудь придумать… Только запомни, уходить я буду один, вдвоем мы не доберемся. А ты будешь ждать меня здесь. И чтобы там без всяких глупостей, типа шнурков и гвоздиков.
- Хорошо, миленький.
- А я попробую в Усть-Каменогорске поднять кого нужно на ноги и вытащить тебя отсюда.
- Хорошо, миленький. Я буду тебя ждать… Да, а ты знаешь кто тебе может в этом деле помочь? - Мой отец… Он же полковник в отставке по ранению. Бывший кгбешник, афганец. И по службе курировал китайскую границу.
- Да ты что!?
- Да… Правда мы с ним не в ладах потому я и живу со своей бабушкой.
- А почему не в ладах?
- Ну, как почему?.. Он советский офицер, а я гулящая девка, Пэтэушница и выпивоха. “Ты мой позор!” – говорил он мне последние четыре года.
- Это дела не меняет… Я расскажу ему, что и как и он поможет…
- Ты думаешь?
- Уверен… Говори адрес отца.
Она сказала и я его запомнил. Мы выпили еще по рюмке.
- Может сегодня не будем больше говорить о грустном, - сказала Ленка, сняв с себя халат и стащив с меня брюки.
- Косоглазым ты тоже брюки снимаешь? – спросил я.
- Ща-а-а-сс!
И мы снова стали целоваться. Потом нас обоих растащило и мы занялись любовью всерьез. Ленка вдруг заойкала и сказала, что так ей больно.
- Нет, Шурик, тебя нельзя отпускать надолго от себя. Ты быстро звереешь.
- Ладно. Давай по-другому, - предложил я.
По-другому ей больно не было. Мы покувыркались часика два, а потом разбежались по своим балаганам.

5 июля
Машины под арбузы вчера шли гужом и все до вечера грузили их и отправили весь “Огонек” первого сбора. Два Ленкиных корейца из охраны уехали со своими арбузами в Усть-Каменогорск, а может и дальше, так что проблем с нашими встречами стало меньше. Не известно только, сколько они там будут. Перед отправкой один из них зашел к Ленке, принес запас продуктов, а на прощанье пообещал: - Если тут без нас крутить хвостом будешь, то по приезду точно посадим в мешок. Поняла?.. За тобой здесь присмотрят.
- Господи! А с кем здесь крутить-то? Мужиков-то вокруг совсем нет. Эти доходяги что ли, которые на вас работают и еле ноги таскают или ваши вонючие Кимы?
- Поговори мне еще, сучка! - и ушел.
Это мне потом Ленка рассказывала. Вчера, когда корейцы уехали и совсем стемнело, я пришел к ней в балаган своей старой тропой через баню. У нее уже все шкворчало и кипело, я лежал одетый на ее постели и читал журнальчик, когда в дверь постучали.
- Быстро под нары! - скомандовала Ленка. И я в шесть секунд уже лежал там. Благо одеяло с обеих сторон доставало почти до самого пола. Дверь снаружи дернули и она пошла открывать.
- Кто здесь? - спросила Ленка.
- Я! - послышался пьяный голос шефова сына.
Ленка сбросила крючок и впустила своего бывшего приятеля.
- Чего надо? – опять спросила она, когда тот вошел.
- Да вот, пришел с проверочкой… Тебя наверное предупреждали, что за тобой будут наблюдать.
- Никто меня ни о чем не предупреждал… Так что дергай отсюда.
- Ну, ты полегче… А то сейчас завалю на постельку и оттрахаю по старой дружбе.
- Попробуй только… Вот, видел, - было слышно, как она выдернула из посуды столовый нож. - Запорю, как собаку, которых вы жрете! И вообще, продал меня скотина, ну и вали к своей жене!
- Я с тобой рассчитался по полному тарифу… За все надо платить, я понимаю… Вот. - Он зашелестел пачкой денег и видимо сколько-то из них положил на Ленкину подушку. Сидел он на постели и я видел пятки его ботинок.
- Забирай свои вонючие деньги и вали отсюда! А приедут мои молодцы (так и сказала - “мои молодцы”) я им расскажу, как все было. Думаю, они отметелят тебя своими нунчаками, как надо.
- Тебе что, мало денег показалось? Это за неделю-то, пока их не будет?.. Ну и ставки у тебя! Как у валютной проститутки, если перевести на доллары, - и он положил видимо на подушку еще сколько-то денег.
Ленка, не прерывая диалога, продолжала готовить ужин.
- А кому это ты готовишь столько еды?
- Себе… Аппетит прорезался. - ответила Ленка.
- Что? Уже залетела? - спросил кореец.
- Может и залетела… Они-то не то что ты со своим обрубком. Мужики что надо! – злила корейца Ленка.
- Ну, тогда считай, что ты уже в мешке и в речке… Здесь не одна такая повариха плавает за семь лет… Рыбок кормят… Тогда деньги тебе и вправду ни к чему, - и я услышал, как он собирает по подушке деньги.
- А может покувыркаешься со мной… ну просто так… на общественных началах, перед тем, как отправишься в мир иной?
- Пошел вон к своей жене, косоглазый! - не сдавалась Ленка.
- Ну ты, сука, полегче с косоглазым, а то я тебя сам в речку брошу и ждать никого не буду!
- Да?.. А они ведь скоро приедут и спросят, где я.
- Это не твои проблемы… Откуплюсь, - хмуро сказал кореец и вышел из балагана.
Вот такой разговор слушал я лежа под Ленкиными нарами. Она снова закрыла дверь на крючок, потом села на постель.
- Ну, мать, ты даешь! – говорил я, вылезая из-под нар. – С тобой не соскучишься.
Ленка была вся, как натянутая пружина. Постепенно она стала расслабляться, как-то вся сгорбилась, руки у нее повисли, лицо из белого превратилось в серое и она разрыдалась, уткнувшись мне в живот.
- Шурик, ну увези меня отсюда! Миленький, я тебя очень прошу! Я больше не могу… Я с собой что-нибудь сделаю.
- Все будет хорошо, моя прелесть, все будет хорошо. - утешал ее я. – И не надо ничего с собой делать. Ты только потерпи еще немного. Я обязательно тебя отсюда выдерну… Поверь мне… И мы с тобой еще долго и счастливо будем жить … Ты же обещала мне красивого сына? Вот и роди… А потом я брошу всех своих баб и женюсь на тебе…
- Правда, Шурик?!
- Правда, Алена, правда… Только ты не делай никаких глупостей, иначе у нас с тобой уже ничего не будет. Ни сына, ни всего остального.
- Хорошо, миленький! - говорила она, вытирая свои мокрые глаза о мой, тоже уже мокрый живот. - Я буду терпеть.
Потом она вскочила, вытерла полотенцем лицо, выключила газ под сковородкой и стала собирать на стол. Ту ночь мы впервые спали на одной постели до самого утра, как муж и жена. И уже когда взошло солнце, я осторожно знакомой тропой через баню, ушел к себе в балаган.

7 июля
Часов в десять утра на желтом Уазике к балагану шефа подъехали три казаха. Один здоровый, толстый и жирный в широких штанах и шляпе, рубашке с коротким рукавом. Двое других помоложе, в тройках и при галстуках. Для себя давно я уже отметил, что все казахи, которые по должности выше чабана, обожают тройки и галстуки. А чабаны и ниже - по праздникам вешают на грудь множество всякого железа (значки, юбилейные медали и прочие побрякушки).
Жирный (видимо директор совхоза) поговорил о чем-то с шефом и поехал дальше. При разговоре шеф был очень вежлив, внимателен и услужлив. Когда Уазик уехал, я зашел к шефу и попросил разрешения собрать овощи на огороде своего хозяина и отправить их попутным транспортом ему в город. Шеф разрешил. На этот раз я опять все записал в свою тетрадь, что касается корейской технологии возделывания овощных культур.

8 июля
Все утро просидел в камышах с удочкой. Поймал хорошего карася и сазана. Обоих отнес к Ленке. Консервы трогать я ей запретил, а чай, сахар, печенье и соль велел упаковать по отдельным пакетам. У меня кое-что тоже было припрятано на черный день. Ей же я принес с огорода большую корзину разных овощей и велел есть больше салатов.
Изучив карту, перерисованную с ладони на бумагу. Я наметил себе маршрут и прикинул время перехода до Миканчей. Получилось что-то около десяти суток. Слишком ночи коротки.
Когда совсем стемнело, я пришел в Ленкин балаган, сложил в рюкзак продукты и перевез их на маленьком плотике на ту сторону реки. Забрал из Витькиного террариума и пятилитровую банку из под томатов, вытряхнув из нее песчанку в траву.
Покончив с перевозкой, я опять пошел в балаган к Ленке и чуть было не столкнулся в дверях с шефовым сыном. Тот уже открыв дверь, о чем-то еще разговаривал с Ленкой. Когда он ушел, я занырнул в балаган и Ленка встретила меня распахнув свой халатик.
- Гуляем, Шурик! Этот придурок принес бутылку вина и палку сервелата!
- И что же получил в замен? – поинтересовался я.
- Ничего, Шурик. Просто велел завтра ехать к Байче вместе с шефом и еще несколькими корейцами на Той в качестве почетной гостьи. У того сын из армии в отпуск пришел… А вечером назад.
Мне не очень понравилась эта корейская затея с Тоем, но делать все равно было нечего и потому ничего советовать Ленке не стал.
Я открыл бутылку, Ленка нарезала колбасы и помидоры и мы, забравшись в Ленкину постельку, принялись пировать. Дверь, как всегда, была на крючке, а свою нехитрую одежонку я, как всегда сложил под нары. На всякий случай. Случаи разные бывают.
- Правда, Шурик, на моей постельке любовью приятнее заниматься? Не то что на этой дурацкой лавке в бане. - щебетала Ленка в перерывах между поцелуями.
- Ну, да… Особенно тебе. Привычней как-то…
- Дурачок, ты мой! - ворковала Ленка. - А почему ты до сих пор не женишься, Шурик?
- Пробовал… Неудачно… Да и вообще проблем с вашей сестрой много всяких.
- Со мной, миленький, не будет проблем… Я буду в уголке сидеть тихо, как мышка.
- Ты-то? Как мышка? – не поверил я.
- Правда, Шурик.
- Там увидим.
И мы снова занялись своими упражнениями, как на лавке. Ленка снова кричала, а я смеясь, закрывал ей рукой рот.
- Знаешь, Шурик, вот сюда достает, - и она показала где-то на уровне груди.
Это не смертельно, - успокоил я ее. - От этого еще никто не умирал.
- А я умру, Шурик! – и она издавала такой вопль, что его можно было услышать и в корейском лагере.
- Не увлекайся, моя радость, - урезонивал я ее. - Не то, сюда все корейцы сбегутся со своими палками и нунчаками.
- Хорошо, Шурик, не буду, - обещала мне она. – Слушай, а тебя-то зачем сюда занесло? - спросила Ленка, не прерывая своих занятий. - Ну, со мной все ясно. По дурости влипла… С этими бичами тоже все понятно. На работу нигде не берут, больше податься некуда… Но ты-то?
- Я-то? Да думал землю в аренду взять, кооператив создать, заняться бахчевыми культурами. Вот и подался с корейцами опыту поднабраться.
- А-а-а! – Ленка, издав еще один вопль, свалилась со мной рядом. К чему относилось ее а-а, я так и не понял.

8 июля
С утра занимались вторым сбором арбузов. Вторая завязь от корешка на плети уже с человеческую голову и почти вся созрела.
На нашем гектаре арбузы несколько мельче, чем у других, но спелее. Чуть надавишь на него посильнее, он трескается прямо в руках. На других огородах еще нет никаких движений по части сбора. Но мы с Петровичем решили начать заранее. После того, как он продал Витьку Лапченко, управляться на гектаре ему приходиться одному. Сейчас и деньги есть после реализации первого сбора, да никого не купишь. Никто батрака не продаст.
12 часов ночи.
Минут пятнадцать тому назад к Ленкиному балагану подкатила корейская “Жига” и высадила Ленку. Я видел это с порога своего балагана. Она в свете фар шла вся какая-то растрепанная. Знакомой дорогой, под яром через баню и я уже стучался в ее дверь.
- Кто? – спросила Ленка.
Я отозвался, она впустила и, заплакав, уткнулась в мое плечо. Вот что она потом мне рассказала.
Днем приезжал Байча на бричке. Сначала был у шефа. Потом подъехал к моему балагану. Заходить не стал, а покричал меня через дверь. Я вышла.
- Той будет. Сын из армии пришла, приезжай гостем будешь - сказал Байча - подарка дам. После сел на свою бричку и уехал. Через полчаса за мной заехал шефов сын и мы с ним, а еще четыре пожилых корейца в шефовой машине поехали к Байче. Ехали по этой дурацкой степи, ехали, наконец, приехали. Господи, как они здесь живут! Я бы давно удавилась. Потом в зале на ковре и на подушках все расселись, вымыли руки и пошла пьянка. Море чая, море водки, море мяса. Сын Байчи весь в значках (со всей роты собрал, отметила я про себя), два казаха в тройках и еще один жирный-жирный директор совхоза, на землях которого мы сидим со своими бахчами. Женщины молча приносили и уносили что надо. Все ели руками, а мне дали вилку. Казахи пели и играли на домбре по очереди, а потом потихоньку стали разъезжаться.
Меня какая-то черная старуха отвела в отдельную комнату. На кошме широкая постель, теплое одеяло и почему-то две подушки. Я попросила у нее принести в тарелке мясо и свою вилку. У меня появилось подозрение, что на ночь мне кого-нибудь подселят. И правда, не успела я подумать, как опять пришла черная старуха, принесла чаю, мясо в косешке, мою вилку и говорит мне: “Ты, дочка, не обижай его… Это очшень большой нащальник… Дирехтур! “- и ушла. Ну вот, приехали, себе думаю.
И только подумала, эта гора мяса уже в комнате и стаскивает с себя штаны. Господи, Шурик, если бы ты видел, какой он жирный, голова с ведро и три подбородка спереди. Наверное, не одну отару совхозных баранов съел. Я вскочила с постели и к двери. А он начал ловить меня. Хорошо, что я не раздевалась. Я схватила в руки первую попавшуюся вещь (а ею оказалась моя вилка) и воткнула жирному в живот. Если б ты слышал, Шурик, как он взревел. Все, естественно, сбежались, меня сын шефа затолкал в свою машину, казаха отнесли в Уазик и нас повезли в разные стороны. Того - в больницу, меня - в балаган.

9 июля
Продолжаю второй сбор. Петрович тоже. Витька Лапченко заходил вчера к нам и травил байку про своего нового хозяина. Подсунул тому спичечный коробок с фалангой. Кореец из коричневого сделался белым. У фаланги на челюстях трупный яд, так как питается она всякой падалью.

10 июля
Я собрал на гектаре все арбузы второй завязи и готовлю огород под полив. Вчера, уже поздно вечером, под яром, через баню прошел к Ленке в балаган и застал ее за мытьем полов (полы из полиэтиленовой пленки). Она моет и то смеется, то плачет. Я было уже подумал, что у нее крыша поехала. Спрашиваю, в чем дело? Она рассказала.
Только что был сын шефа и уведомил, что по приезду моих корейцев, меня, скорее всего, выкупит корейский общак. Тем более, что я уже залетела и мне конец один. Опять склонял меня к постели, обещал помочь выбраться отсюда, а главное требовал доказательств, что я не беременна. Пока он ковырялся в тарелке с фунчозой, я опять расцарапала себе ногу гвоздиком до крови, потерла ее марлей и бросила корейцу в тарелку со словами: “На жри, скотина, доказательства! “ У того глаза из узких превратились в круглые, как у совы. Он посмотрел на меня, потом в тарелку, потом опять на меня и его начало полоскать. Вот теперь полы за ним мою. След оставил от стола до двери.
Я залепил Ленкину ранку лейкопластырем, потому что из нее до сих пор сочилась кровь.
Потом мы ужинали. Потом снова кувыркались в ее постельке, потом опять ужинали, потому что у обоих разыгрался аппетит.
- Шурик, а как ты относишься к женщинам?.. Ну, вообще? – спросила Ленка, когда мы закончили со вторым ужином.
- Вообще-то хорошо… Но не серьезно, - ответил я.
- Ну, что хорошо, это я знаю… А почему несерьезно?
- Чтобы лишний раз не разочаровываться.
Уже какую ночь мы спали с ней в одной постели до самого утра.

11 июля
Сегодня утром пришли сразу пять Камазов под погрузку. Вместе с ними приехали корейцы и племянник Николая Васильевича.
Обойдя наш огород, он посмотрел на кучи собранных мной арбузов, ничего не сказал, а уходя только заметил, чтобы я в корейскую зону больше не заходил и участвовал на всех общих работах. И чтобы в арык для полива принес пять мешков аммиачной селитры.
Когда стемнело, я опять пробрался в баню и стал ждать Ленку. Она, должно быть, опять приступила к своим обязанностям. И верно, минут через десять она зашла в баню и стала полоскаться в тазике.
- Гав! – подал я голос.
- Шурик, ты здесь?
- Здесь… А ты что же, уже досыта накувыркалась со своими корейцами?
- Еще не кувыркалась, послали мыться… Чистоплотные, твари, чтоб они все пропали…
- Ты, вот что – сказал я Ленке. – Когда пойдешь сюда в следующий раз, прихвати с собой рублей пятьсот денег… Я завтра, видимо, буду уходить. Пока здесь наплыв машин под погрузку, им будет не до меня…
- Да, Шурик, в конце месяца кончается и мой срок, потом будет уже поздно.
- Вот, вот… И еще… Постарайся не злить их лишний раз. Потерпи дней пятнадцать, я обязательно за тобой приеду.
- Хорошо, миленький, - и Ленка прижалась ко мне.
- Все, иди, я буду тебя ждать здесь с деньгами… Без них мне из Маканчей не выбраться.
- Ленка ушла, а я задремал на лавке в темной бане.

12 июля
Я уже в бегах. Лежу в кабаньем логове среди камышей реки Эмель и загораю. Сейчас, видимо, полдень и я наконец-то могу вести свои записи не прячась и не выкраивая время.
Вчера получилось все совсем не так, как я предполагал. После того, как Ленка пришла от своего корейца и принесла деньги, я двинулся в сторону балагана своего хозяина. Холостые корейцы имеют привычку по вечерам шастать по гостям в другие балаганы и я надеялся, что племянник тоже куда-нибудь уйдет. Я подполз к балагану от реки, заглянул в окошко, затянутое пленкой и убедился, что племянника нет, хотя на столе и горела керосиновая лампа. Ползком добираюсь до двери, коротким рывком добегаю до нар. Поднимаю матрац, нащупываю в прорехе свой паспорт, выдергиваю его и кладу в задний карман джинсов.
- Ну, и что же ты взял? – слышу я голос позади себя.
Разворачиваюсь. В дверях стоит племянник.
- Что надо было, то и взял, - отвечал я ему. - Свое взял.
- А ну, бич, положи все на место! – и с этими словами он выдернул короткую корейскую палку из под верхней балки балагана. Резкий удар племянника метил мне в шею, но я ушел корпусом вправо и отвел левую руку. Палка угодила мне под мышку. Я перехватил ее правой рукой и выдернул из рук корейца.
Хотя в армии служил я уже давно, но все-таки в спецназе. А нас там кое-чему да научили. Двумя ударами я сломал племяннику обе ключицы и прихватив палку, бросился под яр к реке. Деньги положил в паспорт, паспорт взял в зубы, палку засунул в штанину и поплыл на тот берег. Нашел в камышах свой рюкзак и походным маршем отправился вниз по реке в сторону озера Алаколь. Это там кричат по ночам лебеди и гуси. В корейском лагере к тому времени забили тревогу и несколько машин рысачило по всей степи и светило во все стороны своими фарами.
Часов десять вечера.
Скоро будет темнеть. Делаю последнюю запись и в путь. Кругом меня камыши в три метра ростом, пикают дикие утята, надрывается поганка, чмокают своими толстыми губами сазаны. Я на воле. Но попадаться в руки кому бы то ни было, мне нельзя. Концовка заранее известна. Даже показаться на глаза кому-нибудь, означает для меня плохой исход, сообщат погранцам и те выловят. А раз плохо для меня, значит и для Ленки.

13 июля
Только что рассвело. От воды поднимается гутой туман. Нашел старую ветлу, набрал сухих веток, разжег под яром костер. Варю чай, делаю записи. Дым костра смешивается с туманом от воды и не должен быть заметен со стороны. Лишь бы не наехал случайно кто-нибудь из местных. Те сразу же учуют дым и меня вычислят. Кипячу полную банку воды, завариваю чай. Чай пью из маленькой кружечки, грызу сухари и кусочек сахара. Широкая кабанья тропа от берега уходит прямо в камыши, это верная дорога к их логову. Нужно торопиться его занять, пока кабаны не вернулись с утренней кормежки. Собираю все головешки из костра, затаптываю угли, забираю банку с чаем и рюкзак и ухожу в камыши. По пути буду втыкать головешки в грязь. Свиньи учуют гарь и дальше не пойдут. Да и вокруг логова надо бы понатыкать.

14 июля
Полдень. Разбудили комары. Пришлось намазаться мазью. Отлетели. Потянулся к рюкзаку, а на нем черная болотная гадюка. Тоже спит, зараза. Стряхнул ее вниз, достал банку бараньей тушенки, открыл, поел с сухарями, запил холодным чаем. Жир скрипит на зубах, пристает к небу. Но глотать нужно все. В желудке как-нибудь рассосется и усвоится. Идти еще неизвестно сколько.
По камышовой пирамиде вверх ползет еще одна гадюка. Сбрасываю ее камышинкой в воду. Эдак они и поспать не дадут.
Вечер. Солнце село, но еще недостаточно темно, чтобы трогаться в путь. Медной проволокой штопаю свой ботинок. Кожа от воды раскисла и начала вылезать из подошвы. Нужно будет их снимать, когда по камышам ухожу на дневку. Иначе мне не хватит их до города.
Уток вокруг валом. Утята подплывают по тропам к логову почти вплотную. Некоторые кряквы довольно крупные. Скоро уже смогут летать. Разматываю удочку, достаю из банки кусок тушенки, насаживаю на крючок, бросаю на тину прямо возле логова. Минут через десять подплывают к логову три нырка. Один из них схватил мясо и заглотил крючок. Резко подсекаю, подтаскиваю к себе и сворачиваю нырку шею. Утром зажарю на костре, когда буду варить чай.

15 июля
Вечер. Опять дневал на кабаньем логове. Поймал на удочку двух кряковых утят на куски легких из банки с субпродуктами. Распотрошил, присолил, утром зажарю. Сегодня впервые встретился с кабанами. Я было уже задремал, когда на тропе, которой пришел, послышалось ритмичное чавканье грязи. Открываю глаза и вижу вокруг моей пирамиды из камыша, целый выводок диких свиней. Встали полукругом, пятаки вверх тянут, воздух нюхают. У секача черный волос на загривке дыбом встал. Но старая свинья меня выручила. Круто развернулась и назад по той же тропе резвым аллюром. Поросята за ней гурьбой, как полосатые рыбешки, потом два подсвинка, а последним и сам кабан.

16 июля
Судя по птичьим голосам, озеро совсем рядом. Дневал сегодня не на логове, а под глинистым яром, подмытым весенней водой. Рядом небольшой плесик, свободный от камыша и травы, в ложках кусты карагайника. Набрал сушняку, сварил чай, зажарил и съел вчерашних утят. Постирал джинсы и рубашку. Сушу на камышах.
Полдень
Выспался. Достал из банки с чаем брошенную туда макаронину и стал готовить удочку для рыбалки. Удилища, конечно же, никакого нет. Привязываю леску за камыш. Отрезал кусочек макаронины, насадил на крючок, наподобие червяка и забросил на плесик, через полчаса килограммовый сазан заплескался в воде, давая мне знать, что он уже попался. Я осторожно вывел его на берег и придавил ногой. Удочку больше забрасывать не стал и смотав ее, посадил сазана на кукан из камышинки. Пусть до вечера поплавает. Холодильника-то нет. Вечером распотрошу, а завтра утром зажарю на костре. Подножный корм хорошо дополняет мой рацион и консервы тратить почти не приходится.
Прошлой ночью обошел аул. Обошел степью подальше от домов, чтобы не раздражать аульных собак. Ночью практически никто из людей встречается, но днем, то тут, то там слышу или вижу всадников. В основном чабаны.

17 июля
Судя по карте, этой ночью я шел вдоль Алаколя до устья безымянной реки в верховьях которой – Маканчи. Река в среднем течении местами прерывается и когда туда дойду, нужно будет быть предельно внимательным, чтобы не сбиться с пути. Весь этот кружной маршрут, который я себе выбрал, в данной ситуации самый оптимальный. У этого маршрута два преимущества: вода и камыши всегда рядом. Вода - это чай. Камыши - надежное укрытие. К тому же, корейцы никак не предполагают, что я пошел именно здесь. Они же не знают, что у меня карта.

18 июля
За прошлую ночь дважды обходил зимние стоянки чабанов и один раз аул. Почему-то по этой речке населения больше, чем на Эмеле, хотя сама река гораздо меньше. Но рыбы и уток так же много. Кабаньи тропы тоже есть. И что хорошо, вдоль всей реки идет грунтовая дорога по левому берегу. Теперь и впотьмах ступаю по твердому грунту и прохожу за ночь гораздо больше километров.
То тут, то там в степи стоят все в огнях, буровые вышки. А днем мимо моей дневки под берегом по дороге прошла машина с желтой будкой и надписью “Геология”. Теперь я задышал гораздо реже. В случае чего, прикинусь геологом.

19 июля
Река местами и вправду прерывается и от нее остается только сухая балка, заросшая ивами. Узкие полоски озер и стариц, это все, что осталось от реки. Но я иду теперь только по дороге. Она становится все шире и накатанней. От буровых вышек ее подпитывают другие дороги и она безошибочно ведет меня в Маканчи. Уже на рассвете дошел я до райцентра, но торопиться заходить в него не стал, подождал часов до восьми, пока не началось людское движение. Занимался починкой своей одежды и обуви.

20июля
Еще вчера я был в погранзоне, а сегодня уже проехал Аягуз и теперь вот спокойно сижу в автобусе (комфортный Икарус) и разглядываю степь в широкое окно.
Но все же в Маканчах мне пришлось переволноваться. Когда я нашел автостанцию и стоя в кустах сирени в прилегающем к посадочной площадке сквере, изучал обстановку, из зала ожидания вышли два молодых погранца с автоматами. Они лениво прохаживались туда-сюда, но перед отправкой один из них обязательно заходил в автобус и разглядывал пассажиров. Мой автобус “Маканчи – Семипалатинск” стоял крайним к кустам сирени. Дальше автобусов стояло несколько легковых машин частного извоза. Было утро и автобусы один за другим уходили на маршрут. Настала очередь и моего “Икаруса”. Его пограничники проверяли особенно тщательно, что навело на грустные мысли. Ищут-то меня. И видимо, мои приметы им известны. И наряд пограничников, скорее всего, с заставы того майора, который по пьянке на бахче пел про “Красную армию, которая всех сильней”. А главное, в кассе уже знают мою фамилию, имя и отчество. Кассирша обязательно втихаря стукнет на меня пограничникам. Может, те выдали меня за китайского шпиона. Вообщем, с большой грустью я проводил автобус “Маканчи-Семипалатинск”, лежа в кустах сирени и стал думать, что же делать дальше.
Когда двое юных пограничников проводили последний автобус, они не торопясь прошлись еще раз вокруг автовокзала и так же не торопясь отправились в столовую (видимо завтракать), что находилась на противоположной стороне улицы.
Воспользовавшись этим, я подлетел к одной из автомашин частника и говорю: “Шеф! На Семипалатинск автобус уже ушел? Ушел, да? Ушел?.. Черт! Следующего теперь ждать!“
- Следующий будет только в четыре часа дня, - неторопливо разглядывает меня шофер.
- Слушай, шеф! Давай догоним автобус… Я тебе четвертную плачу.
- Ну-у-у! – протянул водитель. - Я буду еще за автобусами гоняться. - А ты что, геолог что ли?
- Гидрограф… Воду ищем… Здесь у вас по прогнозу подземное озеро с пресной водой.
- У-у! Слышал что-то, - тянет водитель. - А у тебя пропуск с собой?
- Конечно, с собой - торопливо говорю я и отдаю ему паспорт с пропуском. Частник внимательно прочитал пропуск, посмотрел паспорт и сказал "в порядке".
- Понимаешь, - говорю я ему. - Телеграмма пришла из дома. С отцом плохо. Нужно торопиться.
- Да-да! – тянет частник. - Нужно торопиться… Вот что, стольник гони и я тебя оттартаю до Аягуза… Там ты и сядешь на свой автобус… Ну, подождешь немного… Мы его все равно обгоним … А я в Аягузе назад пассажиров возьму.
- Поехали, - говорю я и, бросив рюкзак на заднее сиденье, сажусь с ним рядом.
И мы поехали. Километров через 60 от Маканчей, совершенно неожиданно для меня, объявился пограничный КПП и шлагбаум поперек дороги.
- Это еще что? - спрашиваю я у водителя.
- Конец погранзоне… Проверка документов, а дальше - зеленая улица… Ну, думаю, влип и уже за рюкзачок ухватился, чтобы в случае чего дать деру. К машине подошел сержант срочной службы, видимо, дембель, за ручку поздоровался с моим водителем и начал говорить с ним о том о сем, как со старым знакомым.
- А куда на это раз катишь?- спросил сержант.
- До Аягуза… На автобус вот мужик опоздал, догоняем.
- А-а… Да недавно здесь прошел… Догоните… А документы у него проверял?
- Проверял… Все у него в порядке – ответил водитель.
- Ну, тогда поезжайте… До Аягуза спокойно догоните автобус, - и сержант весело козырнул моему шоферу.
- С Бахтов ребята… С погранотряда… Меня давно знают, - сказал водитель, выруливая на трассу. - Этот на дембель скоро пойдет.
У меня испарина на лбу выступила, когда мы отъехали от КПП.

21 июня
Уже ночью, с пересадкой в Георгиевске, я приехал домой. А в десять утра был у Ленкиного папы. Коротко рассказал что и как, показал карту и точку на карте, где стоят Кимы… Рассказал про ориентир по которому Ленкин балаган можно найти даже ночью, попросил поддержки в деле похищения Ленки у корейцев.
Ленкин отец немного постоял молча, потом спросил: - Ну, а сами-то, что думаете предпринимать?
- У меня в городе есть три надежных сослуживца - отвечаю я ему. - Спецназовцы… У двоих есть табельное оружие, а у одного “Жигули”. Полковник опять помолчал и говорит мне: “Обещайте, что не будете заниматься никакой самодеятельностью… Это безответственно… Со Средне-Азиатским военным округом воевать собрались с двумя пистолетами? “
- У меня другого выхода нет… Я обещал Алене, что за ней приеду.
- Есть выход… Но не у вас, а у меня… В Бахтах в погранотряде начальником мой старый боевой товарищ… Вот с ним мы все проблемы и решим… А вас я убедительно прошу ничего не предпринимать. Я стоял не зная, что ответить.
- А вы в каких отношениях с Аленой?- помолчав, опять спросил меня ее отец.
- В близких, - ответил я и вышел из квартиры.

30сентября
Несколько раз заходил на квартиру к Ленкиному отцу, но никого там не застал. Адреса Ленкиной бабушки не знаю, зато вчера встретил Витьку Лапченко на проспекте и мы зашли с ним в “Птицу” и попили пива. Вот, что он рассказал.
Как-то ночью, недели через две после твоего побега, на участок Кимов прилетел пограничный вертолет. Он сделал над ним два круга и сел напротив Ленкиного балагана с выключенными прожекторами. Из него выскочили двое в камуфляже и вышибив дверь, ворвались в балаган.
Через пару минут они выскочили оттуда, притом один из них держал на руках Ленку, которая билась в истерике. Мы с корейцами было кинулись, любопытства ради, с двух сторон к вертолету, но из него по земле перед нами дали две короткие очереди из автоматов. Когда эти двое забрались в вертолет, кто-то из них пальнул в открытую дверь Ленкиного балагана из гранатомета. Крыша взлетела метров на десять и на этом месте образовалась большая воронка. После чего вертолет улетел. Часа через два на своем Уазике приехал начальник заставы. Он уже не пел про армию и не стрелял по бутылкам. Они долго ходили с шефом по лагерю и видимо обсуждали происшедшее.
- Ну, и как вас вывозили обратно, - спросил я.
- А так же, как и туда, в рефрижераторе… Поставили три ящика “Портвейна”, дали по карману трешек под расчет и назад, в город… Где-то, не доезжая до моста через Иртыш, высадили в лесополосе, выставили на опохмелку еще ящик “Портвейна” и на этом все закончилось.

5 октября
Узнал номер телефона и позвонил сегодня Николаю Васильевичу. Он велел мне прийти за расчетом. Я пошел. Он полностью выложил мне все, что причиталось за проработанное время без всяких вычетов. Попенял за сломанные у племянника ключицы, за то, что заварил всю эту кашу и подивился, как это мне удалось бежать и добраться до города. Я ему коротко рассказал. Он подивился еще раз и уже грустно так заметил, что теперь шефа крутит Ленкин отец через свое кгбешное ведомство. У того большие неприятности. И советовал мне Кимам глаза особенно не мозолить.
Я пообещал.